Текст книги "Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860‑е гг."
Автор книги: Мария Уварова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
«Либеральная империя» в отражении архивов и исторических исследований
Одна из ключевых проблем, благодаря которой возрастает интерес к эпохе Второй империи, – это ее слабая изученность историками, главным образом отечественными. Причем без внимания оставалась основа исследования – архивные материалы. Или же они проходили односторонний отбор и трактовку исключительно в идеологических рамках советского периода: необходимо было представить Вторую империю как лицемерный «буржуазный реформизм», противоречащий цели пролетарской революции, как эпоху диктатуры и репрессий, надолго ввергнувшую Францию в своего рода «застой». Между тем нами был исследован относящийся к периоду «либеральной империи» архивный материал и на этой основе можно сделать более глубокие и разносторонние заключения о либеральном течении того времени, о характере бонапартистского режима, о реформах. Большинство этих документов, хранящихся в Национальных архивах Франции в Париже, не были ранее исследованы и представляются отечественному научному сообществу впервые. Солидная архивная база заставляет задуматься о переоценке деятельности либералов периода Второй империи, о новом взгляде на всю эту эпоху и политическую фигуру Наполеона III. Исследование архивов преподносит нам Вторую империю, и особенно ее последнее десятилетие, как период невероятной политической активности различных общественных сил, как поле жаркой битвы идей; создается образ великого перерождения сознания французов и французского общества, рвущегося к прогрессу, гражданской справедливости, к самоуправлению и созиданию. Это, безусловно, перечеркивает традиционный в советской историографии образ Франции времен Второй империи как подрастающего буржуазно-империалистического хищника, раздавившего остатки свободы для своего народа ради личной выгоды самодура-императора.
Документальный материал, относящийся к исследуемому нами периоду, весьма многообразен. Его можно разделить на три группы. Это прежде всего личные фонды политических деятелей Второй империи и личный архив Наполеона III. А также парламентские дебаты и выступления депутатов в Законодательном корпусе, опубликованные в официальных правительственных журналах «Journal ofciel» и «Le Moniteur universel». Третий источник – это периодические издания бонапартистского, либерального и республиканского направлений.
В личных архивах политических деятелей, депутатов и министров собраны разнообразные документы: их переписка с соратниками или с императором, их записки и мемуары, тексты парламентских выступлений, брошюры, листовки, газетные вырезки. А также богатый статистический материал, касающийся предвыборных кампаний, личные впечатления от встреч с избирателями, листовки с предвыборными программами, отчеты префектов и полиции о массовых собраниях и демонстрациях[17]17
Archives Nationales. Fonds Rouher. 45 AP 1–19. Fonds Persigny. 44 AP-16. Fonds Crémieux. 369 AP-1–3.
[Закрыть]. Эти материалы содержатся в фондах деятелей различных политических партий и направлений – и бонапартистов, и либералов, и республиканцев[18]18
Archives Nationales. Fonds Simon. 87 AP-1–20. Fonds Favre. 244 AP-1. Fonds Rochefort. 48 AP-1. Fonds Delescluzes. 494 AP-1.
[Закрыть], и тех, чья деятельность пришлась на времена Июльской монархии и которые в эпоху Второй империи оставались лишь наблюдателями, размышлявшими над текущими событиями[19]19
Archives Nationales. Fonds Guizot. 42 AP-299; Fonds Barrot. 271 AP-3–39.
[Закрыть].
Другая категория источников этой группы – мемуары современников. Наиболее ценным для данной работы стали мемуары идеолога либеральных реформ Эмиля Оливье «Либеральная империя»[20]20
Ollivier E. L’Empire libéral. Paris, 1899–1912. Vol. 1–12.
[Закрыть]. Они представляют собой фундаментальный труд, охватывающий эпоху в ее идеологическом, политическом и социальном аспектах. Это история либерального течения эпохи Второй империи. Это также и история преобразований конца 1860-х гг., изложенная творцом этих реформ и одним из руководителей процесса их осуществления. Оливье охватывает почти весь период империи начиная с 1857 г., когда он был избран депутатом в Законодательный корпус. Однако основное внимание уделено им либеральным реформам, их подготовке и проведению. Оливье не упускает столь важных подробностей, как полемика в парламенте между различными течениями; его собственные выступления; беседы автора с императором и его окружением; суждения о личности Наполеона III, о виднейших деятелях того времени, о своих соратниках и оппонентах. Наибольшую ценность представляют собой мысли Оливье относительно принципов построения «либеральной империи», на основании которых можно судить об эволюции либерализма в новую эпоху. Это произведение рисует столь яркую картину идейно-политической жизни Второй империи, что вполне, на наш взгляд, может быть сопоставимо с «Замогильными записками» Шатобриана в плане глубины анализа, размышлений об эпохе и ее деятелях и мастерства, с которым автор вплетает собственную судьбу в судьбу страны. Подобно «Запискам» «Либеральная империя» – это многоплановый идейный и социальный портрет эпохи и история эволюции ценностей французского либерала второй половины XIX в. Другое дело, что Оливье, конечно, не обладал литературным гением Шатобриана; он отразил свою жизнь и свои идеи не как приключения байронического скитальца, а как прагматическую и логически упорядоченную систему.
