Текст книги "Любовь на Итурупе"

Автор книги: Масахико Симада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

21

Я пытался представить, что страна мертвых выглядит так же, как остров. Да что там представлять, страна мертвых на самом деле окружала меня. Если вспомнить, каким я был несколько месяцев назад, и сравнить со мной нынешним, окажется, что теперь я похож на Ивана, который заботился обо мне, когда я только приехал на остров. Я боялся, что сломаюсь, если постоянно не буду чем-то занят, как тунец, который погибнет, если остановится. В первое время на острове мне казалось, что Иван живет в совсем другой реальности, нежели я. Не отдавая себе в этом отчета, я стал подстраивать свою жизнь под ту реальность, в которой существовали обитатели острова, и прежде всего Нина. Остров не только изменил мои повседневные занятия, но и сделал меня самого другим человеком.

В декабре Мария Григорьевна заболела, и Нина вернулась в хижину в горах, чтобы ухаживать за матерью. Мне хотелось услышать продолжение истории о мужчинах, умиравших из-за любви к Нине, и в конце недели я решил поехать к ней под тем предлогом, что провожаю Костю домой. Я одолжил у Кирилла мотоцикл, шлем и сапоги позаимствовал у военного, который был почти одного роста со мной, и посадил Костю сзади, подставив свое тело холодному режущему ветру. Даже эти страдания следовало принимать как особые зимние радости.

Когда я впервые оказался в этой хижине, мне трудно было понять, почему семья Нины ни с кем не общается, живет затворнически, вдали от людей, в доме, где нет ни телефона, ни электричества. Раньше в том мире, где я дышал, ходил, где меня окликали по имени, просто не существовало таких людей, как Мария, Костя и Нина. Может, в стране мертвых и были те, кто мог предвидеть чужие судьбы, но я полагал, что не встречусь с ними, пока сам живу на этом свете. А то как бы не получилось, что взгляд мой еще и остекленеть не успел, а меня уже позвали в страну мертвых.

Дар ясновидения оказался слишком опасным, и Мария Григорьевна вместе с мужем сбежала на остров, подальше от бандитских преследований. Хижина в горах стала тюрьмой, куда она сама себя заточила, превратилась в сундук, где она хранила свой дар. Но ни тюрьма, ни сундук не запирались на ключ, они были открыты для всех.

Мария Григорьевна знала, что я приду. Она говорила, что я не мог не прийти, хотя и не считал себя обязанным заходить к ней. Я еще раз хотел спросить ее:

– Почему я должен был прийти сюда?

Не вставая с постели, Мария сказала, пристально посмотрев мне в глаза:

– Души мертвых добираются сюда, их приносит морское течение.

– Значит, души тех, кто умер в Японии, тоже попадают на этот остров?

– Их приносит ветер. В лесу и в заливе Касатка полно мертвецов. Здесь шумнее и оживленнее, чем в Токио, Хакодате или Сан-Франциско. Ты ведь приехал сюда, чтобы встретиться с умершими родителями?

– А это возможно?

Мария Григорьевна сильно закашлялась, и я не стал ее дальше расспрашивать. Нина помогла матери дойти до спальни. Костя, который сидел в углу и слушал радио, сказал:

– Пойду дров наберу, – и вышел на улицу.

Так, сам того не ведая, я оказался в лесу, где толпились мертвые. И эту возможность подарила мне Нина. Я пытался вспомнить, что почувствовал, когда впервые увидел ее. Она посмотрела на меня так, будто уже встречала меня раньше, и застенчиво улыбнулась. Взяла мой паспорт и назвала меня по имени: «Каору-сан». Мне показалось, что я уже слышал ее голос. Разумеется, у меня не было ни русских возлюбленных, ни друзей. Говорят, отца воспитала приемная мать по имени Наоми, эмигрантка из России, еврейских кровей. Но она умерла задолго до моего рождения.

Я спросил у Нины:

– Когда мы встретились впервые, ты увидела что-то в моем лице?

– Два глаза, один нос и несколько морщин, – рассмеялась Нина. Так же, как тогда. Мне казалось, ее улыбка соблазняет меня с незапамятных времен. Мало кому из женщин пошла бы такая. Эта улыбка должна предназначаться только мне. Точно так же улыбалась моя жена в Америке. Я и женился именно на ее улыбке. Когда-то я видел эту улыбку у моей возлюбленной, а теперь она появилась на лице Нины, которая жила на острове, в стране мертвых. Все началось с моей матери. Даже после смерти на мамином лице оставалась улыбка… Она покинула ее и вскоре перешла к моей возлюбленной, имя которой Фудзико. Когда Фудзико отдалилась от меня, ее улыбка превратилась в улыбку королевской особы, предназначенную для миллионов. Улыбка моей мамы, покинув Фудзико, добралась через Тихий океан к моей жене, которая жила в Америке, а с рождением дочери опять отправилась в странствие, найдя пристанище на лице у Нины. Мама, Фудзико, моя жена – и теперь Нина… Они не особенно похожи друг на друга и ничем не связаны, но у них есть общая, объединяющая их черта: улыбка.

Я решил подобраться с другой стороны.

– Может, я напомнил тебе кого-то? – спросил я у Нины.

Нина посмотрела на меня точно также, как в день нашей первой встречи – на мой нос, рот, два глаза и все мои морщины, и ответила:

– Мне показалось, что я наконец-то встретилась.

– С кем?

– С папой, – нерешительно прошептала Нина.

– У нас есть что-то общее?

– Это трудно объяснить. Такое чувство, что не могу тебя оставить одного. То же самое было и с первым, и со вторым Борисом. И с Мишей. Все мои умершие возлюбленные напоминали мне отца. Привычка шмыгать носом или смущенная улыбка, голос, осанка. Мне кажется, что папа прячется за спинами всех, с кем я встречаюсь. Все они выглядят одиноко. Поэтому мне хочется быть вместе с ними.

Мужчины, напоминающие ей отца, умирают один за другим. Может быть, Нина влюбляется только в тех, кого ждет та же судьба, что и ее покончившего с собой отца? Отмеченные смертью, они появляются перед Ниной и, как велит им судьба, отправляются в страну мертвых, а Нина провожает их. Таким образом она вынуждена вновь и вновь хоронить своего отца.

Костя вернулся в дом с ведром, полным припорошенных снегом дров. Кидая дрова в печку, Нина сказала:

– Давай натопим хорошенько. Для Миши.

Миша тоже сейчас был в стране мертвых.

22

«Миша вобрал в себя все черты типичного русского негодяя. Своенравный, не утруждающий себя лишними раздумьями, закомплексованный алкоголик Да и встретились мы в ситуации хуже некуда. Миша был вором, пробравшимся ко мне в квартиру. Он думал, что квартира пустая, а я была дома; заметив меня, он пустился наутек, но случайно поскользнулся. Инстинктивно я кинула в него вазой для цветов, которая оказалась под рукой, и попала незадачливому вору, растянувшемуся на полу, в голову. Пока Миша лежал без сознания, я кое-как связала его и хотела вызвать милицию, но передумала. После случая с Борисом мне не хотелось связываться с милицией. С виду он был совсем ребенок, и решила: если отпущу его, вряд ли он снова полезет ко мне.

Миша очнулся и, еще связанный, стал ругаться: «Ничего себе шуточки! Что я тебе сделал? Развяжи-ка меня, да поскорее, мать твою».

Я подождала, пока он успокоится, и, обрабатывая рану на голове, спросила: «Ты зачем пришел?»

Он честно ответил: «Мне нужны деньги. Если я не верну то, что недавно проиграл, меня убьют».

Опять мафия. Ну сколько можно?! Я выгребла все содержимое своего кошелька и сунула в карман его брюк. Потом развязала ему ноги и крикнула: «Вали отсюда поскорее!» Изумленный Миша убежал.

Он пришел ко мне четыре дня спустя, вечером, с букетом цветов. Сказал, что забыл поблагодарить меня и решил исправить свою ошибку. Цветы я взяла, но его не пустила. Он явился и на следующий день, оставив у двери коробку шоколадных конфет. Прошла неделя, я уже думала, что больше его не увижу, но он появился ночью с бутылкой водки. Попросил его выслушать, хотя бы пятнадцать минут. Мишин голос показался мне таким родным и знакомым. Точно как у моего отца. А привычка шмыгать носом, когда заканчивал говорить, напоминала мне второго Бориса. Я смягчилась и пустила его в дом. Миша посмотрел на книжные полки и попросил дать ему почитать книжку, какую он сможет осилить. За всю свою жизнь он прочел только сказки про Иванушку-дурачка, да и то в детстве, и среди его друзей ни у кого на полках книги не стояли.

Миша начал рассказывать историю своей жизни. Его мать умерла, когда он был еще ребенком, а отец ушел из дома, дождавшись, когда Мише исполнится пятнадцать; в квартиру въехали чужие люди, а его выгнали на улицу, и с тех пор, чтобы выжить, он научился воровать. Каждый год, на время суровой зимы, он садился в тюрьму, а летом выходил на свободу и продолжал воровать. Вот такая жизнь была у Миши. Никто не относился к нему по-доброму: ни родители, ни тем более чужие люди. Правда, однажды его приютила начальница тюрьмы Евгения, вдова, огромная, как слон, баба, и он жил за ее счет. Когда Евгения, давшая ему пищу и кров, умерла, ему ничего не оставалось, как снова вернуться к воровской жизни. Он рассуждал так раз в мире есть родители, бросившие Мишу, то найдутся и чужие люди, которые его подберут. Он сказал, что впервые встречает такую женщину, как я, которая отплатила вору добром, и предложил выпить за мое здоровье.

«Брось воровать, найди себе другое занятие, иди работать», – говорила я ему. Что еще я могла ему сказать?

Миша ответил, что умеет только воровать и дарить радость одиноким женщинам, и набросился на меня. Я попыталась дать ему отпор, но он ударил меня по лицу и начал душить. Я поняла, чем больше сопротивляюсь, тем хуже, и расслабилась. Миша сказал: «Тебе разве не одиноко? Поди хочется мужика-то?»

Я посмотрела ему в глаза и ответила: «Переспишь со мной – умрешь наверняка. Если не страшно, то пожалуйста».

«Что ты несешь?» – заорал Миша и навалился на меня. Бить, воровать, брать силой – других способов человеческого общения он попросту не знал. Зря я не вызвала милицию в тот день, когда он влез ко мне в квартиру. Я пожалела его, а он, воспользовавшись моей добротой, решил меня изнасиловать. Наверное, ему лучше было бы всю жизнь прожить в тюрьме. Я закрыла глаза и лежала как бревно, стараясь ничего не чувствовать и ни о чем не думать. Он не знал, что такое нежность. Сношался как кобель. Когда все закончилось, он перевернулся на спину и захрапел. Как в бреду, я схватила нож для фруктов и хотела было ударить его в низ живота. Но он так безмятежно спал, что я растеряла всю свою решительность.

Наверное, он был готов умереть когда и где угодно. Иначе разве мог бы он заснуть крепким сном рядом с женщиной, которую изнасиловал. Вдруг я подумала: «Может, это Бог испытывает меня?»

Вы когда-нибудь слышали, что Христос появляется перед вами в облике самого несчастного и презираемого человека в мире? Возлюби врага своего. Если собираешься следовать этому учению, ты должен полюбить последнего негодяя, отвечающего злом на людскую доброту.

Я не была верующей. Но, когда утонул Борис, мне впервые захотелось помолиться Богу. Меня постоянно мучила одна мысль – я должна заплатить за то, что молча стояла и смотрела, как он умирает. Вот я и подумала: «Может статься, Миша – посланное мне испытание?» Наверное, Миша залез именно в мою квартиру по чистой случайности. Но если бы я смогла спасти его, я искупила бы свой грех.

Я решила полюбить Мишу, уверовав, что люблю Иисуса Христа, презираемого людьми, оболганного, в одиночестве распятого на кресте вместе с разбойниками.

Миша и не пытался понять ход моих мыслей. Он придумал себе другое, видать, Нинка без меня теперь жить не может. Но что-то в нем поменялось. Он перестал воровать, устроился убирать музей, стал понемногу почитывать книги с моей полки. Прочитав переведенный на русский язык рассказ Акутагавы «Паутинка», он сказал: «Нина, это ты спустила мне паутинку, когда я был в аду».

Миша нашел квартиру в моем доме и поселился там, но раза три в неделю наведывался ко мне. Он не рассказывал мне, чем занимается, когда остается один. Однажды я решила сделать ему сюрприз: наготовила гору пельменей и тайком зашла к нему в квартиру. Там я увидела другую женщину. Она посмотрела на меня и рассмеялась: «О, дурочка пришла! Ее изнасиловали, а она и рада!»

Я поняла, что Миша выложил чужой женщине все о нашей близости, рассердилась и решила никогда больше с ним не встречаться. Он снова отплатил предательством за то добро, что я ему делала, и больше я не в силах была терпеть. Миша приходил ко мне, умолял: «Открой мне, Ниночка, без тебя я опять стану вором. Если ты позабудешь обо мне, я умру».

А я, дура, верила и пускала его к себе.

Вскоре наступили холода, надо было одеваться потеплее. Но шубу, которую убрала на лето, я нигде не могла найти. Я схватила Мишу за руку и сказала: «Верни мою шубу, это подарок отца!»

«Ну как же, чуть что пропало, так это я спер», – ощетинился Миша. Он ударил меня, сломал мне передний зуб. Так без шубы мне пришлось терпеть суровую хабаровскую зиму, напяливая на себя сто одежек. Да еще и без переднего зуба. Впервые я оказалась в таком жалком состоянии.

Одним снежным днем я поняла, куда подевалась моя шуба. На улице меня обогнала молодая, ярко накрашенная и хорошо одетая девица. Я окликнула ее и спросила, где она купила такую шубу. И узор на спине, и форма воротника были точно такими же, как у той шубы из чернобурки, что подарил мне папа. Она ответила: «Парень подарил».

Негодяй. Я поклялась, что больше никогда его не прощу. Он стучал в мою дверь, извинялся, но я не открывала. Он преследовал меня и в университете, но я попросила охранников не пускать его. На этом моя роль закончилась. Я думала, что он проживет и без меня. У него были и другие женщины, которые о нем заботились, даже в тюрьмах он не пропадал. Сорняки хорошо растут – так говорят японцы, да? Но сорняки в один прекрасный день выпалывают, если они мешают расти посевам.

В последний раз Миша пришел ко мне в канун Рождества. Ночь была очень холодная, на улице – минус тридцать. Наверное, он хотел провести Рождество вместе со мной. Но, как нарочно, меня не было дома – я встречала Рождество с семьей моей университетской подруги. Когда ночью я вернулась на машине домой, у моей двери лежал сверток В нем была моя шуба. На мгновение мне почудилось, что это рождественский подарок от моего покойного папы. Но в свертке была записка: «Нине. Возвращаю шубу, которую одолжил у тебя. Прости меня».

Наверное, Миша принес обратно мою шубу, которую давал поносить другой своей знакомой. Шуба ко мне вернулась, Миша раскаялся, и я решила пустить его в следующий раз.

Той ночью мне приснился сон. Я иду в своей шубе по пустынной улице, где стоят заброшенные дома, настоящие развалины. На углу одного из домов я вижу белую статую в странной позе. Спина согнута, лицо низко наклонено – еще немного, и она окажется на земле. Похоже, статуя опьянела и заснула на дороге. Мне кажется, где-то я ее уже видела, но где – не могу вспомнить. Я прохожу мимо, торопясь домой. Вдруг смотрю – а шубы на мне нет. В такой мороз без шубы невозможно. Наверняка оставила шубу, когда рассматривала статую, думаю я, и поворачиваю обратно. Еще раз смотрю на статую и вспоминаю, что ее поставили в честь самого одинокого человека в мире, который когда-то жил в этом городе. Это Миша, тот, что частенько наведывался ко мне домой. Я понимаю: с тех пор прошло лет пятьдесят, и просыпаюсь.

После того как я увидела этот сон, Миша больше не приходил ко мне. А вскоре меня окликнула на улице одна женщина, та самая, которая носила мою шубу. Наверное, увидев ее на мне, она поняла, что я Мишина знакомая. Про шубу она ничего не сказала, только спросила: «Ты знаешь, что Миша умер?»

Я была в шоке и попросила рассказать, как это случилось. На Рождество Миша пьяный бродил по городу, сел на скамейку в парке, уснул и замерз. Девица сказала: «Дураки и умирают по-дурацки», – и удалилась.

Сон, который я увидела в рождественскую ночь, оказался вещим: статуя была замерзшим Мишей. Наверное, в ту морозную ночь, когда он вернул мне шубу, ему некуда было пойти, он заблудился и замерз насмерть. Глупый Миша. Лучше бы он попал в тюрьму, тогда хоть не умер бы от холода. Он не сел в тюрьму потому, что я уговаривала его бросить воровать. Если бы у него была моя шуба, он, может, и выжил бы. На Рождество один-одинешенек., напился водки… холодно тебе было, наверное. Тоскливо. Надо было подобрее относиться к нему. Я жалею о том, что желала ему смерти. Если бы я так не думала, он был бы сейчас жив.

– Ты ни в чем не виновата. В стране мертвых ему наверняка тепло и хорошо.

– И почему ему непременно надо было умереть в Рождество? Для меня теперь это больше не праздник.

Бить, воровать, брать силой – других способов человеческого общения он не знал… Несомненно, Нина полюбила такого негодяя потому, что хотела изменить свою несчастную жизнь. Наверное, она думала, что Миша, только голосом напоминающий ее отца, поможет ей увести свою судьбу с того пути, которым последовали оба Бориса. Но и у Миши желания умереть было хоть отбавляй, и, сам того не ведая, он пошел той же дорогой.

Нина никак не может похоронить отца. Мужчины, в которых она видит его черты, уходят один за другим в страну смерти, расплачиваясь за Нинину любовь. Неужели несчастья развиваются подобно цепной реакции? Если моя судьба связана с Ниной, наверное, я стану пятой жертвой после застрелившегося из охотничьего ружья отца, утонувшего Бориса, убитого мафией второго Бориса и замерзшего Миши. Какая же смерть ожидает меня?

23

В зеркале в номере гостиницы отражаюсь я, лицо у меня виноватое. Щеки ввалились, под глазами круги. Я говорю изможденному парню в зеркале:

– Если уезжать, то сейчас. Упустишь момент – можешь остаться тут навсегда.

Или, поддавшись минутной слабости, я покончу с собой, или меня собьет танк, внезапно выскочивший из-за угла, или настигнет случайная пуля пьяного военного… Забыл спросить у Марии Григорьевны, не видит ли она у меня на лице признаков скорой смерти. Честно говоря, мне страшно. Прямо сейчас бросился бы бежать с острова. Но меня посещают и другие мысли. По крайней мере на острове нет никого, кто, вопреки моей судьбе, хотел бы отправить меня в страну мертвых. К тому же я приплыл на этот остров, скрываясь от тех, кто пытался уничтожить меня. Оставайся на острове или беги отсюда – безопасней не станет.

Если подумать, чем я отличаюсь от четверых умерших? Они умерли, не зная о своей печальной участи, мне же Нина рассказала о ней. У них не было возможности убежать от своей судьбы, я же, хотя и смутно, понимаю, куда она ведет меня. Мне нельзя умирать: я должен освободить Нину от злого рока. А еще я обязан остаться в живых ради жены и дочери, которые живут в Америке, и ради того, чтобы вновь встретиться с Фудзико.

Когда не знаешь, где упадешь, начинаешь перебирать разные варианты, и никакой проблемы свободного времени, только на душе тоскливо. Как обычно, я отправился прогуляться на берег моря за «сегодняшними трофеями». Я нашел футбольный мяч в неплохом состоянии. Отнесу его в школу – ребята обрадуются. Мяч размок в воде и напоминал фруктовый шербет, но если его хорошенько высушить и накачать, замерзший школьный двор огласят радостные мальчишеские крики. Я взял мяч под мышку и направился в школу, по дороге из глубин моей памяти неожиданно всплыла одна фраза.

По-моему, она принадлежала какому-то древнегреческому герою. Какому – не помню. Сказал он вот что:

– Но судьбы, как я мню, не избег ни один земнородный.

Страна мертвых не делала различий между героями и трусами, между евреями и айнами, одинаково встречая всех. А тогда какой смысл бояться? Исходя из средней продолжительности жизни мужчин в России, я доживаю последние годы. Я уже мертв больше чем наполовину?! Когда придет мой срок, независимо от предсказаний и от Нины, я уйду в страну мертвых. Точно так же, как река, сама того не ведая, впадает в море.

– Но разве ты хочешь умереть? – спрашиваю я свое отражение. – Да не умрешь, не переживай. Ты же импотент. Проклятье обходит стороной тех, кто не спит с Ниной.

Я кладу руку между ног и, посмеиваясь над собой, решаю подождать на острове до весны.

Во дворе школы я увидел Костю. Я окликнул его и кинул ему мяч, но Костя равнодушно поймал его и вздохнул. Я обнял его за плечи и спросил:

– Тебя кто-то обидел?

Оглядевшись вокруг, Костя зашептал мне на ухо по-английски, видно, не хотел, чтобы кто-нибудь узнал:

– Mama will die.[10]10
  Мама умрет (англ.).


[Закрыть]

– Что ты выдумал? – Я сердито посмотрел на Костю, а он сказал по-японски:

– Я видел.

Наверное, он опять увидел то, чего не хотел. Костя продолжил устало:

– Мама тоже знает.

Действительно, когда я заезжал к ним на днях на мотоцикле, Мария Григорьевна выглядела неважно.

– Когда?

– В апреле.

Значит, она умрет с приходом весны. Я спросил, знает ли об этом Нина, но Костя покачал головой:

– Мы с мамой решили ей не говорить. Если Нина узнает, то отправит маму в больницу на Сахалин, она же так не хочет, чтобы кто-нибудь умирал. А мама не согласится. Она никуда не собирается уезжать с острова, хочет провести свои последние дни в хижине, к которой привыкла. Надо выполнить мамино желание. Пожалуйста, будьте поддержкой для Нины, – сказал Костя.

– Тебе ведь тоже грустно. Я потерял мать, когда был ребенком. И до сих пор тоскую по ней, – сказал я по-английски. Костя кивал головой, будто пропускал через себя каждое мое слово. Он спросил, можно ли ему прийти сегодня вечером в гостиницу «Охотск», – он хочет еще кое о чем посоветоваться.

– Я полностью в твоем распоряжении, – ответил я ему.

Костя говорил на смеси русского, английского и японского. Среди школьников, занимавшихся японским, он знал язык лучше всех да и по-английски болтал бойко. Похоже, у него были незаурядные языковые способности. Пусть физически он был самым маленьким среди своих сверстников, но его способности к языкам давали ему достаточное преимущество. К тому же без них нельзя обойтись, пользуясь сверхъестественными способностями: знание языков позволяло передать людям основанные на интуиции выводы, избегая ошибок.

Костя мучительно размышлял над тем, что ему делать со своим даром ясновидения после смерти матери. Избавиться ли от него, как сделала Нина, или, наоборот, развивать дальше, чтобы служить людям и миру. Костя никак не мог принять решения.

– Наверняка решение уже созрело внутри тебя. По-моему, у тебя нет другого пути, кроме как стать самостоятельным ясновидящим, – сказал я, желая подтолкнуть Костю.

– Я боюсь. У меня мамин пример перед глазами. Страшно знать все, даже день собственной смерти. И потом, увидев судьбу, я все равно ничего не могу сделать. Вот мама. Из-за того, что она увидела то, чего видеть не полагалось, за ней стала охотиться мафия.

– Твое беспокойство мне понятно. Всем страшно впервые выходить в большой мир. По этому пути прошел и я, и твоя сестра. Но тому, кто хочет двигаться вперед по правильному пути, когда-нибудь приходится делать и то, чего не хочется. На этом свете жить нелегко.

– Чтобы стать шаманом, нужно много трудиться. Старик Эруму говорил: нужно уйти в чащу леса и встретиться там со своей душой. Чтобы научиться говорить с душами умерших и с духами, нужно самому побывать в стране мертвых.

– Много трудиться нужно всегда, кем бы ты ни захотел стать. У тебя есть способности, которыми не обладает твоя мама. Ты не только видишь ход судьбы, ты, наверное, сможешь придумать, как можно противостоять ей. Этим миром движет не только судьба. Большую роль играют усилия людей, их ошибки и капризы. Человек действует, следуя не только обычаям и правилам морали, порой он отдается во власть чувств, двигаясь к гибели, совершает нелепые поступки, наплевав на разум и инстинкты. В отличие от других животных, человек обладает разумом, но вместе с этим у него нарушена интуиция. А все потому, что он отдалился от природы и живет в искусственном мире. Мне кажется, шаманы должны разбираться в поступках и таких людей. Тебе нужно овладеть подобными знаниями и умениями.

Я играл роль Костиного отца, хотя не очень подходил для этой роли. Обидно будет, если он похоронит на острове свои необычные способности, которые получил с рождения. Спрятавшись в лесу подальше от людских глаз, Мария Григорьевна сама отказалась от своего дара. У Кости не было возможности вырваться из-под материнской опеки. Он, как детеныш кенгуру, сидел в материнской сумке, подчиняясь ее желаниям. Но однажды наступает момент, когда нужно оторваться от матери. Костя должен по собственной воле выйти в большой мир до того, как умрет мать. Он знал о ее смерти и нервничал. Костя понял: у него нет другого пути – нужно стать шаманом. Это был единственный доступный ему способ отдать долг почтения умершей матери.

– Старик Эруму говорит: нужно сделать хижину в лесной чаще и поститься там, чтобы встретиться с Великим Духом.

– Я думаю, стоит попробовать.

– Кажется, это не так-то просто. Нужно одному сидеть в хижине, день и ночь думая о духах.

– Нужно терпеливо ждать, пока они не появятся.

Костя закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.

– А если медведь нападет или от голода умру?

– Тебе и надо умереть, раз ты собрался побывать в стране смерти. Наверняка это испытание повлияет на всю твою дальнейшую жизнь. До марта у медведей – зимняя спячка. Если ты боишься, натяни веревку. Я буду приносить тебе еду. Нет, пожалуй, я пойду с тобой вместе. Помни, что я, как и ты, прохожу испытание, и тебе сложнее будет бросить его на полпути. А я, зная, что ты превозмогаешь себя, тоже буду терпеть и голод и холод.

– Каору-сан, вы не обязаны идти вместе со мной.

– Не обязан, но мне это необходимо. Я хочу уйти в лес ради самого себя.

Может быть, лес вернет мне потерянную мужскую силу. Я возлагал на лес свои последние надежды. Импотенция, депрессия, нервное истощение, алкогольная зависимость… Чтобы избавиться от болезней преклонного возраста, необходима шоковая терапия. И потом, вне всяких сомнений, в сумрачном лесу, где я окажусь, пройдя земную жизнь до половины, меня ждут те, по которым я скучаю.