Текст книги "Герой жестокого романа"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

На следующее утро мы с Сашей встали около двенадцати, он быстро позавтракал и куда-то уехал, сказав, что вернется к вечеру, и строго-настрого запретил кому-либо говорить, что он поселился у меня, а также приказал обеспечить отсутствие посетителей после девятнадцати часов. Я кивнула: это обеспечить было совсем несложно, да и звонков ничьих я не ждала.

Я вышла в магазин, поставила тушиться мясо и вариться борщ, а сама принялась за уборку. Меня также мучило любопытство. Конечно, нехорошо лазать по чужим сумкам, но меня тянуло к Сашиной, как осу на мед. Я покружила около шкафа, то и дело вздыхая, а потом все-таки решилась. Я же не успокоюсь иначе.

В общем, сумку я открыла.

Под парой рубашек, носками и еще каким-то бельем лежало то, чему не следовало находиться в моей квартире – оружие. Всякое и разное. Я не знала точно, сколько лет (за колючей проволокой) положено за его хранение, но под статью (никакую) идти совсем не хотелось. Тем более я была в достаточной мере проинструктирована самим Сашей и отцом, как со мной будут обходиться правоохранительные органы в случае попадания им в лапы. Правда, с их представителями мне в последнее время довелось немного пообщаться, и они меня никак не тронули: наверное, видя, в каком я состоянии, ничего из меня вытянуть не пытались. Но тогда на меня реально навесить было нечего. А вот сейчас… Оружие в своей квартире иметь не хотелось. Сашу – наоборот (откровенно говоря, не только ради получения от него информации – любовником он оказался классным). Так что, если возможно иметь у себя Сашу только с оружием, придется смириться и с его сумкой. Я вздохнула. И смирилась.

Внезапно тишину квартиры прорезал телефонный звонок. Я резко дернулась. Кто это может мне звонить? Саша? Отец? Пожалуй, больше некому.

Я быстро застегнула сумку, закрыла шкаф и не торопясь подошла к аппарату, все-таки надеясь, что он звонить перестанет.

– Алло! – робко сказала в трубку.

– Ксюша? – послышался старческий голос. – Ксюшенька, что так долго не подходишь? Я звоню, звоню… Это тетя Люся из сто двадцать восьмой квартиры.

– О, господи! – простонала я про себя. Тетя или баба Люся была нашей соседкой в доме, где я жила до недавнего времени со своими родителями. Ее дверь располагалась как раз напротив нашей. Тетя Люся была известной сплетницей и, как я предполагала, уже разнесла все новости, касающиеся нашей семьи, по всем окрестным дворам. И ведь поди ж ты – смогла и этот телефон разузнать! Хочет еще что-нибудь вызнать? Или сообщить о новой пассии отца? Так я про нее и сама знаю. А на детали мне плевать.

– Здравствуйте, тетя Люся, – вежливо сказала я. На всякий случай портить с ней отношения не хотелось. А мало ли что мне узнать понадобится? Опять же про отца и его новую пассию. К кому я еще смогу обратиться по этому поводу? Тетя Люся всегда рада удовлетворить любопытство.

Соседка минуты три ворковала, как она рада, что наконец до меня дозвонилась. Я молча слушала. От тети Люси вообще всегда было очень сложно отвязаться, и я искренне жалела свою мать, которую та регулярно доставала.

Но бывшая соседка меня на этот раз удивила. Она не стала полчаса рассказывать мне дворовые новости и не спросила меня о моих, вместо этого прямо предложив мне к ней подъехать.

– Вы понимаете, тетя Люся… – начала я.

– Ксения, я очень прошу тебя приехать, – несвойственным ей тоном сказала тетя Люся. – Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.

– Но чем я могу вам помочь?! – не понимала я.

– Мне не хотелось бы говорить об этом по телефону. Когда ты сможешь?

Откровенно признаться, бывшая соседка меня заинтриговала. Я прикинула, сколько времени мне потребуется, чтобы доварить борщ, и назвала время, через которое смогу появиться в родном доме.

– Жду тебя, Ксюшенька, – снова замурлыкала тетя Люся. – Только, пожалуйста, ничего не привози. У меня все есть. Чайком тебя напою с вареньем. И насчет этой не волнуйся. Ну… я не знаю, как ты ее называешь.

– Я поняла, – перебила я.

