Текст книги "Арфа для Тома (СИ)"

Автор книги: Мария Гуцол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Гуцол Мария Витальевна
Арфа для Тома

Арфа для Тома

Меньше всего этот парень в потертой джинсовой жилетке был похож на витязя с Другой стороны. Рэй невольно усмехнулась:

– Пластырь тебе особенно идет.

Гвинор притронулся к заклеенной лейкопластырем щеке и поморщился:

– Шрамы останутся. Раны от холодного железа сложно стягивать чарами. Тем более что колдун из меня неважный.

Керринджер пригубила пива из высокой стеклянной кружки. С тех пор, как они втроем с Ником О'Ши штурмовали "Волшебную мельницу", прошло полторы недели. Левая рука самой Рэй до сих плохо ее слушалась, детектив вообще был погребен где-то под горой отчетов, протоколов и объяснительных.

– Гвинет. Как она? – спросила Керринджер осторожно.

Этим вечером она случайно разглядела Гвинора в толпе, осаждающей паб "Зеленые рукава" перед концертом какой-то фолк-группы. Вначале Рэй подумала – померещилось. Мало ли в Байле высоких мужчин с волосами цвета соломы на солнце. Потом сид обернулся, словно почувствовав взгляд, и стали видны свежие шрамы на лице. Все сомнения у Керринджер пропали, когда он приглашающе махнул ей рукой.

– Старость – не злые чары, которые можно было бы снять, – Гвинор устало вздохнул. – Время не повернуть вспять, пусть и можно держать в узде.

Помолчали. В переполненном пабе висел ровный гул голосов и сизый сигаретный дым. Пиво было неплохим, однако Рэй в своей жизни пробовала и лучше. Гвинор пил его с удовольствием, вприкуску с солеными орешками.

– Не думала, что витязи Другой стороны шатаются по нашим кабакам.

– Ага, – ухмыльнулся в ответ сид, – Мы только и умеем, что сидеть под холмами с лицами торжественными и мрачными...

Его прервало низкое гудение басовой струны. На маленькой сцене музыканты начали настраивать инструменты. Керринджер скривилась. Когда начнут играть, голос собеседника расслышать будет невозможно.

– Они стоят того, чтобы послушать, – Гвинор кивнул в сторону сцены. Снова надолго приложился к своей кружке, потом проговорил: – Я знаю, о чем ты хочешь спросить.

Рэй вздрогнула. Спросить она хотела, но решиться не могла. Неизвестность была мучительна, но определенность казалась хуже. Любая из двух определенностей. Гвинор смотрел на нее серьезно и строго. Человеческая его личина потускнела, хотя Рэй не взялась бы сказать точно, что в нем переменилось.

– Королю-Охотнику нужно больше, чем шесть пуль, чтобы умереть, – тихо сказал сид. – Особенно в его вотчине.

Медленно Керринджер откинулась на спинку стула. Наверное, где-то в глубине она это и так знала. Ничего еще не было закончено. Дикая Охота все еще держала ее след. Рэй остро захотелось закурить, но сигарет у нее с собой не было.

– Впрочем, – так же негромко продолжил Гвинор, и его тихий голос был слышен отчетливо, несмотря на шум, – не думаю, что ему хочется получить еще шесть. Лето заканчивается, до Самайна не так уж далеко. Моя Королева не держит на тебя зла. Ты забрала у нее Гвендоллен, но вернула Гвинет. Ты можешь не опасаться ее мести.

На сцене появился волынщик, и Рэй поняла, что ответить или спросить что-то еще она не сможет. Сид отставил пустую кружку, махнул рукой официантке.

Забавно. Получалось, что пришельцы с Другой стороны могли есть человеческую еду безо всякого ущерба. По крайней мере, у этого парня не было никаких проблем с орешками и пивом. Перекрикивая музыку, Гвинор заказал еще пива и бифштекс с картошкой. Рэй ограничилась еще одним пивом – с деньгами было не ахти.

Сид перегнулся через столик и сказал ей:

– Так нам проще оставаться здесь. Мы ведь чужаки в Байле. Правила одинаковы, для нас и для вас. Еда связывает нас с чужими землями.

