Текст книги "Снимите ваши галоши!"

Автор книги: Марк Гейзель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

СЛОВО К ЧИТАТЕЛЮ

Поговорим читатель!

Поговорим о книжке, которую ты собираешься читать.

Во-первых, для начала маленькую перекличку. Познакомимся.

Ты пионер? – Хорошо.

А ты еще нет!?! – Ага, будешь пионером. Это правильно.

Ты – вожатый!

Ты – секретарь комсомольского коллектива!

Ты – педагог!

Ты – прикрепленный к отряду от коллектива партии!

Ты – мать пионерки с завода «Красный треугольник»!

Ты – отец пионера!

Так. Хорошо! Все в сборе. Все, кому надо познакомиться с этой книжкой.

Несколько минут внимания.

Вы видели, как строятся дома, фабрики, заводы? Видели.

В стройке участвуют не одиночки. На стройке работает большой коллектив.

И вот частью этого большого коллектива, который строит новое – социалистическую жизнь – являются пролетарские ребята.

Под руководством своего вожака – пионерской организации, ребята помогают партии, помогают всем трудящимся по – боевому, по – ударному выполнять пятилетку.

Все хорошо знают, что нет ни одного участка в нашей социалистической стройке, где бы не было кусочка творчества, энергии, труда пролетарских ребят.

Оглянемся на прожитые два года нашей пятилетки и мы увидим ребят активными участниками:

– В дне индустриализации,

– В распространении займов,

– В борьбе с неграмотностью,

– В борьбе за коллективизацию деревни,

– В борьбе за ударное выполнение промфинплана!

Да, не перечислить всех работ, где есть энергия, деловое участие пролетарских ребят.

Это неоспоримый факт. Дети Советского союза – дети – строители.

Но на стройке занято очень много людей. Рабо тает большой коллектив. И вот в этом коллективе есть разные люди, разные работники.

Один работает по-ударному, другой по-старинке, в развалочку.

Один грамотный, дружит с книгой, с газетой, другой неграмотный, с азбукой даже незнаком.

Один в клубе работает, другой в церковь заглядывает.

Один, увидев недостатки в нашей работе, старается их исправить, а другой бороться с недостатками не желает. Стоит в стороне.

Так и в пионерской организации еще не все ребята и даже не все отряды – ударники в социалистической стройке. Есть отстающие. Есть такие, которые не умеют драться с классовым врагом, не умеют показывать образцы ударной работы.

Есть в нашем большом коллективе слабые звенья.

Но мы именно тем и крепки, что умеем вскрывать недочеты, вскрывать все наши слабые места и решительно исправлять промахи и ошибки.

Вы будете читать книжку Марка Гейзеля «Снимите ваши галоши».

Фельетоны Гейзеля – огонь самокритики по нашим недочетам.

Попадает многим.

Здесь вы увидите ребят, которые не помогали индустриализации страны. И в день, когда вся страна проводила первый «День индустриализации», – они умудрились устроить день разучивания… танцев.

Здесь и те ребята, которые играли на-руку классовым врагам, – агитировали против коллективизации деревни.

Перед вашими глазами пройдут нестройным парадом ребята, – плохие пионеры.

Вот Глеб Забиякин! Он лодырь, он не выполняет порученную ему работу. И ко всему еще, он подхалим. Глеб боится критиковать вожатого, который делает ошибки. Забиякин не умеет в повседневной работе драться за укрепление пионерской организации.

Представляем Лодейнопольских пионерок.

Это они «забыли», что надо налаживать связь с зарубежными пионерами. Но зато они блестяще переписывались с кино-артисткой Мэри Пикфорд.

Другие лица. Ученики 5 школы. Антисемиты. Они работали на пользу нашим классовым врагам.

Шагают Удомльские ребята. Их взяли в оборот за дезертирство от борьбы с недочетами, которые были в школе колхозной молодежи.

Можно парад закончить и представить в заключение ребят из Выборгского пионерского лагеря, которые не выполняли своей роли «хозяев организации» и жили исключительно по указке вожатого, не проявляли инициативы в работе лагеря.

Парад окончен. Остальных вы увидите, когда прочтете книжку.

Одно условие. Давайте читать и проверять сразу самих себя, свое звено, свой отряд, свою школу.

Посмотрим, нет ли у нас промахов. Нет ли у нас тех недочетов, ошибок, о которых в своих фельетонах рассказал Марк Гейзель.

В заключение еще одно замечание.

Вы знаете, что, когда человек совершил какой-нибудь промах, или плохо выполнил возложенную на него работу, про него говорят «сел в галошу».

Вот в такой галоше – недостатков, промахов, сидят те базы, школы, те ребята, о которых мы сейчас говорили.

Мы знаем, что вместе со всей пионерской организацией они сумеют исправить недочеты. Они ликвидируют свои промахи.

Назвав книжку «Снимите ваши галоши», мы поясняем, что это означает – снимите с себя те обвинения, которые вам предъявлены и, по-ударному, по-боевому возьмитесь за выполнение тех задач, которые возложены на пролетарских ребят.

Мы уверены, что промахи будут исправлены. Галоши промахов и недочетов пойдут в утиль.

И коллектив, о котором мы говорили в начале, будет работать без перебоев. И отряд этого большого коллектива – пионерская организация, вся будет ударной на стройке великих работ.

Все, читатель. Можешь открывать страницы первого фельетона.

А. Гусев.

СЛУЧАЙ НА ПРОСПЕКТЕ

База Райсовета М.-Н. района в День индустриализации не работала. К слету подготовила только физкультурные танцы (!).

Начнем, как начинал Иван Сергеевич Тургенев:

«Был прекрасный летний день».

Андрей Орлов возвращался из завода домой.

Пели, так сказать, птички и благоухали автомобили…

Мысли Андрея Орлова вертелись вокруг одной темы:

– День индустриализации! Вот он и прошел, этот день! Самый деловой день в году. Все работали!..

Навстречу попадались люди с толстыми портфелями.

Со звоном и грохотом мчались трамваи, развозя рабочих по домам.

Повторяю: пели птички…

Свернув с улицы 3 Июля на Ул. им Дзержинского, Андрей Орлов увидел вдали большую толпу. До него смутно доносились звуки музыки.

«Это, вероятно, какой-нибудь митинг по случаю Дня индустриализации» – подумал Андрей Орлов и решил подойти послушать.

Заметьте: пели птички…

Подойдя ближе, Андрей увидел, что толпа собралась у помещения пионерской базы.

Толпа громко шумела и качалась из стороны в сторону, желая что-то разглядеть подробнее.

…Зачем пионеры, расширив большой круг, так серьезно танцуют польку?

Андрей Орлов ускорил шаги через минуту слился с толпой.

Пока птички продолжали щебетать, Андрей вытаращил глаза и с недоумением смотрел.

– Что это значит? К чему тут музыка? Зачем пионеры, расширив большой круг, так серьезно танцуют польку, будто находятся на свадьбе? И почему именно сегодня? В День индустриализации?

Оттащив в сторону одного пионера, который не танцовал потому, что не нашел себе пары, Андрей Орлов быстро спросил его:

– Что это значит? По какому случаю здесь танцы? Ты знаешь, какой сегодня день?

– Знаю.

– Какой?

– Шестое августа.

– А еще?

– Праздник.

– Что-о?.. Праздник?..

– Да, преображение!..

Пели птички…

Андрей Орлов схватил пионера за рукав:

– А День индустриализации? Или вы, ребята, забыли?

– Мы ничего не забыли… Ах, да сегодня действительно день инду…

– Ну и что? Вы работали сегодня? Делали что-нибудь?

– А нам наплевать! – и как бы в, подтверждение, пионер ловко сплюнул в сторону. – При чем тут день инду… индустриализации, когда мы к слету готовимся?..

– То есть как так при чем? Никаких отговорок быть не может! Сегодня все работают, а вы, вдруг, пляшете!..

– Гражданин, вы не вожатый и учить нас бросьте! Потом перестаньте кричать. Вы не в бане! Русским языком говорят: готовимся к слету, разучиваем танцы! Все это очень спешно, – нам еще две польки разучить надо, один краковяк, повторить сложные па революционного вальса и так далее… Какие же могут быть разговоры о Дне индустриализации?

Парнишка решительно наступал на Орлова.

– Какие, я вас спрашиваю, могут быть разговоры? А вы знаете, что областной слет провалиться может, если мы хотя бы одно па не успеем разучить?

– Но, все-таки…

– Никаких! Никогда! Невозможно! Ни за что! Поняли? Я вас спрашиваю?..

Не успел Андрей Орлов раскрыть рот, как пионер, издав радостный крик: «Освободилась пара!», – бросился в самую гущу толпы.

Оркестр с новой силой заиграл польку.

Пели птички…

И кончим, как кончал Иван Сергеевич Тургенев:

«Андрей Орлов вернулся домой поздно вечером и, даже не раздеваясь, бросился в постель».

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

«В Игренской трудшколе пионеры первого отряда организовали школьную милицию, которая должна была следить за тишиной и порядком».

– Караул, милиция!..

– Караул!..

В школьном зале поднялась суматоха. Ребята метались из стороны в сторону, бежали от одной двери к другой, натыкались друг на друга, падали, поднимались и бежали дальше, издавая душураздирающие крики:

– Милиция! Караул!..

– Мил!.. Кар!..

– Куда бежать? В какое отделение милиции?..

– Беги во второе отделение, которое в читалке!..

– А по-моему – в первое, оно ближе – в химическом кабинете!..

– Может, за конной побежать? Где конная помещается?..

– Конная в гимнастическом зале! Вали!..

– Милиция-а-а!..

Паника все возростала. Стены дрожали от топанья сотен ног. Звонок на урок прозвучал одиноко и сиротливо: никто не обратил на него внимания, никто не шел в класс, все были взбудоражены возмутительным преступлением.

Наконец в дверях показался первый отряд милиции.

…Ать, два, три, четыре! Стой! Ать, два!

Милиционеры были в полной форме, выработанной советом отряда: серые штанишки с фиолетовыми лампасами, черные шерстяные чулки, курточки цвета хаки и бумажные треуголки, окрашенные в розовый цвет. Сбоку у каждого милиционера висели грозного вида пугач и кожаная коробка с пробками. Вел отряд сам начальник милиции – Фимка Елперьев, костюм которого отличался от остальных костюмов лишь поразительными брюками с густой бахромой, точь в точь, как у Вильяма Харта в ковбойских кино-фильмах.

Фимка Елперьев важно выступал впереди, командуя своим отрядом:

– Ать, два! Ать, два! Правым плечом захо-ди! Ать, два, три, четыре! Стой! Ать, два!

Милиционеры остановились. Фимка сделал несколько шагов к толпе почтительно застывших ребят, и громко спросил:

– Преступление?

– Да! – ответили ребята хором.

– Кто виновники?

– Барский и Ривин!

Ребята указали пальцем на двух парнишек.

И хоть стояли Барский и Ривин совершенно спокойно, хоть никто из них не пытался удирать, – начальник – Фимка Елперьев – быстро скомандовал:

– К бою готовсь! Цепью рассып-сь! Лови!..

Милиционеры, выхватив пугачи, окружили виновников и схватили их за руки.

– В чем дело? Рассказывай!

Из толпы вызвался свидетель происшествия и начал путанно рассказывать:

– Понимаешь, Фимка, то-есть… виноват… товарищ начальник трех отрядов пешей и одного отряда конной школьной милиции, Ефим Елперьев! Так и так. Ривин купил себе в кооперативе одну ириску, а Барский выхватил ее из рук Ривина и положил себе в рот!..

Начальник милиции затрясся от злости так сильно, что бахрома на его бесподобных брюках мелко зашевелилась.

– Барский!.. – заревел он. – Преступник, Барский, где ириска?

– У меня во рту.

– У тебя во рту? Вынимай!

Фима Елперьев присел к столику и начал составлять протокол.

…Барского схватили и поволокли в коридор.

– «СЛУШАЛИ: Преступник Барский десяти лет от роду, не имея при себе никаких документов, задержан по делу…

ПОСТАНОВИЛИ: Отправить под вооруженным пешим и конным конвоем преступника Барского, десяти лет от роду, не имеющего при себе никаких документов, на каторжные работы в течение 45 минут. А именно: скалывать лед на школьном дворе.

– Взять его! – скомандовал Фима Елперьев.

Барского схватили и поволокли в коридор.

Дорогие игренцы, мы, конечно, понимаем ваше желание навести в школе порядок и дисциплину! Это очень хорошо! Мы совершенно согласны с вами!.. Но весь вопрос в том, как вы это делаете?

Зачем надевать на бригаду милицейскую форму? Разве не может самоуправление товарищески призвать ребят к порядку?

А вы увлеклись „формой"!

При такой „форме“ и может получиться в школе та картина, которую мы описали!..

СНИМИТЕ ВАШИ ГАЛОШИ!

База им. Зиновьева заставляла новичков каждый вечер дежурить в базовой раздевалке.

В базе было весело и хорошо.

Но когда Нюра Петина, громко всхлипывая, сообщила, что у нее в раздевалке пропали из карманов пальто перчатки – все нахмурились. Настроение сейчас же упало. Каждый начал думать о своем пальто и о своих перчатках, которым, может быть, тоже грозила страшная опасность.

Такое напряженное состояние продолжалось несколько дней. Вожатый наконец решил принять меры. Пионер Пробкин был отправлен, в порядке пионерской дисциплины, дежурить в раздевалке.

Пробкин вздыхал, чертыхался, но полчаса дежурил и добросовестно следил за пионерской одеждой.

Потом ему надоело, захотелось наверх к ребятам, и Пробкин сбежал. А к концу дня опять обнаружилась пропажа в раздевалке.

Долго думали ребята – что предпринять, как вдруг один из них звонко хлопнул себя ладонью по лбу и сказал:

– Идея!.. Ведь к нам приходят новички!

– Ну, и что же?

– Как что? А мы их можем нагрузить кое-какой работишкой?

– Ну, можем.

– Так вот мы им и поручим дежурить в раздевалке!

Последние слова были покрыты громом аплодисментов.

* * *

Не успели еще Карпов и Смирнов – два новичка – открыть двери, как к ним подскочила ватага ребят и хором продекламировала:

– Вас интересует пионерская работа?

– Интересует.

– Вы согласны получить небольшую нагрузку?

– Согласны.

– Так будьте добры дежурить в раздевалке, потому что у нас монатки пропадают!

Карпов и Смирнов кротко согласились.

* * *

Теперь пионеры были уже совершенно спокойны. В раздевалке была надежная охрана, и они могли заниматься своими делами.

А Карпов и Смирнов безропотно проводили каждый день по нескольку часов в полутемной раздевалке.

Им было смертельно скучно. Сверху доносились веселые голоса, звуки рояля, топанье ног, а они вынуждены были сидеть внизу и следить за пальто и галошами…

Временами Карпову и Смирнову ужасно хотелось подняться наверх, посмотреть, что делают ребята, и присоединиться к ним, но оставлять раздевалку было опасно; и Карпов со Смирновым, глубоко вздыхая, усаживались на подоконник и начинали резаться в шашки.

* * *

Проходили дни. Карпов и Смирнов, видя, что их положение остается прежним, решили устроиться поудобнее и навести в раздевалке порядок. Воспользовавшись тем, что где-то в доме работали плотники, они отправились к ним и попросили отгородить раздевалку барьером. Плотники согласились и в полдня построили досчатую перегородку.

…усаживались на подоконник и начинали резаться в шашки.

Теперь Карпов и Смирнов не пускали ребят за барьер и выдавали каждому его монатки.

Карпов и Смирнов были уже похожи на настоящих капельдинеров и некоторые ребята начали почтительно называть их "дяденьками".

* * *

Проходили дни. Однажды Карпов сказал Смирнову:

– Я предлагаю для порядка устроить нумерацию!

– Согласен, – ответил Смирнов.

На следующий день они приготовили двести картонных номерков, запаслись мелом и стали выдавать ребятам номерки. На галошах они писали тот же номер мелом. Как в театре!

Теперь Карпов и Смирнов стали уже настоящими театральными капельдинерами.

* * *

Проходили дни. Однажды Смирнов заявил Карпову:

– Каждый труд должен оплачиваться!

– Согласен, – ответил Карпов.

И они повесили на стенке объявление:

Вешалка платная

По копейке с персоны

У барьера можно было услышать такие разговоры:

– Граждане, становись в очередь!.. Прошу ваш номерок!

– Дяденька, мой номер – 83. Я папиросы забыл взять, – достань пожалуйста!

– Граждане, наверх итти в галошах нельзя, – прошу оставить галоши!

– Граждане, прошу платить! С вас, гражданин, копейка!

А когда ребята уходили наверх, Карпов и Смирнов усаживались на подоконник и начинали резаться в шашки на деньги.

* * *

Проходили дни. База готовилась к отчетному вечеру. Вспомнили о новичках. Карпову, как представителю новичков, предложили выступить с докладом и впечатлениями.

– Гражданин, так не полагается!

Карпов согласился и, впервые за все время, поднялся наверх.

Когда ему дали слово, он сказал:

– Граждане, все в порядке! Мы пионерской работой довольны. Галоши всегда оставляются, кепки всовываются в рукава. Так что можно сказать, – работа пионерии обстоит удовлетворительно. К недостаткам пионерской работы надо отнести то, что петли на пальто часто бывают рваные и вышеуказанные пальто трудно вешать на вешалку. Что же касается дальнейшего…

Тут Карпов заметил пионера, который расхаживал по залу в галошах.

Остановившись на полуслове, Карпов сердито закричал:

– Гражданин, так не полагается!.. Попрошу сойти вниз и оставить галоши! Гражданин, вам говорят – снимите ваши галоши!..

То-то-же!

САМОКРИТИКА ГЛЕБА ЗАБИЯКИНА

Глеб Забиякин подошел к небольшой группе ребят и, подбоченившись, сказал с глубоким возмущением:

– Это свинство не имеет границ!

– Какое свинство? – спросил кто-то, зевая.

– Я уже сказал: это! Давайте высчитаем, сколько времени у нас не выходит стенгазета?

Ребята оживились.

– Четыре месяца!

– Какое там четыре, – пять с половиной!

– Да. Ровно пять с половиной месяцев!

– Какой позор! – кричал уже Глеб Забиякин, почувствовав в себе большую зарядку сознательности. – Какой стыд и позор! Ведь чем мы хуже других баз? Или мы писать и рисовать не умеем? А что наша редколлегия делает? А чем ответственный редактор занимается? Лодырничает, вероятно, плюет на общественное дело, топчет ногами печатный орган, который не взирая на лица, должен одергивать, подтягивать, прохватывать и заниматься самокритикой!..

Среди ребят послышались смешки. Сперва тихие. Потом все громче и громче.

– Вы чего смеетесь? – закричал возмущенный Глеб Забиякин. – Вас это мало трогает? Вижу, и скажу, что вы такие же лодыри, как и редактор!.. Я… Я не могу вынести такого позора!

– Подумаешь! – выдавил кто-то, повизгивая от хохота. – А кто у нас редактор? Ты, Глеб и есть редактор! Вот уж нарвался!..

Забиякин порылся в своей памяти и вспомнил. Действительно, полгода тому назад редколлегия выбрала его редактором. Ущипнув себя за ногу от досады, Глеб начал выворачиваться:

– Не отрицаю! И позора в этом никакого нет. Стенгазета не могла выходить потому, что так сложились обстоятельства. Поняли? Но теперь… О, теперь вы увидите, как я примусь за работу! Поберегись!.. Страх на всех наведу! Недостатки прохватывать буду! Самокритикой займусь!..

И Глеб Забиякин, не теряя времени, тут же направился к ящику для заметок, который тихо и спокойно, никого не трогая, висел в углу большой комнаты.

Открыв ящик, Глеб вытряхнул на стол все, что в нем было. На столе выросла куча мусора.

Здесь были смятые коробочки, жирные бумажки из под бутербродов с колбасой, обрывки старых газет, несколько веревочек, справка об оспопрививании и… какой-то грязный носовой платочек…

Из этого хлама Глеб вытащил две заметки. Спрятав их в карман и забыв попрощаться с ребятами, Глеб Забиякин быстрой рысью направился домой.

Он решил сейчас же приняться за дело.

* * *

Дома Глеб уселся за отцовский стол, вооружился ‘красным карандашом и стал читать первую заметку:

НЕАККУРАТНОСТЬ

«Пора поставить на вид нашему вожатому его неаккуратность. Он всегда опаздывает на собрания, сборы и беседы и пионерам приходится долго ждать его».

– Ну-у, – протянул Глеб Забиякин, – это свинство! На вожатого нападать нельзя, потому что… потому что он все-таки вожатый… Еще чего доброго попадет, если я эту заметку пропущу в таком виде!..

…справка об оспопрививании и… какой-то грязный носовой платочек.

И, забегав карандашом, перечеркивая и надписывая сверху, Глеб переделал заметку так:

АККУРАТНОСТЬ

«Пора отметить аккуратность нашего вожатого. Он всегда приходит во-время на собрания, сборы и беседы и пионерам никогда не приходится ждать его».

«Нет, этого мало! – подумал Глеб. – Даже после такой заметки вожатый может обидеться. Все таки – шишка! Попробую еще раз переделать…»

Через минуту заметка выглядела уже так:

ВЕРХ АККУРАТНОСТИ

«Пора отметить исключительную аккуратность нашего вожатого. Он всегда приходит за два-три часа до собрания, сбора или беседы. Таким образом ему приходится долго ждать пионеров».

Покончив с этой заметкой, Глеб Забиякин облегченно вздохнул и взялся за другую. В ней сообщалось о том, что некий пионер Гавриков бьет и ломает все, что попадается ему под-руки, а на замечания товарищей отвечает грубой бранью.

Глеб Забиякин уперся глазами в потолок и стал вспоминать, какой пост занимает Гавриков.

– Погоди, погоди… – говорил он самому себе, вспоминая. – Гавриков… Гаври… ага, вспомнил, так и есть: Гавриков – председатель общества друзей радио! Нет, такую заметку о нем пропускать нельзя… Он активист и все такое!.. Разделать меня может за такую штуку!..

Через пять минут, после многократных перечеркиваний, заметка выглядела уже иначе:

БЕРИТЕ ПРИМЕР!

«Все то, что попадает в руки председателя ОДР Гаврикова, всегда остается целым и невредимым. Товарищи ему никогда замечаний не делают. Больше того – хвалят!»

Через три месяца стенгазета вышла. Вся база была возмущена такой самокритикой!

Но больше всех был возмущен и раздосадован, как это ни странно, сам ответственный редактор – Глеб Забиякин.

..рванул ее, и хлопнув дверью, вышел из базы.

Дело в том, что за день до выхода в свет стенгазеты, Гавриков был снят с председателей за скверное поведение.

Глеб Забиякин ругал Гаврикова:

– Стоило переделывать заметку о нем!.. Но кто мог знать, что он слетит? Эх, даром старался!.

Глеб подошел к сиротливо висевшей стенгазете, рванул ее со стены и, хлопнув дверью, вышел из базы.