Текст книги "Машина эмоций"
Автор книги: Марвин Минский
Жанр:
Научпоп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
1.2. Море психических загадок
Время от времени мы задумываемся над тем, как работает наше мышление:
Почему я трачу столько времени впустую?
Чем именно меня притягивают другие люди?
Почему меня посещают такие странные фантазии?
Почему мне так нелегко дается математика?
Почему я боюсь высоты и больших скоплений народа?
Почему я испытываю такую зависимость от физических упражнений?
Но ничего из этого мы понять не сумеем, не получив сначала адекватные ответы на следующие вопросы:
Что представляют собой эмоции и мысли?
Как в нашем мозгу появляются новые идеи?
На чем основываются убеждения?
Чему нас учит личный опыт?
Как мы мыслим и делаем выводы?
Короче говоря, нам всем нужно лучше представлять себе механизмы мышления. Но когда бы мы ни начинали об этом думать, мы сталкиваемся с новыми загадками:
Какова природа сознания?
Что такое чувства и как они работают?
Каков механизм воображения?
Как тело соотносится с сознанием?
Как формируются ценности, цели и идеалы?
Каждый человек знает, как ощущается Гнев, – так же как он знает ощущения Удовольствия, Сожаления, Радости и Горя, – и при этом мы почти ничего не знаем о том, как на самом деле работают эти процессы. Александр Поуп в своем «Опыте о человеке» задается вопросом: можем ли мы в принципе понять подобные вещи?
Как мы умудрились выяснить так много об атомах, океанах, планетах и звездах – и так мало о механизмах сознания? Ньютон в свое время открыл три простых закона, объясняющих движение любых объектов; Максвелл обнаружил еще четыре закона для всех электромагнитных явлений, а Эйнштейн привел все эти и другие законы к еще более коротким формулам. Все это произошло благодаря решению задачи, которую поставили перед собой эти физики: найти простые объяснения вещам, которые на первый взгляд кажутся очень сложными.
Так почему же научные исследования сознания не совершили такого же прогресса за те же три века? Подозреваю, в основном это произошло потому, что большинство психологов пытались подражать физикам и тоже искать простые решения вопросов, касающихся психических процессов. Однако эта стратегия так и не помогла им сформулировать компактный набор законов, которые хоть сколько-нибудь детально объясняли бы человеческое мышление. Так что эта книга ставит перед собой противоположную задачу: найти более сложные способы обрисовать психические процессы, которые на первый взгляд кажутся простыми!
Этот подход может показаться абсурдным ученому, которого научили верить утверждениям вроде «Никогда не стоит рассматривать гипотезу, в которой имеется больше предположений, чем необходимо». Но еще хуже поступать противоположным образом – как в случае, когда мы используем «психологические слова», которые по большей части скрывают то, что пытаются описать. Например, в следующем предложении каждое словосочетание маскирует сложность его содержания:
Вы смотрите на предмет и видите, что это.
Слово «смотрите» сразу исключает вопросы о системах, которые выбирают, как именно вы двигаете глазными яблоками. Слово «предмет» отвлекает ваше внимание от вопроса о том, как ваши органы зрения вычленяют из окружающей среды различные пятна, цвета и формы, после чего относят их к разным «предметам». И сходным образом слова «видите, что это» удерживают вас от вопросов о том, как это распознавание связано с другими вещами, которые вы видели в прошлом.
То же самое касается большей части распространенных слов, которые мы используем при попытке описать происходящие в сознании процессы – как, например, когда говорим: «Думаю, что понимаю, о чем ты говоришь». Возможно, самый вопиющий пример – это использование слов вроде «ты» и «я», потому что мы все выросли на следующей сказке:
Нас всех постоянно контролируют могучие существа, скрытые внутри нашего разума, которые чувствуют, думают и принимают важные решения за нас. Мы зовем их «самости» и «личности» и верим, что они всегда неизменны, как бы ни менялись наши жизни.