Керринджер кивнула. На языке у нее крутились вопросы, но в кармане зажужжал телефон. На экране высветилась фамилия О'Ши. Рэй не была уверена, что детектив выберется из-под своих бумаг, но он тоже имел право на некоторые ответы.

– Ты где? – чтобы слышать Ника, ей пришлось зажать второе ухо пальцем.

– Столик в углу слева, – почти прокричала она в трубку.

Детектив О'Ши подошел к делу основательно. К ним он пробрался, уже прижимая к груди две пинты темного пива. Он хотел что-то сказать, должно быть, насчет того, как внезапно Рэй выдернула его сюда, но увидел Гвинора и оборвал сам себя на полуслове. Осторожно поставил на столик свое пиво, прокричал:

– Вы, двое! Надеюсь, больше никаких женщин в беде? Я еще по этой не отчитался!

– Садись, – Рэй толкнула к нему свободный стул.

– Плохое место вы выбрали для разговора, – О'Ши плюхнулся на стул, поддернул закатанные рукава рубашки и придвинул к себе пиво. Через пару глотков он добавил: – Хотя пиво нормальное, вроде.

Он помолчал немного, потом потянулся к Рэй и Гвинору через стол, сказал громко:

– Наш друг Курт начал говорить. Сказать честно, его несет, как дерьмо по трубам.

О том, что детектива услышат чужие, можно было не переживать. Им троим и так пришлось почти вплотную сдвинуть головы.

– Так что если мне повезет, я распрощаюсь с этой дрянью, – продолжал О'Ши. – Если мне чертовски повезет.

– Что он говорит? – Гвинор подобрался.

– По-моему, у него поехала крыша, – Ник, не задумываясь, подцепил с тарелки несколько орешков и отправил их в рот. – Вначале он рассказывал, как познакомился с девушкой, собрался на ней жениться, она подарила ему старую мельницу своей бабушки. А потом обманула его и превратилась в старуху, а на мельнице началась чертовщина. Ну и его неправильно поняли, конечно. Сейчас про бабушку ни слова, зато о своей волшебной невесте, которая дала ему мельницу, бредит даже во сне.

Гвинор нехорошо улыбнулся:

– Нельзя предать любовь сиды и ничем за это не заплатить.

– Хрен его знает, за что он платит, но болтает так, что не заткнуть. Рассказал и про Хастингса, и про второго парня. Уже наболтал лет на двадцать, но есть у меня подозрение, что он скоро поедет в дурдом, а не в тюрьму.

Рэй вздохнула:

– Так что там у них вышло на самом деле?

– Мы теряем силы на этой стороне Границе, – ответил ей Гвинор. – Человеческий хлеб, человеческое питье – все это помогает продержаться здесь... Кстати, что-то мой бишфтекс и пиво несут слишком долго... Гвинет жила среди людей годами. Любовь – достаточная сила, она поддерживала ее. А потом любовь закончилась. Человеческое сердце переменчиво.

Ник О'Ши задумчиво потер указательный палец там, где была полоска незагорелой кожи от кольца и кивнул. Сид продолжил:

– Не знаю, что бы было, не будь Гвинет человеком по крови. Едва ли вышло бы лучше. Мы можем приходить к людям и можем уходить, но не можем остаться.

Детектив устало помассировал виски. Музыканты на сцене закончили настраиваться, и ему пришлось понизить голос:

– Чем я думал, когда переводился в этот отдел? Если я начну говорить о чем-то таком в суде, лечиться отправят меня.

– Вы столько лет живете на самой черте, но так и не научились верить хотя бы собственным глазам и собственным ушам, – хмыкнул Гвинор.

– Мне кажется, мы забыли, – проговорила Керринджер задумчиво. Ее пиво закончилось, и Рэй раздраженно покосилась на барную стойку.

– Может, и так, – кивнул сид. – Раньше таких приграничных городов было много. Теперь остался только Байль.

Рэй вскинула на него глаза, но ничего спросить не успела – пиво и бифштекс все-таки принесли. О'Ши проводил мясо алчным взглядом:

– Алименты меня разоряют.

Сид закатил глаза и попросил повторить свой заказ в двойном варианте.

– Чем платить будешь? – с усмешкой спросила Рэй. – Наличкой, которая превращается в осенние листья?

– Даже если так, – Гвинор дернул плечом, – они льют столько воды в пиво, что от них не убудет.

Керринджер едва успела как следует приложиться к своей кружке, когда свет в пабе погас. Остались гореть только две мощные лампы возле сцены. Гвинор отодвинулся вместе со стулом глубже в угол, в темноту, словно не хотел быть увиденным.

Пронзительный голос волынки разбил вдребезги рокот переполненного зала. О'Ши мученически вздохнул. Насколько Керринджер знала детектива, фолк-музыка не относилась к его любимым жанрам.

Когда луч света выхватил из полумрака высокую фигуру певца, Рэй показалось, что мир сошел с ума. Точеное лицо, смоляные кудри по плечам, руки вскинуты в плавном выверенном жесте. Так мог бы выглядеть эльфийский бард с Другой стороны, вздумай он по какой-то своей прихоти развлекать публику в пабе на окраине Байля. И когда голос взлетел к низкому потолку, в нем было серебро Другой стороны, и холод инея на ее травах, и гулкое эхо подземных залов, и рога Охоты, и смех, рассыпающийся золотыми колокольчиками. Это голос мог петь о чем угодно, и все равно пел бы о Другой стороне.

Только когда на ее собственную руку, вцепившуюся в край стола, легла чужая теплая ладонь, Рэй почувствовала, что пальцы свело болезненной судорогой. Она медленно разжала руку.

Песня закончилась. На сцене прибавилось света, стали видны остальные участники группы, вокалист растерял изрядную часть своей эльфийскости, но голос его все еще звучал в Рэй в голове.

– Это Том-с-пустыми-руками, – тихо проговорил Гвинор и убрал ладонь с пальцев Керринджер. – Так его у нас называют.

– Том-с-пустыми-руками, – эхом повторила Рэй.

– Он был арфистом моей Королевы, лучшим из всех, – Гвинор глядел на сцену печально и задумчиво. – Том приходил в холмы и возвращался к людям. Пел у нас песни Байля, и в Байле – песни холмов. С тех пор, как у него нет арфы, он не возвращался к нам. Томас – тот еще гордец, с арфой или без.

– Как так случилось? – спросила Рэй. Ответить ей сид не успел – волынка снова начала первой, ее поддержал мощный гитарный рифф, вступили барабаны и скрипка. Керринджер сунула руку в карман, коротко выругалась, вспомнив, что сигарет у нее с собой нет. Курить хотелось нестерпимо, как будто дымовая машина на сцене выдыхала из себя туманы Границы. Рэй встала. Прокричала в ухо О'Ши:

– Пойду стрелять сигареты.

– Только не пристрели никого, – ухмыльнулся детектив.

У барной стойки было людно. Табачный дым курился вокруг бармена, как магические благовония. Рэй подумала про себя, что хозяевам паба нужно поставить памятник при жизни за то, что здесь можно курить. Она протолкнулась ближе к стойке, толкнула к бармену мятную купюру, попросила виски. Девчонка рядом проводила взглядом вначале деньги, потом стакан с золотистой жидкостью. Она курила дешевые сигареты той же марки, что и сама Рэй, и угощала ими легко. Керринджер попросила у нее две, одну сунула за ухо, второй с удовольствием затянулась. Опрокинула в себя виски и подумала, что, наверное, это не так уж плохо, если кто-то приносит с Другой стороны песни, а не приходит туда с холодным железом.

– Нравится концерт? – спросила у нее сигаретная добродетельница.

– Ага, – Рэй честно кивнула. Том-с-пустыми-руками действительно был достоин того, чтобы играть в залах Королевы сидов, а не в прокуренном насквозь пабе.

– Я им помогаю с организацией немного, – в голосе девушки звучала гордость. Здесь, у стойки, было чуть тише, чем в зале, так что можно было кричать не слишком громко. – Я Бэт.

Рэй пожала протянутую руку. У Бэт была теплая маленькая ладошка и пальцы все в тяжелых кольцах. Простое, открытое лицо не портил ни макияж, в котором, на вкус Рэй, было слишком много теней и всего остального, ни топорщащаяся в разные стороны цветными прядями прическа. Бэт улыбнулась, потом взгляд ее снова прикипел к сцене. И была в этом взгляде такая тоска, что Керринджер стало не по себе.

