Текст книги "Кодекс страсти"

Автор книги: Марта Шредер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Я очень люблю тебя, но не хочу снова выходить замуж. Я совершенно запуталась в своем неудачном браке и до сих пор не до конца понимаю, что произошло. – Она повернулась и взглянула на него. – Не понимаю, почему мы непременно должны пожениться. Почему все не может оставаться так, как сейчас?

– То есть без всяких обязательств, так что, когда тебе захочется двинуться дальше, не возникнет никаких затруднений, ведь юридически нас ничто не связывает.

Дэниел говорил ровным, рассудительным тоном. В его голосе не слышалось гнева. Глубину его чувств выдавали только побелевшие костяшки пальцев, сжимающих руль.

– Я имела в виду не совсем то, но… Я не вынесу еще одного развода.

– И ты считаешь, что наши отношения потерпят такой же крах, как ваш брак с Гарри.

И снова это не было вопросом.

Кэролайн молчала. Она не видела ни малейшего сходства между Дэниелом и Гарри, и все же, возможно, именно боязнь этого определяла ее поведение.

– Не думаю, что ты способен меня предать. Мы бы это преодолели. Я бы знала, где ты находишься и что думаешь и чувствуешь каждую минуту нашей совместной жизни. Но мы все равно могли бы потерпеть неудачу. Я не берусь предсказывать будущее.

– Хорошо, что ты понимаешь, насколько переменчива жизнь. – Дэниел на мгновение повернулся к ней. Лицо его было серьезным. – Но у тебя нет оснований думать, что я тебя оставлю. Ты знаешь, что я люблю тебя. Почему же ты отказываешься выйти за меня замуж? Или твоя любовь просто недостаточно сильна?

– Нет! – бурно запротестовала Кэролайн. – Нет, дело не в этом. Я люблю тебя, Дэниел. Ты это знаешь.

– Я считал, что знаю. Это Сара? Ты не хочешь брать на себя заботу о еще одном ребенке, когда твои дети уже почти взрослые? – Он вспомнил, как вела себя Тесса Фолкнер. – По крайней мере, по своему физическому развитию.

Кэролайн понимала, что он имеет в виду. Она снова задумалась:

– Я так не думаю. Сара милая, и, кажется, мы прекрасно поладили. По-моему, она будет славной, даже став подростком.

«По сравнению с Тессой», – подумала она, но не сказала вслух.

– Ну, тогда единственное, что я еще могу придумать, это нежелание, чтобы друзья и соседи узнали о твоей любви к американцу итальянского происхождения.

– Ради Бога, Дэниел. Ты знаешь, что это не так. Мы уже давно покончили с этим. – Кэролайн стало больно. Неужели он все еще продолжает так думать о ней? – Просто сейчас у нас чудесные, простые отношения. Нас только двое. Никто не вмешивается в них, если мы сами его не попросим. Ничего не могу с собой поделать, но мне это нравится. Брак – это так… публично. Мы стали бы супружеской парой с тремя детьми, которые вряд ли поладят, и каждый мог бы судачить о нас. Я хочу, чтобы были только мы, я и ты. Если это эгоистично, прости меня; но таковы мои чувства.

Долгое время Дэниел молчал. Когда он наконец заговорил, Кэролайн в первый раз ощутила в его голосе гнев:

– Тебе хочется подобия студенческой интрижки, шныряния кругом в поисках места, где можно заняться любовью, притворства перед всеми, будто мы не делаем того, что, как им чертовски хорошо известно, мы как раз и делаем. Долго ли мы протянем, если нас будет связывать только это?

– Все не так, Дэниел!

Кэролайн тоже вышла из себя. Никто из тех, кого она когда-либо знала, не обладал способностью приводить ее в такую ярость, как этот человек. Никто не мог делать ее такой злой и такой счастливой.

– Не так? Тогда объясни мне. Скажи мне, почему ты не хочешь, чтобы у нас была семья. Потому что я не покупаюсь на эту чепуху шестидесятых годов о свободной любви!

