Текст книги "Ревнивая Кэт"

Автор книги: Марта Поллок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 2

Джонатан уверенно вел серую «тойоту». Тетушка Джиневра спала, устроившись сзади. Кэтрин, сидя на переднем сиденье, тайком разглядывала мужа.

Начиная со второго визита, он приходил в больницу гладко выбритым. На нем всегда были свежие рубашки и чистые джинсы. Ее взгляд скользнул вниз по его ноге к тяжелым черным ботинкам, какие носят байкеры, и Кэтрин живо вспомнила, как он выглядел в тот день, когда она очнулась после аварии. Темная щетина, придающая угрюмому лицу еще более суровый вид.

Майка с обрезанными рукавами, джинсы в масляных пятнах. Татуировку на руке и тонкий белый шрам на левой щеке.

Ей припомнился рассказ Оливии. Не исключено, что в свое время Джонатан носился на мотоцикле с ордой себе подобных. С ним нужно держать ухо востро, подумала Кэтрин, ощутив странное волнение, которое всегда испытывала в его присутствии. Но, поразмыслив немного, поняла, что страха в ее волнении нет и в помине.

Кэтрин беспокоило то, что Джонатан вызывает у нее вполне определенный интерес. Да и другие женщины поглядывали на него с одобрением, порождая в ней чувство гордости. Она была вынуждена признать, что не может оторвать от него глаз, когда он рядом. Но внутренний голос, тем не менее, упрямо твердил ей об осторожности.

– Тетушка сказала, что прилетела только сегодня утром. Видимо, путешествие утомило ее, – нарушила тишину Кэтрин.

Глядя на дорогу, он сказал:

– Нет, ты себе этого не позволяла. Ты – дипломированный экономист, специализировалась в области управления производством. После окончания колледжа стала партнером Пола Томпсона. У вас очень прибыльный бизнес.

– Пол Томпсон… Один из тех, кто навещал меня в больнице помимо тебя и матери.

Перед ее глазами возник мужчина невысокого роста, полноватый, лет пятидесяти с небольшим. Почти лысый и в очках с такими толстыми стеклами, что она с трудом видела его глаза. Заботливый, как отец родной.

– Да, он представился деловым партнером и этим ограничился, – сказала Кэтрин.

– Доктор Грин хотел, чтобы твоя память восстановилась без чьей-либо помощи, – пояснил Джонатан. – Поэтому всем твоим посетителям он давал строгие инструкции не упоминать о том, какое они имеют к тебе отношение. Все они приходили только для того, чтобы их лица и имена пробудили в тебе воспоминания.

Кэтрин кивнула.

– Да-да, я помню. Значит, эти ограничения отменены, раз ты отвечаешь на мои вопросы?

– Доктор Грин считает, что тебе пора продолжать жить обычной жизнью. Головные боли прошли, поэтому тебе можно рассказывать гораздо больше.

– Но память может и не вернуться ко мне. А я не смогу жить в таком состоянии, – заметила Кэтрин, давая понять, что, полностью владеет ситуацией, в которой оказалась. – Я буду называть людей, которых помню, и расспрашивать о них.

Джонатан кивнул, сдвинув брови.

Первым ей на ум пришел отец Рэндалл, священник с очень приятным лицом, карими глазами и доброй улыбкой. Копна непослушных темно-каштановых волос придавала его облику моложавость.

– Я часто посещала церковь?

– Да.

Потом Кэтрин вспомнила небольшого роста стройную женщину средних лет, одетую в строгий костюм. У нее были светло-русые волосы и серые глаза, смотрящие на собеседника открыто и приветливо. Женщина представилась как Мэри Хейз.

– Мэри Хейз сказала, что была моим секретарем По связям с общественностью?

– Твоя фирма занимается финансами. Секретарь по связям с общественностью тебе ни к чему.

Она посмотрела в окно, размышляя о той Кэтрин, чей портрет нарисовал Джонатан. Судя по всему, она вела обычную жизнь деловой женщины, хотя и выбрала себе в мужья необычного мужчину.

Четвертым, помимо мужа и матери, человеком, навещавшим ее, был Чарлз Полански, высокий стройный мужчина лет шестидесяти, одетый в костюм-тройку. Чрезвычайно вежливый. Он представился ее адвокатом и попросил не подписывать никаких документов, не посоветовавшись с ним.

