Текст книги "Без боли (СИ)"
Автор книги: Маша Блек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Нет, – с подозрением ответила я, косясь на улыбающегося брата.
– Хотела бы? – этот вопрос вообще меня загнал в угол. Раньше мне говорили, что я никогда не познаю этого чувства, а тут так просто предлагают, грубо говоря. Но хотела бы я? Определенно.
– Да, мне интересно, – доктор улыбнулся и поднялся со своего кресла.
– Пройдёмте, – позвал он нас всех за ширму и, я, поднявшись, прошла туда. Там была такая же, как и в первой части кабинета, кушетка, стеллажи с препаратами и кресло для забора крови или введения инъекций.
– Страшно? – шепча, спросил брат на ухо.
– Нет, меня просто грызет жуткий интерес, – знаете, с детства мне было сложно объяснить, что с раскаченной качели прыгать опасно, но я, сдирая локти, ладошки и коленки продолжала прыгать. Если ребенок прыгнул и где-то поцарапался или ударился, он, вряд ли повторит свои действия снова, а я, ничего не чувствуя, продолжала делать глупые вещи.
Я улыбнулась воспоминаниям с детства.
– Присаживайся, – доктор указал мне на кресло и я покорно села. – Я введу тебе препарат Налоксон. Через пару минут после введения сможешь чувствовать любую боль, – мужчина подошел к одному из шкафчиков и достал оттуда бутылочку с препаратом и шприц.
– Но всё не так просто. У препарата большой ряд побочных эффектов, начиная с судорог и заканчивая рвотой. Но это бывает лишь у 10% пациентов, – мою руку в изгибе локтя протерли спиртом и прокололи, вводя препарат. Я чувствую, что в мое тело вторгается что-то, но никакой боли или дискомфорта нет. Так было всегда.
– А таких, как я, много? – доктор ввел содержимое шприца и, вытянув его, накрыл мой локоть, опять же, ватой со спиртом.
– Нет, таких как ты по России не более десяти. Этот препарат вводят при отравлении опиоидными анальгетиками, проще говоря, наркотиками, – объяснил врач. Круто, я наркоманка со стажем. – Но это чаще всего, а в целом ещё для ускорения выхода из хирургического наркоза, – успел успокоить меня доктор, видимо прочитав по моему выражению лица.
Прошло уже около двух минут, но особо я ничего не чувствовала.
– Ну, что, Сонь? – обратилась ко мне мама, я пожала плечами.
– Она ничего не почувствует, так как у неё ничего не болит и её ничего не тревожит, – я согласно кивнула, подтверждая слова Игоря Ивановича. – Но я могу дать тебе стерилизованную иглу, и ты проткнешь безымянный палец на правой руке, ну или я могу сделать это сам, – улыбнулся врач, а я задумалась.
Ну, раз мне выпала такая честь выбрать, кто будет причинять мне первую в своей жизни боль, то я лучше выберу себя.
– Я сама, – брат ухмыльнулся, а я показала ему язык. Папа закатил глаза и посмотрел в потолок, делая вид, что не видел этого. Эта реакция вызвала у меня смешок.
Доктор протянул мне иглу и открыл упаковку. Я взяла плоскую железную пластинку с острой иголочкой у одного края.
– Просто проколи безымянный палец правой руки, – я согласно кивнула и положила руку на держатель для неё. Поднеся к пальцу иглу, я почувствовала странное чувство внутри себя. Азарт, что ли? Родители и брат смотрели на меня, словно я сейчас выдам что-то удивительное.
– Я не зверёк в зоопарке, не надо так смотреть, – говорила, не смотря на них. Оттягивать сильно я этот момент не начала, поэтому резко проколола палец. Рука слегка дернулась от непривычного чувства. Резкая и точечная боль пронзила палец, но сказать, что это было пипец как больно, я не могла.
– Ну как? – спросил брат, подойдя ко мне.
– Нормально, можно ещё что-то попробовать? – спросила я, смотря умоляющим взглядом на человека во всем белом, то есть доктора.
– Ей, мазохистка мелкая, потише, – шутил брат, а я дала ему подзатыльник. – Ей-й! – он дал мне щелбан по лбу и, я, зашипев, схватилась за место удара. Парень победно улыбнулся.
