355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марьяна Верховодко » Булочка (СИ) » Текст книги (страница 1)
Булочка (СИ)
  • Текст добавлен: 13 июня 2018, 15:00

Текст книги "Булочка (СИ)"


Автор книги: Марьяна Верховодко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

====== Глава 1/1 ======

У каждого есть истории, на фундаменте которых можно книгу построить. Иногда они – грустные, иногда – комедийные, иногда – поучительные, а бывает, бессмысленные. Но чаще всего – это пламенные воспоминания любви. Еще чаще – первой неповторимой любви. Такой искренней, наивной и чистой первой любви. И неважно, встретили ли вы ее в школьные годы, университетские или уже будучи взрослым человеком – она навсегда останется таковой. Чаще всего воспоминания о ней вызывают улыбку и неописуемое тепло прошлого, разливающегося по телу. У кого-то – с примесью горечи, у кого-то – с хмелем, но каждый все равно дорожит этим особенным вкусом.

Я не верю в любовь, распетую поэтами. И никогда не верила. Не хочу!.. Ведь так боюсь, что, поверив однажды, начну ее ждать, а она не придет, принося тем самых тонны разочарования и разбивая мечты. Намного проще отказаться от этого: не дать надежде зародиться и сохранить свой душевный покой. Просто оставить все на волю судьбы, которая уже сама распорядится, как следует. Найдет тебя, если будет нужно, и ошарашит преображающим твой мир сюрпризом.

Моей судьбе «было нужно».

Впервые я его встретила летом 2014 года в санатории Боровое; нам было по шестнадцать. Уже тогда Л считался первым красавцем заезда: в него были влюблены все девушки, и следовательно, споры и ругательства за него на женском этаже не прекращались никогда. Он же не отдавал предпочтение никому, из-за чего ажиотаж только рос. Все хотели с ним перекинуться хотя бы парочкой фраз, привлечь внимание и, ох достижение, потанцевать.

Несмотря на наполеоновскую деятельность моих соседок, я почти всегда оставалась в стороне от этих интриг, так как на тот момент мысли мои были заняты совершенно другим человеком (ага, 40-летним харизматичным преподавателем, какие еще сплетни и мальчики, пф). Но все же целиком ускользнуть от этого мне не удавалось из-за моей новой приятельницы – Али, которая как раз и попала под его обаяние. Она была влюблена в Л по уши, и хочешь не хочешь, а ее душевные переживания обойти было невозможно. Такова участь хороших подруг: слушать, поддерживать, подстраивать встречи и «неловкие моменты», а при неудачах говорить: «какой же он козел!» У меня немного другая была тактика: я никого козлом не обзывала, но поддерживала на все 200% – ведь все ее старания были безрезультатными и чувства оставались односторонними даже после того, как мы помогли им познакомиться.

Как? А просто Аля→Я→Люба→Л. Люба – это еще одна моя поразительная сяброука, которая, как оказалось, была с Л к тому времени уже знакома год, и они были очень хорошими друзьями. Она-то и познакомила меня с Л еще в самом начале. Я не помню ни первых слов, сказанных друг другу, ни первого впечатления, ни первых касаний – лишь то, что быстро спелись мы втроем (у меня даже выбора не было) и иногда вечерами на дискотеках любили надолго засиживаться на лавках и гоготать от глупых шуток и смешных совместных воспоминаний под прожигающие взгляды девочек. Забавно то, что как раз-таки единственными, кто не был влюблен в Л, оказались мы с Любой.

Слишком много всего тогда происходило, что интересовало меня куда больше (не забываем про 40-летнего горячего преподавателя), чем популярный друг Любы из Бреста (пф, всего 16 лет), поэтому, наверное, я почти ничего о нем с того года и не запомнила. Лишь пару воспоминаний врезались мне в память.

