Текст книги "Бегинка, ангел и инквизитор (СИ)"
Автор книги: Марко Гальярди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Семь ступеней для добродетельной души. Ступень первая ==========
Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,
И ветер свеж, и ночь темна, и нами выбран путь – Дорога Сна.
(«Мельница»)
***
Историческая справка: 31 мая 1310г на Гревской площади в Париже, доминиканской инквизитор Гийом Парижский зачитал приговор, в котором объявил, что Маргарита, по прозвищу Porete, бегинка, повторно впавшая в ересь, передается светской власти для наказания, и приказал, чтобы все копии книги, которую она написала, были конфискованы и сожжены. Это загадочное дело тесно переплетается с громким процессом, связанным с разгромом ордена тамплиеров.
О наших героях мы знаем очень мало, и история чудом сохранила их имена, а главное, ту самую КНИГУ – «Зерцало простых душ», текст которой был обнаружен XX веке и является интересным примером яркого, смелого и оригинального образца «народной теологии» и подлинного мистицизма бегинов, который возник в конце XIII века в христианской Европе.
***
От автора к читателям: структура текста выдержанна в формате КНИГИ, где происходит диалог между разными героями: Душой, Разумом, Любовью, Истиной, Верой, Добродетелями и другими. Каждый из них наделен собственным суждением, спорит, рассказывает… Поэтому в этом тексте появляются подобные герои, от лица которых или о которых идёт повествование:
Душа – голос Маргариты Поретанской
Истина – голос автора Книги
Любовь – голос Гайярда из Крессонсака
Вера – голос тех, кто представляет Церковь или учит богословию
Разум – голос тех, кто представляет светскую власть
Дух – голос тех, кто был несправедливо осужден на смерть и забвение.
Дисклеймер: в тексте изложено мнение автора, основанное на изучаемом материале, которое может не совпадать с Вашим.
***
Душа: Я обещаю, сказала Душа, с тех пор, как Любовь переполнила меня, рассказать нечто о семи ступенях, что мы называем состояниями, каковыми они и являются. И они – те степени, благодаря которым можно подняться с равнины на вершину горы, c которой не видно ничего, кроме Бога. И каждая такая степень существования имеет свой собственный уровень.
Первая ступень или уровень проявляется тогда, когда Душа, затронутая Божественной благодатью и освобожденная ее силой от греха, намерена соблюдать до конца своей жизни, пока не придет смерть, указания Бога, что Он дает, согласно Закону. И так, Душа рассматривает и считает, с великим опасением, что Бог побуждает любить Его всем ее сердцем, а так же – ближнего своего, как саму себя. И кажется этой Душе, что это достаточный труд для нее, и она знает, как его творить. И кажется ей, что, если она проживёт тысячу лет, ее сила будет полностью направлена на улучшение и сохранение этих указаний.
Свободная душа…
***
Истина: Ты просила называть тебя Маргаритой [1], хотя это имя и не было дано тебе крещением. Взрослые назвали бы это богохульством, но мы считали такое игрой.
– Берегись, страшный Змей! – кричала ты, гоняясь за мною по двору, я же, нацепив на голову выбеленный солнцем коровий череп, убегал, дразнил, корчил рожи.
Она была простой пастушкой, но иногда, обнимая ягнят, мнила себя дочерью знатного отца, что вышла погулять за стены родового замка со своими служанками и расположилась на отдых на зеленом ковре летнего луга, полного изящных цветов с утонченным ароматом. А я? Я был именно тем сыном правителя, что проезжая мимо, влюбился в юную и свежую девушку с первого взгляда.
Но то были наши нежные грезы, в которых мы жили, не имея других, и сохранили на многие годы вперед. И, если у Франциска была Клара [2], то у меня была моя Маргарита! Та, что одним своим целомудренным и любящим взглядом прекрасных серых глаз, обрамленных длинными шелковистыми ресницами, вселяла в меня уверенность, поддерживала, направляла. А ее губы, сродни спелой вишне, шептали слова восхищения и любви.
Когда подошли мои годы, я уехал из Валансьена [3] учиться богословию в Париж. И занимали меня уже иные вещи, хотя Маргариту я не забывал никогда.
Вчитываясь в строки Святого писания, я понимал, насколько мало мы знаем о Боге и его божественной природе: о том, как любит душа, какова эта любовь на вкус, почему любовь заставляет пламенеть от страсти, как слиться душой с божественным и что такое экстаз? Эти мысли занимали моё естество, и в знаниях своих я тянулся к опыту тех, кто мог приоткрыть завесу этой тайны. Ибо природа ее была мистической, связанной с видениями, откровениями и… опытом.
Моё любопытство подтолкнуло меня к знакомству с людьми, которые проявили рвение к изучению этих явлений и в последствии наставили меня заняться тем же: познанием Бога, через одну из Его ипостасей – Святого Духа.
Именно от них я узнал об идеях запретных, но настолько привлекательных, что, скрывая свои мысли, я занялся тайным учением, отыскивая ключи к разгадке в смыслах Откровения Иоанна Богослова. И так, не будучи ревнителем идей иоахимитов [4], я занялся тем, что называем мы Светом [5] и Тьмой [6] в познании божественного. И на то имелось множество способов и шагов для совершенствования души, описанных в учениях [7], множество рассуждений о природе божественной любви, но я задумал, а знаний на тот момент у меня было достаточно, описать волнения Души. Не тот подготовительный момент, когда она только начинает понимать своё предназначение, а то, как, охваченная любовью, изменяется и сливается с Ним, как чувствует себя в Нём, и что он чувствует по отношению к Ней. И на тот момент знаний моих было достаточно, чтобы взяться за стило…
Но книге моей не было бы доверия! И правда, кого волнует, кроме братии, окружающей тебя, твои непонятные откровения? И, понимая ценность тех идей, что хотел бы изложить, я вспомнил о Маргарите. Истина, вложенная в уста женщины, более близкой и понятной простому народу, засверкала бы всеми гранями, подобно алмазу, вброшенному в сырую землю, и только таким образом она могла бы дать свои плоды.
Оказалось, что моя Маргарита тоже не сидела сложа руки: ее набожностью можно было лишь восхищаться. Вместе с другими женщинами она посещала богоугодные места: лечебницы, монастыри, церкви. Они молились и распределяли милостыню, собираемую со всей округи.
– Скажи мне, как ты можешь считать, что любишь Господа столь пламенно и нежно, если не познала такой любви к своему ближнему? – подшучивая над ней, искушая, спрашивал я.
Она обратила на меня свой взор, такой проникновенный и мудрый, а потом откусила кусочек яблока, сочного, спелого, упругого, сжав зубами, до громкого хруста. Я не удержался и чмокнул ее в щеку, бархатистую и гладкую, словно нежная кожица персика, на миг соприкоснувшись своим плечом с ее плечом.
– Сам скажи мне, Змей, – с легкой улыбкой ответствовала она. Она всегда называла меня Змеем, а себя – Маргаритой. В этот момент мне и правда, захотелось пожрать её целиком. – А как ты можешь сострадать страстям Христовым, не познав сострадания к ближнему?
И тогда я рассказал ей о моей Книге, чем порадовал ее безмерно. Она согласилась быть моей вдохновительницей и вестницей моего послания всем тем душам, которые она хотела бы спасти и направить к Господу. Маргарита с таким трепетом перелистывала страницы моей первой рукописи, будто сама умела читать и писать. Но больше всего ей нравилось меня слушать и говорить, говорить… Разве можно предать забвению ее голос? Столь высокий и нежный, голос женщины, вещающей истину? Голос Души…
***
Вера: Гвидо из Коллемеццо был магистром канонического права родом из Италии. В годы противостояния с Филиппом Французским, папа Бонифаций VIII назначил его епископом Камбре [8] в обход французского выдвиженца короля. Епископство в Камбре было стратегическим: епископ являлся не только сеньором этих земель, но и – связующим звеном между Фландрией, Эно, Артуа, управляя на границе королевства Франция и Священной Римской Империи.
Будучи канонистом и нотарием, а не теологом, Гвидо мало что разумел в тонкостях воззрений спиритуалов – тех, кто совершенствовал свой дух, поэтому молва, что донесли до его ушей, смутила ставленника понтифика.
Он никогда не читал книги и не знал ее идей, кроме тех, что перевели для него с «народного французского» на латынь. А узнав, что женщина распространяющая сочинение под своим авторством – неграмотна, решил, что столкнулся в общиной тех, кто называет себя «братьями Святого Духа», а таких было много – маленьких групп людей, охваченных религиозным рвением, разбросанных по разным землям. Такие можно было найти в любом итальянском городке.
Епископ ограничился тем, что приказал сжечь один экземпляр рукописи и запретил Маргарите писать и распространять что-либо еще.
Истина: Узнав о том, что моя Книга была уничтожена, и причиной этому стали не ошибки, а невежество прибывшего в наши края чужака, я впал в меланхолию. Но моя Маргарита, моя храбрая сестра, вдохнула в сердце мое божественные силы:
– Мне не страшно, Змей, – она поймала мои глаза своими, обнимая за шею. – Я всего лишь слабая женщина, но за откровение, что диктует тебе Господь, готова бороться и его защищать. И есть другие, такие же пламенные и наполненные верой в смыслы, изложенные в твоей Книге. Мы не сдадимся! Мы напишем ее вновь, много-много раз перепишем, и дальше будем нести свет Истины.
***
Истина: Когда я впервые увидел моего Ангела, на залитой солнцем парижской улице, то глазам моим показалось, будто столб света сошел с Небес и явился в смертной плоти. Я оперся рукой о стену, стараясь выровнять дыхание, покачиваясь на непослушных ногах и чувствуя томление. Ангел был тем самым, – истинным, с кем хотелось соединиться в общей молитве, устремиться к Божественному свету и раствориться в нём.
Я увлёк его юность непринужденным разговором, восхитил, приоткрыв тайные слова молитвы, пообещал райские сады в обмен на его чистую струящуюся нежнейшим потоком любовь и братскую преданность, повел путем удовольствий, о которых он и не подозревал, и, наконец, окончательно завладел его душой. И только тогда поведал о моей Маргарите.
– Пусть она тоже будет мне сестрой, Змей, пожалуйста! – воскликнул Ангел. Его присутствие рядом избавило меня от душевных ран, нанесенных непризнанием моего таланта на поприще богословских наук. Мы удвоили свои силы: отослали Книгу тем, кто мог бы по-настоящему ее оценить.
Любовь: В тот памятный год [9] на Пасхальную ночь я вошел в нижнюю часть церкви Сент-Шапель. Всю седмицу накануне моего преображения я провел в молитве и посте, а Змей стращал меня толкованием Апокалипсиса, что оставил нам святой Иоанн Богослов. И, пребывая в молитве, размышляя о страстях Христовых, я внезапно почувствовал Его взгляд и божественное прикосновение, что привело меня в сладчайшее восхищение. В тот день я понял истину Воскрешения и собственное предназначение.
С тех пор, жизнь моя перестала быть прежней: новый опыт, такой истинный и восхитительный, захватил мою душу и сподвиг отправиться проповедовать слово Истины всем возлюбленным Господа в Реймс, вступив в споры с францисканцами и доминиканцами.
Так я стал Ангелом Филадельфии [10], не по сути, а по предназначению.
Истина: «Мы шлем тебе эти письма, наполненные любовью, – написал мне первый мой учитель, ещё в Валансьене, – францисканец Жан из Кьерайна, как никто другой понимавший все мои измышления. – Получи же их без подобострастной любезности, ибо любовь просит тебя об этом, ради дела Господнего и ради того, что сделано без Его участия, чтобы принести пользу тем, кто в ней нуждается, но по воле Бога, пусть это случиться и будет так». «Эта Книга – деяние Святого Духа!» – добавил он в конце своего послания и отослал рукопись своему другу по имени Дом Франк – певчему из цистерцианского аббатства в Вилье, который прислал в ответ своё мнение. Достаточно лаконичное, но ласкающее слух по-сути. «Всё, что написано, доказывается Писанием, и всё, о чем гласит эта Книга – истинная правда!».
Но самым ценным стало мнение моего учителя Жоффрея из Фонтане [11], знаменитого Мастера факультета богословия, участника многих диспутов. Он любезно согласился почитать сочинение своего ученика. В его ответе сквозило восхищение и гордость: «увидев эту работу, а ее должны прочитать многие, и, сделав это – отложить прочь свои собственные сочинения и последовать за мыслями, изложенными в этой книге», «и обладает это сочинение сильным духом и перспективой».
Примечания
[1] см. легенду о Маргарите Антиохийской
[2] имеется в виду Франциск Ассизский
[3] В Средние века Валансьен – процветающий центр графства Эно. Валансье́н (фр. Valenciennes [valɑ̃sjɛn], пикард. Valinsien, нидерл. Valencijn)
[4] учение Иоахима Флорского появилось в начале XIII века и состояло в том, что библейские события можно разделить на три эпохи, изменяющие мир – время Отца (Ветхий Завет), время Сына (Евангелие) и время Духа Святого, которое должно было наступить в 1260г.
[5] имеется в виду Фаворский свет, учение о котором распространилось среди монахов IV–V вв, о том, что путем молитв и медитаций можно достичь божественного и увидеть Бога в Его свете, которым является Святой Дух
[6] имеется в виду идея, что никто не видел Бога в его реальном естестве, но есть описание познания Его со спины, когда он проходил мимо. И в конце XIII века в откровениях, например Анжелы из Фолиньо, познание троичности Бога происходит именно во мраке, как ступени, следующей после познания Его в свете.
[7] см. Откровения Анжелы из Фолиньо
[8] 21 октября 1296г
[9] 1306г
[10] ангел Филадельфии (братской любви) – шестой ангел, упоминается в Откровении. 1:20 – семь звезд суть Ангелы семи церквей, 3:7-12 – наставления Бога Ангелу Филадельфийской церкви. Там говорится, что эта церковь – единственная, которая избежит искушения во время Антихриста и тем, кто в ней состоит будут открыты двери Небесного Иерусалима – града Божьего на небе.
[11] Godfrey of Fontaines
========== Ступень вторая ==========
Душа: Вторая ступень начинается, когда Душа узнает, что Бог наставляет Его особых любящих выходить за грань его указаний. Таким образом, «не любящий» – тот, который может воздержаться от выполнения всего того, чем он радует своего возлюбленного. И создание, отказывая себе, утруждает себя относительно всего, что связано с наставлениями людям: в усмирение собственной природы, в призрении богатства, удовольствий и славы, чтобы достигнуть совершенства евангелического наставления, которому Иисус Христос служит примером. Таким образом, Душа уже не страшиться потери имущества, или людской молвы, или ущербности тела. Её, возлюбленную – не страшит ничего, и ничто – для Души, что наполнена Им.
***
Истина: Мы все сделали так, как и предрекала моя Маргарита – предали забвению запрет епископа Гвидо из Коллемеццо, тем более, что на место его был назначен другой – Филипп де Мариньи [1], брат королевского советника Ангеррана де Мариньи, а он не выражал особого рвения в выполнении предписаний своего предшественника.
Тот год был омрачен для меня потерей моего учителя Жоффрея де Фонтане, чья душа отошла к Богу.
***
Разум: Интеллектуал своего времени, доминиканец Гийом Парижский занимал одно из высших мест в иерархии двора Капетингов, будучи не только королевским исповедником, а значит, и знатоком всех планов короля Филиппа и его доверенным лицом, но и папским инквизитором в королевстве Франция. Дело ордена тамплиеров стало своеобразной проверкой Гийома на лояльность королю, и он в полной мере оправдал надежды Филиппа IV.
Историческая справка: 14 сентября 1307 года король Филипп повелел разослать тайные письма, которые должны были быть вскрыты в особый день – 13 октября. Текст каждого письма содержал однозначный приказ: подвергнуть аресту всех рыцарей-тамплиеров на землях Французского королевства. А 22 сентября Гийом Парижский разослал письма всем инквизиторам, приорам, субприорам и учителям в доминиканские монастыри по всей Франции с призывом поддержать любые указы короля, что означало одно – церковная и светская власти договорились нанести совместный удар по Ордену. Рекомендовалось применять пытку ради получения признательных показаний.
13 октября 1307 года тамплиеры были арестованы. С 19 по 26 октября их пытали и допрашивали. Гийом Парижский лично вел дознание в отношении тридцати семи рыцарей, включая Жака де Моле. Всего в Париже было схвачено 138 тамплиеров, которые дали признательные показания уже к середине ноября.
Жака де Моле допрашивали публично. 25 октября в Тампль были приглашены университетские профессора и бакалавры по теологии, перед которыми не только Великий магистр, но и его сотоварищи, повторили свои признания вины.
И, хотя Папа Климент V издал буллу от 22 ноября об аресте всех тамплиеров в Европе, в феврале следующего года он лишает полномочий всех инквизиторов, епископов и архиепископов что-либо предпринимать в отношении дела тамплиеров.
26 мая 1308 года состоялась торжественная встреча Папы и короля в Пуатье, на которую были привезены специально отобранные 72 тамплиера, которые исповедовали свою вину перед папской комиссией с 29 июня по 2 июля. И 5 июля Папа Климент возвращает полномочия инквизиторам и епископам в отношении осуждения отдельных тамплиеров, но коллегиально. Таким образом, Гийом Парижский остается не главным распорядителем в этом деле, а в членом комиссии из семи человек.
Истина: Мой Ангел плакал на моем плече, потом ходил неслышной тенью из угла в угол, заламывая руки, взывая к Господу и не получая ответа. У Ангела был старший брат – Мэтью, и он, не найдя ничего привлекательнее рыцаря храмовника, принял обеты, а младшего – отправил в монастырь. В их родовом замке в Крессонсаке, чьи стены видели славу предков, возвращавшихся из Крестовых походов, теперь гнездились совы и плодились ночные мыши.
Ангел: Змей заменил мне брата, и не было ревности в его совершенных глазах, когда я рассказывал о Метью. Он был прав – старший брат был тем, кем я восхищался, тем, кем я хотел стать: храбрым и удалым рыцарем, грезившим о завоевании Гроба Господня и возвращении святынь нашей веры.
– Твоя душа еще не столь совершенна, друг мой! – наконец произнес Змей. – Ты терзаешься о брате, который уже давно не с тобой, а должен думать о Боге и о милостях Его.
– Но ты же думаешь о своей Маргарите, – ответствовал я, – значит, оба мы еще не столь заполнили любовью наши сердца, раз беспокоимся о тех, кто сейчас не с нами.
***
Разум: После такой немилости со стороны понтифика и решений, способных свести на нет все труды и бессонные ночи, что достались на долю Гийома Парижского, для исповедника короля настали тяжелые времена. И тогда случилось… Нет, не случилось – родилась идея, заполнить пространство вокруг, столь взбаламученное напряжением между королем и понтификом, иными делами, более традиционными и соответствующими целям должности инквизитора. К этому времени, все иноверцы-иудеи были изгнаны с французских земель, а оставшиеся – крещены, а те, кто справлял обряды тайно, были надежно запрятаны в казематы, поэтому стоило приглядеться к ересям. Оставленные без должного присмотра, они уже сильно смущали умы простого люда, особенно на границах.
Истина: Неожиданно я получил письмо от тех, кто был близок к моей Маргарите и всячески поддерживал ее труды. Читая строки, я не понимал сути: каким образом экземпляр моей Книги попал к епископу Шалон-на-Марне [2]? И почему он обратился к брату Радульфу, инквизитору Лотарингии? И как оба они могли вспомнить, что Книга моя была осуждена Гвидо де Коллемеццо? И почему они решили, что именно та Книга, что оказалась в их распоряжении, соответствует той, что была сожжена? Мы же с Ангелом ее переписали!
Но еще мрачнее были вести, что епископ Камбре, Филипп де Мариньи, приказал схватить мою Маргариту, и что якобы теперь ее везут в Париж, отдавая на растерзание этому зверю -Гийому Парижскому.
Ангел шептал мне ободряющие слова и отговаривал тот час отправиться в путь или написать письма, тем, кто мог бы ее защитить:
– Твоя душа неспокойна, – приговаривал он, – к кому обращаться, если не к королю или самому папе? А если ты пойдёшь и скажешь, что все слова в Книге – твои слова, что будет? Ты погубишь себя и наше общее дело.
– Моя возлюбленная Маргарита! – обращался я, не слыша голос Ангела, сквозь текущие по моим щекам слёзы: – как я могу тебе помочь?
Обвинения брошенные в лицо моей Маргариты не стали скрывать: все знали, в Париж привезли [3] еретичку, которая написала «сочиненьице», маленькую книжонку, что была сожжена по приказу епископа Камбре. Но эта простая женщина, не убоявшись гнева Божьего, переписала ее во множестве раз и начала распространять в среде духовных лиц.
Я метался в бреду, не зная, что мне предпринять, и даже не заметил сразу, что Ангел мой исчез. А через несколько дней, я узнал, что он сам пошел к инквизитору Гийому Парижскому и во всеуслышание заявил, что будет защищать женщину по имени Маргарита, прозванную в народе «Порете», что значит малый, ничтожный.
Ангел: – Я отказываюсь приносить клятву, что требует от меня суд, – повторил я, следуя примеру Маргариты, – и отныне я замыкаю уста, и не скажу ни слова.
Вера: – Если вы отказываетесь принести такую клятву, то властью данной нам, мы отлучаем тебя, Гайярд от Крессонсака, и тебя, Маргарита, прозванная Порете, от церкви, пока вы, по доброй воле не согласитесь вернуться в лоно матери нашей, Пресвятой Католической Церкви.
Малое отлучение имело срок: от года до полутора. Если по истечению 18 месяцев, человек отказывался давать клятву перед лицом суда инквизиции: быть искренним и говорить только правду, то его признавали упорствующим еретиком, зачитывали обвинительный приговор и передавали власти светской, для сожжения.
Разум: Их могли бы и пытать, но пока было не время тревожить умы судебным процессом о ереси, нужно было дождаться первого удара тех, кто в то время был слаб, но готовился выступать в собственную защиту.
Истина: Это шаг означал забвение… На долгие, долгие месяцы… или годы. Пока души их не соединятся с Господом. И они оба сделали этот шаг, падая в бездну, но с сердцами, полными любви… ко мне. Ничтожному! Нет! Они захотели, чтобы я жил дальше, поскольку своими незапятнанными душами, стремящимися навстречу к божественному, верили в истину моих слов.
***
Дух: К началу марта того года [4] мы насчитали, что в тюрьмах по всему Парижу томится около шестисот наших братьев. После того, как собранные Жилем, архиепископом Нарбонны, церковники опять разошлись ни с чем [5], братья-тамплиеры начали прибывать в Париж со всех уголков мира, и к 28 марта нас было уже 546, тех, кто собрались под окнами епископского дворца и решили сами себя защищать. Мы выбрали своих представителей – Метью из Крессонсака, прецептора дома Беллинваль в Амьене и Андре le Mortoier и добились того, чтобы комиссия вновь была собрана, а наши голоса услышаны.
И уже через два дня 537 братьев заявили архиепископу Жилю [6], что обвинения против них были искусственно вырваны у них под пытками, и совершил это преступление никто иной, как Гийом Парижский.
[1] январь 1306г
[2] Шалон-ан-Шампань (фр. Châlons-en-Champagne, бывш. Шалон-на-Марне[1] фр. Châlons-sur-Marne; лат. Durocatalaunum) – город и коммуна на северо-востоке Франции, на реке Марна
[3] октябрь 1308г
[4] 1310г
[5] ноябрь 1309г до 3 февраля 1310г
[6] 31 марта по 7 апреля 1310г
========== Ступень третья ==========
Душа: Третья ступень начинается, когда Душа считает себя вовлеченной любовью в дело совершенствования, когда ее дух обостряется, походя через кипящее желание любви и умножает в себе это дело… и создание влюбляется только в дела божественные… и чтобы достичь святости, Душа заставляет себя подчиниться иной Воле, воздерживается от собственных дел и желаний, выполняя иную Волю, чтобы уничтожить свою собственную…
***
Дух: Заседание папской комиссии длилось до 9 апреля, четверга.
***
Разум: После таких признаний тамплиеров, бросающих тень на безупречность и непредвзятость главного инквизитора Франции и исповедника короля, стало необходимым нанести упреждающий удар. Гийом Парижский созвал свою комиссию.
Вера: Пятнадцать профессоров богословия и пятеро – канонического права собрались в доминиканском монастыре Сент-Жак, чтобы дать свой ответ инквизитору. Он спрашивал их, что делать в этом уникальном случае, когда появляется молодой монах, заявляет, что хочет защитить чужие еретические взгляды, а потом отказывается давать клятву, принимая безропотно отречение от церкви.
Теологи отказались отвечать на этот вопрос, поскольку монахом не были высказаны какие-либо взгляды. А каноники вынесли своё отдельное заключение: «… поскольку Гайярд из Крессонсака поддался страстям, а затем начал неистово поддерживать ересь… он должен быть объявлен еретиком и определенно – проклят как еретик, и передан в руки светской власти».
Разум: Но Гийом не спешил…
Вера: Это верно, иначе и Гайярда, и Маргариту можно было сжечь на следующий же день.
Разум: Так что же – вдруг?
Вера: А разве, мы уже не говорили, что Гийом Парижский умеет убеждать? И это случилось – как раз, в следующий четверг, 9 апреля.
========== Ступень четвертая ==========
Душа: Четвертая ступень приводит Душу, посредством высочайшей любви к восторгу через медитацию. И она оставляет все внешние заботы и послушания ради других, через возвышенное созерцание.
… и эта благодатная любовь, что заполняет Душу, полностью опьяняет ее…
***
Вера: 9 апреля Гийом Парижский позвал к себе на встречу четырех профессоров канонического права, из тех, что уже признали Гайярда из Крессонсака упорствующим еретиком, чтобы принять его клятву и выслушать признание.
Любовь: И только осознание того, что переполняет меня божественная любовь, бесконечная, сияющая, заставило меня отверзнусь уста и заговорить, чтобы исповедь моя перед людьми, услышанная Богом, позволила мне в последующем оставить тщеславные мысли. Пусть услышат мой голос в последний раз. Пусть узнают страдания, что терзали моё сердце, пока душа моя шла к Нему своим тернистым путём. Итак…
– Я ангел Филадельфийский, не по сущности своей, а по призванию. Филадельфийский – означает сохранение верности Господу или тот, кто верен Господу. Таким образом, я считаю себя посланным спасти верность Господу или тех, кто Ему верен. И если Ангел Филадельфийский уже ступает по земле, то пришествие Антихриста – скоро…
Вера: Так, он объявил себя Ангелом, поместив себя в центр событий, описанных в Апокалипсисе. Ангелом, что является вестником проявления Антихриста, Второго пришествия Христа и Судного Дня. Среди седмичных символов: звезд, светильников, подсвечников, духов, чаш и ангелов, он – шестой.
Кем ты послан? Ты, веришь, что есть и другие посланники, такие, как ты? Что означают семь церквей в книге Откровения? Что значит – Филадельфийская церковь, когда во всем мире есть лишь одна Церковь? И где все те, кто знает о твоём даре? Где те, кто носят кожаные пояса?
Любовь: Вопросы, вопросы, вопросы… Разве не ясно вам, спрашивающим, как далеко я от вас? Что душа моя уже не подвластна страданиям тела моего?
– Я послан тем, в чьих руках ключ Давида [1]…
Вера: Гайярд говорил на латыни, на языке, знакомом богословам, в особенности – доминиканцам, коим являлся Гийом Парижский. Ангел цитировал хорошо знакомого инквизитору Фому Аквинского, чьи идеи о небесных ключах принимались католической верой за истинные.
Любовь: Я познал своё предназначение четыре года назад, в нижней церкви Сент-Шапель, здесь в Париже, но мнится мне, что дан мне был этот дар за двадцать лет до этого [2]. Спрашиваете, как я понял, что стал – Ангелом? Это не было видением или гласом с Небес: а будто дверь открылась и в плоть мою вошло понимание Писания. Понимание, излучающее божественный свет [3]. И только один Филадельфийский ангел может быть послан в одно время, но если у него не получится, то придет другой.
Семь церквей Откровения обозначают семь времен, и Филадельфийская, шестая – проявляется перед приходом Антихриста. И суть ее, что состоящие в ней – это странники, оставившие всю собственность, что имели, и живущие по заветам Евангелия. Но мои дар и миссия от Бога, и я подвержен земным грехам, но готов страдать, как пострадал Христос за грехи людей, и всегда был готов рискнуть жизнью, лишь бы защитить истинных возлюбленных Бога – тех, что состоят в Филадельфийской церкви.
Я не Христос, но миссия моя схожа с Его, как и страсти [4].
Мы носим длинные рубахи и опоясываем себя кожаными поясками, и ничто иное не отличает нас от тех, кто носит светское платье. И никто, даже сам понтифик не может приказать нам снять пояски!
Вера: Признание Гайярда не было покаянием, и обвинения в том, что он должен быть признан и осужден как еретик были еще раз подтверждены.
[1] тут можно дать ссылку на Исайю, но суть – Иисус Христос обладает ключом от Небесного Иерусалима, т.е. является некоей сущностью, что представляет Бога и открывает Вселенную для Бога.
[2] на этой фразе «зависают» исследователи, прикидывая, что такого – могло быть в 1286 или 1287 году? Мое авторское мнение – Гайярд тогда родился, и ему всего лишь 24 года.
[3] один из вариантов контакта со Святым Духом: свет, бывают еще запахи, теплые прикосновения.
[4] явление, называемое imitatio christi, т.е быть «как» Христос, но не считать себя им.
========== Ступень пятая ==========
Душа: На пятой ступени Душа понимает, что Бог – тот, кто Он есть, и все происходит от Него, и она – ничто, если она не от Него, от которого происходит всё.
… и теперь божественность помещается внутри неё… и Божественный Свет переполняет её… и она теряет собственную волю… выполняя совершенную Божественную Волю
… и божественное Понимание, что делает её ничем и помещает её в ничто. И она становится всеми вещами и понимает собственную бесконечность, которая так глубока и столь велика, что нет в том начала, ни середины, ни конца…
***
Вера: В субботу, 11 апреля, в церкви Сент-Матурин, что рядом с парижским университетом, Гийом Парижский собрал комиссию из двадцати одного профессора богословия. Пятнадцать учителей были из тех, что не смогли найти в марте в деле Гайарда из Крессонсака признаков богословских суждений, но сейчас перед ними был зачитан документ: краткая выдержка из спорной Книги. Инквизитор намеренно не сказал об авторстве…
Разум: Да и зачем? Он и так постарался, как можно точнее перевести вздорные мысли с народного языка на благородную латынь!
Вера: Но как возможно осудить то, что не было прочитано и исследовано? Где же чистота и непредвзятость суждений? И согласитесь, любой перевод – уже нельзя считать истиной, ведь суть – в его добросовестности!
