Текст книги "Черное золото королей"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 15

Областная милиция приехала довольно быстро, а через некоторое время появилась и питерская бригада, среди которой я узнала седого следователя, не так давно на рабочем месте запоем читавшего «Маньяка и принцессу». Он, кстати, меня тоже вспомнил, причем и в старом, и в новом облике, только почему-то вначале не мог сообразить, что это я в двух лицах, подобно одному сказочному герою. Вернее, в скольких лицах, сейчас я и сама бы не могла сказать.

И этот пожилой следователь мне во многом помог. Если бы не он, меня обвинили бы в убийстве депутата. Я была великолепной кандидатурой. Лучше не сыскать.

Камиль от меня тут же открестился, заявив ментам, что на днях познакомился со мной на шоссе (что я не могла отрицать), один раз был у меня дома, а сегодня, можно сказать, наш первый совместный выход в свет и он обо мне практически ничего не знает. Ему нужна была сопровождающая дама, он позвонил одной подружке, другой, их дома не застал, меня застал, взял с собой. Более того, он уже об этом пожалел, так как я строила глазки другим мужчинам, в частности депутату, с которым и удалялась в его машину. Для каких целей, Камиль не знает. Ему мое кокетство надоело, и он заявил, что я свободна. Он меня домой не повезет. Наверное, поэтому я снова отправилась к депутату. А почему его зарезала, Камиль опять же не в курсе.

– Ты хочешь сказать, что это я его убила?! – завопила я.

Камиль пожал плечами.

Несколько шоферов заявили, что видели, как мы с Костей и Николаем Ивановичем шли к «Мерседесу». Бритоголовый шофер депутата подтвердил, как его разбудили, а потом сказали, что шеф решил немного подзадержаться.

Оперативники незамедлительно обратили свои взгляды на бедного Костю Зайцева, считая, что скорее он прикончил Жирного. Николай Иванович был убит одним сильным ударом ножа в сердце. Маловероятно, что его нанесла женщина моей комплекции.

Но Николай Иванович оказался не единственной жертвой за этот вечер. В доме точно таким же образом прикончили еще одного депутата нашего Законодательного собрания. Именно его нашла кричавшая девушка, кстати, «птичка», сопровождавшая Жирного.

У ментов, да и у хозяина с гостями от случившегося головы шли кругом.

Но седой следователь, которого звали Сергеем Сергеевичем, сразу же, с первой минуты, не поверил, что это я прикончила двух довольно крупных мужчин. Более того, он решил досконально разобраться с ситуацией, и его подход (и подход погибшего Андрея Геннадьевича) значительно поднял престиж органов в моих глазах.

После того как молодые оперативники меня, Костю Зайцева и Камиля закончили допрашивать о случившемся сегодня, Сергей Сергеевич предложил мне уединиться с ним в одной из многочисленных комнат особняка. Чувствуя заинтересованность человека, более того – его искреннее желание разобраться с делом (каким – другой вопрос), я пошла за Сергеем Сергеевичем. И еще мне нужна была защита. Мне требовались люди, которым я могла бы доверять. Сергей Сергеевич казался мне одним из них.

– Дело о покушении на вашего мужа передано мне, – без обиняков сообщил Сергей Сергеевич. – И я веду дело об убийстве Сидорова.

– Это кто? – не поняла я в первый момент.

– Андрей, тот парень, который вас допрашивал и вместе с которым вы делали фоторобот, – объяснил Сергей Сергеевич.

Я помнила его как Андрея Геннадьевича, а фамилию то ли не знала, то ли она не отложилась в памяти. Ах нет, он ведь показывал ксиву, когда приходил ко мне и встретил у меня Камиля. И визитку оставлял. Но про себя я величала его по имени-отчеству…

– А это было убийство? – воскликнула я.

Сергей Сергеевич кивнул и со злостью в голосе выдал про жену и сына-школьника, оставшихся у Андрея Геннадьевича, про его преданность делу, про то, что погиб мужик, в общем-то, ни за что… За то, что выполнял свою работу и наверняка выяснил сведения, которые ему не следовало знать, с точки зрения каких-то мерзавцев. И коллеги Сидорова решили во что бы то ни стало добраться до убийц.

– А теперь расскажите мне все с самого начала, – попросил Сергей Сергеевич усталым голосом.

Я рассказала, не упомянув лишь мое второе «я» (Алену Эросмани) и просьбу бывшего купить ему пистолет. Про глушилку сказала, как раз спросила совета Сергея Сергеевича, где ее можно приобрести.

– Да на «Юнону» съездите, – слегка улыбнулся он и рассказал, как добраться от метро «Автово» до известного в Питере рынка, на котором я никогда не была, правда, краем уха про него слышала. Но мне никогда не требовались ничего из предлагаемых там товаров.

Сергей Сергеевич выслушал меня очень внимательно, закуривая одну сигарету от другой. К концу моего рассказа пепельница уже была полна окурков.

– Что мне делать? – спросила я его, закончив повествование. – Что им всем от меня нужно? Помогите мне! Помогите разобраться! Мне совершенно не у кого спросить совета.

На глаза невольно навернулись слезы. Себя было жалко.

– То есть Андрей в тот вечер столкнулся у вас дома с младшим Хабибуллиным? – вместо ответа уточнил Сергей Сергеевич.

Я кивнула.

– Но вы точно не сказали при Хабибуллине ничего лишнего?

– Точно! Я вообще практически ничего не сказала! А сегодня вы слышали Камиля? Он же делал все, чтобы свалить на меня эти два убийства депутатов!

– Хабибуллин очень недоволен, что вашего мужа не прикончили, Оля, – вздохнул Сергей Сергеевич. – Это нарушило какие-то его планы. Недобитый Багиров ему совсем не нужен. Тем более ваш бывший узнал несостоявшегося убийцу. А Суворов работает на Хабибуллина… То есть на Хабибуллиных, на всю семейку… И вы уверены, что сегодня его видели?

Я кивнула. Напомнила про перстень.

– И стиль его… – медленно произнес Сергей Сергеевич. – Но вот где его искать? И как докажешь? Ваших показаний будет недостаточно. А погодите-ка…

Сергей Сергеевич взял свой старенький портфель, порылся там, нашел какую-то папку, извлек оттуда фотографии Суворова, вышел в коридор, крикнул оперативников и велел им опросить охрану и гостей: не видел ли кто-то этого человека, а если да, то при каких обстоятельствах.

Когда двое молодых оперативников вернулись с отчетом, к моему великому удивлению, оказалось, что Суворова не заметил ни один человек, даже Костя Зайцев, стоявший со мной в коридоре, когда Суворов пробегал к туалету.

– Зайцев, наверное, на вас засмотрелся, – заметил Сергей Сергеевич и добавил: – Странно, что Суворова не видел никто, кроме вас, Ольга.

– Вы мне не верите?! – воскликнула я.

– Верю. Иначе сейчас с вами не разговаривал бы.

Сергей Сергеевич сказал, что, во-первых, не видит оснований, зачем мне требовалось бы его обманывать, а во-вторых, как он уже отмечал, стиль обоих сегодняшних убийств – суворовский. На него заведено уже немало дел, вернее, заведено не на Суворова, а просто уже много нераскрытых дел об убийстве одним ударом в сердце. И милиции никак не доказать, что действовал во всех случаях этот тип с перстнем. Но манера везде одна: ножевой удар большой силы.

Внезапно у меня по спине пробежал холодок. Я вспомнила нож, лежавший в бардачке Камиля. И как я сегодня разрезала им яблоко… Камиль до ножа не дотрагивался… А тот нож прекрасно подходил для удара в сердце – гораздо больше, чем для разрезания фруктов. Запинаясь и снова пустив слезу, я рассказала Сергею Сергеевичу о ноже в ножнах и яблоке.

К моему удивлению, орудие убийства рядом с телами оставлено не было. Тем не менее Сергей Сергеевич тут же отдал приказ осмотреть бардачок Хабибуллина: на всякий случай.

– А что мне теперь делать? – опять спросила я. – Я не могу никуда уехать… В смысле из города. Мне некуда ехать. И я боюсь за детей…

В этот момент в комнату постучали, просунулась голова молодого оперативника и попросила Сергея Сергеевича выйти.

