Текст книги "Секретная миссия супермодели"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 13

Вадим повел Людмилу наверх, чтобы уложить спать, а я повернулась к дяде Саше и Марису и спросила, как прошло разведмероприятие.

– Завтра, – отмахнулся дядя Саша. – Все завтра. Устали как собаки. Спать хочется.

Мы разошлись по своим комнатам.

На следующий день я открыла глаза в четвертом часу, приняла контрастный душ и отправилась вниз, чтобы выпить кофе. Мужчины уже сидели за столом, им прислуживала хмурая Людмила, не издававшая ни звука. От ее вчерашней разговорчивости не осталось и следа. Она принесла мне стакан апельсинового сока и чашку кофе, и я обратилась к собравшимся:

– Ну так что?

– Наведаемся в гости сегодня вечерком, – заявил дядя Саша. – Когда все охраннички уже примут на грудь.

Я приподняла брови в немом вопросе.

– Там бардак, а не охрана, – пояснил Никитин. – Вчера, то есть сегодня ночью, шла грандиозная пьянка. Ну хоть кого бы оставили у ворот, так нет, заперлись – и пошло-поехало. Они даже собаку не выпускают. Ужрались, как сволочи. Все. Дисциплины никакой. И откуда таких набрали только?

– Но это нам на руку, – заметил Марис.

– Естественно, – кивнул дядя Саша.

– Но неужели хозяин не знает?.. – начала я и осеклась: чего это я вдруг забеспокоилась об охране собственности дражайшего Геннадия Павловича? Так ему и надо.

– Наверное, при хозяине ведут себя пристойно, – пожал плечами дядя Саша. – Вытягиваются по стойке «смирно», грудь колесом, шаг чеканят, то есть пускают пыль в глаза. А для него важна эта внешняя мишура, сам он ни черта не смыслит в охранной службе и считает, что набрал как раз тех ребят, что следовало. Но это мои предположения. Просто уже приходилось с подобным сталкиваться.

– Но должен же быть начальник службы безопасности, – высказался Вадим.

Дядя Саша опять пожал плечами.

– Он наверняка имеется, но сколько у него объектов? Да и каков поп, таков и приход. Мы, правда, пока только приход видели… Но по нему и о попе выводы сделать можно. Наташа, у Дубовицкого много предприятий?

– Я точно не знаю… – протянула я. – Но человек он богатый: нефтью же занимается.

– Богатый – понятие растяжимое, – заметил Марис. – Для кого-то штука баксов – богатство, а для кого-то и миллиона мало. Все относительно.

– Может, у Вахтанга Георгиевича спросить? Он, наверное, поточнее скажет, – предложила я.

– Ладно, обойдемся. Сейчас не в этом дело. Начальник службы безопасности, конечно, там есть. Но как подбирали этого начальника? Вот в чем вопрос.

– А вы как думаете? – обратился к дяде Саше Вадим.

Никитин молчал какое-то время, а потом заявил:

– Судя по тому, что я уже знаю об этом самом Гавнадии Павловиче… – дядя Саша усмехнулся, – то выбирал он этого холуя по принципу личной преданности, а не профессиональной пригодности. А моя мысль подтверждается тем, что творится на объекте.

Наверное, дядя Саша был прав. Я не знаю. Но, вспомнив все, что мне самой было известно про Дубовицкого, я не могла не согласиться с полковником Никитиным. Гавнадий Павлович высоко ценил личную преданность. Помнится, мой предыдущий что-то такое говорил… Про подбор профессиональных кадров, про высокую квалификацию… И что-то про Дубовицкого – что у него все наоборот.

– Значит, так, – сказал дядя Саша. – Мне нужно сделать несколько звонков, а потом начнем собираться. Наташа, Марис, вы сегодня выступаете в маскарадных костюмах. – Никитин улыбнулся. – Ну и я тоже чуть-чуть приукрашусь – мало ли с кем пересекались раньше или потом где встретимся… Наташа, поела бы нормально, а то неизвестно, когда снова за стол сядем.

– Я не привыкла с утра, – заявила я.

Мое заявление повлекло за собой взрыв хохота.

– Наташенька, детка, ты хоть на часы взгляни, – посоветовал Вадим.