Ценность данного произведения также, бесспорно, в том, как Оливье изображает Наполеона III, своего главного оппонента, а затем союзника. Опять же здесь трудно избежать аналогии с Шатобрианом: в свое время этот аристократ, сперва с ужасом и презрением воспринявший «выскочку» и узурпатора Бонапарта, все же воздал должное его военному гению, гибкости его ума, таланту администратора и его виртуозности как политического манипулятора. Восприятие Наполеона III Оливье поразительно схоже. Вплоть до того, что Оливье готов простить Луи Бонапарту узурпацию власти ввиду его величайших заслуг перед нацией и выдающихся личных качеств – таких, как сочетание твердости воли и умения вести диалог с оппозицией. Подобная характеристика, данная Оливье, заставляет историка пересмотреть традиционное отношение его коллег к императору. Хотя, конечно же, Оливье был в немалой степени пристрастным летописцем – все-таки своей успешной политической карьерой он обязан Наполеону III.
Другое произведение Э. Оливье, «Демократия и свобода»[21]21
Ollivier E. Démocratie et leberté. Paris, 1867.
[Закрыть], представляет собой сборник его речей и мыслей, проектов по поводу того или иного преобразования в империи с конца 1850-х гг. до 1867 г., когда правительство окончательно приняло курс на реформы. Здесь также представлены парламентские дебаты и, что весьма важно, обращения Оливье к избирателям в период предвыборной кампании 1863 г., благодаря чему мы можем судить об отражении в либеральных идеях острых социальных проблем.
Произведения Оливье дополняют работы его соратников по либеральному течению. Собственно, в них отражены те же идеи и программы, они представляют собой тот же теоретический аспект реформ. На их основании достаточно легко прочертить основную линию либеральной стратегии, выделить пункты либеральной программы и наиболее острые вопросы, волновавшие либеральные умы в 1860-е гг.[22]22
Tiers A. Discours sur la politique intérieure. Paris, 1864; Tiers A. Discours sur les libertés politiques. Paris, 1865; Darimon A. Histoire d’un parti. Paris, 1887; Darimon A. Les irréconciliables sous l’Empire. Paris, 1888; Claveau A. Souvenirs politiques et parlementaires d’un témoin (1865–1870). Paris, 1913; Du Camp M. Souvenirs d’un demi-siècle. Paris, 1949.
[Закрыть].
Проведение реформ и, что наиболее важно, альтернативный взгляд на них, их анализ, размышления об иных вариантах путей развития Франции того периода ярко отражены в мемуарах консервативных деятелей, сторонников реакционной политики, бонапартистов. Консервативная сторона настроена критически по отношению к либеральным идеям, однако вместе с тем в их работах прослеживается разносторонний и гибкий подход к проблеме реформ в соответствии с доктриной «либеральной империи». Среди них стоит отметить герцога де Персиньи (настоящее имя – Виктор Фиален, друг и соратник Луи Бонапарта со времен его юности, человек незнатного происхождения – сын офицера великой армии Бонапарта, также страстно верящий в вечность наполеоновской идеи и при Второй империи занимавший, благодаря таланту организатора бонапартистской пропаганды и личной преданности императору, ключевые государственные посты), бывшего председателя Государственного совета и затем сенатора Кантэн-Бошара, дипломата графа де Мони, известного журналиста, издателя и депутата Адольфа Гранье де Кассаньяка[23]23
Duc de Persigny. Mémoires. Paris, 1896; Quentin-Bauchart. Etudes et souvenirs sur la Deuxième République et le Second Empire. Paris, 1902. Vol. 2; Comte de Maugny. Souvenirs du Second Empire. Paris, 1881; Granier de Cassagnac A. Souvenirs du Second Empire. Paris, 1881. Vol. 2.
[Закрыть].
Третью точку зрения на либеральные реформы представляют мемуары республиканской оппозиции, среди которой наиболее ценным источником являются письма и речи Леона Гамбетта[24]24
Gambetta L. Discours et plaidoyers politiques. Paris, 1881. Vol. 1; Gambetta L. Lettres. Paris, 1938. См. также: Allain-Targé H. La République sous l’Empire. Paris, 1939.
