Текст книги "Жизнь для себя: Сладка ягода вместе"

Автор книги: Мария Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– О да! – поддержал разговор разрумянившийся Павел. – Особенно мне нравится задок!

Они стали разглядывать хищный профиль стремительной машины. Маша нырнула на пассажирское сиденье, после того как Павел устроился за рулем, и, состроив внимательную рожицу, выслушивала хвалебные речи кавказца.

– Ти зад нэ смотри! Ти перод смотри!

– Вы имеете в виду вид спереди? – смело интересовалась она, заслоняя Павла и продолжая делать умопомрачительные вещи левой рукой, той, что кавказцу была не видна.

– Канэшна! Италянский дэзаин! Краска какой хароший! Сматри! На весь жызн хватыт!

Пунцовый Павел с Машей под руку осмотрел еще «шевроле-блейзер», в котором они в течение получаса вместе изучили расположение рычагов блокировки ведущих мостов. Затем они оценивали французский «ситроен» и по истечении двадцати минут признали его несколько дороговатым по соотношению цены и качества.

Далее Маша поправила на муже сбившийся галстук и прошлась с ним по ряду дизельных легковых автомобилей последнего поколения. В каждом автомобиле супруги тщательно изучали органы управления, не оставляя без внимания пояснения продавцов. Иногда Маша внезапно обращала внимание Павла на разглядывающих автомобили женщин и детали их верхней одежды, заставляя его краснеть и путаться в тонкостях оборудования салона.

– А вот здесь я предложу вашему вниманию полный фарш! – разразился комплиментами своему детищу очередной владелец. – Подогрев сидений, стереосистема, автоматическое запоминание положения спинок кресел.

Павел, влекомый властной Машиной рукой, не один раз в этот день с воодушевлением занимал место водителя, и они, захлопнув обе дверцы, погружались в салонные грезы. Ни один здравомыслящий продавец не стал бы препятствовать покупателю на себе ощутить комфортабельность салона именно его автомобиля. И супружеская пара не ограничивала себя в ощущениях.

День они закончили в уютном салоне «сузуки-витара». Маша успела выхватить платочек и спрятала его потом в сумочку – под пристальным взглядом покупательницы, заподозрившей что-то неладное в диковатом взоре Павла.

– Пашка, ну до чего же интересно выбирать машину для путешествия! Ты себе даже представить не можешь!

– Аха, – уткнулся он лицом в Машины ладони и стал водить губами по ее восхитительно чутким пальцам. – Ты, Машка, моя самая, – чмок! – интересная, – чмок! – эротическая книга!

– А ты моя! – щелкнула его легонько по носу Маша.

Через две недели, когда подошел срок принимать решение, супруги сошлись на новой и относительно недорогой машине. Такие во множестве колесят по дорогам и, что самое важное, просты и понятны. Также были обсуждены и приняты Машины соображения насчет покупки гаража. Сумму, накопленную для сына и невестки с внучкой и отложенную впрок, легкомысленные и неоперившиеся «дед с бабкой» единодушно решили потратить на себя – деяние в высшей степени нехарактерное для них раньше. Но сейчас они наслаждались открывшейся им свободой и жадно набросились на ее скрытые от них раньше возможности.

В начале лета все финансовые вопросы были решены, и Павел с Машей стали владельцами «Оки-Астро». Это был опытный экземпляр с двигателем вдвое более мощным, чем у серийной машины, и почти с тем же расходом бензина. Машина поселилась в гараже, и счастливые владельцы окунулись в оборудование ее для предстоящего путешествия. Павел придирчиво выбрал легкий удобный переносной компьютер, прикупил нужные программы и загрузил его электронными картами Карельского перешейка и Ленинградской области. Маша медленно и упорно постигала науку чтения карты и определения своего местонахождения на экране компьютера. Все выходные они проводили в дороге, пополняя затем туристское снаряжение новыми вещами, которые могут понадобиться им в дороге.

Наконец пришел долгожданный день, и путешествие началось…

– Маша, как ты держишь карту? Поверни ее правильно.

– А как надо, Павлик?

– Ну вот же север, а вот юг, широта и долгота.

– Паша, не отвлекайся от дороги, а то, не дай Бог, мы куда-нибудь врежемся. Разберусь я с картой.

– А машинка у нас такая маленькая, такая аккуратненькая, большой «мерседес» нашу малютку не обидит, – потешался Павел над Машиными страхами, немного дольше, чем это можно за рулем, задерживая на ней взгляд. – Ай… вот и приехали, – заметил он в угрожающей близости «тойоту-лендкрузер», выезжая из-за поворота.

Павел едва успел нажать на тормоз. Машина остановилась на проезжей части, слава Богу, ехали они не быстро.

– Пашка, ну до чего же ты везучий, – с ужасом в глазах прошептала Маша, пока он осторожно сдавал назад и объезжал здоровенный джип, припаркованный у обочины.

– Ну, Маш, у меня же нет глаз за ушами.

– А нечего было таращиться на меня теми, что у тебя есть.

– Да как же мне не таращиться, если ты… такая?

– Какая – такая?

– А вот такая… Ма-гне-ти-че-ска-я…

Маша блаженно зажмурилась и улыбнулась. Такой ответ ее устраивал.

– Остановимся, Пашенька?

Павел сбросил газ и плавно притормозил, забирая вправо, на обочину. Маша вышла из машины и потянулась, глубоко вдыхая душистый хвойный воздух.

– Выйди разомнись тоже, кстати, налей мне кофе немного, а я пока пойду пройдусь.

– Ага, и маме позвони, чтобы не волновалась.

– Пашка, вредный, хорош старые студенческие шуточки вспоминать! Теперь не те времена, у каждого телефон в кармане. – Резонерствуя, Маша скрылась между стволами корабельных сосен. Павел проследил за ней веселым взглядом, достал термос и стал тонкой струйкой наливать из него кофе, низко, насколько возможно, опустив стаканчик. Крепкий горячий напиток полился из термоса с громким журчащим звуком.

– Чеер-ны-ыы-й кофе, что ты ль-е-ее-шься… – затянул Павел песню на мотив «Черного ворона», надеясь, что Маша его слышит.

– Ну ты, Пашенька, прямо Шаляпин, – улыбнулась Маша, возвращаясь к машине.

Павел, не в силах более сдерживаться, от души рассмеялся, обжигающий кофе полился ему на ноги. Тут ему перестало быть смешно, и он, чертыхаясь, выскочил из машины, роняя и стаканчик, и термос.

– Ох, и бамбук ты, Пашка, африканский бамбук! – подбежала к нему Маша. – Обжегся? Дай-ка я посмотрю. – Присев, она осторожно ослабила поясок спортивного костюма, приспустила штаны и осмотрела облитое горячей жидкостью бедро. Салфеткой промокнула остатки бодрящего напитка. – Нашел способ взбодриться, насмешник! Ладно, не стони так, ничего страшного, легкое покраснение, волдырей не предвидится. – Она поцеловала место травмы и устремила на Павла взгляд снизу вверх.

– Не так уж мы и пострадали, хитренькие… – И поцеловала снова, едва касаясь губами его бедра.

Мимо них медленно проехала та самая «тойота-лендкрузер», несколько любопытствующих лиц за стеклами салона повернулись в их сторону.

– Штаны надень, Паш, – простонала сквозь смех Маша. – Еще не время… ха-ха-ха… и не место… ха-ха-ха…

Но Павел уже завязывал поясок. Вдалеке показалась легковушка.

– Бутербродик будешь, горемычный?

– А с чем?

– А с чем ты хочешь?

– Я хочу… м-м-м… хочу…

– На, ешь, с чем есть, – быстро прервала его Маша и достала кусок батона с ветчиной и зеленью.

Павел ухватил зубами петрушку и изобразил зверский аппетит. Маша улыбалась. Ветерок продувал салон автомобиля. Недалеко за соснами плакали чайки, наверное, в расчете разжалобить людей на кусочек бутерброда, но не находили пути к своему счастью, а может, и не плакали вовсе, а так, орали по привычке, высматривая мелкую рыбешку в зеленовато-коричневой воде.

Два дня супруги колесили по Карельскому перешейку, прежде чем отправиться в Дубки – промежуточную цель путешествия.

– Маш, ты как думаешь, доедем мы сегодня до финской границы?

– Если некоторые не будут обливаться кипятком, то доедем.

– А кофе еще есть?

– Есть немного, – ответила Маша, вылила остатки из термоса и быстро выпила мелкими глотками.

– Маша, это не есть хорошо допивать последний кофе в одну харечку, – растерянно пробормотал Павел.

– Вот так я тебя и надула, – засмеялась она, отпуская незаметно зажатый клапан на термосе. – Напейся, страждущий.

Солнце стояло в зените. Облака плавали в полуденном небе, меняясь формой и размерами, как будто передразнивая друг друга, и, видимо, из гордости ни разу не повторялись.

– Ну что, в Дубки? – полуутвердительно воскликнула Маша, закручивая крышку термоса. – Согласно масштабу, до пункта назначения нам предстоит еще преодолеть сто с лишним километров.

– Машка, а ты еще меня так поцелуешь?

– Как?

– Ну как на дороге…

– Так ведь то на дороге…

– А ты меня и внедорожного…

– Поцелую, бедовая твоя головушка, – улыбнулась Маша.

Вдоль дороги замелькали зеленые пейзажи – один красивее другого.

– Тут недавно к нам психолог приходил, – прервала вдруг молчание Маша, – с каким-то дурацким тестом, только спрашивал устно. И такой у нас с ним разговор состоялся:

«– С кем бы вы хотели оказаться на необитаемом острове?

– С мужем.

– С мужем нельзя.

– Почему?

– Потому что муж – это абстрактное понятие.

– Нет, я бы со своим конкретным мужем хотела.

– Вы не понимаете, что такое абстрактное понятие. Муж «вообще» – абстрактное понятие, потому что если разрешить, то каждый со своим захочет.

– Разве это плохо?

– Хорошо, но не конкретно. Вы его просто любите, потому что он ваш муж. А вы выберите другого человека. Конкретного. И объясните, почему выбрали именно его.

– Хорошо, тогда я выбираю Дарью Донцову.

– Это из вашего коллектива?

– Нет, это писательница такая.

– А почему тогда ее?..

– Потому что я тогда не лишусь удовольствия читать ее книжки.

Психолог задумался. Думал секунд двадцать.

– Но вы же понимаете, что это нехорошо. Вы лишите общество возможности читать ее новые книжки.

– Тогда, может, с Бен-Ладеном?

– С кем?

– С Бен-Ладеном. Ну, ради общества? Пусть сидит на острове.

Психолог ужасно оживился.

– Вот! А теперь я бы попросил вас, Мария, выбрать ДЛЯ СЕБЯ ЛИЧНО, с кем бы вы больше хотели оказаться на острове, с Бен-Ладеном или с Дарьей Донцовой!!!

– Извините, но для себя лично я бы все-таки больше хотела с мужем.

– Да нет, с мужем нельзя, как вы не понимаете, что это просто тест! На самом деле никто вас на остров не пошлет. Я просто должен выяснить мотивацию ваших поступков.

– Тогда так и спрашивайте, что для меня важнее, свои собственные интересы или интересы общества.

– Ладно, ваша взяла. Если вы уже все поняли, то нет смысла продолжать разговор», – закончила Маша свой рассказ.

– Правда, потом, когда он со всеми переговорил, он нам выводы свои высказал, кто в какой области может работать. А меня назвал потенциальным психологом. Что ты на это скажешь?

– Психолог, говоришь? Я вижу тебя в другой профессии… Более… древней.

– Ты что, совсем… ошпарился?

– Огнем горю. Как увижу твои пальцы…

– Пианистки из меня уже не выйдет, – нарочно слукавила Маша.

Павел хмыкнул:

– Ну, есть другие профессии, услаждающие не только слух, но иные органы…

Маша хихикнула.

– …чувств, – авторитетно закончил мысль Павел.

– Ох, и договоришься ты у меня, аналитик… – пригрозила Маша, но поймала себя на мысли, что слова мужа ей приятны. Она скромненько отвернула головку и стала смотреть в окно.

– Дорога под колесами очень неровная, – бормотал Павел, изображая финна: на спидометре семьдесят, сосны неторопливо набегают справа и слева.

Маша положила руку Павлу на плечо. Тонкий красный след от их продвижения по планете неторопливо двигался по экрану компьютера. На прошлой стоянке они видели несколько белок. Маленькие грациозные зверьки сновали по стволу. Одна спустилась на землю. Опираясь миниатюрной лапкой на ствол сосны, наблюдала за ними. Она их не боялась.

Вот и Дубки. Линия на экране компьютера уперлась в строения, обозначенные на карте небольшими квадратиками.

– Где-то здесь. – Маша ткнула пальцем в карту. – Координаты показывают то самое место. Вот и грунтовка к берегу залива.

– Ага, тройная береза, – уточнил Павел. – По описанию, контейнер находится между этими стволами. – Он подъехал ближе и заглушил мотор. Маша выскочила первой и осмотрела место между деревьями. Дерн содран, значит, совсем недавно здесь кто-то был.

– Паша, достань лопату из багажника.

Он достал и принялся копать. Лопата уперлась во что-то твердое, и на свет появился небольшой пластиковый контейнер. Маша нетерпеливо открыла его и с любопытством рассмотрела содержимое. Там находились блокнот, брелок в виде японского божка, компакт-диск с музыкой «Зи-Зи-Топ», косметические ножницы, льдисто-прозрачный окатанный камешек, компьютерная мышь с ковриком.

Маша забрала японского божка и вместо него – положила красный воздушный шарик. Павел записал в блокноте, что они здесь были, и пожелал удачи следующим охотникам за сокровищами. Игра сыграна – контейнер занял свое прежнее место.

– Паш, давай здесь и заночуем.

– Надо бы проехать подальше.

Через несколько сот метров они нашли подходящее место для машины и палатки. Грозный плакат «Прибрежная охранная зона» их не испугал – утром они отправятся дальше. Им с трудом удалось переехать широкую поляну – песок здесь оказался глубоким. Но их легкая машинка с разгону преодолела этот трудный участок. Теперь путешественникам стало понятно, почему здесь никого нет: следы от раскопок незадачливых автолюбителей, завязших в песке, виднелись тут и там.

Они заехали поглубже в сосны, так что с поляны их стало почти не видно. Через час, когда была поставлена палатка, они уже резвились в воде Финского залива, принимая на себя удары невысоких волн.

– Ой! – взвизгнула Маша, заслоняясь от прохладных брызг.

Павел ладошкой направил очередной удар, распуская воду веером над волнующейся поверхностью.

– На тебе! – бросила в него Маша клубком водорослей.

Павел обалдело замер, похожий на старичка боровичка, свалившегося с причала. Маша, хохоча, выбежала на берег, пустынный на много сотен метров. Там она стала на одну ногу, другую подняла, развела в стороны руки и застыла, подобно летящей птице, в позе «ласточки». Павел выскочил за ней, но остановился и бросил в «ласточку» маленькой окатанной галькой. Та даже не пошевелилась. Он, озадаченный, подошел поближе. Глаза у Маши были закрыты, лицо сосредоточенное.

– Машка, замерзнешь!

– Не замерзну. И вообще не мешай! У меня медитация…

– Чего-чего?

– Тсс!

Павел присел на песок, скорбно поджал губы и тоже принял позу медитирующего. На берегу установилась тишина. Павел впал в транс и погрузился в легкое эфирное состояние.

Из транса его вскоре вывел резкий крик чайки. Он ошалело огляделся. Жены поблизости не было. Чертыхаясь, он помассировал холодные ступни и, стуча зубами, скачками понесся к палатке. Оттуда исходило небольшое свечение. Он заглянул внутрь и остолбенел. В круге из маленьких рождественских свечечек сидела Маша в позе лотоса.

– Павел, не мешай мне, я в астрале… – проговорила она замогильным голосом.

– Че-еем могу помо-о-очь… – тем же тоном подхватил он, потихоньку завывая.

– Мое тело требует умащивания благовонными масла-а-ами…

– А во-о-т и масла в руках юного грума… – елейно пропел Павел, вытаскивая из сумки крем для загара. – Благово-о-о-о-нные… – Он капнул из тюбика на Машину спину и круговыми движениями стал растирать белое молочко.

– Ой-ой-ой… – захихикала Маша, когда он провел руками по ее бокам.

– Тихо! Не вывались из астрала… – пробубнил Павел голосом батюшки на службе. – Хорошо ли тебе, дочь моя? – прогудел он прямо жене в ухо.

Астрал раскололся от Машиного хохота: Павел скользил руками по ее груди. Выпавшая из небесной отстраненности и пытавшийся туда попасть устроили в палатке бурную возню, в результате чего растяжка не выдержала и выскочила из песка. Палатка рухнула, грозя загореться от пламени колдовских свечек.

Павел судорожно хлопал по горящим язычкам, Маша в долю секунды успела отвернуть крышку термоса и, набрав в рот кофе, несколько раз брызнула, целясь в горящие язычки. Под брезентом воцарилась египетская тьма.

– Паш, – прошептала Маша, – ты где?

Павел ничего не ответил, но в темноте коснулся ее ноги и медленно повел пальцем от ступни к колену. Маша заверещала, отдергивая ногу и срывая еще две растяжки. Теперь стороннему наблюдателю в сгущающемся мраке побережья могло показаться, что среди сосен разместилось каменное изваяние о двух головах. Однако изваяние шевелилось и повизгивало.

– Пашка, ну что ты делаешь?!

– Это не я…

– Рука-то твоя!

– Какая рука?!

– Ну хватит придуриваться! – не на шутку испугалась Маша, шаря вокруг в поисках фонарика.

Павел вытянул из палатки руку, схватил ветку и легонько через палаточный брезент хлопнул Машу по выступающей части.

– Кто это?! – вздрогнула Маша и рванулась, срывая последнюю растяжку…

– Маш, ну прости подлеца… – канючил Павел, подсаживаясь каждый раз к жене, после того как она отсаживалась от него подальше. Так они передвигались вокруг костра, пока не описали полный круг.

– Ско-о-о-о-о-тин-ушка! – смилостивилась Маша и, приобняв его за плечи, наконец позволила расшалившемуся супругу притулиться на краешке бревна. Объятие оказалось с подвохом. Коварная Маша, едва Павел потерял бдительность, тут же вскочила на ноги.

– Аа-а-а-й! – в голос заорал Павел, скатываясь вместе с бревнышком в пологую ямку, заросшую черникой…

– Ха-ха-ха… – скакала вокруг него Маша, – посмотрите на этого мавра! Пойди обмойся, вождь делаваров в боевой раскраске! Но сначала свитер мне найди в этом бедламе, – приказала она, едва «мавр» поднялся на ноги.

Павел, порывшись в разгромленной палатке, нашел ей свитер и направился к воде. Она оказалась еще холоднее, чем в первый раз, но он мужественно оттер черничные разводы, где только было можно, и опрометью бросился к костру.

– Теперь сделай, чтобы комарики не заедали!

Павел зажег несколько спиралек для отпугивания комаров, подбросил дров в костерок. Стало совсем тепло и по-домашнему уютно.

– А кто-то обещал меня поцеловать, – заговорщицки напомнил Павел.

– Да? – улыбнулась Маша, стягивая с колен длинный свитер, и соблазнительно закинула ногу на ногу.

Павел посмотрел на нее влюбленным взглядом. Светлый пепел белой ночи матово высвечивал Машино лицо, глаза не светились колдовским сиянием из-под полуприкрытых век. Она сидела не шевелясь. Павел приблизил к ней свое лицо. Она совсем закрыла глаза, оставив Павлу одну улыбку. Он поймал ее своими губами. Поцелуй получился долгим.

– Теперь мы в расчете?

– А мы что-то считаем?

Павел обнял ее колени, целуя снова и снова, не чувствуя времени. Машины руки ерошили его волосы, и он не слышал ни плеска волн, ни шума ветра в кронах сосен, ни загадочных лесных звуков.

– А у нас еще вся ночь впереди… – прошептала Маша.

Утром Павел открыл глаза и потянулся. Жены рядом не было. По чуть откинутому пологу палатки и запаху дыма он понял, что она уже хлопочет у костра. Он блаженно прикрыл глаза. Прошедшая ночь вызывала у него легкий озноб…

…когда палатка была восстановлена, Павел решил продолжить прерванное возней нанесение крема на Машино тело. Они поспорили, с какого места начинать. Павел настаивал на том, чтобы начать все сначала, Маша же, блестя глазами, резонно возражала, что тогда им, Павлом, они займутся только к завтраку. Пока Маша приводила веские аргументы, Павел нетерпеливо ерзал, пытаясь скрыть от ее глаз свой самый веский аргумент. В результате тюбик с кремом оказался в Машиных руках. Павел закрыл глаза и стиснул зубы. Машина ладонь стала скользить по его плечам, животу, затем опустилась к бедрам, ткнулась во вздыбленное препятствие. Павел тут же попытался привлечь к себе Машу. Она отпихнула его нетерпеливые руки и проигнорировала аргумент. Теплые ладони заскользили дальше, и наконец ее пальцы с прохладным кремом коснулись его самого чувствительного места. Павел потянулся к Маше губами.

– Нет, теперь ты! – разгораясь, остановила его порыв Маша.

Подрагивающими руками Павел стал наносить крем, роняя белые капли на Машин живот. Вид этих белых капелек на его коже пробудил в Маше редкой силы чувственно-созерцательное наслаждение. Руки Павла все путешествовали, обходя самые сокровенные Машины уголки. Он сосредоточенно обводил кремом краешки трусиков, не замечая, что в тюбике уже почти ничего не осталось… Маша закрыла глаза и откинулась на спину. Павел оперся на локти и прошептал:

– Мы на этом и остановимся? – и, не дождавшись ответа, осторожно отодвинул краешек ткани и капнул из тюбика несколько последних капель крема. Прохладные капельки, падая на порозовевшие тугие губки, заставили Машу несколько раз легонько вздрогнуть. Свет от фонарика обрисовывал ее бедра.

– Маш, у нас еще есть тюбик…

– Иди сюда… художник, – притянула его к себе Маша и выключила фонарик…

Павел выбрался из палатки, подобрался к жене, сзади коснулся губами ее шеи. Она мягко обернулась и посмотрела на него долгим зовущим взглядом. Он смотрел на Машу, снова видя ее как будто впервые. Ее улыбка напомнила ему улыбку Моны Лизы. Правда, при всем уважении к старику Леонардо он так и не смог признать превосходства его творения над утренним ликом своей жены. Машина улыбка была теплее и таинственнее. А уж подогретые ею ломти пшеничного батона с тушенкой и вовсе сводили его сейчас с ума. Маленькое пиршество среди прибрежных сосен завершилось крепким чаем с легким привкусом дыма.

Собрать палатку и уложить снаряжение в багажник оказалось делом получаса. Машина завелась с полуоборота. И снова под колесами побежала дорога. Свежий воздух был еще прохладным, Маша заботливо накинула Павлу на плечи ветровку, провела рукой по его колючей щеке:

– Ты лесной добрый зверь?

Павел молча потерся небритой щекой о ее ладонь.

– Не отвлекайся, пожалуйста, это не шоссе, – предупредила Маша его возможные дальнейшие действия и включила радио. Раздался голос известного ведущего:

«– При рождении двойни – третьего получаете бесплатно!

Покупайте концентрированные удобрения – ВЕДРО НАВОЗА В КАРМАНЕ ВАШЕГО ПИДЖАКА!

Новая FANTA-«КОМПОТ». Теперь с ягодами и в трехлитровой банке!

Если вы купите у нас табуретку, то в подарок получите веревку и мыло…»

Павел усмехнулся, не отрывая взгляда от дороги. Сколько предложений – одно заманчивее другого.

– Маш, давай лучше музыку. Мне не надо веревку с мылом в трехлитровой банке с навозом…

– Сейчас будет и музыка. Вот. Наслаждайся.

Из радиоприемника заструились аккорды. Павел узнал мелодию из кинофильма «Эммануэль».

– Это ты наслаждайся, – хмыкнул он. Маша стрельнула на него глазом и оставила намек без внимания.

Когда долго едешь, начинает казаться, что машина стоит, а асфальтовая лента наматывается на колеса. Время наматывается на невидимое веретено судьбы, дни летят, одни – оставляя после себя яркие воспоминания, другие – проваливаясь в пустоту вселенной. Павел был уверен, что каждый миг этого путешествия он запомнит навсегда.

Не так давно они с Машей закладывали свой первый тайник. Теперь он явно оброс своей маленькой биографией, и не худо было бы его проверить. Дорога к тайнику не заняла много времени, и вот они уже на месте. Несколько искателей приключений явно побывали здесь – место было изрядно повытоптано. Болотистую низину, в которой можно завязнуть, даже преодолевая ее пешком, пересекала ясно видимая тропка.

– Петр Первый, пожалуй, мог бы заложить тут город и назвать его Петротвореньевск, – сказал Павел.

– Или Павловск-Машинский, – засмеялась Маша.

Надев сапоги, они ступили на тропку. Тайник оказался на месте и цел. К набору «сокровищ» пришлось добавить новый блокнотик взамен уже исписанного.

– Что там, Маш, читай вслух.

– Ну вот, Пашенька, что тут пишут:

«Если вы научились быстро разворачивать и складывать карту автомобильных дорог, вы без труда научитесь играть на аккордеоне».

«Не можешь любить – сиди дружи».

«Если вечером помыть кружку, то утренний кофе покажется намного вкуснее!»

«Выбросить бы все из головы, да жалко окружающую среду».

«Чтобы слова не расходились с делом, нужно молчать и ничего не делать».

«Ужин у девушки может получить почти каждый, а вот завтрак надо заслужить!»

«Что ни делается, все к лучшему, а что к лучшему, то не делается».

«Картина Репина: «Запорожцы пишут письмо Мерседесу»…»

«Чем меньше думаешь, тем больше желающих к тебе присоединиться!»

– Оптимисты и философы, однако, занимаются геокэшингом! – не удержался Павел от комментария. – Мы что-нибудь добавим?

Маша взяла ручку и приписала: «У нас в стране всего хватает. Другое дело, что не всем…»

– Ну я же говорю, что только философы и оптимисты полезут в эту хлябь, чтобы поведать себе подобным о сокровенном…

Насмеявшись вдоволь, они вернулись к машине и двинулись дальше. Дорога стала узкой и извилистой, и ехать пришлось осторожно. По плану предстояло взять еще одно «сокровище». На ветках кустов изредка стали попадаться красно-белые ленточки – это означало, что здесь проезжали искатели сокровищ. У геокэшеров это называется милым словечком «покатушки». И еще ленточки означают, что дорога не заведет в тупик.

Они миновали несколько поворотов. Лесная грунтовая дорога превратилась в сплошные ямы и колдобины. На каждой кочке Маша опасливо ойкала, разглядывая сумрачные стволы и густой придорожный кустарник.

– Паш, мне кажется, мы отсюда не выберемся…

– И останемся тут жить… – загробным голосом продолжил Павел. – Это не есть слова оптимиста и философа. Где есть ваш массовый героизм? – снова перевоплотился он в мудрого хладнокровного финна.

Маша попробовала в ответ засмеяться.

– Вот так-то оно лучше, – одобрил Павел жалкое хихиканье супруги.

Но постепенно лес расступился, и дорога вырвалась в поле, а там уже недалеко было и до деревни. Экран ноутбука показал, что до следующей сокровищницы им ехать еще около сорока километров. Значит, можно остановиться и размяться. Они покинули машину и ступили на землю. Мох под ногами приятно пружинил и похрустывал.

– На следующей точке будет непросто. Автор присвоил этой закладке высшую, пятую, категорию сложности.

– Так ведь интересней даже, Паш.

– А ты азартная!

– А тебе это не нравится? – В голосе Маши прозвучала хитреца. Она уже ничего и никого не боялась.

Павел привлек ее к себе и осторожно поцеловал в висок.

– Нравится, еще как…

Он глубоко вздохнул и посмотрел вокруг. Пахло сыростью и тайной. Огромные валуны здесь соседствовали с небольшими лужами-озерками, и они, двое путешественников, забравшихся в эту глухомань, стояли посреди загадочно примолкшей природы и обнимали друг друга. Но самая большая тайна, которую им предстояло открыть, была между ними – это чувствовали оба…

– «Прекрасная незнакомка», – прочитала Маша название тайника в каталоге. – Или вот «Жилище одинокого монаха»! Вот куда поедем, Паша, посмотрим, где жил одинокий монах!

– Давай, Маш, лучше к «Прекрасной незнакомке»!

– К монаху!

– К незнакомке!

– Ну хорошо, к монаху так к монаху. Но потом к незнакомке.

– Ладно… хитрец, потом поедем к незнакомке, – улыбнулась Маша и чмокнула мужа в щеку.

Павел свернул на узкую грунтовую дорогу, и путешественники устремились вперед – до «Жилища одинокого монаха» больше двухсот километров. Маша тщательно сверилась с картой, хотя на экране компьютера было видно то же самое.

– Ты у меня самый надежный штурман! – одобрительно улыбнулся Павел.

– И нечего посмеиваться. Вот заедем не в ту сторону, будешь знать…

Колеса начали накручивать заветные километры, Павел радостно выписывал зигзаги крутых поворотов. Послушность машины опьяняла. Опьяняла и Машина близость – он то и дело невзначай легонько касался ее коленей и бедер.

– Паша, следи за дорогой! – как можно строже напомнила Маша.

Павел, не слушая, скорчил забавную рожицу, одним глазом кося на Машины коленки.

– Пашка! – Маша в сердцах хлопнула его по ноге. Но промахнулась и угодила в пах.

– У-у-уй! – засучил Павел ногами по педалям. Машина резко стала.

– Пашенька, ну прости меня! – Маша нежно погладила место нечаянного удара и провела рукой по лбу и волосам травмированного водителя. – Ой! Да у тебя температура! Давай-ка выруливай поближе к цивилизации! Это ты накупался, не иначе!

Поездку к незнакомке пришлось отложить. Надо было срочно искать мотель.

– Фу, какая гадость! – Павел сморщился, проглотив рыбий жир.

– Надо, Паша, надо! – Маша быстро сунула ему в руку кружку с горячим сладким чаем. – Заливай, горе луковое!

– Да я его с детства ненавижу, этот рыбий жир!

– А мне нра-а-авится, – протянула Маша, медленно облизывая ложку.

– Отойди от меня, а то еще люди подумают, что ты моя жена…

Мотель они нашли довольно быстро, разместились и теперь млели в креслах-качалках на веранде. В аптечном киоске мотеля в ходу были разнообразные настойки на спирту, немногим дешевле крепких спиртных напитков, и рыбий жир. Из двух зол Маша выбрала меньшее.

– От рыбьего жира улучшается работа головного мозга, – наставительно вещала она, встав с кресла и прохаживаясь походкой умудренного жизнью профессора перед студенческой аудиторией. – Особенно полезен этот продукт при простуде…

– …старческом маразме и импотенции, – лениво перебил ее Павел, продолжая возлежать и щурясь от солнышка.

– А также, – не слушала его Маша, – при интенсивной мозговой деятельности…

– …в среднем течении беременности, в период формирования плода, – снова вклинился Павел, но Машу не так-то легко было сбить.

– …в некоторых случаях при изменении климатических условий проживания, например, переезд, смена обстановки…

– …выход замуж!

– Не перебивай! – шикнула Маша. – Кстати, не «выход», а выдача… и не надо спорить с филологом!

– Филолог – психолог, – продолжал ерничать и придуриваться Павел.

– Директор – корректор! – парировала Маша.

– Пианистка – одалиска… Ха-ха-ха-ха!

– Рыбий жир – пассажир! – пригвоздила его Маша взглядом.

– А как правильно – закатился от смеха или залился смехом? – отсмеявшись, поинтересовался Павел.

– Смотря какой смех. Вот ты сейчас давился смехом.

– Давился я рыбьим жиром! А от смеха я ослаб… А вот… предположим, что тебя выдали замуж, а Джулия Робертс – вышла. Ну и какая между вами разница?!

– Н-ну-у, Джулия Робертс красивая, а я… сим-па-тич-на-я!

– Ну дык?

– Красивые редко бывают счастливы! А симпатичные всегда! – Маша победно поставила ногу на ручку кресла, в котором витийствовал супруг, и легонько его качнула.

– Э-э-э-э-э, – засуетился Павел, – свалишь! Меня нельзя травмировать в таком количестве! Кто будет автомобилем управлять?

– Симпатиш-ш-ш-ная!

– Да у тебя и прав-то нету!

– А вот и есть! – жестом фокусника Маша выхватила водительское удостоверение из нагрудного кармана Павла и повертела им перед его лицом. – Что теперь скажете, Павел Леонидович?!

– А… а… а красивых женщин мы оставим мужчинам без фантазии! – воскликнул Павел, тигром вскакивая и бросаясь за успевшей отскочить и сбежать со ступенек веранды Машей.

– Помогите, – понеслась она, хохоча и лавируя. Павел не отставал.