– Все относительно, как тут недавно выступал Марис, – парировала я. – Для меня любое время после пробуждения – утро. Ну и что, если оно не совпадает с общепринятым? Нет одинаковых людей. И вообще, лучше быть нестандартной. Это больше привлекает.

Никто не стал мне возражать. Людмила убирала со стола.

– А здесь E-mail есть? – внезапно спросил Марис.

– Все есть, – ответил Вадим. – Я тебе открою кабинет шефа. Тебе и компьютер нужен для работы?

– Нет, у меня свой ноутбук, только отправить.

– А чего отправлять собираешься? – невинно поинтересовался дядя Саша.

– Я же откомандирован сюда своей газетой, – удивленно ответил Марис. – Мне статьи ваять надо. Сейчас сочиню что-нибудь, пока вы звоните, и отправлю.

– А… – протянул дядя Саша.

– О чем писать будешь? – подала голос я.

– Поднакопилось тут кое-что. Да мы же вместе с тобой материал собирали, если помнишь, Наташа. – Вид у Мариса был такой же невинный, как только что у дяди Саши. – Ты, конечно, могла не обратить внимания… Своими делами занималась…

– Ах да, вспомнила! – воскликнула я.

В этот момент Вадим повернулся к кухне, чтобы крикнуть Людмилу: ему захотелось еще кофе. Я в ту же секунду подмигнула Марису, чтобы дать понять: я знаю, о чем он говорит. Шулманис подмигнул мне в ответ. Ни он, ни дядя Саша явно не собирались посвящать Вадима во все дела, в особенности противозаконные, например, проникновение на территорию завода.

Через несколько минут Никитин и Шулманис удалились, пожелав нам с Вадимом приятного аппетита. Стоило двери за ними закрыться, как Вадим тут же серьезно посмотрел на меня и спросил:

– Что тебе вчера Людка трепала?

Я неопределенно пожала плечами.

– Да на судьбу жаловалась. Вадик, неужели ты не понимаешь, как ей тяжело? Как ее жизнь била? Пожалей ее хоть иногда, приласкай, ласка ведь и кошке приятна.

Я не забывала старую добрую истину о том, что лучшая оборона – это наступление. Я уходила от вопроса домоуправленца, пытаясь заставить его защищаться или хотя бы почувствовать себя виноватым. Но не тут-то было.

– Ее не за что жалеть. Сама во всем виновата, – жестко ответил Вадим. – Пытается всех, кто рядом с нею окажется, разжалобить. А выпивку она откуда взяла?

– А мне-то откуда знать? – Я сделала круглые глаза.

– То есть, когда ты пришла на кухню, бутылка уже стояла на столе?

– Под столом, – для правдивости сказала я.

– М-м-м… Вы одну выпили?

– Я практически не пила… Я люблю сладенькое. Виски со сливками, например. Слушай, а чего ты меня допрашиваешь? Хочешь выяснить, откуда Людка что взяла – пойди и спроси у нее. Она же, кажется, тебе подчиняется, а я-то, слава богу, еще нет.

Вадим пропустил мою реплику мимо ушей, но больше никаких вопросов не задавал, молча допил кофе и вышел из столовой. Вскоре я тоже отправилась к себе в комнату, решив еще немного полежать. Позовут, когда будет нужно.

* * *

Наконец мы были при полном параде, готовые идти заре навстречу. Правильнее будет сказать, закату, поскольку дело близилось к вечеру.

– Вас просто не узнать, – восхищенно заявил Вадим, правда, ему уже доводилось видеть меня в старушечьем обличье. Марис вообще был неузнаваем, дядя Саша выглядел самым молодым из нашей троицы, хотя тоже несколько преобразился.

– Ой, как здорово! – всплеснула руками Валентина, появившись из гаража в сопровождении Леньки. – Ну ничего себе!

– Когда вас ждать назад? – поинтересовался Леонид.

– Трудно сказать… – ответил Вадим. – Если что – трубка у меня всегда на поясе, ты же знаешь, да и у ребят свои при себе.