Томас стоял возле микрофона почти неподвижно, дым окутывал его фигуру, руки раскинуты, пальцы отщелкивают ритм, как будто не привыкли, не умеют быть без дела. Рэй он снова показался похожим на сида больше, чем полагалось бы человеку. Да и песня была такая, что у Керринджер по спине пробежали мурашки, и она закурила вторую сигарету.

Судьба вела туда певца,

Арфиста, барда и певца.

Он разглядел овал лица,

Изгибы рук, точеный стан.

Арфист от горя застонал

Он вынул ребра из груди,

Из нежной девичьей груди.

Из них бард арфу смастерил.

Он струны свил из кос златых,

И в мире нету звонче их

В следующий раз Рэй Керринджер услышала о Томе-с-пустыми-руками почти через месяц, в начале осени. Ей позвонил Ник О'Ши, и голос его был мрачен:

– Не занята? – без приветствия спросил детектив.

– Ммм, – Рэй торопливо прожевала кусок бекона из яичницы. – Не слишком.

За окном мансарды начиналось ясное сентябрьское утро. Особых планов на него у Керринджер действительно не было. Разве что заехать к парню, который исправно снабжал "Колд Армор" холодным железом, за новой партией патронов, но это могло какое-то время подождать.

– Подойди к городской больнице. Прямо сейчас, – О'Ши устало вздохнул. – У нас тут рокер пропал. Из собственной палаты. Тот парень, который пел в "Зеленых рукавах".

Рэй тихо выругалась. Не нужно было гадать, почему детектив звонит ей. О'Ши умел слушать и должен был запомнить все, что говорит о Томасе Гвинор.

Гадать без толку, что случилось с бывшим арфистом Королевы, Керринджер не стала. Доела остывающую яичницу, долго искала в недрах шкафа чистую футболку.

После иссушающей жары середины лета конец августа и начало сентября были в Байле такими, какими и должны были быть – ясными, солнечными, прохладными. Солнце заливало золотом старый город, небо было беспощадно синим, и все было бы хорошо, если бы не смутная тревога, появившаяся, стоило детективу упомянуть о музыканте.

До городской больницы Рэй добралась на автобусе за двадцать минут. В машине барахлил карбюратор, и трогать ее без особой необходимости Керринджер не хотелось.

О том, что здесь что-то произошло, понять можно было уже в приемном покое. Двое рослых парней в форме патрульных маялись возле кофейного автомата. Еще один, невысокий крепыш в штатском, без особого успеха пытался флиртовать с медицинской сестрой у стойки регистратуры. Принадлежность его к полиции с головой выдавал оттопыренный кобурой пиджак.

– Мне нужен детектив О'Ши, – сказала Рэй.

Полицейский смерил ее взглядом, задержавшись на поле куртки, которая скрывала собственный револьвер Керринджер.

– Можно ваше разрешение, мисс? – крепыш развел руками, всем своим видом пытаясь показать, что он всего лишь делает свою работу. Рэй протянула ему запаянный в пластик прямоугольник документа. Тот покрутил его в пальцах и вернул с видимым облегчением.

– Второй этаж и налево по коридору, мисс.

Ника О'Ши она услышала раньше, чем увидела. Голос его доносился из-за поворота. Детектив как будто бы спорил с кем-то, и Керринджер замедлила шаг.

– Парень ходил на Другую сторону, – говорил детектив. – Его девчонка это подтверждает.

– Ему чуть не отшибли мозги, плюс два огнестрельных, а я должен поверить, что в больницу приходили феи? – второй голос был Рэй незнаком.

– Как насчет проверить видео с камеры в коридоре? – в голосе Ника появилось раздражение.

– Мистификация, – отрезал его оппонент. – Пусть эксперты разбираются.

– Вот я и хочу показать его своему эксперту!

Керринджер выругалась по себя. Только быть втянутой в полицейские дрязги ей не хватало для полного счастья. Он зло взъерошила волосы, вздохнула и свернула за угол коридора.

– Рэй! – Ник махнул ей рукой, потом устало потер висок. – Надеюсь, я тебя ни от чего важного не отвлек.

– От яичницы с беконом, – сказала Керринджер. – Это важно. Было.

Она коротко кивнула второму полицейскому в штатском, угрюмо подпирающему выкрашенную в белый стену. О'Ши указал ей на прикрытую дверь.

