Текст книги "Повелитель снов"

Автор книги: Масахико Симада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

10. Рафаэль

Среда

Дышал кислородом из спрея, купленного в Токю Хандзу, [188]188
  Токю Хандзу – сеть магазинов, где продаются товары для разнообразных увлечений и хобби.


[Закрыть]и пил витамины. Показания энергометра близки к нулю. Восстанавливал силы во сне.

Четверг

Простудился. Температура 39. Умер 4 раза. Проснулся в ужасе, увидев во сне стаю огромных жаб, зализывавших меня до смерти. Одиноко. Действительно захотелось умереть.

Пятница

Было три работы, все отменил. Заказал на дом жареного угря.

Суббота

Позвонил Рафаэль. Сказал, что видел меня во сне: я был так слаб, что не мог самостоятельно подняться. Он поехал на Синкансэн [189]189
  Синкансэн – скоростной поезд.


[Закрыть]в глубь Амазонки, чтобы собрать лекарственных трав.

Красавица, одетая мужчиной

Друзья, приходящие друг к другу во сны… С тех пор как я приехал в Токио, я мечтал именно о таких отношениях. Многие из моих друзей появлялись в моих снах, но, к сожалению, избавиться от разобщенности сознания не удавалось. О том, чтобы установить общение через сны, не приходилось и говорить. Отношения с большинством друзей строились только на обмене информацией: «Вчера видел тебя во сне», или «Во сне мы занимались с тобой сексом». Мне же хотелось более тесной связи.

Играть важную роль в снах друг друга, делиться во снах откровениями, проснувшись, обмениваться ценными советами, свободно перемещаться между снами и реальностью. Друг, любимый человек, с которым вместе смотришь и читаешь сны.

С детства у меня были такие отношения с Пенелопой, самой дорогой для меня женщиной. Даже если мы находились вдали друг от друга, мы продолжали общаться во сне. Мы работали во взаимодействии и уже никогда не смогли бы стать чужими друг для друга.

После того как я приехал в Токио, я встретил только одного друга по снам. Рафаэля Закса.

Он впервые появился передо мной в снежный день два года назад. В тот день снегу непременно нужно было пойти. Из-за снега я не смог поймать такси, в результате пил допоздна в гей-баре и встретил Рафаэля.

В то время в моей жизни не было порядка. Подобно тому, как существуют циклы в экономике, в моей жизни также чередовались волнами благоприятные ситуации и кризисы. Сейчас у меня как раз процесс перехода от кризиса к благоприятной ситуации, а тогда я был на дне нестабильности. Уровень безработицы (а я работал одновременно на нескольких работах) достиг 50 процентов. Поэтому я даже решил поработать в гей-баре и несколько дней назад стал обходить в качестве клиента различные заведения, исследуя рынок. Рафаэль в тот вечер тоже был одним из посетителей. Мы сидели с ним за стойкой в форме буквы L, зажатые между двумя девицами, неустанно поглощавшими еду. Одна из девиц, похоже, хотела заговорить с Рафаэлем, но его взгляд был устремлен поочередно то на меня, то на бармена. По его взгляду я сразу понял, что он гей.

– Сегодня хороший денек, правда? Целых два красавчика. Настроение поднимает.

Бармен был геем крепкого телосложения. Рост – 185 сантиметров, вес – 80 килограммов. Он соревновался со мной и с Рафаэлем в армрестлинге. Если он проиграет, то счет оплачивает заведение, если выиграет – получает поцелуй. Еще до поединка со мной всё было ясно. Он легко выиграл у меня, и я принял его поцелуй. Но Рафаэль, который не сильно отличался от меня по телосложению, оказался упорным бойцом. Он покраснел и сдерживал натиск бармена больше минуты, но в конце концов проиграл.

– Оба поцелуя были сладенькие.