Следователь кивнул, извинился передо мной и ушел. Отсутствовал долго, минут двадцать пять, а когда вернулся, посмотрел на меня как-то странно, долго молчал – пока не выкурил целую сигарету. Потом вздохнул, встретился со мной взглядом, извлек из непрозрачного полиэтиленового пакета, с которым вошел в комнату, белое платье, купленное мне сегодня Камилем.

– Ваше? – спросил меня.

– Именно его мне сегодня купил Хабибуллин. Я же вам рассказывала. А нож-то вы нашли?

Сергей Сергеевич развернул платье, и у меня невольно из горла вырвался крик. Подол спереди был испачкан кровью. Вернее, я сразу же решила, что это кровь: бурые засохшие следы, испоганившие прекрасную вещь, в которой я так хорошо смотрелась. Но что с ножом?

Я непонимающе посмотрела на Сергея Сергеевича.

– А где вы его взяли? Я же оставила мешок в машине Камиля. Правда, там был другой мешок… И платье было абсолютно чистое…

Испачканное платье оперативникам вручил Хабибуллин. Ему уже разрешили уехать, он сел в машину, заметил на заднем сиденье пакет с платьем и босоножками и решил проявить благородство (по его словам), все-таки подарив мне купленные для меня вещи. Зачем они ему самому? Сунув нос в пакеты, Камиль увидел бурые следы на платье и босоножках и теперь уже решил проявить гражданский долг.

– И на босоножках тоже?! – воскликнула я.

Сергей Сергеевич кивнул.

– Но когда я их снимала…

Я разревелась. Заикаясь и сотрясаясь от рыданий, я клялась Сергею Сергеевичу, что никого не убивала.

– Оля, успокойся. – Сергей Сергеевич перешел на «ты» и накрыл мою руку своей. – Успокойся, девочка. Я тебе верю. Кто-то усиленно пытается тебя подставить. И это не только мое мнение.

Сергей Сергеевич добавил, что ребята уже осмотрели всю машину Хабибуллина, но больше никаких следов крови там не нашли. К тому же я не поднималась на второй этаж, где расположены спальни и где убили еще одного депутата: в моих перемещениях, подтвержденных несколькими свидетелями, нет никакого «окна», во время которого я успела бы подняться наверх и убить коллегу Жирного. Да и откуда бы я могла знать, в какой комнате он находится?

– И я с ним никогда в жизни не встречалась… – молвила я.

– Зато Тарасова встречалась, – усмехнулся Сергей Сергеевич.

– Кто это?

Тарасовой оказалась «птичка», сопровождавшая Жирного на это мероприятие. Но она вообще специализировалась по депутатам нашего Законодательного собрания, перемещаясь из одной постели в другую. Она обнаружила труп, когда пришла в нужную спальню, в которой и должна была встретиться с депутатом для совершенно определенных целей. «Птичка» обиделась, когда Жирный заинтересовался мной (она вообще не понимала природы этого интереса), второй депутат (приехавший сегодня без дамы) увидел, что девочка грустит, подскочил, чтобы развеселить, и они договорились о встрече и более действенном утешении, хотя, подозреваю, самым действенным для девочки было бы материальное. Чтобы не привлекать особого внимания (все-таки собралось слишком много знакомых), решили удаляться по очереди. Депутат пошел первым, а когда «птичка» последовала за ним через пятнадцать минут, обиженная на Жирного еще больше, так как он до сих пор не появился, то нашла несостоявшегося любовника зарезанным. Его, как и Жирного, убили одним ударом ножа в сердце.

Нож Камиля так и лежал в бардачке. Сергей Сергеевич его изъял и теперь извлек холодное оружие из того же непрозрачного пакета, из которого извлекал платье, и показал мне. Нож (все так же в ножнах) сейчас был помещен в прозрачный пакетик.

– На всякий случай взяли на экспертизу, но уверен, что она ничего не даст.

Я же смотрела на нож в пакетике. Теперь мне почему-то показалось, что тот, которым я разрезала яблоко, был потолще. Лезвие пошире… Или я совсем обалдела? Вижу то, чего нет? Там ведь был один нож? В ножнах, которые сейчас были чуть приспущены. Или второй нож в самом скором времени всплывет в другом месте? Там, где тоже по каким-то причинам окажусь я? Всплывет с моими отпечатками пальцев и запятнанный кровью очередной жертвы?! Здесь же его просто решили не использовать, оставив для следующего случая, так как сегодня удалось подкинуть ментам другие улики. И если бы не Сергей Сергеевич, на меня вполне могли бы уже надеть наручники…

– У меня к тебе еще один вопрос, Оля, – устало посмотрел на меня Сергей Сергеевич, с которым я не стала делиться своими последними сомнениями, решив оставить их при себе. – Почему ты пошла в машину к Жирному? Тьфу, депутату…

Я улыбнулась.