Один случай запомнился из-за того, что поведение главного персонажа сей истории было для меня мало объяснимо. Как-то раз у меня не было настроения, и я под шумок сбегала с дискотеки. Л же напротив шествовал туда в окружении своих приятелей (иногда он напоминал мне индюка, хотя особо напыщенный на вид не был). Мы пересеклись в темном коридоре и вроде бы уже разошлись, как вдруг он схватил меня за руку. Я в недоумении тогда обернулась, а он как-то странно попросил меня вернуться в зал. Я, как и все, кто там находился, не понимала, к чему такой резкий порыв, но помявшись, ненадолго вернулась, предположив, что там, видимо, было запланировано нечто интересное. А иначе с чего бы вдруг он меня так… пафосно остановил на виду у многих, когда мы не были еще так уж хорошо знакомы? И его просьба… В общем, все это показалось подозрительным и лучше всего было вернуться. Через некоторое время так и не дождавшись ничего особенного, я все-таки ушла, но вопрос «что это было?» витал еще очень долго (не будет лишним добавить, что я все-таки списала это на его изредка проскальзывающую пафосную индюшачью натуру).

Второе воспоминание было под статусом «а-ма криминал». Когда Л заболел к концу заезда (лох), и его положили в изолятор, мы с Любой втихаря прокрадывались к нему через оборону медсестер, чтобы хоть как-то его развеять. Так как мне он в принципе был безразличен (40), я большую часть времени стояла на стреме, однако этот фрагмент того лета мне запомнился – любое движение, вызывающее хоть капельку адреналина, тогда запоминалось.

И последнее воспоминание было связано с последним днем. Тогда мы впервые, наверное, нормально вдвоем поговорили. Мы сидели на диване в коридоре, наблюдали, как кто-то уезжает, кто-то ловит последние мгновения веселья. Он шутил – я смеялась; наступил черед вопросов, которые почему-то не были заданы раньше. Было так легко и весело! Он удивительно хорошо умеет вести непринужденную беседу и находить подход к людям (когда не просыпается его индюк). Я еще тогда заметила, что в этом мы с ним очень похожи. Зашел разговор о вечном Маке. И тогда Л попросил мой номер телефона, чтобы, когда он приедет в Минск (на тот момент единственный город в Беларуси, где был популярный фаст-фуд), встретиться и вместе сходить в Мак.

И все. Больше я ничего не помню, хотя потом мне еще напоминали о множестве моментов и даже о том, что среди провожавших меня домой при отъезде, был он. Мы разъехались, забыли друг друга. Пару раз он мне писал в течение года что-то типа «Привет, как дела? Что делаешь?», но дальше общение не заходило. Все ушло и, по идеи, не должно было больше возродиться, но опять-таки то ли госпожа Фортуна, то ли сама Судьба решили, что этого им мало.

Наступило лето 2015. Я вновь приехала в Боровое. В последний раз, шестнадцать лет. И каково же было мое удивление, когда я вдруг встретила там Алю. Мы были так рады друг друга видеть! Первое, что она мне рассказала, была новость о нем: Л тоже попал на этот заезд. И о ее чувствах, что не утихли. Что еще полгода после заезда она была влюблена в Л, и он ей постоянно снился все это время. Аля – удивительная девушка, похожая на фарфоровую куклу с чутким, до ужаса добрым и наивным сердцем. Я настолько была поражена ею и ее преданностью свои чувствам (или дуростью), что даже не знала, что сказать. Когда ко мне вернулась способность говорить, я, как и в прошлом году, поддержала ее в намерениях в этом году добиться своего, внушила большие надежды, вдохновила в первый же день на успех, ведь это судьба, но…

Не её.

Л я встретила на лестнице. Он хорошо помнил меня, что польстило, и был действительно приятно удивлен. Мы весело перекинулись парой фраз, и я, небрежно махнув рукой, ускакала по делам ( 41-летний теперь преподаватель вызывал у меня больше интереса, хоть я ни капли не была так же привержена своим чувствам, как Аля).

Парень с Бреста за год похорошел еще больше, повзрослел. Он вновь сразу собрал вокруг себя всех самых интересных ребят, однако, как по иронии судьбы, я была его женским аналогом. С первых же дней я стала негласным лидером у девочек, в то время как он в свою очередь – у мальчиков.

В честь открытия заезда был устроен конкурс all girls VS all boys. Сам конкурс – полная ерунда, цель в том, чтобы все хоть немного раззнакомились и расшевелились. Я выглядела шикарно (не одним же индюкам тут блистать): красная помада, голубое с открытыми плечами платье, хитрющий взгляд. Всегда любила эффектность и всегда привлекала внимание, будучи вовсе не писанной красоткой. Внезапно мы с Л скрестились взглядами, заулыбались и на протяжение всего конкурса переглядывались. Не потому что он мне нравился или еще что, нет. Просто мне было интересно наблюдать за единственным знакомым мне и моего возраста лицом среди парней. Я не придавала этому никакого значения, и даже к концу конкурса, когда «победила дружба», для меня оставалось непонятным, почему все стали с подозрением смотреть на меня, потом на него, потом снова на меня.

Вечером была дискотека. Все веселились, бесились. Заиграл первый медляк – и все стихли на лавочках. Только два альфа-самца лет 13 выдвинулись в сторону барышень, но осмелилась открыть танцевальный сезон лишь одна (мне было жалко второго парня, которого отшили на первом же медляке).

Я болтала с Алей в стороне, о том, как она пригласит Л на танец, если он придет, какой будет крутой заезд, и что теперь-то она не упустит свой шанс, ведь она его любит и тому подобная сопливая ерунда. Я искренне радовалась за нее, ободряла и правда верила, что все будет отлично. Так хотелось, чтобы она получила то, чего столь жаждала. Внезапно у нее зазвонил телефон и она убежала в тихое место, пообещав вернуться через пару песен.

Я осталась сидеть на лавочке, наслаждаясь музыкой и рассматривая новый контингент, с которым предстоит вместе творить дичь в этом заезде. Но не успела я даже взглядом всех обвести, как в зал вплыл Л. В белой рубашке с лохматыми после душа волосами и притягательным ароматом туалетной воды. Судя по вздохам девчонок рядом, концерту прошлого заезда суждено было повториться. Ну да, тут даже мне приходилось признать, что он весьма привлекателен, чего все это время я в упор не замечала. Он пробежался глазами по залу, сразу же заметил меня, подошел и просто протянул руку, приглашая на танец. Я не успела даже сообразить, как мы стали второй парой на танцполе.

– Чего это ты вдруг меня пригласил?

– Решил вспомнить прошлый год, Любу и других…

Я была удивлена, но вида не подавала. Это был просто танец, без всяких подтекстов. По старой дружбе. Мы стали болтать обо всем. Я рассказывала, что Люба скоро приедет в соседний санаторий, как внезапно встретила Алю, он о том, как поживают другие старые знакомые. Мы смеялись, вспоминая всех и кружась под музыку. Как и тогда, в последний день, было легко и весело. Вспомнились прошлогодние дискотеки, когда мы втроем сидели и умирали со смеху, травя шутки. Даже некоторые из них в памяти вспылили…

Очень длинная композиция закончилась, и Л предложил отойти в менее шумное место, чтобы продолжить наш разговор. Конечно же, я согласилась: в этом не было ничего такого. Мы ушли на третий этаж. Там, на нежилом этаже, в обществе медицинских кабинетов, того самого изолятора и одно просевшего, но уютного дивана, в отдалении от всех мы продолжили болтать обо всем на свете, но, если честно, я совершено не помню о чем. Я вообще, как и Л, плохо помню тот вечер. Все события и разговоры пролетали стремительно, непринуждённо и воздушно, из-за чего все, что говорилось в одно ухо, в ту же минуту из другого вылетало. Кто же мог знать, что те наши разговоры были не так просты. Что именно они были завязкой романа.

Однако то, что случилось буквально через час, надолго заняло мои мысли. Мы, потеряв счет времени, наконец осознали, что вечер подходит к концу и пора бы уже возвращаться в мир людей, с третьей попытки лениво встали со старого дивана и уже направились к лестничной площадке, но вдруг Л схватил меня за руку, как год назад в темном коридоре около дискотеки, и не позволив успеть что-либо понять, развернул к себе и поцеловал. Совершено неожиданно! Абсолютно! Сметая все на своем пути, нагло, без церемоний и предупреждений притянул к себе и поцеловал, смывая все заборы и ограды. Я растерялась, потерялась: со мной такого еще никогда не было, но из соображений «не потеряй гордость, идиотка» я, конечно же, попыталась ответить на поцелуй. Ничего толкового не вышло, что было вовсе неудивительно. Он засмеялся и вновь меня поцеловал. Это и был наш первый поцелуй. Наглый, шокирующий, корявый, разрушающий стены, что я так старательно вечно возвожу, горячий, мокрый, страстный… И я ни черта не запомнила, что, кроме удивления, заполонило мой мозг, не давая почувствовать реакцию внутри. Хотя и этого мне было вполне достаточно.

Он прижал меня к стеклянной двери, от чего та предупредительно заскрипела, запустил пальцы в мои волосы (ума не приложу, как он не запутался в моих колтунах) и захлестнул поцелуем до тех пор, пока я с непривычки не начала задыхаться. Когда же мы разорвали поцелуй, я была, наверное, пунцовая. Щеки адово горели, губы были чуть набухшие от напора его губ; на них оставалась еще влага. Про свои колтуны я вообще молчу…

Пока мозг в шоке пытался отыскать приемлемую линию поведения, абсолютно забив на функцию «запоминать происходящее», Л, довольно улыбаясь (индюк), самоуверенно схватил меня за руку и повел в зал, где уже играла последняя композиция. Под тот медляк он предложил мне встречаться.

Комментарий к Глава 1/1 Вся история является подлинной.

Так как я писала это для себя, текст не насыщен описаниями, стилистической красотой, диалогами и многими поясняющими моментами, ведь я это знаю, мне для себя не надо описывать, поэтому я просто надеюсь, что Вам не будет читать это слишком тяжело.

====== Глава 1/2 ======

Конечно же, он не получил ответ сразу. Гордость, чувство собственного достоинства, да и вообще, какого черта? Кокетливо рассмеялась и сказала, что подумаю. Все для меня было дико, быстро и непонятно. Он взял с меня слово, что на следующий день я ему дам свой ответ, и в этот момент дискотека закончилась; мы распрощались под уже тогда подозрительные взгляды воспитателей.

Как он потом мне рассказывал, он сам не помнил: как все произошло, почему меня поцеловал и что заставило его так мчаться. Иногда возникает такое ощущение внутри, которое просто орет: «Сделай это сейчас или я тебя сведу с ума!» И ты делаешь по инерции и осознаешь, что так нужно было.

Еще он вспоминал, что, как только я попалась им на глаза в первые же часы заезда, парни из его компании стали шумно «забивать» меня (чтоб все по-пацански было). Л, приехавший со всем известной установкой сохранять нейтралитет, неожиданно для всех вмешался, вступился за меня и четко дал понять, чтобы ко мне никто даже не подходил, ведь я очень хорошая и прекрасная (наивный). Он не намеревался тогда со мной встречаться, просто взял под своеобразную защиту от дураков и никто не смел спорить.