Бармен пребывал на седьмом небе от счастья. Потом как-то само собой получилось, что сразиться надо было нам с Рафаэлем. Мы решили придумать пари поинтереснее. Сыграть на одежду или на раздевание догола, или на щекотание. В наш спор вмешивались люди со стороны, предлагавшие свои варианты, мы возбудились и в итоге пообещали друг другу, что проигравший на целый день станет рабом победителя. Рафаэль превосходил меня по силе, но утомился от поединка с барменом, так что у нас было шансов пятьдесят на пятьдесят. Победа наступила мгновенно. В следующие 24 часа ему предстояло исполнять роль раба, а мне – хозяина.

Рафаэль уже тогда говорил на прекрасном японском, но я все же владел японским гораздо лучше его. Словом, когда мы говорили по-японски, роль раба идеально подходила для Рафаэля. Когда мы выходили из гей-бара, наш наполовину шутливый договор вступил в силу. Рафаэль выполнял его неукоснительно. Но управлять рабом, пусть и всего один день, – занятие стыдное. До сих пор я выполнял работу скорее «рабского» характера, поэтому мне не хватало фантазии придумывать приказания. Но мой «раб» оказался способнее хозяина, и он подсказывал мне, как себя вести. Прежде всего, хозяину ничегошеньки нельзя делать самому. До четырех утра мы бродили по заснеженному Синдзюку 2-тёмэ, [190]190
  Синдзюку 2-тёмэ– 2-й квартал района Синдзюку, где много заведений для геев.


[Закрыть]в котором, казалось, исчезли все шумы и звуки. Рафаэль постоянно смахивал снег, падавший мне на плечи, следил, чтобы я не споткнулся и не упал, открывал мне все двери. В барах, куда мы заходили, я рассказывал Рафаэлю о том, что было и чего не было, истории из своей жизни и недавно увиденные сны. Делал я это с такой же легкостью, как в разговорах с Микаинайтом. Под влиянием Рафаэля я превратился в несносного хозяина. Неожиданно я обнаружил, что на часах пять утра и я набрался до такой степени, что не могу обойтись без его помощи. Настолько совершенной была техника Рафаэля по расслаблению собеседника.

Он посадил меня в третий утренний поезд и доставил домой. Несмотря на то что я находился на дне финансового кризиса, жил я на девятом этаже элитного дома в двухкомнатной квартире с балконом, которая осталась у меня с тех времен, когда все еще ладилось. Я собирался выехать из нее в погожий день следующего месяца.

Я заснул на своей кровати, а Рафаэлю дал спальный мешок. Глаза я открыл после полудня от запаха тостов и кофе, но продолжал досматривать сон и когда уже слез с кровати. Я обнаружил, что Рафаэль красив так, что слюнки текут и дух захватывает. Красавица, одетая мужчиной. Нет, на самом деле это был гей, который эффектнее выглядел в женской одежде, но тогда меня перестало интересовать, кто он: мужчина или женщина. Короче, Рафаэль был красив.

Подростком я мечтал о том, как мы с Пенелопой станем мужем и женой, и если бы эта мечта осуществилась, то могла бы быть такая сцена: одетая мужчиной Пенелопа, изображая из себя домохозяйку, наливает кофе. Чашка всегда одна. Потому что из нее пьют по очереди.

Раскрыв рот от изумления, я сверлил Рафаэля взглядом. Почему-то, смотря на него, я видел Пенелопу. Фартук в яркую красно-белую клетку контрастировал с черными лосинами, розовая помада, светло-сиреневые тени, тушь цвета морской волны и пудра, которой нельзя было полностью скрыть следы растительности на лице, – все это сплеталось в странную гармонию, яд для похмельных глаз. К тому же, подобно примадонне, выходящей на бис, он слегка поклонился и сказал:

– Доброе утро, мой господин Мэтью.

Я потерял равновесие и чуть не шлепнулся на пол. Мне очень понравилась эта шутка, и я тут же предложил:

– Давай поживем вместе.

