Текст книги "Молодой Алданов"

Автор книги: Марк Уральский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Как интересные исторические совпадения отметим, что на юридическом факультете вместе с Марком Ландау учились такие будущие советские знаменитости, как поэт-футурист Бенедикт Лифшиц – Георгиевский кавалер Первой мировой, расстрелянный в годы Большого террора; его обвинитель Андрей Вышинский – верный сторожевой пес Сталина, создатель «правовой базы» советского карательно-репрессивного аппарата, прокурор СССР, а затем министр иностранных дел; Давид Заславский, журналист-идеолог, выразитель официальной линии партии при Сталине и Хрущеве, знаменитый советский политический обозреватель. Последний вышел из университета в один год с Алдановым, но никаких сведений о том, что они как-то общались друг с другом, не имеется.

В 1906-1910 гг. в Киеве жила и училась Анна Ахматова (урожд. Горенко), но с Марком Ландау она нигде не пересекалась, а Алданов, по его собственным словам, «ничего не понимавший в стихах», вряд ли знал об этом факте биографии знаменитой поэтессы. Один из героев алдановских литературных портретов – премьер-министр Великобритании в 1916-1922 годах, Ллойд Джордж, с ранней юности пристрастившись к публицистической деятельности, – публиковал, как пишет Алданов, в местной газете политические статейки, по которым нетрудно судить о его взглядах в молодости. Казалось бы, и Марк Ландау, будучи студентом университета, должен был тоже как– то заявить себя на этом поприще: печатать, например, статейки или репортажи в газете «Киевская мысль» – солидном издании либерально-демократической ориентации, где среди прочих публиковались Короленко, Горький, Луначарский, Лев Троцкий... Однако же никаких сведений о публицистических опытах киевского студента М. Ландау не обнаружено.

В 1910 г. Марк Ландау, окончив полный курс по физико-математическому (отделение химии) и юридическому факультетам, вышел из университета. Личных воспоминаний о сокурсниках и комментариев о годах, проведенных им в стенах этого учебного заведения, Алданов не оставил. Можно полагать, ничего экстраординарного в те годы с ним не происходило: периодически ездил за границу посмотреть на мир Божий и попрактиковаться в иностранных языках и, конечно же, упорно и с увлечением учился, ибо от природы был расположен к учению и мышлению, а судьба распорядилась так, что он имел возможность свои способности развить.

Современники полагали, что если рассматривать биографию молодого Алданова «с точки зрения всего пережитого, особенно людьми его поколения, Алданов был человеком счастливой и во многом завидной судьбы. Родился он в семье, которая могла без труда обеспечить едва ли не все его прихоти. Родился еще в эпоху, когда ему казалось, что все для него ‘море по колено’. ‘Живи как хочешь’ – не вполне удачно озаглавил он один из последних своих романов, но это заглавие было в его буквальном смысле применимо к его биографии. Родился он с врожденным, рано проявившимся талантом и, мало того, с жадным, с неутолимым любопытством к миру, к знанию, к истории – и, может быть, меньше всего к ‘первым встречным’, какими бы они ни были. На своем веку он, вероятно, прочитал все, что только было достойно прочтения, не ограничиваясь тем, что по каким-то неписанным правилам прочитать ‘надлежало’, – и это касалось не только области литературы, но и обнимало философию и все те ‘точные’ науки, как математика, физика или химия, для которых эпитет ‘точный’ оказывался в конце концов устаревшим и условным. Кончил он, едва ли не походя, два факультета университета Св. Владимира <...>, в качестве туриста, а может быть, лучше сказать, стороннего ‘наблюдателя’ побывал он на четырех материках <...>. Все это вместе взятое позволяло ему почти на личном опыте знать понемногу обо всем или, по крайней мере, почти обо всем, но зато почти во всех областях»[47]47
  Бахрах А. В. Вспоминая Алданова // Грани. 1982. № 124. – Сс. 155-182, цитируется по: URL: https://libking.ru/books/nonf-/nonf-biography/414217-aleksandr-bahrah-vspominaya-aldanova.html


[Закрыть].

Сам Алданов о своей молодости говорил как о времени несомненно счастливом в его жизни: «...Я родился в богатой семье киевских сахарозаводчиков. Это дало мне счастливую возможность идти навстречу своим стремлениям и путешествовать, путешествовать без конца! Единственная часть света, в которой я не был, – Австралия... Материальная независимость дарила меня возможностью посвятить себя двум редко совместимым богам: литературе и... химии... Я – химик и, по словам моего профессора Анри, – подававший надежды»[48]48
  Суражский Н. (Брешко-Брешковский Николай). Четыре звена Марка Алданова (От нашего парижского корреспондента) // Для Вас. 1934. № 39, 22 сентября. – Сс. 3-4.


[Закрыть].

В год выхода Марка Ландау из университета в ежемесячном киевском журнале «Университетские известия», вышла его работа «Законы распределения вещества между двумя растворителями», которая определила вектор его последующих научных изысканий – кинетика химических реакций (раздел физической химии, изучающий закономерности протекания химических реакций во времени, в зависимости этих закономерностей от внешних условий, а также механизмы химических превращений). В те годы это было новое, активно развивающееся направление физической химии, основы которого заложили труды выдающегося голландского ученого Якоба Хендрика Вант-Гоффа – первого лауреата Нобелевской премии по химии.

Щедро снабженный семьей деньгами и вдобавок еще, наверное, рекомендательными письмами, Марк Ландау в начале 1911 года отправился путешествовать по миру. Как и Юлий Штааль – главный герой его романа «Девятое термидора» (1921 г.), он во многом, видимо, руководствовался при этом указанием своего любимого философа Рене Декарта:

Штааль взволнованно отыскал в библиотеке сочинения самого Декарта. Он открыл «Discours de la Methode» («Рассуждение о методе») и через минуту был во власти чар этой единственной в мире книги. «Вот почему, как только возраст позволил мне выйти из подчинения моим наставникам, я совсем оставил книжные занятия и решился искать только ту науку, которую мог обрести в самом себе или же в великой книге мира, и употребил остаток моей юности на то, чтобы путешествовать, увидеть дворы и армии, встречаться с людьми разных нравов и положений и собрать разнообразный опыт, испытать себя во встречах, которые пошлет судьба, и повсюду поразмыслить над встречающимися предметами так, чтобы извлечь какую-нибудь пользу из таких занятий... Я же всегда имел величайшее желание выучиться различать истинное от ложного, чтобы отчетливее разбираться в своих действиях и уверенно двигаться в этой жизни». – Эти слова открыли Штаалю значение его собственной жизни, указав ему новый путь. Он твердо решил последовать по стопам Декарта: нужно сначала увидеть мир и людей, испытать все, пройти через все, – а потом смысл придет сам собою... <...> Я молод, я мало знаю! Далеко ли я ушел по пути великого Декарта? Я еще не понял ни жизни, ни истории, ни революции. Смысл должен быть, смысл глубокий и вечный. Мудрость столетий откроется мне позднее... Я пойду в мир искать ее! («Девятое термидора»)

Вспоминая о днях своей молодости, он писал В. А. Маклакову: «В 1912 г. я побывал в Соединенных Штатах (в ту пору изъездил четыре части света, только в Австралии не был). Помню, приехал в С. Луис на Миссисипи – и подумал, что ближайший знакомый у меня находится на расстоянии в несколько тысяч верст»[49]49
  Алданов М. Письмо В. А. Маклакову от 4 августа 1954 г. BAR – Bachmеttev Archive of Russian and East European Culture at Columbia University // Mark Aldanov Papers. Letters. Box 6.


[Закрыть].

Впоследствии, в беседе с Г. Светом Татьяна Марковна вспоминала о том, что Алданов посещал Святую землю до Первой мировой войны: «В те годы, – рассказывала она, – ездил в Палестину и Бунин, опубликовавший свои впечатления в книге ‘Святая земля’[50]50
  Возможно, имеется в виду книга «Весной, в Иудее» (Нью-Йорк, 1953), названная по одному из вошедших в нее рассказов.


[Закрыть]. Алданов собирался написать рассказ на тему Екклесиаста, но не успел. Смерть унесла с ним и ряд других невоплощенных литературных планов»[51]51
  Алданов Марк. Вековой заряд духовности... – С. 242.


[Закрыть].

Молодой Алданов путешествовал, образовывался и воспитывал себя как «примерного европейца». Один из персонажей знаменитых «Трех разговоров» В. С. Соловьева (Политик) рассуждает следующим образом: «Что такое русские – в грамматическом смысле? Имя прилагательное. Ну, а к какому же существительному это прилагательное относится? <...> Настоящее существительное к прилагательному русский есть европеец. Мы – русские европейцы, как есть европейцы английские, французские, немецкие. <...> Сначала были только греческие, потом римские европейцы, затем явились всякие другие, сначала на Западе, потом и на Востоке, явились русские европейцы, там за океаном – европейцы американские, теперь должны появиться турецкие, персидские, индийские, японские, даже, может быть, китайские. Европеец – это понятие с определенным содержанием и с расширяющимся объемом»[52]52
  Соловьев Владимир. Три разговора / Собр. соч., 2-е изд., в 10-ти тт., Т. 10. – СПб.: Книгоиздательское Товарищество «Просвещение», 1911-1914. – Сс. 149-150.


[Закрыть].

Результаты «направленной» европеизации в случае Алданова были более чем плодотворными и, по общему мнению знавших его людей, характеристика «русский – это европеец» по отношению к его персоне являлась правомочной и безоговорочной. Так, например, Нина Берберова, относившаяся к Алданову без особой теплоты, – она, впрочем, вообще в своих воспоминаниях «Курсив мой» и «Люди и ложи» ни к кому из ближайшего круга своих современников-литераторов не выказывает особой симпатии! – пишет, что: «Такт и мера в характере Алданова не были врожденными чертами, они были им благоприобретены. Он создал их в себе, он всю жизнь заботился о своей ‘гештальт’, образе, который он проецировал на других, образе ‘европейца’, цивилизованного члена цивилизованного века, так или иначе не позволявшего себе проявлений эмоций дикаря, ошибок дурака, дурных манер и слишком искренних исповедей»[53]53
  Берберова Нина. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. – М.: Прогресс-Традиция, 1997. URL: https://unotices.com/book.php?id=2317&page=63


[Закрыть].

В своих путешествиях молодой Алданов не только европеизировался, но и набирался знаний, впечатлений и обзаводился интересными знакомствами. Все, что впитала в себя его цепкая память в это счастливое и беззаботное время его жизни, впоследствии использованы были им в качестве живых деталей для картинок и сцен в документально-исторической прозе. Так, например, говоря о романе «Десятая симфония», он вспоминал об эпизоде своей случайной встречи с последней французской императрицей Евгенией, которая подтолкнула его к написанию сюжета о встрече императрицы Евгении с художником Изабэ.

Я остановился на этом с особенной бережной любовью. У меня всегда было какое-то мистически-благоговейное чувство к живой, человеческой «цепи», соединяющей исторические звенья... Как-то до войны еще, в Париже, я на Рю де ла Пэ перед витриною ювелира Картье. Подъезжает карета. Сухой, высокий старик под руку высаживает даму в глубоком трауре со следами замечательной красоты. Это была императрица Евгения, а старик – ее личный секретарь Пьетри... Я шел под впечатлением этой встречи. Я только что увидел одну из самых трагических венценосиц... Шестьдесят пять лет тому назад, тоже в центре Парижа, остановилась карета, из нее вышла молодая цветущая императрица и милостиво беседовала с почти восьмидесятилетним миниатюристом Изабэ, тем великим Изабэ, кто в ранней молодости своей писал портрет Марии Антуанетты...

Осознав, видимо, в какой-то момент, что посмотрел он мир достаточно, Алданов принимает решение заняться конкретным делом: углубить и отшлифовать свои научные знания. Интересным фактом в его биографии является то, что он никогда не пытался заявить себя как правовед, хотя, казалось бы, эта гуманитарная сфера деятельности куда больше сочеталась с его страстью к писательству. А вот химия казалась ему тогда делом, стоящим того, чтобы посвятить ей жизнь. В 1913 г. он начинает стажироваться как химик у известного французского ученого профессора Виктора Анри в парижской Практической школе высших исследований (Ecole pratique des hautes etudes – EPHE). Здесь Алданов занимался исследованиями в области кинетики химических реакций.

Профессор Виктор Анри (Victor Henri; 1872-1940) был фигурой не только уникальной по широте и всеохватности его научных интересов, но и яркой личностью. По происхождению он русский и является единокровным братом знаменитого механика, математика и кораблестроителя академика Алексея Николаевича Крылова (1863-1945). У них был общий отец, а матери приходились друг другу родными сестрами. Если бы Анри родился в России, то его как незаконнорожденного ожидала бы весьма печальная судьба. Поэтому Крыловы приняли решение всей семьей переехать во Францию, где незаконнорожденные не ограничивались в гражданских правах. Родившийся там ребенок получил имя Виктор, крестным отцом его был старший брат Алексей, от которого он получил отчество, а фамилия ему была дана типично французская. Как французский подданный, он позднее был привезен в Россию, где до 14 лет проучился в гимназии, а затем вернулся вместе с матерью во Францию и жил в Париже. В 1891-1894 гг. Виктор Анри штудирует математику, физику и химию в подготовительных классах Высшей школы, затем учится в Сорбонне, одновременно работая в университетской лаборатории экспериментальной психологии. Его научные публикации по психологии привлекают к себе внимание научной общественности, и вскоре он становится весьма авторитетной фигурой в этой области. В 1894-1896 гг. Анри стажируется на факультете психологии Лейпцигского университета и одновременно занимается исследованием химических основ физиологических процессов, включая кинетику и катализ ферментных реакций. Научные интересы Виктора Анри невероятно обширны. В 1897 г. он защитил докторскую диссертацию в Геттингенском университете на тему «Локализация вкусовых ощущений», а в 1902 г. – в Сорбонне, вторую докторскую диссертацию, уже в области биохимии, – «Общие закономерности действия диа– стазы»..По мнению историков науки[54]54
  Cornish-Bowden A., Mazat J.P., Nicolas S. Victor Henri: 111 Years of His Equation // Bulletin of the Societe de chimie biologique: Biochimie. 2014. Vol. 6. Part B. December. – Рр. 161-166.


[Закрыть], из-за разнонаправленности научных поисков Виктора Анри его имя до сих пор не оценено по заслугам: биохимики не знают ни его ранних работ по физиологии, ни последних – в области спектроскопии и фотохимии. Однако именно Анри в 1902 г. на основе своих экспериментальных исследований опубликовал статью, в которой впервые описал кинетику ферментных реакций.

Многолетние успешные работы Анри в области физической химии и молекулярной спектроскопии обрывает начавшаяся Первая мировая война. Ученый переключается на выполнение правительственных оборонных программ в области химической защиты. В 1916 г. Виктор Анри по официальному направлению французского правительства, как научный атташе, приезжает в Россию, где занимается организацией химической промышленности оборонного значения. Можно полагать, что в годы войны (1916-1918) профессор Виктор Анри, работая в военной индустрии России, сотрудничал со своим русским учеником Марком Ландау, который после объявления войны вернулся на родину и поселился в Петрограде. О своей работе в оборонной промышленности в период 1914-1917 гг. Алданов рассказывал в публичном интервью лишь единожды и то очень скупо: «С началом военных действий, я только-только успел прибыть к ним из-за границы <...>. Меня мобилизовали. <...> Я надел форму тылового земгусара[55]55
  Лица, сотрудничавшие в Земгоре, созданного деятелями Всероссийского Земского союза и Союза городов в 1915 г. для организации производства и снабжения Действующей армии, носили особую форму. Их прозвали в народе «земгусары».


[Закрыть] и, как химик, занялся удушливыми газами, с откомандированием на соответствующие заводы».

В области разработки средств защиты от удушающих газов Алданов, скорее всего, также сотрудничал с выдающимся русским химиком, изобретателем знаменитого «противогаза», академиком Николаем Зелинским. Косвенно это предположение подтверждается нижеследующим высказыванием Веры Николаевны Буниной в ее письме из Парижа в Ниццу Татьяне Марковне Ландау-Алдановой от 24 августа 1953 года: «Скажите ‘Вашему’, что скончался Н. Д. Зелинский на девяносто третьем году жизни. Я знала его близко, он бывал у нас. Читал на курсах (Московские высшие женские курсы проф. Н. Гернье. – М. У.) органическую химию и задавал нам задачи в лабораториях на разных курсах. Он – одна из постоянных связей прошлой моей жизни. От последней жены у него остался сын. Их у него было три. Два после 50-ти лет... А как он любил первую! И как он горевал после ее смерти»[56]56
  Жаль, что так рано кончились наши бабьи вечера. (Из переписки В. Н. Буниной и Т. М. Ландау) / И. А. Бунин: Новые материалы. Вып. I. – М.: Русский путь, 2004, цитируется по: URL: http://az.lib.rU/b/bunin_i_a/text_1959_iz_perepiski_very_buninoy_i_t_landau.shtml.


[Закрыть].

После революции и октябрьского переворота Виктор Анри вместе за своим старшим братом – генералом царского флота и академиком-кораблестроителем Николаем Крыловым – пошел на службу к большевикам. Алданов же, напротив, примкнул к непримиримой оппозиции. С этого времени, видимо, пути учителя и ученика разошлись.

«Искус большевизма» у Виктора Анри довольно скоро сменился на его категорическое неприятие. Вернувшись во Францию, он вошел в члены редколлегии парижского журнала «Грядущая Россия»[57]57
  Грядущая Россия. – Париж, 1920. Кн. 1-2 / Под ред. Н. В. Чайковского, В. А. Анри, М. А. Ландау-Алданова и гр. Алексея Н. Толстого. URL: http://www.emigrantika.ru/rusparis/334-pom


[Закрыть], который в 1920 г. начал было издавать (вышло всего два номера) председатель антибольшевистской партии народных социалистов (НТСП) Николай Чайковский, председатель Заграничного комитета НТСП, со своим однопартийцем Марком Алдановым и тогда еще «белым» графом Алексеем Толстым. Впоследствии Виктор Анри работает профессором в Цюрихском университете, а с 1930 по 1940 гг. – профессором и заведующим кафедрой физической химии Льежского университета. После начала войны с Германией он вновь приступает к работе над военными проблемами, но летом 1940 г. умирает от воспаления легких в г. Ла-Рошель[58]58
  Алексей Николаевич Крылов. Мои воспоминания. – М.: Издательство «Политехника», 2014; Debru Claude. Henri Victor: URL: https://www.encyclope-dia.com/science/dictionaries-thesauruses-pictures-and-press-releases/henri-victor


[Закрыть].

В переписке Алданова не звучит тема, как, оказавшись в эмиграции, он пытался пристроиться на работу в научных центрах, где профессорствовал Виктор Анри. Видимо, вкуса к экспериментальной работе у него не было. Тем не менее, свою жизненную привязанность к химии Алданов, даже став известным литератором-романистом, не упускал случая подчеркнуть. Подобного рода амбиции с его стороны нуждаются в прояснении. Действительно, Алданов – один из немногих русских эмигрантов-интеллектуалов, у которых была «кормящая профессия». Представляется очевидным, что это свое преимущество он пытался по жизни использовать. Его перу принадлежат две научные монографии, написанные по-французски. Обе книги носят чисто теоретический характер, являя собой пример глубокого аналитического обобщения современных Алданову достижений в области физической химии, главным образом связанных с исследованиями кинетики химических реакций. Однако собственных новаторских работ у автора этих книг не было: он не открыл новых законов, не предложил оригинальных уравнений, не высказал пионерских гипотез. Проживая после своего бегства из России в Европе и США, Марк Ландау никогда не занимался прикладной или инженерной деятельностью в области химии. Он – чистый теоретик-систематизатор и в этом качестве, в силу давления над ним неблагоприятных финансовых обстоятельств, мог бы подвизаться лишь в качестве университетского преподавателя, но – не случилось. Можно полагать, что причиной этому являлось как отсутствие у Ландау-химика ученой степени – он почему-то не дал себе труда защитить докторскую диссертацию, так и «отрывчатость» его занятий химией. Наука еще в большей степени, чем писательское ремесло, требует постоянного в нее погружения. Длительные перерывы в научной деятельности неизбежно ведут к отставанию, снижению профессионального уровня. Факторы «свежего глаза» и «спонтанного озарения» здесь весьма незначительные составляющие действительного успеха. К тому же, чтобы завоевать прочный авторитет в научном мире, надо в нем постоянно быть на слуху у коллег-ученых. Все это в случае Алданова не просматривается. Поэтому Дон-Аминадо – старый друг-приятель Алданова, отнюдь не проявлял излишний скептицизм, когда на склоне лет в одном из писем к нему (от 8 августа 1945 года) писал: «В то, что Вы займетесь химией, я, дорогой Марк Александрович, не верю. Проклятие или благословение – но писательство тяготеет над Вами ныне и присно. И слава Богу!»[59]59
  Сходившиеся параллели (Из переписки Дон-Аминадо с Марком Алдановым) / Евреи в культуре Русского Зарубежья. Т. V. /// Сост. и изд. М. Пархомовский. – Иерусалим: 1996. – С. 201.


[Закрыть] Для Марка Алданова его литературный дар, несомненно, являл собой пример «благословения», хотя в художественном плане «из всех русских писателей он является наиболее научномыслящим и наименее фантазером»[60]60
  Сабанеев Л. Об Алданове (К двухлетию со дня кончины) // Новое русское слово. 1959. 1 марта. – Сс. 5-7.


[Закрыть].

Что же до научного склада ума и даже высокого уровня профессиональных знаний, то эти качества личности не дают все же основания при написании биографии Марка Ландау-Алданова аттестовать его как полноценного ученого. Скорее всего, здесь уместно говорить о «научных интересах» писателя Алданова, во многом определивших особенности его мировоззрения. Так, например, учение о статистическом характере протекания химических реакций явно повлияло на формирование концепции «хаоса истории»[61]61
  Млечко А. В. Символика «хаоса Истории» в романах Марка Алданова и «русский текст» «Современных записок» («Мыслитель», «Ключ. Бегство. Пещера», «Начало конца») // Вестник ВолГУ 2003-2004. Серия 8. Вып. 3. – Сс. 74-86.


[Закрыть], которая в оценке динамики исторических процессов стала у Алданова доминирующей. Как писал Алданов в своем романе «Чертов мост»: «Людям свойственно переоценивать долю намеренного, сознательного и целесообразного в действиях всевозможных правительств. Планы, мысли, стремления людей, стоящих у власти, вызывают разные, большей частью враждебные чувства. Но самое существование этих мыслей, планов, целей обычно не вызывает сомнения. Огромная доля бессознательного, случайного, механического в том, что делает власть, постоянно проходит незамеченной».