Текст книги "К христианскому дворянству немецкой нации"

Автор книги: Мартин Лютер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

В-двадцать первых, крайне необходимо упразднить во всем христианстве все [разновидности ] нищенства. Никто из христиан не должен просить милостыню. Если решительно и серьезно взяться за это, то можно без особых затруднений установить следующий порядок: пусть каждый город обеспечивает своих бедных и не допускает никого из пришлых попрошаек, как бы они ни называли себя: странствующими братьями или монахами нищенствующих орденов. По-видимому, каждый город может прокормить своих [бедных], а если он слишком мал, то можно обратиться с просьбой о помощи к крестьянам близлежащих деревень; ведь [сейчас ] им приходится кормить множество бродяг и зловредных скоморохов, прикрывающихся именем нищих. [Идя по такому пути ], также можно будет составить представление о том, кто действительно нуждается, а кто нет. В [городе ] должен быть попечитель или опекун, который обязан знать всех бедных и сообщать совету или приходскому священнику об их нуждах или [предлагать] меры по их лучшему устройству. По моим наблюдениям, ни одному занятию не присуще такое мошенничество и ложь, как попрошайничеству, хотя его легко можно было бы целиком и полностью устранить. А между тем простой народ [продолжает] бедствовать из-за неограниченного, всеобщего попрошайничества. Я полагаю, что в каждую местность ежегодно является пять или шесть нищенствующих [монашеских ] орденов; каждый – более шести-семи раз; добавим сюда обычных нищих, сборщиков пожертвований, монахов, совершающих паломничества. Сохранился подсчет, согласно которому один из городов около шестидесяти раз в году выделял суммы [для подаяний ], не считая выплат светским властям, налогов и податей и того, что грабил и бесполезно проматывал Рим, [продававший ] свой [святой ] товар. Поэтому мне представляется великим чудом Божьим, что мы еще можем оставаться в живых и кое-как питаться.

Я вполне согласен с теми, которые считают, что таким способом нельзя в достаточной мере обеспечить бедных и что [из-за нехватки средств ] для них нельзя будет построить слишком большие и богатые каменные дома и монастыри. Но это не так уж необходимо. Кто хочет быть бедным, не должен быть богатым; а если он хочет быть богатым, то пусть берет в руки плуг и добывает [богатство] от земли. Достаточно обеспечивать бедных в такой степени, чтобы им не грозила смерть из-за голода или холода. [Вместе с тем] никуда не годится извращенное злоупотребление нашего времени – чтобы один за счет труда другого бездельничал, богател и благоденствовал и чтобы это сочеталось с нищетой других. Ведь святой Павел сказал: "Кто не хочет трудиться, тот пусть и не ест" 160. Богом установлено, что никому не подобает жить за счет другого, исключая лишь проповедующих и управляющих священников, [которые получают содержание ] за свой духовный труд, как [отмечал ] святой Павел (1 Кор. 9) и как говорил Христос Апостолам: "Каждый работник достоин платы своей" 161.

В-двадцать вторых: вызывает беспокойство и то, что от многочисленных месс, установленных в церквах и монастырях, не только мало проку, но они еще и возбуждают великий гнев Божий. Поэтому было бы полезным не увеличивать их число, а, наоборот, отменить большинство из установленных [месс], поскольку видно, что их расценивают как жертву и "доброе дело", в то время как они, подобно Крещению и Покаянию, представляют собой Таинство, благотворное не для других, а для тех, кто его принимает. Но сейчас принято служить мессы за живых и мертвых и класть их в основу всего богослужения; потому-то их и установили так много и довели до такого состояния, какое мы теперь созерцаем. Но это, очевидно, слишком новые и неслыханные рассуждения, в особенности для тех, кто участвует в таком отправлении мессы, ведь [в случае упразднения таких месс ] они лишатся своей службы и пропитания. Но я повременю развивать свою мысль об этом до тех пор, пока вновь не возникнет правильное понимание того, что такое месса и для чего она нужна. К сожалению, уже на протяжении многих лет из нее делают ремесло для земного пропитания. И мне хотелось бы посоветовать, чтобы впредь пастух или вообще работник, перед тем как стать священником или монахом, основательно осведомлялся о том, что такое служение мессы.

Я здесь отнюдь не затрагиваю древних монастырей и кафедральных соборов, которые, без сомнения, утверждались вот для чего: поскольку по обычаям немецкой нации не каждый сын дворянина мог унаследовать землю и власть, то в этих самых заведениях [лишенные наследства дети ] могли обеспечиваться и отдаваться служению Богу, учиться, становиться и делаться учеными людьми. Я говорю о новых духовных заведениях, которые учреждены лишь для молитвы и отправления месс. А по их примеру и возникшие в старину [духовные заведения ] обременяют себя такими же молитвами и мессами – и вследствие этого и от них либо никакой, либо совсем мало пользы; ведь она также зависит от милости Божией. А они в конце своей почтенной [деятельности ] опустились до самого низкого уровня, то есть до пения хоралов и рева органов и до вялых, холодных месс, чтобы только собрать и промотать преходящие духовные подати. Эх, за такими делами должны бы надзирать и письменно порицать их папа, епископы, доктора, а они как раз и есть те, кто преимущественно этим занимается: дает разрешения, вмешивается во все, что только приносит деньги; ведь всегда один слепой ведет другого. Вот что творит корыстолюбие и каноническое право!

Также недопустимо в дальнейшем, чтобы одно лицо [служило ] более чем в одном соборе или приходе; надо довольствоваться скромным положением, чтобы и у другого тоже было бы что-нибудь. Такими доводами надо отвергать оправдания тех, которые утверждают, что они для поддержания приличного образа жизни должны иметь более одной синекуры. Но приличный образ жизни можно измерять такими мерками, что целой страны не хватит для его поддержания.

В-двадцать третьих, [средства] братств 162, а также отпущения, индульгенции, "грамоты о масле" , грамоты о мессах, диспенсации 164 и подобные вещи – все это пропивается и губится, и в этом нет ничего хорошего. Если папа разрешает тебе есть [в пост] масло и освобождает от посещения мессы, то он должен также предоставить это [право диспенсаций ] и приходскому священнику, и лишать его этого не в его власти. Я говорю и о братствах, которых обременяют отпущениями, мессами и "добрыми делами". Любезный, во время Крещения ты вступил в братство с Христом, со всеми ангелами, святыми и христианами, [живущими ] на земле; держись его и довольствуйся им, вот и хватит тебе братьев. Предоставь другим лицемерить, как им угодно, и пусть они будут как разменный пфенниг по сравнению с гульденом. Но если бы и были братства, которые собирали бы деньги для того, чтобы прокормить бедняков или чтобы вообще помогать кому-нибудь, то они получили бы одобрение, отпущение и воздаяние на небесах. А сейчас их превратили в места, где пьют и закусывают.

Прежде всего нужно изгнать из немецких земель папских посланцев с их полномочиями на диспенсаций 165, которые они нам продают за большие деньги, что представляет собой явное мошенничество. Ведь они за деньги незаконное имущество делают законным, освобождают от клятв, обетов и союзов, нарушают и этим учат нас нарушать верность и доверие, условленные взаимным договором, и утверждают, что у папы есть на это власть. Это значит, что они говорят по [наущению ] злого духа, продают нам архидьявольское учение и берут деньги за то, что они учат нас грешить и направляют в ад.

Если бы не было никаких других зловредных козней, доказывающих, что папа – настоящий антихрист, то лишь одного этого примера было бы достаточно, чтобы доказать это. Слышишь ли ты, папа, не всесвятейший, а всегреховнейший, вскоре Бог с небес разрушит твой престол и низвергнет его в бездну преисподней! Кто дал тебе власть возвыситься над своим Богом, разрушать и ломать заповеданное Им и учить христиан – особенно [христиан ] немецкой нации, которые восхваляются во всех исторических сочинениях за благородство натуры, постоянство и верность, – быть непостоянными, преступать клятву, предавать, злодействовать, нарушать верность? Бог заповедал, что надо соблюдать присягу и верность даже по отношению к врагам, а ты изворачиваешься, чтобы освобождать от этой заповеди, и утверждаешь в своих еретических, антихристовых декреталиях 166, что у тебя своя власть, и сатана посредством твоего голоса и пера лжет так, как он еще никогда не лгал; а ты душишь и неволишь Писание по своему произволу. О, Христос, мой Владыка, устреми взгляд с небес, приблизь день Страшного Суда Твоего и разрушь гнездо дьявола в Риме! Там восседает человек, о котором Павел сказал, что он возвысится над Тобой и воссядет в Твоей Церкви, поставит себя как Бога, будучи человеком греха и сыном погибели 167. И разве папское владычество представляет собой что-либо иное, как не обучение греху и злу, направляющее души к проклятию под прикрытием имени и света Твоего?

В старину дети Израилевы должны были сохранять верность клятве, которую неосознанно, будучи обманутыми, они дали гава-онитянам 168, врагам своим. И царь Седекия должен был бесславно погибнуть со всем своим народом, ибо нарушил клятву, данную царю вавилонскому 169. И сто лет тому назад Владислав, славный король поляков и венгров, вместе с множеством отважных людей, к сожалению, был убит турками, потому что позволил папским посланцам и кардиналу ввести себя в заблуждение, [нарушил] клятву и расторг священный, выгодный договор с турками 170. [И ] благочестивому императору Сигизмунду 171 не было больше удач после Констанцского собора, на котором он позволил шутам нарушить охранную грамоту, данную Яну Гусу 172 и Иерониму 173, из-за чего и последовали всяческие недоразумения между богемцами и нами. И в наше время, помилуй Боже, сколько христианской крови пролито из-за договора и союза, нарушенных папой Юлием после того, как он заключил их с императором Максимилианом и французским королем Людовиком 174! Но я не в силах рассказать обо всех невзгодах, которые принесли папы, сводя с поистине дьявольской самонадеянностью на нет присягу и взаимные обязательства великих государей, насмехаясь над ними и беря за это деньги. Я надеюсь, что Страшный Суд уже у порога, ибо не может уже быть ничего худшего по сравнению с тем, что творит римский престол. Подавляя заповедь Божию, он утверждает вместо нее свою заповедь; если это не антихрист, то пусть объяснит [кто-нибудь] другой, каким он может быть. Но об этом в другой раз – подробнее и обстоятельнее.

В-двадцать четвертых, пришла наконец пора еще раз серьезно и здраво заняться делом богемцев, чтобы им объединиться с нами, а нам – с ними, и чтобы раз и навсегда покончить с ужасным злословием, с ненавистью и завистью с той и с другой стороны. Мне хотелось бы, по простоте своей, первым изложить свое мнение, с оговоркой на то, что кто-то понимает дело лучше меня. Во-первых, мы должны откровенно признать правду и отвергнуть наше осуждение, признав кое-что перед богемцами. А именно, что Ян Гус и Иероним Пражский были сожжены в Констанце – вопреки папской, христианской, императорской охранной грамоте и клятве, а тем самым была нарушена заповедь Божья, что вызвало у богемцев чувство глубокой горечи. И даже если бы они целиком и полностью заслуживали того, чтобы претерпеть от нас столь тяжкую несправедливость, [противоречащую заповеди ] послушания Богу, то все равно они не обязаны одобрять это и признавать законным. Нет, они и поныне должны скорее положить живот свой, чем признать, что было справедливым нарушать императорскую, папскую, христианскую охранную грамоту, действуя вероломно вопреки ей. Поэтому, хотя богемцы и не проявили сдержанности, все-таки на папу и его приближенных ложится большая доля вины за бедствия, всяческие заблуждения и порчу нравов, которые последовали за этим самым Собором 175.

Я не намерен здесь ни осуждать положения Яна Гуса, ни защищать его заблуждений. Правда, поразмышляв, я не нашел у него ничего ложного. И я с чистой совестью могу считать, что преступившие посредством своих вероломных действий христианскую охранную грамоту и Божью заповедь приняли никудышное решение и осудили [Гуса] несправедливо; несомненно, они больше были одержимы злым духом, чем Духом Святым. Ведь никто не станет сомневаться в том, что Святой Дух не действует вопреки Божьей заповеди; и никто не может быть настолько простодушным, [чтобы не подозревать ], как не согласуется с Божьей заповедью нарушение охранной грамоты и заверений, даже если бы они были даны самому дьяволу, не говоря уже о еретике. Но всем известно, что охранная грамота, данная Гусу и богемцам, не была принята во внимание, и он был сожжен. Я вовсе не намерен превращать Яна Гуса в святого и мученика, как некоторые богемцы, хотя в то же время я признаю, что по отношению к нему поступили незаконно, а его книги и учение преданы проклятию несправедливо, – ибо Суд Божий ужасен и неисповедим и никто, кроме Самого Бога, не может возвещать и осуществлять его. Я хочу сказать лишь одно: пусть Гус был еретиком, и настолько зловредным, насколько это можно представить, и все же его сожгли незаконно и против воли Божьей, и не следует принуждать богемцев, чтобы они одобрили это; в противном случае мы никогда не придем к единению с ними. Нас должна объединять общепризнанная правда, а не упрямство. [Папистам] не поможет выдвинутый ими тогда предлог, будто бы по отношению к еретику можно не придерживаться [условий ], [оговоренных ] в охранной грамоте. Это равносильно утверждению: "Чтобы выполнять заповеди Божьи, надо не выполнять заповеди Божьи". Дьявол превратил их в безумных дурней, не ведавших, что они говорили или делали. Соблюдение [условий ], [оговоренных ] в охранной грамоте, заповедано Богом, и их надо было соблюдать, даже если бы при этом должен был погибнуть мир, не говоря уже об освобождении одного еретика. Еретиков надо преодолевать Писанием, как делали в старину Отцы [Церкви], а не огнем. Если бы преодоление еретиков огнем относилось к числу искусств 176, то тогда палачи были бы ученейшими докторами на земле; тогда мы могли бы больше не учиться, а [жить по правилу ]: кто превосходит другого силой, тот может его сжечь.

Во-вторых, пусть император и князья пошлют [в Богемию] нескольких благочестивых, благоразумных епископов и ученых. (В их числе не должно быть ни кардинала, ни папского посланника, ни инквизитора, потому что эти люди более чем невежественны в христианских делах и стремятся не к спасению душ, а, уподобляясь папским лицемерам, делают все лишь ради собственной власти, пользы и славы. Ведь они-то и были зачинщиками констанцского несчастья). И эти искусные [в христианских делах епископы и ученые] должны будут выяснить у богемцев, как обстоят дела с их верой; возможно ли объединить все их секты 177. А папа должен, ради спасения душ, на время отказаться от своей власти и в соответствии со статутом вселенского Concilii Niceni l78 разрешить богемцам самим избрать архиепископа Пражского, которого рукоположили бы епископ Оломоуцский в Моравии, или епископ Эгерский в Венгрии, или епископ Гнезненский в Польше, или епископ Магдебургский в Германии. Достаточно, если он будет рукоположен одним или двумя из них, как это было во времена святого Киприана 179; и против этого папа никоим образом не может возражать, а если он это сделает, то поступит как волк и тиран, и тогда его никто не должен поддерживать, а на его отлучение надо ответить своим отлучением.

Впрочем, если престол святого Петра, ради восстановления репутации, [рукоположит епископа сам], с ведома папы, то это можно допустить. Пусть только богемцы не платят за это ни геллера и пусть даже не думают обещать подчиниться его тирании путем заключения скрепленного клятвой союза, как это происходит вопреки справедливости и Богу со всеми другими епископами. Если же [папа] не проявит желания довольствоваться честью, что по этому поводу обращаются к его совести, то да выпадет ему, [обремененному] клятвами, правами, законами и тиранией, счастливый год и [пусть он], пренебрегающий [рукоположением Пражского епископа ] и кровью всех душ, пребывает на грани погибели и изливается в сетованиях, пока не надорвет глотку. Ведь никто не обязан одобрять несправедливость, а тирании хватит оказывать честь. И если не может быть иного решения, то избрание и рукоположение [Пражского епископа ] простым народом может и должно расцениваться как равнозначное тираническому [папскому ] рукоположению. Но я все же надеюсь, что в этом не будет надобности, ибо в конце концов некоторые римляне или благочестивые епископы и ученые обратят внимание на папскую тиранию и воспротивятся ей.

Я также не хочу советовать, чтобы [богемцев ] принуждали отказаться от причащения [мирян ] под обоими видами, так как его нельзя считать ни нехристианским, ни еретическим; если они хотят, пусть продолжают придерживаться того же обряда, лишь бы не возражал новый епископ, иначе по поводу этого Таинства могут возникнуть разногласия. Пусть он по-доброму разъяснит им, что ни [тот, ни другой способ причащения ] нельзя считать заблуждением, подобно тому как не следует учинять раздора из-за того, что священники одеты и подстрижены не так, как миряне. Точно так же, если они не хотят принимать римских духовных законов, их нужно не принуждать, а прежде всего увещевать, чтобы они жили праведно в вере и [следовали ] Божественному Писанию, ибо христианская вера и христиане вполне могут существовать и без невыносимых законов папы, а он не сможет жить в довольстве, если уменьшить или вообще упразднить римские законы. Благодаря Крещению мы становимся свободными и [обязаны] подчиняться лишь словам Божьим; так почему же один человек должен брать нас в плен своими словами? Ведь святой Павел сказал: "Вам дана свобода, так не будьте рабами людей" 180, то есть тех, кто управляет посредством человеческих законов.

Если бы я был убежден, что у пикартов 181 нет никакого заблуждения в [понимании сущности] Таинства Причастия, кроме того, что они верят, будто бы [при отправлении этого Таинства] в алтаре реально присутствуют обыкновенные хлеб и вино, а не подлинные Тело и Кровь Христа, то я не стал бы их отвергать, а позволил бы им стать под начало епископа Пражского. Ведь в Символе Веры говорится не о том, что хлеб и вино присутствуют в Таинстве Причастия не по существу или нереально – это измышление святого Фомы 182 и папы, – а в Символе Веры утверждается, что в обыкновенном хлебе и вине действительно реально присутствуют Тело и Кровь Христовы 183. И следует мириться с заблуждениями обеих сторон, пока они не придут к единому мнению, так как нет никакой опасности в том, если ты сомневаешься, хлеб или не хлеб присутствует [во время отправления Таинства Причастия ]. Ведь мы должны допускать разнообразные мнения и направления, которые не приносят вреда вере; и если бы [пикарты ] верили не так, [как мы ], я бы счел за благо не знать их. Но они проповедуют истину.

Если же у богемцев обнаружатся и другие заблуждения и противоречия, то с этим следует мириться до тех пор, пока опять восстановят архиепископа [Пражского] и он постепенно вновь сплотит общину, [которая будет придерживаться ] единого учения. Но, воистину, хотелось бы, чтобы они были объединены не насильно, не самоуправно и не поспешно. Для этого нужно некоторое время и всепрощение. Должен же был Христос в течение долгого времени знаться со Своими учениками и переносить их неверие, чтобы они уверовали в Его Воскресение. И я думаю, что как только [в Богемии ] будут восстановлены законный епископ и [духовное ] правление и исчезнет римская тирания, то там, наверняка, все пойдет на лад. Не следует строжайшим образом требовать [от богемцев ] возвращения Церкви принадлежавших ей имуществ 184, но – поскольку мы христиане и каждый обязан помогать другому, – мы вполне обладаем властью оставить их ради единства [богемцам ] и позволить [пользоваться ими ] перед Богом и миром. Ибо Христос сказал: "Где двое собраны на земле, там Я посреди их" 185. Если будет на то воля Божья, мы с обеих сторон будем содействовать этому, и с братским смирением протянем друг другу руки, и утвердимся не на своей силе или праве; любовь важнее и нужнее, чем папство в Риме, ибо оно может существовать без любви, а любовь – без папства. Я хочу приложить к этому и свои усилия. Если папа или его приближенные воспрепятствуют этому, то они ответят за то, что вопреки Божьей [заповеди] любви они заботились больше о себе, чем о своем ближнем. Папа был бы обязан отдать свою власть, все свое имущество и почести, если бы он этим мог спасти хоть одну душу. А в наше время он скорее даст погибнуть миру, чем позволит хотя бы чуть-чуть подорвать свою самонадеянную власть. Но, несмотря на это, он хочет, чтобы его считали святейшим. [Поэтому ] мое выступление правомерно.

В-двадцать пятых, в университетах также, пожалуй, стоит [провести] глубокие основательные преобразования. Я обязан сказать это, а там, пусть негодует, кто хочет. Дело в том, что все, учрежденное и предписанное папой, направлено лишь на умножение греха и заблуждений. И если университеты учреждаются по старым образцам, то они представляют собой лишь Gymnasia Epheborum et Grece glorie 186, как говорится в книге Маккавеев 187. В них царит распущенность, Священному Писанию и христианской вере уделяется мало внимания; в них единолично властвует – затмевая Христа – слепой языческий наставник Аристотель . И я советовал бы полностью изъять книги Аристотеля: Physicorum, Metaphysice, de Anima, Ethicorum 189, которые до сих пор считались лучшими, вместе со всеми другими, славословящими естественные вещи, хотя на основании их нельзя изучить ни естественные, ни духовные предметы. К тому же для усвоения взглядов Аристотеля, в которых до сих пор никто не смог [разобраться], попусту [растрачивались] труд, прилежание, средства, драгоценное время и понапрасну обременялись души. Я осмеливаюсь сказать, что [любой ] гончар имеет более глубокие знания о естественных вещах, чем можно почерпнуть из книг Аристотеля. Мое сердце скорбит, что проклятый, высокомерный, лукавый язычник своими лживыми словами совратил и одурачил столь многих истинных христиан. Так Бог изводит нас Аристотелем из-за наших грехов.

И несмотря на то, что этот жалкий человек в своей лучшей книге "De anima" учит, что душа умирает вместе с телом, многие при помощи бесполезных рассуждений пытались его оправдать, как будто бы у нас нет Священного Писания, где нам исчерпывающим образом растолковываются все вещи, даже малейшего аромата которых не уловил Аристотель; но тем не менее мертвый язычник победил, – затмил и почти подавил книги живого Господа. И когда я размышляю об этом бедствии, то не могу утверждать ничего иного, как только то, что изучение [Аристотеля ] ввел злой дух. Такова и книга "Ethicorum", зловреднейшая изо всех книг, резко противоречащая милости Божией и христианским добродетелям и, несмотря на это, считающаяся одной из лучших. О, подальше с такими книгами от всех христиан! Никто не может упрекнуть меня, что я много говорю об этом или отвергаю то, чего не знаю. Дорогой друг, я хорошо знаю то, о чем говорю; Аристотеля я знаю так же хорошо, как ты и тебе подобные; я и слушал о нем, и читал его с большим пониманием, чем святой Фома 190 или Скотт 191. Похваляюсь этим безо [всякого] высокомерия, и если возникнет необходимость, вполне смогу доказать это. Меня не смущает то, что на протяжении многих столетий бесчисленное множество пытливых умов ломало голову над Аристотелем. Доводы такого рода, которые порой приводятся, никогда не действовали на меня, поскольку очевидно, что в течение многих столетий много заблуждений сохранялось в повседневной жизни и в университетах.

Я могу охотно примириться с тем, чтобы оставить книги Аристотеля по логике, риторике, поэтике или чтобы они, изложенные в сокращенной форме, с пользой читались молодежью для упражнений в красноречии и в [произнесении] проповедей. Но комментарии и интерпретации надо упразднить, и, подобно тому как "Риторика" Цицерона [читается ] без комментариев и интерпретаций, в такой же простой форме, без таких обширных комментариев следует читать и "Логику" Аристотеля. Но в наше время по этим [произведениям] не обучают ни [искусству] речи, ни [произнесению] проповедей; а лишь сводят все это к диспутам и словопрениям. Наряду с [произведениями Цицерона и Аристотеля] [преподавание в университетах должно включать в себя ] латинский, [древне ]греческий и [древне ]еврейский языки, математические дисциплины, историю. [Реформу образования ] я возлагаю на знатоков, да она произойдет и сама по себе, если серьезно стремиться к изменениям. И, действительно, от нее зависит очень многое, ибо [в университетах ] учится и получает подготовку христианское юношество, благороднейшая часть нашего народа, составляющая опору христианства. Поэтому я считаю, что никакое – ни папское, ни императорское – начинание не может осуществиться иначе, как через посредство основательно преобразованных университетов, и, наоборот, никакая дьявольская, вводящая в соблазн затея [не может осуществиться иначе], как через посредство нереформированных университетов.

Врачам я предоставляю преобразование их факультетов, юристов и теологов я беру на себя и прежде всего заявляю, что недурно было бы в корне уничтожить каноническое право, особенно декреталии, от первой буквы до последней. В Библии для нас [содержится ] более чем достаточно предписаний, как нам поступать в любых обстоятельствах. Таким образом, изучение [канонического права ] только мешает [восприятию ] Священного Писания; к тому же большая часть [канонического ] права пропитана корыстолюбием и высокомерием. И даже если бы в нем содержалось немало полезного, оно, тем не менее, как ему и подобает, должно пойти прахом, ибо папа пленил все каноническое право в "шкатулке своего сердца", так что отныне в нем лишь обман и изучать его бесполезно. Ныне каноническое право [сводится ] не к книгам, а к произволу папы и его льстецов. Если ты в связи с каким-нибудь [судебным ] делом приведешь основательные доводы из канонического права, то у папы на это есть scrinium pectoris 192, перед которым должно склониться любое право и весь мир. Теперь этим scrinium зачастую распоряжается какой-нибудь мошенник и сам дьявол, похваляющийся тем, что он одержим Святым Духом. Так обращаются с многострадальным народом Христовым: навязывают ему множество законов и ни одного не соблюдают, заставляя остальных придерживаться их или откупаться [за их нарушение] деньгами. И вот, поскольку папа и его приближенные сами свели на нет все церковное право и, не обращая на него внимания, руководствуются в отношениях со всем миром лишь своеволием, то и мы должны взять с них пример и тоже отвергнуть книги [канонического права ]. Почему мы обязаны понапрасну штудировать их? Ведь мы никогда не сможем разобраться в папском произволе, к которому свелось теперь каноническое право. Ну и ладно! Да падет отныне во имя Божие то, что возвышалось во имя дьявола! И да не останется больше на земле ни одного Doctores Decretorum 193, но [да будут они называться ] Doctores scrinii Papalis194, то есть папскими лицемерами! Говорят, что нет нигде наилучшего светского правления, чем у турок, которые вместе с тем не имеют ни духовного, ни светского права, но только свой Алькоран 195. И мы должны признать, что нет более постыдного правления, чем у нас, ибо из-за [нашего ] канонического и светского права [жизнь ] всех сословий не сообразуется не только со Священным Писанием, но и с естественным разумом.

Светское право, помоги Боже, в какую пустыню оно превратилось, хотя оно и намного лучше, искусней, справедливей духовного, в котором, кроме названия, нет ничего стоящего, да и оно, (то есть слово "духовное"], стало включать в себя слишком многое. Воистину, разумным правителям наряду со Священным Писанием надо бы воздать должное праву, как говорит святой Павел (1 Кор. 6): "Вы судитесь пред неверными. [Но] неужели нет между вами ни одного [разумного ], который мог бы рассудить между ближними своими?"196 Мне также кажется, что надо отдать предпочтение праву земель и местным обычаям перед имперским общим правом и пользоваться последним только в крайних случаях. И Богу угодно, чтобы каждая земля, имеющая присущие только ей образ и условия жизни, и управлялась [на основе] собственного, не слишком обширного права, как она и управлялась до введения этого [имперского ] права, без которого и сейчас управляются многие страны. Пространное и слишком замысловатое право, скорее препятствующее, чем способствующее [решению ] дел – лишь обуза для людей. Вместе с тем надеюсь, что другие уже обдумали и рассмотрели эту тему лучше, чем я это смог изложить.

Мои любезные теологи, надрываясь от усердия, занимаются чтением Sententias 197 и не обращают внимания на Библию. Я считаю, что к Sententiae должны приступать начинающие теологи, а Библия пусть остается Doctoribus [докторам ]; но поступают как раз наоборот: Библия – это первое, с чего начинают бакалавры, а Sententiae – это последнее, что на веки вечные предназначено для докторов. К тому же [существует ] святейшее предписание, что Библию запросто могут преподавать [бакалавры ], не посвященные во священники, а священникам вменяется в обязанность чтение [лекций по ] Sententias. И как я замечаю, женатый человек может быть доктором, читающим лекции по Библии, но никоим образом – не по Sententias. Какая же участь суждена нам, если мы так неправильно поступаем, оттесняя Библию, священное слово Божие, на задний план? К тому же папа многословно и строго предписывает преподавать его законы в школах и использовать в судах. И, конечно же, об Евангелии будут редко вспоминать. Ведь получается так, что его, за ненадобностью, забросили в пыль под скамейку, чтобы могли управлять только посредством пагубных папских законов.

Если мы носим звание и титул учителей Священного Писания, то в соответствии со званием должны на самом деле наставлять в Священном Писании – и ни в чем другом. А между тем высокомерного, напыщенного титула бывает вполне достаточно, чтобы человек, бахвалясь, называл себя учителем Священного Писания. С этим можно было бы еще мириться, если бы титул подтверждался делом. Но сейчас, когда единовластно господствуют Sententias, в теологах более обнаруживается языческое и человеческое невежество, чем [знание] священного, ясного учения Писания. Как же помочь этому? Я не знаю другого пути, кроме смиренной молитвы к Богу, чтобы Он дал нам настоящих Doctores Theologiae 198. Doctores искусств, медицины, права, Sententias могут готовить папа, император и университеты. В то же время не вызывает сомнения, что доктором Священного Писания тебя не сделает никто, за исключением Святого Духа, пребывающего на небесах. Ведь Христос говорит (Ин. 6): "И будут все научены Богом". А Святому Духу безразличны красные и коричневые береты 199 или показной блеск; [не спрашивает он ] и о том, молод ли кто-то или стар, мирянин или священник, монах или живет в миру, девушка ли то или замужняя женщина. Ведь в старые времена Он говорил посредством ослицы с пророком, ехавшим на ней 200. Бог стремится сделать нас достойными ниспослания таких [истинных ] doctores: мирян или священников, состоящих в браке или холостых. Правда, в наши дни стремятся доказать, что папа, епископы и doctores осенены Святым Духом, но, увы, нет никаких знамений и признаков, что Он почил на них.