Текст книги "Босс под елкой (СИ)"
Автор книги: Мария Вельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Мария Вельская
Босс под елкой
Часть 1
Голова безжалостно раскалывается, перед глазами порхают не мотыльки, а, скорее, бегемотики и мне ужасно жарко и душно.
– Ммм… idiota, – бормочу, пытаясь понять, как это меня так угораздило?
Ведь не пью, не курю, по мальчикам не шастаю. Зачем, когда у меня есть замечательный парень? Что вчера было-то? Или сегодня?
Пока я ворочаюсь и пытаюсь разлепить глаза, в нос ударяет горьковатый запах хвои, смешанный с коньяком. Это ещё что за шутки? Витя купил новый парфюм? Мне, наконец, удается разлепить глаза. Кроватка, день, писец и Нора… Писец, потому что это не моя кровать под пафосным пологом, не моя комната – я вижу отсюда её дальний угол – она раза в четыре больше моей скромной однушки, – и… Я поворачиваю голову и чувствую, как сердце медленно гнездится в пятках.
Merda! Итальянские ругательства порой выручают. Я в чужой кровати, а рядом со мной спит чужой полуголый мужчина. Сейчас виден только краешек спины и рука. Очень даже ничего так рука, отмечаю, дыша через раз. С татуировкой – какое-то растение и, кажется, что-то вроде креста.
Брюнет с короткой стильной – вроде бы – стрижкой. Чтобы увидеть больше, нужно через него перелезть. Но я на такой подвиг не способна. Вспоминай, как ты здесь оказалась, а? Голова два уха!
– Приехали, Нора. Доброе утро, предновогодняя неделя! – бормочу озадаченно.
Раздается негромкий вздох и мужчина начинает шевелиться. Я застываю. Молилась ли ты на ночь, Нора, а? Потому что твой Отелло вот-вот проснется. Стыдно, страшно и… пока я себя накручиваю, незнакомец, кажется, зевает и рывком оборачивается в мою сторону. Перед глазами все плывет. Вижу только чужие глаза – жгуче-южные, черные, с длиннющими ресницами!
– Доброе утро, плачущая девочка, – голос – вынос мозга. Такой, который призван делать из женщин желе. Низкий, с хрипотцой и едва заметным певучим акцентом, – как жизнь сегодня? Больше, надеюсь, горевать по этому недоумку не собираешься?
Я смотрю, как перекатываются мышцы на обнаженной груди и чувствую, что мысли плывут куда-то не туда… пока меня не обжигает воспоминаниями о том, во что я, пай-девочка, студентка-переводчик пятого курса на практике и просто большая молодец умудрилась вляпаться…
Я уже второй год подрабатываю в одной крупной компании по производству техники. До сих пор не верю своему счастью, потому что найти такую престижную работу студентке-переводчику, да ещё и с итальянского языка – большая удача!
Была бы. Если бы не начальница нашего отдела.
– Романова, зайди ко мне в кабинет – раздается недовольный голос Софьи Михайловны.
Стервелла не в духе. Впрочем, когда она была в духе? Даже если на носу Новый Год, мы дорабатываем последние дни, а в офисе вовсю царит елочно-мандариновая атмосфера? А сегодня корпоратив… Scioсca! Дура! Не расслабляйся, Нора, потом отдохнешь!
Перед тем, как зайти к начальнице, успеваю посмотреть на себя в высокое зеркало в проходной.
Худенькая блондинка метр с кепкой. Серые глаза, задорно торчащий нос и ямочки от улыбки на щеках. Состав имени Норы Романовой тронулся с места, добро пожаловать!
– Романова, – сухощавая молодящаяся начальница поджала губы, поправляя свои перекрашенные в который раз светло-золотистые волосы.
Оу, и завивка есть, и платье такое… на грани офисных возможностей. В честь кого Стервелла нарядилась, неужели отчаянный поклонник нашелся?
– Да, Софья Михайловна! – исполнительно улыбаюсь. Знаете, люди, как начальство иногда бесит, когда вас не за что упрекнуть и не с чего поругать? – Что-то нужно сделать? Отчеты на почте у Нины Борисовны, а…
– Я тебя про отчеты не спрашивала, – Стервелла дернула плечом. Вот и симпатичная вроде женщина в свои сорок, но не дай Бог кому встретить! – после Нового Года новый начальник придет дела принимать, кто-то от нашего Николая Александровича. Деев планировал передать ему все дела компании и отправиться на заслуженный отдых. Но – на меня направили палец, – это строго по секрету! Сообщаю только тебе, Нине и Марине из отдела финансов.