– Уехала куда-то минут десять назад. Машина у нее большая иностранная. А сама на вид так просто шалава. Размалеванная, шуба короткая, а юбки из-под нее даже и не видно. Не знаю, что там у нее юбка прикрывает. И что твой отец в ней нашел? После твоей-то матушки, царствие небесное Анне Петровне! Святая была женщина, просто святая!

Что-то при ее жизни ты совсем другое говорила, хотелось заметить мне, но я сдержалась, распрощалась с тетей Люсей и стала наводить марафет.

В назначенное время я звонила в соседскую дверь, с ностальгической грустью бросив взгляд на родную квартиру. Удастся ли мне туда зайти хоть еще разок? Ключи-то остались и лежали в сумочке. Я вздохнула и отвернулась.

– Проходи, Ксюшенька, проходи, лапушка моя! – заворковала тетя Люся, открывая мне дверь. – Замерзла небось? Мороз на улице, да? Я не выходила сегодня. Ну ничего, ничего, раздевайся, сейчас чайку попьем.

Я скинула шубу и сапожки, прошла на кухню и выложила на стол купленный в ларьке датский кекс. Тетя Люся стала мне выговаривать за то, что я его купила, но тем не менее тут же спрятала в стол.

Под первую чашку чая я прослушала все сплетни про новую пассию отца, про него самого, осуждаемого всем двором, про соседей из следующего подъезда. В отношении новой жены отца у меня имелся один вопрос, на который тетя Люся пока не ответила.

– Она на большом сроке? – уточнила я.

Бывшая соседка тут же осеклась, на меня вылупилась, так рот и не закрыв. Я поняла, что об этом она не знала.

– Пока не заметно? – уточнила я.

– Я ее только в шубе видела, – призналась тетя Люся, но тут же пообещала все выяснить: она как-нибудь заглянет к «этой проститутке» в квартиру.

«Помыть кости мне?» – хотелось поинтересоваться, но я опять сдержалась.

К цели моего визита тетя Люся перешла только после третьей чашки чая. Долго вздыхала, очень много говорила про всех и вся, опять вздыхала, потом посмотрела на меня и заявила:

– Ксения, я должна с тобой посоветоваться.

– Если я могу вам чем-нибудь помочь…

– Можешь, – с самым серьезным видом кивнула тетя Люся. – Пожалуй, только ты. Я больше и не знаю, кому могу довериться в таком деле.

Я вскинула на нее удивленные глаза.

– Ксения, я, наверное, поступила неправильно…

Тетя Люся делала долгие паузы, что было ей совсем не свойственно, и никак не могла перейти к сути. Я же не представляла, как ее подбодрить, правда, считала, что раз уж она решилась меня пригласить, то до конца доскажет, иначе просто не сможет.

– Я боюсь, Ксения! – внезапно прошептала она.

– Чего?

– Не чего, а кого, – поправила меня тетя Люся и все-таки начала свой рассказ.

Наша соседка обладала просто удивительным слухом, как, впрочем, и зрением, и нюхом, на всякие сплетни и происшествия. Она знала, кто из нашего двора чем занимается, кто с кем встречается, кто из гостей к кому приходит – память у нее тоже была отменная. Делать ей было нечего (жила одна, с дочерью практически не общалась), так что дворовые сплетни были ее основным занятием. Летом она сидела на скамеечке перед парадным практически с утра до вечера, зимой по большей части глядела в окно.

В ту злополучную ночь, когда на воздух взлетел «Сфинкс», тете Люсе, как обычно, не спалось. Она, по ее словам, решила на пятнадцать минут выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха, думая, что это поможет ей заснуть. Стоило ей оказаться на лестничной площадке, как она услышала, что моя мама дико на кого-то кричит. По всей вероятности, она разговаривала по телефону, так как в квартире ей никто не отвечал.

– Что она говорила? – уточнила я.

– «Ты убил их обоих. Ты – убийца». Ну и много всяких нехороших слов. Ксения, я даже не могу их повторить. Главное, она кого-то обвиняла в убийстве.

«Не кого-то, а моего отца», – подумала я. Но почему обоих? Или она еще кого-то имела в виду?

Так, надо точно вспомнить, что происходило в ту ночь. Мы с Сашей позвонили папе, он принесся. Потом позвонил Риткин отец. Затем моя мама. А Риткин отец уже звонил ей. Но почему обоих?! Ведь если считать девчонок, нас было четверо. Если она, конечно, орала на отца. А она орала. Я точно помню. Но я не слышала всего, что она ему говорила. Обрывки какие-то до меня долетали, но я особо не вникала. Мне она ничего такого не сказала…

– А больше она никому не звонила?

– Звонила, – кивнула тетя Люся. – Может, еще и раньше, только я не слышала. А после того, как покричала, расплакалась. Долго плакала. Я уж думала к вам зайти, да не решилась…

«Лучше бы вы решились, тетя Люся. Я бы вам всю жизнь благодарна была. Ну почему, почему вы не зашли?!»

– В общем, так, Ксения. Она потом еще кому-то позвонила и сказала, что с тобой все в порядке и что она с тобой разговаривала. Она с тобой в ту ночь разговаривала?

Я кивнула.

– Но ведь она не тебя в убийстве обвиняла?

Я судорожно замотала головой.

– Да она и говорила с мужчиной… Называла его… Не буду повторять. Но женщин не так называют. Да, и вот, значит, она опять кому-то позвонила. И сказала: «Но ты все равно приезжай. Ксении сегодня не будет».

– Когда она разговаривала по телефону в первый раз? – уточнила я.

– Без двадцати два, – без запинки ответила тетя Люся.

«И ты без двадцати два собиралась идти подышать воздухом?!» Как я предполагала, тетя Люся видела, что я вечером куда-то уехала на такси, оставив «Оку» во дворе. Соседке, конечно, было любопытно, куда я отправилась, когда и с кем вернусь, поэтому она и заступила на вахту у окна. Но поскольку тетя Люся всегда пила много чаю, ей приходилось периодически отлучаться с поста для посещения определенного заведения. Поэтому она, наверное, время от времени выскакивала на лестничную площадку и прикладывала ухо к нашей двери.

В свое время в такой позе ее застал еще один сосед, почему-то решивший на ночь глядя вынести мусор. Его дверь открывалась тихо, а бабка, по всей вероятности, так увлеклась скандалом моих родителей (происходившим в мое отсутствие), что пропустила момент, когда он появился за ее спиной. Разразился новый скандал: сосед не преминул тут же позвонить к моим и сообщить о проделках старушки, которую он терпеть не мог. Мне потом об этом рассказал отец, советуя быть поосторожнее в летнее время, когда меня на выходные оставляли одну – родители уезжали на дачу, а мне предоставляли возможность пожить без их опеки. Я предупреждение учла.

Но сейчас мне не хотелось залавливать тетю Люсю. Мне было важно знать, ч т о она слышала и видела.

Итак, бабулька в очередной раз заступила на пост у окна и стала ждать дальнейшего развития событий.

Примерно через полчаса перед нашим парадным притормозила огромная черная машина.

– Джип? – уточнила я.

– Не знаю я, как они называются, – отмахнулась тетя Люся.

Я выглянула в ее окно и увидела у соседнего парадного припаркованный «Ниссан Патрол».

– Такой? – показала я.

– Похож, – кивнула тетя Люся. – Но не совсем. Правда, я номер записала, – добавила она.

Я с трудом сдержала удивление, но тут же попросила мне его сказать. Тетя Люся отправилась в комнату и вернулась с клочком бумажки (она его случайно не перепутала с каким-то другим? – пронеслась мысль, но я ее тут же отмела: в таких делах на тетю Люсю можно положиться). Я аккуратно переписала номер на последнюю страницу своей записной книжки.

Из огромного черного джипа вышли трое – двое молодцев с литыми плечами и мужчина лет пятидесяти пяти, по черепу которого были старательно распределены остатки волос. Шапка отсутствовала, несмотря на морозную ночь.

– Мерзкая рожа, – скривилась тетя Люся. – Сразу видно, что негодяй.

Двое телохранителей, по словам тети Люси, обладали типичной внешностью героев криминальной хроники, которую соседка никогда не пропускала. Как она мне призналась, недавно смотрела передачу, где давались советы потенциальным свидетелям – ну на тот случай, если, например, перед вашими глазами происходит ДТП, кто-то вырывает на улице сумку у старушки или даже стреляют, а киллер без маски убегает с места происшествия. Поскольку тетя Люся на свое зрение могла рассчитывать, она, по ее собственному признанию, решила потренироваться на приезжающих к нам во двор людях – в смысле смогла бы она назвать достаточное количество примет для составления фоторобота.

– Ну так вот, Ксюша, по этим двум лицам никакой фоторобот не составишь. И словесное описание подойдет еще десятку таких же.

– Почему? – не поняла я.

Тетя Люся пояснила: у нее сложилось впечатление, что старший словно подбирал сотрудников по определенным признакам. Забегая вперед, соседка сообщила, что он потом приезжал еще раз, но с двумя другими. На мой вопрос, как она могла определить, что те – другие (раз они так похожи), старушка сказала, что новые были одеты в другие куртки. В общем, у всех четверых телохранителей хозяина черного джипа были короткие, несколько деформированные носы, квадратные подбородки, небольшие рты со сжатыми губами, толстенные шеи и маленькие глазки. Все так же глубоко надвигали на глаза черные вязаные шапки, носили свободные штаны темных тонов и кожаные куртки, правда, фасон различался. Но разве кто-нибудь, кроме тети Люси, обратил бы на это внимание? Я бы, например, не стала.

Выйдя из джипа, троица подняла глаза на окна.

– Вас не заметили? – с беспокойством спросила я.

– Ну как меня могли заметить, если у меня выключен свет? Что ты такое говоришь, Ксения? При включенном свете не очень-то рассмотришь, что делается на улице – отсвечивает. Поэтому и не включаю. А меня в темном окне, да еще на пятом этаже, кто увидит? И эти трое смотрели по другую сторону лестницы, где ваши окна.

На тетю Люсю и в этом деле можно было положиться, так что я поверила ей на слово.

Мужчина средних лет в сопровождении молодцев вошел в парадное и поднялся на наш этаж. Тетя Люся припала к дверному глазку. Они позвонили в нашу дверь – и моя мама им открыла.

– И что дальше?

Троица провела у нас в квартире где-то часа полтора, может, чуть меньше, потом они ее покинули.

– Мама закрывала за ними дверь? – спросила я.

– Не знаю… – посмотрела на меня тетя Люся. – Ты понимаешь, Ксения, я в тот момент… ну я же не могла ждать их у двери… Меня не было… Ну то есть я была, но не у двери…

В общем, когда тетя Люся подскочила к глазку, услышав грохот (дверь у нас железная и всегда закрывается с грохотом), те трое уже спускались к лифту – он между этажами. Они сели в машину и уехали.

– Во сколько?

– Полчетвертого утра, – без запинки ответила соседка.

Время смерти моей матери патологоанатом определил между тремя и шестью часами утра.

* * *

Я закрыла глаза. Неужели мою маму убили? За что? Кто этот лысеющий мужчина? Что ему было нужно? У меня, конечно, есть номер его машины… Но этого просто не может быть… Или они сказали маме что-то такое, что и заставило ее наглотаться таблеток? Я ведь думала, что она навряд ли стала бы кончать с собой из-за ухода отца к другой… В особенности если, как утверждал отец, знала про все его прошлые измены. Она могла считать, что он и на этот раз погуляет и вернется. И почему она тогда выбрала эту ночь? Отец ведь ушел две недели назад. И она не могла не думать обо мне… Она просила у меня прощения… За то, что оставляет меня? Но почему? Почему она решила меня оставить? Или ее заставили?! Для самоубийства ведь должна была быть очень веская причина. Измена отца на нее явно не тянула. После взрыва клуба я осталась жива. Ну ладно если бы погибла, то мама, в шоке… Но она ведь со мной поговорила, удостоверилась, что все в порядке… Значит, это было не самоубийство? И ей просто позволили написать мне записку…

– Ксенечка! – робко позвала меня тетя Люся, накрывая мою руку своею.

Я открыла глаза и посмотрела на нее невидящим взором.

– Почему вы не сказали о них милиции? Вы ведь не сказали?

– Они явились еще… – ответила тетя Люся. – Потом…

Я молча уставилась на нее. Она кивнула.

– Да, Ксения. И этот, лысый, ну почти лысый, лысеющий, и его чудовища.

– Сколько раз? К кому?

Вначале приходили из милиции – когда тетя Люся еще не знала про смерть моей матери. Про взрыв «Сфинкса» она слышала из телевизионных новостей, но тогда не знала, что мой отец являлся совладельцем клуба, да и оперативник интересовался лишь отношениями в нашей семье. Тетя Люся их еще несколько раз спросила, не случилось ли чего со мной. Но милиционер умело уходил от ответов. Такой обмен информацией соседке был не по душе, она предпочитала, чтобы все было наоборот. Правда, обманывать милицию не хотела, несколько побаивалась и не особо верила в ее компетентность.

– Из милиции сколько раз приходили? – уточнила я.

Бабка задумалась, а потом сообщила, что первые приходили после взрыва ночного клуба, где-то часов в одиннадцать утра, вначале звонили к нам, никого не застали, стали звонить по квартирам, на лестничной площадке оказалась одна тетя Люся и сказала, что моя мама, по всей вероятности, вышла в магазин, про отца сказала, что последние две недели его не видела (правда, про уход из семьи промолчала), а я вроде бы так и не появлялась со вчерашнего дня. Но больше всего они тогда интересовались отцом.

Во второй раз милиция набежала ближе к вечеру. Опять заходили к тете Люсе. Тут уже очень подробно спрашивали про нашу семью.

– Почему вы не сказали про лысеющего? – в очередной раз уточнила я. – Не хотели предавать мою маму? Вы решили, что мама с ним?..

– Испугалась, – честно призналась тетя Люся.

– Но почему?!

Я считала, что пожилой человек типа тети Люси обязательно должен был бы доверять стражам порядка и выполнять свой гражданский долг – как их учили. Мама-то моя (хотя и была гораздо младше тети Люси) свято верила в закон и с отцом ругалась по поводу его нарушений.

– Он тоже приехал, – тихо произнесла тетя Люся.

– Кто? – не поняла я.

– Ну этот, лысеющий, – пояснила мне тетя Люся.

Я широко раскрыла рот и уточнила, вместе с милицией или нет. Нет, сказала тетя Люся, со своими бугаями, с другими, но одетыми точно так же. Вот только у одного на куртке теперь были пуговицы, а у двух предыдущих – «молнии» и кнопки, хотя и цвет, и фактура те же самые. А у второго карман один чуть оторван. У ночных этого не было.

– И куда они направились? – уточнила я.

– К вам, – тетя Люся кивнула в сторону нашей квартиры.

– К нам?!

Тетя Люся не видела, как они выходили из джипа – в тот момент как раз разговаривала с молоденьким оперативником, а когда его выпускала, то из нашей квартиры вышли четверо – лысеющий со своими чудовищами и тот, который привез меня на малиновом джипе (это тетя Люся не пропустила и номер также записала). И лысеющий встретился глазами с тетей Люсей. Ей стало страшно, как никогда раньше.

– Знаешь, Ксения, мне показалось, что это дьявол, принявший человеческий облик. Такой взгляд неприятный… И это еще мягко сказано… У меня мурашки по коже побежали… Я так и застыла на месте. А он со мной поздоровался. Я тоже поздоровалась. А милиционер-то уже ушел. Ну то есть он пошел назад в вашу квартиру, а эти – к лифту. Я не могла милиционеру в спину кричать. И при этом не хотелось. И при его бугаях.

– Но почему вы потом ничего не сказали?! Ведь они же уехали? Или во дворе остались?

Они-то уехали, но тут из квартиры вынесли мою маму… Оперативник ведь не сказал тете Люсе, что на самом деле произошло. Она в догадках терялась – я вроде бы нашлась, а тут милиции сколько набежало. Непонятно. Изначально тетя Люся почему-то решила, что лысеющий – любовник моей мамы, которого она вызвала после того, как узнала, что я не приду ночевать.

– Мамочка-то твоя порядочная женщина была. При тебе никогда не стала бы мужчину в дом приводить.

Тетя Люся знала про отцовские хождения налево – ей, как она сама призналась, приходилось видеть его с другими женщинами (вот ведь какая бабка – и все, что не надо, ей обязательно на глаза попадается), так что она только одобряла появление любовника у моей мамы. Но выдавать ее милиции не хотела (а вдруг с отцом еще помирятся, да и меня раньше времени травмировать не стоит), поэтому и не упомянула лысеющего изначально.

– Вообще-то у твоей мамы был другой мужчина… – медленно произнесла тетя Люся. – Не хотела я тебе говорить, Ксения, но теперь, наверное, уже можно…

– Что?! Кто? Вы его знали?

– Он часто заезжал к вам домой. И когда отец твой был, и без него – когда тот уезжал или отдыхать, или на охоту… Я его часто видела.

И тетя Люся довольно точно описала дядю Леню, компаньона моего отца, взлетевшего на воздух вместе со «Сфинксом».

– Ну что вы! – махнула рукой я и улыбнулась. – Дядя Леня просто приезжал проведать маму. Или нас с ней на пару. Отец его сам просил. Нет, тетя Люся, между ним и мамой ничего не было. Я же его знаю с детства. Он – друг семьи. Они вместе работали с папой.

Я прекрасно помнила, как дядя Леня заглядывал к нам. С мамой он всегда говорил в моем присутствии. Да, целовал в щечку, но он точно так же делал и при отце. Ну, может, в отсутствие папы он уделял мне больше внимания, чем обычно. Я любила сидеть у дяди Лени на коленях, разговаривать с ним, потому что он всегда обращался ко мне, как ко взрослой, и я интуитивно чувствовала, что смогу на него положиться в трудную минуту. Могла. Ведь дяди Лени больше нет…

Тетя Люся внимательно выслушала мои объяснения, покачала головой, признала, что «ну, может быть, ты, Ксения, и права», и вернулась к своему рассказу о дне гибели моей мамы.

При виде тела тетя Люся бросилась с вопросами к кому-то из следственной бригады, ее довольно невежливо попросили не соваться. Она обиделась. И стала ждать, когда к ней сами придут.

Пришли. Один из чудовищ. Правда, с милицейским удостоверением.

– Да такого к органам близко не подпустят! И я ведь его ночью в окно видела! Ну один из этих, что того лысеющего сопровождают. А тут представился капитаном. Я запомнила, что в удостоверении написано… Долго ему открывать не хотела, а он удостоверение к глазку совал и говорил, чтобы я прочитала, что там написано. А я все не открывала. Ему надоело, и он к соседям позвонил.

Позвонил фальшивый милиционер как раз к тому соседу, с которым тетя Люся активно ругалась и который в свое время застал ее подслушивающей под нашей дверью. Наверное, она подслушивала и что делается у него, тем более у них общая стена. Сосед, естественно, взял сторону «милиционера» и даже предложил тому помочь взломать тети-Люсину дверь. Она открыла сама, не преминув высказать соседу все, что о нем думает.

«Милиционера» пришлось принимать.

– Ты понимаешь, Ксения, говорил он не так…

– Как «не так»?

– Ну не так, как милиционеры. Я-то уж знаю, ты мне поверь. Те-то, что точно из милиции, совсем по-другому вопросы мне задавали. Более официально, что ли. Ну фразы у них другие. И словечек нет, как у этого. Нет, матом он не ругался, но я пару раз не поняла, что он сказал. Я таких слов не знаю.

Я поинтересовалась, о чем допрашивал ее «милиционер». Как и следовало ожидать – о том, что она видела и чего не видела ночью. Для него она спала и ничего даже не слышала. От этого же парня она и узнала, что взорванный «Сфинкс» принадлежал моему отцу. У тети Люси отвисла челюсть.

А затем тетя Люся заметила, что за ней следят.

– Вам это случайно не показалось? – спросила я как можно мягче.

– Ксения! – сурово посмотрела на меня тетя Люся. – Я знаю, что говорю. Поэтому я и попросила тебя приехать. Я сама бы с радостью посмотрела, как ты устроилась на новом месте, но боюсь привести к тебе этих. Они у дома дежурят. И идут по следу, когда я куда-нибудь выхожу.

В это как-то не очень верилось. Неужели следят, чтобы старуха не пошла в милицию? Так тогда, по-моему, и следить бы не стали. Что им (я еще не знала, кого имею в виду под этим местоимением) какая-то старушка-соседка? Если убили (или довели до самоубийства) мою мать, то с тетей Люсей и подавно не стали бы считаться. У моей-то матери, по крайней мере, был влиятельный муж (они же не развелись), а у соседки-то вообще, можно считать, никого нет…

– Больше никто не приходил? – спросила я.

В квартиру к тете Люсе не приходил и не звонил никто – ни из милиции, ни из чудовищ. Но чудовища за ней следят. За каждым шагом. Вернее, не сами, но из той же компании – тетя Люся была в этом уверена.

– Я боюсь, что меня убьют, Ксения, – шепотом заявила мне тетя Люся. – И я хочу, чтобы кто-то знал, кто убийца. Я позвонила тебе. Потому что и тебя могут убить. Как твою маму. Царствие небесное Анне Петровне! – Тетя Люся перекрестилась. – Ты должна быть очень осторожной. Может, тебе уехать из города?

Тетя Люся подумала и заявила, что даст мне адрес дачи своей дочери. Там, правда, летний домик, но небольшая печка есть – на крайний случай сойдет. Мало ли, вдруг мне придется скрываться? Тетя Люся написала мне на бумажке адрес своим старческим почерком и пояснила, в какой щели под крыльцом спрятан ключ.

– Мало ли что, Ксения. Ты мне ведь как родная, – и тетя Люся пустила слезу. – Я, наверное, тоже туда переберусь. Постараюсь обмануть чертей этих. Но ты знай, и если меня убьют – сообщи в органы номер машины этого лысого дьявола.

Я от разговоров на такие темы шмыгнула носом, тетя Люся меня облобызала, я в очередной раз вспомнила про все несчастья, свалившиеся на мою голову в последнее время, почему-то еще и тетю Вику, и подумала о том, что сейчас творится в больнице – если вообще творится. Внезапно мелькнула мысль о том, что я ведь вчера днем появлялась в морге с Алениной мамой и кто-то мог меня запомнить. У меня перехватило дыхание. А если опять будут допрашивать? Не слишком ли часто я попадаюсь в поле зрения органов?

Но, с другой стороны, кто мог меня запомнить? Тот молодой врач, с которым говорила тетя Вика после того, как мы уже обсудили планы на вечер с Васей и Колей? Навряд ли. Да ведь и была я не в своей обычной норковой шубе, а в мамином пальто. И на голове у меня была древняя вязаная шапочка – Аленина мать сама говорила, что нечего привлекать к себе внимание ее коллег моим обычным внешним видом. Я была без косметики, рта не открывала, да и в морг не один посторонний за день заходит… Будем надеяться, что меня никто не запомнил. Да и кто ожидает, что я вместе с санитарами и хирургом занималась ночью расчленением трупов? Скажи кому из моих знакомых – на смех поднимут. И Саша вчера стер все отпечатки пальцев. Нет, пожалуй, насчет убийства тети Вики и двух санитаров я могу быть спокойна.

Но вот могу ли я быть спокойна насчет Саши? Который убивает не задумываясь? Ведь он же хладнокровно сломал троим людям шейные позвонки. На моих глазах… И к взрыву «Сфинкса» явно имеет какое-то отношение. По крайней мере, он про него знал. В этом я не сомневалась. И уехал вместе с тем лысеющим типом, который приезжал к маме ночью… С кем я связалась? И как мне все-таки получить от него информацию, а самой не пострадать? Кстати, а что Саше надо от меня теперь? Ему просто удобно временно пожить у меня? А во мне его интересует только молодое женское тело? Хотелось бы надеяться на такой вариант, правда, не очень верилось, что он не вынашивает и в отношении меня каких-то коварных планов – хотя бы судя по тому, что я уже знала об этом типе.

Пока я сидела в задумчивости, тетя Люся уставилась в окно.

– Вон она! – прервала она поток моих размышлений. – Ксенечка, взгляни на шалаву!

Я мгновенно поняла, что речь идет о новой пассии отца, и припала к стеклу. Девушка лет двадцати пяти в коротком «песце», ботфортах и с раскрытой головой выскочила из черной «БМВ», щелкнула пультом сигнализации и, поигрывая ключами, направилась в парадное. Тетя Люся награждала ее совсем не лестными эпитетами.

Я сжала кулаки, лицо мое исказилось. Как мне хотелось сейчас выскочить на лестничную площадку, встретить эту стерву у лифта и выдать ей все, что я о ней думаю! Или занять у тети Люси молоток (который, как я предполагаю, она бы с радостью мне предоставила и сама бы вышла с метлой). Сдержалась с большим трудом. Но лицо девицы запомнила. Если вдруг случайно с ней встречусь… Не знаю, что сделаю. За мою мать. За себя. У, гадина!

– Поеду я, тетя Люся, – посмотрела я на бывшую соседку. – А то муж скоро с работы вернется. – Я глянула на часы.

Тетя Люся в своем стиле тут же стала меня про него расспрашивать. Я навешала ей какой-то лапши на уши, а перед уходом спросила:

– Может, вы все-таки позвоните в милицию?

– Так эти тогда точно меня убьют, – вздохнула тетя Люся. – Нет, Ксения, я лучше пережду. Вот тебе рассказала – и мне спокойнее. В случае моей смерти ты будешь знать, кто виноват. Тогда все и расскажешь органам. Обещаешь?

Я обещала.

Перед расставанием мы расцеловались. Такой любви ко мне тетя Люся никогда не проявляла.