Если взять его к себе сожителем и платить арендную плату пополам, то это бы избавило от необходимости переезда на более дешевую квартиру, но у меня возникло предчувствие большей пользы. Рафаэль наверняка спасет меня, вытащив со дна кризиса. Он будет давать мне ценные советы не только в денежном плане, но и в разных жизненных вопросах. Я сумел увидеть это в его глазах и в том, как он ко мне относился. Подобные предчувствия никогда не подводили меня. Глаза говорят больше, чем уста. Его глаза были гораздо красноречивее, чем его японский.

В тот день мы приготовили дома набэмоно [191]191
  Набэмоно– зимнее блюдо японской кухни; овощи, мясо, рыба и проч. варятся в кастрюле на настольной плитке и употребляются в пищу по мере готовности.


[Закрыть]и неторопливо поглощали его за разговором: теперь была очередь Рафаэля рассказывать о прошлом. О жизни до приезда в Японию он говорил по-английски, токийские эпизоды излагал на японском, своими историями он умело возбуждал мое любопытство. Микаинайт, я не буду рассказывать тебе все его истории, число которых, наверное, доходило до тысячи и одной, но эта поразила меня больше всего.

В подростковом возрасте, в пору сексуального пробуждения, Рафаэль четко определил для себя, какой тип людей ему нравится.

– In short I love Orientals. I don't know why. But I believe this feeling is far from just exoticism. It's totally physical. [192]192
  Короче, я люблю азиатов. Не знаю почему. Но, я думаю, причины моих пристрастий не в экзотике. Это чисто физическое ощущение (англ.).


[Закрыть]

История начинается в августе 1970 года. Место действия: Нью-Йорк. Подросток Рафаэль был интравертом, друзей у него практически не было, он обожал камерную музыку. Во время летних каникул он выискивал в «Нью-Йорк Таймс» или в «Нью-Йоркер» информацию о бесплатных выступлениях и без устали посещал концерты на площади перед музеем Метрополитен, в саду Музея современного искусства, ходил и на концерты камерной музыки студентов Джулиардской школы. Не бывает такого, чтобы подросток бегал на три бесплатных концерта в один день, наверное, подумают читатели, но на самом деле бывает, и нередко. Впервые Рафаэль встретился глазами с себе подобным в саду Музея современного искусства. После этого их взгляды часто встречались на концертах, и они стали искать друг друга.

Это произошло на концерте камерного оркестра на специальной сцене Центра Линкольна. Незнакомца не было видно, и в перерыве Рафаэль усердно разыскивал его в зале. Тот же, в свою очередь, искал Рафаэля, и когда они нашли друг друга, то совершенно естественно обменялись рукопожатиями и познакомились. Его звали Питер Лин, эмигрант из Китая во втором поколении. Его отец владел кинотеатром в Чайнатауне, кажется, семья была богатой. Он занимался игрой на фортепиано и кунг-фу и хотел стать композитором. Рафаэлю же родители с детских лет внушали, что он должен стать или адвокатом, или врачом, или музыкантом. Питер Лин и Рафаэль. Точкой соприкосновения для них была камерная музыка, но оба они искали партнера, с которым можно было бы поделиться желаниями, выталкиваемыми из глубины их тел. Интереса к женщинам они не испытывали. Наверное, они были теми, кого в мире называют геями. Им нужен был партнер, чтобы убедиться в этом.

Они нашли общий язык и договорились на следующей неделе пойти вместе в бассейн. И, оставшись наедине в душевой, впервые поцеловались. Не то чтобы кто-то из них проявил инициативу – как будто сработала магнетическая сила.

Тело у Питера было мускулистое, натренированное кунг-фу. Они наслаждались телесными отношениями в подлинном смысле этого слова: сравнивали цвет кожи друг друга, познавали текстуру кожи на ощупь. Дисбаланс между ловкостью движений, которую иногда демонстрировал Питер, и его детской застенчивой улыбкой вызывал в Рафаэле томление и трепет. В отношениях между ними долгое время не было секса. Они занимались исключительно тем, что изучали отличия между китайцем и евреем, наслаждаясь культурными контактами в своем понимании.