– Хорошо, есть еще кое-что. Я хочу быть независимой, самостоятельной личностью. Сейчас я учусь в юридической школе и не нуждаюсь в том, кто считает себя вправе говорить мне, что другие вещи значительно важнее. Я не хочу, чтобы существовало что-либо более важное. – Выкрикивая эти слова, Кэролайн чувствовала, как пылает ее лицо. – А после окончания школы я хочу найти себе работу, и пусть я буду занята хоть восемнадцать часов в день, если она окажется такой, какую мне надо. Я не хочу ставить на первое место интересы кого-то другого. Я не хочу удовлетворять чьи-то потребности. Я хочу отдать приоритет самой себе!

Кэролайн откинулась назад. Откуда взялась вся эта ярость? Она была направлена не на Дэниела. Это был отголосок лет, прожитых с Гарри, тех лет, когда он лишь изредка проявлял интерес к детям, и вся ответственность за них падала на Кэролайн. Она не возмущалась. Она не только любила своих детей, но и наслаждалась, общаясь с ними, наблюдая, как они растут. Но она чувствовала себя одинокой и обманутой, потому что Бен и Тесса заслуживали не такого отца, как Гарри.

– На самом деле ты хочешь сказать, – мрачно и медленно произнес Дэниел, – что, по твоему мнению, наша любовь не выдержит соприкосновения с реальным миром.

– Нет, это не так, – покачала головой Кэролайн. – Наша любовь так же реальна, как все, что я когда-либо знала.

«Наша любовь». Она никогда раньше не говорила так и не думала так. Существовали Дэниел и Кэролайн, были ее любовь и его любовь, но только этим утром она осознала, что есть еще некая третья реальность. «Это мы. Это наша любовь».

Дэниел снизил скорость и повернул машину к съезду с автомагистрали.

– Итак, мы вернулись к… чему? К страху? Пуганая ворона куста боится? Знаешь, что я чувствую, когда ты путаешь меня с Гарри?

Неужели все ее тщательно продуманные доводы можно свести к тому, что она просто трусиха? «Хорошо, – подумала она, – что это меняет? Если я так чувствую, значит это и есть реальность. Я имею право на чувства».

– Я точно знаю, каков ты, Дэниел, и каков Гарри. Здесь нет никакой путаницы. Может быть, ты прав. Может быть, вся моя потребность в независимости – просто страх, маскирующийся под силу. Но таковы мои чувства. Я не живу прошлым. Я влюбилась в тебя, и это лучше и сильнее всего, что я когда-либо испытывала. Я не хочу тебя потерять.

Она протянула к нему руку, но Дэниел отклонился от нее, и она уронила руку на колени.

– Однако ты не можешь выйти за меня замуж. Когда начнутся занятия в школе, ты станешь делать вид, что мы не встречаемся. Ты хочешь держать меня в секрете от своей семьи и своих друзей. Я не могу переступить через это, Кэролайн. Меня не интересуют твои отговорки, на мой взгляд, ты просто испугалась, и твоя любовь ко мне не настолько сильна, чтобы пойти на риск.

– Хорошо. Я признаю это. Я паникую. Может быть, слишком паникую, чтобы рискнуть, потому что боюсь проиграть.

Кэролайн поняла, что близка к отчаянию. Она любила Дэниела, но чувствовала, как он ускользает от нее. Получалось, что ей надо было либо подчиниться ему, либо потерять его.

– Но опасаясь рисковать во имя будущего, ты рискуешь лишиться его, Кэролайн, разве не понятно?

– Это что-то вроде угрозы? – Кэролайн стало холодно, одиноко и холодно. Она любила Дэниела, но не собиралась пасть под его нажимом. – Выходи за меня замуж или потеряешь меня?

Дэвид покачал головой:

– Нет, Кэролайн, я ничем тебе не угрожаю. Такие вещи не по моей части, и ты это знаешь. Как ты только могла подумать, что я не поддержал бы твое стремление закончить юридическую школу? Помилуй Бог, да я хочу, чтобы ты была первой ученицей в своем классе. Это все идейки членов твоей семьи, Кэролайн. Я здесь ни при чем, и ты это знаешь.

– Перестань твердить мне о том, что я и сама знаю! Если я что-то знаю, то не нуждаюсь, чтобы ты мне об этом сообщал.

Кэролайн понимала, что цепляется за не имеющие никакого значения моменты из-за нежелания стать лицом к настоящим проблемам.

