Текст книги "Космический замуж. Мои звёздные мужья (СИ)"

Автор книги: Маша Бакурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 8.1

Первое утро в новых апартаментах начинается с оглушительного дуэта.

Кира и Лео проснулись и, очевидно, решили, что весь Анклав должен об этом узнать.

Зря я согласилась на отдельную комнату! Подлетаю к детской, но меня уже опередили.

Два могучих хазара стоят над Гнездами, в которых заливаются плачем младенцы.

Рамиль в одних брюках, его торс покрыт золотыми линиями, которые тускло светятся в утреннем полумраке. Айвар тоже без рубашки, и его черные узоры кажутся еще более темными на фоне бледной кожи.

Оба выглядят так, будто столкнулись с неизвестным врагом.

– Может, у них что-то болит? – Айвар пытается перекричать плач, с тревогой глядя на красное личико Лео.

– Я уже провел первичную диагностику, – срывает голос в ответ и Рамиль, водя над Кирой ручным сканером. – Все показатели в норме. Возможно, это эмоциональный всплеск. Нужно проанализировать частоту их плача, чтобы...

Я не выдерживаю.

– Они голодные, – уже перекрикиваю детский плач я. Прохожу мимо хазар. – Просто голодные.

Натягиваю серьёзное выражение на лицо, а внутри улыбаюсь. Как они переполошились! Из-за моих детей. Даже кристальные татуировки на их телах проявились.

Так. Сегодня у нас прикорм. Пюре из этерианского персика.

Сажаю малышей в высокие стульчики, которые, очевидно, появились здесь благодаря заботе моих «мужей». Кира с любопытством смотрит на оранжевую массу в миске. Лео, наоборот, хмурится и плотно сжимает губы.

– Лео, милый, открой ротик, – я подношу к нему ложку. – Ам!

Лео решительно мотает головой и издает такой пронзительный, обиженный вопль, что я вздрагиваю. Детское негодование выливается в мощный эмоциональный «шум», который, кажется, заставляет вибрировать стены, ввинчиваясь глубоко в мозг, усиленный проявлением телепатических способностей маленького хазара.

Я сижу на корточках перед стульчиками. Лео все еще недовольно кричит. Кира, воспользовавшись моментом, запускает руки в свою миску и с радостным визгом размазывает пюре по лицу, волосам и всему вокруг. Одна порция прилетает и мне. На щёку.

М-да… И это всё на глазах… у моих мужей!

Айвар подходит ближе.

– Кажется, кайра, тебе нужна помощь, – веселиться хазар, посмеиваясь надо мной.

Он протягивает руку и большим пальцем осторожно стирает с моей щеки оранжевое пятно. Его прикосновение обжигает. Он не убирает руку, а медленно проводит по моей скуле, задерживая взгляд на моих губах.

– У детей... хазарская кровь, – произносит он тихо, но в его голосе слышится нотка ревности. – У них сильный телепатический резонанс, Мия. Кто их отец?

Рамиль подходит с другой стороны.

– Айвар, мы договорились не давить на нее.

Но ему не удается скрыть интерес, и ревность. Он тоже хочет знать.

Делаю глубокий вдох.

– Я не готова это обсуждать, – говорю я твердо. – Да и сейчас не до откровений. Детей нужно кормить. Если не хотите помогать, я справлюсь сама.

Поворачиваюсь к Лео, но два огромных тела загораживают мне обзор.

– Мы хотим, – говорит Айвар.

– Нам интересно, – добавляет Рамиль.

Они смотрят на меня с таким щенячьим энтузиазмом, что я не выдерживаю и смеюсь.

То, что происходит дальше, похоже на комедийное шоу.

Два могучих, смертоносных воина, которые могут управлять кристаллами силой мысли, садятся на корточки перед высокими детскими стульчиками и выглядят до смешного огромными и неуклюжими.

Рамиль пытается действовать по науке.

– Лео, – говорит он серьезным тоном, – согласно биохимическому анализу, данный продукт оптимален для твоего развития. Ну-ка, открывай рот.

Лео смотрит на него как на сумасшедшего и еще плотнее сжимает губы.

Айвар же выбирает другую тактику.

– Кира, смотри! – басом говорит он, поднимая ложку. – Летит истребитель "Коготь-7"! Вжжж! Открывай ангар!

Он изображает полет, и Кира, завороженная представлением, с восторгом распахивает рот. Ложка исчезает внутри.

– Цель поражена! – победно заявляет Айвар, бросая на Рамиля торжествующий взгляд.

Я наблюдаю за ними, и меня накрывает такой волной умиления и нежности, что хочется смеяться и плакать одновременно. Они так стараются. Не только для детей. Для меня.

Рамиль, видя успех Айвара, хмурится, на секунду задумывается, а потом на его лице появляется хитрая улыбка.

Он подносит ложку к своему рту, пробует пюре, причмокивает губами в наслаждении.

– Ммм... как вкусно! – говорит он громко. – Никогда не пробовал ничего лучше!

Лео с любопытством смотрит на него. Он видит, что этот большой дядя ест оранжевую кашу, и ему тоже становится интересно. Малыш приоткрывает рот.

Рамиль, не теряя ни секунды, отправляет ложку по назначению.

– Отличный выбор, юный исследователь, – кивает он с видом полного удовлетворения.

Я наблюдаю, как Айвар продолжает «воздушные бои» с Кирой, а Рамиль ведет серьезные гастрономические переговоры с Лео, и… чувствую себя счастливой. По-настоящему, безоговорочно счастливой.

Да, я им лгу. Да, наше будущее туманно и опасно. Но в эту самую минуту, здесь, в этой комнате, окруженная заботой двух самых невероятных мужчин во Вселенной и смехом двух чудесных малышей, мне очень хорошо!

И даже кажется, что я обрела свой новый дом.

Глава 8.2

Едва мы заканчиваем с завтраком, как Модуль «Опека» выдаёт настойчивый сигнал. На панели мигает красный индикатор.

Хм… Малышу надо подгузник поменять.

Я как раз заканчиваю протирать Киру салфеткой, стирая с ее щек остатки персикового пюре.

– Секунду, милый, сейчас, – бормочу я, но Рамиль меня опережает.

– Я справлюсь, – уверенно говорит он, достает ручной сканер и водит им над Лео.

Наблюдаю с изумлением, пытаясь подавить смех.

– Так, анализирую состав... повышенный уровень влаги... необходима замена гигиенического изделия на свежее, – серьезно произносит он, словно ставит диагноз.

Айвар смотрит на него, как на сумасшедшего.

– Рамиль, это подгузник, а не квантовый двигатель. Просто сними его.

Он решительно тянется к Лео, но Рамиль останавливает его.

– Подожди! Здесь должна быть правильная последовательность действий. Я видел инструкцию к биоразлагаемому утилизатору... где-то тут... – он начинает что-то листать на своем дата-планшете.

Айвар закатывает глаза.

– Или можно просто содрать с него эту штуку и все, – и он хватается за край подгузника, игнорируя хитрые застёжки.

– Ты же разорвешь его! – возмущается Рамиль. – И все содержимое окажется снаружи!

– Тогда ты покажи, как правильно!

Я не выдерживаю. Со вздохом опускаю Киру на интерактивный пол детской. Под ней тут же расцветают анимированные цветы. Малышка смеётся и ползёт, пытаясь поймать световую бабочку на полу.

– Отойдите, оба, – раздвигаю я мужей по сторонам. – Наблюдайте и учитесь.

Я ловко расстегиваю подгузник, аккуратно снимаю его, протираю Лео гипоаллергенной салфеткой, наношу защитный крем и надеваю новый подгузник. Весь процесс занимает меньше минуты.

Я поворачиваюсь, и краска заливает моё лицо. От того, как они разглядывают меня.

– Невероятно, – шепчет Рамиль. – Такая точность движений. Такая скорость. Ты настоящий профессионал.

Айвар поддерживает его:

– Ты… такая потрясающая, кайра.

Внутри все переворачивается от их взглядов, от их искреннего восхищения. Они видят во мне не просто кайру, объект желания, а настоящую женщину, мать. Мать своих будущих детей.

Мне это нравится.

Отче, я влюбляюсь в них. По-настоящему.

На какой-то момент, даже проскакивает мысль, что если Алана не вернётся, то у нас всё будет хорошо. Да, я не смогу иметь детей. Но у нас уже есть. Два малыша. Ещё и хазары. Одаренные.

Гоню дурацкие мысли прочь.

Лео, довольный и чистый, перестает плакать и тянется ко мне ручками. Я беру его на руки и прижимаю к себе, целуя в макушку.

– Вот и все, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал легко. – Никакой магии. Просто практика.

Тут раздается радостное гуление Киры, все оборачиваются на неё.

Кира, оставленная без присмотра всего на минуту, дотянулась до дата-планшета Рамиля, который он оставил на краю стола. На экране светятся сложнейшие многоуровневые схемы.

– Кристаллический резонатор! – в ужасе выдыхает Рамиль.

А Кира, с видом истинного исследователя, стучит по экрану пухлыми пальчиками.

– Кира, нет! – Рамиль бледнеет и бросается к ней. – Это не игрушка! Ты можешь случайно активировать протокол дестабилизации!

И он пытается аккуратно забрать планшет, но Кира, почувствовав угрозу своему новому развлечению, крепко вцепляется в него обеими ручками и начинает недовольно верещать.

– Кира, отпусти, пожалуйста, – умоляет Рамиль.

Прикусываю губу, чтобы не засмеяться. Это так …абсурдно! Огромный хазар умоляет маленькую девочку сжалиться над ним. Она же упорно не хочет выпускать планшет.

Зато Айвар, оценив ситуацию, действует молниеносно. Он достает настоящий боевой нож – длинный, с гравировкой рода Гур на рукояти, но без плазменного лезвия.

Я даже улыбаться перестаю.

Что он собирается делать?

Айвар приседает перед Кирой и медленно поворачивает нож так, чтобы на его отполированной поверхности играли блики света.

– Кира, смотри, – говорит он низким, завораживающим голосом. – Видишь, как красиво?

Кира, увлечённая танцем света, медленно разжимает пальцы, отпустив планшет. Ее глаза прикованы к ножу. Она тянется к нему, гуля от восторга.

Рамиль, бледный, как полотно, выхватывает планшет и прижимает его к груди.

Айвар, видя, что Кира вот-вот схватит нож, с невозмутимым видом убирает его обратно в ножны.

– Извини, принцесса, – говорит он с усмешкой. – Это тоже не игрушка.

Кира, лишившись обоих развлечений, надувает губки и готова разреветься, но я быстро подхожу и беру ее на руки.

– Ну что вы, правда, – говорю я, качая головой и пытаясь выглядеть строго, хотя внутри от смеха всё дрожит. – Вы что, специально оставляете опасные вещи в зоне досягаемости младенцев?

Рамиль виновато опускает глаза.

– Я... не подумал. Она такая быстрая.

Айвар скрещивает руки на груди.

– В своё оправдание скажу, что мой нож ее отвлек. Тактика сработала.

Я подвожу итог:

– Два самых могущественных мужчины в этом секторе, только что были побеждены двумя младенцами.

Я больше не могу сдерживаться. Я смеюсь. Смеюсь так, что слезы наворачиваются на глаза.

Мои мужья, после секунды замешательства, тоже начинают смеяться. Комната наполняется их глубоким, раскатистым смехом, смешанным с моим, а ещё светом, детским гулением и нашим общим весельем.

Мы так похожи на настоящую, счастливую семью!

Глава 8.3

Этот день пролетает как одно яркое, суматошное мгновение. День, наполненный детским смехом, запахом молочной смеси и непривычным, но таким приятным ощущением дома.

Хазары постоянно рядом. Они наблюдают за каждым моим движением с жадным любопытством, пытаются помогать, чаще мешая, чем реально что-то делая, но их старание трогает до глубины души.

Пока дети спят днем, я несколько раз пытаюсь связаться с Аланой через квантовый коммуникатор. Тщетно. Канал молчит.

Я отправляю ей зашифрованные сообщения, умоляя дать хоть какой-то знак. И когда я уже почти теряю надежду, на экран приходит короткое, всего из нескольких слов, ответное сообщение.

«Все сложно. Жди. Не высовывайся. Если не выйду на связь в течение трех дней… считай, что мы не вернемся. Мия, умоляю, не бросай их».

Ледяные пальцы страха сжимают мое сердце. Три дня.

Если Алана не появится, дети останутся со мной. И что тогда? Мне придётся хранить чужую тайну до конца жизни? Или мне стоит всё рассказать свои мужьям?

А что, если они отвернутся от меня?

А что, если не захотят растить чужих детей? Или расскажут на Совете, и у меня заберут малышей? Или ещё хуже, детей вообще убьют. Алана говорила, что их ищут.

За мыслями и заботами о малышах, вечер наступает незаметно.

После купания, которое превратилось в еще одно соревнование «кто лучше пускает мыльные пузыри», Кира почти сразу засыпает в своем Гнезде. А вот Лео, наоборот, перевозбудился.

Он не плачет, а просто капризничает, вертится, не желая закрывать глаза.

Я сижу рядом с ним, напевая тихую колыбельную, но ничего не помогает.

– Ему не хватает мужского влияния, – вдруг заявляет Айвар, подходя к нам.

Я удивленно поднимаю на него глаза. Он выглядит абсолютно серьезным.

– Что, прости?

– Мужского влияния, – повторяет он. – Ему нужна дисциплина.

Не дожидаясь моего ответа, он осторожно, но неуклюже, словно мешок с драгоценными кристаллами, берет Лео на руки. Малыш замирает от удивления, глядя на огромное лицо воина, нависшее над ним.

– Слушай и запоминай, юный хазар, – басом начинает Айвар, сурово глядя на Лео. – Это колыбельная рода Гур.

И он начинает напевать. Низким, рокочущим голосом. Только это не колыбельная. Это самый настоящий боевой марш.

– Вставай, воин, враг у ворот! Кристалл в руке, победа ждет! Ночь темна, но долог наш путь. Про честь и славу не забудь!

Лео, ошарашенный таким подходом, округляет глаза и замолкает.

Он смотрит на Айвара, потом на меня, и вдруг его личико расплывается в беззубой, счастливой улыбке, и он издает радостный клич.

Айвар расценивает это, как безоговорочную педагогическую победу. Он с гордым видом смотрит на меня и на Рамиля.

– Вот, – говорит Айвар, продолжая покачивать Лео и басить свой марш. – Дисциплина и боевой дух. Это все, что нужно мужчине.

Я не выдерживаю и смеюсь. В который раз за этот день!

Огромный, суровый хазар, поющий колыбельный марш младенцу – это самое милое и нелепое зрелище, которое я когда-либо видела.

Но от смеха Лео перевозбуждается еще больше. Его хазарская энергия искрит, создавая в комнате ощутимое напряжение. Я чувствую это как покалывание на коже. Ещё и Кира просыпается и начинает плакать и фонить в унисон.

– Что с ними? – встревоженно спрашивает Айвар, его педагогический триумф мгновенно испаряется.

– Энергетический всплеск, – констатирует Рамиль, подходя ближе. – Они не могут успокоиться.

Я тихо говорю:

– Я успокою.

Присаживаюсь на мягкий ковер между Гнездами.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и отключаюсь от всего, кроме моих малышей.

Настраиваюсь на их частоту – хаотичную, испуганную. Транслирую в ответ свою.

Я не копирую их энергию. Я создаю для них идеальное эхо их собственной сущности, но без страха и боли. Я отзеркаливаю их потребность в безопасности, в материнском тепле, в покое.

Хазары замирают. Я не вижу, но чувствую, как они смотрят на меня. Они видят то, что недоступно обычному глазу – золотистое сияние, которое окутывает меня и детей, создавая эмпатический кокон. Поле абсолютной тишины и безопасности.

Дети мгновенно затихают. Их дыхание выравнивается. Через минуту они уже спят глубоким, спокойным сном.

Я открываю глаза. Чувствую себя опустошенной, но умиротворенной.

Айвар и Рамиль смотрят на меня, затаив дыхание. Я вижу в их глазах не просто удивление. Я вижу благоговение.

– Идеальная эмпатическая мимикрия, – шепчет Рамиль, и в его голосе слышится трепет ученого, который увидел чудо. – Невероятно.

– Мия, – хрипло говорит Айвар, – Наша кайра…

А у меня слипаются глаза. Уже проваливаясь в сон, на краю сознанию, слышу, как они спорят, кто меня отнесёт на кровать.

По телу пробегает дрожь предвкушения. Опять будут ко мне приставать?

Только я просыпаюсь среди ночи, словно от толчка.

Сердце колотится, а внутри разливается липкая, ноющая тревога. Но она не моя. Эхо чужих эмоций проникает через связь с моими мужьями.

Замираю, прислушиваюсь. В апартаментах царит тишина.

Но я отчётливо ощущаю бурю эмоций моих могущественных мужчин. Гнев, острый, как лезвие, и под ним густую, застарелую боль и обиду, которая похожа на незаживающую рану. И ещё ревность, обжигающую, как кислота. И страх потерять что-то важное…

Меня охватывает паника. Они же не собираются друг друга поубивать?

Глава 9.1

Соскальзываю с постели. Тревога тянет меня прочь, к источнику. Обнимаю себя за плечи и крадусь на цыпочках подсмотреть, что же происходит.

Апартаменты погружены в ночной режим. Стены излучают мягкий биолюминесцентный свет, едва рассеивающий темноту.

Подхожу к общей гостиной. Дверь приоткрыта, и оттуда доносятся приглушенные, но напряженные и шипящие голоса. Я замираю на пороге, инстинктивно прижимаясь к косяку, стараясь не дышать.

Айвар и Рамиль сидят друг напротив друга за низким столом из полированного черного камня, который светится изнутри. Перед ними два бокала с остатками тёмно-янтарной жидкости. Судя по резкому, пряному аромату, который доносится даже до меня, в бокалах крепкий алкоголь.

Между хазарами парит трехмерная голограмма. Поле для какой-то хазарской игры? Фигуры в виде на кристаллических осколков зависли в воздухе.

Только похоже, сейчас для хазар это не развлечение, а поле битвы.

Айвар делает резкий жест рукой, и одна из его фигур – черная, острая, как клинок – пронзает защитную линию Рамиля. Голограмма вспыхивает красным, и в воздухе раздается тихий, звенящий звук. Поражение.

– Ты смотришь на Мию так же, как тогда на неё, – шипит Айвар, и его голос, словно скрежет металла по стеклу. – Как на очередной научный проект.

Он делает паузу, и волна его ярости накрывает меня даже на расстоянии. Мое эмпатическое поле вспыхивает, улавливая каждый нюанс его боли.

– Что на этот раз, Рамиль? Улучшил свои разработки? Хочешь отнять и Мию у меня, снова подстроив фальшивый Зов?

Рамиль поднимает глаза. Его лицо непроницаемо, но от него веет холодной яростью. Он отвечает резким контрходом. Его фигура – серебристая, изящная – скользит по полю и блокирует атаку Айвара.

Голос Рамиля звучит тише, но в нем слышится сталь.

– А ты смотришь на Мию, как на собственность, которую нужно завоевать, – его голос звучит обманчиво мягко. – Хочешь заставить ее быть только с тобой. Несмотря на то, что сейчас Зов настоящий. У нас обоих.

Он делает еще один ход, и фигура Айвара рассыпается в искры.

– Настоящий? – усмехается Айвар, сжимая пальцы вокруг края стола, и на мгновение на его руках вспыхивают темные узоры. – Как я могу тебе верить? И проверить не получится. Сейчас здесь нет старейшин, чтобы провести ритуал Очищения. Как я узнаю, что это не очередная твоя ложь?

Я прижимаю ладонь к груди. Фальшивый Зов? Ложь? Ритуал? О чем они говорят?

Рамиль резко встает. Голографическая игра мигает, реагируя на движение.

Айвар тоже поднимается и продолжает обвинять, его слова полны яда:

– Рамиль, это так низко – прикрываться «священным Зовом», чтобы заполучить ту, с которой хотел быть я.

На лице Рамиля читается чистая и неприкрытая боль. Я чувствую её, как удар в солнечное сплетение.

– Я не прикрывался. Я верил! – его голос звенит от напряжения. – Пока ты не устроил свой цирк на Совете и не уничтожил все. Это ты меня подставил!

Рамиль ударяет ладонью по столу, но звук получается глухим. А он вздрагивает, оглядываясь на дверь. Боится меня с малышами разбудить? Я прячусь глубже в тень.

– Признайся, Айвар. Столько времени прошло. Это твой род использовал на мне искусственный Зов, чтобы потом обвинить?

– Что?! – Айвар наклоняется над столом, рассеивая проекцию игры, его голос становится громче, – Наш род всегда был против искусственных нейроинтерфейсов. Это вы, Сол, ставите свои эксперименты выше всего. Дошли даже до того, чтобы осквернить священную связь! Обвинять мой род Гур в том, что мы презираем, верх цинизма!

– Тише! – Рамиль резко поднимает руку. – Разбудишь их.

Оба мужчины мгновенно замолкают. Их вражда на секунду испаряется, сменяясь общей тревогой. А гнев на мгновение затихает, уступив место заботе обо мне и малышах.

– Это ты начал, – глухо отвечает Рамиль, садясь обратно.

Айвар делает то же самое, и перед ними вновь вспыхивает голографическое поле.

Хазары продолжают игру, но теперь их движения становятся еще более резкими, злыми. Это битва, которая длится уже много лет.

Напряжение достигает пика. Айвар, не в силах сдержать ярость, сжимает голографическую фигуру в кулаке. Она вспыхивает и рассыпается миллиардом цифровых искр.

Я боюсь пошевелиться, впитываю каждое слово. Мой разум лихорадочно пытается сложить картину из обрывков.

– Ты заплатишь за тот позор, – голос Айвара срывается. – За то, что сделал с Лиссан. И со мной.

Внутри всё холодеет. А вот и женское имя. Лиссан.

Оно звучит в тишине, как удар хлыста.

Тоже одна на двоих?

– Я?! – Рамиль взмахивает рукой и опрокидывает свой бокал. К счастью, тот пуст. – Это ты сделал из нее жертву своих амбиций! Мог бы просто оставить её со мной!

– Айвар зарывается в волосы рукой.

– Что сейчас говорить, как бы могло быть. В итоге, она отказалась от нас обоих.

– Конечно, ты такой скандал устроил. Ей просто ничего не оставалось.

Я чувствую их боль, их старую, незаживающую рану так отчетливо, будто она моя собственная.

Внутри меня поднимается странная, незнакомая волна. Это... ревность? Острая, удушающая. К женщине, которую я никогда не видела. К той, которая знала их до меня. Которая заставила их так страдать.

Одновременно с этим я чувствую укол сочувствия. Такого сильного, что хочется подойти и обнять их обоих. Защитить от этого прошлого, которое их преследует.

Два могучих, несокрушимых хазара сейчас так похожи на двух раненых, потерянных мальчишек, которые не могут простить друг друга за общую беду.

Кто она, эта Лиссан? Что она сделала с ними?

И самый страшный вопрос, который я боюсь задать даже самой себе: А я? Я смогу когда-нибудь занять ее место? Или я просто... замена? Попытка залечить старую рану?

Мысль об этом причиняет почти физическую боль.

Но я не могу отвести взгляд. Разглядываю их напряженные позы, сжатые кулаки, то, как они пытаются разорвать друг друга на части, но при этом боятся издать лишний звук, чтобы не разбудить моих... наших... детей.

И в этот момент я понимаю, что мне не все равно. Мне отчаянно не все равно. Я хочу, чтобы они перестали причинять друг другу боль.

Хочу, чтобы они были... счастливы. Со мной.

Но я им тоже вру…

Алана! Надеюсь, что ты когда-нибудь вернёшься. Надеюсь, что я смогу им рассказать правду. И что мне больше не придётся врать.

Но что, если подруга всё-таки погибла?

Тогда никто и никогда не узнает, что Кира и Лео не мои. Я поклялась.

Но неужели мне придётся всю жизнь прожить во лжи? Разве на этом можно построить отношения и здоровую любящую семью?

А можно ли доверять хазарам, чтобы уже сейчас во всём признаться?

А вдруг тогда они не захотят принять детей?

Я осторожно делаю шаг назад, собираясь сбежать, вернуться в свою комнату к малышам, но моя нога наступает прямо на детский сенсорный кубик. Раздаётся пронзительный писк. И короткая весёлая мелодия.

Голоса в гостиной обрываются.

Время замирает.

Все. Меня заметили. Придется идти и говорить.