Текст книги "Двенадцать моих любимых мужчин, или Вся правда о блондинах (СИ)"
Автор книги: Марша Сандерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Двенадцать моих любимых мужчин, или Вся правда о блондинах
События, описанные в этом рассказе, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней имена и названия – плод воображения автора. Все совпадения с реальными географическими названиями и именами людей случайны.
Глава 1. Мысли дядюшки Фрейда, или Все неприятности начинаются в детстве
Зигмунд Фрейд говорил, что корни всех наших фобий и желаний нужно искать в раннем детстве, и в этом я с ним согласна. Первый раз я влюбилась в том нежном возрасте, когда взрослые любят тискать за щеки и сюсюкать: «Какой милый ребенок!» Мне было пять лет, и на детский утренник мама нарядила меня «снежинкой», украсив белое платье шлейфом мишуры. Я считала себя самой красивой девочкой, пока она вела меня за руку до детского сада. В актовом зале, правда, выяснилось, что в нашей группе еще двадцать пять «снежинок», три «зайчика», два «медвежонка» и один «ежик», в костюмах из точно такой же колючей мишуры, километрами сходившей с коммунистических конвейеров. В облаке блестящих хлопьев «снежинки» были похожи на «зайчиков», а «медвежата» не отличались от «ежика». Тогда я еще не знала слова «клон», хоть и являлась наглядным пособием. Из-за наличия конкурентов моя радость несколько поубавилась, но новогодний подарок от высокого Деда Мороза, разговаривающего писклявым голосом нашей нянечки тети Нюры, ненадолго вернул мне хорошее настроение. Знала бы я, что в этот день мое сердце будет разбито навсегда – я бы слегла дома с температурой и не показывала в саду носа до окончания каникул.
После вручения подарков, песенки про елочку и хоровода со Снегурочкой нам показали спектакль «Золушка». Я с улыбкой хлопала в ладоши, глядя, как бедная падчерица справляется со всеми поручениями злобной мачехи, и фея-крестная дарит девушке новое платье. Но вот когда на сцену вышел принц, мое пятилетнее сердце едва не остановилось. На фанерных ступенях раскрашенного гуашью замка стоял светловолосый кудрявый парнишка в голубом камзоле. Его серые глаза задумчиво смотрели вдаль, разглядывая прекрасную незнакомку в бальном зале. Потом он пригласил Золушку на танец, но ход спектакля меня уже не волновал – все мое внимание было приковано к белокурой фигуре с пронзительным взглядом. Когда он преклонил колено перед девушкой, предлагая примерить бутафорскую туфельку, я чуть не заплакала. На ее месте должна быть я! Эта туфелька должна быть моей! В конце спектакля юные актеры вышли на поклон к зрителям. Я аплодировала так сильно, что мои ладони покраснели как кафтан Деда Мороза, а потом и вовсе онемели, но я не обращала на это внимания. Когда всех детей принялись усаживать за стол для чаепития, я выскользнула из зала и прокралась к кабинету директора, куда отправили переодеваться школьников, разыгравших для нас спектакль. За дверью слышался веселый смех. Я прильнула к замочной скважине. Пухленькая девочка, исполняющая роль мачехи, упаковывала свое платье в большую сумку, а Золушка влезала в шерстяной сарафан. Но где же прекрасный принц? Мое терпение было вознаграждено – в поле зрения появилась фигура в знакомом камзоле. Я вздохнула, наблюдая, как он поправляет белокурую прядь и тянет локон в сторону. Неожиданно копна светлых волос осталась в руках принца, обнажив голову с рыжей шевелюрой! В то время я не подозревала о существовании такого предмета, как парик, но это было не самое страшное открытие, которое мне предстояло сделать.
– Наташа, ты пойдешь сегодня в кино? – поинтересовалась у принца Золушка.
«Наташа?» – удивилась я мысленно.
– Да, – пропищал в ответ предмет моих мечтаний.