– Есть еще кое-что, – сказал Дэниел, бросив на нее быстрый взгляд. – Я хочу жениться на тебе, потому что иного выхода нет. Любовная связь либо крепнет, либо гибнет. Я люблю тебя и хочу жениться на тебе. Я хочу проводить с тобой каждую ночь и не делать из тебя секрета. Я хочу, чтобы, если Сара войдет и застанет нас вдвоем в постели, ты воспринимала бы это как должное. Что здесь такого страшного, Кэролайн? Я не чувствую себя в ловушке и меньше всего хочу заманивать в нее тебя. Я сейчас свободнее, чем когда-либо раньше, и стану еще свободнее, если мы поженимся и я смогу взять тебя за руку, не вызвав скандала из-за отношений профессора со студенткой. Что во мне такого пугающего, чего не может преодолеть твоя любовь?

Кэролайн почувствовала, как к глазам подступают слезы, но не позволила себе заплакать. Слезы – женское орудие, и она не будет его использовать. Глядя на свои руки, сплетенные на коленях, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей было все равно, куда они едут. Наконец машина подъехала к стоянке, и Дэниел спокойно произнес:

– Ты дома.

Кэролайн посмотрела на него через пелену слез:

– Может быть, тебе просто махнуть на все это рукой, Дэниел? Я не чувствую себя в состоянии что-то менять. Я не хочу причинять тебе боль.

– Ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни?

– Нет! Конечно же, нет! – Ее голос дрожал. – Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. По крайней мере, – добавила она чистосердечно, – я так думаю.

У Дэниела вырвался короткий, безрадостный смешок:

– Ты уже стала юристом, Каролина миа. Оговариваешь наперед все непредвиденные обстоятельства.

– Дэниел, я хочу сохранить тебя в своей жизни. Ты мне нужен.

– Я все еще с тобой, но предупреждаю, что буду продолжать просить тебя выйти за меня замуж. Я хочу просыпаться рядом с тобой. – Он с усмешкой наклонился к ней. – Мне хочется, чтобы ты думала о том, как это было бы чудесно, каждый раз, когда кто-то из нас вынужден будет встать и уйти в середине ночи.

Кэролайн с чувством облегчения потянулась к нему и поцеловала его.

– Спасибо. С Новым годом, любимый.

– Я иду с тобой.

– Нет, мне легче все уладить самой. Я не хочу, чтобы ты столкнулся с Тессой. Она бывает очень…

Кэролайн не могла найти нужное слово. У Дэниела такого затруднения не возникло:

– Несносной.

Кэролайн проигнорировала его.

– Я бы охотнее пошла одна.

– Этого-то я и не могу перенести, Кэролайн, твоей манеры отстранять меня, когда дело касается твоих трудностей, и держать при себе для развлечения. Я чувствую себя, – сказал он с улыбкой, – какой-то куклой мужского пола.

– Так и есть, ты сексуально привлекательный жеребец. – Кэролайн засмеялась и снова поцеловала его. – Так и есть.

Потом она покинула его и вошла в дом одна.

Глава 27

Казалось, что в доме никого нет. Приготовившаяся к схватке Кэролайн столкнулась лишь с тишиной и торопливой запиской от Бена: «Пошел к Питеру пить гоголь-моголь и играть в шары. Вернусь поздно. С Новым годом!» От Тессы записки не было. Мечтая принять хорошую ванну и переодеться, Кэролайн направилась к своей комнате, как вдруг услышала оттуда голос Тессы. Кэролайн тихо вошла и увидела дочь, развалившуюся на ее кровати с телефонной трубкой, зажатой между плечом и подбородком.

– Да, я уверена, – говорила Тесса. – Было сообщение на автоответчике. Нет, еще нет. Нет. Да, я хочу идти напролом. Хорошо. Хорошо. Пока, ба… – Голос Тессы внезапно умолк, когда она подняла голову и увидела свою мать, стоящую в дверях. – Мама пришла. Я пойду. – Она со стуком уронила трубку на рычаг. – Привет, мама. С Новым годом!

Тесса спрыгнула с кровати и начала боком пробираться к дверям с застывшей на губах улыбкой, неискренность которой была ясна Кэролайн.

Дочь явно что-то замышляла. Точно такой же вид был у нее в шесть лет, когда она разлила лак для ногтей по всей ванной.

– С кем ты разговаривала?

– Ни с кем. Просто с приятелем. Мне нужно привести себя в порядок. Я иду на… вечеринку.

Тесса проскользнула мимо Кэролайн и прямиком направилась в свою комнату.

Машинально расправляя на кровати одеяло, Кэролайн лишь мельком подумала о загадочном приятеле Тессы. Значительно больше ее волновал Дэниел. Ее мысли бесцельно бродили по кругу, пока она медленно раздевалась и наполняла ванну. Погрузившись в горячую благоухающую воду, она стала думать о Дэниеле и представлять себе, как каждое утро просыпается рядом с ним. Видение было соблазнительным, но она решительно обратила свои мысли на лекции, которые будут читаться в следующем семестре, на водосточные желоба, настоятельно требующие замены, на кипу папок, ожидающую ее в офисе, и наконец, с большой неохотой, на Тессу.

Хорошая большая порция реальности – вот в чем она нуждалась. Кэролайн откинула голову на край ванны и закрыла глаза. Слезы начали медленно сочиться из уголков ее глаз и стекать по лицу в воду.

Впрочем, реальность не ограничивается только тем, что принято ею считать. Воспоминания о прошлой ночи с Дэниелом, мечты о их следующей ночи – все это затмевало протекающие желоба и трудных дочерей. И маленький уголок ее сознания все время вопрошал: почему занятия любовью с Дэниелом каждую ночь не могут стать ее реальностью?

«Могут, если я выйду за него замуж».

Кэролайн поспешила вылезти из ванны, прежде чем какие-либо еще праздные мысли овладеют ею. Она привычно оделась в спортивный свитер и джинсы и спустилась вниз, чтобы предстать перед Тессой и подвергнуться допросу с пристрастием в течение часа или около того. Ее удивляло, что Тесса все еще не начала наступления по всему фронту на моральные принципы и вкусы своей матери.

Она нашла Тессу в кухне, готовящую ленч из супа с цыпленком и лапшой и бутерброда. Пахло вкусно, и Кэролайн вспомнила, что после завтрака ничего не ела. Казалось, что это было так давно.

– Думаю, я приготовлю себе на ленч что-нибудь особенное, – сказала она с улыбкой.

– О, это тебе, – сказала Тесса, заставив Кэролайн раскрыть рот от удивления. – Я подумала, что ты, наверное, пропустила ленч. Я посижу и выпью чашку чая, пока ты ешь. Можешь мне все рассказывать о своей встрече Нового года, – прибавила Тесса приветливо.

У Кэролайн упало сердце: «Вот оно». Она чувствовала себя достаточно виноватой, чтобы дочь сумела найти зацепку для обвинений. Глубоко вздохнув, она решила, что не позволит Тессе испортить ночь, которую всегда будет хранить в своей душе.

– Дочь Дэниела, Сара, простудилась, и у нее поднялась очень высокая температура, – сказала она спокойно. – Нельзя было забирать ее из тепла в машину, чтобы отвезти меня домой, и, кроме того, Дэниелу нужна была помощь в уходе за ней.

– Значит… ты весь вечер была у него дома? И больше никуда не ходила? Никакой вечеринки или чего-нибудь в этом роде?

Это все больше начинало походить на допрос обвиняемой старшим детективом Тессой Фолкнер. Неприятно, но привычно.

– Именно так. – Кэролайн не стала развивать эту тему. – Суп просто грандиозный. Это консервы?

– Нет. Его приготовила бабушкина новая кухарка и дала мне немного с собой, когда я вчера вечером уходила.

Тесса пожала плечами, продолжая блестящими глазами пытливо смотреть на мать. У Кэролайн возникло ощущение, что она находится под микроскопом.

– А что ты делала прошлой ночью? – весело спросила она.

Лучший способ защиты…

– О, ничего особенного. Я зашла к бабушке, и мы посмотрели, как веселятся на площади Таймс. Вот и все.

– И никакого свидания? Никакой вечеринки?

Это было совершенно не похоже на Тессу. Она любила свою бабушку, но ее привязанность обычно не принимала столь грандиозных размеров, чтобы проводить с ней канун Нового года.

– Нет. У меня не было настроения. Кроме того, нам с бабушкой надо было многое обсудить. – Тесса неожиданно поднялась. – Мне надо бежать, мама. Я иду к ней домой. Увидимся!

Выходя из комнаты, она весело помахала матери рукой, но ее уход удивительно напоминал бегство.

Все происходящее несколько удивило Кэролайн. Разумеется, нет ничего подозрительного в том, что внучка пошла навестить бабушку. Но если эта внучка – Тесса, а бабушка – Мейда, то начинают подаваться сигналы тревоги, пусть пока еле слышные. Какой их общий замысел заставил Тессу внезапно превратиться в покорную дочь?

Кэролайн пожала плечами. Не стоит волноваться по этому поводу. На ней начало сказываться то, что она почти не спала ночью. Теперь, когда она поела, ей хотелось только одного – свернуться калачиком и вздремнуть, и она направилась к лестнице, ведущей в спальню.

– Она даже не потрудилась придумать какое-то приличное оправдание, – торжествующе сказала Тесса. – Она провела с ним всю ночь! В его собственном доме. С маленькой девочкой в качестве дуэньи.

Одним прыжком она очутилась в старом кресле с подголовником в кабинете Мейды.

– Бесстыдство. – Мейда покачала головой. – Позволить маленькому ребенку наблюдать подобную развращенность! – В ее голосе появились благочестивые нотки. – Я не поверила бы в такое, тем более когда дело касается Кэролайн.

Обе женщины в полнейшем взаимопонимании смотрели друг на друга через французский письменный стол с инкрустацией по дереву. Они были до жути похожи в этот момент, когда обменивались удовлетворенными улыбками кошек, проглотивших канарейку.

– Итак, – сказала Тесса, – ты считаешь, что тебе это удастся?

– О, я надеюсь. По крайней мере, мы покончим с этим мерзким романчиком. А потом, пока твой отец здесь и в недалеком будущем грозит еще один скандал, кто знает, моя милая? Кто знает? Она может решить, что возобновление их брака и прежняя добрая жизнь, в конечном счете, самое лучшее. – Мейда медленно протянула руку к телефону. – Думаю, несколько звонков от обеспокоенной матери даже сегодня не могут быть неуместными. – Она махнула рукой Тессе, отпуская ее. – Иди и составь компанию отцу. Проследи, чтобы у него было достаточно томатного сока и кофе. Он довольно бурно провел прошлую ночь.

Они снова обменялись взглядами, выражавшими полное взаимопонимание. В конце концов, они преследовали общую цель. Они были призваны заботиться о Гарри Фолкнере и оберегать его. И ни одна из них никогда не спрашивала себя, почему.

Первый день Нового года проходил для Кэролайн как в тумане. Она думала о Дэниеле и замужестве, пока не почувствовала, что у нее разжижаются мозги и она не способна мыслить разумно. Повинуясь внезапному порыву, она позвонила Кевину Келли и пригласила его с братом на обед. Шинковка овощей и рубка мяса при свете дня прочистила бы ее мыслительные каналы. Деннис был занят, но Кевин согласился и предложил прихватить Сьюзен или Нила, если у тех ничего другого не намечается.

К семи часам кухня благоухала запахами цыпленка по-бордоски и рисотто, и Кэролайн несколько повеселела. Состоят они в браке или нет, влюблены они или нет, но люди должны есть, и кормить их доставляло Кэролайн почти первобытную радость.

К несчастью, у нее не было времени спланировать это импровизированное сборище, и Кевин, обнаруживший, что все остальные студенты их группы либо заняты, либо слишком устали, чтобы двинуться с места, появился у входной двери одновременно с Тессой. При виде друг друга они не пришли в восторг.

– Мисс Фолкнер… – сказал Кевин с учтивым поклоном.

В его глазах была все та же запомнившаяся ей непреклонность. С Кевином Келли не пройдут никакие уловки.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, избегая встречаться с ним глазами.

– Разве вам не полагается… являть собой пример… корректного поведения по отношению к простолюдинам?

Даже с этими запинками в его речи Тесса легко улавливала в ней почти нескрываемое презрение.

– С каких это пор юристы причисляют себя к представителям низших классов? – парировала Тесса, открывая дверь и величественной походкой шествуя в холл впереди него. – Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения.

– Почти никто… кроме тебя, не думает обо всех с такой точки зрения, – сказал в ответ Кевин, помогая ей снять свободную шубку из пушистого меха. – Это очень… старомодно, по-викториански. Вышло из моды вместе с салфеточками и турнюрами.

– О, как славно. Знаток истории и к тому же студент юридической школы! Я с трудом могу дождаться той блистательной застольной беседы, которой вы нас одарите.

Тесса бросилась в кухню и немедленно обрушилась на мать, очевидно, и думать забыв об утренней политике разрядки напряженности.

– Господи, мама, почему надо было приглашать его к нам на обед? – спросила она, явно желая, чтобы ее услышали.

– Кевин мой друг, Тесса, и я была бы тебе очень признательна, если бы ты вела себя с ним соответственно. В противном случае тебе придется есть на кухне. – Кэролайн не собиралась мириться с преднамеренной грубостью Тессы.

– Извини. – Тесса погрузила ложку в кастрюлю с цыпленком и попробовала густую темную подливку. – Вкусно. Мне нравится твой цыпленок. Когда мы начнем есть?

– У тебя достаточно времени, чтобы накрыть стол и предложить Кевину бокал вина.

– А Кевин тут как тут, – сказал тот, стоя в дверях. – И я бы не отказался от… бокала вина. Моя помощь нужна, Кэро?

Кэролайн внимательно посмотрела на него. Она знала о заикании Кевина, но обычно оно было практически незаметным. Она взглянула на дочь. Неужели Тесса настолько смутила Кевина, что его старая проблема напомнила о себе?

– Конечно, – сказала Кэролайн, улыбнувшись ему. – Я купила немного чрезвычайно дорогой спаржи, для которой сейчас не сезон. Не срежешь ли ты ей хвостики?

– Ты так привередлива, мама. Зачем отрезать хвостики?

– Это делает ее… вкуснее, – сказал Кевин. – Учитесь у своей матушки.

Однако во время обеда Тесса ухитрилась быть почти милой, и заикание Кевина постепенно исчезло. Все шло хорошо, и Кэролайн уже начала успокаиваться, когда зазвонил телефон. Тесса побежала снять трубку. По-видимому, звонили ей, так как из холла донеслось тихое бормотанье. Кэролайн продолжала разговаривать с Кевином, пока Тесса не вернулась и не бросилась в свое кресло.

– Это был папа, – сходу выпалила она, бесцеремонно перебивая Кевина на середине фразы. – Я пригласила его к нам, – и она холодно уставилась на мать.

– Прекрасно, милая. – Кэролайн со слабой улыбкой взглянула на нее. Очевидно, облагораживающее влияние хорошей еды не распространялось на Тессу. – Уверена, что ты будешь рада увидеться с ним.

– По крайней мере, ты могла бы выпить с ним кофе после ночи, проведенной с этим дурацким профессором, – перешла в стремительное наступление Тесса. – Это касается не только меня. Ты должна была пригласить его к нам! Он должен был бы присутствовать на обеде.

– Если тебе хочется пригласить своего отца на обед, ты вправе сделать это. – Кэролайн предпочла спрятаться за хорошими манерами. Ей не хотелось браниться с Тессой в присутствии Кевина. Она чувствовала, что сгорит от стыда за дочь. – Я с радостью помогу тебе с обедом, но это будет твое приглашение, Тесса, а не мое.

– Почему? Почему тебе хочется видеть этого Фрателли, этого неудачника, а не своего мужа? Что с тобой не так, помимо отсутствия вкуса?

К концу этой речи голос Тессы уже дрожал. Кэролайн некоторое время сидела, не в силах шевельнуться. Она словно бы слышала Мейду, говорящую с ней языком Тессы. Эта излившаяся на нее злоба была также реальна, как удар кулаком. Кэролайн ошеломленно спрашивала себя: неужели это следствие ее романа с Дэниелом? Она потрясла головой, как боец, пытающийся прийти в себя после сильного удара. Нет, Дэниел не несет за это ответственности.

– Не стоит оправдываться, если ты хочешь пригласить отца, Тесса, – в конце концов, сумела выдавить из себя Кэролайн. – Как я уже сказала, ты можешь видеться с ним, когда захочешь. То есть, – прибавила она, – когда он будет в наших краях или когда бабушка оплатит твою поездку в Лос-Анджелес. – Она поднялась. – Я уберу со стола. Если ты с твоим отцом будете пить кофе здесь, то мы с Кевином перейдем в гостиную.