Через год наступило неизбежное зло юности – пришло время прощаться. Питер переезжал вместе с семьей в Сан-Франциско. Чтобы сохранить в памяти тела и любовь друг друга, они спланировали маленькое двухдневное путешествие, выбрав Филадельфию местом прощальной церемонии. Они впервые сблизились в номере на двоих дешевой гостиницы – двадцать долларов в сутки.

Через год после расставания с Питером Рафаэль увидел на экране еще одного азиата с красивым телом. Это был Брюс Ли. С тех пор в сознании Рафаэля образы Питера и Брюса Ли слились воедино, и он стал признавать только геев-азиатов.

В завершение своей истории Рафаэль сказал, изображая приемы кунг-фу:

– Они сильные. А белых легко забивать до полусмерти. Мое тело не приемлет никого, кроме азиатов.

Мы проговорили до поздней ночи. Рафаэль помнил всё из того, что я наболтал ему вчера вечером, будучи под градусом, и сказал: даже странно, как это мы ни разу не встретились с ним в Нью-Йорке. Живя в Токио, начинаешь лучше понимать тот Нью-Йорк, который внутри тебя, сказал Рафаэль. И я во многом разделял его чувства. Действительно, ни нынешняя жизнь Рафаэля, ни моя жизнь не были возможны вне связи с Нью-Йорком. Именно Нью-Йорк создал двух мальчиков-посланцев, хотя и разного типа.

Подобно тому как Рафаэль открыл для себя, что он гей, однажды встретившись с китайским юношей, так я осознал себя ребенком напрокат, стараясь усвоить уроки Катагири и завоевать любовь Пенелопы. Подобно тому как Рафаэль нашел свое предназначение, став частью сообщества геев в Нью-Йорке, так я научился искусству жизни в обществе, побывав напрокат в различных семьях. И теперь мы с Рафаэлем можем испытывать взаимную симпатию благодаря этой необыкновенной братской дружбе.

Микаинайт, иными словами, живя в Токио, мы с Рафаэлем занимаемся одним и тем же делом. Мы бродим среди множества людей: он как гей, любящий азиатов, я – как повелитель снов. Через разговор, через секс мы стараемся установить канал сознания, соединяющий нас с партнером.

Во втором часу ночи Рафаэль потребовал нового поединка по армрестлингу. На этот раз его мышцы были в прекрасной форме, и можно было выяснить, кто действительно сильнее. Играли на то же самое, то есть проигравший превращался в раба и поступал в подчинение победителю.

Рафаэль одержал внушительную победу.

– Вчера ты проиграл мне нарочно? – спросил я. И, пожав мою руку, он ответил:

– Потому что хотел соблазнить тебя.

Я идеально попался на удочку Рафаэля. Следуя приказанию хозяина, я разделся.

Вскоре после встречи с Рафаэлем мне улыбнулась удача. Телефон звенел не умолкая, повалила работа: толкование снов, несколько заказов на краткие и длительные любовные отношения, хорошо оплачиваемые уроки английского, должность сопровождающего в путешествии по Африке и прочие виды деятельности, которые позволяли мне в значительной мере проявить свои таланты и умение. «Сеть паутины», которую я раскинул, была надежной и обширной. Нельзя недооценивать сеть, созданную геями.

Впоследствии мы часто разговаривали друг с другом по телефону, обсуждая «последние новости братской дружбы», но встречались не слишком часто. Мы подумывали о совместном проживании, но, в конце концов, пришли к выводу: коль скоро мы соединены друг с другом каналом сознания, у нас нет особой необходимости жить вместе. Тем не менее мы пообещали обязательно встречаться раз в полгода. И еще поклялись помогать друг другу сколько сможем, если в жизни одного из нас возникнут трудности. Рафаэль часто приходил в мои сны. Микаинайт тоже говорит, что ему уютно в снах Рафаэля.

