Текст книги "Живые Мертвецы"

Автор книги: Марк Денис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Марк Денис
Живые Мертвецы

Тем ранним и не по-летнему холодным утром я и мой друг Вадик скучали на старой детской площадке, что служила нам и другим местным детям мрачным местом сборов. Мрачность площадки заключалась в ее непостижимой старине. Казалось, будто душа покинула это место, оставив после себя холодный труп. Долгие годы краска тускнела и отваливалась, обнажая безжизненный ржавый металл, скамейки еле выдерживали садящихся на них детей, качели, давно не смазываемые, пронзительно скрипели – труп разлагался.

Со всех сторон площадка заросла густым кустарником, который почему-то не цвел, а лишь торчал во все стороны скрюченными ветвями, но, тем не менее, становился больше год от года. Сразу за кустарником раскинулся небольшой парк из величественных серых тополей, в глубине которых жили вороны.

Место это было весьма отталкивающим и угрюмым, но нас всегда тянуло сюда, мы считали эту площадку своей. Здесь мы делились секретами, здесь мы впервые познакомились с красотой женского тела, – два года назад один из наших старших знакомых, ему было двенадцать, принес колоду игральных карт, где на каждой карте было изображение обнаженной женщины, – и именно сюда приходили наши матери, когда теряли кого-то из нас.

И вот мы, как и много раз до этого, сидели на площадке, придумывая себе занятие, когда услышали приближающиеся шаги и шорох – кто-то продирался по высокой траве через заросли кустарника.

Мы уставились в то место, откуда должен был появиться незнакомец и несколько секунд спустя увидели Сашу (хозяин тех самых карт). Дышал он тяжело, на пухлых щеках розовел румянец – он явно бежал, хотя, скорее всего, не так долго, как могло показаться. Лишний вес давал о себе знать.

– Хо-хо-тите… секрет? – сквозь отдышку прошипел он

Я спрыгнул с качели, отчего она несколько раз описала в воздухе дугу, сопровождая свое движение неприятным скрипом. Мы с Вадиком тут же подошли к Саше, который плюхнулся на карусель и принялся вытирать капли со лба.

– Какой секрет? – глаза Вадика сверкали любопытством.

– Старик умер, – отрезал Саша и уставился на нас.

Вокруг повисла гробовая тишина, которую нарушал лишь мерный скрип качели.

– Врешь, – сказал я.

Причины не доверять Саше были, ведь он был старше нас на два года и считал нас малышней, над которой можно было издеваться. Что, собственно, он и делал.

В тот день, когда он принес на площадку ту самую колоду карт и его облепила вся местная детвора, роняя слюни на картинки с прелестями, о которых они ничего толком и не знали, он достал из колоды одну карту, – грудастый бубновый валет, – и с ухмылкой объявил: «Я отдам ее тому, кто лучше всех сматерится».

Следующие несколько минут он ухахатывался над тем, как дети, желая заполучить заветную карту, выкрикивали разные ругательства, какие могли вспомнить из разговоров родственников, когда те имели неосторожность их обронить. Мы с Вадимом решили в этом не участвовать. Карту, конечно, никто не получил – удовлетворенный и вдоволь насмеявшийся, Саша сунул ее в колоду и ушел.

– Нет, это правда! – чуть ли не закричал Саша. – Я подслушал, как родители вечером разговаривали. Мама сказала, что задержалась на работе из-за Старика. Его привезли в конце смены и сразу отправили в эту… реанимацию! У него что-то с сердцем было, какой-то инфе… инфект…

– Инфаркт, – поправил я.

– Да, инфаркт. Еще она сказала, что он кричал, очень громко. Просил сжечь его дом, говорил, что все скоро сдохнут. Так и сказал.

– Под старость лет он совсем с ума сошел. Хотя и до этого он нормальным не был. Оно и понятно, такое пережить… – последнюю фразу Вадик сказал чуть ли не шепотом, будто боясь, что кто-то услышит.