– Мама, прошу тебя. Если бы не он, у нас был бы чудесный семейный…

Прежде чем Кэролайн успела что-то сказать, Кевин бросился к Тессе, схватил ее за руку и выволок в гостиную.

– Ты ставишь свою мать в неловкое положение, – прошипел он сквозь зубы. – При всей твоей болтовне о манерах ты просто злобное маленькое… отродье. – От гнева заикание Кевина усилилось. – Мой отец шкуру бы с меня спустил, посмей я… так разговаривать с матерью, особенно при посторонних. Кому-нибудь… надо бы поучить тебя хорошим манерам при помощи щетки для волос, пока еще не поздно. – Его рыжие волосы пламенели в свете лампы, он чуть было не начал трясти ее, но сумел взять себя в руки.

Слушая собственные слова, Кевин клял себя на чем свет стоит. Высокопарный кретин! Почему он так взвился из-за этой несносной, невоспитанной девчонки? Потому, что она дочь Кэролайн? Возможно, и из-за этого. Потому, что она была великолепна, даже капризничая, как двухлетний ребенок? Частично и из-за этого, конечно. Помимо же всего, ему показалось, что он увидел проблеск благородного и необычного характера, глубоко спрятанного, мучительно пытающегося пробиться через барьеры горя и страха.

– Отойди от меня, ты, подонок!

Трудно было углядеть в этом проявление благородного характера, разве что очень постараться, но, вместо явно ожидаемого Тессой отступления и принесения извинений Кевин не смог удержаться от смеха.

– Подонок, – сказал он, тряся головой. – Это восхитительно! Словно заговорила чья-то бабушка.

Так оно и было. Бабушка Тессы. «Подонок» – одно из любимых словечек Мейды, и Тесса сгоряча не нашла ничего получше.

– Смейся, смейся. Настоящий подонок!

Откровенное удовлетворение в глазах Кевина заставило Тессу в глубине души пожалеть, что она настолько прониклась стилем своей бабушки. Мейда, конечно, замечательная, но, может быть, несколько… несовременная. И к тому же недобрая.

– Возможно. Но, как говаривала тетушка Мейм, весь вопрос в том, как отличить, где подонки, а где общество? – ухмыльнулся Кевин.

Ярость заставила Тессу забыть все сомнения относительно бабушки. Она попыталась высвободиться, но Кевин не отпускал ее.

– Я… не кончил. – Его рука еще крепче сжала ее руку. Тесса не ожидала, что он так силен. – Твоя мать и Дэниел Фрателли любят друг друга. Это ясно каждому. Если ты не способна порадоваться за нее, ради Бога, оставь ее в покое. У нее хватает неприятностей и без твоих стараний. – Он негодующе покачал головой, видя упрямое выражение лица Тессы. – Да что с тобой говорить!

– Я не хочу, чтобы она была несчастной, – сказала Тесса, оправдываясь. – Просто мне хочется, чтобы они снова…

Кевин понял ее:

– Все дети этого хотят… Тесса. Все мы мечтаем, чтобы наши родители были вместе. Но это иллюзия. Ты должна перешагнуть через нее.

Ему было так жаль сбитого с толку ребенка, выглядывающего из ее глаз. Тесса пожала плечами и освободилась от его ослабевшей хватки. С достоинством разгневанной королевы она прошествовала на кухню, где оказалась лицом к лицу с разъяренной Кэролайн.

– Мне еще никогда в жизни не было так стыдно за тебя, – сказала Кэролайн глухим от бешенства голосом. – Ты груба, нетерпима и злобна – именно такая, какой я учила тебя не быть. Теперь из-за тебя мне придется просить у Кевина прощения, и не в первый раз. Если ты еще когда-нибудь устроишь подобную демонстрацию моим друзьям, то можешь уйти из этого дома и жить со своей бабушкой. Вы с ней похожи как две капли воды и отлично поладите. Вы заслуживаете друг друга!

На какое-то мгновение мысль о том, чтобы жить с бабушкой и походить на бабушку, породила в Тессе легкое сомнение. Она почти сожалела, что помогла бабушке все закрутить, но раздался звонок в дверь, и момент был упущен.

Тесса побежала открывать отцу дверь. Кэролайн пошла в гостиную. Когда появился Гарри в обнимку с улыбающейся Тессой, Кэролайн поторопилась избавить всех от каких-либо приветствий, сказав:

– Гарри, как мило, что Тесса смогла заполучить тебя. Это Кевин Келли, один из моих соучеников по «Урбане». Кевин, это отец Тессы, Гарри Фолкнер. Нам с Кевином необходимо позаниматься сегодня вечером, поэтому, я надеюсь, вы не откажетесь съесть ваш пирог на кухне. Мы будем в гостиной: не хотим вам мешать. Тесса, не забудь вымыть перед уходом тарелки. Гарри, рада тебя увидеть. С Новым годом!

Второго января Дэниел устроил для Сары фантастический завтрак в одном из маленьких ресторанчиков в Бурсе, старом здании филадельфийской биржи около площади Независимости, где теперь располагались дорогие магазинчики женской одежды и продуктовые магазины. Быстро расправившись с бельгийской вафлей и большим стаканом апельсинового сока, Сара захватила отца врасплох. Он как раз собирался завести разговор о Кэролайн.

– Тебе нравится Кэро? – спросила Сара, слизывая с ложки остатки взбитых сливок.

Дэниел постарался не выдать своего удивления: – Да, она мне очень нравится. А тебе?

– Мне тоже, папа. – Сара что-то обдумывала. – Мне кажется, я была бы рада, если бы ты женился на ней.

Дэниел подавился своим кофе со взбитыми сливками:

– Правда? Ты была бы рада?

– Да. Мне хочется, чтобы у меня была мама. Настоящая, а не такая, как моя. Которая жила бы вместе с нами.

Дэниел почувствовал себя так, словно ему дали пинка. Он пытался быть для дочери и матерью и отцом сразу, понимая, насколько это безнадежно. Естественно, что Сара нуждалась в матери, женщине, которую могла бы любить и которой могла бы подражать. Все правильно. Он знал это. Но его не покидало чувство, что он не сумел дать этому самому дорогому для него существу то, в чем она больше всего нуждалась.

– Хорошо, – сказал он, выигрывая время. – Понимаю. И ты считаешь, что Кэро такая, какую тебе бы хотелось?

– Да. Я уже сказала это. А как ты?

Сара задумчиво смотрела на него, словно читая его чувства по выражению лица. Возможно, так и было. Он пытался действовать осторожно:

– Я уже думал об этом, принцесса. Мне кажется, что я хочу жениться на ней.

Сара улыбнулась:

– Правда? Это хорошо. Ты ее любишь?

Дэниел решил, что уклоняться от расспросов Сары бесполезно. Она сразу перешла к главному, подобно настоящему маленькому адвокату в зале суда.

– Да, Сара, очень люблю. И, предвосхищая твой вопрос, скажу, что, кажется, и она меня любит. Но не знаю, хочет ли она вообще выходить замуж, даже за твоего отца, если ты в состоянии поверить, что бывают такие глупые женщины. А теперь, – решительно сказал он, – оставим эту тему. Отныне предоставь взрослым самим во всем разбираться.

Когда они вернулись домой, его ожидало послание на автоответчике. Рокочущий голос декана Гриерсона попросил Дэниела прийти к нему в кабинет в половине десятого утра в понедельник. В этом не было ничего угрожающего, но, проработав в «Урбане» шесть лет, Дэниел понимал, что подобный вызов не случаен.

Он не особенно беспокоился, пока вечером не позвонил Кэролайн и не узнал, что ее попросили прийти в школу в такое же время. Ей назначил встречу декан, ведающий студентами.

Дэниел закрыл глаза и глубоко вздохнул. Кажется, собираются поднять вопрос об их отношениях. В глубине души Дэниел никогда не исключал такой возможности. Вероятно, все в школе знали, что они с Кэролайн встречаются. Школа походила на маленькую деревню, а преподаватели играли роль старейшин этой деревни. Их поступки вызывали общий интерес, который разгорался до предела, если речь шла о взаимоотношениях кого-то из преподавателей со студенткой или студентом.