Мое разочарование было невозможно описать словами. Отпрянув, я кинулась прочь от кабинета директора и не прикоснулась к праздничному торту. Я проплакала всю ночь, вызвав у мамы изрядное беспокойство. Она пыталась измерять мне температуру, умывать святой водой, напоить аспирином, но я продолжала рыдать. Да и как я могла объяснить матери, что безнадежно влюбилась в белокурого принца, который при ближайшем рассмотрении оказался рыжеволосой девчонкой по имени Наташа?
Сейчас, спустя не один десяток лет, я понимаю, что именно то потрясение определило типаж моего любимого мужчины. Выбирая того или иного парня, я ориентируюсь на образ прекрасного принца, вскружившего мне голову в первый раз.
Глава 2. Песочные войны, или Как отстоять свою правоту пластмассовым совком
Взрослые пытаются оградить нас от опрометчивых поступков, давая ценные советы, но дети упрямо предпочитают учиться на своих ошибках. Мать может неоднократно предупреждать ребенка о том, что нельзя играть со спичками, но тот усвоит эту мудрую истину, когда обожжется сам. Однако встречаются и такие экземпляры, которых не сделают мудрее даже многочисленные ожоги. К их числу принадлежала и я. Разочарование в любви не научило меня осмотрительности, и второй раз я потеряла голову ровно через полгода после своего фиаско в детском саду. Мы переехали в новый район, и в первый же день я побежала осматривать окрестности, уделив пристальное внимание детской площадке. Пара старых качелей и скривившаяся горка меня особо не впечатлили, но вот песочница меня заинтересовала. Точнее, сама песочница была стандартная: четыре толстые доски, сколоченные в квадрат, с кучей песка посередине. Но вот мальчик, сидевший внутри и строивший некое подобие замка, был просто необыкновенный и надолго привлек мое внимание. Один лишь факт, что он являлся блондином, говорил о многом. Хорошо помня свою первую неудачу на любовном фронте, я изначально убедилась в мужских половых признаках избранника на сто процентов. Следует добавить, что впоследствии мы изучали друг на друге особенности анатомии двух полов, за что я потом получила хорошую взбучку от матери. Поняв, почему писать стоя женщинам не суждено, я успокоилась, приняв это как данность. Наши отношения со Славкой развивались стремительно и эмоционально. После сурового наказания со стороны обеих мам, мы прекратили с любопытством первооткрывателя залезать друг другу в трусы и занялись обыкновенными детскими занятиями: постройкой крепостей из песка и глины, лазаньем по деревьям и совместным поеданием только что купленной сдобы из булочной. Я считала, что жизнь удалась, и радовалась, что у меня появился настоящий друг. Однако со временем я обратила внимание на один печальный факт, слегка омрачавший наши отношения: Славка был истинным джентльменом лишь в том случае, когда мы играли вдвоем. Стоило появиться посторонним зрителям в лице родителей или его друзей-мальчишек, как он становился безжалостным тираном: ломал мои песочные замки, дергал за косички или толкал в лужу. Видимо, он уже тогда понял, что открытое проявление привязанности к противоположному полу есть слабость. В один прекрасный момент мне надоела его грубость, и я, взяв первое, что мне попалось под руку – этим оказался старый пластмассовый совок из набора для куличиков, – отлупила своего второго любимого блондина. Как ни странно, он не обиделся, а наоборот, даже стал уважать. После этого случая я стала «своим парнем» в их компании, и меня все чаще приглашали лазать по бетонным плитам на заброшенной стойке или строить плотины на обмельчавшей речушке. Синяки и ссадины стали моими постоянными спутниками, и неизвестно, кем бы я выросла при таком воспитании, если бы однажды утром не стала свидетелем измены: Славка сидел в песочнице с моей лучшей подругой Машкой и помогал ей делать объездную дорогу к замку. Красный пластмассовый совок, которым я однажды уже показала ему – кто из нас главный, сиротливо валялся под старыми качелями. Я с любовью извлекла его из-под металлического сооружения и направилась к песочнице. Через минуту башня замка превратилась в песочное месиво, а зареванная Машка с растрепанными косичками убежала домой. Славка, как истинный мужчина, не мог покинуть поле боя. Это была его самая большая ошибка – никогда нельзя бороться с разъяренной женщиной, даже если ей всего пять с половиной лет. В тот день он наелся песка на всю оставшуюся жизнь: я работала совком со скоростью реактивного самолета и мощностью новейшего экскаватора. Не представляю, что тогда заставило меня остановиться, ведь сначала я была готова его закопать! К концу наших разборок светлые волосы Славки представляли собой взъерошенное гнездо, которое покрывал двухсантиметровый слой песка. Надо отдать ему должное – он все-таки не заплакал. Гордо подняв голову, блондин удалился, оставив меня наслаждаться победой. Я стояла посреди песочницы, сжимая совок, как гладиатор меч, и думала, что одиночество – удел сильных женщин. Тогда, правда, сия мудрая мысль пришла мне в виде обиженного крика:
– Ну и иди отсюда, трус! Не очень-то ты и нужен!
Но суть была та же. Тогда же мама Славы приняла решение сменить детскую площадку, и его я так больше не увидела. Вторая любовь тоже была несчастной, зато моя честь была отомщена.
Глава 3. Двоечник и отличница, или Столкновение миров
Любой физик с легкостью процитирует открытие Шарля Кулона о притяжении частиц с противоположными зарядами, но о последствии этого закона даже не задумается. А что может быть апофеозом притяжения? Только столкновение. К сожалению, школьный курс был построен так, что изучать физику я стала лишь после того, как испытала на себе действие еще неведомого мне закона. Это случилось через год после песочных войн, когда мои детсадовские будни остались в прошлом. «Первый раз в первый класс», – красовалась надпись на открытке, которую мне подарила бабушка. В дни подготовки я еще не понимала важность ожидавшего меня события, и, равнодушно засунув открытку в письменный стол, принялась мечтать о покупке портфеля с волком и зайцем из мультфильма «Ну, погоди!» и новых сандалиях. В «Детском мире» мы с мамой купили мне коричневую форму и два метра кружевной тесьмы, которую бабушка порезала на воротнички и манжеты для школьного платья. На торжественной линейке я появилась с новым ранцем за спиной и букетом гладиолусов, который был больше меня чуть ли не в два раза. Папа с мамой то и дело фотографировали меня на старенький «ФЭД», а я с удовольствием позировала им, не замечая, что букет для меня тяжеловат, и меня то и дело мотает из стороны в сторону. К школе стайками тянулись другие первоклассники в сопровождении родителей; слившись с толпой, мы собрались на школьном дворе, где всех выстроили в линейку. Директор школы выступил с речью о наших «трудовых буднях и новых открытиях», смысл которой дошел до меня гораздо позже – классе в восьмом, если быть совсем точной. Во время речи я была занята тем, что разглядывала будущих одноклассников и одноклассниц и размышляла о том, как выпросить у мамы лакированные сандалии, как у Светки из второго «Б», которая считалась самой продвинутой и модной. В классе нас еще раз сфотографировали и передали в надежные руки учительницы. Тамара Анатольевна принялась нас рассаживать за парты, руководствуясь старой схемой: «мальчик плюс девочка», и когда мы с Наташкой вдоволь наревелись по причине, что нашу пару учительница тоже безжалостно разбила, я смирилась с безысходностью и принялась разглядывать нового соседа. Первым потрясением для меня стал цвет его волос. И почему я раньше не обратила на него внимания? Лица блондина я сразу не увидела – мальчик что-то пристально разглядывал за окном, но когда он повернулся к классу, услышав учительский призыв, мое сердце дрогнуло. Пока его голубые глаза лениво изучали присутствующих, я пыталась вспомнить хоть одну клятву, данную себе, о том, что в блондинов я больше не влюбляюсь, но в голове было пусто. Светловолосый мальчик уверенным жестом почесал нос и, повернувшись ко мне, поинтересовался:
– Жвачка есть?
– Нет, – как завороженная прошептала я, стараясь не моргать.
С этой минуты я была сражена наповал. Макс Рыжов – а ангельское создание звали именно так – оказался убежденным двоечником, но за красивые глаза – теперь я точно знаю, откуда пошло это выражение – ему часто ставили «тройки», а за домашние задания, которые он ежедневно списывал у меня, он умудрялся получать «четверки». Но влюбилась я окончательно и бесповоротно, когда увидела, что несокрушимый авторитет учителя не имеет для него особого веса. Мальчишки на переменах частенько развлекались тем, что сбрасывали со столов карандаши и тетрадки, поднимая парту за один край. Девчонки визжали, собирая с пола письменные принадлежности, а парни радостно бежали дальше. Не избежала нападения и моя парта – Макс налетел на нее подобно торнадо и принялся поднимать за край. Видимо, в тот момент его мало волновало то, что и его карандаши окажутся на полу.
– Что здесь происходит? – воскликнула учительница, видя мои ошарашенные глаза.
– Ядерная война!!! – проорал Макс ей в ответ, продолжая раскачивать парту.
Мой новый пластмассовый пенал полетел вниз. Звонко стукнувшись о деревянную поверхность, он раскололся, рассыпая скрепки, словно крупу. Рыжов захохотал, но я, как ни странно, совершенно не обиделась на него. Видимо, сказалось то, что для него вопль учителя не возымел должного действия. А Макс оценил, что я не забилась в истерике и не заплакала, а лишь собрала с пола скрепки и села за парту. С тех пор в нашем тандеме воцарились мир и спокойствие, и, казалось, ничто не сможет их нарушить. Я тоже так думала, пока мальчишки не затеяли аферу с классным журналом накануне родительского собрания. На перемене я рано вернулась в класс, и стала свидетелем, как Рыжов и компания умыкнули со стола главное свидетельство их неуспеваемости.
– Теперь она наябедничает, – заныл Вадик Сорокин, лучший друг Макса. – Может, мы ее поколотим, чтоб молчала?
– Она не скажет, – с насмешкой произнес Рыжов, словно знал обо мне что-то, чего не знала я. – Правда, Ильина?
Я кивнула, а мальчишки недоуменно переглянулись.
– Ты ей веришь? – удивленно пробормотал Вадик.
– Ага, – кивнул Макс. – Мы журнал в ее портфеле спрячем.
– Что? – ахнула я.
– Тогда ты точно будешь молчать, – резюмировал Макс. – Или… ты хочешь стать предательницей?
Из его уст это звучало особенно жестоко. Быть предательницей… для него? Никогда! Я замотала головой. Несчастный журнал засунули в мой ранец, и я нервно села на свое место. Понятное дело, неприятности на этом не закончились.
– Кто это сделал? – заголосила учительница, заметив пропажу, и гневным взглядом обвела класс. – Рыжов?
– Это не я, Тамара Анатольевна! – замахал руками Макс. – Это… Это Ильина!
Я вытаращила глаза – только что герой моих девичьих грез предал меня! Подставил под удар! Мой портфель проверили и нашли в нем журнал. Пришлось призвать на помощь все мое актерское мастерство и, думаю, что после двадцать пятого заверения, что я не являюсь виновницей случившегося, учительница мне поверила. Инцидент был исчерпан, но не забыт. Я твердо решила отомстить. Случай подвернулся во время диктанта, по результатам которого ставилась оценка в четверти. Рыжов приноровился списывать у меня, едва косясь взглядом – я всегда разворачивала тетрадь так, чтобы ему было удобно, но сегодня Макса ждал неприятный сюрприз – отсев на краешек парты, я повернулась к нему спиной, и весь диктант прикрывала текст ладонью. Сесть ближе он не решился, потому что это, несомненно, привлекло бы внимание учительницы. Сдав тетрадь на проверку, я вышла из класса, не удостоив Рыжова и взглядом. Я не знала, что он получит: «два» или «три», мне было все равно, я лишь не хотела иметь отношение к его оценке. «Теперь ты будешь все делать сам», – злорадно думала я. В конце уроков Тамара Анатольевна раздала тетради. Я открыла ее и, увидев долгожданный высший бал, улыбнулась.
– А теперь тот, у кого за диктант стоит «пять», пусть выйдет к доске, – обратилась к классу учительница.
Я встала, робко оглядываясь по сторонам. Мои одноклассники не шелохнулись, лишь глядели на меня, кто-то – с завистью, кто-то – с равнодушием. В гордом одиночестве я проделала путь от парты к доске и остановилась.
– Теперь те, кто получил «четыре», поднимите руки, – продолжала учительница.
Ученики заметно оживились, шурша тетрадями, словно хотели на всякий случай еще раз уточнить оценку.
– Смелее, – подбадривала их учительница. – Выходите к доске.
Еще пять девочек присоединились ко мне.
– Вот наши лидеры! – гордо произнесла Тамара Анатольевна. – Те, кто пишет грамотно и красиво. Те, на кого вы должны ровняться.
Стоявшие у доски заулыбались.
– Но бывают лидеры и по безграмотности, – продолжала Тамара Анатольевна. – В нашем классе есть такой человек… – учительница сделала театральную паузу, чтобы мы смогли оценить ее следующую фразу. – Он получил «кол»!
Ученики робко захихикали.
– Хотите знать, кто это?
– Да! – дружно заорали все.
– Вставай, Рыжов, – с насмешкой вздохнула Тамара Анатольевна. – Страна должна знать своих героев.
Пунцовый как рак Макс поднялся с места.
– Столько ошибок в одном тексте я еще ни разу не видела, – усмехнулась учительница, вызвав новую волну хохота. – Я бы поставила тебе «ноль», если бы была такая оценка…
Под всеобщее улюлюканье Макс бросился вон из класса. Я стояла, обняв свою тетрадь с «пятеркой», и хохотала громче всех. Тогда я в очередной раз поняла, как сладка месть. И в очередной раз зареклась влюбляться в блондинов.
Глава 4. Трудности перевода, или Почему отмирает традиция заводить гувернера
В тургеневские времена каждая приличная семья считала своим долгом нанять любимому отпрыску гувернера. В наши дни сия традиция практически умерла, и лишь те родители, чьи чада готовятся к поступлению в специализированный ВУЗ, нанимают детям репетитора, чтобы их ребенок мог «подтянуть» знания по тому или иному предмету. Правда все чаще встречаются такие экземпляры, что пренебрегают прелестями индивидуального обучения и отправляют детей на подготовительные курсы. Мои родители не относились к числу последних и, добросовестно проштудировав объявления в газетах и опросив знакомых, в один прекрасный день заявили:
– Солнышко, мы наняли тебе репетитора по английскому языку.
В первое время я пыталась протестовать, осознавая, что мой летний отдых будет безнадежно испорчен, но родители, которые понимали, что после стандартного набора предметов в начальной школе кругозор ребенка нужно расширять, проявили невиданную доселе стойкость, и в ближайшие выходные мне предстояло познакомиться со своим будущим наставником. В субботу мама нацепила на меня платье, несмотря на мои отчаянные вопли и просьбы оставить на мне джинсы, и заплела две косы, украсив их бантами. Глядя в зеркало, я чувствовала себя полной идиоткой. Не каждая девочка в одиннадцать лет позволит матери так издеваться над собой. Наверное, я и, правда, идиотка. Или, может быть, мазохистка? Звонок в дверь прозвучал для меня как церковный колокол, зовущий паству на молебен. Тяжело вздохнув, я с обреченным выражением лица поплелась в прихожую, где мама радостно ворковала с причиной моей несостоявшейся прогулки:
– Здравствуй, Сереженька! Как там тетя Наташа? А дядя Юра?
«Сереженька» что-то бурчал в ответ и, согнувшись в три погибели, расшнуровывал кеды. Коридор нашей «хрущевки» даже в шутку нельзя было назвать широким, и из-за матери, которая хлопотала рядом, подавая тапочки, я видела лишь часть спины своего репетитора. Простая рубашка в клеточку заставила меня поморщиться – я тут же представила себе этакого «ботаника» в очках. Мысленно попрощавшись с ближайшими часами свободного времени, я шагнула вперед. Тут мама обернулась и, увидев меня, радостно прочирикала:
– А вот и наша Дашенька!
– Очень приятно, – репетитор выпрямился, поворачиваясь ко мне, и я с трудом сдержала возглас удивления – в «разогнутом» состоянии он был на целую голову выше мамы!
Но не это стало причиной дрожи моих коленок – пятнадцатилетний «Сереженька» оказался блондином. Смуглым, темноглазым, но блондином! Видимо, судьба снова решила испытать меня на прочность. Равнодушно взглянув в мою сторону, репетитор проследовал в комнату за мамой, где она принялась раскладывать на письменном столе учебники по английскому языку и советоваться с «Сереженькой» – по какой книге лучше заниматься. В ожидании, пока они закончат совещаться, я присела на стул, краешком глаза разглядывая симпатичное лицо наставника и мысленно умоляя себя не краснеть. Наконец, учебник был выбран, и мама оставила нас с «Сереженькой» в покое, пообещав на прощание угостить чаем с пирогом. Сергей придвинул свой стул к моему, небрежным движением раскрыл учебник и принялся о чем-то расспрашивать меня, но мой юный мозг не мог думать ни о каком английском. Проклиная свое детское платье и кошмарные банты, я смотрела в карие глаза своего репетитора и мечтала о том, чтобы он пригласил меня в кино или просто погулять. Представив себе изумленные лица подруг, которые, увидев меня с таким парнем, по меньшей мере, грохнутся в обморок, я довольно заулыбалась. Сергей воспринял мою улыбку как знак того, что я знаю тему, о которой он мне говорит, и с упоением принялся рассказывать про пассивный и активный залоги. Я кивала как китайский болванчик и придумывала имена нашим будущим детям. Когда занятие закончилось, Сергей написал в тетради несколько упражнений, которые мне нужно будет сделать к завтрашнему дню и, отказавшись от чая, поспешил удалиться. Забегая вперед, признаюсь – я до сих пор храню этот листок в клеточку. Просто как память… Списав робость своего героя на мой детский наряд, я решила не допускать подобных промахов впредь, и к следующему занятию была при полном параде: яркая футболка, джинсы, босоножки на танкетке. Правда, я еще старалась стянуть у мамы помаду, но она что-то явно заподозрила и пресекла мои попытки. Подбегая к двери, я ожидала бури эмоций. Вот сейчас он увидит меня такой стильной и красивой и скажет: «А может, не будем сегодня заниматься? Давай сходим в кино…» Распахнув дверь, я замерла на пороге. Ну почему нельзя сопровождать свое появление фанфарами? Так, для эффекта… Не оценив мои старания, Сергей протиснулся в квартиру, бросив на ходу:
– Привет. У меня сегодня мало времени. Давай скорее.
«Он не понял, что я нарядилась только для НЕГО, – мелькнула у меня шальная мысль, пока я шла за ним в свою комнату. – И поэтому он нервничает!»
Ситуацию нужно было срочно исправлять, и я сделала все, чтобы Сергей осознал, что именно он – виновник моего внезапного преображения в диву. Игривый взгляд, с которым я протянула ему учебник. Томный голос, когда я просила передать мне закладку… Нет, он должен был понять! Несмотря на все хитрые манипуляции, мой наставник оставался серьезен и не предпринимал никаких попыток к сближению. Проверив домашнее задание и объяснив новую тему, он взглянул на часы и засобирался домой. Никогда еще занятие не казалось мне таким коротким. «Наверное, ему не понравился цвет футболки», – решила я, но спросить Сергея про его предпочтения так и не успела – сухо попрощавшись, он выбежал из квартиры. «Вдруг, у него что-то дома случилось? – продолжала изводить себя я. – А тут еще я со своим английским…» Выбежав на балкон, чтобы еще раз иметь счастье лицезреть объект моих девичьих грез и крикнуть ему вслед что-то ободряющее, я увидела картину, которая меня потрясла! Сергей, тот самый, что несколько минут назад торопился домой и говорил, что у него мало времени, стоял у подъезда и… целовался с какой-то светловолосой худышкой в модных джинсах! Одна его рука обнимала девушку за талию, а вторая гладила ее волосы. Последнее удавалось ему с трудом – начес девицы впечатлял. Видимо, она потратила на него не один час. Ярость душила меня. Не совладав с собой, я схватила любимую мамину лейку и, перегнувшись через перила, окатила парочку холодной водой. Шелковая блуза девушки промокла, шикарный начес в один миг превратился в разбухшую паклю, прилипшую к ее лицу, а яркая тушь потекла, оставляя на щеках темные дорожки. Как же эта девица орала! Музыка для моих ушей. Совершив свое «мокрое» дело, я тут же присела, спрятавшись за обшивкой, чтобы Сергей не увидел меня, но открытая балконная дверь подсказала ему, кто стал причиной внезапного дождя. Я ожидала бури, но он так и не наябедничал моим родителям, хотя после моей выходки наши с ним занятия были закончены. В утешение мне достались лишь листок с его почерком и ласкающая взор картина, которая до сих пор вызывает у меня довольную улыбку: недавняя красотка, жалкая и полинявшая, как старая кошка после дождя, истерически топает ногами и визжит на всю улицу.
Глава 5. На зарядку становись, или Все прелести взрослой жизни
Главный жизненный парадокс: став взрослым, человек с умилением вспоминает годы детства, хотя, будучи ребенком, торопился повзрослеть и доказать родителям, что уже стал самостоятельным. Как и все дети, я не ломала эту привычную схему, воспринимая «в штыки» большинство родительских решений, даже если они касались вполне невинных тем. Например, таких, как каникулы. Я давно привыкла проводить лето в городе, но маму отнюдь не радовало то обстоятельство, что я три месяца слоняюсь без дела. Посовещавшись с папой, она вынесла своей вердикт: в этом году меня решили отправить пионерский лагерь.
– Лагерь? – заныла я, едва услышав новость. – Но я же взрослая, зачем мне туда ехать?
– Говоришь, ты взрослая? – со смешком поинтересовалась мама. – Тогда, наверное, сможешь несколько недель жить по режиму… И кто знает, может на следующий год ты поедешь с нами в Сочи…
Перспектива провести месяц на море меня обрадовала, и я дала согласие. Мама помогла упаковать вещи, и на следующий день они с отцом повезли меня навстречу новой взрослой жизни. Наслушавшись рассказов опытных подруг, я мечтала о купаниях в речке, дискотеках, новых знакомствах и о первом поцелуе с каким-нибудь симпатичным мальчиком из отряда, а еще лучше – с вожатым. Радостное ожидание сменилось разочарованием, стоило мне узнать, что лагерь находится в лесной глубинке, речки нет и в помине, а большую часть коллектива вожатых составляют девочки. Поначалу я дулась на родителей, мысленно благодаря за «подарочек», но потом рассудительно заметила: «Зато лагерь к железнодорожной станции близко, в случае чего – смогу сбежать домой». Мама крепко обняла меня на прощание, пообещав приезжать по субботам и привозить гостинцы, и оставила меня наедине с моей взрослой жизнью, которая, как оказалось, готовила множество сюрпризов.
Сначала выяснилось, что мы приехали одними из последних, и я чуть не опоздала к раздаче постельного белья. Получив самый страшный комплект в моей жизни – а глядя на сине-серую простыню, меня начинали терзать сомнения, что ее стирали вместе если не с половыми тряпками, то, по меньшей мере, со старыми шторами, – я отправилась к себе в палату.
Новое разочарование ждало меня там – все лучшие кровати были заняты, и мне досталась узкая койка в самом углу. Одна ножка кровати подозрительно покосилась, но добила меня облезлая тумбочка, стоявшая рядом. На ее фанерных стенках помимо стандартных фраз: «Оля + Ира = дружба» или «Вовка – моя любовь» огромными буквами было выцарапано: «Дашка – тупая овца». Видимо, моя тезка-предшественница не нашла общего языка с остальными. «Добро пожаловать во взрослую жизнь, дорогая», – поздравила себя я, раскладывая вещи.
Как ни странно – на этом мои неприятности закончились, и вскоре я убедилась, что жизнь без родителей обладает рядом преимуществ. Познакомившись и подружившись с моими новыми соседками, я открыла для себя много прелестей, недоступных дома. За неделю жизни без родителей я успела пристраститься к косметике, и при этом никто не стоял над душой с нытьем: «Смывай немедленно!» Вслед за этим я освоила мат, иногда настолько удачно сочетая составляющие, что получившиеся «трехэтажные» ругательства девчонки записывали к себе в дневники «на память». В жизни коллектива я тоже преуспела – меня выбрали звеньевой, и я довольно быстро научилась рапортовать без запинки: «Товарищ старший пионер вожатый, дружина пионерского лагеря «Горнист» в количестве четырех пионерских отрядов и одной октябрятской группы на утреннюю линейку построена».
Наша лагерная жизнь била ключом: утренняя побудка и построение на линейку сменялись душещипательными беседами на запретные темы, просмотром кино и вылазками в малинник через дыру в заборе за старым административным зданием. Нам было безумно весело в наших забавах, но все мы как один с упоением ждали наступления ночи. Ночи зубной пасты. Постоянные набеги на палату мальчишек сразу стали нашим любимым развлечением, пока парни не предприняли ряд ответных нападений, обсыпав всех девчонок зубным порошком «Мятный», доводившим нас до слез и постоянного чихания. В отместку мы своровали их одежду и, связав ее в огромные веревки, развесили их в холле. Казалось, ничто не сможет испортить мой отдых, и я радовалась лучшему лету в моей жизни, не зная, что коварная судьба приготовила моему сердцу очередное испытание.
Как-то вечером, когда до дискотеки оставалась пара часов, наша женская ватага решила вновь полакомиться витаминными ягодами за пределами лагеря. Выйдя из палаты, мы увидели, что в опасной близости от нашего тайного лаза наблюдается группа вожатых, которые с жаром обсуждают что-то. Поход за малиной был отложен до лучших времен, и мы с девчонками уже собирались разойтись, как вдруг спорщики замолчали, и до нас донеслась тихая музыка. Мне стало любопытно, и, подойдя ближе, я увидела белокурого юношу с гитарой в центре компании. Но не цвет волос с этот раз привлек мое внимание, а руки незнакомца. Его тонкие пальцы перебирали струны, рождая на свет мелодию, от которой сжималось сердце. А как он пел! Я уже слышала эту песню раньше – ее исполнял Михаил Боярский для героини фильма «Гардемарины, вперед!». Слушая призыв, мне хотелось стать той самой голубкой и прилететь в сад, где есть постель из ландышей, а на ветках висят прекрасные сны. Переведя взгляд на одухотворенное лицо юноши, я поняла, что музыкант еще и невообразимо красив. «Ангел во плоти…»
Со слезами восторга я вернулась в палату, решив, что на дискотеке я обязательно приглашу его на танец. «Это и есть взрослая жизнь, – думала я, распыляя себе на голову чуть ли не весь баллончик лака. – Мы будем самой красивой парой! Девчонки мне обзавидуются!!!» Однако радость была преждевременной, и последнее открытие, которое подарила мне взрослая жизнь, было отнюдь не радужным. Дискотеку и все увеселительные мероприятия отменили в связи с угрозой эпидемии – проверка обнаружила в столовой кишечную палочку. В лагере объявили карантин, и все принялись наперебой звонить родителям, чтобы сообщить им эту новость.
