Текст книги "Смерть Анны Ор
(Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XXII)"

Автор книги: Марк Максим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

Леди Эдит Холлстен, известная достаточно своей экстравагантностью в самых широких кругах Лондона благодаря прессе, почти еженедельно сообщавшей о новой эксцентричной выдумке дочери лорда Холлстена, вроде ее намерения поехать на Версальскую конференцию и лично заявить Вудро Вильсону о своем критическом отношении к его политике – леди Эдит Холлстен еще лишний раз доказала, что ее замыслы всегда отличались новизной и неожиданностью…

По крайней мере, лорд Холлстен опустился в кресло и, глядя изумленными глазами на леди Эдит, спросил:

– В такое время?..

– Время довольно подходящее, – упрямо ответила леди Эдит, поправляя белокурую прядь волос…

– В Константинополь?..

– И дальше… Милорд, я люблю спорт…

Леди Эдит была единственная дочь лорда Холлстена и ей разрешалось многое: но это было чересчур.

Лорд Холлстен встал во весь рост и заявил:

– Я не позволю тебе ехать в такое время на Восток…

– Я поеду…

– Я запрещу министерству иностранных дел дать тебе пропуск.

– Я поеду без пропуска.

Это было выше сил лорда Холлстена. Без пропуска министерства иностранных дел, как авантюристка!. И потом это совершенно невозможно, за отбывающими следят.

Леди Эдит сказала упрямо, сверкнув зеленоватыми глазами:

– Я поеду…

Лорд Холлстен снова сел.

Он подробно нарисовал леди Эдит картину огромной борьбы, идущей на Востоке, столкновения интересов двух могущественных держав, еще незаконченной войны.

– У нас в Европе все кончилось, мирная жизнь вошла в свои права, – заявил лорд Холлстен, – но на Востоке идет ожесточенная война, хотя там и нет фронта…

Леди Эдит была неумолима…

Лорд Холлстен бросил на чашу весов последний довод:

– И потом…

Он понизил голос:

– Там большевики…

Капризный голос леди Эдит заявил, что ей очень хочется самой увидеть хотя бы одного живого большевика, это захватывающе интересно, по ее мнению…

Лорд Холлстен поднялся и заявил категорически:

– Разрешения на поездку не будет дано…

Вдогонку ему леди Эдит сказала с яростью избалованной женщины, каприз которой не удовлетворили:

– Я уезжаю на следующей неделе…

В течение пяти дней «Стейвер» леди Эдит носился по лондонским улицам, пугая гудком переходящих улицу и испытывая терпение полицейских… Шофер О’Тайль измучился, развозя леди Эдит по самым невозможным местам… Но, хорошо зная своенравную леди, он стоически переносил самые фантастические поездки: с Даунинг-стрит в Поплер, из Поплера в Сити, из Сити в Кингстон-Холл и Карл-тон-клуб…

Именно эти поездки и послужили отправным пунктом к приказанию, отданному леди Эдит своему рыжему шоферу:

– На Гладстон-роад…

«Стейвер» помчался со всей быстротой, доступной ему и разрешенной лондонской полицией для уличного движения…

В очень скромной квартире леди Эдит сказала открывшему двери молодому человеку в френче и с перевязанной рукой:

– Могу я видеть сестру милосердия мисс Дуглас?..

– Я сейчас передам. Как зовут леди?..

– Леди Холлстен…

Сестра милосердия Дуглас со всей чистосердечностью шотландки встретила почетную гостью:

– Я рада услужить вам, леди… Я слушаю вас…

Лицо сестры Дуглас выражало следы утомления: долгая работа на фронте подточила силы мисс Дуглас…

Леди Эдит коротко спросила:

– Вы отправляетесь в распоряжение командования в Константинополе?..

– Да, миледи…

– Вы хотите остаться здесь?..

– Это невозможно, миледи…

– Почему?..

– Приказ отдан…

– Это хорошо… Я предлагаю вам остаться здесь, я поеду вместо вас…

Мисс Дуглас испугалась: это неожиданное предложение поставило ее в тупик…

– Но, миледи…

Леди Эдит сказала властно:

– Я предлагаю вам остаться здесь и, кроме того, выплачиваю вам пятьсот фунтов за это… Это подходит?..

Мисс Дуглас испугалась еще больше… Она пролепетала о судебной ответственности, о военном суде, но была прервана леди Эдит…

– Я беру это на себя…

Неизвестно, чем кончилось бы это испытание сестры Дуглас, если бы новый посетитель не прервал леди Эдит…

Лорд Холлстен, войдя, сказал мисс Дуглас;

– Я прошу извинить мою дочь: она полна несбыточных планов…

Леди Эдит посмотрела на него раздраженно:

– Вы следили за мной?..

Лорд Холлстен сказал мягко:

– Эдит, к чему эти резкости?.. Наконец, все можно устроить иначе…

Именно таким образом леди Эдит Холлстен оказалась пассажиркой судна, ушедшего из Лондона на Восток.

Леди Эдит ехала в компании мисс Дуглас, командированной в Константинополь, и сопровождаемая шофером лорда Холлстена китайцем Ли-Вангом, молчаливым и преданным, как пес, – так, по крайней мере, утверждал лорд Холлстен…

По радио было дано знать британскому командованию на Востоке о знатной туристке и о том, чтобы все меры для ее личной безопасности были приняты… Сам лорд Алленби, командующий всеми британскими силами на Востоке, встретил леди Эдит на пристани Константинополя и дал вечер в ее честь… На этом вечере присутствовали все представители французского командования, весь штаб лорда Алленби, смущенная мисс Дуглас, старавшаяся как можно тщательнее спрятать свои руки, больше привыкшие к бинтам и термометрам, чем к по-королевски сервированному столу… Лорд Алленби принял все меры к тому, чтобы леди развлекалась на Востоке всеми доступными ему способами… Ей показали мечеть Айя-София и леди Эдит, провожаемая штабом лорда Алленби и ненавидящими, горящими взглядами турок обошла мечеть и сказала с ничего не выражающей британской улыбкой, слегка прищурив зеленоватые глаза:

– Очень мило…

Британское высокомерие леди Эдит усмотрело слишком много грязи в столице османов, в столице, поверженной во прах сначала каблуком германского кайзера, а затем безжалостно растоптанной британцами и французами…

Произведения оттоманского искусства, знаменитый мост, соединяющий Азию и Европу, Галату и Перу, и согнутый под пятой империализма турецкий народ не очень заинтересовали леди Эдит. Немного более ей понравились Сладкие воды Азии, куда каикчисы повезли леди Эдит в сопровождении штаба лорда Алленби: приятная прогулка на качающемся каике, крики «халваджи», продавцов сладостей и скользящие по голубоватой воде каики понравились леди… Еще больше ей понравился флирт с одним из офицеров штаба, молодым лейтенантом, строго корректный, выдержанный флирт в чисто британском духе…

– Мне начинает казаться, что я в Лондоне, – сообщила леди Эдит за ленчем. – Я ожидала гораздо большего от поездки на Восток.

Лорд Алленби слегка усмехнулся: он знал кое-что о Востоке. Этот великан, тяжелый и грузный, знал многое о Востоке, но этого он не мог сказать знатной туристке, посетившей столицу османов сейчас же после войны, во время оккупации, ради сильных ощущений… Лорд Алленби знал, что такое Восток… Но он не сказал этого леди Эдит…

И леди Эдит, вскинув белокурую голову и смотря прямо в глаза главнокомандующего своими прозрачными зеленоватыми глазами – сообщила:

– Я еду дальше…

Генерал поинтересовался:

– В Каир, миледи?..

Леди Эдит рассмеялась:

– Нет…

Генерал посмотрел на нее:

– Куда же?..

– В Россию…

Несмотря на то, что мысли генерала были очень заняты столкновением двух держав, столкновением интересов Британии и Франции на Востоке, столкновением, грозившим выявить подлинные инстинкты обоих победителей в мировой войне еще до конца Версальской конференции…

Несмотря на то, что генерал был занят обдумыванием донесений его агентов о нападении курдов на британские отряды, нападении, явно инспирированном французами, о том, что эмир Фахед-Ибн-Феццал, получив круглую сумму в сто тысяч фунтов стерлингов от британских агентов – получил после этого еще и пятьсот тысяч франков от французов и устроил уничтожение британского отряда между Деир-Эль-Камаром и Джуном при участии бедуинов пустыни, стрелявших из пулеметов Льюиса, источник получения которых был достаточно ясен…

Несмотря на то, что главнокомандующий британскими силами получил донесение от полковника Гавварда, командующего оккупационной зоной в Одессе, о крайне сложном положении в Одессе, о тайных планах французского командования, об агитации среди моряков флота… Несмотря на все эти сложные мысли, лорд Алленби выразил крайнюю, доступную ему, степень удивления:

– В Россию, миледи?..

Леди рассмеялась, взглянув на изумленные глаза командующего.

– Да, милорд…

Командующий сказал более спокойно:

– Вы шутите?.. Я не отпущу дочь моего лучшего друга, дочь старика Холлстена, в Россию… И кроме того…

Леди Эдит переспросила:

– И кроме того?..

– России нет, миледи… Есть пропасть, кишащая варварами-большевиками, есть сыпной тиф, и больше ничего нет… Поезжайте лучше в Каир, там довольно занятно… Я дам депешу нашему пред…

Леди Эдит прервала его:

– Сэр, а сражалась с отцом и выиграла сражение… Хотите ли вы, чтобы и вам я устроила битву на Марне?.. Хотя я, впрочем, лучше разбираюсь в прошлом… Согласны ли вы на Седан?..

Юмор был доступен главнокомандующему в ограниченной степени; он еще раз сказал:

– Я не отпущу вас в эту ужасную страну большевиков…

Ответ леди Эдит был краток:

– Именно большевиков, настоящих живых большевиков я и хочу посмотреть: это чисто спортивный интерес, сэр… И я поеду…

Леди вновь выиграла сражение: она победила главнокомандующего точно так же, как победила вождя консерваторов, британским упрямством и своеволием…

И через сорок восемь часов миноносец «Гладстон» привез леди Эдит, мисс Дуллас в белой косынке с расширенными от сознания того, что она едет в ужасную страну большевиков глазами и шофера Ли-Ванга в Одессу, где они были встречены полковником Гаввардом, получившим специальное радио с инструкциями…

Полковник Гаввард приветствовал леди Холлстен на территории города Одессы, представил ей своего помощника майора Стильби и командира «Адмирабля» Томсона и, чинный и корректный предложил леди Эдит обед в кают-компании «Адмирабля», совершенно британский обед на палубе британского крейсера…

И здесь случилось нечто, что повергло в крайнее изумление полковника Гавварда, командира Томсона и перепугало насмерть скромную мисс Дуглас, виновницу этого случая…

Весь экипаж «Адмирабля» был представлен леди Эдит… Все лейтенанты, механики и остальные офицеры флота по очереди прикладывались к ручке леди Эдит, знатной гостьи из Лондона, прибывшей на Восток для утоления жажды приключений… Мисс Дуглас присутствовала при этом передобеденном параде…

И когда смуглый старший механик в чинном поклоне сказал стереотипную фразу:

– Рад видеть вас на борту «Адмирабля», миледи…

Командир Томсон представил:

– Наш старший механик Абиндра-Нат…

Мисс Дуглас порозовела под белой косынкой, приподняла красную огрубевшую руку и с прямотой британской мисс сказала:

– Эту фамилию я уже слышала… Абиндра…

Перед се глазами встал лазарет на Трафальгар-Сквер… И мисс Дуглас сказала:

– У вас был брат на фронте, мистер Абиндра?..

Самое странное было то, что мистер Абиндра смутился… Но, сейчас же оправившись, он сказал корректно:

– Никакого, миледи…

– Но я, – начала мисс Дуглас…

Затем она сказала, волнуясь:

– В моем лазарете скончался лейтенант Абиндра из колониального полка, это я хорошо помню…

Острый взгляд полковника Гавварда ухватил смущение индуса и еще более яркое смущение при сообщении о смерти его тезки в лазарете на Трафальгар-сквере… Мистер Абиндра-Нат повторил:

– Я не имею к нему никакого отношения, мисс…

Он сейчас же отошел в угол… Все время обеда полковник Гаввард изучал выражение лица этого судового механика и, должно быть, оно ему не понравилось…

Уезжая с «Адмирабля», он сказал вполголоса Томсону:

– Особое наблюдение за старшим механиком, Томсон…

Томсон удивился:

– Инженер Абиндра?.. Но этот вне сомнений: племянник раджи Непала, кончил калькуттский техникум, совершенствовался в Лондоне, по всем симпатиям, воззрениям, воспитанию подлинный британец!.

Полковник Гаввард повторил настойчиво:

– Особое наблюдение за этим индусом.

– Хорошо, – коротко сказал Томсон…

Леди Эдит съехала на берег в сопровождении Томсона и Гавварда… Этот город напомнил ей немного Глазго, немного Соутгамптон, немного Марсель…

– Но это неинтересно, – сказала она Томсону. – Где же большевики?..

– Миледи, – сказал Томсон, – их здесь нет. К счастью. Иначе мы с вами не ездили бы так спокойно на автомобиле по улицам этого города…

– Я должна увидеть большевика, – деловито сказала леди Эдит…

Командир Томсон заверил миледи, что это трудно и вряд ли осуществимо… Вот кабаре «Арлекин» можно показать миледи…

Мисс Дуглас ехала позади в другом автомобиле. Она мучилась мыслью, что совершила некорректный поступок, смутив инженера Абиндру. Потому что его смущение не ускользнуло и от мисс Дуглас… Поэтому мисс Дуглас вечером принесла свои извинения индусу, чем еще больше испортила свои отношения с ним…

Почти грубо, это не вязалось с его обликом, индус сказал:

– Оставьте, наконец, эту историю с умершим индусом, мисс… Я жив и не представляю собой привидения… Вам изменила память, его звали иначе, этого вашего индуса…

Он поклонился и ушел, очень недовольный… И мисс Дуглас снова покраснела под своей белой косынкой и поклялась больше не упоминать о своих воспоминаниях при незнакомых людях…

Однако, ей не пришлось успокоиться… Командир Томсон, как бы случайно столкнувшись с ней, спросил:

– Не можете ли вы припомнить, мисс Дуглас, возраст того индуса, о котором вы упоминали?..

С отчаянием мисс Дуглас сказала:

– Конечно… Я хорошо помню его документы, они прошли через мои руки… Я была старшей сестрой милосердия и…

– Вот как, – сказал Артур Томсон…

Его длинное лицо было озабочено…

Он прибавил:

– Я попросил бы вас, мисс Дуглас, посетить мою каюту…

В каюте он предложил мисс Дуглас стул, сам сел за стол и, приготовившись записывать, сказал:

– Итак, припомните хорошо, мисс, эхо очень важно…

В полном отчаянии мисс Дуглас, которая не обидела на своем веку и мухи, сказала:

– Ему было тридцать два года…

Карандаш отметил и Томсон спросил:

– Откуда?..

После нескольких вопросов он попросил мисс припомнить все подробности о документах умершего в лазарете Трафальгар-сквер лейтенанта Абиндры, и по мере ответов мисс Дуглас его лицо становилось все серьезнее…

Затем он отпустил мисс Дуглас, попросив ее молчать и извинившись за беспокойство;

– Но ведь мы на Востоке, мисс, – сказал он в свое оправдание…

Мисс Дуглас с отчаянием сказала:

– Я вообще больше ничего не буду говорить… Это так глупо…

Ее глаза наполнились слезами. Она вытерла их безукоризненным, как ее косынка, белоснежным платком…

Командир Томсон сказал жестко:

– Это ваш долг, мисс, не больше…

Он совещался с Гаввардом в течение часа. Затем уехал обратно на борт «Адмирабля»…

В три часа дня инженер Абиндра-Нат, старший судовой механик крейсера «Адмирабль» флота его королевского величества, был арестован командиром судна Артуром Томсоном и препровожден под конвоем трех матросов в распоряжение полковника Гавварда, британского коменданта города Одессы и порта…

Глава 8

Полковник Гаввард пристально посмотрел на стоявшего перед ним смуглого человека с огненными черными глазами, с упрямым и властным выражением лица…

Затем полковник Гаввард спросил негромко:

– Инженер Абиндра-Нат, ваше звание?..

– Инженер-механик…

– Ваш чин?..

– Лейтенант…

– Ваши служебные заслуги?

– Два года на западном фронте. Ранение. Затем служба во флоте.

– С какого времени?..

– Три месяца. С июля…

Полковник Гаввард поиграл карандашом и снова посмотрел на индуса…

– Я должен вас поставить в известность, что запрошенное мною адмиралтейство Британии сообщило, что никакого инженера по имени Абиндра-Нат в списках адмиралтейства не существует. Больше того: инженер-механик, лейтенант Абиндра-Нат, служивший в сухопутных колониальных войсках его британского величества, скончался четыре месяца назад в лазарете в Лондоне. Что вы имеете возразить?..

По лицу индуса пробежала едва заметная судорога…

– Ничего, – ответил он негромко…

Полковник Гаввард сказал, не повышая голоса:

– Лейтенант Абиндра, назовете ли вы свое настоящее имя?

– Нет.

Полковник Гаввард помолчал… Затем сказал тем же голосом, не меняя интонаций:

– Я должен вас предупредить, что это предварительный допрос. Вы будете отданы военному суду его королевского величества… Для вас лучше открыть свое настоящее имя, указать сообщников. Я обещаю вам за это смягчение наказания. В противном случае…

Индус пожал плечами:

– Смерть! Я знаю…

Совершенно просто, как будто говоря о погоде, он сказал:

– Я не боюсь смерти…

Полковник Гаввард позвонил. Вошедшему Стильби он сказал коротко:

– Под строгий арест. Обыскать и не оставить ничего, что могло бы вызвать подозрения…

– Слушаю, сэр, – сказал Стильби отрывисто… Он обернулся к индусу:

– Следуйте за мной…

Когда дверь за ними закрылась, полковник Гаввард сказал сквозь сжатые зубы:

– За кончик нити мы, кажется, ухватились… Гаввард, теперь дальше… Клянусь всеми раджами Индии, я выжму из этого темнокожего все, что вообще можно выжать из человека, годдем!..

Он схватил стек и, продумывая какую-то сложную мысль, сжав челюсти, согнул стек… Стек сломался пополам… Бросив обломки на пол, Гаввард еще раз сказал:

– Не будь я Гаввард…

И вышел из комнаты большими решительными шагами…

* * *

Леди Эдит, потеряв временно надежду увидеть настоящего большевика, занялась более доступными развлечениями… В трех, комнатах отведенных ей в гостинице «Бристоль», в той самой гостинице, где так трагически погиб уполномоченный банков Сити – леди Эдит почувствовала себя так же, как чувствуют себя британцы везде, в Судане, в Египте, в Китае, в Константинополе, в Сингапуре… Другими словами, территория этих трех комнат превратилась в маленький кусочек Великобритании, находящийся среди еще непокоренной колонии. Ибо леди Эдит, дочь лорда Холлстена, рассматривала Россию как еще непокорившуюся Великобритании колонию. Порядок на территории трех комнат леди Эдит был обще-британским порядком: утром ленч, затем брекфест, затем обед в бальном платье, затем флирт, вполне корректный, британский флирт, затем вечерний чай, «Таймс», главным образом, шестнадцатая страница, и затем сон…

То, что совершалось за окнами гостиницы «Бристоль», мало интересовало леди Эдит: это была непокорная колония, ее надо было покорить, вот и все. Общество, окружавшее леди Эдит, британские, французские, греческие офицеры, два-три коммерческих агента Британии, словом, обычное колониальное общество… Это все было забавно; леди Эдит решила провести два оригинальных месяца в стране большевиков.

А затем она будет об этом рассказывать в лондонских салонах.

Из русских леди Эдит познакомилась с несколькими офицерами, с двумя-тремя князьями, беглыми аристократами несуществующего уже государства, приверженцами несуществующей монархии, с двумя либеральными деятелями, также бежавшими и с киноактрисой Анной Ор.

Картины с участием этой актрисы леди Эдит несколько раз видела в Лондоне, во время «русского сезона» в начале войны…

Кроме того, ей был представлен и Сергей Казарин. Этот молчаливый русский офицер со стальными глазами, с каменным, как бы высеченным из гранита, лицом и с легкой бесшумной походкой произвел на леди Холлстен некоторое впечатление.

Его биография, переданная леди Эдит, также была небезынтересна: бежал от большевиков за границу, сын старинной, богатой русской семьи, вернулся через Константинополь в район оккупации, служит в контрразведке, причислен для связи к британскому штабу. Это и безукоризненный английский язык Казарина понравились леди Эдит.

Ее притягивал этот человек, но холодный и спокойный вид Казарина держал в отдалении леди Холлстен…

От наблюдательных глаз леди Холлстен не ускользнуло тяготение Анны Ор к Казарину… Но леди Эдит держалась выжидательно, она предпочитала осторожную окопную войну – открытому бою. Может быть, здесь сказывалась наследственность: целый ряд лордов, предков леди Холлстен, служивших по министерству иностранных дел и отличавшихся большой изворотливостью и коварностью. Это было установлено в летописях дипломатии и Холлстены всегда гордились этим качеством…

Во всяком случае – эти две женщины – противоположные, настолько же непохожие друг на друга, насколько непохожи день и ночь; одна белокурая, капризная и своевольная, стройная спортсменка и туристка, другая смуглая, с огромными черными глазами, мягкая и нервная, чувствующая приближение увядания – эти непохожие друг на друга женщины столкнулись на одной дороге… И, может быть, именно любовь к спорту заставила леди Эдит не уступать дороги той, другой…

Об этой скрытой борьбе, об этом поединке знали только эти две женщины. Они чувствовали противника инстинктом. Может быть, догадывался о ней и Казарин, но его холодное лицо не подавало никакого повода к таким подозрениям. Он был вежлив и холоден с леди Эдит и так же вежлив и холоден с Анной Ор.

И в то время, как в кабаре «Арлекин» и в комнатах леди Холлстен в гостинице «Бристоль» и в квартире банкира Петропуло происходили званые вечера, обильно смоченные шампанским – в это же самое время в мире происходили вещи, не совсем обычные даже для потрясенного войной мира…

Почти в то же самое время, в те же самые часы, радиостанции Кремля излучали молнии, грозившие гибелью всему капиталистическому миру… Эти молнии возвещали всему пролетариату мира о рождении новой эпохи, об историческом рубеже, о том, что в пламени и крови величайшей революции рождался новый мир…

Сотни тысяч людей, оборванных и полуголодных, героически сражались против банд насильников, поддерживаемых Британией и Францией…

Пролетариат России, Украины, Грузии и целого ряда стран героически сражался за свои права, утверждал свой новый мир…

И именно в те же часы и дни бывшие союзники по войне с Германией ощерили друг на друга зубы при дележе добычи…

Пышные слова о мире, о разоружении уже тускнели и на Версальской конференции Британия и Франция с угрозой стали друг перед другом…

В эти дни секретные протоколы конференции начинали походить на фитиль, прикладываемый к бочке пороха.

В эти дни мистер Пайен из Калифорнии заявил в американском Сенате:

– Во время войны англичане клянчили деньги у нас и скупали на эти деньги нефтяные источники, где только возможно. Они получили от нас четыре миллиарда долларов якобы на военные нужды и с помощью этих миллиардов стремятся захватить нефтяную монополию в мире…

Комитет международной прессы в Париже сообщал одураченному человечеству умиленные подробности о великом братстве народов, рождающемся за стенами Версальской конференции и Мельбурн, Капштадт, Сан-Франциско, Бомбей, Буэнос-Айрес читали эти донесения желтой прессы…

А за стенами Версальской конференции, за тяжелыми двойными дверями министерства иностранных дел несколько десятков хищников оскалились друг на друга над добычей, над миллионами трупов добытой добычей…

Версальская конференция пахла падалью, она пахла миллионами разложившихся трупов на полях битв, и острые носы дипломатов сквозь запах падали чуяли запах добычи; капиталисты Америки, Франции, Японии, Великобритании приступали к дележу добычи.

Мистер Вудро Вильсон еще твердил как попугай:

– Никаких аннексий…

– Право на самоопределение народов…

– Твердые обязательства…

А французский министр колоний выступил после парада министр-президентов британских колоний и потребовал категорически аннексии Того и Камеруна в Африке. Бельгия заявила о своем желании получить часть немецких колоний в Африке. Италия потрясала тайным лондонским договором и требовала своей части.

27 января Вудро Вильсон в присутствии блестящего общества вновь произнес свои формулы, которые он продолжал считать магическими. Блестящее общество набережной д’Орсе слушало его иронически. Представители Британии, Франции, Италии в сопровождении своих министров иностранных дел расположились полукругом. Ллойд-Джордж что-то тихо шептал Бальфуру. И Бальфур, изысканный литератор, больше заботившийся о стиле своих докладов, чем об их сущности, кивал головой. Клемансо встряхивал сединами.

Барон Макино, Матсуи и Салури, представители Японии, сидели рядом, похожие на буддистских идолов.

Тридцать два человека присутствовали на этом докладе Вудро Вильсона, который говорил в этот момент:

– Задача заключается в том, чтобы оказывать помощь населению некультурных стран. Необходимо обеспечить мирное развитие отсталым народам и землям, чтобы они могли самостоятельно определить свое отношение к мандатариям, руководствуясь исключительно своими интересами…

Тридцать два представителя империалистических держав мира сидели перед ним с торжественными и серьезными лицами, а за их спинами ухмылялось лицо Мирового Капитала.

И именно в тот момент, когда Вильсон произносил заключительные слова своей сентиментальной речи, в этот момент грохотали орудия в Сирии, недалеко от Бейрута, где повстанцы с помощью английских инструкторов нападали на французские отряды. Именно в этот момент грохотали орудия на всем протяжении фронта от Сибири до Одессы, где героически сражался пролетариат, а молнии кремлевских радио не уставали разоблачать империалистический мир, свору хищников, деливших добычу…

Мистер Вудро Вильсон кончил речь.

Его приветствовали аплодисменты блестящего собрания… И, вытирая пот со лба, он сошел со своего места… А мистер Ллойд-Джордж уславливался в это время с Клемансо о частной беседе на завтра, а в десяти кварталах от места блестящего собрания секретный отдел министерства военных дел французской республики давал директивы своим командующим и агентам на Востоке: директивы, прямо противоположные тому, что говорилось на конференции…

Полковник Маршан получил одну из таких инструкций. Он улыбнулся своей лисьей улыбкой и сказал, кивнув головой:

– Хорошо…

Часом спустя он говорил леди Эдит на вечере у банкира Петропуло:

– Миледи, наши родины великие союзники и друзья. И мне особенно приятно подчеркнуть это здесь, где мы работаем с вашими соотечественниками бок о бок…

Полковник Маршан чувствовал глубокое наслаждение, говоря эти слова леди Холлстен и чувствуя в своем боковом кармане инструкцию министерства военных дел с надписью:

– «Секретный отдел»…

Леди Эдит благосклонно ответила:

– Британцы великие колонизаторы. Будем надеяться, что и прекрасная Франция окажется не худшим колонизатором и цивилизатором.

Полковник Маршан чувствовал, как смеялось все его существо. Он испытывал огромное удовлетворение от таких бесед. И с обычной лисьей улыбкой он прибавил:

– На трупе Германии рождается дружба ваших великих народов. Миледи, нас приглашают танцевать…

И под изломанные звуки фокстрота полковник Маршан, наклонясь к леди Эдит, сказал:

– Какой озабоченный вид сегодня у нашего милого Гавварда…

Леди Эдит не ответила: она отдалась танцу со всей сосредоточенностью и методичностью англосаксонки…