– А?.. – хочу уточнить, с чего такая честь и милость, но меня уже радуют.
– Дело не в том, что ты такая бесценная, а в том, Романова, что ты действительно одна из наших лучших переводчиков, – это что же, сама Королева меня похвалила? Я же покраснею сейчас, правда! – я могу быть строга, могу много требовать, но я все замечаю, – тонкие светло-розовые губы Софьи складываются в неожиданно насмешливую ухмылку, – кто и как работает, как меня называет, что обсуждает…
– Так почему я? – рискую уточнить.
Деньги не помешают. Вдруг мне повышение предложат или новые проекты, а не принеси-подай-кофе намешай?
– В последнем проекте с итальянским театром ты прекрасно себя показала. Я знаю, что делала перевод контракта именно ты, а не Скворцова. Поэтому буду рекомендовать тебя новому начальству, – неожиданно ошарашивают меня, – думаю, тебя пора выпускать «в поле».
– Софья Михайловна! – я чуть не подпрыгиваю на месте, как радостный щенок.
Вот это подарок! Вот это…
– Но увижу, что собираешься в декрет, берешь больничный или пропускаешь работу по любой другой причине… – наманикюренный коготь стучит по столу, – вылетишь сразу. На твое место много претендентов, Романова.
Кажется, я все-таки краснею. Спустили с небес на землю.
Домой спешу в немного упавшем настроении. Корпоратив вечером, успею переодеться и позвонить Вите.
Я почти бегу. Не успеешь на маршрутку – потом ещё пилить и пилить пешком. Хоть наш город и крупный, но метро нет. Приходится наземным транспортом. На улице разыгралась метель. Снег кружится, сверкает при свете фонарей, переливается задорными огоньками. Настроение потихоньку ползет вверх. Я набираю Витю, прижимая мобильник обледеневшими пальцами к уху.
Уф, ещё немного – и я преодолею снежные торосы и выйду на остановку.
Долгие гудки. Занят на работе? Я уже притопываю от нетерпения на остановке.
– Вить? Привет, это я! Ну что, готов к корпоративу? – уточняю весело.
Мы давно собирались сходить вместе. На его работе приводить посторонних нельзя, даже если ты его девушка – только сотрудники, без жен или мужей.
А вот у нас в этот раз допускаются все! Даже друзья.
– Нор, – на заднем фоне у Вити играет какая-то музыка и слышатся голоса. Видимо, коллеги уже начали праздновать, – извини, – в голосе парня слышатся искренние нотки сожаления, – просто на меня Шайтан свалил срочную задачу. Я опоздал на днях, и он взбесился, – да, начальник там настоящий зверь, – сказал – или сверхурочно делаешь, или тебе здесь вообще не место… и, в общем…
Сердце падает. Его заполняет неприятное терпкое чувство грусти. Просто это уже не первый раз, когда срываются наши совместные посиделки. Ну почему Витька такой несобранный, а? Вот всем хорошо – красавец – блондин голубоглазый, фигура спортивная, умный – технический вуз закончил, работает заместителем начальника какого-то отдела по проектированию в одной из крупных компаний. Но иногда бывает ужасно безалаберным.
Мы и познакомились так – Витька перепутал кафе, в котором встречался с друзьями, а на входе столкнулся со мной.
– Нор, зайчонок, я балбес и идиот. Прости меня, пожалуйста! Завтра заглажу вину любой ценой! Знаешь, как я тебя ревную? Как представлю, что пойдешь туда одна…
Я прыснула, чувствуя, как резко повышается настроение, а внутренний чертенок потирает лапки.
– Вить, да кому я там нужна? В нашем отделе два с половиной парня на всех, а с другими отделами я и не контактировала никогда, сама там никого не знаю! Побуду пару часов для приличия и уйду домой. Может, ещё раньше тебя приду.