[Закрыть] – известного адвоката, защищавшего оппозиционных журналистов, в том числе Рошфора и Делеклюза, депутата-республиканца, избранного в Законодательный корпус от Марселя в 1869 г.
Архивы Бонапартов[25]25
Archives Nationales. Archives Bonaparte. 400 AP-44, 52, 54.
[Закрыть], точнее, та их часть, которая принадлежит семье Наполеона III, содержат записки императора и его переписку с родственниками и различными политическими деятелями начиная с 1840-х гг. (еще до его президентства в период Второй республики) до его смерти в Лондоне в 1873 г. Благодаря письмам мы получаем представление о теоретических воззрениях императора на социальное, экономическое и политическое устройство общества, оформившихся задолго до его прихода к власти. Письма, относящиеся к периоду реформ, содержат важнейшие для данного исследования планы императора относительно практического воплощения идей реформ, его мнение о результатах этих реформ, советы, которые он давал своим сподвижникам, как либералам, так и бонапартистам. Во многих письмах отражена острая полемика между императором, бонапартистами и либералами по поводу реформ. Наполеон III предстает перед нами не только правителем, но и мыслителем: даже после падения империи в 1871 г. он, находясь в изгнании в Англии, размышлял о прошлом и возможном будущем Франции, пытался пересмотреть свои достижения и проанализировать ошибки.
Парламентские дебаты[26]26
Journal officiel. 1869–1870; Rapports du gouvernement avec Le Moniteur. 1867–1870.
[Закрыть] являются наиболее ярким и достоверным отражением борьбы политических сил и мнений, развернувшейся в конце 1860-х гг. по вопросу о способах проведения и общих целей либеральных реформ. Мы получаем представление о программах и позициях деятелей либеральной оппозиции и бонапартистов в самом начале эпохи реформ, затем можем проследить претерпела ли эта программа изменения в последующие годы и как различные политические группы восприняли результаты реформ.
Яркую картину общественно-политической жизни Второй империи рисуют периодические издания, как те, которые начали свое существование еще в предыдущую эпоху, так и те, которые появились в период реформ. Ситуация в прессе в эпоху Второй империи была непростой: безопасно чувствовали себя только проправительственные издания, либеральные журналы находились под контролем цензоров и вынуждены были придерживаться умеренных или нейтральных воззрений, республиканская пресса издавалась за границей или находилась на полулегальном положении. Несмотря на это в период реформ пресса проявила невероятную активность, публикуя различные мнения, дискуссии и анализ текущей ситуации; высказывались как известные политики и мыслители, так и журналисты. Пресса отразила разностороннее видение острейших социально-политических вопросов конца 1860-х гг. Периодические издания содержат также и немало фактического материала – данных о результатах выборов и плебисцита, об экономической ситуации в стране. Это главным образом издания либерального или либерально-консервативного направления, начавшие существование еще в эпохи Реставрации и Июльской монархии («L’Opinion nationale», «L’Avenir national», «Le Siècle», «Le Temps», «Revue des deux mondes», «L’Illustration», «Le Gaulois», «Le Progrès», «L’Illustration»), а также республиканская пресса – скандально известный «La Lanterne» (его главным редактором и основным автором был Анри Рошфор, долгое время вынужденный жить в эмиграции из-за активного участия в республиканских выступлениях. Журнал отличился острой сатирой на бонапартистское правительство и реформы, преподнесенной живым и доступным массовому читателю языком) и социалистический журнал «Le Reveil», издававшийся Шарлем Делеклюзом в Швейцарии, поскольку он был запрещен во Франции даже в период реформ как «красная угроза».
Одна из ключевых проблем в исследовании Второй империи в целом и либеральных реформ в частности – это историография. Либеральная мысль того времени до сих пор не рассматривалась историками как самостоятельное идейное течение. Такой подход представляется необоснованным, поскольку либеральные деятели того времени оставили после себя многотомные труды, в которых изложили свои воззрения. Что касается истории проведения и результатов реформ, то историография либо вовсе пренебрегала этой проблемой, либо отражала ее достаточно поверхностно.