– И ты, и Зайцев как-то обошли этот момент, – продолжал Сергей Сергеевич. – Но, если я правильно понял, ты не испытывала к нему никаких положительных эмоций. Как раз наоборот. Он привлек тебя книгами Алены Эросмани? Хвастался, что они у него все подписанные? Хотел сделать тебе презент с автографом?

Грустно усмехнувшись, я сказала правду. У Сергея Сергеевича, наверное, слышавшего в жизни всякое, челюсть поползла вниз.

– Не может быть, – промычал он.

Я рассказала, при каких обстоятельствах была вынуждена сказать Жирному, кто я.

Сергей Сергеевич немного пришел в себя, извлек из потрепанного портфеля «Адюльтер по-олигарховски», протянул мне ручку и попросил и ему оставить автограф. Правда, признался, что «Маньяк с принцессой» понравился ему больше.

– Сцены изнасилований у тебя здорово получаются, – заметил он. – Ну просто будто тебя саму несколько раз…

– Бог миловал, – грустно улыбнулась я, потом призналась, что, когда их писала, каждый раз представляла бывшего. Его облик очень вдохновлял на их создание. Я всегда так делаю: представляю кого-то из знакомых, причем и когда пишу сцены с положительными героями, и когда с отрицательными. На отрицательных вообще оказывается очень много кандидатов: сотрудники ЖЭКа (или как там его теперь называют), которых я в романах неоднократно «насиловала» (в особенности в периоды отключения горячей воды и невключения отопления), злобные тетки из собеса (всех засунула в «Стриптиз с цианистым калием»), стерва-медсестра из детской поликлиники, куда мне приходится водить детей (в последнем романе я ей физиономию серной кислотой полила).

Сергей Сергеевич усмехался, слушая мои откровения о создании бестселлеров, продаваемых огромными (для такого бреда) тиражами, а потом сказал, что теперь ему все понятно: в смысле как тут сегодня развивались события. Дело за малым – найти Суворова.

– Но вы, Оля, будьте крайне осторожной! – Сергей Сергеевич опять перешел на «вы». – Вас уже дважды хотели подставить. Дважды! Не убить, а именно убрать с дороги. По-моему, некто желает, чтобы вы оказались в СИЗО. Мне так кажется. На убийство не идет, а за решетку вас отправить хочет. Но вот почему?.. Хабибуллин?

– Зачем ему?

Я сама откровенно не понимала, что происходит. С какой целью со мной познакомился Камиль? Или он все-таки познакомился случайно, потом выяснил, кто я, и придумал какой-то хитрый план? Но каковы его цели?

– Оля, я не беру с вас никаких подписок о невыезде, но все-таки постарайтесь никуда не исчезать. А если соберетесь, предупредите меня.

И Сергей Сергеевич достал из кармана визитку, как две капли воды похожую на визитку Андрея Геннадьевича, также написал на ней свой домашний телефон и вручил мне.

– И я бы вам посоветовал с Хабибуллиным больше не встречаться. Или он вам так понравился? Мужчина-то он, конечно, видный… – Сергей Сергеевич провел ладонью по своим не очень густым седым волосам.

– По доброй воле не буду, – обещала я.

Мы распрощались с Сергеем Сергеевичем, он сказал, что ему еще нужно остаться на месте, допросить других свидетелей (тут было полно прислуги и охраны, а оперативников, как всегда, не хватало), и передо мной встала проблема: как добираться домой?

Я посмотрела на часы. Если электрички еще ходят, то как дойти до станции? Кстати, а до какого часа они ходят? Я не имела ни малейшего понятия, так как на дачу к детям ездила только на машине. Может, меня до города подкинет кто-то из гостей, если, конечно, захочет со мной связываться? Ведь для тех, кто сегодня был здесь, я уже, возможно, навсегда попала в список персон нон-грата.

Стоя в коридоре, я раскрыла сумочку. В кошельке лежали сторублевая и десятирублевая купюры, немного мелочи. Если кто-то из гостей увидит эту сумму, умрет со смеху. Или вообще посмотрит на меня как на прислугу. Убогой чувствовать себя очень не хотелось. И не хотелось, чтобы те, кто выбился из грязи в князи, смотрели на меня свысока. Ну не умею я воровать, как сегодняшние гости этого дома!

Оставалась одна надежда: на Костю Зайцева. Если он не довезет меня сам, может, найдет кого-то, кто подбросит меня хотя бы до города. А уж там договорюсь с каким-нибудь частником. Если за такие деньги меня, конечно, возьмут. В любом случае в городе будет уже проще. Пешком пойду, утром общественный транспорт начнет ходить. Во сколько у нас открывается метро? Вроде бы без пятнадцати шесть, хотя могу и ошибаться. Ничего, перекантуюсь до утра. Если не найдется доброго человека, готового довезти меня за имеющиеся деньги до родного дома.

Я отправилась искать кого-нибудь из охранников. Кругом сновали сотрудники правоохранительных органов, больше не обращавшие на меня никакого внимания. Со мной вопрос был решен, и все это знали.

Я вышла во двор через служебный вход – или черный, как его называют в этом особняке. Посмотрела на значительно поредевший ряд машин. Джип Хабибуллина уехал. Крайним теперь был «Мерседес» Жирного – с распахнутыми дверцами. Притягиваемая как магнитом, я пошла туда. Тело уже увезли, моих шедевров в машине тоже не осталось. Если их не забрали как вещдоки, подозреваю, что растащили поклонники моего таланта из правоохранительных органов. Хорошо, хоть журналисты не набежали. А то бы уже завтра во всех газетах пестрели заголовки: «Алена Эросмани подозревается в убийстве депутата Законодательного собрания», «Коммерческий директор «Алойла» замечена с наследником Хабнефти», «Страсти в депутатско-нефтяном королевстве» или что-то в этом роде.

«А не позвонить ли мне Саше-Матвею?» – мелькнула мысль. Пусть приедет за мной и заодно соберет материал для очередного еженедельника. Конечно, с обязательным условием не упоминать мое имя (и псевдоним, естественно).

Я не хотела, чтобы кто-то подслушал мой разговор, повернула назад к зданию, а войдя в него, решила снова заглянуть в дамскую комнату, которая в принципе была общей. Ни «М», ни «Ж» тут нигде не значились. Запрусь – и позвоню.

В коридоре на меня опять никто не обратил внимания. Я спокойно зашла в нужное мне заведение, проследовала к дальней от входа кабинке (их тут было две), закрылась там и вдруг увидела черную пуговицу довольно крупных размеров, валявшуюся справа от унитаза.

Не знаю, что меня в ней привлекло, но я нагнулась, пуговицу подняла, однако рассмотреть не успела: в заведение зашел кто-то еще. Я быстро опустила ее в сумочку, дождалась ухода второго посетителя, потом привела себя в порядок перед зеркалом и вышла, решив уединиться на одном из верхних этажей.

Первым, кого я встретила на лестнице, оказался хозяин особняка.

– Ты?! – прошипел он. – Все вынюхиваешь что-то? Испортила мне весь вечер! Я не говорю о моей репутации! Да тебя за это придушить мало, дрянь! Теперь тебе закрыт путь во все приличные дома! Я сам позвоню твоей хозяйке и скажу, чтобы вышвырнула тебя на улицу!

Я не стала напоминать господину, на сколько потянет угроза убийством, так как, по-моему, он должен был быть знаком с Уголовным кодексом гораздо лучше меня. Насчет приличия его дома (и того, что тут регулярно делается) тоже решила не рассуждать вслух: это отняло бы слишком много времени. Вместо этого я решила сделать небольшую гадость Камилю. Пусть его не приглашают в «приличные» дома. Кстати, о какой «хозяйке» шла речь?

– По всем вопросам – к господину Хабибуллину-младшему, – сказала я с обворожительной улыбкой. – Вы же, наверное, знаете про… не очень теплые отношения семьи Хабибуллиных с семьей Багировых. А убитый депутат, по крайней мере, один из убитых депутатов, – исправилась я, – работал на Надежду Георгиевну. Вот Камиль Муратович и решил уладить кое-какие вопросы вполне определенным образом и свалить все на меня. Его, конечно, можно понять, человек он восточный, горячий… Да и к женщинам серьезно не относится, за людей нас не считает…

– Хватит заговаривать мне зубы! – истошно завопил мужик. – И вообще, откуда ты, проститутка, можешь знать про отношения Хабибуллиных и Багировых?! Да Надежда Георгиевна тебя бы и двух слов не удостоила! Она с такими, как ты, вообще не разговаривает. Считает, что вас стрелять надо пачками! И правильно делает, хочу заметить.

– Вы ошибаетесь, – совершенно спокойно сказала я, расправляя плечи и гордо вскидывая подбородок. – Я – Ольга Багирова, единственная невестка Надежды Георгиевны и мать ее внуков. А теперь еще и коммерческий директор «Алойла».

С этими словами я извлекла из сумочки одну из своих новых визиток и вручила ее обалдевшему хозяину особняка. Секунд тридцать он не мог вымолвить ни слова, потом попытался что-то сказать и издал лишь невнятное мычание, переводя взгляд с меня на визитку и обратно. Наконец смог спросить:

– А что вы тогда делали с Камилем?

А, теперь мы на «вы»? Как мило!

– Выполняла задание партии и правительства, – подмигнула я хозяину особняка.

По-моему, депутат Госдумы не мог принять решения, как себя со мной вести. И пошел путем наименьшего сопротивления: решил отделаться. Я ему помогла, спросив, откуда могу позвонить.

– Пойдемте, – позвал он, довел меня до кабинета (третья дверь по правой стороне), открыл ее передо мной и кивнул на аппарат, стоявший на письменном столе. Оставив меня в комнате одну, хозяин тихо прикрыл дверь, и я услышала звук удаляющихся по коридору шагов.

Но рано радовалась. Пока я рылась в сумочке в поисках визитки Саши-Матвея, в коридоре снова послышались шаги, дверь в кабинет распахнулась и внутрь влетели два типа лет тридцати на вид с перекошенными физиономиями. Я не могла сказать, видела их тут сегодня или нет: гостей было слишком много. Внешне эти смотрелись бизнесменами, а не охранниками, в пользу чего говорили летние деловые костюмы высокого качества и хорошего кроя, а также некоторое количество волос на головах, которым была придана модная форма. Один защелкнул замок изнутри, второй сразу же подлетел ко мне и извлек из-за спины пистолет. Мне показалось, что оружие скрывалось у него где-то сзади под костюмом, хотя как такое было возможно, я не представляла. Затем посторонние мысли мою голову покинули: к виску приставили дуло.

– Так, быстро: на кого ты работаешь? – прошипел первый.

– На Надежду Георгиевну Багирову, – без запинки отчеканила я.

– Сколько она тебе платит?

– Обещала пять тысяч долларов в месяц.

Второй тем временем выхватил у меня из рук сумочку, вывалил содержимое на письменный стол и принялся его рассматривать. Ни косметика, ни визитки, ни кошелек (в который он, кстати, даже не заглянул) парня не заинтересовали. Его внимание мгновенно привлекла чертова пуговица, на которую он уставился так, словно я держала в сумочке гремучую змею. Кстати, а где питон Виолетта? Ее появление сейчас было бы очень кстати – если ее, конечно, больше интересуют мужчины. Стала бы она меня спасать из женской солидарности?

– Ну ты и штучка, – сказал мне парень через некоторое время, глядя на меня прищурившись и вертя в руках пуговицу. – И много сегодня наснимала?

У меня хватило ума не задавать идиотских вопросов.

Парни тем временем обсуждали между собой, стоит ли вначале самим проявить микрофильм или сразу же отдать шефу. Я порадовалась, что мне в голову больше не тычут дулом. Потом первый опять обратил свой взор на меня, сидевшую неподвижно на стуле, и спросил, чего хотела Надежда Георгиевна.

– Информацию, – пожала плечами я.

– Какую?

– Любую.

– Ты что, всех, что ли, снимала?! – завопил второй.

– Посмотрите – увидите, – уклончиво ответила я. Мне самой было бы очень интересно посмотреть микрофильм, отснятый неизвестным оператором. И кто был заказчиком?