Иногда мне вдруг начинает казаться, что мы знакомы с. Рафаэлем с детства. Интересно, откуда берется это чувство?

11. Повесть о доме Тайра

Исторические воззрения Урасима Таро

– Братишка, а у тебя лицо Тайра, – сказал мужик, неожиданно отловивший Кубитакэ. Тот сидел на скамейке в парке Миясита и, с банкой пива в руке, читал только что купленную спортивную газету. Он поднял глаза от статьи о вчерашнем поединке сумо, где Тиёно Фудзи проиграл Конисики, и увидел плутоватого мужичка средних лет.

– Каких таких Тайра? Которых разгромили Минамото?

– А что? Есть еще другие Тайра?

– Ты кто?

– Урасима Таро из парка Миясита. Сокращенно Миясита Таро.

Кубитакэ решил послушать этого ироничного опрятненького бомжа и протянул ему начатую банку пива. Урасима Таро взял пиво и сел рядом на скамейку. Он молча смотрел на деревья, колышущиеся на ветру. Казалось, он внимательно прислушивается к окружающим звукам. Допив пиво, он пристально посмотрел на Кубитакэ, как будто писал набросок его портрета в профиль.

– Чем больше смотрю на вас, тем больше убеждаюсь – ну, точно лицо Тайра.

– Откуда ты знаешь? Ты что, экстрасенс?

– Можете считать меня отшельником.

Отшельник… Кубитакэ вспомнил «То Си Сюн» Акутагава. Как ни странно, отшельник из этой детской сказки давно казался ему похожим на Йоду из «Звездных войн».

– О-о, вы отшельник? Умеете летать и становиться невидимым?

Урасима Таро с легкой улыбкой кивнул и проглотил пиво.

– Бомжи – своего рода невидимки. Не так ли? На них никто не обращает внимания. А летать по небу – так это проще простого. У меня душа – в форме тыквы-горлянки. Часто летает. А если хотите полетать в физическом теле – то можно с высокого здания спрыгнуть. Даю гарантии. Ты тоже полетишь!

Похоже, этот мужичок ужасно умный. Кубитакэ сменил тон, предложив ему сигарету.

– Значит, и ты – потомок Тайра?

Урасима Таро ответил спокойным голосом, выпуская дым через нос:

– Вот так потомки Тайра случайно встретились и разговаривают. Есть в этом что-то кармическое.

Интересно, что же тут кармического? Жутковато делается. Мужичок уверенно сказал, что у Кубитакэ лицо Тайра. Прорицательница из Амами взглянула на него, когда ему было двенадцать, и сказала, что в прошлой жизни он был беглым воином Тайра. Они что, сговорились с отшельником?

– Знаешь, в чем особенности лица Тайра? – продолжал Урасима Таро. – Мы ведь с тобой внешне совсем не похожи. Но у нас есть одно общее свойство. Знаешь какое? Наши лица не имеют гражданства.

– Лица не имеют гражданства?

– Тебя, наверное, не часто принимают за японца. Потому что у тебя лицо человека, в котором намешано много разных кровей.

В этом смысле… Кубитакэ понимал, что он поддается на умелые речи Урасима Таро, но ему было что вспомнить. Когда он путешествовал по Шелковому пути, местные жители принимали его за узбека, в Монголии его считали китайцем, приехавшим из Шанхая, в Шанхае студент из Тибета заговорил с ним по-тибетски. В Нью-Йорке его принимали за мексиканца и обращались к нему по-испански, в Берлине часто путали с турками.

– В лице у полукровки есть черты двух народов. А лицо без гражданства вызывает больше сомнений.

– Но если это и так, то почему лицо, не имеющее гражданства, это лицо Тайра?

– Хороший вопрос. Клан Тайра был уничтожен восемьсот лет назад. Но не все бежавшие были убиты. Они, то есть наши предки, выжили, приняв облик бандитов, торговцев, крестьян, охотников, иногда даже слуг домов Минамото и Ходзё. Тайра не были уничтожены. Это ложь. История – выдумка, выпячивающая официальное мнение. «Тайра были уничтожены» – это официальное мнение. Тем Тайра, кто остался в живых, было выгодно ему следовать. Коль скоро уничтожены, то и преследовать некого. Наконец-то можно жить спокойно. Разумеется, оставшиеся в живых Тайра никогда не открывали, кто они. Следуя обстоятельствам, они рядились в одежды кого-то другого.

– Все восемьсот лет? В таком случае, какое же по счету у нас с вами поколение, Таро-сан?

– Наверное, тридцатое или около того.

Кубитакэ опять вспомнил слова прорицательницы. Эту абсурдную историю о невероятных приключениях.

– Говорят, что в прошлой жизни, преследуемый Минамото, я бежал через горы, скрываясь в горных деревнях, и мне удалось перебраться на материк. Там я женился на монголке. Мой внук во время монгольского нашествия добрался до Японии и поселился здесь. И он был моим предком. Так сказала прорицательница из Амами. Правда, забавно у меня перемешались предки с прошлой жизнью?

– Да, здорово. Но ничего плохого в этом нет. Во время битвы в заливе Данноура [193]193
  В 1185 г. в битве в заливе Данноура Минамото разгромили Тайра.


[Закрыть]клан Тайра исчез в морской пучине. Говорят, они превратились в крабов, которых назвали их именем. Все погибшие Тайра и те, кто выжил, переродились в кого-нибудь. Вот какая судьба была им уготована после той битвы. Они не были уничтожены, они переродились.

Урасима Таро несколько раз заострил на этом внимание. Гордость потомков Тайра? Для Куби это тоже не было пустым звуком. Пришло время раскрыть загадку его прошлой жизни, немного разволновался он, соглашаясь с теорией Урасима Таро.

– Ты обладаешь редкой способностью понимать. В мире одиноко, когда тебя некому понять. Пройдемся чуть-чуть? Похоже, сейчас дождь пойдет, – позвал Урасима Таро Кубитакэ и помахал пустой банкой из-под пива.

В прогнозе погоды сообщали: ясно, затем облачно. Кубитакэ посмотрел на часы: было ровно пять. В Дублине в пять часов звучит сирена. Через мгновение на улицах можно будет наблюдать бегущих наперегонки мужчин. В городе царит такая напряженная атмосфера, что туристам начинает казаться: произошла революция. В пять часов заканчивается рабочий день, в пять часов открываются пабы.

Они вошли в молодежный паб под названием «Катикати-яма», [194]194
  Здесь обыграно название сказки «Гора Катикати».


[Закрыть]располагавшийся на пятом этаже здания сбоку от Догэндзака. Урасима Таро сказал, что он частенько сюда захаживает. Они выпили пива и закусили вареными овощами, Урасима Таро оживился и начал рассказывать. Это напоминало выступление на блуждающем японском корабле.

Среди японцев встречаются разные типажи, Но 90 процентов из них – потомки крестьян. Очень редко можно встретить потомков Тайра. У всех у них одинаковая судьба. Не имея пристанища, они снаряжают корабли и вечно плавают по рекам, где текут людские, денежные или материальные потоки. Когда-то они держали в своих руках важные транспортные пункты во Внутреннем Японском море, создали торговую сеть с материком и стремились сделать ее базовой для Японии. Наверное, их можно сравнить с венецианскими купцами. На самом деле они считали Гермеса своим богом-покровителем и вынашивали идею создания торгового государства, благодаря которому японцы распространились бы по всему свету. Но их намерения были разбиты ненавистью, клубившейся в крови сельскохозяйственных народов и в сообществе рисовой культуры. Если бы торговое государство было создано, Япония, наверное, смогла бы раскинуть по всему миру свою сеть, подобно еврейской или китайской. Впрочем, необходимости в этом не было. На самом деле современная Япония опирается на потомков Тайра, а не на крестьян.

Урасима Таро много ел и пил. Печеная картошка, жареный вьюн, салат из помидоров, сасими из осьминога – он заказывал одно за другим, запивая саке и пивом. Создавалось такое впечатление, что всё, что он отправлял себе в рот, варилось вперемешку у него в желудке, превращаясь в рассказы и истории.

– Для Тайра Япония умерла восемьсот лет назад. С тех пор их родина – море. Так же как у Летучего голландца. В Китае есть люди, которых называют хакка. Грубо говоря, их можно считать китайскими евреями. Среди них были революционеры, ученые, врачи, финансисты, поэты, артисты. Не знаю, действительно ли в них течет еврейская кровь. Впрочем, это не имеет значения. Их деятельность похожа на деятельность одаренных евреев, по своей сути они евреи. А что можно сказать про Тайра? Они похожи на китайских хакка. В Тайра течет кровь императора Камму. [195]195
  Камму– 50-й император Японии, правил в конце VIII – начале IX в.


[Закрыть]И с точки зрения происхождения они не имеют отношения к евреям. Но они евреи по своей сути. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Наверное. То есть да, я прекрасно вас понял.

Урасима Таро говорил, будто рубил мясо, и, повинуясь ритму его речи, Кубитакэ соглашался со всеми его идеями.

– У меня есть мечта – собрать всех Тайра, которые разлетелись кто куда восемьсот лет назад. Но у Тайра нет такого сильного национального самосознания, как у евреев. И у их потомков нет способов проверить, как они переродились. Впрочем, из-за этого не стоит печалиться. Даже при встрече два выдающихся Тайра не смогут распознать друг в друге отпечаток общей судьбы. На протяжении восьмисот лет они продолжали скрывать, что являются Тайра. Такую историю не сбросишь со счетов. Среди Тайра есть и те, кто окончательно превратился в крестьян. Понимаете, судьба Тайра – находиться там, где происходит постоянное свободное движение по ячейкам информационной и дистрибуционной сетей. Когда потомки Тайра осознают свою судьбу, между ними возникнет диалог.

Урасима Таро отложил палочки и ослабил ремень на одну дырочку. В этот момент Кубитакэ заметил, что глаза у него серого цвета. Серые глаза встречаются у тех, кто носит в сердце пустыню.

– Таро-сан, а вы когда осознали в себе судьбу Тайра? Вы ведь не простой бомж. У вас были какие-то обстоятельства, да?

Улыбаясь, чтобы скрыть смущение, Урасима Таро посмотрел в окно. Сумерки приклеились к оконному стеклу, в котором отражались их лица. На лицах, выплывающих из темноты, стали появляться капли. С погодой обманули.

– Вы помните, как летом 1977 года в Токио двадцать два дня лил дождь не переставая?

Тем летом мания Кубитакэ перешла в депрессию. Тогда же он был влюблен в чужую жену. Точнее говоря, он сходил с ума по икрам одной молодой замужней женщины. Ее звали Кэйко, в старших классах она занималась бегом на короткие дистанции. Сделав покупки, она на обратном пути заходила к Кубитакэ домой, наслаждаясь тайными встречами, длившимися час. Для нее это было приключением среди будней повседневности. Позанимавшись сексом, она опять превращалась в скучающую домохозяйку, ставила сумку с покупками в корзинку велосипеда и возвращалась домой готовить ужин. Как вампир, она высосала из Кубитакэ всю его беспричинную бодрость и веселье. Непрекращающийся дождь, чужая жена, низким голосом бормочущая жалобы на свою супружескую жизнь, уязвленное самолюбие молодого писателя, книги которого никто не покупает… – все эти обстоятельства действовали во вред, вгоняя его в депрессию.

– Меня тогда не было в Японии. Я занимался духовной практикой, чтобы стать отшельником. Тебе по секрету открою: я был членом «Красной Армии». Дело в том, что в нее входят потомки Тайра. Я был в международном отделе. Хотел импортировать добровольческие революционные отряды из Латинской Америки и со Среднего Востока. Я считал, что японцы сами не могут сделать революцию. И настаивал на том, что лучше поручить дело профессионалам. Но в «Красной Армии» зациклились на идее: «изменим Японию собственными руками». Я был парнем несерьезным. Что бы там ни происходило с «Объединенной Красной Армией», что бы там ни происходило с Японией, меня это не касалось. Не говоря уже о том, чтобы становиться на сторону Палестины. Мне просто хотелось быть им другом. Я – Тайра до мозга костей. Я не могу думать о людях в масштабах целых народов или государств. Я могу думать только о себе. По этой причине я вышел из передовых рядов «Красной Армии». Уехал в Нью-Йорк еще до того, как произошел инцидент в Асама-сансо. [196]196
  Инцидент в Асама-сансо– 19 февраля 1972 г. пять вооруженных боевиков террористической организации «Объединенная Красная Армия» захватили здание пансионата Асама-сансо, взяв заложниц} . В результате контртеррористической операции, проведенной полицией, заложница была освобождена, а боевики арестованы.


[Закрыть]Затем я болтался по Латинской Америке. Среднему Востоку. Немного задержался в Индии. За это время я увидел откровение во сне. И оказалось, я – потомок Тайра. Я и сам не очень хорошо понимаю, что произошло.

Урасима Таро постучал себя по затылку и громко рассмеялся. Даже вспотел от собственных слов.

– Япония стала вон какой богатой, а, на мой взгляд, что наверху, что внизу – одни отверженные. Между богатыми и бедными нет различий. Я забыл, чем они отличаются. Все отверженные. Моя работа заключается в том, чтобы среди этих отверженных найти одаренных потомков Тайра, каких немало. Я рад, что нам с тобой удалось встретиться. Не зря я караулил в парке Миясита.

Каким-то образом всё стало ясным и четким. Кубитакэ решил, что больше нет необходимости страдать по поводу того, чем он занимается. Подобно тому как Урасима Таро пытается с помощью интуиции отыскать потомков Тайра, Кубитакэ нужно найти родственную душу. Это не обязательно должен быть Мэтью. Если Мэтью не объявится, то Урасима Таро познакомит Кубитакэ с каким-нибудь молодым одаренным потомком Тайра, Кубитакэ выдаст его за Мэтью, предъявит мадам Амино, и всё будет шито-крыто. Откуда ей догадаться, что ребеночек неродной. Главное – сыграть умело. Встреча матери и сына, не видевшихся двадцать пять лет! Как тут не возникнуть родственным чувствам, даже если они просто будут стоять и пялиться друг на друга. Но мать никогда не забудет той боли, которую испытала при рождении ребенка, той боли, когда потеряла его. Каким красавцем ты стал! Я не забывала о тебе ни на минуту, скажет мать, и ребенок поразится удивительным моментам человеческой жизни, вспоминая те годы, когда он был сиротой. Эту встречу можно разыграть перед незнакомой женщиной. Важно выглядеть при этом растерянным. Любой сирота растеряется перед родной матерью, о которой он практически ничего не помнит. Если сказать ему: свяжи крепкой нитью, здесь и сейчас, свои отношения с матерью, он, скорее всего, будет молча стоять, потирая лицо.

– Таро-сан, я надеюсь, ты мне поможешь. И с другими Тайра познакомишь, – Кубитакэ написал адрес и телефон в Камакура [197]197
  Камакура– резиденция дома Минамото. столица Камакурского сёгуната с конца XII до середины XIV в.


[Закрыть]на спичечном коробке и отдал его Урасима Таро вместе с бумажкой в 10 тысяч иен. Тот посмотрел на адрес, нахмурил брови и хотел уж было проворчать что-то про этих треклятых Минамото, но, видимо, передумал и многозначительно улыбнулся.

– Если будет настроение, позвони по этому телефону – попроси позвать Кубитакэ.

Урасима Таро тоже дал Кубитакэ номер своего телефона. Это был номер телефонной будки в парке Миясита.