Как только мы разошлись по гудящим от возбуждения первой дискотеки этажам и мозг включил функцию «запоминать, что, блин, происходит», меня ждало объяснение с Алей. Быстро слухи разносятся по санаторию, особенно, касаемые видных персон. Сказать, что я чувствовала себя изменником – ничего не сказать. Когда я вернулась, Аля уже плакала на плече у соседок по комнате; все были в курсе дела. Изначально меня не хотели к ней подпускать, из-за чего неловкость положения и рыдание за дверью только возрастали, но в скором времени она вышла сама. Коридор, в котором мы встретились, мгновенно опустел: все спрятались в свои комнаты, давая нам первые минут пять свободу эмоциям. Я опять не знала, как мне быть и что в данной ситуации нужно говорить. Я была эмоциональным предателем. Как только я увидела ее заплаканное лицо, я это осознала еще явственней. Аля была слишком чиста, чтобы грустить. Таких людей больше нет в двадцать первом веке, и мне было жаль, что я заставила такого честного и прекрасного человека плакать. Добивало то, что она не винила меня, как бы сделала любая другая девушка, чья подруга сблизилась бы с ее безмерной любовью, не была на меня зла и, напротив, утешала и абсолютно искреннее желала счастья. Это повергло меня в такое оцепенение, что я вновь потеряла дар речи, который и без того отсутствовал. Я ждала криков, обвинений, я была готова выслушать и принять любые ужасные слова в мою сторону, склонить голову, но никак не полностью противоположные эмоции и действия. «Но ты же моя подруга, я не хочу терять с тобой дружбу», – сквозь слезы говорила Аля. Боги, какая же я плохая подруга тогда! Она говорила от всей души и о том, как ей больно, что второй раз ее сердце разбивается вдребезги и все рвется внутри, но ни в одной фразе ее мучений она не обвинила меня. Ни одного злого слова. Мы примирительно обнимались; я просила прощения, она утирала слезы, а мимо нас, не в силах больше оставаться в своих комнатах, бродили девочки и с интересом наблюдали за происходящим.

Аля – воплощение самопожертвования. Я была поражена ею, ее выдержкой, силой и честностью до глубины всей своей натуры. Мне должно было быть очень стыдно. Но гораздо хуже мне потом становилось оттого, что вины я не чувствовала.

На следующий день я дала Л очевидное «да», и вечернее кино было невозможно посмотреть из-за его уроков по поцелуям. Я призналась, что опыта в поцелуях у меня прям грандиозного не было; мне ответили, что это заметно. Я надулась от такой наглости, но с радостью осознала, что именно этой вот прямолинейной манеры мне не хватало. Разбавляя происходящее подколами про помидоры (индюк), меня начали учить целоваться. Не скажу, что поцелуи в эти первые дни были супер классными. Они были мокрыми и надоедающими. Как после выяснилось, так считали мы оба, но никто не хотел признаться. Знали бы мы, как будем потом с этого хохотать.

Дни полетели.

Был день, который вошел в историю наших отношений как очень значимый. В этот день я его обосрала с ног до головы и тем самым по сути начала влюблять (л-логика). Мы сидели на третьем этаже на любимом диванчике и болтали о характерах, о том, кто мы вообще такие, что будет дальше и каково будущее. Я упомянула, что неплохо знаю психологию и людей, на что получила от него банальный вызов «ну, попробуй, расскажи обо мне». Я и рассказала, как с самого начала видела, что он редкостный избалованный эгоцентричный засранец, которому нужно, чтобы все принадлежало ему, и было только так, как он хочет. Я говорила и говорила – он становился все тише и тише. Я упомянула, что ничего хорошего не сказала? Л был удивлен, так как я прямо носом тыкала его в его же недостатки и без приукрашивания сказала, что думаю. Это было весело, ведь до этого так осмелился все ему выложить вроде бы только один человек. Я прямолинейна, имею свои взгляды на мир. И если спрашиваешь – будь готов к честному ответу. Его подкупило то, что я не витала в облаках, замечая в нем только положительные качества, видела его теневую сторону, которую люди не особо любят в себе, воспринимая как недостатки, и спокойно относилась к ним. Я его приняла таким, каким он был, и понимала его сущность лучше, чем другие. Тогда я не думала, что это так повлияет на наше дальнейшее общение, даже напротив считала, что это его оттолкнет, но не тут-то было. Зацепила я его гордые струнки, напомнила индюку, что он всего лишь индюк (даже представить не можете, какой это был кайф), и дала толчок для любопытства.

Я не была тогда в него влюблена, и он даже мне не нравился. Заинтересованность. Я всячески подавляла всякую симпатию и ни в коем случае не собиралась что-либо нежное к нему испытывать, так как это был санаторий и все чувства здесь превратились бы потом в боль. Мне было просто любопытно. Л был первым, кто так бесцеремонно ворвался в мой круг и заставил меня подчиниться. Да, я была очень заинтересована и изумлена: как ему это удалось, как он смог так быстро подобраться, кто он? Наверное, именно любопытство нас и влюбило.

С того же дня я запомнила один взгляд, который буду еще долго вспоминать. Мы шли с девочками в магазин (на тихом часу скучно было), он с компанией – из магазина. Я была прекрасна и выглядела ну очень милой. Пока мы шли друг к другу, я почти на него не смотрела, смеялась, общалась и уперто делала вид, что не вижу их. Парни же всю дорогу с нас не сводили взгляда. Когда мы уже подошли вплотную и мне пришлось повернуть голову в их сторону, наши глаза встретились. Это было как в фильмах: луч солнца, взмах ресниц и ветерок в волосах. Его глаза полные восхищения и… я не знаю, как описать то чувство, что в них было. Но это был именно тот взгляд, о котором подсознательно мечтает каждая девушка и которого лишь единицы удостаиваются. Взгляда, от которого в груди заканчивается воздух.

Мы не сказали друг другу ни слова, просто кивнули головой и еле заметно улыбнулись. Как только мы разминулись, девушки восторженно мне зашептали, а парни стали одобрительно присвистывать ему. Ну точно, как в романтичных фильмах.

Через час он выловил меня (я всегда куда-то исчезала и ему вечно приходилось всех напрягать, чтобы нашли меня, или отправлять девочек, чтобы они меня позвали) и сделал мне подарок. Он подарил мне… помидор, мать его! До этого он постоянно шутил, что подарит мне его, но я не думала, что он всерьез это сделает! Я чуть не убила его этим помидором. Вот честно, каков нахал! И потом же полсмены ходил и ехидно интересовался, как там мой красный друг, используется или нет. Я так хотела ему этот помидор запихать в ж-ж… журнал с картинками, но нет! Этому помидору была уготована судьба быть ночью съеденным под хлебушек – однако каков был соблазн.

Он постоянно красиво меня стебал. Вот еще один немаловажный пунктик в списке, благодаря которому я не убила Л сразу. Вечером, на дискотеке во время медляка о нас заговорили уже и воспитатели (кто ж знал, что им не нравится, когда парочки целуются). Ох, много веселья из-за них у нас с ним было, сколько нам приходилось потом прятаться и каждый раз по началу выпускать друг друга из объятий. А сколько они подколов нам придумывали!.. Это ж столько подколов за раз даже мои друзья не генерируют. Но спустя время от наших вечных поисков они стали уставать, ведь это стало уже обыденностью, и воспитатели просто просили никуда больше не прятаться, быть чуть поскромнее, чтобы они могли немного закрывать глаза. Главная парочка, что с нас было взять.

В свободное время мы гуляли вдвоем по окраине озера и рассказывали истории из жизни; узнавали друг друга все лучше и лучше. Оказывается, у нас было очень много того, чем можно было поделиться. Я постоянно смеялась; ему тоже было удивительно комфортно со мной. Такие радушные у нас были беседы, что постепенно я начинала опасаться, вдруг у меня могут возникнуть к нему чувства, так как я начинала к нему привыкать, и этот индюк открывался мне все с более милой стороны.

Мы дурили, как могли. Когда я вытащила его в общество (надоедало мне постоянно быть наедине и потом по рассказам уже узнавать, что за треш творился в игровой), Л решил выпендриться и сыграть в карты: типа мастер, которому всегда везет и который всегда одерживает победу (ну-ну). Все игры, естественно, на желание. И догадайтесь, кто продул? Конечно же он! И наше желание было – дать девочкам накрасить его. Как душа пела, когда я мстила за помидор, рисуя ему стрелки, крася губы в красный и пудря носик. И не просто ж так, а суперстойкой косметикой, в несколько слоев и от всего сердца. И мицеллярную воду я строго-настрого запретила девочкам выдавать ему до вечера. Ах, какое блаженство! И какое было блаженство уже для него, когда он «случайно» заставил меня съесть всю его красную помаду и нам обоим пришлось ходить таким красивым и размазанным. Словно Джокер и Харли.

====== Глава 1/3 ======

На шестой день в санатории пришёлся переломный момент в чувствах – осознание. В этот день одна из соседок по комнате (дурная Аня) ездила в город и привезла нам ром (не совсем дурная). Во время тихого часа мы хорошо так выпили, что означало «еще больше экшена»! Мы творили всякую дичь, но воспитатели не замечали нашего состояния (ума не приложу, как можно было не заметить!) и все было весело и безобидно. Я очень кстати забыла, что Л ненавидит пьяных девушек. Духа их не переносит.

Вот я вылетаю, такая, после тихого часа в холл, беспечно вешаюсь на него и обдаю перегаром. Я думала, он прикончит меня на месте. Его лицо демонстрировало смесь удивления, отвращения, злобы и заботы. Я не была дико пьяна, но вела себя крайне развязно, свободно. Никто не мог знать, что это что-то вроде игры. Мне просто была интересна его реакция; и в коем-то веке появился чудесный повод почудить, а после спихнуть всё на градус в крови. Так я сначала думала, когда ещё прекрасно контролировала ситуацию.

Л сразу же уволок меня в укромный угол, где пришлось долго объясняться. Картина получилась весьма комичная: язык у меня знатно заплетался, а энергия так и несла танцевать (ну, танцем, мне казались, эти непонятные движения). Он меня хорошенько, как отец непутевого сына, поругал, но не оттолкнул, как делал со всеми прежними девушками. Я была удивлена и довольна. Поступи он иначе в этот момент, как я думала, он и поступит – кто знает, как завершилась бы вся эта история.

Словно по заказу в этот же день сразу после тихого часа у нас был конкурс. Наша комната, пребывавшая навеселе, естественно, захотела поучаствовать. Если бы ни Л, который сидел и держал меня, я бы пошла участвовать; боюсь представить, чем это могло бы обернуться. Ни чем хорошим не могло, так как конкурсы, предлагаемые там, были явно под силу исключительно твердостоящим и трезводумающим. И так, все время мероприятия он пытался меня утихомирить, пытался (ключевое слово), чтобы я поспала, обнимал и не рычал сильно (повторюсь, он дико ненавидел пьяных девушек, обычно кидал всех их на произвол судьбы и никогда не нянчился с ними). Ему безумно хотелось треснуть мне, чтобы я заткнулась и не пыталась вырваться с намерением сотворить какую-нибудь хрень, но он держался. Ох, как он напрягал свою силу воли в те минуты.

Я видела все это, и что-то зарождалась во мне. Как бы он меня ни ругал и ни злился, он заботился обо мне. И это было невероятно мило! Скольких усилий ему все это стоило, какого количества несвойственного ему терпения, и все это ради меня… Невозможно оставаться равнодушной, когда подобный индюк о тебе так печется, переступая через собственные принципы.

К ужину я вернулась в адекватное состояние, а о похождениях нашей комнаты к тому времени прознали все (кроме, по-видимому глупослепых, воспитателей). И, Естественно, все хотели об этом поговорить. Каждый из его компании подходил ко мне и с таким детским восхищением спрашивал, как я себя чувствую. Честное слово, будто я прямо в санатории наварила самогона и залпом перед главной медсестрой выпила на пару с каким-нибудь низкокачественным вином. Л тут же начинал рычать и всех отпихивать, что не могло не огорчить их, но слово «вожака» (индюка) – закон.

Единственное, чего он не учел, это то, что от публики, пожалуй, он был в силах меня спрятать и защитить, но не от самой меня и моей комнаты. Стоило бедному индюку оставить на жалкие полчаса после ужина, как всей комнатой мы добили бутылку рома, заправили всё парочкой более лёгких напитков, и веселье продолжилось. С блеском в глазах, легкой походкой мы погнали на дискотеку, откуда моментально были выволочены, без возможности что-либо вытворить. Л утащил меня на третий этаж, где вновь поругали продолжил утихомиривающие процедуры, попутно… отвечая на мои поцелуи. Снова вспоминаю, как он презирал пьяных барышень, и вновь удивляюсь. Ему не нравился ни привкус алкоголя на моих губах, ни запах, ни горечь, но он не отстранялся от меня, продолжая отвечать на мои пьяные лобызания.

Именно в эти минуты я начинала осознавать, что порог преодолён, и я начинаю влюбляться. Он заслужил доверие, тогда когда мое доверие – это всё. В этот день он стал настоящим – полным праведного гнева, но заботливым – спасителем. Л превзошел все мои ожидания. Я увидела его с абсолютно другой, особенной, стороны. Стороны, которая вызывала во мне такое количество теплых чувств, на которое, я не думала, я способна.

Я уговорила его спуститься вместе на дискотеку, где узнала, что от меня алкоголем жесть как несло. И, все бы ничего, но внезапно меня вызвала воспитательница, поэтому всем (ему и Але в частности) предстояло быстро придумать, как избавить меня от перегара.

Я ела супермятную ужасную зубную пасту и чувствовала себя больной из-за того, что так все заботливо кружились вокруг меня. Когда махинации были окончены, меня отправили на ковер. Все обошлось.

Мы с Л, болтаясь по первому абсолютно пустому этажу, завели откровенный разговор. То ли хмель ещё не выветрился, и язык оставался без костей, то ли наоборот хотелось сказать, но было страшно… Но в ходе этого разговора он узнал, что я еще никем не была тронута, что у меня и отношений прям серьезных не было еще никогда. Эта новость его поразила, и единственное, что он мог сделать, это похвалить меня за то, что я недотрога (я каждый раз, вспоминая этот момент, так ржу: у него такое лицо было, это невозможно передать). Мое признание заставило его посмотреть на меня по-другому: как на чудо какое-то, которое нужно беречь и охранять от невзгод. Я не понимала, что все-таки меняется в шестеренках парней при подобных новостях, но это определенно было приятно.

Словечка ради, веселье в тот день продолжалось и после отбоя. Косяков там было, мммм…

Однажды вечером мы стояли с ним на берегу Нарочи. Нас к тому времени прозвали парочкой твикс, и в двадцати метрах от нас обязательно тусовался кто-нибудь из воспитателей. За нами был установлен жесткий надзор. Мы уже привыкли и не обращали на это внимание. Но не поэтому я вспоминаю этот вечер. Стоя тогда на берегу Нарочи, мы играли в игру на доверие. Каждый мог задать три любых вопроса, ответ на которые должен был быть дан красной (абсолютной) правдой. Я все еще мучилась от странного чувства обмана, и косвенно благодаря этой игре я намеревалась поставить точку в своих предчувствиях. Я изначально думала, что он на меня с кем-то поспорил. Я даже была в этом уверена, о чем сразу ему и сообщила. Он уверял, что я заблуждаюсь, и я даже начинала ему верить, но все же что-то меня тревожило. Не помню, какими были остальные вопросы, это, собственно, было совершенно неважно, так как вся игра затевалась исключительно ради одного:

– А теперь скажи честно: ты на меня с кем-то поспорил?

– Нет, булочка, конечно нет. Хватит сомневаться…

Дальше он стал пылко уверять, что я дурашка, раз думаю, что он мог на меня поспорить. Это, наверное, и была первая серьезная ложь.

Булочкой он меня стал называть в первый же день наших отношений. Я бесилась, злилась, била его и это было единственное, чем можно было меня вывести из себя (этот индюк постоянно искал что-то, что вызывало бы у меня злость); имя за мной так и закрепилось. Позже оно стало таким родным и приятным… Только он умел произносит его так ласково. Булочка.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю