Текст книги "Рубиновое ожерелье"
Автор книги: Марта Киркланд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 6
Не зная еще, что она снова должна спасти семью Уиткомбов от несчастья, Эмелайн отдыхала, растянувшись с удовольствием на большой кровати черного дерева.
Отдохнув как следует, она села, подложив подушки под спину, затем осмотрела с интересом комнату, в которой находилась.
Лучи утреннего солнца струились сквозь четыре высоких окна в прилегающей к спальне комнате. При этом свете Эмелайн могла гораздо лучше рассмотреть убранство спальни, чем прошлой ночью при свечах.
Спальня находилась на втором этаже. Из комнаты успели вынести все, что еще могло напоминать о лорде Амброузе. Теперь на прекрасном старинном умывальнике стояла чашка Эмелайн, ее зубной порошок и ее зубная щетка, а у зеркала лежал набор расчесок, подарок отца.
Чтобы у Эмелайн не возникло сомнений, что комната принадлежит именно ей, на спинке стула висело ее платье. А также рядом лежала книга, которую Эмелайн все-таки забыла вернуть на полку шкафчика в Сеймур-парке.
Эмелайн смутилась.
Она надеялась, что тот, кто наводил порядок в этой комнате и положил книгу, не успел прочитать название на обложке.
Хотя Эмелайн и боялась, что слуги сочтут ее вторжение наглым, она была принята очень хорошо. Тернеры и Ханна все делали для того, чтобы она чувствовала себя здесь уютно. И несмотря на то, что Эмелайн по-прежнему считала себя в этом доме гостьей, она была им очень благодарна за доброе отношение. Миссис Тернер просто умоляла ее позволить им наполнить ванну прямо в спальне и говорила, что это совсем не хлопотно. Убеждала, что Эмелайн должна хорошенько отпариться после долгой дороги. Эмелайн, наконец, согласилась. Тогда они принесли столько горячей воды, что Эмелайн с удовольствием отмокала полчаса и действительно почувствовала, как отдохнуло все ее тело. После ванны Эмелайн обнаружила, что и это еще не все. Потому что ей принесли ужин в комнату. Эмелайн ела в постели – такого с ней еще не случалось. По крайней мере, с тех пор, как однажды в детстве она заболела. Еда была очень вкусной и сытной. Эмелайн съела все до крошки, включая домашний апельсиновый джем. Чистая, довольная и сытая, Эмелайн скоро провалилась в глубокий освежающий сон. Кто-то, наверное, заходил и убрал посуду. Однако новая леди Сеймур ничего не слышала и очень крепко спала всю ночь.
Эмелайн проснулась утром, бодрая и жизнерадостная, готовая начать новый день.
Облокотившись на подушки, она снова вспомнила про свой план, который придумала еще вчера, когда принимала ванну. Сначала Эмелайн была шокирована тем, что потеряла работу у миссис Забер. Но, немного расслабившись и успокоившись, она поняла, что все-таки у нее в Лондоне есть еще один опытный друг.
Мистер Фенстер Вутен, адвокат, который занимался еще делом о наследстве ее дедушки. Эмелайн знала, что у этого адвоката есть контора где-то недалеко от Линкольнз-инн.
Конечно, теперь все казалось очень просто. Эмелайн надо обратиться к мистеру Вутену и поговорить с ним по поводу завещания лорда Амброуза Сеймура. Одновременно Эмелайн постарается получить причитающиеся ей шестьдесят фунтов в год. А если у нее останется немного денег после покупки билета до Бартолсби, она успеет посмотреть Лондон. Конечно, на театры и на музеи у нее нет времени. Но просто хотя бы взглянуть на город, увидеть красивые здания, прогуляться по парку или даже наведаться в какие-нибудь магазинчики. Да, Эмелайн была очень довольна своим планом.
В это время в дверь тихонько постучали, и Эмелайн крикнула:
– Входите!
– Доброе утро, миледи.
– Доброе утро, Ханна, – ответила Эмелайн и спросила у горничной: – О! Это, кажется, шоколад?
– Шоколад, мэм.
Горничная поставила поднос на столик рядом с кроватью, налила горячий дымящийся напиток в синюю фарфоровую чашку и подала ее Эмелайн.
– Миссис Тернер спрашивает, не желаете ли вы, чтобы завтрак принесли вам в комнату?
Эмелайн покачала головой.
– Спасибо, но этого шоколада вполне достаточно, и я ухожу сейчас бродить по городу.
– Бродить, миледи?
Служанка открыла шкаф и стала вынимать оттуда те наряды, которые, как она считала, необходимы леди для утреннего моциона.
– Вы, наверное, хотите посетить магазины, ваша светлость? – спросила горничная.
– Нет, я хочу зайти в контору мистера Вутена. Мне надо поговорить с моим адвокатом, и как можно скорее, – сказала Эмелайн. И спросила:
– Как вы думаете, мистер Тернер может знать, где находится Линкольнз-инн? Это, наверное, где-то в Сити?
Горничная подняла брови, удивляясь такому вопросу.
– Мистер Тернер знает Сити как свою деревню, мэм – ответила горничная. – Но я уверена, что он посоветует вам послать вашему адвокату письмо с предложением явиться к вам сюда, в Сеймур-хаус.
– Но совершенно не обязательно посылать за мистером Вутеном! Я вполне могу сама зайти к нему в офис.
Эмелайн отхлебнула ароматный напиток и от удовольствия даже закрыла на секунду глаза.
– Кроме того, – сказала Эмелайн, – мне просто хочется прокатиться, а это отличная возможность. Когда я уеду в Уилтшир, я, наверное, уже никогда больше не увижу Лондон, потому что вряд ли вернусь.
К удивлению Эмелайн, это вполне невинное замечание вызвало мгновенную перемену в поведении девушки. Ее губы сразу задрожали, а хорошенькие глазки стали мокрыми от слез.
– Не вернетесь, миледи? Но мы думали… мы так надеялись…
Девушка громко всхлипнула.
Эмелайн поставила чашку на стол, откинула одеяло и, подбежав к девушке, взяла ее лицо в ладони.
– Моя дорогая, что я такого сказала? – спросила Эмелайн. – Почему ты плачешь?
– Пожалуйста, – всхлипывала горничная, упав на колени перед Эмелайн. – Не уезжайте!
– Но… я…
– Если вы уедете, то дом закроют. Что тогда станет со мной и с Тернерами? Нас уволят, вот и все. И некуда нам пойти. Нам и так было тяжело последние два года, но все-таки у нас была крыша над головой и что поесть.
Эта мольба прозвучала для Эмелайн совершенно неожиданно.
– Не надо падать передо мной на колени, – сказала Эмелайн. – Я уверена, что от меня ничего не зависит в этом деле.
Сказав эти слова, Эмелайн тут же задумалась. А так ли это? Если с завещанием начнутся разбирательства? Если дело потеряется в суде? Тогда дом действительно могут закрыть, а прислугу уволят. Не желая еще больше расстраивать горничную, Эмелайн ничем не выдала своих мыслей, а просто сказала:
– Утри слезы, Ханна. Ты хорошая девушка.
Служанка вытерла слезы фартуком.
– Простите меня, миледи, – сказала она, всхлипывая.
– Не думай об этом, – ответила Эмелайн и вспомнила, как сама расстроилась вчера вечером, узнав о своем неожиданном увольнении. – Ты говоришь, что тебе некуда больше идти, Ханна. Но разве ты не откладываешь деньги на всякий такой случай?
Ханна покачала головой.
– У меня вообще нет денег.
– Это невероятно, – сказала Эмелайн. – Ведь лорд Сеймур часто бывал в городе, и хоть не возвращал долги, но его поверенный следил за тем, чтобы слуги всегда получали свои деньги. Мистер Чепхэм сообщил мне об этом. Я ему не очень доверяю, но не могу представить, что он мне соврал.
Горничная кивнула.
– Мистер Чепхэм сказал вам правду, миледи. Я, в самом деле, получала свои два фунта и десять шиллингов. Даже когда зеленщик и продавец угля стучали в дверь и требовали вернуть им долги, мы все равно получали свои деньги. Только потом приходил мистер Брофтон, ухмылялся, протягивал руку и забирал все, что мы получили.
– Брофтон? Ты имеешь в виду слугу лорда Амброуза?
Горничная только вздрогнула вместо ответа.
– Какое право имел Вернон Брофтон забирать ваши деньги? – удивилась Эмелайн.
Ханна пожала плечами.
– Никто не давал ему таких прав, миледи. Он просто брал, и все.
– И никто не пытался его остановить?
– Однажды мистер Тернер возразил ему, сказал, что больше такой грабеж терпеть не будет.
– Хорошо! Молодец Тернер!
– Нет, мэм. Ничего хорошего. Мистер Брофтон обругал его, а потом избил. Мистер Тернер упал, а лакей набросился и все бил и бил его, пока бедняга не потерял сознание. «Ты мне должен! Ты мне должен!» – кричал все время Брофтон.
Теперь уже вздрогнула Эмелайн.
– Бедный Тернер! – сказала она. – Это, наверное, ужасно – быть должным такому зверю, как Брофтон. Ты не знаешь случайно, почему он ему должен?
– Нет, мэм, – ответила горничная. – Хотя слышала, как миссис Тернер плакала, пока я отмывала пол от крови. Миссис Тернер пробормотала, что во всем этом виноват Сэмюэл.
Эмелайн удивилась.
– А кто такой этот Сэмюэл?
– Это брат мистера Тернера.
– И ты его знаешь?
– Нет, миледи. Никогда его не видела в глаза. Да и вряд ли увижу. Он на каторге.
– Что? Каторжник?! – воскликнула Эмелайн. – Ты уверена?
– Почти. Миссис Тернер говорила как-то об уровне воды в Темзе, который тогда как раз поднялся, и о том, что это в самый раз для Сэмюэла Тернера. «Его увезут подальше», сказала она.
– Значит, вот как, подумала Эмелайн. Брат Тернера – уголовник. Вернон Брофтон знал об этом и шантажировал Тернера.
Хотя Тернер не мог отвечать за преступление, совершенное другим лицом, пусть даже и его родственником, но все равно, Тернер мог потерять работу, если бы об этом все вокруг узнали. Но почему Брофтон утверждал, что именно Джордж Тернер его должник? Странно! Тем более странно, что Брофтон шантажировал не только Тернера, но и Ханну тоже.
– Все-таки я не понимаю, почему лакей требовал у тебя деньги.
– По множеству причин, миледи, – ответила горничная. – Во-первых, потому, что я видела, как он бил мистера Тернера. А может, мстит мне за то, что я отказалась сходить с ним в паб. Он ведь бандит, а таким не нужна причина. Он берет мои деньги, чтобы показать, что он может их взять.
На это было нечего ответить.
Эмелайн замолчала. Пока горничная помогала ей одеваться, она, однако, поклялась себе, что обязательно проинформирует об этих событиях Лайама. Богатый и влиятельный человек, он в состоянии что-то с этим сделать. Она, разумеется, нет.
Удивительно, но Эмелайн не испытывала сомнений, собираясь обратиться к Лайаму за помощью. Она верила, что он может избавить трех слуг от свалившейся беды и защитить их. Вообще, если она в чем и была уверена, так это в том, что Лайам не откажет ей в просьбе.
Мистер Фенстер Вутен, наоборот, с легкостью отказал ей в просьбе выдать деньги вперед. Когда она пришла в адвокатскую контору, маленький подвижный стряпчий, чьи волосы торчали, как иголки дикобраза, и чья колючесть сочеталась с его волосами, спокойно отклонил ее просьбу. Хотя он согласился заняться рассмотрением завещания лорда Сеймура, но не дал ей ни одного шиллинга.
– И будьте осторожней в будущем, – посоветовал ей адвокат. – Сэр Джеральд сам хотел, чтобы выплаты производились один раз в квартал, и я не вижу причины нарушать его инструкции.
– Но мой дедушка наверняка не хотел, чтобы я погибла без средств к существованию.
– Погибла? Что за нонсенс! Это просто женская истерика. Я советую вам вернуться на Гросвенор-сквер.
Оставайтесь там. Живя в этом доме, вы улучшаете свои шансы на полное владение им.
– Но я не хочу там оставаться!
Никакие аргументы не могли поколебать стряпчего. Эмелайн вынуждена была вернуться в Сеймур-хаус.
Когда Эмелайн проезжала по Оксфорд-стрит, она даже не смотрела по сторонам. Красивые виды ее уже не радовали так, как в первый раз. Она злилась на непоколебимого стряпчего. Как она может оставаться в Сеймур-хаусе? Ведь до дня выплаты еще целый месяц. Нет, она не может это сделать. И, однако, с двумя фунтами стерлингов в ридикюле что еще ей остается? Она не успела ничего придумать, когда экипаж повернул на Брук-стрит. У дома номер семнадцать Эмелайн увидела другой экипаж. Грум в красивой голубой ливрее стоял рядом с элегантной коляской, запряженной великолепными гнедыми. Хозяина экипажа нигде не было видно, но Эмелайн нетрудно было догадаться, кто он такой. Лайам сказал, что заедет к ней сегодня, а он человек слова.
Действительно, этот джентльмен ждал Эмелайн уже двадцать минут в гостиной и обрадовался, увидев ее.
– Леди Сеймур, – сказал он вежливо и поцеловал ей руку. – Я надеюсь, что встреча с вашим адвокатом прошла успешно.
Не желая говорить, чем закончилась беседа, Эмелайн оставила без внимания эти слова, удивленно оглянулась и спросила:
– А я надеюсь, сэр, что вы не затосковали в этой гробнице? Почему никто не позаботился о том, чтобы раздвинуть шторы и впустить сюда хоть немного света?
– Наверное, потому, – ответил он дружелюбно, – что в этой комнате нет окон.
До сих пор Эмелайн успела увидеть в Сеймур-хаусе только спальню и холл.
Ханна, правда, описала ей план здания. Но Эмелайн не ожидала оказаться в подобной гостиной, где лишь пламя свечей дрожало на стенах и потолке, отбрасывая таинственные тени. Дом был вначале построен так, что окна столовой выходили на улицу, а у этой комнаты – в маленький сад. Затем наверху, рядом со спальней, пристроили гардеробную, а внизу добавили к ней еще одну комнату, таким образом, гостиная оказалась замкнутой посередине, оставшись без окон. Дополнительная комната была задумана как библиотека для джентльменов, но постепенно, в отсутствие хозяйки, мужской стиль перекочевал также и в гостиную. Теперь вряд ли бы леди захотели находиться в такой мрачной комнате. Да и никто бы не захотел, решила Эмелайн.
Она предложила Лайаму сесть в большое кожаное кресло, стоявшее рядом с камином. Затем она открыла двери, вошла в библиотеку, где на окнах висели тяжелые красные шторы. Эмелайн нашла центральный шнур и раздвинула шторы пошире, чтобы лучи солнца проникли в комнату. Двойные высокие окна были наглухо заколочены, и она не смогла их открыть, чтобы впустить в комнату свежего воздуха. Но, по крайней мере, со светом атмосфера здесь перестала быть такой пугающей и загадочной.
– Вот так, – сказала Эмелайн, повернувшись к Лайаму, который продолжал стоять. – Неужели кому-то нравится жить в темноте? – Она улыбнулась, слегка заигрывая, и добавила: – Я начинаю думать, сэр, а не был ли ваш родственник каким-нибудь вампиром.
Лайам в ответ улыбнулся.
– Как жена моего кузена, мадам, вы должны лучше знать его ночные привычки.
– Но вам прекрасно известно, что я…
Она замолчала, сообразив, что он над ней смеется.
– Туше, – сказала она.
Лайам поклонился, отдавая должное ее спортивному поведению.
– Если эта гостиная вам не нравится, миледи, давайте оставим ее немедленно, – сказал Лайам. – Могу я предложить вам прокатиться? Мой экипаж к вашим услугам.
Решив, что лучше поговорить там, где их не могут подслушать, Эмелайн согласилась.
– Я очень хочу прокатиться, сэр, – ответила она. – Вы разрешите мне только переодеться? Если мы будем ехать в открытом экипаже, то мне понадобится другая шляпа, с более широкими полями. Не волнуйтесь, это займет всего-навсего две минуты.
Лайам был рад, что она сдержала слово, и появилась перед ним снова очень быстро уже в новой шляпе с высокой тульей, украшенной темными листьями плюща мелеными бантами. Из-под бантов кокетливо выбивались пушистые локоны ярко-медного цвета.
Лайам смотрел на нее с удовольствием. Хотя ее туалет был не слишком шикарный, но он очень шел Эмелайн и подчеркивал ее стройную фигуру. Лайам предложил ей руку и повел к экипажу, думая, что с такой леди, как Эмелайн, вовсе не стыдно прокатиться.
Что касается леди, то ей очень нравился сюртук джентльмена – бледно-коричневый, строгий, он соответствовал впечатлению Эмелайн о нем как о мужчине всех стихий – земли… и неба… и солнца… Она сразу отметила, что и сюртук, и узкие темно-желтые брюки прекрасно подчеркивают его сильную мускулистую фигуру. Эмелайн понравилось и то, как Лайам красиво надел шляпу, которая чудесно смотрелась на его светлых волосах.
– Ты можешь подождать здесь, – сказал он груму.
– Да, милорд.
Как только Лайам взял поводья в руки, слуга отошел в сторону. Они оставили позади Гросвенор-сквер и приближались к Маунт-стрит, когда Лайам спросил:
– Повернем направо и поедем в парк? Или вы хотите посмотреть что-нибудь еще?
– Вестминстерское аббатство, – ответила она без колебаний.
Лайам улыбнулся.
– А вас не так просто поймать, – сказал он и повернул налево.
– Вы спросили меня, чего я хочу, – напомнила Эмелайн.
– И я сделал это, потому что действительно хотел знать. Просто я хорошо помню, что вы очень своенравная леди.
– А я хорошо помню, что леди, которых нетрудно поймать, не пользуются у мужчин большим успехом.
– Я не могу говорить за всех мужчин, – ответил ей на это Лайам. – Только за себя.
– И говоря за себя, что вы думаете о таких женщинах?
– Насколько мне известно, большинство людей просто следуют моде и предпочитают то, что модно в данный момент. Я же уважаю сильный характер – и в мужчинах, и в женщинах.
Эмелайн взглянула на него, чтобы проверить, говорит ли он честно. Так как внимание Лайама было сосредоточено на упряжке, Эмелайн не смогла ничего прочитать на его лице. Глядя на его сильный профиль, она спросила:
– А что, если эта женщина с характером думает иначе, чем вы, сэр? Вы по-прежнему будете ею восхищаться?
Он быстро глянул на нее и улыбнулся.
– Конечно нет! – ответил Лайам. – Умная женщина согласится с каждым моим словом. А если она будет все время возражать, то мне придется пересмотреть свое мнение по поводу ее характера, и я буду думать, что она не женщина с сильным характером, а просто дура.
Эмелайн не сразу сообразила, что ответить на это нелепое утверждение.
– Сэр! – воскликнула она. – Вы играете со мной!
– Мадам, – ответил он. – Я не могу устоять.
Со своей стороны, Эмелайн не могла устоять против его очаровательной улыбки.
– Я начинаю подозревать, что вы неисправимый шутник, сэр, – сказала Эмелайн.
Улыбка мгновенно исчезла с его лица, и он сказал немного грустно:
– Меня уже исправили благодаря главным образом императору Наполеону и его желанию править миром любой ценой. А так вы угадали. Пошутить я всегда любил, это был мой единственный грех.
– Единственный?
В это время перед ними столкнулись две подводы, которые не смогли разъехаться на повороте. Только быстрая реакция Лайама и его умение управлять лошадьми помогли избежать столкновения в образовавшейся сразу пробке. Быстрота, с которой действовал Лайам, поразила Эмелайн. Левое колесо их кареты проехало буквально в дюйме от тяжелой подводы.
– Вы в порядке? – спросил Лайам, когда опасность миновала.
– Кажется, да, – ответила Эмелайн, мертвой хваткой вцепившись в его рукав.
Она надеялась, что Лайам этого не заметил, и разжала руку.
– Но если движение здесь всегда такое сумасшедшее, – сказала Эмелайн, – то меня удивляет, что по всем улицам не валяются распростертые тела.
Эта картина, на которой несчастных пешеходов сбивают, едва они пытаются перейти улицу, напомнила Эмелайн о Верноне Брофтоне и о том, как он зверски избил дворецкого.
Был как раз подходящий момент, чтобы рассказать Лайаму об этой истории.
Но прежде чем Эмелайн успела открыть рот, Лайам завел совсем другой разговор.
– Ваше замечание о распростертых телах напомнило мне одну вещь, которую моя сестра хотела с вами обсудить, – сказал Лайам.
У него был странный голос. Лайам говорил будто нехотя. Однако когда она посмотрела на него, то не заметила в его лице признаков сомнения. Только крепкие челюсти были плотно сжаты.
– Ваша сестра хотела поговорить со мной о распростертых телах? – удивилась Эмелайн.
– Точнее, упавших, – ответил Лайам. – И только об одном теле.
– Я вас по-прежнему не понимаю, сэр.
Будто желая побыстрее закончить эту тему, Лайам коротко объяснил суть дела: падение компаньонки с лестницы, как следствие – сломанная нога, и разочарование его сестры, потому что теперь надо ждать следующего сезона.
– Я сочувствую им обеим, – вежливо сказала Эмелайн. – Но, честно говоря, все равно не понимаю, почему мисс Уиткомб хотела рассказать мне об этом инциденте. Она думает, что у меня есть знакомая, которая может заменить пострадавшую компаньонку? – Вы почти угадали.
Снова ей послышалось что-то в его голосе. Эмелайн сразу вспомнила, как Лайам уговаривал ее выйти замуж за его кузена. Тревожный колокольчик прозвенел в голове. Лайам снова собрался использовать ее! Он уже сделал это один раз. Она посмотрела на него подозрительно. Неужели Лайам хочет попросить ее сопровождать его сестру? Но это просто неслыханное оскорбление! Потому что Эмелайн только двадцать семь лет, а не сорок семь. И хотя она уже не юная, но еще и не в том возрасте, когда сопровождают девушек на бал!
Лайам посмотрел на нее. Он как бы извинялся, но в то же время в его синих глазах Эмелайн заметила улыбку, очень смелую, надо сказать.
Да он действительно смелый мужчина. Эмелайн сжала кулаки.
– Позвольте вам заметить, Лайам Уиткомб, – сказала она, – вы неслыханный наглец!
