Текст книги "Домик фей (СИ)"

Автор книги: Мария Торопова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Торопова Мария Юрьевна
Домик фей

Домик фей

Домик стоит в самой чаще, на берегу лесного озера. Там давно никто не живет. Или так лишь кажется. Топкая болотистая почва вокруг не дает приблизиться к нему, и никто не знает, что скрывается за ветхой деревянной дверцей. Внутри царит тишина. Впрочем, иногда кажется, будто за окном мерцает слабый огонек свечи.

В доме есть что-то загадочное, какая-то темная тайна. Она притягивает, манит, не отпускает. Однажды увидев этот дом, нельзя просто выбросить его из головы. Он навсегда остается в мыслях и преследует, не давая покоя.

На самом деле домика не существует. Он – лишь плод воображения художника, рисовавшего иллюстрации к книге детских сказок. Именно там я впервые его и увидела. Поначалу картинка не произвела на меня впечатления, но потом домик все чаще и чаще стал появляться в моих снах.

Каждый раз я вижу одно и то же. Я стою на берегу лесного озера. Меня окутывают волны удушающей тишины. Я не слышу ни стрекота насекомых, ни ветра. Ничто не нарушает покой этого странного места. Дом наблюдает. Ждет. Я чувствую: кто-то смотрит на меня из-за закрытых ставень. Я пытаюсь разглядеть что-нибудь, но не могу. Для этого я должна подойти ближе, но страх не пускает меня. Я чувствую, в доме притаилось что-то плохое.

Но это не может продолжаться вечно. Сегодня я решусь и войду в дом. Я хочу узнать, почему он меня преследует, чего хочет. Думаю, сон повторяется не просто так. Я должна совершить какие-то действия, дом ждет этого от меня. А я все не решаюсь. Просто стою и смотрю, и ничего не происходит.

Но сегодня все будет по-другому. Сегодня я не буду бояться. Я подойду и открою дверь. И войду. Пусть произойдет то, что должно произойти.

***

Трава неприятно пружинит при каждом шаге, и почва прогибается под моим весом. Я приближаюсь к дому. Сердце испуганной птицей мечется в груди, и я чувствую, как меня накрывают одна за другой волны всепоглощающего страха.

Дом приближается. Кажется, не я иду к нему, а сам дом медленно ползет мне навстречу. Я уже у крыльца. Оно невысокое, старое и очень хрупкое на вид. Коричневая краска давно облупилась, обнажив сухие потрескавшиеся доски. Дверь перекошена, но заперта плотно. Единственное окно с этой стороны закрыто массивными ставнями, поэтому разглядеть, что происходит внутри, не представляется возможным.

В нескольких метрах от дома я останавливаюсь. Все во мне кричит: "Беги! Уходи прочь от этого места!" Меня начинают одолевать сомнения. Может, мне действительно не следует входить в дом? Может, дом – западня? Тогда зачем я иду туда? Что хочу этим доказать? И кому? Самой себе?

Нет, похоже, и сегодня все будет, как раньше. Моя решимость тает. Я начинаю медленно отступать назад, под защиту леса. Какая же я трусиха! Неужели я так и не решусь?

Здесь, на безопасном расстоянии, все кажется не таким уж страшным. Просто старый дом. Старый заброшенный дом, в котором никого нет. И вообще, все окружающее – просто сон. Во сне со мной ничего не может случиться. Что бы я ни увидела, все это будет ненастоящим. Сон не может причинить мне вреда.

Но, вот странно, когда я стояла рядом с домом, он вовсе не казался мне иллюзией. Чем ближе я подходила, тем более реальным он становился. Похоже, здесь не все так просто.

Завтра. Завтра я решусь. Завтра все будет по-другому.

Я отворачиваюсь и собираюсь идти в сторону леса (обычно, когда я делаю так – просыпаюсь), но неожиданный резкий звук разрывает тишину. Едва сдержав крик, я быстро оборачиваюсь. Дверь, до того момента казавшаяся запертой, медленно со скрипом приоткрывается.

Сердце замирает и пропускает удар, а потом, будто очнувшись, мчится в бешеном галопе. Из-за двери, я ясно это вижу, за мной наблюдают.

