Текст книги "Викинги (сборник)"

Автор книги: Мария Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

13. Я вернусь ещё до зимы

День перевалил полуденную черту. Оттар молча работал тяжёлым веслом, а Хельги сидел рядом на палубе, поглядывая вперёд. На самом деле уже давно была его очередь, но Оттар просто не отдал ему весло и не пустил на скамью. Он грёб и грёб, и Хельги даже не пытался с ним заговорить. Он знал, что к чему. Беленькая, с которой Оттар все эти дни был неразлучен, не пришла проводить корабль. Её мать и та ничего не могла объяснить и лишь растерянно отвечала, что Беленькая ещё на рассвете уехала куда-то на лодке. Оттар не стал разыскивать её и не попросил Ракни помедлить с отплытием…

В конце концов Хельги не выдержал и обратился к нему:

– Может быть, ей не хотелось, чтобы ты видел её слёзы.

Оттар отозвался не сразу:

– Может быть.

Хельги почудилось, будто складка на его лбу немного разгладилась, и он задумался, что бы такое сказать ему ещё. В это время один из викингов, сидевший по другую сторону прохода, обернулся и хмыкнул:

– Не ждали мы, Оттар, что ты так раскиснешь из-за девчонки. Понадобилось тебе положить глаз на финку, она же у любого повиснет на шее, как у тебя.

– Что? – спросил Оттар ровным голосом. – Что ты сказал?

Мудры были люди, установившие обычай в море держать оружие в сундуках. Другое дело, парни вроде Оттара и голыми руками натворить могут немало.

– Вы там, на носу!.. – проскрипел от правила голос Ракни вождя. – Чем ссориться, посмотрите-ка лучше вперёд!..

Оттар и Хельги одновременно вскинули головы, и Оттар ничего не сказал, только вобрал в себя воздух как-то странно, со всхлипом.

Вывернувшись из узкой протоки, наперерез кораблю летела легкая лодка. Весло равномерно взблескивало в руках финской девчонки, стремительно гнавшей лодку вперёд. А на носу, подняв, словно боевое знамя, пышный белый хвост, стоял кот. Кот пел победную песнь: плеск воды заглушал его вопли, но Хельги видел, как раскрывалась маленькая зубастая пасть.

На корабле сразу перестали грести. Оттар не глядя бросил весло, и Хельги подхватил скользнувшую рукоять. Растрёпанная и раскрасневшаяся девчонка ловко подогнала лодочку к борту, и кот, собравшись в тугой комок, прыжком преодолел полоску воды, без промаха вцепившись Оттару в плечо. А Оттар низко наклонился наружу и вновь, совсем как тогда, вынул Беленькую из лодки. Только в этот раз он долго не ставил её ни на палубу, ни на скамью. Держал на руках и целовал, целовал без конца…

Кот спрыгнул с его плеча и, метнувшись, вскочил к Хельги на колени. Хельги принялся гладить тёплого кота, слушая громкое счастливое мурлыканье и про себя торжествуя: стал бы разумный кот ластиться к человеку, пытавшемуся его погубить!..

Беленькая рассказала, что произошло. Оказывается, её младший брат нашёл возле берега мешок, в котором что-то барахталось и жалобно кричало. Мальчик сперва испугался, но потом вытащил мешок из воды и спас полузадохшегося кота. Ему понравился красивый ласковый зверь, и он надумал оставить его у себя. Хорошо, Беленькая смекнула, где следовало искать сорванца…

Она сидела рядом с Оттаром, тесно прижавшись, и он держал её в крепком кольце рук, не думая выпускать. Хельги взглядывал на них порой и сразу отводил глаза, словно подсмотрев ненароком что-то совсем для него не предназначенное…

Вечером, когда корабль подошёл к волоку и были брошены якоря, Оттар и Беленькая ушли далеко за скалы и разожгли там костёр.

– Вечно он, этот Оттар, оказывается тут как тут, – проворчал один из людей. – Я бы тоже не отказался посидеть с красивой финкой возле огня!

Ракни, слышавший это, усмехнулся:

– Мой приёмный сын оказывается тут как тут и тогда, когда надо выручить всех. Если бы ты всегда вёл себя как он, может, и девушки сделались бы улыбчивее!

Утром стали перетаскивать корабль.

Даже самые большие корабли строят так, чтобы легко водить их по волокам, перекладывая катки. Это разумно – мало ли что встретится в дальней дороге! Вот и на Олене деревянные катки хранились под палубой, рядом с камнями, уложенными в трюм ради остойчивости корабля. Теперь их вытащили наружу – иные совсем новые, другие посерелые от старости; вмятины на них казались привезёнными с другого конца света. Разгруженный корабль легко плясал в мелкой прибрежной воде. Вот под киль подвели первый каток с выточенной на нём ложбинкой, дружно налегли… Корабль задрожал, и острый форштевень выдвинулся из воды, со скрипом вминая в землю следующий каток. Беленькая смотрела внимательно, держа кота на руках. Ей всё было в диковинку. Когда корабль выбрался на сушу и поплыл вперёд, тяжело переваливаясь, она пошла рядом с Оттаром. Хельги видел, она глядела со страхом. В точности как мать, когда ей казалось, будто дитя неразумное взялось за непосильную ношу. Глупая девчонка не знала, что Оттар ещё и её мог бы посадить на другое плечо!..

А лодочку Беленькой оставили на внутреннем берегу. Проводив их, она поедет домой.

Волок вправду оказался недлинным. Ракни всё поглядывал на небо, торопя людей:

– Скоро задует попутный ветер, тогда и уляжетесь отдыхать.

Он вовсе не собирался проводить возле берега ещё ночь.

Крепкие молодцы без большой натуги столкнули корабль в воду по другую сторону перешейка, бросили якоря и сразу понесли по сходням загодя перетащенное добро. Пробегая туда и обратно – а после того, как отпустила плечи тяжесть лодьи, бегалось необычайно легко, – Хельги несколько раз оглядывался на Беленькую, неотрывно следившую за Оттаром. Наверное, такое лицо было у матери, когда уходил от берега погребальный корабль…

Это сравнение не показалось Хельги удачным, и он в сердцах погнал его прочь. Но отделаться от раздумий о матери и отце оказалось не просто, и неожиданно выплыло: а кто сказал, что он, Хельги, хорошо ладил бы с ним, останься он жив?..

Наконец погрузку закончили.

– Убрать сходни! – велел Ракни без промедления, и Хельги сел к веслу, полагая, что Оттару захочется постоять на корме. Но Оттар вдруг взялся рукой за борт и выскочил на прибрежный камень, и кот белым мячиком выпрыгнул вслед.

Беленькая всплеснула руками, срываясь с места. Она-то уже думала, он так и не обнимет её на прощание.

– Возьми меня с собой… пожалуйста… – расслышали на борту. Кто-то насмешливо фыркнул. Ракни сердито постукивал пальцами по рукояти правила, но молчал.

– Смешная ты, – сказал Оттар. – Я же вернусь ещё до зимы.

Нагнувшись, он подхватил под брюшко кота и сунул его Беленькой в руки:

– Держи… это чтобы ты меня не забыла.

От таких слов у Беленькой сразу хлынули слёзы, а Оттар повернулся и в два прыжка взлетел на борт по подставленному веслу. Потом Ракни подал команду, и корабль взмахнул крыльями, как морской орёл, пускающийся в полёт. Он шёл на север, к тёмной полоске ряби, сулившей ветер. Хельги принялся грести, а Оттар действительно остался на корме и не уходил, пока мог видеть Беленькую и кота, вывернувшегося из её рук и недоуменно стоявшего рядом…

А потом островерхие каменные горы и зелёные долины меж ними погрузились в синюю дымку, и два маленьких светлых пятнышка растворились, пропали, словно их и не было вовсе…

14. На плечах карлика Нордри

– Вот и добрались мы до северного предела земли!.. – сказал, озираясь, Ракни сэконунг. Необычность случившегося заметно волновала его, добавляя разговорчивости: – Должно быть, здесь редко бывают даже китоловы. Только Оттар Путешественник с острова Сенья, что служил Эльвраду конунгу англов и теперь хвастается, будто тот включил его рассказы в какую-то сагу…

Оттар ответил:

– Неплохо ты сделал, назвав меня в его честь. Это принесет мне удачу. Но ты забыл ещё про Вагна Морехода, отец. А ведь он первый двинулся отсюда на север, в открытое море, между тем как мой тёзка повернул вдоль берега на восток, в Биармаланд.

– Да, совсем забыл, – усмехнулся Ракни, и эта усмешка определенно не сулила Вагну добра.

Небо было ясным, и в солнечной вышине властвовал Отец Зимы – мертвящий северный ветер. Хельги поёживался в накинутом полушубке и пугливо думал о том, что же ждало на Свальбарде, где этот ветер рождался и мужал, летя над ледяными горами!..

А море переливалось всеми оттенками яркой, густой синевы. Море лежало на западе, на севере и на востоке. Последний язык земли дотягивался с юга. Его венчала головокружительная скала – белые буруны окутывали огромный камень, неведомо когда скатившийся к подножию… Где-то поблизости стоял карлик Нордри, держащий на спине северный край земли!

Вот за этим последним мысом Ракни и поставил корабль. Конунг ждал бури с юга: такой, чтобы загромоздила тучами дорогу северным ветрам, чтобы подхватила корабль и вынесла его прямо на Свальбард… Оттар Путешественник тоже просидел здесь немалое время, поглядывая в небеса. Ветер не обманывает, ветер приходит всегда. Надо только вовремя заметить его приближение и ещё угадать, не раскачает ли он опасной волны… Всё это было для Ракни делом привычным.

Хельги тоже смотрел на ослепительные синие волны, насмешливо скалившиеся белыми гребешками. Он полагал, что заметит признаки бури никак не позже вождя.

Только Оттару, кажется, наплевать было и на ветер, и на Свальбард, и даже на Вагна Морехода сына Хадда из Вика. Ракни косился на него с неодобрением, но не ругал. Этот хозяин моря, которого никто не ждал на берегу, всё-таки понял – в финском становище с его приёмным сыном случилось что-то такое, о чём сам он, премудрый Ракни сэконунг, едва знал понаслышке…

И ветер пришёл!

Однажды Ракни тяжело протопал вдоль палубы, безжалостно пиная зарывшихся в одеяла:

– Вставайте!

Правду сказать, люди давно отвыкли на него обижаться. Все знали: этот вождь не выбирал себе ношу полегче. Хельги с Оттаром одновременно вылетели из-под скамьи, и Хельги сразу приметил опытным глазом, что наперерез северной волне катилась другая, с востока. А в небе уже виднелись края туч. Волны всегда опережают большой шторм, и по ним многое узнают наперед. Вот и Ракни уже прикинул силу подходившего ветра и решил, что ему можно довериться.

Проснувшиеся корабельщики первым долгом поставили мачту, приготовили парус. Потом принесли с берега вчерашнюю жареную оленину. Ракни выбрал большой, румяный ломоть и встал с ним возле форштевня:

– Ты, Вана-Ньёрд, повелитель Лебединой Дороги! – проговорил он торжественно. – И ты, Э́гир, гостеприимный морской великан! Помогите мне и моему кораблю!..

Размахнулся и забросил приношение далеко в воду. За мысом было тихо – Хельги видел, как вокруг пищи заметались жадные тени… Жертву не отвергли.

Мореходы сели вокруг котла и принялись завтракать, вполглаза следя за далекими облаками.

Морские бури сварены в великанском котле. Без устали ходит в том котле усердный черпак – вот бури и продолжают вращаться, уже выплеснутые в полёт. И кажется людям, будто Эгир, хозяин котла, мешает варево левой рукой – иначе отчего бы бури вращались противосолонь?

Корабль вышел в море при сильном юго-восточном ветре. Спустя некоторое время этот ветер совсем отклонится к югу. У такого ветра тоже есть имя: Свасуд – Ласковый. Люди благодарны ему, приносящему оттепели посреди лютой зимы. А потом южный ветер превратится в юго-западный и западный, и наконец снова задует холодный Отец Зимы, летящий из-за края мира, из бездны Гинунгагап… Зима старше лета, и власть её велика.

Верные себе, викинги до слёз хохотали, приметив на берегу сапог, вывешенный рыжим Лугом сушиться и позабытый.

– Удача тебя ждет, – сказали смущённому ирландцу. – Похоже на то, что ты вернёшься со Свальбарда невредимым и подберешь его здесь!

Проплыла мимо величественная громада мыса, и Хельги почувствовал, как начал отодвигаться назад, пропадая за горизонтом, весь населённый мир с его странами, городами и могучими реками… Впереди был только Океан без берегов, опоясывающий землю, – и поистине кажется людям, что беспределен тот Океан и нельзя его переплыть!.. Хельги оглянулся. Он хорошо помнил испуг, охвативший его, впервые взятого в открытое море, когда горы на берегу стали неотвратимо погружаться в пучину, даже заснеженные исполины Сын и Отец… Он побежал тогда к брату, сидевшему у руля: как же так, ведь берег начал тонуть и надо скорее спасать мать и всех живущих в Линсетре!

Братец Видга, суровый викинг восемнадцатью зимами старше Хельги и сам отец троих почти таких же мальчишек, скупо улыбнулся и объяснил, что так бывает всегда: корабль повернёт, возвращаясь, и берег всплывёт. Потом добавил, подумав:

– А смышлёный ты парень, запомнил, что я рассказывал про Исландию. Там острова действительно появляются и пропадают сами собой!

И успокоил смотревшего на него малыша:

– Но это бывает только там, а Исландия далеко.

Да, Исландия была далека, может, даже дальше, чем Свальбард. Но дорога туда проложена не одним кораблем и не десятью. Род за родом переселялся на остров уже не первое лето. Люди везли старух матерей, жён и малых ребят, даже скотину, – и ничего, доплывали, занимали землю, обживались… А Ракни со своими отчаянными смельчаками уходил в неизвестность. И тучи наползали сплошной пеленой, пряча весёлую синеву.

Хельги оказался среди немногих, кто не скучал по ночной темноте и не страдал из-за обилия света. К тому же добрые норны наделили его способностью спать урывками, обходясь без долгого ночного сна. Этим он вышел не в мать – ей было достаточно чуть-чуть подремать днём, чтобы полночи потом крутиться в постели. Не зря дядя однажды сказал ему, что таковы были все мужчины их рода, истинные мореплаватели, умеющие спать или бодрствовать по необходимости, а не из-за того только, что на небе день или ночь.

Вот и теперь он спал когда хотел и не боялся пропустить что-нибудь интересное.

Редкие мокрые снежинки садились на кожаный полог, укрывший спящих. Суровый океан будто баюкал корабль, и на всей палубе не спали только Хельги и ещё два человека. Оттар сидел у руля, а Ракни – поблизости на скамье. Они негромко переговаривались, временами что-то показывая друг другу.

– Ты отклонился сейчас к западу, – сказал Ракни. – Почему?

– Потому, – ответствовал Оттар, – что ветер ушёл, а здесь есть течение. Волны, которые оно порождает, должны идти из-за кормы, а я заметил их справа.

– Так, – проворчал Ракни. – Покажи-ка мне их.

Оттар улыбнулся: видно было, что это казалось ему детской игрой. Он посмотрел на Хельги и ответил:

– Сейчас покажу, надо только обождать, пока снова появятся.

Хельги принялся смотреть вместе с ним. Увидев нужную волну, он даже дернулся было указать, но в это время Оттар проговорил спокойно и не оборачиваясь:

– Вот она, отец, я уже чувствую, как приподнимает корму.

И добавил, снова покосившись на Хельги:

– А ещё бывает в море чудо-волна. Я слышал, она рождается там, где случилось землетрясение или упала ледяная гора…

– Хватит болтать, – недовольно перебил Ракни, и Хельги понял, что морского конунга вовсе не радовали незваные ученики.

Отойдя, он разулся, всунул ноги в отсыревший спальный мешок и вдруг подумал: а когда море светится, по свету глубин всегда можно понять, где проливы, а где матёрая суша. Оттар про это ничего не сказал. Наверное, он и не знает.

Такая мысль по-детски утешила Хельги, и он уснул.

15. У Вагна тоже есть сын, мать и жена

Под утро зоркий Оттар поднял всех криком:

– Вижу землю, вставайте!

Хельги едва не первым взвился из мешка и успел заметить вдали буроватую приземистую громаду, проглянувшую в разрыве клубившегося тумана, – Хельги помнил, как он начинал собираться ещё ночью, этот туман. Так бывает, когда в холодную воду выплеснут ведро кипятка.

Другим викингам повезло меньше. Пока они продирали глаза, остров затянуло опять.

– Всё правильно, – проговорил Оттар с кормы. – Вагн так и рассказывал.

– Это Свальбард? – спросил Хельги. Оттар усмехнулся:

– Этот остров лежит посередине пути, и Вагна занесла сюда буря во время лова сельдей. Корабль едва не разбило о скалы, но Вагн нашёл бухту на восточном берегу, под горой с тремя вершинами, где птицы загадили ему всю палубу…

– Вагн – величайший мореход из всех, о которых я слышал, – проговорил Ракни и отошёл. Он любил приёмного сына и в который уже раз сдержал раздражение: пусть возится с сосунком, если это может его позабавить…

Хельги умоляюще смотрел на Оттара, ожидая продолжения, и Оттар сказал:

– Они встретили здесь множество моржей и белых медведей и ещё нашли пресное озеро, где водилась очень вкусная рыба. Правда, туда нелегко было дойти, потому что ноги вязли в грязи, – ведь там, на острове, совсем ничего не растёт. А потом буря затихла, и они увидели стаю гусей, летевших на север. Люди Вагна успели отдохнуть и сделать запасы, вот он и решил пойти вслед за гусями и разведать, нет ли там земли…

Хельги немедленно захотелось поудить в озере невиданных рыб, добыть несколько моржовых клыков и белую медвежью шкуру, не намокающую в воде. Но Оттар сказал:

– Ракни не будет здесь останавливаться. Он хочет непременно добраться на Свальбард прежде Вагна. А надо ещё найти фиорд и домик на берегу!

Однако остров всё же дал Хельги понять, что мечта непременно исполнится. Он показался снова, уже за кормой, и на сей раз Хельги ясно разглядел далёкую гору с тремя сгорбленными вершинами, смотревшими вслед кораблю. И вдруг показалось, что это стояли в серых плащах три старые норны, вестницы непреклонной судьбы: Урд, Верданди и Скульд…

Он хотел было по привычке сказать об этом Оттару, но что-то остановило его, и он промолчал.

Ночью Ракни пожелал вести лодью сам, и Хельги с Оттаром бок о бок устроились под скамьей. Хельги хотелось поговорить, и он очень обрадовался, увидев, что Оттар с улыбкой смотрел вверх, на полог, шевелившийся от ветра. Это было необычно; Хельги давно заметил – те же самые люди становились в море много молчаливее, чем на берегу. На корабле негде уединиться и некуда прогнать неприятного человека. Легче всем вместе придерживать языки, избегая лишних обид…

Викинг повернулся к Хельги и сказал, словно смущаясь:

– Я тут думал про Беленькую…

Хельги ответил:

– У тебя будет сын. Все финны колдуны, а их женщины в особенности. Она сделает, как обещала.

Оттар почесал плечо и блаженно зажмурился:

– Я не об этом… хотя и об этом тоже… я ей гагачьего пуха со Свальбарда привезу для перинки… просто… я ведь обнимал красивых девчонок, но я никогда не думал, что может быть, как у нас с ней… Я из-за неё совсем другим стал. Я как будто не только Ракни теперь принадлежу. Она же горевать по мне будет, если погибну, ведь правда?

Оттар говорил трудно и сбивчиво, и Хельги слушал его, затаив дыхание. Небось не Карк был удостоен такого доверия и не Ракни сэконунг. Да и не поняли бы они ничего. А Хельги однажды сорвался со скалы, куда завела его погоня за дикой козой, и в короткий миг полёта, пока рука не сомкнулась на гибком корне сосны, единственное, о чём он подумал, было: мать седая станет, когда его найдут там на камнях!.. Он поймал свою козу и похвальбы ради притащил её живую домой, и мать встретила его у ворот. Ещё в полдень её словно локтем толкнули, так и металась весь день, места себе найти не могла. Хельги крепко это запомнил… Теперь ему всё казалось, будто мать так и стояла на дороге, там, где он видел её в последний раз.

Он спросил Оттара:

– А есть у тебя родня кроме Ракни?

– Наверное, есть, – сказал Оттар тихо. – Только я ничего про них не слыхал. Ракни нашёл меня на разбитом корабле, где не было больше живых. А я и говорить ещё не умел. Может, я сын пленников, которых везли на продажу, а может, меня тоже родили девять морских дев, как Бога Хеймдалля. Ракни так и не дознался, откуда шёл наш корабль. Он усыновил меня и дал имя, и я до сих пор думал, что мужчине достаточно иметь отца… ты понимаешь… такая маленькая… и молоденькая… а вот по голове меня гладит… я не знаю… словно мать… Ты слышал, как Ракни называет свой меч? – спросил он и сам ответил: – Рождающий Вдов.

Да, здесь поистине не нужны были кеннинги, от подобного имени в ужасе разбежались бы все тролли. Оттар помолчал и добавил:

– Я теперь думаю, ведь у Вагна есть в Вике и мать, и жена. И маленький сын…

На другое утро Хельги сразу показалось, что вокруг значительно похолодало. Во всяком случае, он долго раздумывал, прежде чем вылезать из мешка. Но потом увидел Ракни, хмурившегося с кормы из-под надвинутой шапки, и стыд прибавил решимости.

То, что это стоял день, а не ночь, можно было понять только по положению солнца. Корабль шёл на север, а справа, ближе к корме, ползущие облака истончались, распадаясь на слои, и оттуда проникал бледный негреющий свет. Круглые сутки эта промоина будет медленно двигаться по горизонту, и всё время будет казаться, что уже вечер и над морем тлеет закат…

А на волнах, вблизи и поодаль, сзади и спереди, сколько хватало глаз, лениво качался лёд.

Были здесь маленькие, изъеденные водой льдинки, с шуршанием разламывавшиеся под форштевнем. Были белые плиты размером в полпалубы, ещё хранившие следы птичьих лапок и лунки, прогрызенные тюленями. Ракни внимательно и искусно уводил от них корабль. Оттар и Карк молча сидели на носу с длинными шестами в руках. Время от времени они разом вставали, и облитые железом острия упирались в бок какой-нибудь льдине, подкравшейся особенно близко.

Хельги невольно засмотрелся на куски красивого голубого льда, резко выделявшиеся среди всех. Ветер и вода потрудились на славу: Хельги замечал то спящего зверя, то птицу, то человека в длинном плаще… Иные глыбы перепоясывали тёмные полосы грязи, виднелись вмёрзшие камни. Это был лёд с ледников, лёд, родившийся на земле. Первая и грозная весть, которую посылал им Свальбард.

– Плохо! – сказал Ракни. – Возьмем западнее, а то как бы не раздавило корабль!

Он был прав. К северо-востоку льдины смыкались в сплошное тяжко колыхавшееся поле, и над ним в сером тумане дрожал и серебрился мертвенный отсвет. Хельги узнал потом, как назывался этот удивительный свет: ледяная радуга. Вот только вряд ли она служила мостом Богам и добрым знаком всем людям, как та, что бывает после дождя. Очень скоро оттуда, из мглы, выдвинулось угловатое чудовище, при виде которого Ракни зло выругался и ещё сильнее переложил руль, а ирландец Луг покачал головой и перекрестился. В шершавой стали моря лежал осколок ледника, выломанный напряжением нечеловеческих сил. Он был в несколько раз длинней корабля, а чистый, словно мечом срезанный бок показался заворожённому и испуганному Хельги высотой едва ли не в половину Железной Скалы…

Битва исполинов ещё длилась на севере, и это был лишь малый её отголосок.

И вновь почудился зловещий медленный грохот, и чёрной жутью повеяло от молочно-голубого обрыва… Хельги яростно замотал головой, гоня наваждение прочь.

Корабль далеко обходил смертоносного гостя, и айсберг величественно поворачивался перед мореходами, прежде чем вновь пропасть в холодном тумане…

Ракни всё же безошибочно угадал, в какую сторону следовало спасаться. Чем дальше на запад, тем меньше делалось льда. А потом остались лишь маленькие обломки, от которых можно было и не уворачиваться.

Только по-прежнему неутомимо носились над волнами молчаливые серые буревестники, высматривавшие неосторожную рыбу; да тюлени, никогда не видевшие человека, показывали из воды то любопытные усатые мордочки, то гладкие спины…