Текст книги "Две женщины"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)
В комнату влетела миссис Иппен, как обычно, прилизанная волосок к волоску и застегнутая на все пуговицы своего жакета.
– Детка, тебе не кажется, что давно пора вставать?
В ее голосе слышались нотки недовольства, будто она заранее ожидала чего-то плохого от воспитанницы. Венди не хотела ее разочаровывать и потому старалась выглядеть в глазах воспитательницы как можно хуже. Она чувствовала, что миссис Иппен ждет от нее именно этого.
– Что-то я сегодня неважно себя чувствую.
Миссис Иппен внимательно посмотрела на Венди. Девочка действительно побледнела и осунулась. Было видно, что ей очень плохо.
– Что с тобой? Позвать доктора?
В ее голосе появились забота и внимание, но Венди была слишком больна, чтобы заметить это и оценить.
– Не надо. Я в порядке. Просто у меня месячные.
Миссис Иппен подозрительно посмотрела на нее:
– У тебя были месячные неделю назад. Ты сама мне говорила… – Она впилась взглядом в Венди. – Я позову доктора. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
Именно ярые протесты Венди в конечном счете и заставили миссис Иппен позвонить доктору. Чем упорнее девочка пыталась убедить воспитательницу, что с ней все в порядке, тем больше миссис Иппен укреплялась в мысли, что доктор просто необходим. За годы работы в приюте она повидала все, в том числе и самодельные аборты, производимые при помощи вязальных спиц, – женщины не думали о том, какой опасности они подвергают собственные жизни, или о том, сколько проблем доставляют другим.
Доктор приехал моментально и застал девочку в истерике. Она отказывалась подпустить его к себе. Наконец сопротивление Венди было сломлено: несколько сильных рук крепко прижали ее к кровати, одеяло было сдернуто, и – о, ужас! – ее страшный секрет был раскрыт. Она услышала, как доктор выразительно присвистнул, а миссис Иппен сдавленным голосом воскликнула: «Господи милосердный, что это с ребенком?»
Худшего Венди не могла представить даже в самом страшном сне. Внезапно со всех сторон ее окружили люди, которые хотели узнать, когда и с кем у нее были интимные отношения. «Когда» их интересовало гораздо больше. Особенно мистера Поттера, который выглядел обиженным и раздраженным. Тем не менее на его лице читалось облегчение, и это бесило Венди сильнее всего.
Венди молчала. То немногое, что она знала об этой жизни, она узнала, сидя на коленях у своей любимой бабушки Кейт, от которой всегда так вкусно пахло домашними булочками.
– Люди должны знать о тебе только то, деточка, что ты сама сочтешь нужным сказать им. Запомни это на всю жизнь. Делись сокровенными секретами только с теми, кому ты действительно доверяешь. С людьми, которые будут хранить твои тайны.
Венди поняла, что в старости к людям приходит мудрость. В старости ты пытаешься предупредить людей о бедах и невзгодах, которые готовит им жизнь. Жизнь, которую они только начинают, но которую ты уже заканчиваешь. Твоя жизнь постепенно подходит к логическому завершению и отбирает у тебя все, за исключением воспоминаний – и сладких, и горьких.
Венди лежала в кровати и вдруг почувствовала, как страх и стыд ушли. Она не скажет им ничего! Пусть думают что хотят, все равно ей от этого хуже не станет. Отец исчез из этого мира, и Венди была страшно рада его уходу. Больше ничто и никто не сможет причинить такую боль, какую причинил он. Даже страшная болезнь, которой он ее наградил, не могла сравниться с ужасом, пережитым Венди, когда отец насиловал ее. Венди посмотрела на обступивших ее людей огромными, полными слез глазами, но не произнесла ни единого слова.
Она вдруг подумала, что миссис Иппен, видно, решила, будто она трахается направо и налево прямо под ее носом. От этой мысли в бунтарском сознании Венди пробудилось чувство самодовольства.
