Текст книги "Мой свет для тебя (СИ)"

Автор книги: Марьяна Светлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

(ЧЕРНОВИК, в процессе написания. Что из этого получится пока не известно) Похвала, пожелания и критика желательны. Не забывайте оставлять комментарии!) Что делать, если нет желания выходить замуж? Будет ли место, куда решила сбежать, таким, как в мечтах? Вдруг странная встреча и новый дом станут твоей судьбой?

Светлова Марьяна

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Светлова Марьяна

Мой свет для тебя

Мой свет для тебя

Пролог

– Совсем с ума сошли! – разговаривал вслух сам с собой пожилой мужчина, уходя вглубь темных коридоров пещеры. – О чем только думают? Мало им бойни за земли, теперь за меня решили взяться!

Он шагал все дальше по уходившему вниз проходу, оставляя за собой вспыхивающие ярким светом и тут же гаснущие камни, торчавшие из стен и лежавшие на земле. Его белоснежное одеяние длиной до пола, с четырьмя разрезами от середины бедра, открывающими ноги в свободных белых штанах, было усеяно мелкими красными брызгами. Кровью трех кадар, напавших на него недавно, была достигнута слишком зыбкая в эти не спокойные времена свобода.

Жрец Солнца был зол. Мало того, что на поверхности идет резня и кадары гибнут сотнями, исчезают целые племена, так еще и на него устроили охоту. На того, кто последним владеет даром света.

Увы, его дети не обладают таким же талантом. Солнце не захотело наградить их, как наградило его. Возможно, это и к лучшему. Этот дар слишком важен и без него им будет легче жить. Уж точно безопаснее.

Пока был жив его брат, камни светились по всей долине. А теперь... светятся только те, ближе к которым находится жрец. Теперь только его племя, живущее у подножия гор, получает достаточно света для своих жилищ. Южные и Срединные племена, лишившиеся этого блага, взбунтовались и решили переселиться ближе к Северному хребту, тем самым начав раздоры по всей долине. Эти раздоры разожгли настоящую войну, которая с каждым днем захватывала все больше племен. Многие даже не знают, из-за чего все началось. А те, кто знают, решили поступить умнее, чем просто переселение. Захватить Жреца Солнца, спрятать и оставить свет только для себя.

– Я не вещь, чтобы переходить из рук в руки! Свет – он для всех. Им не может владеть кто-то один! – все сильнее распалялся мужчина.

Он понимал, что даже если спрячется в самых дальних и темных закоулках горных лабиринтов, до тех пор, пока все не успокоятся, охота за ним не прекратится. Эта мысль надолго поселилась в умах кадарских вождей, и они уже не остановятся, пока светом не будет владеть кто-то один, сильнейший. Сколько крови прольется, пока будет длиться эта охота? Он не может допустить этого! Он уже все решил!

Не задумываясь, пожилой кадар сворачивал в нужные ответвления пещеры. С каждым его шагом за ним яркими вспышками освещались стены. Это загорались камни – не те, что пригодны для света – обычные, но и они на несколько мгновений под действием силы жреца, становились проводниками Солнца.

Пещера, в которую так спешил жрец, была не большая, и почти половину пространства занимал огромный Солнечный камень. Весь испещренный вырезанными на нем символами небесного светила, он тускло мерцал в темноте пещеры, но сразу же ярко засиял, стоило только жрецу приблизиться к нему. Одновременно с этим засветились десятки маленьких камней, впаянных в стены. Такой яркий свет ненадолго ослепил мужчину, но тот быстро моргнул несколько раз, приводя зрение в порядок.

Серо-желтые глаза жреца обвели помещение несколько рассеянным взглядом. В его голове шла нелегкая борьба. Борьба за свет и жизнь. Жрец знал, свет, на самом деле, уже давно одержал победу, но сущность человека, его сознание, еще пытались что-то изменить.

Вздохнув и приняв серьезное выражение лица, мужчина вытащил из-за пояса небольшой кинжал, рукоять которого была украшена мелкими драгоценными камнями. Взмахнул оружием, и из ладони левой руки потекла тонкой струйкой кровь. Острием лезвия, окрасившегося красным, жрец выводил на огромном солнечном валуне слова и буквы, часто обмакивая кончик кинжала темную густеющую жидкость: "Прольется на солнце кровь света и откроется истина".

Закончив писать, жрец надрезал вторую руку, распахнул одежду и, стиснув зубы, сделал еще один надрез в виде символа солнца на груди, на уровне сердца. Обняв валун, постоял так некоторое время, позволяя крови стекать по ярко сияющему камню. Прижался лбом к теплой поверхности и заговорил сильным уверенным голосом:

– Отдаю свет души моей и силу дара моего во благо всех и каждого. Отныне и до прихода нового Жреца Солнца все будут равны меж собой, пользуясь благами дара света. Да сохранит проводник солнца весь свет, что течет по моим венам. Отдаю по доброй воле, противясь злу и принуждению. По доброй же воле примет мой дар новый Жрец Солнца!

Как только кадар закончил, раны на его коже засияли белым светом, который тут же начал впитываться в камень. Солнечный валун, вобрав в себя крупицы дара мужчины, с каждым мгновеньем стал вытягивать все больше, увеличивая скорость. Казалось, что камень, как живой, пьет силу жреца.

Наконец все закончилось, последние капли света из кровоточащих порезов уже неспешно втянулись в яркую поверхность и бывший жрец, ощущая болезненную пустоту внутри себя, рухнул на колени. Он чувствовал, что лишился всего. Без света он пустышка, без дара – бесполезен.

Цель достигнута и в своем дальнейшем существовании мужчина не видел смысла. Осталось закончить еще одно дело – хотя бы попытаться остановить эту бойню снаружи.

Собравшись с силами и стараясь не обращать внимания на новое для него отвратительное чувство пустоты, бывший жрец поднялся и отправился обратно, наверх, туда, откуда пришел. Ушел быстро, решительно, не оборачиваясь, оставив на полу маленькой комнаты в пещере свой кинжал, выпавший из рук во время ритуала и, так и не поднятый им, забытый.

На поверхности, в долине, шел бой – племя на племя, брат на брата. Они уже не понимали, за что воюют, их разум застилал азарт боя. Всюду крики, стоны, кровь и дым костров. Из каменного жилища, будто бы растущего прямо из горы, вышел кадар в некогда белых одеждах. Еле заметно шатаясь, с потерянным взглядом, он направился вниз по улице, спускаясь к подножию хребта, где располагалась главная площадь самого большого и самого старого во всей долине поселения.

Ему нужно спешить, он знает, что времени у него почти не осталось. Но не этого опасался жрец. Он боялся, что переданного камню дара не хватит до прихода следующего жреца и кадарские племена лишаться этого блага. Боялся, что новый жрец не появиться вовсе, а если появиться, поймет ли, что именно для него оставили?

Да, без этого дара никто не умрет. И без него можно жить, как жили раньше. Но если боги наделили сразу двух братьев светом, значит, этот дар необходим. Боги не дают чего-то просто так, да еще и так редко. И уж точно этот дар появился в долине не для того, чтобы стать причиной раздоров. Но никому не известны пути судьбы, сотворенные богами. Как знать к чему все это приведет?

Выйдя на площадь, жрец увидел, что схватка здесь самая жестокая и в ней принимает участие наибольшее количество кадар. Это то, что ему и было нужно.

Ускоряясь, чтобы ринуться в самую гущу боя, по пути схватил чей-то впопыхах оставленный посох и с криками кинулся к соплеменникам, надеясь помочь им и донести до них, что им больше не за что сражаться.

– Я оставил дар солнца горам! Я оставил свой дар, дар солнца этим Северным горам! Вам больше не за что биться! Я оставил свой дар всем вам! – успел выкрикнуть пожилой мужчина, прежде чем копье вражеского воина проткнуло ему грудь.

Бывший жрец упал на каменную площадь родного поселения. Из его груди текла темная кровь, а вместе с ней утекала и жизнь. Серо-желтые глаза бросили последний взгляд в небо и встретили яркий луч солнца, проглянувший среди мрачных серых облаков. Последний поцелуй небесного светила и последний вдох бывшего Жреца Солнца. И ускользающая мысль: "Не станет ли напрасной его жертва"?

Глава 1

Бежать! И чем быстрее, тем лучше! Уже почти все готово. Спасибо маме – если бы не она, одна я точно не смогла бы все организовать. Она отдала мне почти все свои драгоценности, подкупила стражу и договорилась с караванщиком. Остается одна проблема – бежать мне некуда. Даже если все получится, то, место, где смогу спрятаться и переждать, пока беглую принцессу перестанут искать, мне придется найти самой. Это будет очень трудно, так как те места я знаю только по рассказам матери, которая, возможно, уже и сама не все помнит.

Мама у меня еще молодая. Она была намного моложе, чем я сейчас, когда попала в гарем пустынного шейха, который впоследствии стал моим отцом. Ей было лет пятнадцать, когда умерли ее родители, а родной дядя продал ее пустынным торговцам, чтобы присвоить небольшой дом, который достался девочке по наследству. Маму долго возили по пустыне, от поселения к поселению, от рынка к рынку, но нигде торговцы живым товаром не могли получить ту сумму, которую хотели выручить за нее. Пока не приехали в Усхаан – город-оазис, где правил шейх Ферхан. Увидев Веруту – белокожую красавицу со светлыми кудрявыми волосами и голубыми, как небо глазами, шейх понял, что отдаст любые сокровища, лишь бы оставить ее себе. От этой любви родилась я – младшая принцесса Даррийя. Так звучит эта история из уст всех, кто мне ее рассказывал. Но верю я только маме, которая говорит, что все было не совсем так. Да, на рынках пустыни Ганэби никто не мог заплатить за нее, потому что там ее даже не выставляли на торги. Светловолосые и голубоглазые девушки слишком редки и необычны, чтобы предлагать их простому люду. Лишь владыки пустыни могли себе позволить заполучить такую диковинку. Шейх Ферхан стал первым, кто увидел Веруту и выкупил ее – лишь бы другим не досталась, а он смог бы хвастаться своим приобретением перед другими шейхами и вызывать тем самым их зависть и уважение. Никакой любви и в помине не было.

Мне кажется, Ферхан не любит никого кроме своих сыновей – считает их благословением всевышнего, а дочерей для него не существует до тех пор, пока не приходит время выгодно отдать их в жены другим шейхам.

Собственно только благодаря такому отношению маме удавалось прятать меня от внимания отца целых двадцать лет. Нет, он, конечно же, видел меня – раз в год. На день рождения каждой его дочери полагается принять подарок из рук отца, но тот вид в котором я представала перед ним не вызывал ничего кроме гримасы досады.

Когда я родилась, Ферхан увидев меня, воскликнул:

– Эта девочка прекрасна как солнце и достойна стать женой сильнейших владык пустыни. Я нарекаю ее Даррийя – сияющая!

Верута, понимая, что в будущем ожидает ее дочь, начала готовить план моего спасения, который растянулся на целых двадцать лет. С самого моего младенчества она делала все, чтобы я не привлекала взор отца, а еще лучше – отталкивала.

– Как только тебе исполниться пятнадцать – шестнадцать лет, тебя, моя красавица, выдадут замуж. И никто не спросит, хочешь ли ты этого, нравится ли тебе жених. Так же и будущий муж не станет интересоваться твоими желаниями. Конечно, всегда есть вариант затеряться в гареме. Но хочешь ли ты себе такую жизнь? – спрашивала мама, в очередной раз коротко подстригая мне волосы.

– Такую – нет. Но тетя Хелима говорит, что нужно делать все, чтобы понравиться мужу. Тогда он обратит на меня внимание, и я стану главной в гареме и буду счастливой.

– Пф, Хелима. Нашла, кого слушать. Она сама, даже следуя собственному совету, много лет пытается привлечь внимание Ферхана, но ничего не выходит. Она не нужна ему, так же как и многие другие, готовые на все дурехи. Они уже давно потеряли себя и вся цель их жизни – быть ковриком у ног шейха. Я не хочу закончить как они и тебе не позволю! – вышла из себя Верута. – Нет, я все сделаю, чтобы ты смогла выбраться отсюда. Нужно просто набраться терпения и подождать. А главное не допустить, чтобы твой отец увидел какая ты красавица, Дария, – улыбнулась она мне, продолжая локон за локоном подрезать мои мелкие кудряшки.

Мама немного изменила мое имя на свой лад и называет только так, объясняя, что этот вариант ей привычнее. Благо различий никто особо не замечает.

Рассказы Веруты о своей родине я всегда слушала очень внимательно, но моего воображения не хватало, чтобы представить себе все то, о чем она рассказывала: хвойные и лиственные леса, настолько обширные, что можно заблудиться; бурные, непересыхающие реки и большие озера, что противоположного берега не видно; зеленые луга и множество цветов. А самое главное – снег! Мама сказала – это замерзшая вода, которая падает с неба в виде маленьких белых звездочек. На мой взгляд, именно снег был самым необычным и волшебным в ее рассказах. И закрывая глаза перед сном, я всегда пыталась представить снежинки, но безуспешно.

Своими рассказами родительница словно готовила меня к тому, что когда-нибудь я окажусь там, где она провела свое детство. Также Верута никогда не забывала вовремя обрезать мои отрастающие волосы, намазывать мою и так слегка смуглую кожу мазью, которая придавала ей еще более темный оттенок и одевать в невзрачную одежду.

В детстве мне было все равно, но подростком начала бунтовать против навязанных мамой правил. Глядя на длинноволосых, красиво одетых сестер и теток, я заливалась слезами в одиночестве, безумно желая сорвать с себя блеклые тряпки и выкинуть ножницы, которыми меня уродуют. Мама спокойно объясняла мне каждый раз все по новому: про мою будущую жизнь здесь и возможную жизнь там, где снег, горы, озера и деревья. И я успокаивалась – до следующего раза.

Повзрослев, я уже и сама следила, чтобы волосы не отрастали, а кожа не светлела. Ферхан, помня какая чудесная у него родилась малышка, не понимал, как я могла стать такой ущербной, но задумывался над этим, слава всевышнему, достаточно редко. После того как мне исполнилось пятнадцать, он похоже, окончательно убедился, что толка с меня не будет и стал себя вести так, словно меня не существует, что было нам только на руку.

Да, мать добилась своего, постепенно, год за годом, отвоевывая мне своеобразную свободу. Все, что видел перед собой шейх – жалкую девчушку с плохими редкими волосами и темной кожей, одетую в блеклую одежду, с вечно трясущимся подбородком и опущенными в пол глазами. А прятать глаза я научилась мастерски, изображая невероятное волнение и испуг перед отцом.

Пожалуй, глаза это то, что действительно не стоит никому показывать. Карие отца и ярко – голубые матери не передались мне. Как говорит мама, цвет мне достался от дедушки, ее отца. Мои глаза необычного серо – желтого цвета с яркими золотистыми крапинками. Одно только это может поднять мою ценность, так высоко, что не посмотрят ни на редкие жиденькие волосенки, ни на темную желтоватую кожу. Так что, глазки в пол и не поднимать взгляд, ни при каких обстоятельствах.

Моя жизнь кому-то может показаться ужасной, но сама я ее таковой не считаю. Сначала я не понимала и не принимала, но чем старше становилась, тем сильнее меня затягивали мечты о другой жизни. Жизни, где есть свобода, снег и мужчины, не имеющие гаремов, и способные любить одну единственную женщину. Как мой дедушка, мамин отец.

Чтобы я не потерялась на маминой родине, она подкупила учителей сыновей шейха, чтобы они учили и меня. Конечно таких же знаний я не получила, но считать, читать и писать научили. А еще я тайком пробиралась на уроки истории и географии. Сидя за резной ширмой, оплетенной цветами, я заслушивалась рассказами о разных народах и местах их обитания, про их историю и культуру. Но самым интересным для меня было слушать, конечно же, о Вележском княжестве, обширном и разнообразном, тем более что именно там и родилась моя мама. Именно туда я и стремлюсь в мечтах всю свою жизнь.

– Дария. Дария! – прорвался сквозь мои мысли и воспоминания голос матери. – Опять замечталась. Я договорилась с мойщицами, после обеда, пойдем в хаммам. Нас никто не побеспокоит. А вечером скажу всем, что тебе нездоровиться, – шепотом сообщила мне мать и ушла, видимо договариваться с кем-то еще.

Окончательный план моего побега у нее созрел только пару лет назад, до этого Верута лишь присматривалась к окружению, местности, укладу жизни. Последние два года просчитывала все до мелочей – попытка у нас могла быть только одна и любая ошибка привела бы к участи куда худшей, чем стать одной из гаремных наложниц. Она просчитывала бы и дальше, пока не убедилась, что ее замысел идеален, без малейшего изъяна, но одно событие заставило мать моментально бросить все силы на доработку плана и подготовку к его исполнению.

Недели две назад, Ферхан через слугу прислал сообщение, чтобы мы с Верутой явились к нему. Помню, как насторожилась мама, и как забилось мое сердце в предчувствии чего-то не хорошего. Но игнорировать приказ шейха это чистое самоубийство, так что, подготовившись, и закутав меня как обычно в серое одеяние, мы явились перед ясные очи шейха Ферхана.

– Верута, звезда моя, у меня есть отличная новость для нашей дочери Даррийи! – шейх, сидевший на возвышении в подушках, радостно потирал пузо и на меня старался не смотреть. – Когда я оставил все надежды выгодно выдать замуж мою... дочь, всевышний наконец-то внял моим молитвам и послал жениха для этой непутевой девчонки. Свадьбу назначим на конец сезона дождей, так что ты уж постарайся душа моя, к этому времени сделать нашу, кхм... красавицу еще прекраснее, – тонко намекнул отец, что хуже уже быть не может и с этим нужно что-то делать.

– Какая чудесная весть, мой повелитель, – притворно расплылась в улыбке Верута. – Но позволь узнать имя жениха, чтобы наиболее полно знать о его вкусах и не разочаровать, – с заботой в голосе спросила она.

– Имя этого, посланного нам не иначе как волей всевышнего, жениха – шейх Гаяз, – ответил Ферхан, гаденько улыбаясь. – У него недавно умерла вторая жена, и он ищет новую. Не правда ли, что это судьба привела его к нашей Даррийе?

Как мама удержала на лице счастливую улыбку, не знаю, но я готова была кинуться на собственного отца и придавить его подушками за оказанную мне милость.

Всю дорогу "счастливая" Верута хвасталась встреченным знакомым, что и для ее красавицы нашелся достойный жених. Что-что, а притворяться, за годы, проведенные в гареме, она научилась знатно и улыбка ни на секунду не слетала с ее губ.

Лишь дойдя до покоев, она сняла с лица эту радостную маску и я, наконец, увидела, какая буря бушует в ее глазах. Но мама отправила меня к себе, сказав, что ей нужно подумать. Глядя на ее злое, перекошенное от досады лицо, не стала с ней спорить. Тем более что и мне было о чем подумать. Например, о шейхе Гаязе.

На просторах пустыни Ганэби живут кочевые племена, которые никак не найдут себе дом и переезжают с места на место, ища воду и плохо охраняемые караваны. Несколько раз, когда начинался сезон засухи, такие племена останавливались недалеко от нашего города, в надежде переждать тяжелые времена, пользуясь водой из колодцев Усхаана. Одним таким племенем и владеет шейх Гаяз. Я видела его однажды на рынке, куда выбрались с матерью посмотреть, что предлагают приезжие торговцы.

Сказать, что он отвратителен – ни сказать ничего. Шейх уже давно не молод и кожа его испещрена морщинами от старости, сухих ветров Ганэби и вечно палящего солнца. Но не это самое ужасное, а то, чему я стала свидетельницей.

У колодца на рыночной площади всегда собирается много народа, а уж засушливое время и подавно. И я, возможно, вообще не посмотрела бы в ту сторону, но услышав громкие перешептывания людей, свист плети и женские крики, просто не смогла пройти мимо. Сквозь расступившуюся толпу было видно, как богато одетый господин избивает молодую рабыню. Она кричала и просила прощения, сжавшись и не выпуская из рук кувшин, которым, судя по всему, хотела набрать воды. Люди стояли, чуть отступив, и продолжали перешептываться, не пытаясь помочь несчастной:

– Шейх Гаяз опят лютует... Она же только несколько капель пролила... Пролила воду ему на сапоги... А я слышал, он свою вторую жену вот так же забил... Избил жену за очередную дочь, – болтал народ, но как известно из воздуха такие слухи не берутся.

Помочь той девушке мы ни чем не могли. Женщины не должны привлекать к себе много внимания, да и рабыня эта, по сути, собственность шейха Гаяза и вмешиваться никто не имеет права.

И теперь тот самый шейх Гаяз ищет новую жену, которой вскоре я должна буду стать. Отец вот так просто отдает меня предводителю кочевого племени, прекрасно понимая, что женщины там долго не живут. И он знает об этом. Но видимо решил использовать этот шанс, чтобы избавиться от меня, иначе пришлось бы содержать и терпеть меня в своем доме до самой моей смерти. И думаю, смерть моя наступила бы в ближайшие несколько лет. Жены, как и наложницы всем нужны молодые и красивые, а я уже не так молода, да и красота, нашими стараниями, очень сомнительна.

Мать тоже все это понимает, потому и приняла решение, что бежать мне нужно именно сейчас. В начале сезона дождей, который будет длиться недолго, но сильные ливни в это время года помогут мне уйти как можно дальше. Тем более именно сейчас из Усхаана отправляется множество караванов в разные направления и погоню можно будет ненадолго сбить со следа.

– Дария, забери у меня поднос. Сейчас пообедаем, а потом мыться, – сказала мама, входя в комнату. – Я сейчас договорилась с одной девушкой, чтобы она в дорогу надела твою одежду. Ее караван отправляется на побережье и это собьет с пути тех, кто будет искать принцессу, – коварно и довольно улыбнулась Верута.

– Но когда они поймут, что ошиблись, та девушка может оказаться в опасности, – забеспокоилась я, не желая, чтобы кто-то случайно пострадал.

– С ней охрана. Да и мало ли кто еще одевается также как ты? Она будет говорить, что это ее одежда. Таков уговор, – объяснила мама.

Дальше мы обедали в молчании, думая каждая о своем. Почему-то у меня не было волнения по поводу предстоящего события. Я была на удивление спокойна, словно точно знала, что все получится. Мама же напротив, пребывала в каком-то нервном возбуждении, хотя и умело скрывала это.

Поев, отправились в хаммам. Помещение, где обычно всегда есть кто-то из жительниц гарема, а так же мойщицы и слуги, готовые выполнить любое распоряжение, сейчас было непривычно пустым и тихим. Но нам именно это и было нужно.

В мамину задумку входило то, чтобы моя кожа стала естественного цвета, а для этого придется долго тереть ее со специальными бальзамами. Все будут искать очень смуглую девушку и, возможно, что на мою посветлевшую кожу никто не обратит внимания. Это конечно мелочь, но собственно из этих мелочей и состоит весь план.

Мне нужно на закате ни кем не замеченной пробраться в дом одного из наемных охранников, что будет сопровождать караван. Я переоденусь в мужскую одежду, прикинусь его племянником и тайно покину Усхаан с караваном, направляющимся в степи, которые граничат с Вележским княжеством. Утром после моего отъезда, мама должна будет оповестить стражу, что в гарем пробрались воры и похитили самое дорогое – принцессу Даррийю, и кое-что по мелочи – почти все драгоценности Веруты. Ферхан, конечно же, поспорил бы о ценности пропажи, но как шейх и отец будет просто обязан отправить лучших наемников в след похитителям. И вот здесь в нашем, отлично продуманном плане зияет огромная дыра. Что скажет наемникам Ферхан: искать, пока не найдут или искать, но не усердствовать в этом деле, дабы не навредить дорогой его сердцу принцессе Даррийе?

Мама также добавит Ферхану, что слышала, как похитители говорили что-то про корабль, на который они должны успеть. Наемники могут потерять несколько дней, отправившись по ложному следу в противоположном направлении. За это время я буду уже так далеко, что найти будет намного сложнее. Мне главное успешно пересечь пустыню, а там, в степных поселках затеряться будет проще.

Расставшись со своим провожатым, который отправится в обратную дорогу, дальше я должна буду сама прокладывать свой путь, конечная цель которого, найти маминых дальних родственников в одной из деревень Вележского княжества. Ну, или смотреть по обстоятельствам – возможно, я и без них смогу устроить свою жизнь на новом месте.

Конечно, все не идеально и будь у нас больше времени, мы смогли бы продумать каждую мелочь, но этого времени у нас нет. Его нет у меня. И возможно если бы Ферхан нашел другого жениха, то у меня оставались сомнения в разумности наших действий. Но жених – шейх Гаяз и я лучше погибну в этом путешествии, чем стану его женой. Сомнений нет, есть лишь надежда на удачу и то, что судьба будет ко мне благосклонна.

Глава 2

В зеркале, в которое я смотрелась, желая увидеть небрежно одетого паренька, все равно отражалась молодая девушка. Как мы не старались, но мою женственность скрыть, почти не удалось. Мужская одежда не могла спрятать ни округлость бедер, ни полноту груди. Зато были скрыты тонкая талия и стройные ноги. Лицо тоже выдавало во мне девушку: немного смуглая кожа, миндалевидные серо-желтые глаза, высокие скулы, тонкий прямой нос и слегка полноватые губы. Мои, едва достигающие плеч, каштановые волосы мелкими пружинками торчали в разные стороны, благо под тюрбаном их будет почти не видно.

– Вот, надень еще это, – сказал Амин, входя в комнату. – Под этим покрывалом никто ничего не увидит, тем более что без него в пустыню лучше вообще не соваться.

Амин, тот самый наемник, чьим племянником мне нужно прикидываться весь путь к степям, оказался приятным мужчиной, лет сорока. Густая темная борода скрывала нижнюю половину лица, но глядя на его карие глаза с мелкими морщинками у внешних уголков, с уверенностью можно было сказать, что человек он добродушный и любит посмеяться. Лицо загоревшее, кожа подсушена ветрами Ганэби, как у шейха Гаяза, но я доверилась ему, почему-то не сомневаясь, что Амин сделает все для моей безопасности.

Как только я приняла покрывало, мужчина вышел из комнаты. Мы с матерью принялись крепить этот квадратный кусок ткани к тюрбану. Получилось так, что я при желании могу вся завернуться в него, а если не нужен, просто откинуть за спину.

Надев удобные, мягкие сапоги и частично закрывшись покрывалом, я была готова. Амин подхватил два моих мешка и пошел крепить их к седлу. Я повернулась к матери и на глазах моих выступили слезы. Я только сейчас поняла, что, скорее всего не смогу ее увидеть очень долго, возможно несколько лет. О том, что могу ее не увидеть больше никогда старалась вообще не думать.

– Мамочка, – подбежала я к Веруте и крепко обняла ее. – У меня все получится. Вот увидишь! Я заберу тебя. При первой же возможности, сразу приеду, – обещала я ей.

– Ты что глупышка, не вздумай, – сказала мать, оторвавшись от меня и строго посмотрев. – Не смей возвращаться. Столько лет мы потратили, скрывая твою красоту, выжидая подходящего момента и если сейчас у нас все получится, то назад дороги нет. Второго шанса не будет. Я буду молить всех богов, чтобы ты смогла устроить свою жизнь так, как захочется именно тебе. Не оглядывайся в прошлое. Ради меня, – тихо произнесла мама.

– Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Но я все равно что-нибудь придумаю, чтобы забрать тебя отсюда, – сказала я, упрямо вздернув подбородок.

– Ох, Дарийка, – засмеялась Верута сквозь слезы. – Думай, но не приезжай.

Вернувшийся Амин, подал знак рукой, что пора выезжать. Мать резким движением смахнула слезы и порывисто обняла меня. Подталкивая к выходу, она шептала напоследок:

– Никому не верь, Дария. Никому не доверяй. Но верь себе и в свои силы. Ты все сможешь.

Верута осталась в доме, наблюдая за нами через неплотно прикрытую дверь, а мы отправились к стоянке каравана. Вдохнув свежий ночной воздух, почувствовала предвкушение от предстоящего путешествия. Страха не было, только волнение до мурашек по всему телу. И еще немного беспокойства, что меня могут разоблачить.

Усхаан довольно большой город, выросший вокруг источника воды, которые в пустыне довольно редко встречаются. Всего таких поселений-оазисов восемь и наш расположен как раз в середине пустыни. С караваном нам предстоит посетить еще два города, через которые проложен торговый путь.

Третьей остановкой – последней – станет крупный степной рынок. Там практически нет постоянного населения, все его обитатели это кочевники, торговцы запрещенным или живым товаром, которые приезжают и уезжают, задерживаясь лишь для того, чтобы отдохнуть, продать то, что привезли и закупиться новыми вещами и рабами.

На стоянке было шумно и людно. Рабы сновали туда-сюда, подгоняемые своими хозяевами – торговцами, которые тоже не стояли просто так в стороне. Каждый, кто отправляет товар караваном, по нескольку раз все проверят и перепроверят. Кому захочется получить весть, что что-то потерялось или испортилось в дороге?

Амин, подошел к торговцу в цветастом халате, следившему за подготовкой верблюдов, и незаметно поманил меня следом.

– Джазим, вот мой племянник Дани, про которого я говорил. Он поедет со мной и не доставит никаких хлопот. Пора приучать парня к работе, он уже достаточно взрослый, чтобы помогать матери, и начать зарабатывать на собственную семью, – сказал Амин торговцу, косясь в мою сторону.

Джазим, стоявший к нам в пол оборота, окинул меня быстрым взглядом, только когда договорил Амин.

– Я не буду платить ему. Только еда, – сказал он Амину, отвернувшись от меня.

– Договорились, – улыбнулся мой проводник.

Но тут Джазим снова повернулся в мою сторону и осмотрел уже более пристально, так, что мне стало не по себе.

– Знаешь, Амин. Твой племянник слишком смазливый. Как бы ему самому не понадобилась охрана, – без тени улыбки произнес он. – Будем за ним приглядывать, – добавил, окончательно теряя к нам интерес и продолжая следить за рабами и грузом.

Амин, выдохнул, словно почувствовав облегчение от того, что этот разговор закончен. Посмотрел на меня, задумчиво сдвинув брови к переносице, но так ничего и не сказав, повел к нашим лошадям. Проверив еще раз сумки, протянул мне бурдюк с водой, показав на себе как его крепить к поясу.

– Амин, а этот Джазим едет с караваном? И почему он так странно посмотрел на меня? Думаешь, подозревает что-то? – обеспокоенно спросила я.

– Джазим главный в этой поездке, он за всем следит и будет продавать весь товар. Не думаю, что он что-то заподозрил, но взгляд его мне не понравился. Будь внимателен, Дани! – сказал Амин, хитро поглядывая на меня.

Появилось ощущение, что я чего-то не понимаю. Обсмотрела себя, не съехало ли покрывало. Нет, оно все так же надежно скрывало мой силуэт от любопытных взглядов. Многие наемники, в том числе и Амин, носили такие же. Значит дело не в нем. Возможно в лице, но сейчас темно и глаза я старалась широко не открывать, так что даже в свете факелов невозможно во мне разглядеть женщину. Поступлю, как и сказал наемник – буду впредь внимательнее. Расслабляться мне точно нельзя.