– Ну что ты, придумала тоже! Корпоратив под Новый год только раз бывает! Оттянись за нас двоих, а уж завтра будет тебе сюрприз – обещаю, – смеется парень в трубку.
Тьфу, вот правда – прохвост!
– Ладно уж. Уговорил! Но с тебя кафешка и большая коробка самых вредных шоколадок! – грожусь.
Люди потихоньку собираются, маршрутка вот-вот подойдет. Я подхожу к бордюру, чтобы посмотреть, когда подойдет транспорт.
– Я тебя понял, Нор, будет сделано, мой капитан! – откликаются в трубке.
Ладно уж. Прощу, так и быть. Вздыхаю. Так не хотела идти на свой первый официальный корпоратив (раньше меня туда не звали) одна. Ну да ладно, ничего страшного. Зато завтра суббота, можно отпраздновать вместе…
Хочу отойти от бордюра к остановке – кажется, троллейбус ещё далеко – и в этот момент нога оскальзывается. Все случается настолько быстро, что перед глазами только и мелькает тот самый злополучный присыпанный снегом бордюр, а я лечу на встречную полосу, нелепо взмахнув руками.
Улица небольшая, тихая, но машины здесь все-таки ездят – куда же без них! Удар выбивает дух, в руке что-то хрустит, и раздается резкий визг тормозов. Большую черную иномарку заносит, она встает поперек дороги, но быстро выравнивается.
Меня трясет. Как сквозь вату в ушах доносятся встревоженные голоса, оклики прохожих. Слышится гудок машин. Давай, Нора, ты сможешь. Ты всегда могла. Смогла – и приехала в чужой город из своей деревни. Смогла – и поступила в университет. И уже успешно его заканчиваешь… ладно, в процессе. Даже на подработку хорошую устроилась. Так что тебе стоит взять – и встать? Сама же виновата. Сапоги давно пора было менять, но хорошие стоят дорого, вот я и откладывала до последнего. А теперь навернулась. Похоже, подошва порвана. Кто-то бросился ко мне – шел снег, я только поняла, что мне помогают подняться и уводят с дороги.
– Все нормально, – разлепляю непослушные губы и улыбаюсь, – все хорошо, спасибо! Нога подвернулась неудачно.
Нога и правда болит. Надеюсь, там действительно не перелом, а всего лишь растяжение. Первое было бы совсем некстати.
– Девушка, как вы? – чужой голос над ухом заставляет отвлечься от лихорадочного поиска мобильника – он куда-то улетел, а мимо проносились машины, не давая разглядеть объёмы катастрофы.
Резко оборачиваюсь – и натыкаюсь на внимательный взгляд, в котором горит досада напополам с беспокойством. Мужчина. Высокий смуглый брюнет в дорогом даже на вид черном пальто. Темные волосы присыпало снегом, клетчатый шарф полощется на ветру.
– Все в порядке, – заученно говорю, натягивая улыбку и удивляясь чужому интересу, – спасибо.
Я делаю шаг, чтобы попробовать подойти ближе к дороге и вглядеться в безнадежно заметенное за пять минут место моего падения, когда меня хватают за руку.
– Мало вам приключений, да? – беззлобно говорит мужчина. Его руки горячие, без перчаток.
Нос щекочут горьковатые нотки парфюма.
– Телефон упал. Хочу посмотреть, есть ли шанс его спасти, – поясняю устало. Зачем я вообще перед ним объясняюсь? Какое ему дело?
– Стойте здесь. Сейчас посмотрим, – говорит так и не представившийся незнакомец.
А мне остается с досадой следить за тем, как к остановке подходит троллейбус, как в него грузятся радостные пассажиры, и транспорт отбывает. Молодец, Нора! Теперь будет быстрее дойти пешком, чем ждать нового.
Я пытаюсь перенести вес на левую ногу и чуть не вскрикиваю от острой боли в ступне. Д-деда Мороза вам в печенку… дворники вместо того, чтобы работать, уже празднуют, видимо.
Надежда попасть на корпоратив, пусть и одной, стремительно гаснет. Да и настроение уже совсем не то. Я стараюсь опереться на правую ногу, с тоской поглядывая в сторону скамеечки под крышей остановки.
– Вот, держите. Боюсь, что это все, что удалось спасти. Симка сохранилась, так что основные контакты удастся легко восстановить, – знакомый незнакомец ежится – ещё бы, на ветру без шапки, – и протягивает мне на ладони почивший смертью храбрых телефон. Прощай, верная сонька!
Удастся. Как же. Для начала нужно потратить немаленькую сумму на покупку нового. Обидно до слез, но я креплюсь, сжимая зубы. Ещё не хватало расплакаться прямо на улице.
– День паршивый, – благодарность выходит кривой, но осколки экрана и покорёженный корпус я сгребаю и кладу в карман куртки, – спасибо за помощь!
– Не за что, – голос у мужчины, кстати, приятный. Спокойный, доброжелательный, уверенный, – вас подбросить, может? А то мало ли что с вами по дороге ещё случится, – усмехается.
– Нет-нет, спасибо! – отнекиваюсь, – мне совсем недалеко, сейчас вещи в порядок приведу и дойду пешком!
Не сажусь я в машины к незнакомцам, спасибо. Я тот самый человек, у которого паранойя развита не в меру – даже Витька часто шутит, что мне бы в разведку идти, там бы перестраховывалась.
– Кхм… ну ладно, – мужчина озадаченно трет щетину на подбородке, смеривает меня ещё одним задумчивым взглядом и идет к припаркованной на обочине… той самой иномарке, которая чудом меня не сбила.
Сердце уже не в пятках, а где-то под толщей снега. Только сейчас обрушивается осознание того, что я чуть не погибла. Меня могли бы сбить. Вот так, глупо, прямо перед праздником. Из-за льда и поехавшей подошвы. И… наверное, меня колотит от холода. Или от стресса? Хорошо, что вокруг ни души.
Плохо, что я не знаю, как поступить дальше. Телефона нет, такси не вызывать, пешком я не дойду. А все твое упрямство и подозрительность, Романова! Попросила бы хоть в травмопункт отвезти!
Я все-таки делаю решительный шаг вперед, пытаясь перенести вес на здоровую ногу. Мне это почти удается, хотя десять шагов до остановки кажутся вечностью. Только на подступах к заветной скамейке левая нога простреливают – и я все-таки заваливаюсь носом вперед. Как бы нос не сломать…
– Cavolo, idiota! – раздается раздраженное над самым ухом – и меня подхватывают, не давая свалиться. А потом и вовсе берут на руки.
Показалось, или меня только что назвали идиоткой? Он иностранец?
Черные глаза прожгли раздражением.
– Нельзя было сразу сказать, что ногу повредила? Надо врачу показать, – мужчина несет меня к машине, не давая ни слова вставить.
– Это просто растяжение, – надо бы его поблагодарить, но такая бесцеремонность злит – самую капельку.
А, может, это просто потому, что мне бессовестно хочется реветь.
– Где у вас ближайший травмопункт? – только теперь я замечаю в идеально правильной речи едва уловимый иностранный акцент. Ничего себе! Настоящий иностранец!
– На Цветникова 16, – отвечаю неохотно, я… спасибо. Вы меня очень выручите, не знаю, как буду благодарить. Нора Романова, – все-таки решаю представиться.
В машине тепло. Пахнет приятно – лимоном и знакомым парфюмом, играет негромкая музыка. Кожаное сиденье скрипит – меня устраивают на переднем.
– Буду благодарен, если вы больше не свалитесь под мою машину, – тихо бормочет под нос мужчина, добавляю парочку крепких итальянских ругательств. Решаю не разочаровывать его тем, что все понимаю.
– От всей души постараюсь с вашей машиной больше не встречаться! – искренне отвечаю.
Мы легко трогаемся с места. Мелькают улицы, певец желает счастливого Рождества и Нового года. Мне и неловко, и стыдно, и страшновато – помним о паранойе, да. И все-таки искоса разглядываю нежданного спасителя.
Ему лет тридцать на вид. Молодой. Высокие скулы, правильные черты лица, упрямо сжатые губы.
Холеный – проскакивает словечко. Из другого мира. Мира крутых иномарок, пентхаусов, миллионов и прочего счастья. Всего того, что мне и подавно не нужно. Фильмы про миллионеров и книжки про боссов и секретарш – это одно, каюсь, грешна. А тут… У меня от неловкости язык отнимается. С Витькой с трудом нашла общий язык, а Витька куда проще. Для меня мужчины – все равно что зелёные человечки с другой планеты.
Наверное, он видит, что я его разглядываю.
– Чезаре Нери, – раздается, когда мы выруливаем на парковку при огромном медицинском центре.
Я же не этот адрес называла! Центр «Здоровая жизнь» – это слишком круто для студентки. Там цены на услуги заоблачные.
– Простите? – удивленно оборачиваюсь, пребывая в своих мыслях.
– Мое имя – Чезаре Нери, – отвечают мне спокойно, – а бабушка уверяла меня, что русские соображают быстрее.
– Хорошо, что не Борджиа, – бормочу.
Кто в наше время назовет сына Чезаре?
– Вы действительно итальянец? – не могу сдержать любопытства. – Прошу прощения, – качаю головой, – я обычно веду себя совершенно адекватно. Похоже, травма на мне сказалась куда сильнее, чем я думала.
– О, до генералиссимуса Чезаре мне далековато, как и до его титула герцога, – усмехается мужчина. На мгновенье черные глаза вспыхивают, оживляя холодное лицо.
Он выходит из машины и распахивают мою дверь, снова подхватывая меня на руки.
– Подождите, но мы не туда приехали, я здесь не лечусь, – возражаю вполголоса, – да и дойти смогу сама, позвольте только о вас опереться.
– Мне проще привезти вас в то место, в котором уверен я. Конечно, я давно не был в этом городе, но, кажется, травмопункты лучше работать не стали.
Такие траты мой кошелек не переживет.
Мы оказываемся на ресепшене, где приятная молодая девушка с улыбкой утверждает, что меня сейчас же смогут принять, нужно только сделать снимок. О цене заикнуться не успеваю. Мой добровольный носильщик меня тут же транспортирует к большому светлому кабинету рентгенолога. Никаких очередей.
Пафосно, красиво и функционально.
Уже через десять минут вызванный медбрат помогает мне переместиться к кабинету хирурга. Здесь услуга все включено? Мне неловко. Молодец, Нора. Влипла. Часы в коридоре показывают половину пятого. Час до корпоратива. На улице разыгралась непогода – снег валит валом, даже света белого не видно. Люблю снег. Смотреть, как он кружится и застилает землю, украшает деревья, зажигает свои искорки на кустах…
– Марк, да, это я, – неожиданно донесся из другого конца коридора знакомый голос итальянца, – представляешь, чуть девчонку не сбил. Привез её к твоим, оформишь за мой счет? Да, глупая история. Дурочка молоденькая, стоически терпела боль в ноге… думаю не перелом, но… да…
Голос отдалялся. Из кабинета вышел представительный строгий врач в светлом халате. Мужчина лет пятидесяти на вид, в очках с узкими стеклышками.
– Такс, кто тут у нас? Ловкая молодая леди? – неожиданный мощный бас заставил робко улыбнуться. – Ну-ка, обопритесь о мою руку!
Практически в кабинет меня вносили на себе. Оставалось только повиноваться, поскольку самостоятельно идти категорически не получалось. Более того – нога явно начала опухать. Меня посадили на кушетку и приступили к осмотру. На светящейся доске висел огромный снимок. Видимо – мой.
Пару раз вскрикнула, потом, шикнув на себя, стоически прикусила губу.
– Ну что сказать, юная леди, – подергав курчавую прядь рыжеватых волос на виске, пробасил Геннадий Федорович, – вывих есть, сейчас вправим и перебинтуем, чтоб связки отдохнули, мазь вам выпишу. Если будете мазать регулярно – боль пройдет за недельку. Ещё на двух пальцах перелом, – мужчина пожевал губу, – ничего страшного тоже, легко отделались по нашей гололедице. Но, сами понимаете, тут придется тоже потерпеть. На пальцы гипс лучше лишний раз не класть, если готовы… А кости сейчас быстро поправим, чихнуть не успеете!
Выхожу… вернее, выезжаю, хромая, на шее хирурга спустя полчаса.
Чезаре встречает меня у кабинета. Что самое возмутительное – хирург ему спокойно рассказывает мой диагноз и уточняет, что все прописанное можно купить в киоске на первом этаже. Чтобы было в три раза дороже, ага, спасибо!