– Больно… – впервые в своей жизни я произнесла это слово не с сарказмом. Мама улыбнулась, но тут же перевела взгляд на Дениса, практически испепеляя его. Доктор в то время заклеил мой проколотый палец, и я смотрела, как кровь просачивалась сквозь ткань пластыря.
Боль – это странное чувство, которое невозможно описать, так же как и любовь или любое другое. Это странно, неприятно, но так круто. Звучит словно я мазохистка со стажем, но это чувство можно сравнить с первой влюбленностью. Для всех людей на планете, боль уже что-то привычное и просто работает как сигнал организма. Её пытаются унять или избавиться вовсе, но когда практически восемнадцать лет ты жил без неё, понимаешь, что это неприятно, больно, но так круто. Часто читая книги, я встречала моменты, когда парни лупили кулаками стены, разбивая костяшки, чтобы унять внутреннюю боль. Так они приносили себе физические страдания, чтобы заблокировать ненужные и противные мысли. А я не могла так сделать. Мне пришлось научиться самообладанию и контролю, как над телом, так и над эмоциями.
– Это действия будет держаться до трёх дней, – я поднялась с кресла и, случайно зацепив палец, опять почувствовала боль. Господи, я чувствовала боль и буду ещё пару дней. Радуюсь как последняя, законченная мазохистка, честное слово.
– Сделать последующую инъекцию можно только через месяц, так как препарат сильно бьет по сердечнососудистой системе, – говорил Игорь Иванович, провожая нас с кабинета.
– Хорошо, спасибо! – скакала я на радостях.
– До свидания, – попрощался мужчина и мы вышли.
– Где вы нашли этот препарат? – не унимала свой восторг.
– Папа связывался с одной женщиной, которая не восприимчива к боли, так же как и ты. Грубо говоря, она была экспериментатором данного способа, – объясняла мама, а я внимательно слушала её. Мы вышли с больницы и сели в машину.
– Я начал искать врача, который смог бы проделать такое в Москве и Игорь Иванович не отказал мне, – папа сел за руль и завел машину. Я ерзала на месте от переполнявшего моего сознания возбуждения.
– Да успокойся ты, мазохистка, – брат упрекнул и пристегнул меня.
– Побыл бы на моем месте, понял бы меня, – бубнела я обижено под нос, смотря в окно.
Я резко дернулась, а брат обеспокоенно бросил на меня свой взгляд. Мышцу на ноге, словно узлом скрутило, было так неприятно, что аж выть хотелось.
– Соня, – взяв за предплечье, брат отстегнул меня и положил мою «больную» ногу на свои колени.
– Мышцу словно в узел, – шипела я от боли, кое-как связывая предложения. Денис стал разминать ногу, а я закусила губу от жуткой боли. Но как бы там не было, это лучше чем всепоглощающая пустота внутри.
– Малышка, расслабь ногу, – советовала мама, повернувшись к нам из-за переднего сиденья. Я расслабила ногу, и её понемногу стало отпускать и спустя минуту всё прошло. Я с облегчением выдохнула.
– Ну как? – издевался Дэн.
– Мне понравилось, – я засмеялась, но в свою очередь закинула брату вторую ногу на колени.
– Что за наглость? – скинул парень мои ноги, но я опять их положила обратно.
– Не будь бякой, – я мило улыбнулась и поцеловала брата в щечку. Он улыбнулся, но не стал скидывать мои ноги.
Сегодня был насыщенный для меня день, но я рада, что смогла наконец-то почувствовать боль. Но, знаете, я не изменю своё мнение, я буду продолжать хотеть жить с болью. Это странно, но это нормально, ну я так думаю.
Комментарий к 11 глава “Первая боль”
Наряд Сони – https://vk.com/doc163935588_451607956
========== 12 глава “Беременна…” ==========
Когда мы все вчетвером вошли в уже заполненный класс, поднялся шепот. Ну да, три супер красавчика и спортсмена школы и «маленькая» сестричка одного из них.
Конечно, развязок может быть несколько. Первая – у нас есть что-то общее, в принципе, что и является правдой, вторая – мы втянуты в какую-то херню, что тоже является правдой, ну и третья – пошлая. Тут каждый думает в меру своей распущенности.
Ну, а если сказать проще, то все так подумали.