Эта концепция «самости» очень полезна в повседневных социальных ситуациях. Но она мешает нашим попыткам размышлять о собственном сознании и о том, как оно функционирует, ведь когда мы спрашиваем, что делают «самости», то все время получаем один и тот же ответ:
Твоя «самость» видит мир, используя твои органы чувств. Затем она сохраняет то, чему научилась, в твоей памяти. Она генерирует все твои желания и цели – а затем решает все твои проблемы, используя твой «интеллект».
«Самость» контролирует сознание человека
Что влечет нас к этой странной идее – что мы не принимаем решения сами, а делегируем их какой-то другой сущности? Вот несколько возможных причин, по которым сознанию может показаться привлекательным подобный вымысел:
Детский психолог: В детстве вас учили различать разных «личностей» в вашем окружении. Позже вы пришли к выводу, что вы тоже одна из таких «личностей», – но, возможно, решили, что эта «личность» живет внутри вас.
Психотерапевт: Легенда о «самости» помогает воспринимать жизнь как приятный опыт, скрывая, насколько нас контролируют всевозможные бессознательные, противоречащие друг другу цели.
Практичный человек: Этот образ усиливает нашу работоспособность, в то время как более близкие к истине концепции могли бы замедлить нашу функциональность. Слишком много времени уходило бы у разума, постоянно находящегося в работе, на беспрерывное осознание всего и вся.
И все же, притом что концепция «личности» имеет свои практические преимущества, она не помогает нам понять себя, потому что не предусматривает более мелких деталей, которыми мы могли бы воспользоваться, строя теории о том, что мы из себя представляем. Представление о себе как о чем-то едином и неделимом не дает вам никаких подсказок для решения следующих вопросов:
Чем определяются темы, над которыми я размышляю?
Как я выбираю каждое следующее действие?
Как мне решить эту сложную задачу?
Вместо этого концепция «самости» предлагает только такие бесполезные ответы, как:
Мое «Я» решает, над чем размышлять.
Мое «Я» решает, каким будет следующее действие.
Мне нужно попробовать заставить «себя» приняться за работу.
Когда бы мы ни задумывались над своим сознанием, чем проще вопросы, которые мы задаем, тем сложнее кажется найти на них ответы. Когда нам задают вопросы о сложных физических задачах, например: «Как построить дом?», мы можем практически мгновенно ответить: «Сделайте сначала фундамент, а затем постройте стены и крышу». Однако гораздо сложнее найти ответы на вопросы, которые кажутся более простыми, например:
Как вы распознаете вещи, которые видите?
Как вы понимаете, что означает слово?
Почему удовольствие вам нравится больше, чем боль?
Конечно, на самом деле эти вопросы вовсе не просты. Чтобы «увидеть» объект или «сказать» слово, необходимо задействовать сотни разных участков мозга, каждый из которых производит весьма сложную работу. Так почему же мы не чувствуем этой сложности? Потому что большая часть этой работы проводится в участках, внутренние процессы которых скрыты от остального мозга.
В конце этой книги мы вернемся к рассмотрению концепций «самости» и «личности» – и придем к выводу, что то, что мы называем «Я», на самом деле представляет собой сложную структуру, которую каждый из нас строит для многоцелевого использования.
Каждый раз, когда вы думаете о «себе», вы переключаетесь между огромным количеством моделей, каждая из которых служит репрезентацией определенных аспектов вашего сознания, призванной ответить на некий вопрос о вас.
1.3. Настроения и эмоции
Уильям Джеймс: Если задаться целью поименовать все, что гнездится в человеческом сердце, а ведь каждая человеческая раса нашла имена для тех оттенков чувств, которыми пренебрегли другие расы… будут возможны все сочетания, в зависимости от того, сей ли характер или иной мы возьмем за основу. Единственный вопрос, который останется: какое именно сочетание будет полней всего служить нашей цели? [Джеймс, 1890].
Иногда человек оказывается в состоянии, когда ему все представляется ярким и радостным, хотя внешние условия никак не изменились. В другую пору все приносит меньше удовольствия: мир кажется темным и мрачным, и друзья жалуются, что вы кажетесь подавленным. Почему у нас бывают такие состояния, – или настроения, или чувства, или расположения – и что именно вызывает такой странный эффект? Вот несколько фраз, которые можно найти в словарных статьях, дающих определение эмоциям.