Мы дружненько загрузились в «Лендровер» Вадима, на заднее сиденье, где стекла были настолько темными, что разглядеть, сидит ли там кто-нибудь или нет, не представлялось возможным. Вадим высадил нас у последнего дачного кооператива, ближайшего к виллам, но так, чтобы наш десант не смогли заметить. Мы договорились с Вадимом, что он будет ждать нас на Новой дороге, первый раз через два часа, потом подъезжать на оговоренное место каждый час. На том и расстались, и мы унылою толпою из трех человек побрели к даче, оказавшейся генеральской. Ее охраняли солдатики.

С одной стороны, было некстати, что солдатики слушали нас с таким интересом. С другой – это было на руку на тот случай, если люди Дубовицкого все-таки начнут проверять, кто мы такие и заходили ли еще куда-нибудь.

Солдатики просто маялись от безделья и не отпускали часа два. Наверное, следовало договариваться с Вадимом не раньше чем через четыре. Правда, еще неизвестно, как пойдут дела дальше.

Нас напоили чаем, мужчин угостили куревом, приглашали еще заглядывать, в общем, мы расстались друзьями. Солдатики сообщили, что, поскольку сейчас будний день, практически нигде нет народу. На одной из дач живет бизнесменская жена с двумя детьми, кое-где имеются сторожа. Вот только на последней – они махнули в сторону леса и дачи Дубовицкого – народу много. Там каждый день пьянка-гулянка. Солдатики помялись и заметили, что нам бы, наверное, не стоило туда заглядывать… Неизвестно, как нас там примут…

Дядя Саша заверил их, что мы – люди божьи (какие божьи, мы ведь – Дети Плутона; но солдатики не заметили ляпа), поговорим с народом, может, кого и наставим на путь истинный. Как раз нужно идти – если там порок и разврат.

– А женщины там есть? – невинно поинтересовался дядя Саша.

– Да есть вроде какие-то, – протянул один парень. – Визги, бывает, на всю округу разносятся…

– По крайней мере, мы не видели, чтобы они бл… Ой, простите, вырвалось! В общем, не видели, чтобы на машинах туда женщин возили. В другие дома, когда хозяева на месте, – постоянно. А там… Но крики женские были. Точно были.

Тут ребята вспомнили, что однажды крики были не такие, как доносятся из соседних домов во время повальной пьянки-случки. Вроде на помощь женщина звала… потом замолчала…

– Что же вы, братья, не узнали-то? – сокрушался дядя Саша. – Братьям и сестрам нашим помогать надо. А если женщине больно делали? А вдруг силой ее туда затащили?

– Силой сюда никого не привозят, – возразил один из солдатиков: молоденький мальчик очень приятной внешности. – Здесь бывают только… – Он пытался подобрать нужное слово, которое можно употребить в общении с божьими людьми. – В общем, непутевые женщины. Они приезжают сами и знают, зачем. Так в чем им помогать? Они понимали, на что идут.

Дядя Саша опять пустился в разглагольствования на темы возврата братьев и сестер на путь истинный. Не ожидала я от него такого красноречия. Как выяснилось, Марис тоже неплохой оратор, я иногда вставляла по словечку, оценивающе оглядывая молоденьких пареньков. Только бы блуд в моих старческих глазах не заметили! А то еще подумают: мало, что старуха, да еще и божья, а туда же…

Наконец мы расстались с нашими новыми друзьями и побрели по другим домам, надеясь, что нас больше никуда не пустят. Кроме последнего, тринадцатого, естественно.

Надежды наши не оправдались: бизнесменская жена тоже помирала со скуки и принимала нас у себя больше часа. Я думала, что дядя Саша скоро охрипнет, но ничего, он успешно справлялся. Но, может, и хорошо, что нас приглашали в два места до похода в интересующий нас дом: мы как раз потренировались, отрепетировали версию происхождения и существования Детей Плутона, теперь и у меня уже от зубов отскакивали проповедуемые нами истины.

И вот мы приблизились к вилле Гавнадия Павловича.

У ворот курили двое парней лет по двадцать восемь—двадцать девять, в пятнистых штанах. Один был в грязно-белой футболке с какими-то иероглифами, второй – в кожаной жилетке, расстегнутой на груди. Жарко, конечно, для комбинезона, но тем не менее должны бы хоть как-то соблюдать форму. Ну, не мне их судить. У каждого на боку висело по автомату, имелись и наплечные кобуры то ли с револьверами, то ли с пистолетами – это я определить не могла. Ребята были явно с хорошего бодуна. Как, впрочем, и все, кого нам довелось встретить на этой вилле. Но это я забегаю вперед.

– Чего надобно, старцы? – спросил нас тот, что был в жилетке.

– Да вот, сынки, ходим, с людьми знакомимся, про услышанные нами истины рассказываем, – открыл рот дядя Саша.

– Ты чего, папаша, учение какое-то свое выдумал? В пророки записался? – Парни заржали.

– Ну что ты, сынок? Я просто Контактер. Передаю людям услышанное мной.

– Кто-кто? – вылупились парни.

– Контактер. Проводник Высшего Разума.

И дядя Саша пошел заливаться соловьем о том, как живущий на Плутоне Разум разговаривает с избранными, которые должны донести до остального человечества его волю.

– И чего повелевает твой Разум? – уже более серьезно поинтересовались парни.

Дядя Саша давил на уничтожение ядерного и бактериологического оружия, почему-то вспомнил войну во Вьетнаме. Парни слушали, раскрыв рты. Вскоре из ворот вышли еще четверо и присоединились к нашей честной компании. Этим охранникам тоже было нечего делать, как и солдатикам на даче генерала и бизнесменской жене, а тут такое развлечение. Дядя Саша – прекрасный рассказчик, жизнь у него была интересная, есть что вспомнить. Конечно, после стакана виски (не разбавленного сливками) он говорит гораздо лучше, но не станешь же у этих охранников просить горячительного, тем более мой любимый коктейль? С нашим внешним видом подобная смесь не очень согласовывалась.

– Эт-та что такое?! – внезапно резкий голос прервал монолог дяди Саши.

Из ворот появился мужик лет сорока пяти с опухшей красной физиономией, по форме напоминающей блин. Маленькие серые глазки с выделяющимися воспаленными капиллярами уставились на нашу троицу. На мужике были пятнистые штаны, как и на всех остальных обитателях виллы, но здорово обвисшие на коленях, и расстегнутая до пупа застиранная гимнастерка с темными кругами пота под мышками. От пота взмокли и его волосы на лбу.

– Кто такие? – сурово повторил он.

Просвещенные дядей Сашей молодые люди, явно ходившие в подчинении у потного дядьки, сообщили своему начальнику про нашу великую миссию перед человечеством. Дядька послушал своих орлов, потом снова повернулся к нам, и тут дядя Саша опять запел свою хорошо отрепетированную песню.

Дядька стоял, почесывая волосатую грудь. Теперь на улице перед воротами, казалось, собрались уже все парни, охраняющие дачу Геннадия Павловича. Вернее, те, кому в обязанность вменялось ее охранять. То, что они делали, трудно было назвать охраной объекта. Все были с перепоя. Среди этих орлов меня не отпускало желание закусить – столько паров шло в мою сторону. Представляю, как хотелось огурчика дяде Саше… Да ему бы и горло смочить не мешало – чтобы лучше говорилось.

Услышав про Вьетнам, потный дядька здорово оживился и спросил, не был ли там случайно сам дядя Саша – уж больно здорово он говорит. Никитин тут же заявил, что Дети Плутона живут по всему миру (ах, значит, мы состоим в международной организации – с интересом для себя выяснила я. Мелочь, а приятно ощущать себя членом интернационального братства).

– Да, – ответил дядя Саша, – доводилось. Во время одного из контактов мне было велено ехать туда, найти определенный госпиталь и поработать там четыре месяца.

– И вы работали?! – хором спросили несколько человек.

Оказалось, что да. У меня язык чесался выяснить, на самом ли деле так и было. Нужно отдать должное дяде Саше, рассказывал он очень правдоподобно. Наши люди просто обожают слушать всякую чернуху и ужасы, а дядя Саша умел здорово чувствовать настроение аудитории. Он расписывал последствия применения «Оранжа», которые бедные вьетнамцы ощущают до сих пор. Ему довелось увидеть жутких сиамских близнецов, детей, рожденных без кистей рук, одного уха, с шестью пальцами на руках или ногах и прочими уродствами. Их содержат именно в том госпитале, куда Высший Разум послал дядю Сашу. Это было его испытанием перед тем, как стать одним из Главных Контактеров. Он его выдержал с честью и теперь несет то, что говорит Плутон, в массы своих соотечественников.

– А чего сюда приехал? – спросил старший. – Ты что, не знаешь, что здесь за дачи? Что здесь за люди живут? Ходил бы по инженерам, что на своих шести сотках копаются, а ты сюда попер. А?

Никитин тут же нашел что ответить. Высший Разум велел ему говорить с власть имущими. С теми, кто имеет вес в обществе, обладает богатством и могуществом. Им и надо сообщать о повелениях Высшего Разума.

– Шел бы прямо в мэрию, – заметил дядька.

– Мы придерживаемся других правил общения, – пояснил дядя Саша. – Мы рассказываем о наших истинах в частной беседе. Говорим с людьми вот так, как сейчас с вами. Вы потом донесете это до своих друзей и начальников. Если они захотят, то снова пригласят нас. А мэрия – это мэрия. С кем нам там дадут поговорить? С вахтером? С дежурной в бюро пропусков? Прямо к мэру ведь никто не поведет. А когда человек приезжает на дачу, он расслабляется, благодушно настроен, может нас послушать…

– Так чего вы тогда пришли в будний день? – не унимался дядька.

– Мы и в выходной приедем, – ответил дядя Саша. – Вот сейчас мы вам рассказали про наши истины, вы своему хозяину сообщите о нас, мы приедем в субботу или воскресенье, поговорим с ним. Вроде как уже знакомые.

Дядя Саша упомянул беседу с солдатиками, которые нас так хорошо приняли, чайком напоили…

– Ну, мы можем предложить только водки! – захохотал мужик. – А как там ваш Плутон к алкоголю относится? Запрещает или как?

– Не запрещает в умеренных количествах, – пояснил дядя Саша. – Чтобы в радость и в удовольствие было. Тогда можно. И курить не запрещает.

– Вот эта религия мне нравится, – закивал потный дядька.

– Это не совсем религия… – пояснил дядя Саша.

– А с бабами чего?

– Есть и женщины-контактеры… – Дядя Саша сделал вид, что не понял вопроса. – Вот наша сестра, – он кивнул в мою сторону, – тоже иногда общается с Высшим Разумом. Реже, чем я, она еще не прошла Великое Посвящение, но и с ней Плутон время от времени разговаривает.

– Когда он с тобой разговаривает? – спросил меня мужик.

– Во сне, сынок, во сне, – залепетала я старушечьим голоском. Знал бы этот «сынок», что сам мне в отцы годится…

Дядя Саша снова взял инициативу в свои руки и сообщил, что Плутон со всеми разговаривает во сне, иногда Контактер просто внезапно погружается в сон, например, гуляя по лесу, вдруг ощущает желание сесть под дерево, опускается на землю и мгновенно засыпает, а через некоторое время просыпается, уже зная, что должен нести людям. Во время этого короткого сна Высший Разум и общается с ним.

– Мне тоже иногда голоса слышатся, – сообщил дядька. – Как приму лишнего.

Он заржал. Кое-кто из молодых парней тоже усмехнулся, но некоторые стояли с серьезными лицами. Видимо, им было интересно слушать дядю Сашу.

– Михалыч, – обратился к потному дядьке парень в расстегнутой кожаной жилетке – один из тех двоих, кто с самого начала стоял у ворот, – может, в дом стариков пригласим? Послушаем? Здорово дед говорит.

Остальные закивали.

– Ну чего ж, – кивнул Михалыч, – пусть поразвлекают нас, все не просто так вечер сидеть, тосковать… Значит, дед, говоришь, что Плутон тебе водку пить не запрещает?

– Не запрещает, – кивнул дядя Саша. – Рюмочку приму с хорошими людьми.

– Да чего только рюмочку-то? – засмеялся Михалыч, указывая дорогу к дому. – Разве это по-русски? Ты русский, дед?

– А не видно, что ль? – удивленно посмотрел на него дядя Саша. – Только помногу пить – здоровье уже не то, сынок. В твои-то годы я стаканами глушил… И самогон, и спиртик.

– Ну, ты крепкий дед, поджарый…

– Я же хожу много, сынок. Активный образ жизни веду. Вон, посмотри, и брат с сестрой тоже какие поджарые.

– Это твои брат с сестрой? – удивился Михалыч. – Не похожи…

– Нет, сынок, ты не понял. Мы, Дети Плутона, называем друг друга братьями и сестрами. И любой человек, слушающий нас, наш брат. Или сестра. Ну вот тебя могу и сынком назвать, потому что ты мне в дети годишься.

– А… – протянул Михалыч, заводя нас в дом через боковую дверь. Я обратила внимание, что какая-то собака непонятной породы спит, привязанная у своей конуры. Собака приоткрыла глаза и снова их закрыла. Она охраняла объект точно так же, как двуногие существа.

Мы оказались на огромной кухне, площадь которой значительно превышала ту, что занимала кухня в доме Вахтанга, да и сама вилла Дубовицкого была значительно больше.

У плиты трудилась девушка со множеством косичек. «Таджичка? Или узбечка?» – подумала я. Она повернулась, услышав звук открывающейся двери, и с удивлением уставилась на нашу компанию, но не произнесла ни звука. Вслед за нами на кухню пожаловали все молодые ребята. Девушка была совсем юной, правда, я затруднилась бы точно определить ее возраст – пятнадцать? семнадцать? девятнадцать? Не больше, чем мне, это точно, но могла оказаться и лет на семь-восемь моложе.

– Сулема, накрой чего-нибудь по-быстрому, – велел Михалыч. – Сашка, – он повернулся к одному из парней, – тащи ящик из гаража.

– Так там же ничего не осталось после вчерашнего, – выпалил Сашка.

– Как не осталось? – Михалыч искренне удивился. – Андрюха когда в подвал-то лазил? Ты чего, паря?

– Не осталось, шеф, – кивнул охранник в кожаной жилетке. – Все пустые.

– Ну ни хрена себе… – протянул Михалыч. – И когда это мы только… Так, ладно, мужики, кто-нибудь живо в подвал. Старче, ты какую водку предпочитаешь?

– Нашу, сынок, отечественную, – тут же ответил дядя Саша. – Не эту иностранную дрянь.

– Молодец, папаша, – кивнул Михалыч, хлопая дядю Сашу по плечу. – Наш человек. Андрюха, давай «Синопскую»!

Дядя Саша одобрительно закивал, и они с Михалычем пустились в воспоминания, в каких годах какую водочку употребляли. Я поняла, что Михалыч все больше проникался идеей общения с Плутоном, несмотря на то, что у него на волосатой груди висел крестик на веревочке.

Михалыч крикнул двоим ребятам, чтобы пошли встали на ворота: мало ли что.

– Да что тут может быть? – невинно спросил дядя Саша. – Террористов, что ли, опасаешься? Пусть ребята с нами посидят, Михалыч. Запрут ворота и к нам подключаются. Ну какие воры сюда сунуться могут? Подумай сам. Элитный поселок, везде охрана…

Михалыч подумал и решил, что никто сюда в самом деле не сунется, велел закрыть ворота, притащить стулья и рассаживаться. Начиналась пьянка.

Сулема быстро накрывала на стол, не поднимая глаз на мужчин и не произнося ни звука. Немая? Но слышала, что ей сказал Михалыч. Управлялась она здорово. Я вначале думала, предложить ей свою помощь или нет, потом решила, что лучше этого не делать: я здесь с другой целью. Да и не стоит старушке предлагать помощь молодой девчонке.

Выпили по первой. Я только чуть-чуть пригубила: опять же негоже было божьей (или Плутоновой) старушке опрокидывать в себя рюмку. Дядя Саша с Михалычем вскоре стали лучшими друзьями. Я знала, что Никитин пить умеет и ему нужно ведро, чтобы опьянеть. Перепьет кого хочешь. Наверное, старая кагэбэшная закваска плюс морское и ниишное прошлое. Мне доводилось видеть его пьяным, правда, он всегда оставался на двух конечностях и мог сам дойти до дома. Да, я помогала ему попасть ключом в замок, но уже в дверь парадной и квартиры, до которых он добирался самостоятельно. Да и если бы я не появлялась, не сомневаюсь: дядя Саша справился бы без чьей-либо помощи – раньше или позже. Как он признавался мне, он мобилизуется, если нужно для дела. Пить с друзьями – одно, с врагами – совсем другое. Во вражеском лагере он почти не пьянеет или даже совсем не пьянеет. Просто приказывает себе – и может нормально работать. К сожалению, подобное получается далеко не у всех.

– А этому можно научиться? – как-то спросила я, заинтересовавшись, не входит ли подобный навык в программу подготовки чекиста.

– Не знаю, – ответил дядя Саша и рассказал, как сам себе устраивал тренировки по насильственному воздержанию и по умению не напиться «до карачек».

Как я уже говорила, он пятнадцать лет плавал – за границу на пассажирском лайнере. Там было шесть баров, естественно, все бармены пытались расположить к себе человека из «конторы». Времена-то какие были.

– Вот выхожу утром из каюты, – вспоминал дядя Саша, – а первый уже тележку катит, заставленную всеми мыслимыми и немыслимыми напитками. «Что сегодня кушать будете, Александр Петрович?» – спрашивает. «Уйди! – кричу. – Не трави душу!» Иду дальше. Второй бар. Бармен зазывает, он уже налил, стаканом трясет. Молча прохожу мимо. Третий навстречу движется с улыбочкой… И так по нескольку раз в день. Но сдерживался. Просто видел, сколько мужиков классных спились на судах… Жить-то всегда хотелось. Причем хорошо жить. И башка варила. Планы по молодости у меня были наполеоновские… Вот и не спился.

Интересно, а какие планы у Александра Петровича в его пятьдесят? – захотелось узнать мне.

Марис пил поменьше, общаясь в основном с Андреем, который ходил в подвал за ящиком водки. Со мной заговорил парень в кожаной жилетке, которого звали Валерой, остальные слушали дядю Сашу.

Я вытащила из авоськи наш рекламный проспект и показала его Валере. Сидевший рядом Костик, его приятель, тоже периодически заглядывал на цветные страницы, слушая то дядю Сашу, то меня.

Журнальчик был оформлен красочно и отпечатан на хорошей финской бумаге. На каждой странице сверху шли какие-то закорючки.

– Это каббалистические символы? – вдруг спросил Костик.

«Ба, какие мы слова знаем!» – подумала я, решив, что надо быть осторожнее и не ляпнуть какую-нибудь глупость. Хорошо, что я сегодня задала дяде Саше именно этот вопрос. От нечего делать я листала журнал, сидя у себя в комнате, пока они с Марисом занимались своими делами. Я как раз поинтересовалась, что это за закорючки. Никитин объяснил, что данные письмена ничего не значат – просто кто-то дрожащей рукой выводил посылаемые в нетрезвый ум сигналы, давая им буквенное воплощение, только на каком языке, не смог бы сказать и сам. Обо всем, что касается каббалы, меня просветил Марис, так что я, недавно подкованная по этому вопросу, занялась просвещением Валеры с Костиком.

Естественно, я не стала выдавать версию дяди Саши насчет того, кто придумал эти символы, заявив, что это алфавит языка, на котором говорит Высший Разум.

– Значит, вначале язык надо выучить, а только потом можно с ним общаться? – спросил Валера.

– Знание приходит естественно, – пояснила я. – Плутон говорит с тобой, и ты понимаешь, что он говорит. А насчет каббалы… Понимаете, братья, каббалистика основана на вере в то, что при помощи молитв и ритуалов человек в состоянии активно вмешиваться в божественно-космический процесс. Мы, Дети Плутона, только доносим до людей сообщаемое нам Высшим Разумом. Мы не вмешиваемся в этот божественно-космический процесс, мы говорим о том, что нужно сделать, чтобы жизнь стала лучше. Вот, например, уничтожение бактериологического оружия. Это принесет только добро.

– Но люди все равно продолжают воевать, – заметил Костик. – И не собираются отказываться от оружия.

– Мы хотели бы, чтобы они отказались, но понимаем, что такое пока невозможно… Мы не идеалисты. Но пусть оружие будет менее жестоко, чтобы от его применения не страдали хотя бы последующие поколения. Вы понимаете меня, братья?

Молодые люди закивали. Я подумала, что с братом Костиком я предпочла бы вступить в родственные отношения, только не братско-сестринские, а несколько иные. Парень был как раз в моем вкусе.

– Мамаша, – обратился ко мне Валера («Да я младше тебя, родной», – хотелось сказать мне, но я, естественно, промолчала), – а вы порчу снимаете? Лечите людей?

– Нет, сынок, порчу мы не снимаем и бесов не изгоняем, но многие наши братья и сестры имеют медицинское образование. Есть потомственные лекари. Если можем – помогаем людям. Нет – не беремся. Иногда ведь и доброе слово может облегчить страдания, правда? А ты-то на что жалуешься, сынок?

Валера был кровь с молоком, впрочем, как и остальные добры молодцы, собравшиеся за столом. Еще бы: железное здоровье надо иметь, чтобы так квасить каждый день. А из застольной беседы я поняла, что пьянки тут происходят ежедневно, за исключением тех редких вечеров, когда появляется хозяин, но о его приезде сообщается заранее, и тогда на даче начинается генеральная уборка, все приводят себя в порядок.

Сам Валера ни на что не жаловался, но вот… Он явно сомневался, говорить мне о чем-то, что его беспокоило, или нет. Они переглянулись с Костиком. Тот пожал плечами: тоже не мог принять решения.

– Мальчики, – обратилась я к ним, – давайте выйдем на свежий воздух, здесь уже так накурено, а я – человек немолодой…

Парни тут же встали. Михалыч, несмотря на то, что был пьян, мгновенно поднял голову и спросил:

– Куда?

– Да вот бабушка просит на свежий воздух вывести подышать…

«Знал бы ты, милый, какая я тебе бабушка. Тоже мне – внучек!»

Михалыч махнул рукой, отпуская. Другой рукой он уже обнимал дядю Сашу. Михалычу довелось побывать в Афгане, правда, всего два месяца, и он углубился в воспоминания.

Мы вышли на крылечко с задней стороны дома. Между ним и забором было метра три.

– Что-то у вас во дворике ни деревца, ни кустика, – заметила я своим старушечьим голоском. – Да и травка вся какая-то пожухлая, примятая.

– А, это все Михалыч! – махнул рукой Костик. – Чтобы никакой душман за деревом не спрятался.

– Он что, боится призраков? – спросила я и подумала, не начинается ли у старшего белая горячка.

– Да непонятно, чего он боится. Живем тут уже два года. Никто не заявлялся. Ни мусора, ни душманы, ни привидения.

Значит, точно – белая горячка.

– А что вас тут поселили, мальчики? – с невинным выражением морщинистого лица спросила я.

Ребята переглянулись, но потом, видимо, признали вопрос вполне естественным. Что может подумать божья старушка, узнав, что шесть молодых парней под началом Михалыча два года живут на загородной вилле, ничего, с ее точки зрения, не делая.

– Да понимаете… – начал Костик, почесывая затылок. – В общем, мы этот дом охраняем.

– А что его охранять? Мы вот сегодня с солдатиками говорили, тоже дом охраняют. А другие дома никто не охраняет. Вон их сколько, неохраняемых. Ваш хозяин думает, что сюда воры полезут? Да такой забор от всех воров защитит! Взяли бы собачку позлее…

– Не нам решать, мамаша, – неожиданно резко ответил Валера.

Я удивленно посмотрела на него. Он явно понял, что переборщил, извинился, заметил, что их наняли, чтобы тут жить, платят за это, а они с Костиком, в общем, кроме как на охрану, ни на что не пригодны. Согласились в свое время, так и живут.

Я подумала, что ребятам эта жизнь уже опостылела, они с удовольствием поменяли бы место работы, только не знают куда податься, да и расслабились здесь явно. Конечно, им было не положено разговаривать с посторонними, но они уже так надоели друг другу, что были рады любому новому лицу. Все, включая Михалыча. Мы, трое стариков, с их точки зрения, никакой опасности не представляли. Можно и побеседовать.

– Так что болит, мальчики? – Я решила вернуться к теме, из-за которой мы, в общем-то, и покинули общий стол.

– Не у нас…

Парни снова переглянулись, и наконец Валера решился: