Текст книги "Украденное дитя(СИ)"

– Наверное, я сам виноват, – после короткого молчания вздохнул Джон. – Нельзя было совсем поручать ее Лизе. Говорят, детей забирают только у тех, кто любит их недостаточно.

– Ложь, – откликнулась Рэй и сунула в рот последний кусок сэндвича. Уилл Кэрринджер, например, души не чаял в своей Рейчел. В чем-то они были неуловимо похожи, этот респектабельный Джон Маккена и ее отец Уильям Керринджер. Только последний был "охотником на фей" и обошелся без посторонней помощи, когда его дочь пропала.

– Они ничем не отличаются от похителей-людей. Кроме одного, – Керринджер вздохнула. – Никто не знает, зачем сидам нужны человеческие дети.

Маккена поежился. Рэй затушила сигарету. Окурков было столько, что на резиновый коврик высыпался пепел, когда женщина сунула в пепельницу новый бычок. Маккена поморщился.

– Эй, – окликнула его Рэй. – Думай о своей дочери. Нас опять "водит".

Потрепанный внедорожник с трудом выкарабкался на очередной холм, когда в воздухе поплыл звук далекого рога. Эхо подхватило его, отбило от склонов, усилило и исказило.

Рэй вздрогнула. От низких нот по спине пробежали колючие мурашки. Руки вцепились в руль так, что побелели пальцы.

– Что это? – спросил Маккена вполголоса и крепче вцепился в компас. Он старался держаться, лицо осталось спокойным, но пальцы, сжавшиеся на латунном корпусе компаса, выдали его.

– Это Охота, – едва слышно отозвалась женщина.

Голос рога звал. Недвусмысленный приказ требовал от Рэй Керринджер выйти из машины и дождаться, пока гончие найдут ее. А вслед за ними обязательно явится их хозяин, Охотник в короне из оленьих рогов, с глазами как ночь и волосами как медь.

Рэй стиснула руль так, что пластик заскрипел.

– Мы в безопасности. В обшивке джипа достаточно холодного железа, – хрипло прошептала она. – Но если ты веришь хоть во что-то, Маккена, молись, чтобы нас не заметили.

Маккена взглянул на нее с недоумением. Заметил судорожно сжатые пальцы, выступившие на скулах желваки.

– У тебя здесь с кем-то свои счеты, да? – подозрительно спросил он и натужно улыбнулся.

– Можно и так сказать, – Рэй говорила тихо, напряженно прислушиваясь к тишине, снова упавшей на холмы. В ушах стучало биение ее собственной крови. – Тот, кто хоть раз отозвался на зов Дикой Охоты, никогда не будет свободен от его власти.

– Дикой Охоты? – переспросил Джон. Что-то такое он где-то слышал, но преуспевающему юристу незачем держать в голове сказки и легенды.

– Потом, – отмахнулась Рэй.

Снаружи машины внезапно налетевший порыв ветра пригнул высокую траву к самой земле. Мелкий мусор колотился о лобовое стекло. Керринджер заставила себя разжать пальцы. Ну нет уж. Ее не затем вывели на солнце из-под серых небес Другой стороны, чтобы она боялась эха рогов Охоты.

Правая рука женщины мягко скользнула вниз, отвела в сторону полу поношенной армейской куртки и упала на холодную рукоять кольта. В барабане шесть патронов, шесть кусочков смертоносного холодного железа. На человеческой стороне Границы – верная смерть для любого не-человека, если стрелок умеет держать в руках револьвер. Рэй умела. Здесь пуля из холодного железа не принесет окончательной гибели, но обеспечит долгую мучительную агонию, пока не найдется кто-то, способный вытащить из тела обжигающий руки холодом кусочек проклятого металла.

Ветер стих так же внезапно, как и начался, и Рэй поняла – в этот раз пронесло. Охота задела их краем и понеслась дальше, даже не заметив.

Керринджер медленно выпустила револьвер. Вытащила из пачки сигарету. Подкурить у нее получилось только с третьего раза.

– Все, – сказала она. – Поехали. Думай о Гвендоллен.

С явной неохотой внедорожник завелся.

– Кажется, – Маккена нахмурился, – нас снова пытаются водить за нос.

Он протянул женщине компас. Стрелка неотрывно указывала налево. Керринджер пожала плечами и крутанула руль так резко, что их обоих с Маккеной мотнуло.

– Значит, теперь мы едем налево. Здесь нет географии, как мы привыкли ее понимать. А Дикая охота творит с Другой стороной вообще черт знает что.

Ближе к трем часам пополудни холмистая гряда закончилась. За ней начиналась равнина, заросшая красноватым вереском. Здесь внедорожник пошел бодрее. Оживился и Джон Маккена. Он нашел в пакете из фаст-фуда бургер и с аппетитом принялся за еду. Керринджер присматривала за ним в полглаза.

Вересковая пустошь ей не нравилась. Равнина берегла ходовую машины, но Рэй предпочла бы каменистые подъемы и спуски этому кровавому полю. Женщниа никогда не бывала здесь раньше, но в этом и не было нужды. Отточенное чутье никогда не подводило ее.

– Жуй тише, – неожиданно сказала Рэй.

– Что? – Джон замер, не донеся до рта изрядно объеденный бургер.

– Тихо, – прошипела Керринджер.

Ей не послышалось. Время от времени за гулом мотора отчетливо слышался негромкий треск.

Рэй остановила машину и открыла водительскую дверь. Маккена сидел неподвижно, с бургера капал кетчуп. Женщина невольно улыбнулась уголком рта. Улыбка сошла с ее лица, едва Рэй пригляделась внимательнее к земле под колесами.

Вереск затягивал ее плотным ковром, но кое-где через алое проглядывало белое.

Кости были выбелены ветром и временем, а потом над ними вырос вереск и зацвел алым. Костяк походил на человеческий и мог принадлежать как людям так и тем, кто неотличимо похож на людей.

Рэй резко захлопнула дверцу и вдавила до упора педаль газа, выжимая из двигателя все, на что он был способен. На Другой стороне мертвые были гораздо безопаснее, чем живые, но в этой месте Керринжер не хотелось оставаться ни на секунду больше, чем это было необходимо.

– Так что? – повторил Маккена, пытаясь очистить джинсы от кетчупа.

– Ничего. Просто плохое место для ланча.

Постепенно вереск начал уступать место траве, а равнина вздыбилась холмами. Гряда пряталась в дымке у горизонта до последнего, словно боясь показать, что у алой равнины есть конец.

Эти холмы были ниже и меньше своих собратьев, с более пологими склонами, но Керринджер повела машину аккуратно, стараясь вписаться в лощинки между нии, впервые отклонившись от прямой, указанной компасной стрелкой.

– Тебе тоже не понравилось бы, если кто-то ходил по твоей крыше, – с улыбкой сказала она Джону. Пояснила, увидев недоумение на его лице: – Это сиды. Полые холмы и подземные залы под ними.

– Но разве не они забрали мою дочь? – Маккена подобрался.

– Твою дочь забрала женщина из полых холмов. Зачем хамить ее соседям и наживать себе врагов? Эти ребята злопамятнее, чем старая карга, на газон которой насрала твоя кошка.

Маккена усмехнулся, потом нахмурился снова:

– Как мы ее найдем? Ту сиду, которая увела Гвен.

– Есть способы.

Аккуратные склоны сидов быстро сменились обычными холмами. Зелень травы потускнела, к ней прибавились серый и желтый цвета. Кое-где из-под травянистого покрова выпирал каменный бок гранитной породы. Теперь дорогу приходилось выбирать внимательнее – даже внедорожник Рэй не всегда был в состоянии справиться с крутизной склонов.

Заночевали там же, в холмах, опустив сиденья до упора. Маккена в своем туристическом спальнике больше все напоминал жирную гусеницу, которая по ошибке заползла в машину. Рэй обходилась старым, в нескольких местах прожженным пледом.

Ближе к утру холод пробрался внутрь машины. Не спас ни плед, ни спальный мешок. Пока Маккена безуспешно пытался бороться за последние крохи тепла, скорчившись на своем сиденье, Керринджер выбралась наружу.

В непроглядной темноте без звезд о наступлении утра не говорило ничего. На траве лежал иней, стебли ломко похрустывали под ботинками. Рэй потянулась всем телом и оглянулась.

Если присмотреться, немного света во тьме было. Сзади, где остались холмы-сиды, иногда мигали призрачные огоньки. Как только глаза привыкли к темноте, стало видно, что трава бледно светится. Посверкивал иней на высоких стеблях.

Рэй нащупала в одном из карманов разгрузки флягу и отхлебнула. Бренди обжег гортань и рухнул в желудок комком жидкого. Керринджер поежилась. Сонное оцепенение ушло.

Позавтракали наскоро вчерашними сэндвичами. Кофе в термосе был до сих пор теплым, И Маккена порадовался, что они не выпили его вчера.

Небо медленно серело, гряда холмов выплывала из темноты. Рэй бросила на заднее сиденье бумажный пакет из-под сэндвичей

– Ладно. Поехали.

Когда стало совсем светло, более пологими стали и холмы, в распадках между ними появились сосны. Вскоре деревья вскарабкались на склоны. Внедорожник въехал в сосновый лес. Теперь приходилось дорогу между янтарными стволами, похожими на стройные колоны.

Маккена не выдержал к полудню:

– Долго еще?

– Не знаю, – Керринджер пожала плечами.

– Мы успеем? Ты сказала, у нас всего неделя, – мужчина напряженно вглядывался в просветы между деревьями.

Рэй нахмурилась. Неделя была у нее. Джон Маккена мог блуждать по Той стороне до тех пор, пока его не возьмут в оборот местные обитатели. Керринджер ответила:

– Не дергайся. Успеем.

– Она – моя дочь, – Маккена поиграл желваками на скулах. – Я должен ее найти. Как я могу не дергаться? Гвен там совсем одна с этими нелюдями!

– Там не так уж плохо, – примирительно проговорила Рэй.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Я тоже была похищенным ребенком.

Маккена заткнулся. Какое-то время они ехали в тишине, потом мужчина не выдержал и спросил:

– И как... там?

– Я попала сюда постарше, чем твоя дочь, – Рэй замолчала, вспоминая. – Меня брали на соколиную охоту и пускали на пиры. Было весело.

– Весело? – Маккена вытаращился на женщину.

– Ага. А потом я вернулась домой и пошла в чертов колледж... Тихо!

В воздухе звенели колокольцы. Рэй сбросила скорость и сунула руку под куртку, туда, где прятался револьвер.

На опушке начинался обрыв. Сосны отступали в стороны, открывая пологий песчаный подъем, который резко обрывался оврагом. На вершине холма гарцевал всадник. Колокольчики в конской сбруе звенели, и этот звук плыл по воздуху.

– Ну, началось, – сквозь зубы прошептала Керринджер, останавливая внедорожник. – Пошли, поговорим с этим красавцем.

Дверцы внедорожника захлопнулись как-то нарочито громко в тишине соснового леса. Палая хвоя пружинила под ногами.

– Кто это? – едва слышно прошептал Джон Маккена.

– Посланник, я думаю. Нам посоветуют валить отсюда по-хорошему. – Неожиданно Рэй усмехнулась: – Или мы все-таки проехались по чьей-то крыше.

Конь сида был бел, а плащ синий, как вечернее небо после солнечного дня. Под плащом блестело что-то, похожее на старинный доспех.

Рэй вытащила из кобуры револьвер, сняла с предохранителя. Хамство, конечно, по отношению к хозяевам Другой стороны, но Рэй Керринджер предпочитала сразу расставить все по своим местам. У нее есть оружие, и она будет стрелять, если потребуется.

Керринджер махнула рукой Маккене, чтобы приотстал, и взбежала по песчаному склону на вершину холма. Всадник натянул поводья, и конь замер, как вкопанный, только бубенцы на сбруе продолжали раскачиваться и перезваниваться.

– Я знаю, кто ты, – сказал всадник.

Лицо сида под синим капюшоном казалось высеченным из камня, шевелились только губы, четко очерченные, темные на бледном лице.

– Сомнительно знакомство, – хмыкнула Рэй.

– Поворачивайте! – сид приподнялся на стременах. – Вы не получите того, за чем пришли.

Налетел ветер, и бубенцы запели громче. И громче. Рэй крикнула, перекрывая голосом звон:

– Мы пришли за своим! Нам не надо чужого, но свое мы не отдадим. Где человеческое дитя?

– Вам ее не отдадут. Уходите, пока вам позволяют уйти. Пока Охотник не встал на твой след, Рейчел, дочь Уильяма!

Сид качнулся в седле и тронул поводья. Доспех из мелких чешуек сверкнул, словно отразив солнечный луч. Белый конь сорвался в галоп, из-под копыт брызнули хвоя и песок.

– Твою мать! – выругалась Керринджер. – Как же они меня достали!

– Зачем ты сказала ему? – к Рэй подбежал Маккена. – Зачем ты сказала о Гвен?

– Этот засранец знает, – женщина сунула револьвер в кобуру и пошла обратно к машине. – Это было предупреждение. Просто так ребенка нам не отдадут. Залезай, поехали. Быстрее!

Маккена бросился к машине бегом.

– Только не говори, что мы возвращаемся!

– Сейчас, только носки сменю, – Рэй усмехнулась, и в улыбке ее отчетливо читался азарт. – Мы просто срежем немного.

Она рухнула на водительское сиденье и закрыла глаза, стараясь успокоить сердцебиение.

На Другой стороне Рэй Керринджер могла кое-что, что было скорее под силу сидам, чем людям. Почему так – Рэй предпочитала думать об этом дома, за стаканом виски со льдом, а не под серым бессолнечным небом. Она открыла глаза. Прищурилась, как щурятся, глядя вдаль, близоруки люди.

Едва заметный серебристый след дрожал над холмами. Рэй видела, как он змеится вдоль оврага, вьется между сосен и тает где-то вдали.

– Что ты делаешь? – Джон выглядел встревоженным. Внедорожник вскарабкался на холм и, подпрыгивая на корнях и кочках, катился в опасной близости от обрыва.

– Эти поганцы что-то делают с пространством и расстоянием. Как будто мы блуждаем по лабиринту, а они ходят напрямую, – улыбка Рэй стала хищной. – Нам на удачу, они оставляют следы.

– Я ничего не вижу, – Маккена поддался вперед и риском удариться головой.

– Я вижу. Это как дым, только светится. Пристегнись, у нас начинается ралли!

Нужно было спешить. Призрачный след всадника в синем плаще таял с каждым мгновением.

Едва ли им повезет настолько, чтобы добраться по следу прямо к подножьям сидов. Хозяева полых холмов не были дураками, как ни крути. Рано или поздно всадник заметит погоню. И тогда от Рэй потребуется вся ее осторожность, чтобы не дать увести себя в сторону, заморочить, обдурить.

Сосны медленно уступали место разлапистым елями узловатым вязам. Стало заметно темнее. Под колесами трещали ломающиеся кусты и молодая поросль. Там, где всадник мог найти дорогу, тяжелому внедорожнику приходилось переть напролом.

– Стрелка крутиться, как бешеная, – Маккена крепче сжал в ладони старый латунный компас.

– Это хорошо, – сквозь зубы отозвалась Рэй. По бездорожью машину трясло, на заднем сиденье звякали консервные банки. – Как только начнет замедляться, скажи мне.

Гонка через лес закончилась через час. Стрелка компаса начала двигаться все ленивее, но дело было даже не в этом. Призрачный след перестал истончаться. Значило это только одно. Сид хотел, чтобы след увидели.

– Мы же должны ехать быстрее лошади, – Джон откинулся на спинку сиденья, переводя дыхание.

– Два "но", – Рэй нащупала под ногами початую бутылку со сладкой газировкой и жадно припала к горлышку. Потом продолжила: – У них необычные лошади. Это первое. Второе – моя машина напичкана холодным железом, это замедляет нас.

Пожалуй, Керринджер было интересно, на что похож для глаз видящего след от внедорожника. Самой ей упрямо мерещилось что-то рваное, в лохмотьях и кровоточащее.

– Мне как-то не по себе от всего этого, – вздохнул Маккена.

Лесной полумрак был густым и полным шорохов. Лес дышал древностью, темно-зеленые тени прыгали по ветвям дубов и вязов. Черные ели стояли молчаливыми часовыми.

Рэй опустила стелко, впуская лесную прохладу. Ветра не было. Ветви деревьев шевелились сами по себе. По земле стелился малахитовый покров мха, в котором кое-где яркими пятнами алела земляника.

Рэй Керринджер прекрасно помнила, какова на вкус земляника Другой стороны, она никогда не ела ничего слаще.

– Жаль, что здесь нельзя даже попробовать, – Маккена сглотнул.

– Не смей и думать, – отрезала Рэй. Потом рассмеялась, взъерошила ладонью короткие русые волосы: – Она отвратительно кислая, здешняя земляника.

Теперь Рэй вела машину медленнее, осторожно выбирая дорогу по моховому покрову. Стрелка компаса почти не дрожала, след всадника остался позади. Керринджер готова была биться об заклад, что обрывается он где-то в самом сердце топи. Про обитателей здешних болот Рэй кое-что знала и совсем не имела желания знакомиться с ними ближе.

Рэй вдохнула. Не смотря на съеденные сэндвичи, хотелось жрать. Желательно горячего. Это означало, что скоро придется искать место, где можно будет остановиться. Им с Маккеной тоже не помешает размять ноги.

– Бензин пока есть, – оказалось, что Джон следит за приборной панелью.

– Я же говорила. Полтонны нам хватит. Сейчас выедем, где свободнее, и перекусим.

Про себя Керринджер только хмыкнула. Выходило, что Макккена до конца ей не доверял. С одной стороны, Рэй сама себе доверяла не до конца. С другой – так выбраться отсюда будет гораздо сложнее. Заострять внимание на том, что ее внедорожник жрет не бензин, а дизельное топливо, она не стало.

Древний лес женщине скорее нравился, а в этом она привыкла полагаться на свое чутье. Как бы темен он ни казался, как бы молчалив ни был, здесь царило относительная безопасность. Если не жрать землянику, конечно. Рэй закурила.

В просвете между огромными стволами что-то блеснуло. Вскоре внедорожник выехал на берег круглого озерца. Рэй вовремя успела остановиться – у воды почва была слишком топкой для тяжелой машины.

Деревья сбегали к самой воде, наклонялись к ней, словно мучимые жаждой. Зато чуть дальше по берегу виднелся пяточек открыток пространства, сухой и каменистый.

Рэй аккуратно остановила машину и открыла дверцу. Свесила ноги и с наслаждением затянулась новой сигаретой.

– Ты много куришь, – Маккена выбрался из машины и до хруста потянулся. Рэй мельком отметила, что, несмотря на сытую жизнь преуспевающего юриста, Джон Маккена в неплохой физической форме.

– Ага. Чтобы реже дышать туманом Другой стороны.

Уилл Керринджер, отец Рэй, курил, сколько она себя помнила. Дома – трубку, во время вылазок на Ту сторону – сигареты, дешевые и крепкие. В мире людей сама Рэй не курила совсем. Не тянуло и все. Она спрыгнула на землю.

– Табачный дым вредит здоровью гораздо меньше, чем воздух над полыми холмами, – добавила женщина.

Рэй открыла капот, сумрачно окинула взглядом металлическое хозяйство. Не помешает долить масла. Джон Маккена сунулся помогать, женщина отмахнулась.

– В пакете есть армейские консервы и горелка. Можешь открыть их и нагреть. Хоть пообедаем горячим.

– Чем открывать? – через минуту спросил Маккена. У консервных банок не было колечек.

– Нож в бардачке, – отозвалась Рэй. Поймала на себе встревоженный взгляд Джона и усмехнулась по себя: – Справишся в горелкой?

– Да, конечно, – однако уверенности в голосе Маккены не было. Он был типичным горожанином, едва ли выбирающимся на пикник в парке больше пары раз в год.

Однако когда Керринжер захлопнула крышку капота, консервы были готовы к употреблению. Над жестяными банками вился вкусный мясной запах. Рэй вытерла руки промасленной тряпкой и пошла к воде.

Острые стебли осоки колыхались под ветром. Топкая прибрежная почва жадно цеплялась за ботинки женщины. Керринджер присела на корточки у самой воды и зачерпнула ее ладонями. Пальцы сразу же свело от холода. Должно быть, озеро питали ключи, потому вода в нем была ледяной.

В темном зеркале стоячей воды отражалось серое небо, тяжелое и стремительно меняющееся, как будто тучи гнал сильный ветер.