О да, эту историю знал практически каждый, кто хоть немного был знаком с личностью Старика. Как и любая история, в которой есть хоть немного белых пятен, – а их тут хоть отбавляй, – она со временем обросла множеством подробностей, правдивых и не очень, разделилась на несколько версий и в итоге стала городской легендой. Но суть всегда была одна.

Старик, у которого тогда еще было обычное человеческое имя (никто уже не помнил, какое именно), работал инженером на местном заводе. Жены у него не было. По одной из версий, что упоминается чаще остальных, она его бросила и уехала в другой город с любовником. От брака остался сын, в котором он души не чаял. Воспитывал один, как мог, старался обеспечить его всем необходимым. Новую супругу найти не старался, все внимание уделял только сыну. Словом, примерный отец.

Вскоре Старик решил открыть свой магазин: арендовал небольшую площадь, установил вывеску, но что именно он собирался продавать, никому так и не было суждено узнать, потому как магазин так и не открылся.

Мальчик в это время достиг уже такого возраста, когда за ним не нужен был тщательный присмотр, по этой причине Старик и решился открыть свой магазин. Но, по всей видимости, хлопоты с магазином отнимали слишком много внимания Старика, и он не сумел заметить, когда подкралась беда.

День был очень знойным и солнечным, старик отпустил мальчика покататься во дворе на новеньком трехколесном велосипеде. Как он неоднократно утверждал, все это время он следил за мальчиком из окна, только на секунду отвлекся на звонок. Может, так оно и было, может – нет, но закончилось все тем, что мальчик выехал на дорогу и его на полной скорости сшиб автобус.

Выбежав на улицу, Старик обнаружил лишь искореженный велосипед и кровавое месиво вокруг – мальчика буквально затянуло под днище автобуса и протащило по асфальту несколько метров.

После этого его личность начала разлагаться. Будто все человеческое, что было в нем, погибло вместе с сыном.

Тогда Старик разорвал все знакомства, продал хорошую квартиру и купил ветхий, но большой дом в старой части города, прямо рядом с лесом, где уже почти никто не появлялся, а оставшиеся постройки медленно разрушались. Дом он привел в более-менее приличный вид и обнес высоким забором, заколотил наглухо все окна и больше его никто не видел. Очень долго дом казался безжизненным, зимой даже дым из трубы не поднимался, многие думали, что Старик умер, но проверять никто не хотел.

Но спустя годы дом ожил. Кто-то утверждал, будто видел Старика в городе, будто он отрастил длинную бороду и таскал с собой странный, не вписывающийся в то время чемодан. Лесники слышали, как по вечерам из дома доносились странные звуки, иногда кто-то кричал, сквозь щели в заборе прорывался зловещий свет.

Поначалу находились смельчаки, которые с ним пытались связаться, но безрезультатно – старик всех прогонял прочь и заверял, что если они вернутся, он будет стрелять. Вскоре предупреждать он перестал и стрелял во всякого, кто находился в пределах видимости. Благо, целился он неважно.

Так и жил Старик затворником долгие годы, порождая легенды и безумные теории о своем существовании, пока вчера, по всей видимости, не скончался от инфаркта.

В принципе, история Саши звучала правдиво. Его мама действительно работала в больнице и вполне могла видеть, как привезли Старика. К тому же вряд ли его воображения хватило бы выдумать все это. Все знали, что Саша немного «специфический ребенок». Именно этот термин использовали люди, чтобы не обижать глупых детей. Но окончательно нас убедило его лицо: в нем не было ни намека на ложь, – а актером он был ужасным – он точно верил в то, что говорил; в глазах было столько искренности и… страха?

– Не верю, что Старик умер, – робко проговорил Вадик. – Я слышал, что сразу после смерти сына он поехал куда-то на юг, в Индию или Китай. И там он узнал секрет бессмертия. Или типа того. Может, он стал вампиром. В общем, не знаю точно, но, говорят, он выглядит точно так же, как и 30 лет назад.

– Кто тебе это сказал? – возмутился Саша.

– Миха…

– Этот очкарик? Да он трепло!

– Миха сказал, его дед работал со Стариком в молодости. А прошлым летом, когда он за грибами в лес пошел по старой части города, видел, как Старик возле дома стоял. Точно такой же, как и раньше. Ни капли не изменился.

– Херня. Все знают, что Старик никогда не выходит из дома.

– Думаю, Саня прав, – вмешался я. – Старик бы застрелил его деда. Он же псих.

– Да, того парня пару лет назад он почти убил. Моя мама лично ему швы накладывала.

Снова повисло молчание. В деревьях закаркали вороны – привычное дело, но в этот раз почему-то по коже побежали мурашки.

Я заметил, что Саша безостановочно водит ладонями по коленям, будто обтирает. Видимо, собирался что-то сказать. Наконец, он сделал глубокий вдох и выпалил:

– Я чего пришел-то. Давайте посмотрим на дом?

Честно сказать, от этой фразы у меня упало сердце. Настолько она была неожиданной и абсурдной. Вадику, кажется, даже стало плохо на мгновение, и он присел рядом с Сашей на карусель, а тот с нее сразу встал, отчего хилое тело Вадика резко прыгнуло вниз.

– Ты шутишь? – спокойно спросил я. – Ты точно шутишь. Никто и никогда даже на километр не приближался к его дому, – тут я, конечно соврал. Приближались, и мы знали это. Но я хотел убедить Сашу в том, что он предлагает нам самое идиотское решение из возможных.

– А что такого? Теперь-то он того, – Саша закатил глаза, вывалил язык и схватил себя за шею. Хоть старик и умер не от удушения, но суть сценки мы поняли. – Мы будем первыми, кто видел дом вблизи… Первыми за много лет. Может даже, возьмем что-то на память. Представьте, как нам будут завидовать.

– Я пошел домой, – Вадик встал и направился к выходу с площадки.

– Да постой ты, – Саша аккуратно схватил Вадика за плечи и вернул на место. – Неужели вы испугались? Вы че, ссыкуны? Говорю, давайте просто издалека посмотрим. И все.

Ничего интереснее тот день мне принести уже не мог, да и не хотелось выглядеть трусом, ведь Саша был старше и казался нам авторитетом, он выбрал именно нас. И к тому же, мы действительно будем легендами, если увидим дом Старика, пусть даже издалека.

– Я пойду, – отчеканил я.

Саша и Вадик удивленно уставились на меня. Саша, кажется, был даже больше удивлен.

– Ну вот, хоть кто-то не трусит. А ты что, последуешь примеру друга? – Саша навис над Вадиком.

Вадик, конечно, шугался даже собственной тени, но всегда следовал за мной и доверял моему благоразумию, поэтому после нескольких минут уговоров он сдался и согласился пойти.

И вот уже спустя несколько минут мы в полном молчании шли к старой части города, с каждым шагом удаляясь от дома. И удаление это ощущалось все явственнее, оно давило и нарастало, в груди увеличивался ком тревоги и страха. Я буквально физически чувствовал переход в другой мир. Мир запретный и опасный. И отчасти это чувство мне нравилось, оно давало мне ощущение, будто я взрослый и сам решаю, что мне делать.

Тем временем небо нахмурилось.

– Может, вернемся? Меня могут потерять, – канючил Вадик.

– Да не бойся ты, – Саша шагал очень быстро и смотрел прямо перед собой. – Быстро посмотрим и вернемся – делов на пять минут.

Мы встретились взглядом с Вадиком и я понял: он что-то чувствует. Ему не по себе и мне тоже. С другой стороны, мы в свои двенадцать впервые решились уйти так далеко от дома, тем более в старую часть города, которая находилась под запретом даже для взрослых.

Пройдя городскую площадь, с главной улицы мы свернули во дворы. Людей в тот день было немного. Вскоре бетонные пятиэтажки сменились деревянными домами, а широкие улицы – узкими тротуарами, на которых помещались только двое, поэтому нам с Вадиком пришлось плестись за Сашей.

Такими путями мы шли еще около получаса, пока, наконец, все постройки не кончились. Жилые дома со светом в окнах, редкие люди, автомобили, ухоженные клумбы, бродячие псы – все это резко осталось позади. Мы оказались на краю цивилизации и собирались переступить порог в кошмарный мир, в котором долгие годы в изгнании сходил с ума Старик.

Перед нами раскинулся мрачный, необычного вида лес. Хотя лесом это было трудно назвать: редкие деревья неизвестной породы тянулись иссушенными ветками во все стороны, будто пальцы ведьмы, норовя схватить нас за головы; оставшиеся на ветвях листья грязно-оранжевого цвета колыхались на ветру, остальные же лежали мертвым грузом на земле и медленно гнили. Казалось, в этом месте всегда царит призрачная осень.

Мы сделали шаг. Ноги мягко погрузились в сухую траву. Шаг все ускорялся. Лес будто давил на нас, будто за каждым скрюченным деревом кто-то прятался и наблюдал. Было слишком тихо, никаких живых звуков. Только треск сухой травы под ногами.

Вдалеке показался деревянный мост, перекинутый через реку, сразу за которым и располагался дом Старика.

Стал накрапывать дождь, очень быстро набирая силу.

– Вы видите следы? – неуверенно спросил Вадик. – Видно плохо, но если приглядеться…Кажется, кто-то недавно тут проходил.

– Никого тут не было. Ты совсем, что ли, ослеп? Следы какие-то увидел, – Саша фыркнул, будто его обидели. – Кто бы сюда осмелился ходить?

Вадик пожал плечами и признал, что ему показалось.

Но следы были. Я тоже их видел.

Дождь усилился. Вскоре ноги зачавкали по грязи. Мне показалось, будто деревья стали гуще, длиннее, страшнее. Давление ощущалось все больше. Я видел, что мои спутники чувствовали то же самое. Если в начале пути мы просто быстро шли, то теперь уже почти бежали. Я оглянулся назад и ужаснулся – города не было видно. Одни лишь черные ветки и кривые стволы деревьев. Чье-то присутствие теперь было настолько очевидным, что мы обязательно закричали бы, хрустни под ногой ветка – настолько сильным было напряжение.

Радовало лишь одно – мост был совсем рядом.

К мосту мы уже неслись во всю прыть, сами не заметили, как перешли на бег. Выглядел мост, как и все здесь – уныло и мрачно. Конструкция доверия не внушала. Мне сразу вспомнилась легенда о злобном тролле под мостом и трех козлятах. Нас как раз трое. Получится ли у нас пройти по мосту или же тролль нас всех сожрет?

На другом берегу реки среди все тех же призрачных деревьев возвышался дом Старика, нависая над городом и будто украдкой подглядывая, как идут дела у тех, кого когда-то покинул его хозяин. Дом был абсолютно черным, будто солнце выжгло доски за многие годы, что, надо заметить, весьма странно, ведь солнце в старой части города появлялось редко, а если и появлялось, то с трудом пробивалось сквозь деревья.

Мы как завороженные уставились на дом и не могли отвести взгляд. Мне не верилось, что я вижу своими глазами легендарный дом Старика. Даже ливень, вымочивший до нитки, не мог отвлечь нас.

– Супер, – восторженно произнес Вадик. От былого страха не осталось и следа. – Не могу поверить, что стою здесь и смотрю на него.

– Говорил же, что будет круто, а вы боялись, – Саша замолчал и изменился в лице. – Подойдем поближе?

Вадик перестал улыбаться и запротестовал. Мне тоже эта идея не сильно симпатизировала, но с другой стороны я был так увлечен духом приключений, что забыл обо всех рисках и быстро согласился. В итоге и Вадик перестал сопротивляться, в одиночку-то через лес он идти не хотел.

Саша шел первым. Я ступил на мост и слегка попрыгал. Вроде бы крепкий.

– Пропускайте гнилые доски, наступайте только на целые, – крикнул Саша через плечо. Будто мы этого не знали, спасибо.

Мы медленно двигались по скользким от дождя доскам, вцепившись в хилый поручень. Если бы он отвалился, то вся наша троица дружно рухнула бы в бурлящую реку. Из-за дождя уровень воды заметно увеличился, река грозила вот-вот выйти из берегов. Я очень живо представил, как мощный поток сносит опоры моста и черная пучина поглощает наши тела. От таких мыслей мне стало тревожно и я постарался отогнать их, отведя взгляд от воды. И в этот момент я что-то заметил. Невероятно, но под мостом сидел ребенок и беззаботно швырял камешки в воду. Я видел его через щель между досками в полу, наши взгляды встретились и от пустоты в его глазах меня пробрала дрожь. Я мог видеть его лишь частично и нечетко, но я был уверен, что с ним было что-то не так, он выглядел как-то… неправильно.

– Не останавливайся, пожалуйста, – Вадик толкнул меня в спину. – Давай быстрее перейдем этот чертов мост.

Мы сошли на другом берегу и я немного прошел вдоль реки, чтобы мне открылось то место, где сидел странный ребенок, но там никого не было.

– Эй, ты чего? – крикнул Саша.

– Я там кого-то видел. Кажется… кажется, там был мальчик.

– Неправда, – застонал Вадик. – Ты ведь это выдумал, да?

– Конечно, он выдумал. Ты сдурел? Откуда там кому-то взяться? Давайте уже закончим, что начали.

Мы стали осторожно подниматься на холм, стараясь не поскользнуться на мокрой траве, как вдруг за нашими спинами раздался громкий треск. Мы синхронно обернулись и то, что мы увидели, повергло нас в ужас: мост перекосило в сторону течения реки, часть опор была разрушена, но как? Поток не был настолько сильным, чтобы переломить пусть и старые, но массивные балки. Спустя несколько секунд треск повторился – оставшиеся опоры сдались, мост рухнул в воду и поплыл.

Мы были растеряны, потрясены и напуганы. Река пронзала старую часть города насквозь. Чтобы найти другое место, где ее можно было перейти, потребовалось бы пройти много километров. Но никто не знал, есть ли такое место, и куда нужно идти. Можно попытаться переплыть реку, но сейчас это было бы равносильно самоубийству, так как она стала еще шире, чем обычно, вода была холодной, а это значит, что повышается вероятность судорог. И Вадик не умел плавать.

– Нет! Так не должно быть! – завопил Саша. – Сука… Сука!

От ругательств нас с Вадиком покоробило. Саша казался самым смелым и эмоционально устойчивым из нас. Безусловно, мы оказались в самой кошмарной ситуации из возможных: мы вдалеке от дома, отрезанные от города, всего в нескольких метрах от дома, в котором долгие годы жил псих. Ах да, стоит также упомянуть о череде странностей, которые стали обычным делом в нашем путешествии. Например, следы в лесу и странный мальчик под мостом. Под мостом, который будто назло зажил своей жизнью и оставил нас мучиться. Конечно, все это хуже, чем ужасно, но реакция Саши обескураживала.

Он тем временем рухнул на колени и принялся колошматить кулаками землю, отчего во все стороны летели комья грязи. Из-за дождя трудно сказать, но я был уверен, что он плачет.

И что нам теперь делать?

Пока Саша истерил, а Вадик в оцепенении наблюдал за расширяющейся рекой, я пытался найти в себе самообладание и рассуждать здраво, но давалось это с трудом. Мы находились в полной заднице и, по всей видимости, только я мог придумать, как из нее выбраться. Что же, вариантов я видел не так много: впереди – река, которую в ближайшие несколько часов переплыть не представлялось возможным даже нам с Сашей, не говоря уже о Вадике; позади – дом Старика, в котором теоретически можно обсохнуть и даже найти какое-то средство связи. На это надежды почти не было. Разве станет сумасшедший отшельник, стрелявший в каждого, кого видит, держать при себе телефон? Кому он станет звонить? Абсурд. Но шанс все же был, хоть и очень небольшой. И что у нас остается? Идти по берегу вдоль реки в надежде, что мы найдем мост или сужение реки, где ее можно будет беспрепятственно пересечь.

Я отчетливо понимал, что наши шансы погибнуть или потеряться были катастрофически выше шансов выжить, и на меня стала накатывать паника. Едкой желчью она разливалось в груди, от чего становилось трудно дышать и контролировать свои мысли, в глазах темнело. Я тут же дал себе пощечину так сильно, как мог. Затем еще одну. В голове прояснилось. Я повернулся к друзьям и сказал:

– Надо попробовать зайти в дом.

Вадик посмотрел на меня стеклянным взглядом. Наверное, подумал, что ослышался. Саша же просто сидел в грязи, обхватив голову руками, и что-то бормотал.

– Я ни за что туда не пойду. Не-а. Ты забыл, чей это дом? – запричитал Вадик.

– Включи ты уже голову! – рявкнул я, от чего Вадик даже вздрогнул. Мне это не понравилось, но отчаяние и злость не отпускали. – Старик умер, понимаешь ты это? Никакой он не вампир, не оборотень, он человек из плоти и крови, и вчера он сдох! Перестань ты уже быть ребенком! Дом сейчас пуст, там может быть телефон, ты хочешь отсюда выбраться? В крайнем случае, мы хотя бы обсохнем, разведем огонь, может, найдем еду. А если повезет, позвоним домой.

По взгляду Вадика я понял, что мое послание до него дошло и он со мной согласен. Ошарашен, может, оскорблен, но согласен.

– Хорошо, – я старался удерживать добродушные интонации в голосе. – Теперь помоги мне с Саней. Пожалуйста.

Мы подошли к Саше и попытались его поднять, взяв с обеих сторон под руки, но он лишь немного приподнялся над землей.

– Давай! Нам надо идти, дождь усиливается!

Саша, похоже, услышал и во второй раз нам удалось поднять его почти без труда.

Быстрым шагом мы направились в сторону дома. Ворота были открыты, будто ожидали нас и вежливо приглашали войти. Поломанные доски забора напоминали острые гнилые зубы чудовища, что вот-вот нас проглотит.

– Мы сделали все правильно. Так не должно быть, – прошептал Саша. Похоже, он был в бреду.

Пройдя ворота, мы увидели большой, но тесный двор: тут и там хаотично валялся мусор, какие-то ржавые конструкции и механизмы неизвестного назначения. В дальнем конце стояли закрытые контейнеры для мусора, стенки которого украшали мерзкие пузырчатые подтеки разных цветов, а когда с той стороны подул ветер, он принес с собой такую мерзкую вонь, что нас троих чуть не стошнило.

Вблизи дом был еще ужаснее. От него несло гнилью, местами на нем обосновались мхи, лишайники и колонии грибов – язвы на изможденном теле.

Я медленно поднялся по бетонным ступеням, пока мои друзья ждали внизу. Стучать не стал по понятным причинам. Я замер и с минуту вслушивался. Гул ветра, скрип проржавевших петель на ставнях, звон капель от прохудившейся крыши, скрип половиц. Стоп, что? Нет, конечно, половицы не скрипели. Кто бы мог ходить в доме? Мой напуганный разум везде видел опасность.

Сердце в груди стучало так, что я буквально слышал его бешеный ритм. Ладони вспотели, а в горле пересохло. Рука потянулась к ручке. А что если дверь закрыта? Не могу сказать, радовала меня эта мысль в тот момент или удручала. Я толкнул дверь – ничего. Тогда я навалился на нее всем телом, и она медленно поддалась. Хорошо, видимо, медики не закрыли дверь, когда забирали старика.

Секунду, а как они попали в дом? Ведь их должны были вызвать. И тут в моем мозгу засветилась радостная мысль. В доме все-таки есть телефон! Старик, конечно, отшельник и псих, но рациональность в нем есть. Была…