Глава 24
Розель разговаривала с парнем из Сохо по имени Дэнни. Никто не знал его фамилии, – собственно, никто ни разу и не спрашивал ее. Это был огромный, черный как уголь негр, абсолютно лысый, с потрясающе сексуальной фигурой и с мощными бицепсами. Девочки в клубе любили его, и он, в свою очередь, любил их. Но не часто. Как говаривали сами девочки, легче подцепить сифилис от священника, чем подцепить Дэнни. К тому же он был неразговорчив, и это устраивало их на сто процентов. В клубе им приходилось разговаривать ночи напролет, болтать о всякой ерунде и вешать лапшу на уши мужчинам, которые мечтали об идеальных женщинах, но их мечтания отличались от реальности так же сильно, как небо от земли. Тем не менее девочки играли свою роль до конца.
Дэнни им очень нравился. Им нравились его тихая мощь, его плутоватая улыбка, но особенно его мужественность.
Он смеялся над их шутками, понимал, как они все несчастны, и дарил им порой несколько часов хорошего, душевного секса. Розель знала Дэнни гораздо лучше, чем кто-либо другой. Они были знакомы много лет, и, когда ей требовался надежный человек для ответственной работы, она обращалась именно к Дэнни. Вот и сейчас он сидел в ее машине и внимательно слушал. Розель вводила его в курс дела.
– Как только мы найдем того типа, твоя задача – затащить его в машину, но только так, чтобы прохожие не догадались, что происходит. Понял?
Он кивнул. Дэнни частенько приходилось заниматься подобными вещами, и он считался мастером таких дел.
– Потом немного пощекочем ему нервишки!..
– Он что, сволочь? Тогда, может, его немного побить?
Розель рассмеялась:
– Он, несомненно, сволочь, в этом ты прав, но пока требуется только напугать его. Сначала посмотрим на его реакцию, а уж потом приступим к активным действиям. Для некоторых людей страх быть избитым гораздо страшнее самого процесса. Посмотрим.
Дэнни расслабился. Ему нравилась Розель. В отличие от большинства женщин она мыслила как мужчина. Она была одиночкой, как он сам, и к тому же прекрасно разбиралась в механизме устрашения.
Альфред Поттер вышел из своей квартиры около восьми тридцати вечера. Он работал на добровольных началах в местном молодежном клубе и торопился туда, поскольку опаздывал. Сегодня он принимал гостью, девочку по имени Лейла, всего тринадцати лет от роду, но с очень хорошо развитыми для ее возраста формами. К тому же девочка была немного умственно отсталой. Как раз то, что требовалось. Ее родители думали, что он великодушно помогает делать уроки, и потому беспрепятственно отпускали девочку к нему домой. Как-никак он был социальным работником и лучше знал, как помочь ребенку. Они полностью ему доверяли.
Лейла же отличалась спокойным, дружелюбным характером. Она воспринимала этот мир только на уровне эмоций.
Если люди были ею довольны, она радовалась. Если же они злились, она плакала. Если она доставляла удовольствие мистеру Поттеру, он угощал ее пирожными и пепси-колой – лакомствами, которых она никогда не видела у себя дома. В тот вечер Поттер и Лейла немного «заигрались», и он начисто утратил чувство времени. Когда они вышли на улицу, он посадил ее в такси и махал рукой, пока машина не скрылась из виду. Затем, упиваясь чувством легкости во всем теле от только что полученной сексуальной разрядки, застегнул пиджак и бодро зашагал по тротуару, приглаживая на ходу растрепанные волосы.
Поттер не заметил чернокожего мужчину, тенью метнувшегося в его сторону. Совершенно неожиданно он ощутил на себе железные руки незнакомца и услышал его шепот, сообщавший, что у него, Альфреда Поттера, возникли серьезные проблемы. Через секунду Поттер оказался в дорогом спортивном автомобиле. Миловидная, элегантно одетая женщина, сидевшая за рулем, нажала на газ, и машина стремительно понеслась в неизвестном направлении.
Воспитатель впал в шок. Именно этого и добивались похитители. Не успели они отъехать, как Поттер начал по-щенячьи поскуливать, а стоило машине свернуть с магистрали, как он зарыдал в голос. Если бы хоть кто-то сказал ему, в чем он провинился! Но никто не произнес ни слова, а расспрашивать чернокожего Поттер не решался.
Розель находила все происходящее забавным и поймала себя на мысли, что получает от ситуации удовольствие.
– Еще одна ночь в тюряге. Какая шикарная перспектива! – Голос Мэтти проникал прямо в мозги Сьюзен. Она словно вознамерилась заговорить Сьюзен до смерти.
– Послушай, Мэтти, почему бы тебе не послушать, что я написала одному человеку на волю? Интересно знать твое мнение.
Мэтти кивнула. Она прекратила мерить комнату шагами и села на нары.
– Валяй.
Сьюзен откашлялась и начала читать:
– «Дорогой Питер»… Это его так зовут.
Мэтти вздохнула:
– Ну, думаю, у тебя не возникнет проблем с написанием имени.
Сьюзен начала заново:
– «Дорогой Питер, я была очень рада получить от тебя письмо. Это было так мило с твоей стороны – написать мне. Надеюсь, что у тебя все хорошо. У меня все хорошо, насколько это возможно в данных обстоятельствах. У детей тоже все хорошо. Я думаю, они обо мне очень скучают, и я по ним тоже очень сильно скучаю. Что у тебя новенького? Как там Австралия? Как твой корабль? Каково это – жить на большом корабле? Чем ты занимаешься на корабле в свои выходные? Есть ли на корабле женщины, я имею в виду женщин-матросов? Буду с нетерпением ждать твоего письма, потому что мне было очень приятно получить весточку от человека из моей прошлой жизни. Из моей более счастливой жизни. Жду ответа. Целую. Сьюзен Далстон».
Мэтти закрыла лицо руками и повалилась на нары. Сьюзен взорвалась от возмущения:
– Неужели все так плохо, черт побери!
– Сьюзен Далстон, это самое ужасное письмо, которое я когда-либо читала или слышала в своей жизни. Это просто какие-то записки сумасшедшего!
Сьюзен рассвирепела:
– Это у тебя записки сумасшедшего, поняла? Потому что ты сама сумасшедшая. Ты ни черта не смыслишь в таких вещах. Я думаю, это хорошее письмо. В нем есть вопросы, есть ответы на вопросы.
– Послушай, если тебе нужен этот Питер, не отсылай ему такое письмо. Я напишу тебе другое, его ты и отошлешь, – неожиданно строго сказала Мэтти.
Сьюзен решительно покачала головой:
– Нет, это совершенно ни к чему. Я не испытываю к нему никаких романтических чувств, а он не испытывает ко мне. Мы друзья. Старые школьные друзья. Он застрял на своем корабле, а я застряла здесь. Мы просто хотим знать, как друг у друга дела, вот и все. Почему у тебя все сразу переходит на флирт и секс?
Мэтти усмехнулась:
– Потому что это именно то, что движет миром. Женщины и мужчины, мужчины и женщины. Все вокруг этого крутится.
Сьюзен хмыкнула и закурила сигарету.
– Все мужчины, которых я когда-либо знала, не приносили мне ничего, кроме проблем. Можешь оставить всю эту высокопарную брехню для таких особ, как ты сама. А для меня и просто друг сойдет. С меня хватит того, что я сижу здесь. Романтика – для дураков, Мэтти. Для таких вот дурочек, как ты или Сара, ну или еще для кого-нибудь, кто думает, что выйдет отсюда и заживет как прежде. Пора бы тебе пробудиться от сладких грез. Клеймо убийцы останется на всю жизнь. Если у тебя когда-нибудь появится парень, то подспудно он всегда будет опасаться, не прибьешь ли ты его в порыве страсти. Чем скорее ты поймешь, что сделала, тем лучше будет для тебя самой. Вот так-то, Мэтти!
Мэтти уставилась на свою соседку долгим пристальным взглядом.
– Ты ошибаешься, Сьюзен. Мы жертвы и всегда будем ими в глазах нормальных, порядочных людей.
Сьюзен с усмешкой покачала головой. Затем в порыве злости она сказала то, чего говорить не следовало.
– Ты не жертва, Мэтти, ты сама призналась в этом не так давно, тогда, по пьянке. Мы выходим замуж по своей воле, и даже тогда, когда мы понимаем, что из себя представляют находящиеся рядом с нами мужики, мы все равно продолжаем с ними жить. Мы оказываемся в ловушке, но в эту ловушку мы загоняем себя сами.
Мэтти смотрела на нее во все глаза. Она казалась испуганной. Сьюзен поняла, что зашла слишком далеко, но фальшивость и лицемерие Мэтти вынудили ее на откровенность.
– Что там я тебе наговорила по пьянке, а?
Ее голос прозвучал приглушенно, без эмоций, глаза смотрели настороженно. Сьюзен пожалела, что сорвалась.
– Да ничего особенного. Я просто поняла правду, вот и все. Но не волнуйся, я не буду трепаться об этом, ты меня знаешь. Послушай, Мэтти, что ты натворила – твое дело! Меня это совершенно не касается. Своих проблем выше крыши: как не рехнуться в этом гребаном санатории, как уберечь детей, еще и как писать эти чертовы письма. Пораскинь мозгами, если бы я задумала использовать твои пьяные откровения, разве бы я об этом тебе сказала?
Мэтти почувствовала в словах соседки здравый смысл и поэтому немного расслабилась.
– Я, когда выпью, часто несу всякую чушь, Сью. Так что не нужно этому верить, хорошо?
Сьюзен кивнула. Возникшее напряжение исчезло, и Мэтти снова лучезарно улыбалась.
– Я понимаю тебя, подружка, сама знаю, что по пьянке можно много ерунды наговорить. Если честно, я не так уж много и помню. Ладно, давай все-таки помоги мне с письмом, хорошо? Снимаю шляпу перед твоим писательским даром.
Сьюзен почувствовала, что Мэтти Эндерби может быть очень опасна. Таких людей, как она, лучше иметь в числе друзей, а не врагов. Ее бедный покойный муж имел несчастье в этом убедиться.
Альфред Поттер стоял раздетый в сыром холодном лесу, вдали от родного дома. Еще никогда в своей жизни он не чувствовал себя таким беззащитным.
– Господи Иисусе, какой крошечный приборчик! Ты только посмотри, Дэн.
Чернокожий мужчина усмехнулся.
– Он слишком маленький для взрослой женщины, мистер Поттер. Потому-то вы и перекинулись на малолетних девочек, да?
Голос Розель прозвучал громко в лесной тиши, и Альфред Поттер догадался, из-за чего на его голову обрушились эти неприятности. Он молчал. Дэнни схватил его за шею и хорошенько встряхнул:
– Отвечай, гнида, когда с тобой женщина разговаривает. Понял?
Поттер не знал, что следует отвечать, поэтому лишь лихорадочно замотал головой.
Розель снова рассмеялась:
– Итак, вы хотите сказать, что я лгунья, правильно я вас поняла? Вы – чудовище, кусок вонючего дерьма, которое охотится за самыми беззащитными детьми нашего общества. Детьми из неблагополучных семей, детьми, которых забрали от родителей и отправили в приют по той единственной причине, что их родители не в состоянии обеспечить им нормальное существование. Вы по долгу службы обязаны заботиться об этих детях, а вы? Думаете, ваши мерзости сойдут вам с рук?
– Я бы никогда не посмел назвать вас лгуньей, мадам.
Поттер ненавидел себя за умоляющий тон. «Господи, вытащи меня отсюда, молился он, – и я больше никогда в жизни не притронусь ни к одной малолетке».
– Ну и каково это – стоять абсолютно голым перед совершенно незнакомыми людьми, которые могут сделать с тобой все, что их душе угодно, потому что они сильнее и безжалостнее, чем ты сам?
Поттер по-прежнему молчал. Да и что он мог ответить?
– Это именно то, что заводит таких людишек, как ты, не так ли? Страх, беззащитность всех тех девочек, над которыми ты надругался! Мы были у тебя дома, Поттер. Я и мой друг, с которым ты имел счастье познакомиться сегодня. Мы просмотрели твои вещи. Видели книги, кассеты и прочую ерунду. Теперь мы знаем тебя лучше других. – Лицо Розель приобрело неумолимое выражение, голос стал жестким. – Ты сбежал из воспитательного дома в Уэллсе, не так ли, Поттер? И из приюта в Ньюкасле, и из приюта в Лидсе. Ты всегда предпочитаешь уходить сам, а не ждать, пока тебя застукают и выкинут. Или привлекут к судебной ответственности за растление малолетних. Мы знаем, чем ты занимаешься, мы следили за тобой. Ты совершил большую ошибку, когда стал преследовать одну мою юную подругу, мою очень хорошую подругу, Венди Далстон. Ты и не подозревал, что у Венди могут найтись защитники, ведь так? Полагаю, тебе не терпится узнать, что тебя ждет, я угадала? Возмездие, Поттер, возмездие! Тебя ждет возмездие! Бьюсь об заклад, ты и не думал, что по счетам придется платить!
Поттер рухнул на колени, комья мокрой земли полетели в стороны.
– Пожалуйста, пожалуйста, не трогайте меня, не делайте мне больно! Я умоляю вас, пожалуйста. У меня больное сердце…
Он плакал. По-настоящему плакал. Розель это забавляло.
– Приятно, когда мужчина тебя умоляет. Даже такой мерзавец, как ты! Что ж, давай умоляй, гадина. Несчастные дети тоже тебя умоляли, только ты был глух к им мольбам! Боюсь, твой плач вряд ли кто услышит.
Она повернулась и медленно пошла назад к автомобилю, оставив Поттера наедине с Дэнни. Он должен был вынести приговор. Дэнни всегда сам назначал наказание в зависимости от тяжести преступления. Розель не сомневалась, что на сей раз Дэнни будет беспощаден, но в ее душе не было ни малейшего сочувствия к таким подонкам, как Альфред Поттер.
Колин заметно нервничал. Он ожидал свидания со Сьюзен вместе с мисс Бичэм, и в его памяти проносились картины его последнего посещения тюрьмы. Он неуверенно взглянул на мисс Бичэм, и та улыбнулась, как бы говоря, что все будет хорошо.
Колину нравилась эта девушка. Было в ней что-то располагающее. Пожалуй, только она проявляла неподдельную доброту к своим подопечным в приюте. Жаль только, что она некрасивая. С таким замечательным характером, но с другой внешностью она пользовалась бы большим успехом у мужчин.
– Я рада, что у нас совпали часы посещения, Колин, – улыбнувшись, сказала мисс Бичэм. – Может быть, мы где-нибудь вместе потом пообедаем и я расскажу вам последние новости о детях?
Колин кивнул. Он уже знал о болезни Венди, но, хотя все младшие дети были допрошены тщательнейшим образом, ничего нового о знакомствах Венди узнать не удалось. Во всей этой истории было слишком много белых пятен. Чем больше адвокат думал о причинах болезни Венди, тем больше подозрений рождалось в его голове, хотя только сама Сьюзен могла расставить точки над «i». Но именно этого она и не хотела делать, черт подери!
В комнату вошла Сьюзен. Она робко посмотрела на Колина.
– Здравствуйте, Колин, здравствуйте, мисс Бичэм.
Грозная миссис Далстон была сама любезность, и Колин почувствовал, как спадает напряжение.
– Как дела у детей и когда я смогу их увидеть? Надеюсь, у них все хорошо?
Мисс Бичэм протянула ей руку и улыбнулась.
– Здравствуйте, Сьюзен. Хорошо выглядите. Похудели, по-моему?
Сьюзен кивнула, довольная, что изменения в ее фигуре не остались незамеченными.
– Вообще-то да. Это все тренажеры. Чертовски забавно! – Она похлопала рукой по животу. – Мои жировые складки в полной панике, скажу я вам.
Женщины рассмеялись.
– Может быть, мне тоже следует попроситься сюда на недельку, я бы не отказалась сбросить пару-другую килограммов, – пошутила мисс Бичэм.
Атмосфера заметно разрядилась. Сьюзен достала из пачки, принесенной мисс Бичэм, сигарету и закурила.
– Спасибо, мисс Бичэм, это то, что надо. Меня уже тошнит от самокруток.
Колин разозлился на себя. Почему ему не пришло в голову принести Сьюзен сигареты?! Мисс Бичэм тяжело вздохнула:
– Я должна вам кое-что сказать о Венди, Сьюзен. Вы только не волнуйтесь, с ней все в порядке.
Колин, затаив дыхание, наблюдал за сценой. Он предусмотрительно сел подальше, возле зарешеченного окна. Именно с этих слов он начал в прошлый раз, а Сьюзен тут же на него набросилась.
– Дело в том, что Венди подхватила некую… болезнь. – Мисс Бичэм посмотрела Сьюзен прямо в глаза. – Мне очень неприятно вам сообщать, но болезнь венерическая. Я понимаю, что вы не можете ничего сделать, но мы подумали – вдруг вы знаете о причинах… У вас есть какие-нибудь соображения, где она могла заразиться? Может, заболела дома? Вы меня понимаете? – Мисс Бичэм тяжело вздохнула. – Боже, Сью, это самая неприятная вещь, которую мне когда-либо приходилось говорить родителям.
Мисс Бичэм почти плакала, и Сьюзен сочувственно накрыла рукой ее ладонь. Колин был поражен. Поражен и удивлен одновременно. Если бы он сказал Сьюзен об этом, то она наверняка вышла бы из себя! Какой непостижимый народ эти женщины.
– А что у нее нашли, какую болезнь? – спросила Сьюзен безжизненным голосом.
– У нее генитальный герпес. Это похоже на ветряную оспу. Насколько я знаю, болезнь пришла к нам из Штатов. Проявляется время от времени.
– Она хоть лечится? Это очень опасно?
– Болезнь еще слишком мало изучена. Пока гарантии полного излечения нет, но медицина не стоит на месте. Болезнь может надолго отступать. В любом случае это не смертельно, и с Венди пока все в порядке. Вот только она очень переживает, что вы обо всем узнаете.
Сьюзен кивнула, лицо ее было бледно.
– Я смогу ее увидеть?
– Конечно сможете. Как обычно, детей приведут к вам в пятницу.
– А что слышно об удочерении? Учтите, я буду сражаться за свою дочь. Я никому ее не отдам, даже распрекрасным Симпсонам. Я найду человека, который согласится взять детей к себе, клянусь вам. Мисс Бичэм, вы не будете мне противодействовать?
– Ох, Сьюзен, я всей душой хочу, чтобы вы были рядом с детьми, они вас так любят! Я полностью на вашей стороне.
Сьюзен вздохнула:
– Вы хорошая женщина, мисс Бичэм. Мои дети любят вас, и этим сказано все. Если ребенок питает к человеку неприязнь, то, значит, в этом человеке есть что-то гнилое. Дети обладают особым чутьем, которого у нас, взрослых, к сожалению, нет. Они видят человека насквозь.
Мисс Бичэм поднялась и пожала Сьюзен на прощание руку.
– Колин, я подожду вас снаружи. Оставляю вас наедине. Вам есть о чем поговорить.
Она позвала надзирательницу, чтобы та проводила ее к выходу, и вышла из комнаты.
Сьюзен и Колин посмотрели друг другу в глаза.
– Если бы я сказал, что Венди больна, ты растерзала бы меня на части, – упрекнул он.
– Неужели, Колин, ты так ничего и не понял? Ведь ты мужчина. Конечно растерзала бы. Это вполне естественно. Поэтому нам лучше не касаться этой темы.
– Давай говорить о другом, – сказал Колин миролюбиво и сел рядом на стул.
Миссис Иппен не знала, как вести себя с женщиной, сидевшей напротив. Хорошо одетая, ухоженная, не стесненная, судя по всему, в средствах… Розель выдала самую лучезарную улыбку, на которую была способна. Она изо всех сил старалась оставаться вежливой и любезной.
– Я понимаю, что Венди плохо себя чувствует, но уверена, что она захочет меня увидеть.
Миссис Иппен впала в полное замешательство, а это состояние не относилось к разряду ее любимых. Обхаживать посетителей Венди не входило в ее планы.
– Мы с ее матерью очень близкие подруги и дружим уже много лет. Если бы Сьюзен находилась здесь, она не задумываясь позволила бы мне увидеться с девочкой. Что бы там ни было с ребенком.
Миссис Иппен знала, что Венди часто ночевала у этой женщины, а иногда проводила у нее и выходные. Она также знала, что дамочка – та еще штучка, но не могла найти веского предлога для отказа.
– Если хотите, можете поговорить с моими адвокатами, Эвершэмом и Хоупом, контора на Грейт-Рассел-стрит. В конце концов, я здесь по просьбе матери Венди. Я, конечно, знала, что дети находятся на попечении государства, но не знала, что они стали вашей личной собственностью!
Розель блефовала, но делала это настолько уверенно, что миссис Иппен сдалась и проводила ее к Венди Далстон. Венди просияла, когда увидела на пороге своей комнаты Розель. Они обнялись, а затем Розель, посмотрев на сердитую женщину, стоявшую возле них, весело прощебетала:
– Мы с удовольствием бы выпили чайку.
Миссис Иппен, с лицом мрачнее тучи, вышла из комнаты. Розель села на кровать.
– Злобная старая вешалка! Бог мой, да после такого спектакля меня должны номинировать на «Оскар». Ну, рассказывай, как ты? Опять старые проблемы?
Венди кивнула. Они никогда не говорили на эту тему раньше.
– Мне еще никогда не было так плохо, Розель. Честно говоря, это так больно.
Боль слышалась в ее голосе, читалась на ее лице. Розель крепко прижала ее к груди.
– Я слышала, что у тебя произошло с этим мистером Поттером, или как там зовут этого негодяя. Ты просто молодчина. Жаль, что у твоей матери никогда не было такой смелости, как у тебя.
Венди возразила:
– Я думаю, она у нее была, просто папочка выбил это из нее. Я сегодня думала о нем. Ничего не могу поделать. Мне кажется, он был в этой комнате, я даже чувствую его запах…
Она посмотрела в окно, пряча выступившие на глазах слезы.
– Ну, не вешай носа, у меня есть для тебя хорошая новость.
Венди с удивлением посмотрела на Розель.
– Больше мистер Поттер никогда не будет тебя мучить. Этот мерзавец решил отказаться от работы.
Глаза Венди стали похожи на блюдца.
– Ты шутишь?
Розель покачала головой:
– Помнишь Дэнни, с которым я тебя знакомила?
Венди кивнула.
– Так вот, он просто уговорил Поттера уйти с должности. Похоже, с мистером Поттером произошел несчастный случай, и он уже никогда не сможет мучить маленьких детей.
Венди закусила губу:
– Честно?
Розель ответила:
– Честно-честно, без вранья!
Венди, рассмеявшись, закончила детскую считалочку:
– Потому что мы друзья!
Дверь распахнулась, и в комнату вбежали остальные дети. На руках у Аланы сидела Рози. Увидев Розель, они смутились.
– Ой, здравствуйте, мисс.
Венди рассмеялась:
– Никакая это не мисс, это Розель, Алана, ты же ее знаешь.
Барри улыбнулся. Он так сильно походил на отца, что у Розель защемило сердце. Она открыла сумочку и достала кулек с конфетами. Посадив Рози на кровать, дети моментально налетели на сладости. Розель взяла на руки Рози, такую чистенькую и сладко пахнущую.
В комнату постучали, и вошла миссис Джейн Симпсон. Она показалась Розель симпатичной женщиной. Когда она подошла, чтобы взять Рози, в ее глазах светилась неподдельная любовь к девочке.
– Дети, Рози едет домой, – сказала Джейн твердым голосом.
Тогда Барри, сама невинность, посмотрел на нее своими большими глазами и спросил:
– А что, наша мама вернулась домой?
В его голосе прозвучало столько надежды, столько любви, что Розель еле удержалась от слез. Джейн Симпсон вздохнула:
– Нет, Барри, твоя мама не вернулась домой, она еще не скоро вернется.
Барри пожал плечами:
– Ну, она же может сбежать и прийти за нами, как это бывает в кино… – Он, казалось, не сомневался, что его мать так и поступит. – Она ведь может раздобыть пистолет, винтовку…
Алана прервала его мечтания:
– Достаточно, Барри, я думаю, мы уже и так тебя поняли.
Но мальчик не собирался так быстро сдаваться. Со всей убежденностью, на какую только он был способен, Барри громко выкрикнул: «Она может!»
Миссис Симпсон вышла из комнаты, держа на руках плачущую Рози. В комнате воцарилась тишина.
– Я скучаю по Рози, хотя она только и умеет, что жрать да срать.
На этот раз Алана дала Барри подзатыльник:
– Замолчи, слышишь. У нас и без тебя куча проблем, так нет же, ты еще и продолжаешь на каждом шагу говорить гадости. Вносишь свой посильный вклад.
Алана посмотрела на Розель и проворчала:
– Боже, как же я хочу, чтобы его хоть кто-нибудь усыновил. Я бы собственноручно подписала все эти чертовы бумаги.
Розель и Венди прыснули со смеху. Барри нравилось быть в центре общего внимания, он нарочно вел себя отвратительно, полагая, что может развеселить всех именно таким способом. Войдя в раж, Барри прокричал:
– А знаете, что я сделаю потом? Я пойду и украду Рози и верну ее маме, когда она придет домой. Это будет суперподарком!
Довольный собой, он выбежал из комнаты.
– Он настоящий чокнутый, этот наш Барри! – с гордостью в голосе сказала Алана. Она посмотрела на Розель. – Он уже читает книжки, которые далеко не все взрослые читали! Вот откуда его дикие фантазии.
Услышав в голосе девочки материнские нотки, Розель крепко обняла ее. Это был непроизвольный жест, но Алана прижалась к Розель и расплакалась.
– Я так скучаю по маме, – прошептала она, – а они забирают Рози. Они даже не знают, какая она. Они дают ей то, что, по их мнению, она должна любить. Но она любит батончики «Марс», а не «Милки Вэй», она любит, когда ее подбрасывают на руках, и она любит спать между мною и Барри. Это нечестно, это просто нечестно! Мы ничего плохого не сделали. Рози всего три годика, она наша сестра. Как же они могут украсть ее?
Розель еще крепче обняла девочку, и из ее глаз тоже потекли слезы. Именно эту картину и застала вошедшая в комнату миссис Иппен. Она наконец-то соизволила принести гостье чай. Молча поставила поднос и вышла. Разбирайтесь, мол, сами в своих проблемах!
Однако слезы пошли всем на пользу. Они освободили от избытка эмоций и принесли облегчение. Алана отправилась искать Барри, чтобы поделиться с ним своей добычей: пятифунтовой банкнотой, которую дала ей Розель. Венди и ее гостья снова остались наедине.
– Что же будет с Рози? Мама сойдет с ума, если этим Симпсонам разрешат удочерить ее. Она не сможет спокойно спать до конца своих дней. Если бы не я, то всего этого не случилось! Это моя вина, Розель. Весь этот кошмар – моих рук дело. Не маминых. Моих!
Розель взяла девочку за плечи и встряхнула ее.
– Послушай меня – в том, что с тобой случилось, нет ни грамма твоей вины. Твой отец совершил гнусность, самую настоящую гнусность. Твоя мама поступила так, как поступила бы на ее месте любая нормальная женщина.
Венди взглянула на серьезное лицо Розель и вздохнула.
– Ты не понимаешь! Никто этого не понимает. Если бы не я, моя мама была бы на свободе, а дети не были бы сейчас в приюте. В нашей жизни не произошло бы таких чудовищных перемен. Она никогда не убила бы его, никогда. Знаешь, она так сильно его боялась! Может, она попробовала бы развестись с ним. Или уехала бы куда-нибудь вместе с нами. Но уж точно не убила бы его. Мама не способна на убийство.
– Мы все способны на убийство, дорогая, – произнесла Розель. – Мы все способны на убийство. Порой обстоятельства заставляют нас идти на самые крайние поступки.
Венди грустно вздохнула:
– Именно это я и пытаюсь сказать тебе, Розель. Моя мама не убивала отца – это я его убила!
– Ты – что?!
Венди облизнула губы и ответила медленно и внятно:
– Я убила своего отца. И неважно, что говорит мама. Это я убила его. Я!
Розель прижала ее к себе.
– Не нужно взваливать на себя всю вину. Ты не можешь изменить то, что уже произошло, так что слушай меня внимательно. Твоя мама сейчас в тюрьме, вдали от вас. Ей помогает держаться только одно: уверенность, что она поступила правильно, что она сделала это ради твоей безопасности. Ради безопасности вас всех. Где гарантия, что он не сделал бы то же самое с Аланой? Твоя задача обязательно выздороветь, поэтому постарайся выбросить всю ерунду из головы и ни о чем не думать. Твоя мама ждет амнистии, и я приложу все усилия, чтобы она ее получила. С сегодняшнего дня я беру штурвал в свои руки. Так что прекращай изводить себя!
Венди прижалась к Розель и заплакала.
– Что бы мы делали без тебя, Розель. Я так люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, девочка!
Они обнялись, и Розель встала с кровати. Подняв с пола свою элегантную сумочку, она достала оттуда пачку сигарет.