Если первые трое посетителей открыто выражали обеспокоенность состоянием ее здоровья и явно симпатизировали ей, то мистер Полански сохранял профессиональное хладнокровие. Впрочем, как-то раз он выразил сожаление по поводу ее болезни – видимо, вполне искреннее. И все же у нее сложилось впечатление, что они были скорее деловыми партнерами, чем друзьями.

– Я доверяю мистеру Полански? – спросила она.

– Насколько мне известно – да, – ответил Джонатан. – Он и его сын прежде сотрудничали с твоим отцом. Теперь старший Полански ведет все твои дела.

Кэтрин внимательно посмотрела на мужа.

– А ты доверяешь ему?

– Да, – ответил Джонатан.

Интересно, почему ей так нужно знать мнение мужа о ее адвокате? И тут она подумала, что, видимо, всегда прислушивалась к Джонатану. Какими же все-таки были их отношения?

Она напрягла память и тут же ощутила резкую боль в голове. Так теперь случалось всегда, когда она пыталась что-нибудь вспомнить. Надо сосредоточиться на том, что я только что узнала, посоветовала себе Кэтрин.

– Итак, я принадлежу к тем женщинам, для которых важна карьера, – констатировала она, вглядываясь в лицо Джонатана и, вопреки своему желанию, продолжая думать об их отношениях. – Но как могла удачливая деловая женщина угодить в подобную историю? – спросила она и покраснела, услышав в своем голосе изумление.

– Не представляю, – ответил Джонатан.

Кэтрин решила, что зашла уже так далеко, что может позволить себе задать еще один вопрос.

– Есть ли во мне что-нибудь, о чем мне не хотят говорить?

Он не смог сдержать улыбки – настолько смешными показались ему ее слова.

– Нет, я ничего такого не знаю. Но, на мой взгляд, некоторые глупости ты себе позволяла.

Однако это касалось только тебя и меня.

Кэтрин не обращала внимания на то, что он говорит, завороженная его улыбкой. Когда он улыбался, на щеках его появлялись ямочки, черты лица смягчались и он уже не казался таким недосягаемым.

– Конечно, история с мотоциклом абсолютно не в твоем стиле. Она в стиле тех глупостей, о которых и вспоминать нечего.

– Оказывается, ты умеешь улыбаться, – сказала она, не подумав, и вновь покраснела. – Я впервые вижу твою улыбку. О, она наверняка нравится женщинам!

– Я умею не только улыбаться.

Неожиданно Кэтрин обдало жаром. Она представила себя в его объятиях. Они предавались любви. Внутри нее начал разгораться огонь, но через минуту видение исчезло.

– Не сомневаюсь, – ответила Кэтрин, вся дрожа.

И опять в машине воцарилась тишина. Кэтрин не сводила глаз с Джонатана. Неужели они действительно были пылкими любовниками или это видение всего лишь игра ее воображения?

Нет, этот вопрос задавать еще рановато.

– А как насчет домашнего хозяйства? Я любила им заниматься? – Ты никогда не отказывалась от домашних дел, хотя у тебя есть Нэнси Перкинс, которая приходит два раз в неделю и выполняет всю работу по дому. – Джонатан помолчал, потом добавил:

– Ты хорошая кулинарка.

Она уловила его замешательство перед тем, как он высказал свое мнение. Интересно, почему?

– Неужели?

– Я тоже был удивлен этим, – сказал он в ответ на ее скептический вопрос.

Кэтрин думала, что бы еще спросить, когда Джонатан включил сигнал поворота и снизил скорость. За разговором она не заметила, сколько времени прошло. Теперь Кэтрин поняла, что город остался далеко позади. Какое-то время они двигались по двухполосному шоссе, но последние несколько миль ехали по дороге с довольно крутыми поворотами. Справа вилась река, а за ней на полях зрела кукуруза. С левой стороны дороги, за полосой невозделанной земли, поднимались до небес крутые горы.

Именно налево повернул Джонатан, и Кэтрин увидела на дороге указатель, оповещающий о том, что машина въезжает на территорию частного владения. Дорога была пустынной, давно уже не мелькало никаких строений.

Но через некоторое время Кэтрин увидела огороженный луг, на котором паслись четыре лошади. За лугом виднелась конюшня. Справа стоял двухэтажный дом.

Кэтрин ощутила, как напряглись ее нервы.

– Это наш дом? Сколько у нас земли? Есть ли у нас соседи? – торопливо спрашивала она, надеясь услышать в ответ, что они не одни владеют всей этой землей.

– Ты владелица этого поместья, – ответил Джонатан. – Когда-то оно было куда обширнее.

Но после смерти отца ты продала большую часть земли, и сейчас у тебя только сорок восемь акров вокруг дома.

Кэтрин пыталась окинуть взглядом этот простор.

– Я что-нибудь выращиваю на этих полях?

– Нет. Ты продала плодородные земли. На том, что осталось, едва ли что-то вырастет. Здесь каменистые почвы.

– Наверное, никто не захотел купить ее, – сказала Кэтрин. С одной стороны, она была покорена красотой окружающей природы, с другой – ее пугала изолированность от остального мира.

– Говорят, тебе давали за эту землю хорошие деньги, но ты отказалась, решив оставить ее, чтобы ездить на лошадях, – ответил Джонатан, останавливая машину перед красивым домом, у входа в который росли дикие цветы.

Кэтрин оглянулась на лошадей, пасущихся на лугу. И вдруг чувствовала, что здесь ей действительно будет лучше, чем где бы то ни было.

– Почему же я оказалась на мотоцикле, а не на лошади? – спросила она.

Джонатан взглянул на нее.

– Пару месяцев назад ты решила пересесть на мотоцикл.

– Зря, – сказала Кэтрин со вздохом.

– Это точно, – согласился он, однако, судя по голосу, Джонатан обиделся.

– Я не имею ничего против мотоциклов, – тут же сказала Кэтрин. – Просто они не для меня. Мне кажется, человек должен заниматься своим делом.

– Да, так безопаснее и разумнее, – подтвердил ее муж.

Выражение лица Джонатана стало холодным, он вновь обрел свой неприступный вид.

– Вот ты и дома, – подала голос тетушка Джиневра. – Дом там, где твое сердце. Лучшего места не найти, когда нужно восстановить силы.

Совсем позабыв о тетушке, Кэтрин с удивлением оглянулась через плечо и увидела, что та уже выбирается из машины. Видимо, у тетушки имелись поговорки на все случаи жизни.

Впрочем, она была права, утверждая, что дом —,это лучшее место для выздоровления.

Кэтрин взялась было за ручку, но тетушка Джиневра уже открыла ей дверцу. Затем взяла под локоть, и они вдвоем направились к дому.

Ступив на родное крыльцо, Кэтрин надеялась вспомнить все, но вместо этого только разволновалась.

Джонатан шел следом, неся чемодан с вещами Джиневры. Подойдя к двери, он открыл ее и пропустил женщин вперед.

Войдя в холл, Кэтрин остановилась. На нее повеяло чем-то смутно знакомым и родным.

– Была ли я здесь счастлива? – Слова вырвались у нее сами собой.

– Когда-то была, – ответил Джонатан, глядя на Кэтрин холодными глазами.

– Давайте не будем делать скороспелых выводов, – вмешалась Джиневра. Обняв Кэтрин за талию, она повела ее к лестнице. – Тебе нужно устроиться, а я должна накормить тебя как следует. Уверена, от домашней еды ты быстро поправишься.

Кэтрин внезапно представила себя девочкой, сидящей за столом в кухне. Перед ней тарелка с неизвестным ей блюдом из риса и бобов, сильно пахнущее корицей. Возле стола – молодая Джиневра в джинсах и светло-розовой блузке, распущенные черные волосы перехвачены розовой лентой.

– Я приготовила это специально для тебя, Кэт, – объявляет она с гордой улыбкой.

Мысленно вглядываясь в воображаемую сцену, Кэтрин увидела сидящего рядом с ней отца и даже вспомнила, как он прошептал ей на ухо:

– Избави нас, Господи, от кулинарных творений Джиневры!

Воспоминания исчезли так же быстро, как и появились. Кэтрин хотела было сказать, что не голодна, но передумала. Ей не хотелось обижать тетушку. Если Джиневра уедет, она останется наедине с Джонатаном, а к этому она еще не готова. Кроме того, Кэтрин уже успела полюбить тетушку.

Джиневра повернулась к Джонатану.

– Проводи Кэт в ее комнату, – сказала она и, взяв руку племянницы, вложила в руку мужа.

У Кэтрин перехватило дыхание, когда она ладонью ощутила, как напряглись его мышцы.

– Уверена, что могу сама подняться по лестнице, – сказала она, высвобождая руку.

Джиневра нахмурилась и вернула руку Кэтрин на прежнее место.

– Не хватает еще, чтобы ты упала и опять повредила голову. Ты пролежала почти три недели, и твои ноги должны еще окрепнуть.

– Джиневра права, – заметил Джонатан и взял ее под руку.

Кэтрин снова заволновалась, но бесстрастный взгляд мужа несколько успокоил ее. Джонатан, казалось, не испытывал никаких чувств, прикасаясь к ней. На мгновение она застыла.

Потом, желая как можно скорее остаться одной, стала молча подниматься по лестнице.

Дойдя до второго этажа, Кэтрин ожидала, что Джонатан отпустит ее, но он продолжал держать ее под руку. Они прошли по коридору, повернули направо и остановились у первой двери с левой стороны. Джонатан опустил ее руку, только когда они вошли в комнату.

– Свои вещи я перенес в комнату для гостей в другом конце коридора, – сообщил он и равнодушно посмотрел на нее. – Я хочу, чтобы ты знала: ты свободна от любых обязательств.

Почуяв в его словах скрытый смысл, Кэтрин спросила:

– Я считала наш брак ловушкой?

– Ты никогда этого не говорила, но между нами возрастала напряженность. Догадайся я уйти заблаговременно, несчастья можно было бы избежать. Но сейчас с тобой рядом должен быть человек, готовый в любую минуту прийти на помощь. Поэтому я останусь здесь до тех пор, пока не буду знать, что с тобой все в порядке.

Только после этого я уеду.

– Прости, но я ничего не помню о наших отношениях, – призналась Кэтрин, чувствуя необходимость извиниться. И снова, уже в который раз, мысленно увидела себя в его объятиях, но предпочла об этом не говорить.

Кэтрин не хотелось судить об их отношениях по одной-единственной вспышке страсти, которая ей припомнилась. Кроме того, Джонатан все время держался на расстоянии, посему она подозревала, что воспоминания ее вполне могли быть игрой воображения.

Он пожал плечами.

– Мы оба не надеялись на долговременный союз.

– Правда? – спросила она, глядя на него прищуренными глазами.

– Правда. Мы с тобой сделаны из разного теста, – ответил Джонатан, резко повернулся и вышел.

Прислушиваясь к его тяжелым шагам в коридоре, Кэтрин поняла, что в последнем он прав.

– Может быть, я не могу ничего вспомнить, потому что хочу начать все сначала? – пробормотала она, направляясь в ванную, чтобы принять душ.

Глава 3

Глядя на себя в зеркало, Кэтрин сердито хмурила брови. Душ не помог ей расслабиться.

Прическа тоже не способствует улучшению настроения, признала она, вытирая каштановые пряди. Часть волос с одной стороны головы была сбрита перед операцией.

– По-моему, сейчас так даже модно, – с усмешкой пробормотала Кэтрин и подумала: интересно, а знает ли Джонатан женщин с экзотическими стрижками и татуировками на руках или в местах более интимных?

Почувствовав неожиданный приступ ревности, она разозлилась на себя.

– У нас с ним нет ничего общего. В основе нашего брака скорее всего лежит физическое влечение. И, судя по реакции Джонатана, это меня влекло к нему, а не наоборот.

От мысли, пришедшей ей в голову, Кэтрин обдало холодом. А вдруг она настолько в него влюбилась, что сделала себе татуировку? Быстро сняв с себя полотенце, Кэтрин внимательно обследовала себя.

– Слава Богу, никаких татуировок, – выдохнула она с облегчением.

Вновь обернувшись полотенцем, Кэтрин обратила внимание на свое лицо. Что ж, внешность довольно приятная, хотя в отличие от красавицы матери Кэтрин не могла похвастаться совершенством черт. Губы полноваты, лицо более округлое, а нос короче и шире.

– Значит, я пошла в отца и его родню, – заключила она, вглядываясь в серые глаза, которые и цветом, и разрезом напоминали глаза Джиневры.

Кэтрин пожала плечами, как будто хотела сказать, что в данный момент внешний вид абсолютно ее не волнует, и направилась в спальню, к которой примыкала ванная. Она не ожидала никаких визитов и вздрогнула, увидев в комнате Джонатана. В следующий раз, подумала она, нужно не забыть закрыть дверь на замок.

Поднимаясь с кресла, стоящего у окна, он равнодушно произнес:

– Я услышал шум воды. Когда догадался, что ты принимаешь душ, решил, что мне надо быть поблизости на случай, если тебе вдруг станет плохо.

Он держался так, будто выполнял навязанную ему малоприятную обязанность. И Кэтрин тут же пришла в ярость, ощутив себя обузой.

– Я не желаю, чтобы за каждым моим шагом…. – начала она ледяным тоном, но тут же осеклась.

Их взгляды встретились, и она увидела, как потемнели карие глаза мужа. От холода, которым веяло от них всего несколько секунд назад, не осталось и следа. Во взгляде Джонатана пылало нескрываемое желание.

– Действительно, ты сама прекрасно со всем справляешься, – процедил он сквозь зубы и не спеша вышел из комнаты.

Потрясенная Кэтрин стояла, глядя на дверь, закрывшуюся за мужем. Нет, физическое влечение явно было не односторонним.

А может, он просто очень долго был одинок и теперь любая женщина способна воспламенить его? – подумала Кэтрин, решив не делать скоропалительных умозаключений. В конце концов, еще минуту назад она была уверена, что он не испытывает к ней никаких чувств. Одна-. ко она всегда сомневалась, что похоть хорошая основа для брака… хотя в какой-то момент была готова поверить в обратное.

Как ни старалась Кэтрин забыть пылкий взгляд мужа, ничего не получалось: воспоминание о нем преследовало ее. Не желая оставаться в комнате, она стала искать одежду, чтобы одеться и уйти. Первая дверь, которую она открыла, оказалась дверью встроенного шкафа.

Он был пуст.

– Значит, Джонатан и вправду перебрался в другую комнату, – пробормотала Кэтрин, поняв, что раньше это был шкаф мужа. Она надеялась почувствовать облегчение, но вместо этого ее пронзили боль и обида. – Как жаль, что я ничего не помню! – сказала она, хлопнув дверью.

Подойдя к следующей двери, Кэтрин открыла ее и обнаружила еще один встроенный шкаф, заполненный женскими нарядами.

– Мой, – произнесла она с уверенностью, почувствовав что-то знакомое.

Направо висели элегантные костюмы и вечерние туалеты от известных модельеров. У стены на полках стояли туфли и сумки к каждому наряду. Слева висели джинсы, хлопчатобумажные брюки, множество маек, платья, пуловеры, рубашки, юбки и блузки. Под ними расположились кроссовки, несколько пар туфель и босоножек, сапоги для верховой езды. На верхней полке лежали четыре шляпы: коричневая, черная, рыжевато-коричневая и белая.

– Боже! Сколько одежды! – с удивлением воскликнула Кэтрин.

Выбрав джинсы, майку и кроссовки, она оделась и спустилась на первый этаж.

Стоя на нижней ступеньке лестницы, она огляделась. Направо была столовая, налево – гостиная. Желудок напомнил ей, что подошло время обеда. Кухня должна быть поблизости от столовой, решила Кэтрин, и повернула направо. Дойдя до конца коридора, она толкнула дверь, пропускающую возбуждающие аппетит запахи, и увидела огромное помещение в деревенском стиле.

За длинным деревянным столом сидел Джонатан, с опаской глядя на стоящую перед ним тарелку.

– На вкус моя стряпня всегда лучше, чем на вид, – подбодрила его Джиневра. – Советую вначале попробовать, а уж потом судить.

Джонатан поднял руки, сдаваясь.

– Именно так я и собираюсь поступить, но для подвига мне нужно собраться с духом.

– Вот уж не думала, что ты умеешь шутить, – заметила Джиневра.

И я тоже, мысленно согласилась с тетушкой Кэтрин. Она уже решила, что у него напрочь отсутствует чувство юмора.

Джонатан подцепил вилкой кусочек неизвестного ему блюда, похожего на яичницу, посыпанную сверху чем-то зеленым.

– Ну, что скажешь? – спросила Джиневра, готовая смело выслушать любой отзыв.

– Это интересно, – ответил Джонатан дипломатично.

– Приятно слышать, – улыбнулась Джиневра с видом победителя.

В эту самую минуту Джонатан, словно почувствовав, что они не одни, резко повернул голову к двери. Однако глаза его при виде Кэтрин отнюдь не запылали страстью, наоборот, казалось, он был недоволен ее приходом.

– По-моему, тебе следует отдыхать, – сказал он.

Уж не рассчитывает ли он, что она сейчас развернется и послушно побежит наверх?

– Да-да, отдых прежде всего, – поддакнула ему Джиневра.

Кэтрин стояла как вкопанная. Нет, приказывать мне никто не будет, решила она и твердо произнесла:

– В течение нескольких недель я только и делала что отдыхала. К тому же я голодна.

– Я собиралась попросить Джонатана отнести тебе еду наверх, как только он закончит, – сказала Джиневра, идя к плите. – Но если ты уже здесь, присоединяйся к нему.

– Не забудь, она привыкла к больничной пище, – предупредил тетушку Джонатан. – Советую приготовить ей самую обычную яичницу.

Джиневра бросила на него через плечо возмущенный взгляд.

– Она будет есть яичницу с помидорами, луком и петрушкой, точно такую же, как у тебя.

Ей нужно разнообразие, а, также протеин.

Садясь за стол на противоположном конце, Кэтрин взглянула на Джонатана и прочла в его взгляде сочувствие. Слабая попытка защитить ее тронула Кэтрин, но она тут же одернула себя. Он то и дело демонстрирует ей свое безразличие, а она готова разнежиться от малейшего проявления его заботы. Это до добра не доведет.

– Садись-ка или рядом с Джонатаном, или напротив, – скомандовала Джиневра. – Я не собираюсь бегать от одного конца стола к другому с тарелками.

Опасаясь, что близкое соседство мужа лишит ее присутствия духа, Кэтрин не желала находиться рядом с ним без крайней необходимости.

– Я сама возьму еду, – заявила она, поднимаясь и направляясь к кофейнику.

– Не люблю, когда у меня путаются под ногами, – фыркнула Джиневра.

Понимая, что будет выглядеть или дурочкой, или трусихой, настаивая на своем, Кэтрин налила себе кофе и опустилась на стул напротив Джонатана.

Он с усмешкой взглянул на нее.

– Я не кусаюсь, – сообщил Джонатан, понизив голос, когда она отпила глоток.

Кэтрин тут же представилось, как Джонатан зубами чуть прикусывает мочку ее уха. Ее обдало жаром, и она изо всех сил постаралась отвлечься от этих мыслей.

– Конечно, он не кусается, – подтвердила Джиневра, вдруг возникшая у стола словно из-под земли. Она поставила перед Кэтрин тарелку. – Съешь-ка вначале вот это, а я тем временем приготовлю тебе яичницу.

Затем тетушка перевела взгляд на Джонатана.

– А ты доедай свою, пока не остыла.

– Слушаюсь, мэм, – ответил он.

Кэтрин взглянула на Джонатана и вновь увидела в его глазах веселые искорки. Но они исчезли, и он принялся за еду. Это минутное мальчишество живо запечатлелось в памяти Кэтрин, согрев ее. Однако она тут же напомнила себе, что Джонатан женился на ней только из-за денег. А раз так, хватит думать о нем!

Взяв в руку ложку, Кэтрин медлила над сомнительного вида стряпней, несмотря на голод.

– Это овсянка с коричневым сахаром, орехами и корицей, – растолковал ей Джонатан. – Довольно вкусно, хотя выглядит непривлекательно.

– Спасибо, – отозвалась Джиневра, давая понять, что комплимент принят.

Джонатан же ел и не умер, подумала Кэтрин и попробовала необычное блюдо. Странно, но не плохо, решила она и съела еще.

– Теперь, когда едой я вас обоих обеспечила, пойду прилягу. Я все еще живу по австралийскому времени, – сказала Джиневра, ставя перед Кэтрин яичницу и тост.

Взгляд ее остановился на Джонатане.

– Ты сказал, что отнес мои вещи в одну из комнат для гостей?

– Да, поднимешься наверх, повернешь налево, первая дверь с левой стороны, – объяснил он.

Джиневра кивнула.

– Как всегда, та же самая комната.

Не успела Кэтрин поблагодарить тетушку, как та уже скрылась за дверью кухни.

Как только Джиневра ушла, Джонатан встал, взял у Кэтрин тарелку и выбросил яичницу.

Кэтрин, замерев, молча наблюдала, как он достает яйца и начинает взбивать их.

– Кажется, тебе знакомо это занятие, – заметила она, стараясь не думать, как хорошо он выглядит в джинсах.

– Я много лет жил один, – ответил Джонатан.

Скоро он опять заживет один, подумала Кэтрин, вспомнив, что Джонатан собирается уехать.

Вглядываясь в его лицо, она поняла, что он чувствует себя неловко в ее присутствии. Интересно, почему тогда не уезжает сейчас? В конце концов, есть Джиневра, которая присмотрит за ней. Кэтрин снова почувствовала себя обузой.

– К чему тебе лишние хлопоты? Я могла бы съесть яичницу, приготовленную тетушкой. Ты ведь свою съел.

– Мой желудок привык ко всему, – равнодушно ответил он, перекладывая готовое блюдо со сковороды на тарелку. – А если тебе кажется, что с Джиневрой у тебя не будет проблем, тогда я вернусь к работе, которая давно ждет меня.

– С Джиневрой мы поладим, – заверила его Кэтрин.

Кивнув, Джонатан взял свою тарелку, сполоснул ее, поставил в моечную машину и направился к двери. Уже на пороге он остановился.

– Я оставлю номер мастерской у телефонного аппарата. Если что-нибудь понадобится – звони.

– Конечно, – ответила Кэтрин, про себя, однако, подумав, что скорее умрет, чем попросит у него помощи. Она была как никогда уверена, что ему хочется побыстрее отделаться от нее. Так почему же он не торопится уйти?

– И помни, доктор Грин сказал, что ты должна ограничивать свою деятельность по крайней мере в течение еще двух недель. Так что пока постарайся не подходить к своим любимым лошадям. Денис Бат вот уже пять лет ухаживает за ними. На него можно положиться, да и лошади прекрасно себя чувствуют.

Его приказной тон раздражал ее. Но Кэтрин понимала, что в нынешнем своем состоянии еще не в силах заботиться о таких больших животных, как лошади, поэтому кивнула Джонатану в знак согласия.

Он вышел, оставив ее одну в кухне.

– Теперь самое время выяснить как можно больше о самой себе. И прежде всего узнать, сколько у меня денег, – прошептала Кэтрин.

Оглядев кухню, она увидела телефон. Он висел на стене, на полке под ним лежала телефонная книга, а рядом – записная книжка и ручка.

– В доме у меня полный порядок, – заметила Кэтрин с одобрением и, поднявшись, подошла к телефону.

Она нашла номер своего адвоката и набрала его. Ее тут же соединили, и мистер Полански с готовностью согласился приехать на ферму в течение часа.

После этого, почувствовав, что голодна, она доела яичницу и тост, раздумывая, стоит ли принимать помощь от Джонатана Темпельстоуна. Нет, решила она, не стоит. Лучше всего собрать его вещи и выставить их на крыльцо до его возвращения домой.

Кэтрин просмотрела брачный контракт и взглянула на адвоката.

– Согласно этому документу, у Джонатана нет никакого юридического права на мои деньги, независимо от того, останемся мы мужем и женой или разведемся.

– Такова была его настоятельная просьба, – ответил Чарлз Полански. – Поначалу мы с тобой составили контракт, который мне представлялся более чем выгодным для него, но Джонатан отказался подписать его.

Кэтрин нахмурила брови.

– Я была уверена, что он женился на мне из-за денег.

– А я и не утверждаю, что твои деньги не сыграли никакой роли в этом браке.

Кэтрин прищурилась.

– Так какова же их роль?

– У Джонатана было старое помещение и устаревшее оборудование, застрахованное на минимальную сумму. А дом вообще не был застрахован. Ты предоставила ему средства для нового строительства, чтобы он смог продолжить дело. Ты настояла на расширении бизнеса и покупке самого современного оборудования…

В глазах Кэтрин вспыхнуло понимание. Так вот в чем дело! Вот откуда доход Джонатана!

– Однако, – продолжил Чарлз, – он переводит на твой счет ежемесячно определенную сумму. Он даже хотел выплачивать проценты, но тут уже ты отказалась.

– Этот человек – загадка, – задумчиво протянула Кэтрин, качая головой.

– Когда ты пришла ко мне и сказала о своем намерении выйти замуж за Джонатана Темпельстоуна, я посоветовал тебе прежде хорошенько подумать, – отеческим тоном произнес Чарлз.

– Значит, вы не одобрили мой выбор? – спросила Кэтрин и подумала: а был ли кто-нибудь, кто одобрял его?

– У меня имелись некоторые опасения, но они быстро развеялись. Как ни удивительно, но каждый из вас способствовал развитию друг в друге самых лучших черт. – Чарлз задумался, потом добавил:

– Не хочу сказать, что у вас были идеальные отношения. Иногда ощущалось между вами какое-то напряжение, но это же вполне естественно.

Сейчас я едва ли благотворно влияю на мужа, подумала Кэтрин. То, как описывал ее брак адвокат, противоречило нынешнему отношению к ней Джонатана.

– Вы искренне верили, что с нашим браком все в порядке? – спросила она скептически.

– Два месяца назад ты была у меня и изменила свое завещание. Большую часть своего состояния ты оставила Джонатану и детям, если они у вас будут.

Кэтрин недоуменно посмотрела на Чарлза.

– Я говорила о детях?

Одно дело – хотеть мужчину, совсем другое – хотеть родить от него ребенка.

– Я знаю тебя со дня твоего появления на свет, – сказал Чарлз. – Легкомыслием ты никогда не отличалась. Всегда была слишком серьезной, даже в детстве. Что же касается детей, то здесь ты занимала твердую позицию: не заводить их, если они не желанны. Поэтому упоминание о наследнике убедило меня в необходимости составления нового завещания…

Спустя некоторое время Кэтрин стояла на крыльце, провожая адвоката. Ей все еще было трудно поверить, что свое будущее она собиралась разделить с мужчиной, который так редко улыбается и не испытывает к ней особо теплых чувств.

Может быть, только я хотела детей? А Джонатан собирался лишь переоборудовать автомастерскую, а потом развестись со мной? – спрашивала себя Кэтрин, но не находила ответа.

Теплый ветерок трепал ее волосы. Воздух был напоен нежными ароматами лета. Кэтрин собралась вернуться в дом и последовать примеру тетушки, которая еще спала. Но вдруг неожиданно передумала и сошла с крыльца.

Обогнув дом, она по дорожке дошла до одноэтажной постройки размером с гараж на две машины. И взялась за ручку двери, которая без сопротивления открылась. Войдя, Кэтрин оказалась в помещении, похожем на мастерскую механика. Вдоль одной стены располагался длинный рабочий стол, над ним висели полки с аккуратно разложенными инструментами. На двух других стенах тоже висели инструменты. У задней стены стояли электромеханические приспособления, требующие большего пространства.

В атмосфере мастерской – мастерской ее отца – было что-то успокаивающее. Но по всему было видно, что кто-то до сих пор ею пользуется. Вероятно, Джонатан, подумала Кэтрин.

– Вот ты где!

Кэтрин вздрогнула и повернулась, услышав женский голос. На пороге стояла встревоженная Джиневра.

– Я проснулась и не обнаружила ни тебя, ни Джонатана. Сразу позвонила к нему в мастерскую – вдруг ты уехала вместе с ним, – объяснила Джиневра, не отрывая взгляда от Кэтрин. – Джонатан сказал, что ты осталась здесь. Тогда я решила обойти всю ферму, прежде чем впадать в панику по поводу твоего исчезновения.

– Я не могла усидеть на месте, – объяснила Кэтрин. – Извини, что напугала тебя.

– Пойди в дом и выпей холодного чая или лимонаду, – предложила Джиневра, держа дверь открытой. – Ты, кажется, умираешь от жажды.