– Ну все, если будет беспокоить – за пару дней до Нового года подъезжайте! А потом уже в январе после праздников – на контрольный осмотр! Будьте здоровы и осторожно там на дорогах, Нора Андреевна, – басит мужчина на прощание.
– Спасибо, что потратили свое время на меня, – тихо говорю.
На этот раз ковыляю, опираясь на руку итальянца.
Мужчина кажется совершенно спокойным и незыблемым, как скала. Мне казалось, что итальянцы-то взрывные, эмоциональные, порывистые! Если мои догадки правдивы, конечно…
– Вы не могли бы, – мне безумно неловко просить его снова.
Мне не хочется поднимать глаза, чтобы посмотреть в лицо человеку, которому испортила полдня, пусть и не совсем по своей вине. Сапог держится на честном слове.
– Договаривайте уже, Нора Андреевна, – таким бархатистым голосом обладать – преступление против женской половины населения!
У меня бегут мурашки по коже, пересыхает во рту и из глубины души появляется иррациональное волнение, как будто я в пятом классе, а это первый мальчик, который со мной заговорил сам.
– Простите, вы… не могли бы помочь мне добраться до дома? Или до остановки, если не сложно? Просто сегодня сама не справлюсь… – как же я не люблю вот так напрягать чужих людей!
– Так, садитесь. Ждите здесь, я сейчас, – меня усаживают в холле на диванчик, а мужчина, как ни в чем не бывало, идет с моими бумагами от врача к аптечному киоску и возвращается с небольшим фирменным пакетом.
– Спасибо большое! – против воли искренне улыбаюсь. – Сколько я вам должна? За прием и за лекарства?
Плакали мои накопления… Нога предательски ноет. Ай, ладно, зато жива и почти здорова! И могу смело рассказывать Альке, любимой подруге, что познакомилась с принцем на черной машине!
– Шутите что ли? – акцент прорывается более явно. – В конце концов, упали вы случайно, а я еле успел остановиться, чтобы вас не задавить. Считайте это моральной компенсацией.
Он… улыбается? Cavolo! Черт! Эти ямочки на щеках, лукавые огоньки в темных глазах и непререкаемая уверенность. Да, притягивает. Но… мы полчаса знакомы. Просто случайные попутчики. Я безумно благодарна ему за помощь – редко сейчас можно увидеть такое сочувствие и поддержку. Однако, это не повод навыдумывать себе целый воз пустых мечтаний. Книжек перечитала?
Вроде, никогда не была склонна к авантюрам! Так почему уже спустя полчаса я обнаруживаю себе в небольшом уютном кафе? Здесь играет приятная музыка, народу хватает, но гула и шума нет, а внимательный официант уже записывает за Чезаре – для вас просто Чез сегодня, девочка с неприятностями – наши пожелания.
Да как так все повернулось, а? Мне кажется, что все пялятся в нашу сторону. Деньги он так и не взял – у меня здесь знакомый, заявил мистер недоБорджиа, так что купил я только лекарства, а это такая мелочь. Примите в счет моральной компенсации, так же, как этот небольшой перекус. Я ведь уже говорил вам, так неужели плохо расслышали? Глупая гордость не к месту! Потом отвезу вас домой.
И сидит, смотрит на меня с каким-то странным выражением лица, от которого хочется предательски хихикать и поправить прическу. Которой, кстати, вовсе нет – волосы растрепаны.
Корпоратив давно в разгаре. Коллеги наверняка меня разыскивали, но думать об этом сейчас нет сил.
– Интересуешься итальянской культурой? – вдруг спрашивает Чезаре.
Удивительно, насколько он чисто разговаривает по-русски! Наверняка родственники есть из России.
– Конечно, я ведь учусь на переводчика, – улыбаюсь.
Об Италии, её истории, культуре и искусстве я могу говорить вечно. Тем более, что обсудить особенно и не с кем – Алька и отец от этого далеки, а с одногруппниками я общаюсь строго в рамках учебы – как-то так уж сложилось.
– Итальянский? – а вот теперь это настоящий интерес.
– Да, итальянский и испанский взяла вторым языком. Все-таки они очень похожи, романская группа языков…
Каким-то образом обнаруживаю себя уже спустя полчаса активно обсуждающей последнюю выставку искусств в Милане – видела по телевизору, а вот мой собеседник – воочию. Теперь его темперамент проявляется во всей красе. И активно жестикулирует, и яростно спорит, и смеется, и терпеливо объясняет.
Я полностью заворожена – даже вкуснейшая паста и какао не могут меня отвлечь от разговора. Приходится отлучиться только в туалетную комнату – я категорически отказываюсь от сопровождения и ковыляю в соседний зал сама. Вот лучше бы не ходила!
Потому что в глубине зала, за столиком у окна, сидит Витька с молодой ухоженной женщиной. Та постарше меня – ей, наверное, около тридцати. Но признаю – выглядит она куда интереснее. Стильная, дорогая, обворожительная, с низким горловым смехом и взбитыми кудрями. И Витька, который всегда качал права «я же тут мужик, будет по-моему» – едва не заглядывает в рот.
А, нет, заглядывает. Они целуются.
Я механически продвигаюсь к туалету, а потом – назад. Парочка слишком увлечена, да и народу хватает – конечно, они меня не замечают. Зато я все заметила. В душе пусто. Не знаю, как к этому относиться. Глупо, наверное, сожалеть, да? Все, что у нас было – это несколько десятков поцелуев и страстных обжиманий – или, вернее, их попыток со стороны Виктора.
Конечно, он хотел большего, а я… все чего-то ждала. Того, чего мне не хватало в наших отношениях. Льстило внимание красивого парня, была легкая влюбленность, но любви… наверное, любви не было.
– Чем тут можно напиться? – листаю меню.
– Вас и на секунду нельзя оставить, Нора, – Чезаре смотрит неожиданно остро и хмурится, – моя компания настолько неприятна, что стоит напиться?
– Нет, извините. Дело совсем не в вас, – наверное, вид у меня настолько жалкий, что мужчина смотрит уже с беспокойством, – мне бокал мартини, – говорю официанту.
Здесь такие бокалы, что мне за глаза хватит одного.
Гирлянды, шары, веселая новогодняя песня, снег за окном – все отходит на второй план. Только я и бокал. И что-то экспрессивно объясняющий телефону господин Нери.
– Нет, я не смогу быть. Да, пропущу. Я ещё не занял твое место, считай, что у меня праздник. Да, занят! – и все это на итальянском, но я-то понимаю.
Бокал сменяется вторым – не нужно было Чезаре отвлекаться. На душе становится веселее. Яркие потолки, высокие арочные окна кафе, дети с большим Дедом Морозом в руках.
– Мне кажется, что вам хватит, Нора, – у меня пытаются отобрать бокал.
– Не-ет, – качаю головой, – вроде бы не любишь, а все равно болит. Ненавижу предателей. Ваш тезка Чезаре бы уж точно знал, как поступить, а вот я… даже под Новый Год – и то полная неудачница. Корпоратив свой первый пропустила, – мне хватает ещё силы воли не расплакаться, но я чувствую, что вино ударяет в голову все сильнее, – пальцы сломала, как я так работать буду? А Стервелле только и надо, что меня уволить. Спит и мечтает, как свою племяшку посадить… Нет, она тетка неплохая, но…
Господи, что я несу и зачем? Но остановиться не могу. Выживу – больше ни капли в рот! Весь вред от алкоголя! Ведь ещё в деревне видела, как мужики зашибали – дала зарок – ни-ни! Никогда! И что? Долго продержалась, Нора? До какого-то хлипкого дурачка?
Мою ладонь накрывают горячие пальцы.
– Девочка, ты вообще пила в жизни хоть когда-то? – какой у него красивый голос. До мурашек, до звездочек, до странного томления в груди.
– Не-а, – тихо бормочу, послушно закусывая каким-то бутербродом, которым мне подсовывает мужчина, – повода не было.
– А сейчас есть? – проникновенное так спрашивают.
Откуда же я знаю? Предательство – это всегда гадко и больно. Как бы я не относилась к Витьке, он стал моим близким человеком, я его впустила в свой маленький мирок, делилась с ним сокровенным, хотела перешагнуть через свои страхи и подарить ему себя… Знаю, что в современном мире этим никого не удивишь, но мои взгляды застряли в прошлом веке.
– Думаете, нет?! Думаете, изменника можно простить? – усмехнулась, зло втыкая вилку в помидорку.
Брызнул красный сок. Раздался хмык.
– Мне страшно представить, кого вы видите на месте несчастного овоща.
Кажется, мой таинственный итальянец собирается добавить ещё что-то, как я вижу краем глаза Витьку и его пассию. Они направляются на выход, а наш столик довольно близко к проходу. Нет, будь я трезвая, но ни за что бы ничего подобного не устроила. Но мы же помним, что пить мне нельзя совсем, да? Тогда Романова не в себе, тогда просыпается бешеный сумасшедший суслик, который творит жуткую ересь.
В общем, у меня рождается гениальная идея. Сдержанная и рассудительная Нора Андреевна исчезает. А паникующий суслик не находит ничего лучше, как приподняться, перегнуться через стол и неловко ткнуться губами в губы замершего на полуслове собеседника. От него самую капельку пахло вином и знакомым горьковатым парфюмом. Губы сухие, необветренные, теплые. И ласковые.
Я не фанат поцелуев. Не знаю, что там нравилось Вите, а мне было мокро, смущающе и, наверное, даже капельку неприятно. Но не могла же я сказать об этом парню, верно? Думала сейчас – перетерплю пару минут, парочка уйдет – и все. Бежать. Вернее, хромать подальше от моего позора.
Но эти губы… ещё мгновение назад твердые и сжатые, а сейчас – удивительно мягкие… они мгновенно перехватили инициативу. Обхватили мои, заласкали, чуть прикусили нижнюю губу. Нахальный язык проскользнул в приоткрытый рот, поцелуй стал глубже, ярче, более страстным. Возникло ощущение, что меня не целовали, а просто-напросто сожрать хотели. Больше всего на свете я хотела, чтобы это не кончалось. Чтобы странное ощущение, что я важна, нужна, что видят только меня, хотят меня, целуют так бережно, как будто я подарок, а не обычная Нора-заучка… чтобы это не прекращалось.
Мира вокруг не было. Наверное, я сошла с ума. По телу прошла жаркая волна, томление разлилось ниже, заставляя заерзать… и тут желанные губы исчезли. Кажется, я обиделась.
– Ну, все. Теперь уж точно достаточно. Пьяных девушек я трогать не собираюсь, даже если они совершенно сумасшедшие. Русские, – процедил голос, – я ещё думал, как бабка деда с ума свела… Что тут думать… Пошли, недоразумение. Давай, говори свой адрес, слышишь? Даже не хочу знать, кому ты так хотела насолить, что полезла целоваться к незнакомому мужику. Не будь я таким подозрительно порядочным…
Кажется, меня подхватили на руки. По крайней мере, было мягко, удобно и даже уютно. Голова пристроилась на твердом плече, тело обмякло, и на меня навалилась сонливость.
Чужие слова прорывались бубнежом, но открыть глаза и что-то ответить совершенно не было сил. А потом мягкая темнота полностью накрыла меня с головой, и все вокруг рассеялось, как дым.
… И вот теперь я смотрю в черные насмешливые глаза Чезаре и понимаю, что действительно влипла. Пала ты низко, Нора Андреевна, только ты не Лукреция[1], да и Чезаре не тот. Мне стыдно смотреть мужчине в глаза, и я совершенно не понимаю, почему мы в одной постели.
И как я вообще оказалась, видимо, у него дома. Хорошо хоть одета – майка и штаны при мне.
– Простите пожалуйста, Чезаре, за мое безобразное поведение, – а если он его за намек принял? Если… вспоминаю наш поцелуй – и краснею гуще помидора, – я сейчас умоюсь, если можно, и пойду… – говорю, пытаясь слезть с кровати.
Ногу прошивает боль.
– Сиди уже, чудовище, – мне показалось – или глаза мужчины потеплели? – может, расскажешь, что тебя так расстроило вчера? И да, пожалуй, нам имеет смысл перейти на «ты».
Он обаятельно подмигивает и встает.
Д… Дед Мороз и его Снегурочка! Какая фигура. Спортивная, Романова, спортивная. Слюни подбери. Мышцы перекатываются, татушка блестит. Я не могу отвести глаз от обнажённого торса – хорошо хоть он в штанах!