Когда на шею к моему брату прыгнула эта блондинистая сучка, я резко вырвалась со своих мыслей и стала сверлить её презрительным взглядом.
– Дэн! – визжала, как резаная. – Ты где так долго пропадал? – брат лишь одной рукой обнял её и отцепил от своего тела.
– Карина, прости, но между нами больше ничего быть не может, – мне кажется или моя челюсть была уже около пола. Что? Он бросил её?! Ну, братец, ты поднялся в моих глазах.
– Как? – хлопая ресницами и раскрыв рот, как рыба, стояла стерва. Так тебе и надо.
– Вот так, Карина, – Денис спокойно прошел за парту, где уже сидел его друг. Я лишь ухмыльнулась сучке и подмигнула брату, пройдя к своей парте, где сидела охреневшая Саша.
– Уёбок! – заорала она и вышла с кабинета, за ней, ясное дело, побежала Аня, которую, похоже, кинул Макс. Молодец, Волков!
– Где вас носило три дня? – как только я поворачиваюсь к подруге, она выкидывает свой вопрос прямо в мое лицо.
– Да так, дела были… – увиливаю я и открываю тетрадь по русскому, так как в класс вошла учительница.
– Не ври, – нет, ну блин, поверь, я же не могу сказать, что эти трое придурков помогают моим предкам в чем-то. – Я видела тебя по телевизору с Artjy, – так, сейчас просто стоит правильно выкрутиться, но для тебя, Котовой, это же не проблема, правда?
– Да, он пригласил меня спеть, а эти придурки были на тренировке. Их пригласили, на самом деле. А вообще, там путаница была, – безбожно вру я и улыбаюсь.
– А у нас соревнования на этих выходных, боюсь быть слабым звеном в команде, – поникает подруга, переводя тему. Ну, хоть прокатило.
– Да ладно тебе, соберись и покажи класс, ты же можешь! – я записала тему урока и примеры местоимения в тетрадь. – Вон Алексееву и Белову киданули через кхм… – я театрально кашлянула и улыбнулась.
– И что, они наоборот будут стараться, чтобы выебнутся перед ними, – кивая головой к брату и Максу, шипит подруга.
– Довыебываются рано или поздно, – усмехаюсь я. Когда-то одна уже довыебывалась, в итоге осталась ни с чем. И нет, это не я, это мой злейший враг, который получил своё.
Подруга улыбается, и мы продолжаем писать, иногда перекидываясь словами и смешками. Хорошо, что учительница была старая и слегка слепа и глуховата, так что мы не получали нагоняев.
***
Вот и настал урок физкультуры. Я до сих пор чувствую боль, и, чтобы убедиться, ущипнула себя и зашипела. Всё-таки чувствую.
Самое ужасное не моё позорное падение или ещё чего, я не знаю смогу ли не заорать от боли, когда упаду. Я не привыкла к ней и могу просто не суметь сдержать себя. Ладно. Справлюсь, не зря же я себе набила целую кучу синяков, которые немного болят, если к ним прикоснуться.
Я переоделась в форму и посмотрелась в общее зеркало. Синяки были везде. Синие, уже полу сошедшие зелено-коричневые, фиолетовые. Фу, самой себе от себя противно.
Посмотрела на Карину и слегка удивилась. Поправилась, что ли? Конечно, смешок я не сдержала.
– Чего смеешься! – пискнула та.
– Да так, шоколада меньше жри, – смеялась я, а за спиной ещё послышались смешки, от чего лицо Алексеевой стало багровее.
– Ой, а сама пиццу с гамбургерами трескает, – не отстает эта тупица.
– Хмм… Ты права, – я прикладываю палец к нижней губе, типа задумалась. Да, актриса с меня ужасная. – Но, как видишь, мне параллельно, – улыбаюсь я и смотрю на себя в зеркало опять.
Ноги палки, груди нет, попы тоже, живот впалый. Да уж. И сколько бы не ела – ситуация не меняется.
Звенит оглушающий звонок и с обеих раздевалок вываливается наш одиннадцатый класс и строиться в зале. Обычное «равняйсь» и «смирно», ну и как же без громкого приветствия. Мало того, что нас двадцать пять человек и все орут во все горло, так ещё и этот глухой трехэтажный зал. Жесть.
– Вы же не забыли, что после разминки вас ждет зачёт по акробатике, – говорит физрук, а я вздыхаю. Ну да, забудешь тут.
Мы достаточно хорошо размялись, особое внимание уделяя спине и рукам.
– Готовы?! – задорно спрашивает физрук, и все кивают. Ну как все, я одна не кивнула. Не готова, вообще.
Ещё больше я охренела узнав, что делают они это без матов. Ну как, ребята-то сами были не против, а физрук и не настаивал. Но, смотря на их тренировки, было видно, что мат только мешает. Руки проваливаются в мягком поролоне, где ещё больше шансов упасть. Ну да, кому как.
Мальчики выебываясь сделали всё прекрасно, не к чему придраться. Сальто, фляги, ну так для хвастовства. Давая друг другу пять, и, скача по залу, как гориллы, они побежали на другую половину зала играть в баскетбол.
По списку фамилий дошли и до меня, а внутри резко похолодело. Чувствую, как ладошки слегка потеют, а коленки трясутся. Котова, да когда ты в последний раз боялась? Два года назад? Так вот оставь всё там и сделай этот чертов кувырок. Мой внутренний монолог был завершён, и я подошла к определенному месту для сдачи теста.
Физрук оценивающее меня оглядел и вдруг выкрикнул:
– Стас притащи сюда мат, Соне надо, – мои глаза уже практически выкатились. Вокруг послышались унизительные смешки. Все, как и два года назад. Ну, уж нет, не в этот раз. Я не та София и больше не дам себя смешивать с грязью.
– Не надо мне мат, я и так умею, – гордо сказала я. Да, моя гордость к хорошему редко приводила, но она всегда была сильнее меня. Это единственное с чем я не могла справиться в своем теле.
– Ты уверенна? – я киваю, а все замолкают. Даже эти неандертальцы прекратили играть и смотрели на меня. Ну что мне впервой, что ли выступать. Пф… Я ухмыльнулась и стала в позицию. Сейчас либо я смогу утереть всем нос, либо уеду от сюда на белой карете. И кто меня за язык то тянул. Но пути назад нет, поэтому подняв руки над головой, отталкиваюсь и делаю обычный для художественной гимнастики переворот вперед в мостик и встаю с него.
Ну, наверное, моя учительница похвалила бы меня за плавность и грациозность выполнения. Но, почему-то мне кажется, физрука это не очень удовлетворяло.
– София, я понимаю, что ты девочка, возможно, занималась гимнастикой, но у нас не зачёт по пластичности, а по акробатике, – блять. Ну что поделать, если с детства меня учили выполнять всё плавно, красиво и под музыку. А не хреначить кувырки, и чем быстрее и резче, тем лучше.
Слышу смешок со стороны Алексеевой и Беловой. Я оскалилась. Складывалось такое ощущение, что у меня валит пар с ушей и плюс ко всему лицо такое, словно я не кувырок сдаю, а иду убивать. Ну, хорошо, кувырок хотите, будет вам кувырок.
Вспоминаю некоторые требования для хорошего кувырка. Уверенность, руки не слишком широко, хороший разбег и сильное отталкивание. Спасибо, что когда-то уговорила маму и год отходила на спортивную гимнастику, параллельно с художественной.
Поднимаю руки и делаю пару взмахов для лучшего разгона, бегу, делаю обычный кувырок, который выходит в фляг, делаю еще фляг и заканчиваю сальто.
Вижу много охреневших мордашек. Прохожу мимо учителя и слегка язвительно говорю:
– К вашему сведению, я не только шесть лет отзанималась художественной гимнастикой, а ещё год отходила на спортивную, – и сажусь на лавку, пока немного опешивший учитель вызывает следующую девочку.
– Да ладно! – садиться возле меня Саша. Она сделала крутой тройной кувырок. Честно, я сделала много грубых ошибок в своем кувырке, но главное, что я приземлилась на ноги и не сломала себе шеи.
– Что? – я вопросительно смотрю на неё. По-моему, я ни сделала ничего удивительного. Просто, если меня задеть, я всё что угодно выдать смогу.
– Что ты не умеешь в этой жизни? – о-о, много чего. Поверь, я бездарность, просто это сейчас я так круто проскакала пол зала в кривых флягах. На самом деле, она не знает насколько дубовой я была, как только пришла на гимнастику. Как меня практически год то и делали, что тянули. Как я бездарно не могла сделать тот же несчастный мостик с положения стоя. Как я занималась в младшей группе, хотя мне было уже девять лет. Помню, с каким трудом я попала в балетную школу. Как я со слезами повторяла гребаные танцевальные движения. Как я радовалась и прыгала до потолка, когда меня брали в следующий тур. Но, как позже выяснилось, меня взяли лишь из-за моей фактуры, как они выразились, идеальной для балета.
Моё телосложение и лицо идеально красиво смотрелись бы на сцене. В итоге я как бы прошла с двух-трех тысяч желающих, в шестьдесят лучших, но радости я никакой от этого не получила, так как взяли меня не из-за моих способностей, а из-за того, какой меня сотворила природа.
Но в тот момент, перед тем как я уезжала в Петербург, где жила сама. Ну как сама, мне наняли няню, Лесю Васильевну, отличная женщина, во многом мне помогала. Я сказала родителям, что они ещё увидят меня на сцене Мариинского театра прима балериной.
Но в итоге там я выступила всего три раза в массовке.
– Я не умею рисовать, вообще. Не умею сочинять, и для меня сочинения на русский это просто каторга. Не умею играть на всем кроме гитары и фортепиано. Ну, проще сказать, кроме талантов связанных с музыкой, у меня больше никаких нет, – я улыбнулась. Подруга лишь потянулась ко мне за объятьями, и я ответила.
– А ты ещё и играешь? – кивнула и крепче обняла девушку.
– Немного, – прозвенел звонок, и мы отпустили друг друга, чтобы пойти переодеться.
***
После школы я пошла не к брату в машину, зная, что теперь эта туда не сядет, не домой пешком, а в моё любимое место. Брату сказала, что хочу прогуляться, а он сказал, чтобы к семи была дома. Я лишь кивнула и ушла в противоположную сторону от своего дома. Перебежав дорогу на красный, так как я опаздывала, я забежала в здание.
Поднявшись на лифте, я прошла по длинному коридору до необходимой двери. Это была раздевалка. Достав с портфеля свой ключ от личного шкафчика, я нашла нужный и открыла. Там лежала моя спортивная форма, состоящая с бордового спортивного костюма с длинным рукавом и белых кроссовок.
Переодевшись, я надела браслет с ключом на руку и завязала хвост. Выйдя с раздевалки, вошла в белую и просторную комнатку, где уже была Алиса и её мама Валерия Игоревна, которая сидела за белым фортепиано.
– Здравствуйте, – улыбчиво здороваюсь с женщиной и, она, поднимаясь из-за инструмента, подходит ко мне и обнимает. Ну, конечно, она не видела меня около четырех месяцев.
– Сонька, думала ты уже у нас и не появишься, – я обнимаю Валерию Игоревну и улыбаюсь. Эта очень приятна женщина научила меня петь и хорошо играть на фортепиано. У неё красивые блондинистые волосы, голубые глаза, как у её дочери, и очаровательная улыбка. От неё прямо веет позитивом и хочется тянуться к этому человеку.
– Ну, куда там. Как я могу, – смеюсь я и машу рукой подруге. Она улыбается и машет мне в ответ.
– Ладно, не теряем времени, распеваемся, – женщина вновь садиться за белое фортепиано и, наигрывая нам определенные ноты, мы с подругой начинаем распеваться.
***
Вечером я уставшая, но счастливая вернулась домой. Ноги болели впервые после тренировки, но это не мешало мне улыбчиво возвращаться домой. За час до конца к нам присоединился Влад и Артём. Влад приехал не только для того, чтобы забрать Астахину и её маму, а и потому что тот классно играет на гитаре, кстати, он меня и научил на ней брянькать. По-другому не скажу.
Артём вообще приехал за компанию, но всё равно спел с нами пару песен. Он же и подвез меня домой. Я поблагодарила друга и метнулась в подъезд. Посмотрев на наручные часы, которые сегодня надела, я офигела. Да уж, десять часов вечера, сегодня мы, конечно, задержались, но когда мы вместе, время незаметно пролетает. Я, хлопнув дверью, стала снимать обувь, и в проеме между гостиной и прихожей материализовался брат.
– Соня, я просил, – грубо начал тот, а я, закинув куртку в шкаф, развернулась к нему.
– Господи, ну задержалась я, меня всё равно подвезли, – взяв портфель, я хотела было пройти, но рукой брат остановил меня. – Да что такое?!
– Кто? – задолбал.
– Артём. Всё? Можно пройти? – вырвавшись из Денисовой руки, я пошла по лестнице наверх к себе. Прицепился, блин.
Почему в последнее время он как на иголках? Где-то промахнулась, опоздала – и сразу грубость и вопросы. Да что с ним такое? Раньше такого никогда не было. Могла хоть в два часа ночи явиться – ноль вопросов. Сейчас, словно контроль надо мной поставил. И шагу не ступлю без его слова.
Ладно, нужно разбираться, начну с завтрашнего дня. Я обязательно узнаю, что они скрывают от меня.
***
Утром я проснулась и осознала, что сегодня, во-первых, суббота. Во-вторых, сегодня день соревнования девочек. Чёрт, я фиг, что сегодня смогу разузнать. Дэн по-любому туда поедет, а мне остается только торчать дома. Отлично.
Иду в душ, чтобы привести себя в порядок и забегаю на кухню. Быстро кидаю маме «доброе утро» и, забирая только что сделанные бутерброды, бегу к себе. Ставлю тарелку с едой на письменный стол и включаю компьютер. Нахожу ноты Ed Sheeran – Shape of You, так как они довольно сложные для игры на фортепиано. Распечатываю и ставлю на подставку для нот. Съедаю один бутерброд и сажусь перед листом.
Сначала медленно перебираю нужные ноты, а потом раз за разом ускоряю до нужного темпа не большие отрывки. За инструментом я могу сидеть хоть с утра до вечера, не оттянуть, особенно, если учу новую песню, а если она сложная, то вообще комнату не покину, пока пальцы сами скакать по клавишам не будут.
До вечера я так и просидела, пока с закрытыми глазами не сыграла ту мелодию. Сегодня ощущение боли притупилось, когда я, как всегда, глотнула очень горячий чай и обожгла язык, чувствовалось вообще слабенько. А к вечеру и вовсе пропало. Я пошла в ванную, чтобы полностью убедиться.
Включила лишь горячую воду и полный напор. Полминуты – и пар валит как с только что вскипевшего чайника. Подсовываю ладонь под струю и всё. Просто тепло. Как всегда пустота. Рука краснеет, и я выключаю воду, вытирая руку полотенцем. Через месяц повторю укол и буду повторять дальше.
– Сонь, иди ужинать! – кричит мама с кухни. и я спускаюсь. – Что вы все такие кислые? – мое лицо никакое. Ноль эмоций, а что показывать. Живу с пустотой семнадцать лет, вот почувствовала, заполнила её, а потом вновь. Но, что с Денисом? Поднимаю свой зеленый взгляд и встречаюсь с его серым. Он подавлен, что ли?
Он смотрит на меня. На лице ноль эмоций, зато в глазах тысяча. Я не слишком проницательный человек, но это мой брат и я знаю про него каждую мелочь. Его глаза не просто серые, а мутные, что ли. И в них боль, страдание, словно он совершил ошибку. Дэн смотрит на меня и словно просит прощения. Я не понимаю и просто отворачиваюсь на пришедшего отца.
– Моя любимая индейка, – папа потирает ладони, и садиться за стол. Мне бы его позитив. – Ей, вы чего грустите, садитесь кушать, – мы молча, не отрывая взгляда друг от друга, садимся за стол на наши привычные места напротив.
Поев, мы встали из-за стола и разошлись по разным комнатам. Да что такое? День паршивый, какой-то. Смотрю на стол и вижу подсвеченный экран телефона. Подхожу и вижу пять пропущенных от Саши. Перезваниваю и слышу эти ужасные гудки, которые так и давят на голову.
– Привет, – грустное такое.
– Привет, что такое? – да что за день, твою мать.
– Мы проиграли, – хнычет подруга и шмыгает носом. Я надеялась, что они победят, но, видимо, не судьба. – Это всё из-за Алексеевой, – а вот с этого момента поподробнее.
– То есть? – я ложусь на кровать, закидывая одну руку за голову, а другой держу телефон около уха.
– Ну, это не совсем её вина, просто ей стало плохо, а в замене все играют ну не то, что бы плохо, но до уровня команды соперника им далеко, – ещё раз шмыгнув носом, я слышу, что она успокоилась.
– То есть плохо, что с ней? – не то, что бы я волновалась, просто интерес берет верх.
– Не знаю, никому не сказали, но твой брат может знать, он с ней поехал, – поникает подруга. Опять.
– Ладно, не хнычь, проиграли ну и проиграли. Я пойду узнаю у брата информацию, а ты пей чаек и ложись спать, завтра встретимся и я расскажу, что узнала, – улыбаясь, прощаюсь с подругой, и кидая телефон на кровать, лечу к брату.
Стучусь. Без стука мы не входим, не писаное наше правило ещё с детства.
– Входи, Сонь, – экстрасенс, блять. Ладно. Вхожу и вижу сидячего на его кровати брата, подпирая руками голову.
– Что с тобой такое? Ты переживаешь из-за проигрыша? – зайдя к нему, я облокотилась о стенку около двери.
– Нет, на это пофиг, – он резко посмотрел на меня так, как никогда не смотрел. Измученно. – Карина беременна от меня…
Комментарий к 12 глава “Беременна…”
Наряд Сони – https://vk.com/doc163935588_451796832
Думаю неожиданный поворот событий, но хотела задать вам вопрос. Ставить ли предупреждение “Беременность”?
========== 13 глава “Я сделал правильный выбор” ==========
– Что? – пора сходить к лору или это он так прикалывается.
– Карина. Беременна. От. Меня, – отделяя каждое слово, произносит парень с болью и горечью в голосе. После этого какая-то планочка внутри резко рухнула. Я не знала что делать, что говорить, как реагировать.
– Мне не послышалось, – развеяла тишину я слишком тупым вопросом, но что-то внутри просто не могло принять эти слова.
– Да, – грубо сказал тот и вздернул голову, чтобы заглянуть в мои глаза. Он растерян, впервые его уверенность куда-то испарилась.
– Как ты это допустил? – неживым голосом, словно робот. Я, конечно, где-то читала, что девушка должна заботиться о презервативах, но, блять, она же шлюха, у неё нет мозгов, ей пофиг как, где и с кем. Но брат…
– Не знаю, она на четвертом месяце и один раз я напился и мог трахнуть её так, – блин, как надо напиться, чтобы забыть про предохранение, но суметь сделать это.
– А может это не твой ребенок! – повысила голос, выйдя со ступора. – Тогда она могла трахнуться с кем угодно, да хоть с Максом?! – уже орала я.
– Тест ДНК не может врать, Сонь, – Денис поднимается и подходит ко мне. В опущенные руки ложиться телефон, и я, поднимая его на уровень груди, удивленно перевожу взгляд с брата на телефон, видя СМС с прикрепленным фото.
Я открываю его и читаю. «99.9% отцовство Дениса Котова подтверждено». Пиздец. Больше слов просто нет.
– Да ты издеваешься! – ору я и кидаю телефон на его кровать, точно попадая в подушку. Не разобьется. – Ты совсем охренел! Пусть аборт делает! – бью грудь брата кулаками и продолжаю орать. Резко руки перехватывают в кистях, и я останавливаюсь, смотря на него злым и бешеным взглядом.
Брата пустые серые глаза просто и строго глядят на меня.
– Не ори, во-первых! – повышая голос, говорит Дэн. – Во-вторых, завтра родители Карины приедут к нам, чтобы обсудить дальнейшую судьбу нас двоих и малыша, – Господи, как он может называть это, то, что носит она у себя в животе «малышом». Я не против детей, но этого ребенка носит самая ужасная девушка в мире, я не знаю, как вообще смогу переносить этого ребенка, если он родиться.
– Я в шоке, просто! – хватаясь за голову, говорю, вырывая запястья с рук брата и иду в глубь комнаты, наверстывая по ней круги. – Знала же, что дотрахается, – словно не ему говорю я.
– Это не твое дело, я же в твою половую жизнь не лезу, – грубит брат, а я не обижаюсь. Он на нервах, его можно понять.
– Нельзя лезть в то, чего нет, – улыбаясь, я останавливаюсь. Да, я девственница, да у меня был парень, но до этого мы не дошли, я даже не возбуждалась, когда его руки лежали на моей талии, когда они спускались ниже, во время поцелуя сажая меня на поверхность. Он был моим другом, просто он мог поцеловать меня и в меру облапать, не большее. Не было как таковых отношений. Я не любила Артёма.
– Ты не трахалась с Артемом? – вопросительно вздернув брови, брат удивился.
– Нет, я не любила его, – улыбнулась я и села на кровать Дэна. – Ладно, завтра разберемся. Всё же, она по большей части виновата, – брат сел рядом и я взлохматила его непослушные волосы, которые он даже и не старался особо укладывать.
– Какая же ты у меня классная! – и накинулся на меня с его медвежьими объятьями. Я, конечно же, обняла в ответ. Люблю его, даже когда он совершает непоправимые ошибки.
– Задушишь, – смеюсь я и пытаюсь выпутаться с объятий брата. – И вообще, ложись спать. На свежую голову и думать легче будет. Если что, завтра можешь на меня положиться, – брат отпускает меня, и я поднимаюсь.
– Спокойной ночи, спасибо, – искренне улыбается Денис, и я желая того же, покидаю комнату. Захожу к себе и падаю на кровать, смотря в потолок. Улыбка резко стирается с лица, а на место её приходит пустота. Всё же планочка опять сломалась.
Я вообще не впутана в само действо, но я впутана в последствия. Я, конечно, знала, что рано или поздно стану тетей и у меня будет либо племянник, либо племянница, а может сразу двое, но не как не в восемнадцать. Я переоделась в пижаму и опять легла, но уже под одеяло.
Почему всё так сложно, почему проблемы не могут просто взять и обойти меня и мою семью стороной. Почему? Вот с таким вопросом в голове я и заснула от усталости одолевшей меня.
***
Утро прошло напряженно. Денис, конечно же, рассказал всё родителям. Конечно, были крики, но всё стихло ближе к двенадцати дня. Родители, понятное дело, криками и скандалом ничего не добьются, что сделано, то сделано, тем более, если это ребенок.
В два должна объявиться семья Алексеевых, а брат и я словно на иголках. В принципе, мама с папой тоже, но они взрослые и не показывают этого.
Я сидела на диване и пила горячий чай. Не знаю, какая это чашка, я уже сбилась со счета, но я просто не могу перестать.
– Держи, – Денис наливает в чашку папин коньяк, – поможет успокоиться, – я смотрю на него и отпиваю глоток. Обжигает, но пофиг как-то.
– Папа не убьет, ты и так в дерьме, – брат лишь улыбается и кивает головой в сторону кухни. Поворачиваю туда голову и смотрю на улыбающегося отца.
– Он сам сказал тебе подлить, – подмигнул брат и сел рядом. – Ты волнуешься больше, чем я, – парень успокаивающее погладил меня по спине. – Когда уже исчезнуть твои позвонки? – в воздух спросил Дэн.
Я сижу сгорбленно и каждый позвоночек грудной клетки выпирает наружу, показываясь через тонкую ткань футболки, которая обтянула спину. Сама бы хотела, чтобы они исчезли.
– Знаешь, забеременела бы любая другая, я бы может и порадовалась, но не она. Она мне противна, одно её имя выводит меня из себя, – допивая чай, я ставлю чашку на стеклянный столик впереди.
– С другими я строго предохранялся, – смеется брат, а я даю ему подзатыльник. – Ауч, – и трет затылок ладонью.
– А с ней не мог? – я развожу руками и, выпрямляясь, тяну спину и откидываюсь на спинку дивана.
– Я был пьян, – брат отпивает глоток прям с горла бутылки и ставит бутылку рядом с своей чашкой. Правильно, нефиг спаиваться раньше времени. – Да и с твоей подружкой предохранялся, – вдруг роняет тот, а я вскакиваю с дивана.
– Что? Ты что делал это с ней! – ору я. Блять, мой брат даже Калинину в постель затащил.
– Сорри, это было на вечеринке Макса, когда тот пригласил весь класс, я был её первым и последним, поверь, я не хотел, – «каиться» тот. Я озверела просто.