– Вот здесь он лежал. А потом пропал. Никто ничего не видел.

– Это реанимация, – хмуро сказала Рэй. История нравилась ее все меньше и меньше.

– Черепно-мозговая травма и две пули 38ого калибра в спине. Ничего сверхъестественного, если не считать, что наш Томас вообще выжил. Уйти сам он никак не мог. Врачи давали очень малые шансы на то, что он вообще пришел бы в себя рано или поздно.

Рэй вспомнила голос, превращающий дым дешевых спецэффектов в туманы Границы, и покачала головой. Что-то было неправильным в этой истории. Такие, как этот Томас, не должны заканчивать в реанимационной палате, воняющей жидкостью для дезинфекции.

– Зайди, погляди, – О'Ши открыл дверь палаты.

– Только без рук, мисс, – резко добавил подпирающий стенку коп. Керринджер примирительно подняла ладони.

Окно было открыто, ветер чуть шевелил жалюзи. Кровать плотно обступила медицинская аппаратура, трубки капельницы беспомощно висели. Постель Тома-с-пустыми-руками была смята, на подушке остался отпечаток головы, простынь и покрывало откинуты, как будто он действительно просто на минуту отошел.

А поверх измятой простыни лежал маленький букет белых цветов и серебристых колосьев, небрежно перехваченный лентой. Свежий, чуть горьковатый запах отчетливо чувствовался в палате, несмотря на открытое окно.

– Я хотела бы посмотреть видео, – ровно сказала Рэй.

– Это можно устроить, – О'Ши кивнул. – Что скажешь?

– Пока ничего не скажу. Я не видела таких цветов в Байле и округе, но ботаник из меня хреновый.

Ей не хотелось особо говорить при втором полицейском. Для него ее предчувствия не будут стоить ни ломаного гроша. Это Ник слышал рассказ Гвинора и волшебный голос, стирающий разницу между мирами, Ник был на "Волшебной мельнице", он успел по уши макнуться в смутное волшебство Другой стороны, ему приходится верить во всякую чертовщину, потому что других ответов в его делах часто не находится.

– Мы закончили здесь, – обернулся О'Ши к коллеге. Тот только снисходительно улыбнулся.

– Значит, я могу позвать экспертов. Настоящих экспертов.

Рэй равнодушно пожала плечами. Этот долговязый тип не трогал ее ни в малейшей степени.

– Пошли, – Ник дернул ее за рукав. – Покажу тебе мультики.

Они спустились на первый этаж. На лестнице пришлось посторониться, пропуская наверх сосредоточенных людей с чемоданами, фототехникой и еще черт знает чем. Если Рэй хоть что-то понимала в том, что касалось Другой стороны, что-нибудь из всего этого обязательно даст сбой.

В тесной комнате поста видеонаблюдения тоже людно. Двое копов в штатском, путающиеся у них под ногами, и паренек в форме охраны толпились у мониторов. О'Ши перебросился с полицейскими несколькими короткими фразами и махнул охраннику:

– Покажи ей видео.

Тот вздохнул, как будто его просили об этом уже раз, как минимум, в сотый, пробежался пальцами по клавиатуре.

– Вот, любуйтесь.

Белый больничный коридор на мониторе выглядел вполне буднично. Вот сестра провезла каталку, яростно жестикулируя прошли двое врачей. Потом начинались помехи. Мелькнуло что-то белое, снова помехи, потом картинка появилась снова.

Женщина в средневековом плаще стояла посреди коридора и, запрокинув голову, смотрела прямо в камеру. Рэй вздрогнула, вцепилась пальцами в спинку стула охранника. Видео снова перекрыли помехи.

– Еще три минуты помех – сказал один из полицейских. – И все.

– О'Ши, – медленно проговорила Керринджер. – Пошли, я покурю.

Ник бросил на нее короткий взгляд и кивнул, открыл дверь, впуская в маленькое помещение пахнущий дезинфекцией воздух.

Рэй заговорила, только спустившись с больничных ступенек. Ник ее не торопил, но поглядывал с какой-то опаской.

– Я знаю эту женщину, – сказала Керринджер и вытащила сигарету из мятой пачки. – Ту, которая на видео.

Она глубоко затянулась. Детектив смотрел выжидающе. Рэй сказала:

– Она – Королева холмов. Та, для которой Томас играл на арфе.

– Я помню, что говорил этот засранец. Значит, она забрала его? – отозвался О'Ши. Помолчал, потом сказал со вздохом: – Может, так и лучше. Если верить медикам, на арфе парень едва ли смог бы играть. Да на чем угодно. А там... Как думаешь, там ему помогут?

– Королева не стала бы оставлять знаков, если бы не знала, что их прочитают, – ответила Керринджер и снова затянулась, поморщилась. Сигареты были плохие, еще хуже, чем она курила обычно. На куреве она всегда экономила в первую очередь. – Так что с ним стряслось?

– Черепно-мозговая, два огнестрельных ранения, – детектив поморщился. – Отдел особо тяжких копает, но пока ничего не накопал.

Помолчав, он добавил:

– Если верить врачам, удивительно, что парень дотянул до больницы. Его нашли на обочине шоссе истекающего кровью с двумя дырками в спине и разбитой головой.

– Ублюдки, а, – Рэй со злостью затушила сигаретный окурок. – Я тебе еще нужна?

– Зайди завтра в управление, – О'Ши скривился. – Сочиним бумагу. Может пригодиться, если Фил завязнет в этом деле. А он завязнет, если ты права.

– Я права, – Керринджер пожала плечами.

На следующий день, выходя от Ника О'Ши, Рэй столкнулась в коридоре полицейского управления с Бэт, девушкой, угощавшей ее сигаретами на концерте. Сейчас без макияжа, с зачесанными назад светлыми волосами, она выглядела гораздо старше, чем показалась Керринджер тогда. Может, дело было в синяках под глазами и горьких морщинах возле губ. Бэт узнала ее, улыбнулась грустно, но спокойно, как будто самое худшее было уже позади.

Бэт позвонила через два дня. В телефонной трубке голос ее звучал твердо:

– Мисс Керринджер? Мне дал номер детектив О'Ши. Вы водите людей на Другую сторону?

– Да, я занимаюсь этим, – Рэй насторожилась. Она не стала говорить, что сейчас с таким проводником идти через Границу может быть опаснее, чем в одиночку.

– Я готова заплатить ту сумму, которую вы назовете.

Керринджер вздохнула. О'Ши дурак, если пошел на поводу у девичьих слез. Потом она вспомнила лицо Бэт, такое, каким она видела его в последний раз, спокойное, даже отрешенное. Подумала, что ничего не знает об этой девушке, даже того, какие отношения связывают ее с Томом-с-пустыми-руками. В том, что дело в музыканте, Рэй не сомневалась. Она сказала:

– Это не телефонный разговор.

– Я понимаю. Когда вам будет удобнее встретиться? Мое дело может ждать, если это нужно.

Это было что-то новое. Керринджер задумчиво взъерошила волосы и назначила встречу на пять пополудни в кафе на рыночной площади. Если туда принесет Ника О'Ши за традиционным вечерним пивом, тем лучше. Дело о больничном исчезновении все еще висело в полиции.

Ранний сентябрьский вечер был хорош сам по себе. Эта осень вообще радовала мягким теплом. Рэй поймала себя на том, что предвкушает встречу. Шагая по старой байльской брусчатке, она думала о том, что на Другой стороне сейчас туман особенно прозрачен. Осень – время Короля-Охотника, но до ноября, когда у Дикой Охоты есть особенная власть над обоими мирами, еще далеко. Может быть, получится проскочить.

Бэт пришла раньше назначенного времени. Керринджер разглядела ее сразу, как только вынырнула из-под арки двора. Черная рокерская кожанка, выбритые виски, пальцы в массивных кольцах крутят кофейную чашку. Она сидела за столиком в углу летней площадки и выглядела гораздо менее уверенной в себе, чем та девушка, которая щедро угощала сигаретами в прокуренном пабе.

Рэй уронила себя на свободный стул. Бэт чуть улыбнулась ей:

– Оказывается, мы уже немного знакомы.

– Получается, что так. Какое дело у вас на Той стороне? Я никогда не вожу вслепую.

Подошла официантка, Керринджер попросила кофе и для себя. Эта короткая пауза дала Бэт возможность собраться с мыслями, поэтому, когда она заговорила, голос ее звучал ровно:

– Томас Лери, вокалист из "Пограничья". Мне нужно его найти.

Можно было не спрашивать. Рэй вздохнула. Перевела взгляд с бледного лица Бэт на глянцевую обложку меню. Интересно, знает ли она о прогнозах медиков. И кем, черт возьми, эта Бэт приходится человеку, ради которого Королева холмов приходит в Байль. Бэт не красавица, хотя лицо у нее славное, в ней нет ни капли той инаковости, которая отмечает любого, так или иначе связанного с Другой стороной.

– Я не хочу, чтобы он вернулся сюда, – торопливо добавила девушка. – Я знаю, что говорили врачи, да и... Ему будет лучше там. Я просто хочу попрощаться.

Керринджер поглядела на нее с некоторым удивлением. С таким к ней обращались впервые. Услуги "охотников на фей" стоили недешево, тратить такие суммы на прощание едва ли пришло бы в голову кому-то в здравом уме. Рэй спросила резко:

– Кем он вам приходится?

– Я его люблю, – ответила Бэт просто. Керринджер мученически закатила глаза. Самый отвратительный вариант. Девушка добавила тверже: – Мне просто надо знать, что у него все хорошо там.

У нее был характер, у этой влюбленной девчонки. Тогда в пабе Рэй она показалась совсем молоденькой, при дневном свете Бэт выглядела старше, но все равно ей едва ли можно было дать больше двадцати трех. В двадцать три у Рэй сводило скулы от слова "любовь". Она сказала, тщательно подбирая слова:

– Ложь на Другой стороне опасна. Самообман еще опаснее.

– Я знаю. Том много мне рассказывал.

Керринджер задумчиво потерла переносицу. Вспомнила голос, ломающий грань между там и здесь, фигуру на сцене, окутанную туманом и тайной. Наверное, Томас Лери, Том-с-пустыми-руками стоил того, чтобы идти незнамо куда только ради нескольких слов короткого прощания. Сама Бэт ей скорее нравилась. В Байле, конечно, найдутся желающие отвести ее хоть к черту в пасть, если плата окажется соответствующей. Если не повезет с проводником, вляпается она сильно.

Деньги Керринджер были ой как нужны. Того, что платил ей отец за помощь в магазине, хватало только на счета. Машину нужно на что-то делать, без машины она как без рук. А если уж совсем честно, Рэй многое отдала бы за то, чтобы снова вдохнуть воздух над холмами. Может быть, Охотник действительно не сунется к ней после тех шести пуль.

Она задумчиво побарабанила пальцами по столешнице. Того, что хочет Бэт, не получить кровью и холодным железом. Требовать нельзя, только просить. Впрочем, может сослужить службу вся эта история с Гвинет и Гвинором.

– Беру день на размышление, – Керринджер наконец-то принесли ее кофе, она с наслаждением пригубила горячую черную жидкость. Нужно позвонить О'Ши, пусть расскажет, кому он раздает чужие телефоны.

Бэт допила свой кофе, расплатилась и ушла. Темнело, зажглись фонари. Керринджер проводила взглядом фигурку в тяжелой куртке. Где-то внутри нее уже зрела уверенность, что завтра она позвонит Бэт и скажет, что готова вести ее на Другую сторону. Но номер Ника О'Ши она набрала.

– Чего тебе? – не слишком внятно отозвался детектив.

– Бэт, подружка Тома Лери. Мне нужно все, что у тебя есть по ней. Раз уж ты дал ей мой номер, – сказала Рэй.

– А где спасибо за подкинутую работу? – кажется, О'Ши пытался жевать.

– Если я за нее возьмусь, будет тебе спасибо. Мне нужна информация.

– А можно я вначале доем? – в голосе детектива звучала беспросветная тоска. Рэй поглядела на свою чашку, еще наполовину полную. Проговорила:

– Доедай. И приходи в то кафе на рыночной площади.

– Черт! Ты что, у меня под окнами? А, все, вижу. Ты знаешь, что это называется сталкинг?

Против воли Керринджер рассмеялась:

– Я понятия не имела, что ты живешь настолько близко. Давай там, жуй. Кофе у меня не бесконечный.

Ник О'Ши пришел раньше, чем кофе успел безнадежно остыть. Он явился в шортах, тапках поверх носков, с мрачной физиономией обреченного человека и рухнул на тот стул, с которого недавно встала Бэт.

– Возьми мне пива, – потребовал детектив. – Я на мели.

– Я тоже, – хмыкнула Рэй.

– Брось. Ты возьмешься за эту работу. Я видел эту девчонку, видел этого парня, я знаю тебя. Так что давай.

Керринджер вздохнула, подумала, что кружка или две пива – не такая уж большая взятка полицейскому, махнула рукой официантке, потребовала пива и еще одну порцию кофе.

До тех пор, пока на столе перед ним не появился здоровенный запотевший бокал, О'Ши держал паузу. Присосался к нему он надолго и с видимым наслаждением. И только оторвавшись от пива, детектив пригладил встрепанные волосы, откинулся на спинку стула и начал рассказывать:

– Элизабет Биннори, двадцать три года, работает менеджером у этих фолкеров, "Пограничья". По ее словам, знает Томаса Лери едва ли не с детства, жили по соседству. Томас старше ее на десять лет или около того. Последние три года они вроде как в отношениях. Примерно столько же Лери выступает... выступал с группой. И не ходил на Другую сторону.

Проговорив это нарочито пресным голосом, О'Ши снова припал к пивному бокалу. Рэй задумчиво помешивала кофе, ложечка тихо бряцала о чашку.

– Если тебя интересует, есть ли у нее деньги, – чуть более живо сказал Ник, – то есть. "Пограничье" в последнее время получало неплохие гонорары. Что удивительно, конечно, но не криминально.

– Меня скорее интересует, почему ей так хочется их потратить, – Керринджер отпила кофе и подумала, что лучше бы тоже взяла себе пива.

– А у нее кроме Лери и его группы никого нет. Семья из тех, к которым социальный работник приходит чаще, чем курьер с пиццей. Группа без Тома-с-пустыми-руками распадется, считай, что они были у него на подтанцовке.

– Тем больше шансов, что она наделает глупостей, – вздохнула Рэй.

– Не думаю, – О'Ши покачал белобрысой головой. – Если уж ей хватило мозгов сделать так, чтобы ее друзья-музыканты получали деньги.

– Может, и так. А что с Томом? Узнали, кто его так отделал?

– Этим не я занимаюсь. Отрабатывают разные версии, начиная от наркотиков и заканчивая случайной стычкой. Но мне кажется, что это тоже как-то связано с долбаными феями. Должно быть, ты заразила меня своей паранойей.

– Это не паранойя. Это ты начинаешь все-таки делать свою работу, – Рэй усмехнулась.

– Иди ты знаешь куда с таким экспертным мнением, – огрызнулся О'Ши.

Днем следующего дня, где-то между двенадцатью и часом Керринджер позвонила Бэт Биннори. Карбюратор внедорожника сдох окончательно, так что на Другую сторону идти предстояло пешком. Это значило, что еду и питьевую воду им придется тащить на себе. Но может, так оно было и к лучшему. Едва ли кому-то в холмах нравилось, когда к ним под порог подкатывало бронированное чудовище, оставляя за собой примятую траву и вонючий выхлоп. А расстояние и скорость на Другой стороне были понятиями очень, очень условными.

Они встретились через два дня ранним утром на повороте, там, где от трассы в сторону уходил растрескавшийся асфальт боковой дороги. С озера дул прохладный ветер, солнце медленно поднималось над дымкой, и в целом день обещал быть хорошим для начала любого путешествия.

Рэй выбралась из автобуса, закинула тяжелый рюкзак на плечи и подумала с удивлением, что ждет того момента, когда туман Границы окутает ее, а потом сквозь пелену проступят очертания холмов. Другая сторона была отравой, которая пока и не думала ее отпускать. К радости Рэй, левое, простреленное на "Волшебной мельнице" плечо безо всяких протестов приняло на себя вес.

Подъехало такси. Водитель помог Элизабет Биннори вытащить из багажника ее рюкзак. Лицо девушки было глубоко задумчивым, как будто бы мыслями она была где-то в другом месте. Рэй хмуро окинула взглядом новенький анатомический рюкзак, растоптанные кеды и потертую куртку Бэт, кивнула ей коротко, поправила кобуру под разгрузкой, спросила: