Текст книги "Три сестры и один муж"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Да, миллион долларов Николай Николаевич точно не получал, – подтвердил Лактионов. – Они бы тогда с Ириной Геннадьевной квартиру купили.

– Они живут в этом доме, потому что у них нет своей квартиры? А раньше они где проживали? Должна же была быть какая-то городская квартира. В советские времена ученым…

– Да есть у них квартира, – перебил Лактионов. – Даже две. И обе залиты, и жить в них нельзя. А Лешка жалостливый был. Я же вам говорил уже. Ирина – родная сестра. Он ее очень любит, то есть любил. Да и тут места полно. Вот и живут. Только с Фомичихой не ладят. Но скорее они ее бесят, а не наоборот.

Мы все вопросительно посмотрели на актера.

– Они не от мира сего. Оба, – пояснил он. – Они могут вдруг начать говорить про какой-то спутник. Или про формулу. Им Фомичиха объясняет, как нужно правильно полотенце вешать, а они раз – и про спутник. Я сам был свидетелем и с трудом смех сдерживал. Она аж визжала, а они вроде как в параллельном мире находятся. Блокноты из карманов достают – у них все время при себе блокноты и ручки, чтобы идеи записывать, – и чертить начинают какие-то траектории или формулы строчить.

Лактионов рассказал, что у Николая Николаевича осталась квартира от родителей и есть городская квартира, в которой родились Ирина Геннадьевна и Леша (ставший известным как Владимир Сыроваров). После вступления в брак они жили у Николая Николаевича, Алексей тогда жил с родителями в квартире, где родился (он – младший брат). Потом Алексей купил себе первую квартиру и съехал. Квартиру Николая Николаевича залили соседи – и она до сих пор не отремонтирована. Они с Ириной Геннадьевной несколько лет занимались восстановлением пострадавших книг (хотя большинство книг в старинных шкафах не пострадало), а до остального не дошли руки. Там деревянные полы по виду напоминают волны – их так вспучило, часть паркета отвалилась. Там даже ходить сложно. У Ирины умер отец, и они с мужем переехали в квартиру ее родителей. Потом мать Ирины и Алексея-Владимира вышла замуж и переехала к мужу, а ученые супруги остались жить там, где родились Ирина и Алексей. И ту квартиру тоже залили соседи. И они переехали жить в дом брата Ирины, благо, что тут место есть всем и никто сверху не зальет.

– То есть две квартиры стоят в непригодном для проживания состоянии? – уточнил Андрюша.

– Насколько я понимаю, да. Я сам там никогда не был. Лешке было плевать. Николай Николаевич сам не может не только ремонт сделать, но и что-то организовать. Он машину не смог научиться водить. На электричке ездит. И он не может пустить в дом посторонних людей, чтобы они там что-то не украли, не переставили, не повредили. А сам он постоянно наблюдать за мастерами тоже не может – у него же то симпозиумы, то конференции, то лекции с семинарами. Хотя кому нужны его книги? А ценности все мать Лешкина забрала.

Так, современный молодой человек. Книги не читает.

– Но если он такой бестолковый и безрукий, как он может собрать бомбу? – спросила я.

– Ну… Он в бытовых вопросах беспомощный. И она тоже. В смысле Ирина Геннадьевна. Они всегда ели покупные пельмени и бутерброды. Она готовить не умеет. Теперь у обоих гастрит. Степка им отдельно готовит. Но в науке-то своей они соображают! Стали бы их по разным странам приглашать лекции читать, если бы не соображали? У них там на Западе своих идиотов полно. А на наших ученых да еще потомственных большой спрос. Им неоднократно предлагали остаться жить в США, в Германии, кафедры давали, или что там дают? Они отказывались. Говорят: хотим в России жить. Но лекции за границей читают.

– И на квартиру не заработали?

Лактионов пожал плечами.

– Понимаете, они с точки зрения нормального человека очень странные. Вы не видели еще, как они одеваются. Им плевать на свой внешний вид. Ну, то есть когда они лекции едут читать, то одеваются в костюм, в юбку с блузкой и пиджаком. Все чистое, не рваное. Но Ирина даже волосы не красит и косметикой не пользуется. Вообще. Говорят они все время о своей науке. Я несколько раз слышал. Вроде все слова знакомые… Нет, вру, не все. Но большинство слов, которые они произносили, я знаю. Но я вообще не понимал, о чем речь. Наверное, гении такие и должны быть. Для науки это хорошо. Но к жизни они оба не приспособлены. И если бы они взялись покупать квартиру, их бы точно облапошили. А у Лешки других дел полно. Ну и… Этот домина огромный. Он сказал: хотите – живите здесь. Вот они и живут. Уже вроде полтора года. Точно не помню. Но они никого не трогают. Они живут своей жизнью. Ни к кому не лезут, никого не воспитывают. Раздражают только Фомичиху.

– Взрывное устройство они могли собрать или нет?

Лактионов задумался.

– Они могли формулу вывести, а руками… Чтобы в оболочку снаряда засунуть… Нет. Думаю, все-таки нет. Это я погорячился. То есть они могут знать, что нужно, чтобы собрать бомбу. И наверное, знают. Николай Николаевич, наверное, даже мог бы заново водородную бомбу изобрести. Или еще какую-то. А практически… Кто-то другой собирал. Но Лешку они убивать точно не стали бы. Они Лешку любили, и он их и любил, и уважал. Тут без вопросов.

– А зачем им убивать Петеньку?

– Так он над ними издевался. Кстати, все этого поганца за это ругали, даже Фомичиха ему выговаривала. Она сама на них бочку регулярно катила, что «не туда поставили, не туда положили», но Петьку ругала. Он злой, завистливый. А они совершенно безобидные. Такие интеллигенты не в первом поколении. Они не могли ему ответить. Я матерного слова от Николая Николаевича ни разу не слышал. Если что-то нужно объяснить, он это все делает мягко, тактично. К нам тут пацана приводили из одного соседского дома, чтобы он ему что-то по физике объяснил. Объяснил! Так, что парень все понял, а в школе не понимал. Николаю Николаевичу родители деньги предлагали, он отказался. Вообще его у нас в поселке все уважают. Ученые тут только они с Ириной. Может, они поэтому тут и остались, что в городских квартирах с соседями все время ругались, то есть соседи им житья не давали. А тут совсем другое отношение. Хотя я думаю, что они тоже не могут человека убить. Их могли использовать, чтобы про бомбу разузнать. Они и рассказали. Николай Николаевич в своей манере все объяснил, по полочкам разложил и не задавался вопросом, зачем человеку это нужно. А потом просто забыл. Говорю же: оба не от мира сего.

Андрей спросил, были ли какие-то конфликты между Ириной Геннадьевной и ее мужем с погибшим братом.

– Никаких. Никогда. Вообще Лешка своей жизнью жил, мы жили, а они своей. Они никому не мешали, никуда не лезли. Это ж не Фомичиха.

В этот момент пискнул мой телефон. Любимый мужчина интересовался, все ли у нас с Пашкой в порядке. Я быстро отправила сообщения ему и нашей начальнице, что мы работаем в компании с Андреем и следственной бригадой.

Глава 7

– Что здесь происходит? Кто эти люди? – прозвучал от двери женский голос.

– Да. Кто? – добавил мужской.

Мы все повернулись. В дверях, как я поняла, стояла актриса Кристина Редман с братом Игоря Лактионова. Женщина была без косметики, но все равно красива. Хотя она же еще молодая, и никакого увядания кожи не наблюдается. Но, похоже, дело не обошлось без вмешательства пластических хирургов. Губы были уж слишком пухлыми, а носик уж слишком аккуратненьким. Эта пластика пошла актрисе на пользу. И волосы явно были свои, хотя осветленные. Но пышные! Поскольку она явно только встала с постели, разбуженная среди ночи, то пышность была естественной, без помощи пенки.

В сопровождавшем ее мужчине можно было рассмотреть общие черты с Игорем Лактионовым, но на его лице они смотрелись грубее. Игорь – красавчик. Его старшего брата таковым назвать было нельзя. Я не стала бы использовать слово «мужественный» в отношении него. Больше подходило «грубоватый», может, «неотесанный». Ему бы лоска побольше… Хотя, похоже, его лоск совсем не интересовал, и в кино он не стремился.

Кристина появилась в серебристом шелковом халатике с иероглифами, Виктор Лактионов – в семейных трусах. Хотя говорят, что то, что в семейных трусах, будет работать дольше и качественнее. У меня Виталя носит боксеры. В женских журналах мне попадались статьи о том, что характер и темперамент мужчины можно определить по трусам. Не знаю… У меня никогда не получалось. А после разговора с одной коллегой Василия в морге судебно-медицинской экспертизы я вообще на эту тему больше не заморачиваюсь. Коллега Василия призналась, что пыталась соотнести советы из женских журналов с тем, что ей становилось известно про тех, кто попадал ей на стол. И рассказала про свои выводы. Поэтому я воздерживаюсь от определения чего-либо по мужским трусам.

Андрей представился, потом представились мы с Пашкой. «Вас знаем», – сказали мне и посмотрели на Васю, и как раз в этот момент увидели перевязанные руки Игоря.

– Чего с тобой? – спросил старший брат.

Влез Андрюша, сообщив, что Игорь Станиславович пытался покончить жизнь самоубийством путем перерезания вен в ванне, но с нами приехал патологоанатом – кивок на Васю, – услуги которого по основному его профилю не потребовались, и он поработал просто как врач.

– Ты чего? – опять задал короткий вопрос старший брат.

Младший разрыдался и сообщил брату с его любимой женщиной шокирующую новость. Она их на самом деле шокировала. Мы с Андреем внимательно наблюдали за выражениями их лиц, а Пашка еще и снимал. Надо будет – снова посмотрим. Но, по-моему, удивление было искренним.

– Как так? – спросил Виктор Лактионов. – Он вообще того?

Они с Кристиной прошли в комнату, Кристина уселась на кровать, Виктор остался стоять, нисколько не смущаясь тем, что он почти обнажен. Хотя фигура у него была отличная, а верхняя часть тела еще и очень загорелая. Похоже, загорал он в процессе работы на участке.

Андрей спросил, имелись ли враги у Алексея Геннадьевича.

– Завистники были, как и у любого успешного актера, враги нет, – ответила Кристина, всхлипывая. – Но как же так?!

Я спросила, что именно разбудило Кристину и Виктора.

– Во дворе народ. Много, – сказал Виктор. – Чего-то там освещают, орут.

Влез его брат и пересказал свою версию случившегося.

– С женщиной? – пораженно переспросила Кристина и посмотрела на Игоря. – Но он не мог встречаться с женщиной.

– У гамака? – переспросил Виктор. – Так это, значит, Петьку-поганца…

Они с Кристиной посмотрели друг на друга.

Андрюша попросил поподробнее, пояснив, что мы все знаем про ориентацию любимца миллионов женщин. Кристина вспомнила, что я журналистка. А журналисты не должны этого знать!

– Я из «Криминальной хроники». И убили его явно не из-за его ориентации.

– Это не должно всплыть даже после его смерти! Мы не позволим опорочить его память!

– Как вы лично относитесь к геям? – посмотрел на меня Игорь Лактионов.

Я считаю, что личная жизнь должна оставаться личной. В любом случае. Пусть каждый спит с кем хочет. Если звезды жаждут рассказать про свои любовные похождения народу – пожалуйста. Но нельзя увольнять человека с работы или ущемлять в каких-то правах только потому, что он гей. И нельзя брать, потому что гей. На работу нужно брать компетентных специалистов, удовлетворяющих требованиям для занятия определенной вакансии, независимо от пола, сексуальной ориентации, возраста, политических пристрастий и цвета кожи.

Мои друзья, эмигрировавшие в США и периодически снабжающие меня интересной или просто любопытной информацией, которую я могу использовать в своей работе, недавно прислали новые требования к клиентам одной из крупнейших бирж мира (американской), где размещены акции высокотехнологичных компаний. Это, например, «Гугл», «Амазон», «Тесла». Представлены и наши – «Яндекс», «Озон», «Хедхантер» и ряд других. Это очень серьезная площадка, которая работает с уважаемыми компаниями с хорошей деловой репутацией. И теперь эта биржа требует, чтобы в советах директоров компаний, которые хотят размещать на ней свои акции, был как минимум один представитель ЛГБТ и как минимум один «человек, идентифицирующий себя как женщину». Как вам формулировочка? Даже не женщина.

Я знаю, что многие инвесторы отказываются вкладывать деньги в проекты или даже отрасли, которые противоречат или как-то не соответствуют их убеждениям. Хотя для других деньги не пахнут. Но у меня есть знакомый немец, который принципиально не имеет дел с атомной энергетикой, хотя инвестиции могли бы приносить огромный доход. Есть люди, которые не покупают акции компаний, которые используют детский труд, пусть даже в Африке или Азии, где этот детский труд часто кормит всю семью. Каждый человек имеет право решать, куда ему вкладывать деньги, а куда не вкладывать.

Но что это за борьба за «разнообразие», о котором так любят говорить представители ЛГБТ-сообщества? Почему таким образом? Мало этого, появились «исследования» (как я предполагаю, заказные) – научное обоснование пользы «смешанных» советов директоров. Оказывается, при руководстве советом директоров с геями и «лицами, идентифицирующими себя как женщину», компании демонстрируют лучшие финансовые показатели и корпоративное управление. Обалдеть.

Биржа объявила двухгодичный переходный период. После его окончания в случае невыполнения требований руководству компании придется в письменном виде давать объяснения. Я не знаю, что будут делать наши. Уйдут с этой площадки? Предполагаю, что женщины в советах директоров у нас есть, если не во всех компаниях, то в части, и ввести какую-нибудь толковую женщину можно. Предполагаю, что и геи есть, только они сами не хотят делать каминг-аут[1]1
  Каминг-аут (от англ. coming out) – публичное признание в нетрадиционной сексуальной ориентации. – Прим. автора.


[Закрыть]. Это Россия. Посмотрим. За два года много воды утечет.

– Я ответила на ваш вопрос? Меня лично и всех присутствующих ваша ориентация и ориентация Владимира Сыроварова нисколько не интересуют, и на расследование дела она не повлияет, как и на сюжет в программе, которую веду я, и статьи, которые напишу я.

– Но эта информация может всплыть, и тогда…

– В «Криминальной хронике» не всплывет. Я не собираюсь это упоминать даже вскользь. А светскую сюда сейчас никто не пустит. Потом сами будете общаться с представителями светской хроники и рассказывать только то, что считаете нужным. Кстати, вы были официально женаты? И спрашиваю я не из праздного интереса.

– Кто наследует за Алексеем Геннадьевичем? – подключился Андрюша.

Кристина и два брата стали переглядываться.

– Он был женат? – спросил Андрей.

– У него двое признанных детей от моей сестры Степаниды, – сказала Кристина. – Они появились на свет в результате ЭКО. Секса у них не было.

– У него с женщинами вообще не было, – вставил Игорь.

– Что написано в свидетельствах о рождении детей?

– Отец – Алексей Иванов. Мать – Степанида Фомичева, – ответила Кристина Редман. – Как есть, так и написано. Яйцеклетки Степкины, она носила, она рожала. Лешка мне вначале предлагал. Но я сниматься хочу, пока востребована, и фигуру не хочу портить. И у меня Витя. Мало ли что мы с Лешкой на публике изображали. Масса народу играет в любовь. Специально «романы» разыгрывают, чтобы публике о себе напомнить, гонорары увеличить.

Кристина встала, подошла к Виктору, обняла и поцеловала.

– Иванов был женат или нет? – повторил вопрос Андрюша.

Кристина с двумя братьями опять переглянулись.

– Да или нет? – начал терять терпение Андрюша. – Убийство совершено. Двойное. Может, слышали, раз двое из вас в детективных сериалах снимаются, что всегда надо искать, кому выгодно…

– Мы не в детективных, – перебила Кристина.

– Мне не выгодно, – разрыдался Игорь Лактионов. – Я его любил!!!

Теперь уже мы переглянулись с Андреем и Васей. Пашка скрывался за камерой.

– Где вы вступали в брак? – невозмутимо посмотрел на актера сотрудник правоохранительных органов Андрюша, который и не такое за свою жизнь слышал.

Оказалось, что в США.

Я знаю, что браки, заключенные за пределами Российской Федерации, с соблюдением законодательства государства, на территории которого они заключены, признаются действительными в Российской Федерации. Это четко прописано в Семейном кодексе. Брак в США могут заключить граждане Российской Федерации, то есть можно его заключить и между гражданами РФ, и между гражданином РФ и гражданином другого государства. Если отсутствуют «обстоятельства, препятствующие заключению брака». Но гомосексуальный брак, заключенный за рубежом, никогда не будет признан в России, о чем Андрюша и сообщил собравшимся.

– Вы знаете, что Европейский суд по правам человека предписал России? – обвел взглядом нас четверых (людей со стороны) сериальный актер Игорь Лактионов.

Знала я. И узнала на работе – по профессиональной необходимости. Ни один человек из моих друзей вне сферы журналистики даже не слышал про это предписание – найти какую-нибудь форму оформления отношений однополых пар. А услышав от меня, крутили пальцем у виска или спрашивали, послала ли Россия этот Европейский суд по известному русскому адресу. Некоторые этот самый адрес предлагали в извращенном виде – ну, раз речь идет про ЛГБТ-сообщество, так пусть и идут к этому сообществу.

Если какая-то часть оппозиции у нас все-таки предпримет шаги по претворению этого предписания в жизнь, думаю, что реакция будет гораздо более бурной, чем в Тбилиси, когда там собрались провести гей-парад, еще и помпезно названный «Маршем достоинства». Давно обрусевший грузин с моей лестницы собирался лететь в Тбилиси и вставать на защиту традиционных ценностей. Он же мне рассказал, как в Тбилиси очень быстро съехались не-гей-грузины со всей страны, жгли флаги ЕС и почистили город «от всякой нечисти». Думаю, что в аналогичном случае у нас (хотя сомневаюсь даже в возможности случая) местные власти мгновенно будут давать разрешения на проведение митингов и демонстраций. А если не дадут, то наши православные полицейские и росгвардейцы не будут разгонять стихийные митинги за традиционные ценности.

Хотя я же журналистка. Должна быть бесстрастной и толерантной. Хотя, признаюсь, это иногда бывает трудно.

– Имущество за рубежом есть? – влезла я.

– Счета, – сказала Кристина. – У всех ведущих актеров есть. И у режиссеров, продюсеров. Специально с этой целью съемки за рубежом организуются.

– А завещание?

Про завещание никто из присутствующих не знал.

– Насколько я понял, жива мать Иванова? – уточнил Андрюша.

– Точно… – задумчиво произнесла Кристина. – И у нее новый муж военный. В каких-то горячих точках воевал, вышел на пенсию…

– У него были конфликты с Алексеем Геннадьевичем?

– Были, – кивнул Игорь Лактионов. – Я про него и не подумал. Я про Петьку думал. Ну, я вам объяснял уже. Муж этот – единственный, с кем у Леши были конфликты. Наглый тип и…

– Леша даже детей решил завести назло ему! – вставила Кристина.

– То есть как назло?

– Этот солдафон высказывался про Лешу и про то, что он… Да никто никогда не догадывался! – продолжала Кристина. – Это вообще никому в голову никогда не приходило! Леша всегда вел себя безупречно и вообще как дамский угодник. Хотя, можно подумать, в армии ничего такого никогда не происходило. Не знаю, как этот солдафон понял? Мы тогда с Лешей активно пару изображали. Совсем недавно начали. В общем, Степка родила. Мать Лешина несколько раз приезжала на внуков посмотреть. Но без мужа. Леша сказал, что на порог его больше не пустит.

– Да этот солдафон тогда напился и стал рассказывать про то, как раньше за это вешали, – вставил Игорь.

– Разве вешали? – удивился Андрюша.

– В Англии вешали. Потом вешать перестали, но там гомосексуализм считался «психическим расстройством» до семидесятых годов прошлого века.

– А Англия с какого боку?

– Так Леша тогда как раз из Англии приехал. Мать с новым мужем пригласил, чтобы подарки вручить. Но больше он его не видел.

– Тогда с какой стати отчиму его убивать? Сейчас? И вообще, как я понял, объяснимо было бы, если наоборот…

– Ну, вы же спрашивали, кто может взрывное устройство собрать из Лешиного окружения? – встрял Игорь. – Этот солдафон может. Я просто про него не вспомнил сразу.

Андрей спросил координаты матери Алексея Иванова и ее нового мужа. Игорь развел руками. Кристина предложила спросить у Ирины Геннадьевны – сестры погибшего актера. Координаты их общей матери у нее должны быть.

Я спросила про возраст матери и солдафона. Кристина ответила, что под семьдесят, причем солдафон года на два помладше.

– Еще есть близкие родственники? – уточнил Андрюша.

Присутствующие покачали головами и стали объяснять, что смерть Алексея Иванова (он же Владимир Сыроваров) для них всех невыгодна. Вообще для всех проживающих в доме. Все держалось на нем, то есть он их всех тянул за собой, как паровоз, и теперь вопрос с карьерой Кристины и Игоря повисает в воздухе. Да, они уже известны, но они шли «прицепом». Степанида тоже всем довольна, Иванов оказался прекрасным отцом, детей любил, проводил с ними много времени, полностью их обеспечивал, хотя Степанида теперь и сама неплохо зарабатывает. Но Алексей помог ей раскрутиться. Она была только блогером, а теперь и на телевидение попала. У нее своя кулинарная передача.

Фомичихе с Петенькой Алексей тоже был нужен живой, потому что они живут в доме на всем готовом.

– Почему они живут здесь?

– Потому что Лешка был тряпкой! – воскликнула Кристина. – Хотя о мертвых только хорошо… Слишком добрый был. Но моя мать взяла на себя все хозяйство. Вроде ей Петька должен был помогать, но он ничего не делает. Мать все тянет, а Степанида готовит. Но она любит готовить и все это снимает. Но Петька матери нисколько не помогает. Ни в чем! А она нас понукает! С какой стати я тут убирать буду? Я работаю!

Я спросила про прислугу. С гонорарами актера Сыроварова вполне можно было взять прислугу. Да и остальные актеры явно могли себе позволить наемный персонал.

– Это даже не обсуждалось, – резко ответила Кристина. – Вы что, не знаете, сколько раз прислуга «сдавала» своих хозяев журналистам? Сколько было случаев?

– А воровство?! – воскликнул Виктор. – Еще и за прислугой следить? Вы чего?

– Мы не пускали в дом никого постороннего, – добавил его младший брат Игорь Лактионов. – Поэтому Фомичиха тут и живет.

– Но вы же сами говорили, что Фомичиха приглашала…

– Журналистам мы сообщаем только то, что хотим сообщить.

«И сейчас тоже?»

– Этим вопросом у нас занимается Наташа, – объявила Кристина Редман.

– Кто такая Наташа? – спросила я.

– Каким вопросом? – уточнил Андрей.