Субъективное переживание сильного чувства.
Состояние психической ажитации или волнения.
Психическая реакция, затрагивающая состояние тела человека.
Скорее субъективная, чем сознательная привязанность.
Части сознания, которые включают в себя чувства.
Иррациональный аспект рассуждений.
Если бы вы не знали, что такое эмоции, то определенно мало что из этого поняли бы. Что вообще подразумевается под «субъективным» и что такое «сознательная привязанность?» Каким образом «части сознания» «включают» в себя то, что мы называем «чувствами»? Должна ли каждая эмоция включать в себя «волнение»? Почему, когда мы пытаемся определить, что означает «эмоция», возникает столько вопросов?
Причина в том, что «эмоция» – одно из тех самых слов-чемоданов, которые мы используем, чтобы скрыть сложность очень большого разнообразия явлений, взаимоотношений между которыми до сих пор до конца не понимаем. Вот лишь малая часть из сотен терминов, которые мы используем для описания психических состояний:
Азарт, алчность, аппетит, беззащитность, безмятежность, безразличие, безысходность, беспокойство, бессилие, бережность, бешенство, благодарность, благосклонность, блаженство, бодрость, боль, брезгливость, веселье, вдохновение, вина, влечение, возбуждение, возмущение, волнение, восторг, восхищение, враждебность, высокомерие, вялость, гадливость, гнев, голод, гордость, горе, горечь, грусть, досада и т. д.
Каждый раз, когда у вас меняется психическое состояние, вы пытаетесь использовать эти слова, обозначающие эмоции, чтобы описать новое, – но, как правило, каждое такое слово можно отнести к большому спектру состояний. Многие исследователи всю жизнь занимаются классификацией наших психических состояний, распределяя такие термины, как «чувство», «темперамент», «нрав» и «настроение» по аккуратным таблицам или диаграммам, но что такое «мука» – чувство или настроение? А «уныние» – это тип темперамента? Никому не под силу вполне урегулировать использование этих терминов, потому что разные традиции по-разному проводят границы, а разные люди по-разному описывают свои психические состояния. Сколько читателей может с уверенностью утверждать, как именно переживаются следующие чувства?[6]6
Адаптированная цитата из заметки Аарона Слоумана, см. comp.ai.philosophy, 16/5/1995.
[Закрыть]
Горе об умершем ребенке.
Страх, что войны никогда не прекратятся.
Радость после победы на выборах.
Радостная взбудораженность в ожидании прибытия возлюбленного.
Ужас, когда машина теряет управление на полной скорости.
Радость наблюдения за играющим ребенком.
Паника от пребывания в замкнутом пространстве.
В повседневной жизни мы ожидаем от наших друзей понимания того, что мы имеем в виду, когда говорим об «удовольствии» или «страхе», но я подозреваю, что попытки придать этим старым словам бо́льшую точность скорее мешают, чем помогают строить теории о том, как функционирует человеческий разум. Поэтому эта книга пойдет другим путем и будет рассматривать каждое психическое состояние как результат работы множества маленьких процессов.
1.4. Эмоции младенцев
Чарльз Дарвин: Маленькие дети, испытывая даже самую слабую боль, умеренный голод или дискомфорт, реагируют на них яростным и продолжительным плачем. В процессе глаза у них крепко зажмурены, так что кожа вокруг них собирается в складки, а лоб нахмурен. Рот широко открыт, губы вывернуты в определенной манере, придающей им четырехугольную форму, при этом в большей или меньшей степени обнажены десны или зубы [Дарвин, 1872].
Только что, казалось, ваш ребенок был в полном порядке – но вдруг он начинает беспокойно дергать ручками и ножками. Затем вы наблюдаете, как пресекается его дыхание, – и вот уже воздух наполнен воплями. Что с ребенком – он голодный, мокрый или хочет спать? В чем бы ни заключалась проблема, эти крики заставляют вас прийти ребенку на помощь – и, как только вы находите решение, все возвращается в норму. Однако в процессе поисков решения вы нервничаете и расстраиваетесь. Если плачет ваша подруга, вы всегда можете спросить, что случилось, но в случае, когда резко меняется настроение у младенца, вам не с кем наладить коммуникацию.
Конечно, я не хочу сказать, что у младенцев нет «личности». Вскоре после рождения ребенка вы обычно уже чувствуете, что он реагирует на определенные стимулы быстрее или медленнее других или кажется более терпеливым, или раздражительным, или даже более склонным к исследованию окружающего мира. Некоторые из этих свойств могут со временем измениться, но другие останутся с ним на всю жизнь. Тем не менее нам все равно приходится спрашивать себя: что именно может заставить младенца в течение нескольких секунд сменить спокойствие на гнев?
Чтобы ответить на подобный вопрос, нужна теория о механизмах младенческого поведения. Давайте представим себе, что кто-то попросил вас создать искусственное животное. Вы можете начать с составления списка задач, которые вашему роботу-животному необходимо уметь решать. Возможно, он должен уметь находить запчасти и чинить самого себя. Возможно, он должен уметь защищаться в случае нападения. Возможно, ему нужно будет поддерживать на нужном уровне температуру тела. А может, вы даже захотите наградить его умением заводить полезных друзей. Составив этот список, вы можете дать инженерам задание создать отдельную машину для каждого инстинкта и включить их все в единую «телесную коробку».
Что окажется внутри такой машины инстинктов? Каждой из них нужно три вида ресурсов: способы распознавать ситуации, знания о том, как на них реагировать, и мышцы или механизмы, чтобы осуществлять нужные действия.
Что попадет в раздел «знаний»? Давайте начнем с простейшего случая: представим, что мы заранее знаем все ситуации, с которыми столкнется наш робот. Нам нужно составить каталог простейших правил: «если – действуй», где «если» описывает одну из этих ситуаций, а «действуй» – соответствующее действие. Давайте назовем этот механизм «Машина основанных на правиле реакций».
Если тебе жарко, переместись в тень.
Если ты испытываешь голод, найди еду.
Если ты сталкиваешься с угрозой, найди средства защиты.
Любой детеныш животного от рождения уже знает множество подобных «если – действуй». Например, каждый человеческий детеныш рождается со способностью поддерживать температуру тела: в жаркую погоду он будет часто дышать, потеть, вытягиваться, у него будут расширяться сосуды (это явление называется «вазодилатация»). На морозе он может ежиться и поджимать конечности, сосуды будут сужаться («вазоконстрикция»), метаболизм ускорится, вырабатывая дополнительное тепло. Позже, вырастая, мы учимся также методам изменения внешних условий.
Если слишком холодно, включи обогреватель.
Если в комнате жарко, открой окно.
Если слишком много солнечного света, задерни занавески.
Было бы слишком наивно пытаться описать разум как всего лишь набор правил «если – действуй». Однако великий психолог Николас Тинберген, изучавший поведение животных, в своей книге The Study of Instinct («Изучение инстинкта»)[7]7
Адаптированная цитата из Тинбергена (1951).
[Закрыть] продемонстрировал, что подобные правила в определенных комбинациях отвечают за значительное количество самых разных действий животных.
Приведенная ниже схема демонстрирует лишь часть структуры, которую Тинберген предложил для объяснения поведения некой рыбы.
Конечно, этого недостаточно для объяснения более высоких уровней мышления человека. Оставшаяся часть этой книги будет посвящена описанию некоторых структур, существующих внутри нашего человеческого разума.
1.5. Разум как облако ресурсов
Мы все знаем, как можно описать разум со стороны, с помощью взгляда извне:
Альберт Эйнштейн: Всеми нашими действиями руководят импульсы, и эти импульсы так хорошо организованы, что наши действия в целом служат самосохранению как отдельных людей, так и всей расы. Голод, любовь, боль, страх – вот некоторые из внутренних факторов, которые управляют человеческим инстинктом самосохранения. В то же время мы – существа социальные, и нашими отношениями с себе подобными руководят такие чувства, как сочувствие, гордость, ненависть, жажда власти, жалость и т. д. [Эйнштейн, 1950].
В этой книге я попытаюсь показать, как подобные состояния разума могут возникать в механизмах, находящихся внутри нашего мозга. Конечно, многие мыслители все еще настаивают на том, что механизмы не способны ни чувствовать, ни говорить.
Читатель: Машина может делать только то, на что она запрограммирована, и делает она это без мыслей и чувств. Ни одна машина не может устать, или заскучать, или вообще испытать какую-либо эмоцию. Она не может обеспокоиться, если что-то пойдет не так, – и даже когда исправит ситуацию, не сможет почувствовать удовольствие, радость или восторг от этого успеха.
Виталист: Это потому, что у машин нет духа или души, нет желаний, амбиций или целей. Именно поэтому машина останавливается, когда механизм портится, а человек в этом случае все равно будет пытаться что-то сделать. Конечно, это все из-за того, что мы сделаны из разных материалов: люди живые, а машины нет.
В прежние времена такие взгляды считались здравыми, потому что нам казалось, что живые существа очень сильно отличаются от машин, – и никто не мог даже предположить, что физические объекты способны чувствовать или думать. Но как только мы разработали более совершенный научный инструментарий (и лучше освоили саму науку), «жизнь» стала менее таинственным явлением – ведь мы смогли воочию убедиться, что каждая живая клетка состоит из сотен разновидностей механизмов.
Холист: Да, но многие все еще считают, что процесс рождения живого существа из механических явлений всегда будет представлять собой загадку. Ведь не можем же мы быть всего лишь суммой частей, из которых состоим.
Когда-то подобное мнение тоже было популярным, но в наши дни широко признано, что поведение сложной машины зависит только от того, как взаимодействуют ее части, но не от «материала», из которого они сделаны (за исключением скорости и силы). Другими словами, все, что имеет значение, – это как каждая часть реагирует на другую часть, с которой она взаимосвязана. Например, мы можем создать компьютеры, которые будут вести себя одинаково, как из электронных чипов, так и из деревянных и бумажных деталей, – при условии, что их запчасти будут выполнять одни и те же процессы по отношению к другим запчастям.
Это подсказывает нам, что стоит заменить старые вопросы типа «Что такое эмоции и мысли?» на более конструктивные: «Какие процессы включает в себя каждая эмоция?» и «Как машины могут их выполнять?». Для этого мы начнем с простой идеи: мозг содержит множество отделов, каждый из которых выполняет свою работу. Какие-то распознают различные закономерности, другие контролируют различные действия, третьи могут формулировать цели или планы, а четвертые содержат большие комплексы знаний. Это позволяет предположить, что можно представить разум (или мозг) как собрание множества различных «ресурсов».
Поначалу это описание может показаться безнадежно расплывчатым – и в то же время оно поможет нам начать понимать, каким образом разум производит масштабные перемены в собственном состоянии. Например, состояние, которое мы называем «гнев», может включиться, если мы активируем ресурсы, помогающие нам реагировать с большей скоростью и силой, и одновременно подавим другие ресурсы, которые обычно диктуют благоразумное поведение. Таким образом, обычная осторожность сменится агрессивностью, а эмпатия – враждебностью, что заставит вас отбросить осторожность. Все это может быть результатом включения ресурса, обозначенного ярлыком «Гнев» на этой диаграмме:
Похожим образом мы можем объяснить такие состояния, как Голод и Страх, – и даже понять, что произошло с Чарльзом в его состоянии острой влюбленности: возможно, этот процесс выключил ресурсы, с помощью которых он обычно распознавал недостатки других людей, а также вытеснил некоторые из его обычных целей теми, которые, как ему казалось, были угодны Селии. А теперь давайте обобщим:
Каждое из наших основных «эмоциональных состояний» вызывается включением определенных ресурсов и одновременным выключением других – в результате чего изменяется то, как себя ведет наш мозг.
И хотя это может показаться чрезмерным упрощением, мы возведем его в следующую степень, потому что рассматриваем эмоциональные состояния как определенные типы способов думать.
Каждый из наших основных способов думать вызывается включением определенных ресурсов и одновременным выключением других – в результате чего изменяется то, как себя ведет наш мозг.
Другими словами, мы рассмотрим разум как продукт взаимодействия различных наборов ресурсов, и большая часть этой книги будет посвящена описанию того, как некоторые из этих психических ресурсов могут работать. Сначала, наверное, нам стоит задаться вопросом о том, откуда эти ресурсы берутся. Очевидно, что некоторые из них, должно быть, эволюционировали, чтобы способствовать развитию функций, которые поддерживают жизнь в наших телах. Гнев и Страх эволюционировали для того, чтобы защитить нас, Голод – чтобы обеспечить питанием, и многие из подобных «основных инстинктов» вмонтированы в наш мозг уже при рождении. Другие ресурсы появляются позже, как, например, те, что связаны с размножением (что зачастую включает в себя рискованное поведение). Некоторые из них также являются врожденными, но другими нужно овладевать в процессе обучения.
Другой вопрос может коснуться того, что происходит, когда несколько наборов включено вместе – и в итоге некоторые ресурсы оказываются одновременно в возбужденном и подавленном состоянии? Это может привести к психическим состояниям, которые мы характеризуем как «смешанные чувства». Например, когда человек сталкивается с чем-то, определяемым им как Угроза, у него могут включиться одновременно Гнев и Страх.
Затем, если человек постарается одновременно напасть и отступить, это может привести к параличу – и иногда такое действительно происходит с некоторыми животными. Однако человеческое сознание может выбраться из подобной ловушки, как мы увидим в дальнейших главах, благодаря использованию ресурсов «высшего уровня», которые помогают уладить подобные конфликты.
Ученик: Мне было бы проще понять, о чем вы говорите, если бы вы уточнили, что вы имеете в виду под словом «ресурс». Получается, каждый ресурс занимает в мозгу отдельное, определенное место?
Я использую слово «ресурс» размыто, ссылаясь на все виды структур и процессов, от восприятия и действия до способов думать о различных комплексах знаний. Некоторые из этих функций исполняются в определенных узкоспециальных участках мозга, другие используют гораздо более крупные области. В дальнейших разделах этой книги мы обсудим, какие виды ресурсов, скорее всего, поддерживает наш мозг, а также возможную организацию их функций. Однако я не стану пытаться идентифицировать местонахождение того или иного ресурса – ведь исследования в этой области продвигаются так быстро, что любое сегодняшнее заключение через несколько недель может быть признано устаревшим.
Как мы уже сказали, понятие «облако ресурсов» может поначалу показаться слишком размытым, но постепенно, выработав более подробное представление о том, как ведут себя наши психические ресурсы, мы заменим его более детальными теориями организации ресурсов.
Ученик: Вы говорите об эмоциональных состояниях человека как о способах думать, но это слишком холодно и абстрактно – слишком интеллектуально, скучно и механистично. Кроме того, это не объясняет удовольствия и страдания, которые мы испытываем, когда добиваемся успеха или терпим поражение, а также восхищения, охватывающего нас при знакомстве с гениальными произведениями искусства.
Ребекка Уэст: «Выходя за рамки сознания, этот процесс становится важным физическим явлением. Кровь отливает от конечностей и приливает обратно к сердцу, которое на время словно становится огромным храмом, колонны которого подсвечены несколькими способами. Кровь возвращается к конечностям, разбавленная субстанцией более быстрой, легкой и электризованной, чем она сама»[8]8
Ребекка Уэст, см. Rebecca West, The Strange Necessity, Doubleday, 1928, ISBN 0781270626.
[Закрыть] [Уэст, 1928].
Многие популярные представления об эмоциях подчеркивают, в какой степени явления, происходящие в разных частях тела, могут влиять на психические процессы – как происходит, когда мы испытываем мышечное напряжение.
Однако мозг не отслеживает напрямую это напряжение, он только реагирует на сигналы, приходящие через нервы, которые соединяют его с этими частями тела. Таким образом, хотя наше тело и может играть важную роль, мы также можем считать, что оно состоит из ресурсов, которыми пользуется мозг.
Оставшаяся часть книги сосредоточится на разных видах психических ресурсов, а также на том, что́ каждый ресурс может делать – и как влиять на связанные с ним другие ресурсы. Мы начнем с более подробного рассмотрения процессов, которые включают и выключают ресурсы.
Ученик: Зачем вообще выключать ресурсы? Почему они не могут работать все время?
И в самом деле, некоторые ресурсы никогда не отключатся – как, например, те, что отвечают за такие жизненно важные функции, как дыхание, равновесие и положение тела, а также те, что должны постоянно отслеживать определенные виды опасностей. Однако, если бы все наши ресурсы постоянно находились в активном состоянии, они слишком часто вступали бы между собой в конфликты. Нельзя заставить тело одновременно идти и бежать – или двигаться сразу в двух противоположных направлениях. Поэтому, когда у человека несколько целей, которые противоречат друг другу, потому что борются за одни и те же ресурсы (или за время, или за пространство, или за энергию), должны включаться процессы, управляющие этими ресурсами.
Примерно то же самое происходит в человеческом обществе: когда у разных людей есть разные цели, они могут попытаться достичь их по отдельности. Но если это приводит к серьезному конфликту или напрасной трате сил, общества зачастую создают многоуровневые системы управления, в которых (по крайней мере теоретически) каждый управленец контролирует действия определенных индивидуумов, стоящих на ступеньку ниже.
Однако, как в сообществах, так и в мозгу, очень немногие «руководители высшего звена» достаточно хорошо разбираются во всех деталях системы, чтобы определить, что должно быть сделано, – поэтому большая часть их «власти» на самом деле состоит в выборе из вариантов, предложенных подчиненными. Таким образом, по сути, эти менеджеры низшего звена будут, по крайней мере временно, контролировать или ограничивать действия своего начальства.
Например, каждый раз, когда какой-то психический процесс оказывается в тупике, возникает необходимость либо разделить проблему на меньшие части, либо вспомнить, как похожая проблема была решена в прошлом, либо осуществить разные подходы, а затем сравнить их и оценить, либо попытаться научиться чему-то совершенно новому. Это означает, что процессы низшего уровня в вашем сознании могут задействовать столько процессов высшего уровня, что вы в итоге окажетесь в другом психическом состоянии, а это уже можно приравнять к другому способу думать.
А что, если человек попытается использовать одновременно несколько способов думать? Тогда этим способам придется сражаться за ресурсы – и тут потребуется высокоуровневое управление, которое выберет один вариант действий. Это может объяснить, почему наши мысли, как нам кажется, текут последовательно и поэтапно, хотя каждый такой этап наверняка основан на множестве подобных процессов, происходящих одновременно. В любом случае эта книга продемонстрирует, что этот так называемый поток сознания на самом деле иллюзия, которая появляется из-за того, что каждая высокоуровневая часть нашего сознания практически не имеет доступа к знанию о том, что происходит в большинстве других процессов.
Читатель: Это представление о переключении наборов ресурсов может объяснить поведение насекомого или рыбы, но Чарльз не переключается, судя по вашим описаниям, на совершенно другое психическое состояние. Он просто меняет некоторые аспекты своего поведения.
Я совершенно с этим согласен. Однако любая теория должна начинаться с сильно упрощенной своей версии – и даже эта простая модель может помочь объяснить, почему человеческие младенцы так часто демонстрируют резкие перемены в состоянии. Но, конечно, со временем дети разрабатывают более гибкие технологии, с помощью которых ресурсы могут возбуждаться или подавляться в разной степени, что дает возможность эффективнее комбинировать старые инстинкты и новые способы думать. Их может быть активировано сразу несколько – и именно в таких случаях мы говорим о «смешанных чувствах».