Вокруг все замирает, а потом, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, из домика раздается плач маленького ребенка.

Я стою в нерешительности. Ребенок продолжает жалобно кричать, и мое сердце обливается кровью. Голос мальчика (почему-то я уверена, что это мальчик) кажется до боли знакомым. Продолжаю прислушиваться и неожиданно осознаю: в домике плачет мой сын. Мой маленький Костя – ему всего 8 месяцев – кричит от страха и зовет меня на помощь. Я должна войти!

Бегом преодолеваю весь путь к дому. Дорога кажется неестественно длинной, домик как будто отдаляется от меня с каждым шагом, дразнит. Тишина вокруг кажется столь плотной, что почти физически мешает мне двигаться. Я словно нахожусь под водой, бежать трудно, постоянно приходится преодолевать сопротивление чего-то невидимого.

Вот и крыльцо. Сердце выпрыгивает из груди, мне страшно, но оставить Костю я не могу. Дверь, до того казавшаяся приоткрытой, вновь заперта. Кто ее закрыл? И когда? Я все время смотрела на дом, но не могу вспомнить, чтобы видела, как кто-то ее запирал.

Белая краска давно высохла и местами слезла с обшарпанной деревянной двери. Она не производит впечатление прочной. Берусь за ручку. Та кажется теплой, будто за нее только что держались.

Плач прекращается. В домике явственно раздаются чьи-то тяжелые шаги. Неизвестный прохаживается по комнате, подходит к двери и останавливается. Я продолжаю стоять как вкопанная, не выпуская из рук дверную ручку. Там, по другую сторону, кто-то стоит и тоже держится за ручку. Мы оба чего-то ждем. Ни один из нас не пытается первым открыть дверь.

Теперь мне по-настоящему страшно. Неизвестный все еще за дверью, я это знаю. Я слышу его шумное дыхание. Наконец хозяин домика тяжело переступает с ноги на ногу, вздыхает и уходит. Что это? Предложение войти?

Костя снова начинает кричать. Неужели неизвестный что-то с ним делает?! Страх сменяется гневом, и, больше не колеблясь, я рывком распахиваю дверь.

Внутри домик оказывается таким старым и заброшенным, как снаружи. В крохотной прихожей нет ничего, кроме старого деревянного табурета, на который и сесть-то боязно – того и гляди, развалится. Присмотревшись, вижу три крохотных крючка для одежды на стене напротив. По углам – пыль и паутина, на полу – толстый слой грязи и лохмотья от когда-то яркого полосатого коврика-дорожки.

Прямо передо мной еще одна дверь, вероятно, в комнату. Неведомый хозяин наверняка там. И Костя тоже в этой комнате. Плач раздается оттуда. Быстрым шагом пересекаю прихожую и толкаю дверь.

Тишина. Ребенок снова замолчал.

Комната, открывшаяся моему взору, сильно контрастирует с внешним видом дома и убогой прихожей. Чистый белый потолок, новенькие обои мягкого бежевого цвета с едва заметным цветочным узором, деревянный пол без единого пятнышка грязи. С потолка свисает простенькая пластмассовая люстра, на окнах – голубые занавески. Свет не слишком охотно проникает внутрь, в комнате полумрак. Вижу очертания большого обеденного стола в центре помещения и четырех стульев вокруг него. Отбрасывая длинную тень, в самом центре стола стоит прозрачная ваза с засушенными розами. Их четыре. Количество цветов кажется важным.

В правом от меня углу комнаты, прячась в тени, стоит детская кроватка. Делаю шаг к ней и в ужасе замираю. Там кто-то есть. Невысокое, угловатое, будто изломанное существо стоит ко мне спиной, склонившись над младенцем. Костя весело гугукает, хозяин дома продолжает стоять неподвижно.

Его фигура отталкивает своей неестественностью. Руки и ноги тонкие и слишком длинные, тело странно скрючено, как будто позвоночник существа сломан в нескольких местах. Длинные спутанные волосы падают на лицо. Непонятно, дышит ли вообще это странное создание.

Пересиливая страх (все-таки там мой сын), делаю шаг вперед. Существо, точно ожидавшее именно этого, резко поворачивается.

***

Передо мной страшная пародия на человека. Фигура женская, серые лохмотья одежды скрывают костлявое тело. Длинные пальцы, как ножки паука, в постоянном отвратительном движении; ногти слишком острые, нечеловеческие. Лица не разобрать из-под копны грязных, сбитых в колтун волос – и слава Богу!

Теперь я слышу хриплое дыхание существа. Да, я не ошиблась, это оно подходило к двери, только почему-то не стало открывать. Боится меня? Вот уж вряд ли!

Мы стоим друг напротив друга, ничего не предпринимая, ожидая, кто из нас сделает первый шаг. Чувствую, как по всему телу бегают мурашки. От страха меня начинает трясти. Хотя теперь, когда я воочию вижу хозяйку домика, мне становится легче – неизвестность пугала гораздо больше. С сожалением думаю о том, что не захватила с собой никакого оружия, даже палку в лесу поднять не догадалась.

Костя снова начинает плакать. Ему страшно. Существо отворачивается от меня и склоняется над кроваткой. Длинные руки тянутся к малышу. Ребенок замолкает, смотрит на тварь с удивлением, но без страха. Существо осторожно берет Костю на руки, малыш крепко обнимает его за шею и улыбается.

Во мне что-то ломается. Я больше не могу просто стоять и смотреть. Кажется, что малышу не угрожает опасность, но я почему-то в это не верю. Внутри меня включается сигнал тревоги. Я должна что-то сделать! Сейчас!

Бросаюсь к страшной хозяйке дома, еще не думая о том, как, собственно, буду отнимать у нее Костю. Сильный удар по лицу останавливает меня, как будто я с разгона на что-то налетела. Выставляю вперед руки и упираюсь в невидимую стену. Из разбитого носа капает кровь, но мне все равно. Я не чувствую боли. Быстро ощупываю пространство перед собой. Нет, везде глухая стена.

Существо вновь поворачивается в мою сторону, не выпуская из рук Костю. Я по-прежнему не могу рассмотреть лицо твари, но кажется, что она улыбается.

"Не тронь ребенка!" – мой голос предательски дрожит. Я очень хорошо понимаю, что ничего не смогу сделать. Невидимый барьер не пустит меня.

Костя замечает меня и радостно смеется, тянет ко мне ручонки.

Хозяйке дома это, похоже, не нравится. Она прижимает ребенка к себе еще крепче, как будто я могу отнять его у нее. Малыш недовольно вскрикивает. Он хочет к маме.

"Отдай ребенка!" – я вновь пытаюсь завязать разговор. Интересно, это существо меня слышит? А если слышит, понимает ли?

"Это мой ребенок, не твой, – губы твари не шевелятся, голос звучит как будто внутри моей головы. – Ты должна уйти. Тебе здесь не место"

"Как это твой?! – от возмущения я даже на время забываю о страхе. – Это мой малыш! Не смей его трогать!"

Существо смеется. По крайней мере, мне кажется, что странные булькающие звуки означают смех.

"Нет, он мой" – уверенно заявляет тварь.

Костя плачет. Он видит меня, но не может дотянуться. Существо продолжает крепко сжимать его в объятиях.

"Только посмей что-нибудь с ним сделать, и я убью тебя!" – я полна решимости. Невидимая стена меня не остановит.

"Ты не сможешь подойти ко мне, – тварь снова смеется, – и тебе это хорошо известно"

Длинные пальцы больно сжимают малыша, и он кричит. Я вновь бросаюсь вперед. Бесполезно! Мне не пройти сквозь барьер! Я отчаянно кидаюсь на стену, выкрикивая ругательства и угрозы. Существо лишь смеется над моими тщетными попытками прорваться. Костя продолжает кричать.

Резким, каким-то дерганым движением тварь откидывает волосы назад, и от увиденного я теряю дар речи. Лицо существа сильно изуродовано, хотя, без сомнения, раньше было человеческим. Вместо глаз и носа остались лишь глубокие уродливые шрамы. Тонкие бледные губы кривятся в некоем подобии улыбки, сквозь них видны хищные острые зубы. Однако, несмотря ни на что, это лицо кажется мне знакомым. Конечно, я ведь каждый день вижу его в зеркале. Хозяйка домика – это я. Или какая-то извращенная версия меня, не знаю. От осознания этого мне становится не по себе.

"Ты не подойдешь ко мне, – снова говорит существо, – пока не поймешь"

"Чего не пойму?"

Тварь смеется. Неожиданно резко и хищно она стискивает одной рукой голову мальчика, другой прижимает его к себе. Костя отчаянно кричит, заходится в плаче. Существо склоняется над ребенком, рот твари страшно и неестественно широко открывается...

Кулаки сами собой молотят по невидимой преграде. Мне не пройти!

Голова мальчика рывками втягивается в пасть существа. Ребенок замолкает, его ручки и ножки страшно дрожат и дергаются в попытке освободиться, потом безжизненно повисают.

Теперь кричу я.

***

Комната кажется чересчур чужой и темной. Я судорожно всхлипываю, задыхаюсь от рыданий. Подушка промокла.

Рядом, ни о чем не подозревая, спит мой муж. Я так и не рассказала ему о доме. Он, конечно, не скажет, что я сумасшедшая, но и помочь не сможет. Скорее всего, просто не отнесется к этому всерьез. "Это ведь только сон!" – скажет он и будет прав. Вот только дело в том, что это не просто сон. Теперь я точно это знаю.

Рядом, уютно устроившись в детской кроватке, мирно посапывает Костя.

Сжав зубами одеяло, я молча содрогаюсь от рыданий. Надо же, какой жуткий кошмар! И какое облегчение проснуться и осознать, что все это, к счастью, не по-настоящему.

Долго не могу успокоиться. Слезы давно иссякли, но уснуть не получается. Да я и не хочу больше засыпать. Мне страшно: вдруг я снова увижу этот проклятый дом. Перевернувшись на спину, смотрю в темноту. На душе тяжело. Кошмар не отпускает, более того, мне начинает казаться, что увиденный сон что-то значит, и наверняка что-то нехорошее. Меня будто окунули в холодную воду. Все тело онемело, оно словно чужое. Разум все еще опутан мороком недавнего кошмара.

Я должна успокоиться. Это просто сон, и ничего больше. Просто сон.

Костя тихонько всхлипывает и начинает недовольно возиться. Похоже, ему тоже снится что-то неприятное. Всегда было интересно, какие сны видят такие крошки.

Малыш вскрикивает и хнычет. Надо встать и успокоить его. Я начинаю подниматься, но, лишь коснувшись босыми ногами пола и бросив беглый взгляд в сторону кроватки, в ужасе замираю. Над младенцем склонилась худая изломанная тень ...

Тварь из сна здесь!

Прижимаю рот ко рту, чтобы подавить крик. Но рядом с кроваткой уже никого нет. И малыш успокоился, притих и засопел.

Привиделось под впечатлением от кошмара? Очень хочется в это верить. Даже думать не желаю, что чудовище из сна может существовать на самом деле. Я не верю в монстров. Сны – единственное место, где можно их повстречать, а я больше сталкиваться с ними не собираюсь. Если я снова увижу дом, никакая сила не заставит меня вновь войти туда!

***

Несколько недель домик фей не появлялся, ни разу не напомнил о своем существовании. Я уже начала надеяться, что кошмар закончился. Думала: теперь, когда я, наконец, решилась пойти навстречу страху и зашла в ту страшную комнату, дом перестанет являться мне. Я ведь выполнила, что он хотел.

Шли дна, и ужас, который я пережила, глядя, как умирает мой маленький сын, начал постепенно стираться из памяти. Я ликовала. Неужели дом пощадил меня? Неужели я теперь свободна?

***

Я открыла глаза и поняла, что стою на мягкой траве прямо у кромки воды. Сзади безмолвствовал лес: ни шороха, ни щебета птиц, ни стрекота насекомых. Впереди пустой глазницей задернутого занавеской окошка на меня смотрел дом. Смотрел и ждал.

Тишина звенела в ушах, она была настолько плотной, что казалось, ее можно резать ножом.

Из домика не доносилось ни звука.

Идти к нему и проверять, что творится внутри, не хотелось. Поэтому я развернулась и пошла в сторону леса, чтобы поскорее вынырнуть из кошмара. Лес не захотел принять меня. Каждый шаг в его сторону лишь все больше разлучал нас. Я оглянулась. Домик по-прежнему был здесь. Отпускать меня он явно не собирался. Он ждал.

Что ж, будь по-твоему. Но в этот раз я не позволю мучить моего мальчика у меня на глазах.

Я подобрала с земли увесистую палку и пошла к крыльцу. Остановилась у обшарпанной белой двери. Может, попробовать сначала заглянуть в окно? Не торопясь, я обошла дом по периметру, едва не обжегшись крапивой, куст которой неожиданно раскинул свои жгучие объятия на заднем дворе. Все окна были неприветливо темны, плотные занавески надежно скрывали от посторонних глаз живущие в комнате тайны. Что ж, пусть так. Разбивать стекло я пока не готова.

Я подошла к двери. Немного помедлила, потом, решительно подавив подкатывающую к горлу волну паники, взялась за ручку и потянула на себя. Ничего не произошло. Дверь оказалась запертой. Домик не хотел впускать меня.

Я молча постояла несколько минут, прислушиваясь. За дверью царило безмолвие, под стать тому, в котором утопал лес за моей спиной. Я постучалась. Сперва нерешительно, потом в полную силу. Ни звука. Никто не поспешил к двери, не заплакал ребенок, разбуженный громким стуком. Хотя он и не должен заплакать, он ведь мертв. Почему-то я надеялась, что младенец остался невредим, что все, произошедшее в этом доме в прошлый раз, было лишь игрой, жутким спектаклем, разыгранным с целью запугать меня.

Прошло уже много времени, но дом оставался глух и слеп. Он не хотел видеть меня, но и уйти я не могла. Спасительный лес не собирался принимать меня в свои объятия, а значит, я должна войти в дом.

Всплеском посреди моря тишины из-за двери послышался приглушенный вздох.

"Открой! – я принялась барабанить кулаком в дверь. – Я слышу тебя, ты там! Ты же сама хочешь меня видеть, так впусти, и мы поговорим".

Снова вздох. Потом невесомые шаркающие шаги, словно кошка скребет коготками. Легкий стук упавшего засова, и дверь начинает открываться.

Не теряя времени, я со всей силы тяну дверь на себя. Палка уже наготове – в этот раз я во всеоружии! Страха больше нет, в крови бурлит адреналин, голову пьянит ошеломительное чувство ярости, слепой и беспощадной.

Прихожая пуста. В растерянности я стою на пороге, не веря своим глазам. Хозяйка домика должна быть здесь. Иначе кто же открыл мне дверь?

Из комнаты раздается приглушенное хихиканье. Тварь внутри, ждет меня.

"Ну что же ты? – голос глухой, как будто между нами толстый слой земли. – Входи, ты ведь хотела".

И снова этот противный хохоток.

Запал мой поутих, входить уже не хочется. Внутри меня ждет западня, я в этом уверена. Но и другого выхода у меня тоже нет. Или я его не вижу. Я вхожу.

Ноги утопают в плотной мягкости пыльного ковра – странно, раньше он был другим. Дверь в комнату открывается сама по себе, словно приглашая войти. Внутри полумрак. Приходится ждать, пока глаза привыкнут.

Крепко сжимая в руках палку, я вхожу. В комнате пусто. На столе так же уныло сохнут в вазе четыре миниатюрные, когда-то кроваво-красные розы.

Я бросаюсь к детской кроватке, что тенью выступает из угла комнаты. В ней никого нет. На перилах бурые потеки засохшей крови. Сердце сжимается от муки. Как же больно! Пусть это всего лишь сон, жуткий кошмар, мне жаль этого младенца, так похожего на моего мальчика. Я не хочу верить, что он какое-то странное воплощение моего сына. Думать, что он и Костя – не одно и то же, спокойнее, безопаснее для рассудка.

"Его здесь нет, – существо стоит позади меня, напряженно скрестив руки на груди. – И не было. Могла бы и сама догадаться".

"Здесь кровь", – говорю я.

"Она ненастоящая, так же, как и кроватка, – парирует существо. – Как и младенец".

"Тогда к чему весь этот спектакль?" – спрашиваю я. Вот странно, мне уже совсем не страшно. Я разговариваю с хозяйкой дома так, будто она обычный человек.

"Я просто хотела показать тебе, что могу заполучить твоего сына, если захочу", – тон существа становится опасным. Я чувствую мерзкий привкус шантажа.

"Ты ненастоящая, тебя нет", – я хочу в это верить. Но откуда тогда противный холодок страха? Или хозяйка может быть права?

"Ты сама в свои слова не веришь, – усмехается существо. – Это место реально. Просто в привычном для тебя мире его не существует, но во сне ты можешь сюда войти. А я могу выйти. Ты сама видела. Тешишь себя мыслью, что тебе просто привиделось? Не заблуждайся. Тот младенец, которого ты видела здесь, был ненастоящим, я только пугала тебя. Но все может быть по-другому".

Во мне что-то обрывается. В глубине души я знаю, что тварь не лжет.

"Чего ты хочешь?" – я понимаю, что просто так она меня не отпустит.

"Мне нужна твоя помощь".

"Тебе? – удивляюсь я. – И что я должна сделать?"

"Просто принеси мне одну вещь, и я оставлю тебя в покое. Обещаю", – почему-то подобное заявление не вызывает у меня доверия.

"И что это за вещь?"

"Один пустяк, – существо явно не хочет посвящать меня в подробности. – Статуэтка. Тебе нужно найти ее и отдать мне".

"Если все так просто, почему сама ее не заберешь?" – я пытаюсь торговаться, прекрасно понимая, что легкость задания – иллюзия. Определенно, здесь скрывается какой-то подвох, иначе быть не может.

"Потому что туда, где она лежит, я войти не могу, – с неохотой говорит хозяйка домика. – Это место защищено от меня. Но ты – человек из реального мира, поэтому против тебя барьер будет бессилен. Ты войдешь и заберешь то, что по праву принадлежит мне".

"И тогда ты больше не будешь мне являться?" – я все еще не верю ей. В чем же подвох? Не может быть все так просто.

"Да-да! Перестану! – существо начинает терять терпение. – Давай, иди же! Это очень просто: ты поможешь мне, и я забуду о тебе и твоем мальчике".

"Хорошо, – я принимаю решение. – Показывай, куда нужно идти".

***

Хозяйка, казалось, только этого и ждала. Не говоря больше ни слова, она поманила меня на двор.

Над лесом бушевал кроваво-красный закат, деревья в его отблесках будто горели. А может, действительно где-то далеко занимался пожар? Я уже ничему не удивлялась. В этом месте могло случиться что угодно.

"Идем же! – хозяйка явно торопилась. – Время на исходе. Очень скоро входить туда станет опасно даже тебе".

Ага, значит, это все-таки опасно. Я так и знала. Какие еще сюрпризы меня ожидают?

Существо торопливой ломаной походкой засеменило прочь от домика. В движениях его не было ни капли грации, только страдание, застарелое и безнадежное. Мне даже стало его жалко. Чуть-чуть.

Посреди пруда, незаметный за высокими зарослями камыша, виднелся островок, соединенный с домиком деревянным мостом, таким старым, что ступать на него было страшно: того и гляди – развалится.

"Не бойся, иди за мной", – хозяйка заметила, что я колеблюсь, и попыталась меня успокоить.

Она первой шагнула на мост и пошла. Настил под ее ногами так и ходил ходуном. Стиснув зубы, я пошла следом. Мостик скрипел и раскачивался, но держался. До островка мы добрались благополучно.

"Что теперь?" – я не понимала, зачем мы здесь. Островок был просто маленьким клочком земли, заросшим камышом. В нем не было ничего примечательного.

"Смотри внимательно, – длинный палец с изогнутым когтем указал на едва приметный холмик в центре островка. – Там вход в пещеру. Заходи и ничего не бойся. Те, кто спят там, не могут навредить тебе. По крайней мере, пока солнце не сядет. Потом я не гарантирую твою безопасность".

"Кто спит там?" – я начала нервничать. Мои худшие опасения подтверждались, поход, казавшийся таким легким вначале, стал превращаться в смертельно опасную авантюру.

"У них нет названия, – существо посмотрело на меня тем, что когда-то было его глазами. – Но они не пропустят никого из мира грез. Я уже пыталась однажды. Ты сама видишь, что со мной стало".

"Но меня они пропустят?" – мне стало страшно. Теперь я понимала, почему лицо и тело этого несчастного существа так изуродованы.

"Да. Ты не принадлежишь этому миру, поэтому они не почуят тебя и не проснутся. Главное, не шуми. Слух у них хороший. И помни, делай все быстро. Солнце скоро сядет, а ночью они выходят на охоту. Тебе надо будет убраться оттуда до того, как они проснутся".

Ситуация казалась мне все более нереальной. Ну а как иначе я должна была это воспринимать? Это же просто сон, кошмар, который никак не кончится. Нужно лишь проснуться. Вот только этого-то я и не могла. Что-то не давало мне сбежать, как я всегда это делала раньше.

Сквозь страх начало пробиваться любопытство. И что-то еще. Желание доказать, что я смогу, не испугаюсь. Это, наверно, и правда несложно: войти в пещеру, не шуметь, чтобы не разбудить стражников, и забрать статуэтку.

"Как я узнаю, что статуэтка – та самая, которая тебе нужна?" – я решила сразу узнать все детали. Иначе потом придется возвращаться.

"Она там одна, – существо не находило себе места от нетерпения. – Просто возьмешь ее и вернешься. Иди же! Скоро настанет их время, поторопись!"

"Надеюсь, ты сдержишь свое слово".

Если надо пойти навстречу страху, чтобы раз и навсегда положить конец этому кошмару, я готова рискнуть. Не говоря больше ни слова, я направилась к загадочному холмику.

***

Посреди жухлой травы, присыпанная землей, виднелась невысокая деревянная дверца. Наверное, там живут гномы. Я мысленно усмехнулась. В домике – феи, а в пещере посреди пруда – гномы.

Я обернулась. Тварь молча смотрела на меня, скрестив руки на груди. Она не собиралась больше меня торопить. Мол, я тебя предупредила. Все остальное – твоя проблема.

Я взялась за металлическое кольцо, служащее, очевидно, ручкой, и потянула. Дверца оказалась на удивление тяжелой. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы открыть ее. Пещера, больше не таясь, беззастенчиво разглядывала меня черным слепым глазом. Там, в глубине, теплилась жизнь. Я это чувствовала. Вопрос лишь в том, будет ли она ко мне приветлива. Я вошла внутрь.

С потолка пещеры посыпалась земляная пыль, будто кто-то тяжелый и неуклюжий ходил сверху. Я ожидала, что попаду в кромешную тьму, и думала, сумею ли без света отыскать статуэтку. Однако, вот странно, лишь оказавшись под землей, я поняла, что вполне отчетливо различаю стены пещеры и уходящий в неизвестность длинный коридор. Как будто каким-то чудом я обрела возможность видеть в темноте.

Я пошла вперед, стараясь ступать бесшумно. Существо предупредило меня о стражниках, и мне очень не хотелось их потревожить.

Коридор скоро закончился, и я оказалась в просторной подземной комнате. Посреди нее возвышался огромный обеденный стол на резных ножках. Большие и маленькие тарелки с яствами плотно покрывали его. Удивительно, как он еще не обрушился под их тяжестью. Стульев не было. Похоже, обедали здесь исключительно стоя. А может, те, кто ел за этим столом, попросту не умели сидеть.

С потолка пещеры свисала на толстой цепи вычурная старинная люстра, из тех, что вместо лампочек усеяны свечами. Бледные огоньки пламени вырывали из мрака лишь центр комнаты, стены оставались в тени.

Я не стала выходить вперед, в круг неверного колеблющегося света. Не хотелось выставлять себя напоказ. Кто знает, как скоро вернутся хозяева. Я пошла вдоль стены.

Из столовой (как я мысленно окрестила эту комнату) узким проемом чернел выход. Я осторожно заглянула туда, и сердце мое забилось чаще. Передо мной была еще одна огромная пустая комната, единственным украшением которой был изысканный столик на кованых ножках. На нем под светом нескольких десятков свечей блестел, отражая в себе языки пламени, небольшой предмет странной формы. Он напоминал то животное, то человека, то птицу, а может, всех сразу. Его облик ускользал. Единственное, что оставалось неизменным, были глаза, черные и бездонные. Казалось, они высасывали жизненную силу.

Я подошла к столику и осторожно взяла в руки предмет, из-за которого и начались мои злоключения. Хотелось поскорее со всем этим покончить и проснуться у себя дома, в безопасности. И навсегда забыть этот кошмар.

От статуэтки исходил пронизывающий холод, такой сильный, что пальцам стало больно. Черные глаза – два бездонных колодца – сводили с ума. Я отвернулась. Смотреть мне вовсе не обязательно. Пусть хозяйка домика смотрит, если захочет.

Неожиданно позади меня возникло и тут же замерло какое-то движение. Я ясно чувствовала, что кто-то стоит у выхода и в упор глядит на меня. Холодок пробежал по спине. Сдерживая рвущийся на волю страх, я обернулась.

Выход из комнаты загораживал темный силуэт. Он умело прятался в тени, так что толком рассмотреть его не удавалось. Единственное, что сразу можно было сказать, – это не человек. Слишком тонкие и длинные руки с паучьими пальцами, слишком вытянутая и приплюснутая голова, слишком большие ступни...

Силуэт не шевелился. Казалось, он даже не смотрел на меня. Или только делал вид, что не смотрел.

Один из стражников. Вот только где остальные? Я ожидала, что их здесь несколько. Или где один, там и другие?

Я стояла молча, боясь пошевелиться, с силой сжимая в руке статуэтку. Странная вещица нагрелась и словно ожила, казалось, я начала чувствовать биение ее сердца. Может, это была только иллюзия, но прикосновение к статуэтке стало меня тяготить. Однако ни выпустить из рук, ни положить ее в карман я не решалась. Стражник был здесь. Он смотрел.

Хозяйка домика говорила, они не могут меня почуять. А еще она утверждала, что у них хороший слух и с наступлением темноты начинается время охоты. Похоже, солнце уже село или вот-вот сядет, раз один из них очнулся от дремы.

Я понимала, что мое время на исходе. Нужно во что бы то ни стало выбираться отсюда, иначе я кончу, как хозяйка, если не хуже.

Осторожно, стараясь не делать резких движений, я вышла из круга света.

Странное существо у выхода продолжало стоять неподвижно. Непонятно было, наблюдает оно за мной или нет. На всякий случай я решила исходить из предположения, что наблюдает.

Мне нужно было пройти мимо него. Другого выхода не было. И я пошла.

Тишина душила мои боязливые шаги. Стражник оставался безучастным. Я подошла к нему почти вплотную и с интересом, перемешанным со страхом, попыталась разглядеть его лицо.

Лучше бы я этого не делала! Лица у твари не было вовсе. То место, где оно должно было находиться, занимала страшная воронкообразная пасть, усеянная несколькими рядами острых зубов. Внутри этой жуткой дыры влажно поблескивал большой фиолетовый, словно раздутый мертвый червь, язык. Или то, что заменяло у этой твари язык.

Я прижала ладонь ко рту, чтобы ненароком не выпустить рвущийся на волю крик. Нельзя шуметь. Звук здесь равнялся смертному приговору, а я все еще надеялась выбраться.

Медленно, спиной вжимаясь в стену и ни на миг не выпуская из виду стражника, я начала пробираться к дверному проему. Когда я поравнялась с тварью, та резко вздрогнула, напряглась, словно готовясь к броску, и снова замерла. Голова начала медленно поворачиваться из стороны в сторону, словно стражник пытался кого-то найти, рассмотреть в этой комнате.

Он не видит меня. Но он может услышать, если я буду недостаточно осторожна.

Не дыша, я начала пробираться к выходу. Стражник недовольно, с хрипотцой сопел и жадно нюхал воздух, но так и не догадался, что добыча уже покинула клетку.

Оказавшись в обеденной комнате, я, забыв об осторожности, побежала. Я ничего не могла с собой поделать. Страх гнал меня наверх, к солнцу. Здесь, под землей, стены смыкались вокруг меня, жадно пытаясь поглотить, раздавить, сломать. Я хотела лишь одного: проснуться.