Прежде всего вызывает недоумение невнимание историков к периоду Второй империи и к Наполеону III или оценка его как исключительно деспотического правителя, не сделавшего никаких прогрессивных шагов в истории страны. Это тема отдельной и более масштабной и глубокой работы. Сейчас же только следует отметить, что он и его время были либо незаслуженно забыты, либо подверглись неадекватному толкованию. В частности, серьезные сомнения вызывает отрицание того факта, что в эпоху Второй империи французская либеральная мысль продолжила жить и развиваться; а также убежденность многих исследователей в том, что период «либеральной империи» прошел для страны бесследно и никоим образом не изменил политические и социальные институты Франции. Во многом причиной такой оценки стала непродолжительность периода реформ (менее трех лет) и поспешность их проведения, а также то, что на пике реализации либеральной программы Франция потерпела поражение в войне с Пруссией, что привело к падению бонапартистской власти и формированию режима республики. Этот взгляд весьма механистичен: во-первых, богатейший документальный материал, относящийся именно к периоду реформ, явно указывает на их продуктивность и серьезное значение в жизни общества; во-вторых, революция, произошедшая во Франции в 1871 г., не сопоставима по масштабам и глубине с революцией 1789 г. – она не ставила своей целью радикальную ликвидацию прежних порядков, речь шла лишь о замене конституционной монархии на конституционное президентство. Эта революция всего лишь «снесла верхушку», мало коснувшись ствола и корней, ибо демократические институты во Франции были на то время весьма прочны благодаря почти вековой работе. Свой вклад в строительство этих институтов внесла и эпоха Наполеона III.
Советская историография практически игнорировала этот период, оценивая его как «социальную демагогию» в интересах правящей бонапартистской группы (здесь очевидно влияние работы К. Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», в которой на первый план выступает критика бонапартистского режима с социалистических позиций)[27]27
См. Желубовская Э. Л. Крушение Второй империи и возникновение Третьей республики во Франции. М., 1957; История Франции / под ред. А. З. Манфреда. М.: АН СССР, 1972. Т. 2; Дразнинас Я. И. Современные буржуазные историки о Наполеоне III и Второй империи // Новая и новейшая история. 1964. № 2.
[Закрыть]. Новейшая же отечественная историография, несмотря на свободу мысли и более многоплановый анализ, также оставила без внимания и либеральную идею, и политические процессы той эпохи[28]28
Французский либерализм в прошлом и настоящем / под ред. В. П. Смирнова. М., 2001; Европейский либерализм в новое время: Теория и практика. М., 1995; Либерализм Запада. XVII–XIX вв. М., 1995; Смирнов А. Ю. Империя Наполеона III. М.: Эксмо, 2003.
[Закрыть].
Французская историография, обратившаяся к исследованию Второй империи с конца XIX в., также не избежала некоторых заблуждений. Дело в том, что на протяжении более чем столетие французская историческая мысль создала достаточно мощную и влиятельную республиканскую традицию, опиравшуюся на фундаментальные демократические ценности французской республики (расцвет этой школы как раз и пришелся на времена Третьей и Четвертой республик) и рассматривавшую Вторую империю и бонапартизм довольно однобоко, исключительно как форму власти – военную диктатуру Наполеона III в узко-классовых интересах буржуазии (ярчайшими ее представителями стали Таксиль Делор и Шарль Сеньобос[29]29
Delord T. Histoire du Second Empire. Paris, 1869–1875. Vol. 3–7; Seignobos Ch. Histoire de la France contemporaine. Paris, 1921. См. также: Duclos J. De Napoléon III à de Gaulle. Paris, 1964.
[Закрыть]). Далеко не столь известны и признанны историки, рассматривавшие Вторую империю как комплекс социальных, экономических и политических преобразований, ставших серьезным шагом на пути прогресса французского общества и его институтов[30]30
Prevost-Paradol L. La France nouvelle. Paris, 1868; De la Gorce P. Histoire du Second Empire. Paris, 1904–1908. Vol. 5, 6; Du Bousquet B. Un grand méconnu. Napoléon III. Paris, 1905.
[Закрыть]. Идеологизированность и «левизна» отчасти роднили французскую историографию с советской[31]31
Подробный анализ французской историографии, посвященной Второй империи, представлен в: Campbell Stuart L. Te Second Empire Revisited. A study in French historiography. New Brunswick: Rutgers University Press, 1978.
[Закрыть].
В середине – второй половине ХХ в. ситуация изменилась в связи с растущей популярностью идей школы Анналов, основанной М. Блоком и Л. Февром, заложившей основы многомерной истории в противовес прежнему убеждению в том, что история может быть исключительно политической и повествовательной. Подход историков к анализу проблемы стал более широким – на первый план выходят социальная, культурная, экономическая история. Именно в это время историки обращаются к масштабному анализу эпохи Второй империи в различных ее аспектах – социальном, идейно-политическом, экономическом, ее начинают определять как часть эпохи «новой Франции», как важную веху в завершении во Франции промышленной революции и социального прогресса[32]32
Furet F. La Revolution 1814–1880. Paris, 1988; Plessis A. De la fête impériale au mur des fédérés. 1852–1871. Paris, 1979; Tudesq A. La démocratie en France depuis 1815. Paris, 1971; Dansette A. Naissance de la France moderne. Le Second Empire. Paris, 1976; Rosanvallon P. L’Etat en France de 1789 à nos jours. Le Seuil, 1990; Rosanvallon P. Le Sacre du citoyen. Histoire du sufrage universel en France. Gallimard, 1992; Girard L. Les élections de 1869. Paris, 1960; Girard L. Les libéraux Français. 1814–1875. Paris, 1985; Girard L. Napoléon III. Paris, 1986; Jardin A. Histoire du libéralisme politique. Paris, 1987; Boilet G. La doctrine sociale de Napoléon III. Paris, 1969.
[Закрыть].
Это направление упрочилось и развилось в 1990 – 2000-е гг. не без содействия крупнейшего во Франции и в Европе специалиста по истории обеих Империй – Жана Тюлара. В это время возобладал полностью «реабилитационный» подход к истории Второй империи и личности Наполеона III – возрастает интерес к императору как мыслителю, появляются работы, анализирующие его теоретические воззрения в разные периоды жизни[33]33
Tulard J. Pourquoi réhabiliter le Second Empire? Paris, 1997; Dictionnaire du Second Empire. Sous la direction de J. Tulard. Paris, 1995; Boia L. Napoléon III, le mal-aimé. Editions Les Belles Lettres, 2007; Dufreigne J.-P. Napoléon III: Un empereur qui rêvait. Paris, 2007; Milza P. Napoléon III. Paris, 2004; Anceau E. La France de 1848 à 1870. Entre l’ordre et le movement. Paris, 2002; Sagnes J. Napoléon III, le parcours d’un saint-simonien. Paris, 2008; Anceau E. Napoléon III, un Saint-Simon à cheval. Tallandier, 2008.
[Закрыть]. Развитие данной тенденции вылилось в создание на базе крупнейших научно-исследовательских центров Франции «Общества друзей Наполеона III» («Les Amis de Napoléon III»)[34]34
См. http://www.napoleontrois.fr.
[Закрыть], объединившего как профессиональных историков, так и любителей и меценатов, интересующихся различными аспектами жизни Второй империи. Не без участия «Общества» автору данной книги удалось в свое время установить контакты с современными французскими исследователями Второй империи и ознакомиться с их работами.
Отдельно следует отметить англо-американскую историографию Второй империи и, в частности, интересующего нас периода. Во многом именно она предвосхитила тот комплексный подход к проблеме, который наметился во французской историографии с 1990-х гг. Она, в отличие от французской историографии, была независима от политических идеологий. Исследования британских и американских историков изначально рассматривали историю Второй империи не как «историю одного преступления», но как период активной политической жизни, социального и индустриального прогресса[35]35
Gooch G. P. Te Second Empire. London: Longmans, 1960; Napoleon III – Man of Destiny. Enlightened Statesman or Proto-Fascist? / Ed. B. D. Gooch. N.Y.: Holt, 1963; Campbell Stuart L. Te Second Empire Revisited: A Study in French Historiography. New Brunswick: Rutgers University Press, 1978; Bury J. P. T. Napoleon III and the Second Empire. London: Te English Universities Press, 1964; Corley T. A. B. Democratic Despot: a Life of Napoleon III. London: Barrie & Rocklif, 1961; Tody Ph. French caesarism from Napoléon III to de Gaulle. London, 1989; Kulstein D. Napoléon III and the working class. Te California State College, 1969; Zeldin T. E. Ollivier and the liberal empire of Napoléon III. Oxford, 1963. McMillan J. F. Napoleon III. London; New York: Longman, 1991; Simpson F. A. Te Rise of Louis Napoleon. London: Murray, 1909; Simpson F. A. Louis Napoleon and the recovery of France 1848–1856. Westport: Greenwood Press, 1975; Smith W. Napoleon III. Paris: Hachette, 1982; Zeldin T. Te Political System of Napoleon III. London: Macmillan, 1958; Horvath-Peterson S. Victor Duruy and French Education: Liberal Reform in the Second Empire. Louisiana University Press, 1984; Isser N. Te Second Empire and the Press: a Study of Government on Inspired Brochures French Policy in their Propaganda Milieu. Te Hague, 1974; Dunham A. L. Te Anglo-French Treaty of commerce of 1860 and the Progress of Industrial Revolution in France. Detroit: University of Michigan Press, 1930; Historical Dictionary of the French Second empire 1852–1870 / Ed. W. E. Echard. London: Aldwych Press, 1985.
[Закрыть].
Поэтому, как мы полагаем, знакомство с современной зарубежной историографией Второй империи является важнейшим шагом к разрушению многолетнего молчания, сомнений и черных легенд, окружавших Наполеона III и его время. Не говоря уже о том, что это может стать весьма перспективным «мостом» для научного обмена между российскими историками и их зарубежными коллегами, возродить среди отечественного научного сообщества максимально разносторонний интерес к данной эпохе.
Глава I. Оппозиция на пути к власти
1. Десять лет стабильности
Появление и развитие идеи «либеральной империи» и причину, по которой она стала основой реформ, проведенных в 1860-е гг., невозможно объяснить вне политической и экономической обстановки, сложившейся во Франции в это время. Это была эпоха серьезных, глубоких перемен, почти переворота в экономике и общественной жизни. Что же представляла собой Франция в начале 1860-х гг. и почему именно этот период диктовал необходимость преобразований?
В декабре 1848 г. Луи Бонапарт вступил в должность первого в истории Франции президента, избранного всеобщим голосованием, закрепленным в новой конституции Второй республики. Он принял руководство разоренной страной, уставшей от потрясений недавней революции, находящейся на грани гражданской войны, с большими финансовыми долгами, с сомнительной репутацией на международной арене. Президент прекрасно осознавал всю тяжесть ответственности, которую он взял на себя добровольно и к которой он стремился много лет, ибо еще в начале 1830-х гг. молодой Луи Бонапарт начал строить планы будущего переустройства страны. Он не видел себя нигде, кроме политики; более того, он видел себя тем «избранным», кто, подобно его дяде Наполеону I, в самый тяжелый для страны час спасет ее. Луи Бонапарт не просто верил в свое предназначение – он был убежден в нем и прекрасно осознавал его. Конечно, в немалой степени он находился под влиянием романтического флера легенды о скромном офицере, вызволившего Францию из революционного пожара и завоевавшем полмира; однако молодой человек прекрасно чувствовал пульс времени, обладал прагматическим и стратегическим мышлением и, главное, твердой уверенностью в эффективности своей программы и хорошо разработанным планом действий. Кроме того, впечатляющей была и просвещенность этого молодого честолюбца: с юных лет он изучал политические и социально-экономические трактаты выдающихся мыслителей Нового времени – от Просвещения (где в числе его кумиров были Руссо и Адам Смит) до современных ему социалистов Сен-Симона, Оуэна и Бланки (более того, с последним Луи Бонапарт неоднократно встречался, беседовал и обменивался идеями о будущем переустройстве Франции, получив от Бланки весьма лестную характеристику). Луи Бонапарт был не просто «начитан» – он умел с пользой переработать, осмыслить усвоенный им материал и на его основе выстроить собственное понимание проблемы.
Путь Луи Бонапарта к президентскому креслу был не легче, чем путь его дяди к трону, на этом пути были совершены многочисленные ошибки – как незначительные, так и почти трагические (дважды, в 1836 и 1840 г., молодой Бонапарт пытался совершить военный переворот и потерпел поражение, что в итоге закончилось заточением его на несколько лет в крепость Гам). Но именно благодаря этим ошибкам Луи Бонапарт к 1848 г. предстал перед французским обществом опытным, зрелым человеком и политиком с четко выработанной концепцией управления государством, которая при падении Июльской монархии и недолгого социалистического правительства представляла собой незаменимую альтернативу всем программам, пытавшимся вывести страну из кризиса[36]36
Anceau E. Napoléon III, un Saint-Simon à cheval. Tallandier, 2008. P. 133.
[Закрыть]. Луи Бонапарт стал «избранным и единственным». Он заявил о себе в весьма подходящий момент: с одной стороны, общество не желало возвращения монархии ни в каком виде – ни под белым знаменем охранителей «старого порядка» Бурбонов, ни под лицемерным триколором конституционалистов Орлеанов; с другой стороны, в этом обществе не было партии или группы, которая могла бы взять на себя роль национального лидера, объединить вокруг себя чаяния всех социальных слоев, провести реформу без террора и разрушения, взять лучшее и от монархии и от социализма. Объединить, примирить свободу и порядок. Ибо свобода и порядок были двумя главными ценностями, доставшимися Франции от опыта прошлых революций, и они же каждый раз вызывали жестокий раздор между обществом и властью. В 1848 г. даже реакционеры-роялисты понимали, что страна прошла максимальное количество точек невозврата, что право голоса нужно отныне не только зажиточной буржуазии, но и другим группам – средней и мелкой буржуазии, рабочим. В то же время опыт работы демократического и социалистического правительства, принявшего руководство страной в феврале 1848 г., показал, что рабочий класс еще слишком малочисленная и недостаточно хорошо организованная группа населения, и ее интересы отнюдь не представляют интересы всей нации. Социалистические реформы грозили взрывом протеста со стороны буржуазии. Было очевидно, что для чистого социализма Франция еще не созрела. Однако едва ли не более, чем социалисты, были дискредитированы и вызывали скепсис у общества либералы, те, что вместе с Ф. Гизо и А. Тьером привели к власти первого в истории Франции истинно конституционного монарха Луи-Филиппа. Именно правительство Гизо несло ответственность за провальную социальную и экономическую политику 1840-х гг., которая и привела к свержению монархии. Либеральная идея с ее осторожным компромиссом, с ее страхом перед «бунтом черни», с ее принципом избирательного ценза, с ее упованием на монархическую власть как на единственно справедливую на тот момент была жалка и беспомощна[37]37
Girard L. Les libéraux Français. 1814–1875. Paris, 1985. Р. 219; Anceau Е. Napoléon III, un Saint-Simon à cheval. Tallandier, 2008. Р. 171.
[Закрыть]. Было очевидно, что время традиционных либералов прошло и что необходимы либо изменения в самой либеральной идеологии, либо устранение либералов с политической арены как изжившей себя партии.
В этой обстановке Луи Бонапарт в ходе предвыборной кампании лета-осени 1848 г. предложил обществу совершенно новую программу, в основе которой лежало самое необходимое для страны того периода – социальный мир и удовлетворение чаяний всех классов. Будущий президент обещал: буржуазии – порядок, свободу личности, защиту частной собственности, мир, гражданские свободы; церкви – отсутствие притеснений со стороны светских властей (поскольку социалистическое правительство разрабатывало программу, целью которой было строгое подчинение церкви государству); рабочим и крестьянам – отмену введенных после революции дополнительных налогов (знаменитый скандальный 45-процентный подоходный налог для крестьян), создать новые рабочие места, ввести справедливую оплату труда и пособия для рабочих, защитить труд от притеснений капитала; промышленникам кандидат в президенты обещал поощрение производства на основе свободного рынка и внедрения новых технологий, освоения новых отраслей. И, конечно же, сохранение всеобщего избирательного права, провозглашенного республикой в начале революции[38]38
Anceau E. Napoléon III, un Saint-Simon à cheval. Tallandier, 2008. P. 171.
[Закрыть].
В течение своего президентства и первого десятилетия империи Луи Бонапарт энергично и последовательно выполнял эти обещания. Собственно, в этой программе и воплотились переосмысленные им идеи великих просветителей и социалистов: торжество гражданских свобод и справедливые отношения между трудом и капиталом, свобода торговли, экономическое процветание как основа благосостояния общества (идея Смита), защита права на труд и благоприятные условия труда и достойную его оплату.
Кроме того, личность и политическая фигура Луи Бонапарта были действительно «солнцем» на сером небосклоне той эпохи, когда немало энергичных и талантливых людей в правительстве и парламенте оказались неспособными к политическому лидерству и эффективному управлению. Луи Бонапарт обладал не только качествами «народного» лидера, он сумел умно и вовремя использовать свой образ наследника великого императора, которого Франция до сих пор вспоминает с благодарностью. Младший Бонапарт явился новой звездой в созвездии «спасителей», которые стали едва ли национальной традицией Франции – пусть даже в облике прекрасного мифа или полуфольклорных домыслов, а таких спасителей было несколько (исследование национального «мифа о спасителе» – это, кстати, заслуга Жана Тюлара[39]39
См.: Тюлар Ж. Наполеон, или Миф о спасителе. М.: Молодая гвардия, 2012.
[Закрыть], крупнейшего на сегодняшний день специалиста по Франции времен обоих Бонапартов, рассматривавшего наполеоновскую легенду сквозь призму национального политического мифотворчества, в котором спасителями выступали Карл Великий и герой эпоса Роланд, Жанна д’Арк, два Наполеона и Шарль де Голль). Так что, если верить Тюлару, в тяжелые для государства минуты на помощь французскому массовому сознанию приходила мистика – полурелигиозная вера в спасителя. Кого «спасали» предшественники Луи Бонапарта? Луи-Филипп был королем финансистов, Ламартин и Блан претендовали на роль защитников интересов среднего класса и рабочих, Луи Бонапарт объявил себя президентом всей французской нации. Он уловил момент, когда стране требовался властный лидер. Как и в 1793 г., общество усомнилось в доверии революционному правительству с его узкой социальной базой и радикальной программой и воззвало к «миротворцу». Луи Бонапарт, как и его дядя, был детищем революции. Революция каждый раз сметала старый мир и, еще не успев построить новый, привносила в общество хаос и девальвацию ценностей и традиций. Именно в этом хаосе и на обломках прошлого, среди поверженных кумиров, делались стремительные и головокружительные карьеры, ломались судьбы, перекраивался мир. Кем был бы Бонапарт-старший, если бы не революция? Даже при самых благоприятных для своей карьеры обстоятельствах он не смог бы определять судьбы своей страны и соседних народов. Между тем революция позволила ему в течение пятнадцати лет держать в страхе всю Европу. Если бы не 1848 г., Луи Бонапарт так и остался бы мечтателем, почивающим на лаврах великого завоевателя. Но революция сделала из мечтателя прагматика, ястреба, вцепившегося в Случай, как в добычу.
Итак, уже к концу 1850-х гг. Франция была одной из ведущих европейских промышленных держав. Большинство исследователей, даже те, кто критически рассматривают внутреннюю политику Наполеона III, отмечают, что в 1850 – 1860-е гг. Франция пережила стремительный экономический подъем и успешно приняла тенденцию технологического прогресса, а достижения этой эпохи служили Франции в течение многих последующих лет и подготовили рождение «новой Франции»[40]40
См.: Girard L. Napoléon III. Paris, 1986; Tudesq A. La democratie en France depuis 1815. Paris, 1971; Du Bousquet B. Un grand méconnu. Napoléon III. Paris, 1905; Dufreigne J.-P. Napoléon III: Un empereur qui rêvait… Paris, 2007. Prevost-Paradol L. La France nouvelle. Paris, 1868.
[Закрыть]. Император обладал важнейшим для политика качеством – умением соответствовать своему времени и, рассчитывая на будущее, внимательно присматриваться к задачам настоящего. Во второй половине XIX в. Франция вслед за Англией начала входить в так называемый второй этап промышленной революции, заключавшийся в переходе на крупное фабричное производство, стремительном потоке уже массовых и систематизированных, а не одиночных научно-технических инноваций и в формировании рабочего класса как самостоятельной социальной группы. Задача экономического процветания стала для императора одной из фундаментальных: он понимал, что для упрочения своей власти ему необходимо заручиться поддержкой крупной финансовой и промышленной буржуазии, чье политическое и экономическое влияние значительно упрочилось еще в период Июльской монархии и продолжало расти; и начал он с действий в ее интересах. Одновременно император сознавал, что экономическое развитие страны неизбежно касается всех социальных слоев, от крестьянина до банкира, поэтому его экономическая политика была рассчитана на масштабное, общенациональное возрождение и была многогранной, имела выраженную социальную окраску.
Экономика – наиболее уязвимая сфера жизни в период революций: новые лидеры государства, увлекшись политическим и социальным строительством, как правило, не разрабатывали экономических программ и реформ, оставляя промышленность и деревню на произвол судьбы[41]41
См.: Kulstein D. Napoléon III and the working class. Te California State College, 1969.
[Закрыть]. Такая участь постигла Францию после событий 1848 г. Приоритет отдавался рабочему вопросу, крупная буржуазия была фактически отстранена от политической жизни, а из деревни просто выжимались последние соки для обеспечения благополучия крупных городов: достаточно вспомнить, какую ненависть у крестьян вызывал введенный правительством Ламартина дополнительный 45-процентный налог. Подобный дисбаланс грозил новой серией социальных конфликтов и Луи Бонапарт это прекрасно понимал. Подобно тому как в XVIII в. вершиной мудрости правителя считалось сращивание идей Просвещения с абсолютизмом, так и Наполеон III воплощал своего рода «просвещенную диктатуру», при которой власть руководствуется идеями технического прогресса и экономического процветания. Еще в начале своего императорского правления Наполеон III определил экономические вопросы как приоритетные для страны и обозначил основные векторы политики в этой области (изложив их в письме председателю Государственного совета Фульду): «необходимо увеличить средства обмена для процветания торговли; ибо без нее промышленность застаивается и сохраняет завышенные цены, препятствующие развитию потребления; без процветающей промышленности, которая развивает капитал, сельское хозяйство остается в зачаточном состоянии. Все это связано с прогрессом социального процветания… Аграрная сфера должна наравне с прочими пользоваться благами кредитов, предоставляющих суммы для осушение, ирригации и распашек новых земель… Для стимулирования промышленного производства нужно ссудить ему капитал по заниженному тарифу. Одна из первоочередных задач, стоящих перед страной, – обеспечить ее транспортом первой необходимости для помощи промышленности и сельскому хозяйству. Поэтому Министерство общественных работ должно заняться вопросом сооружения путей сообщения, каналов, шоссе и железных дорог, которые должны доставлять топливо и удобрения в те места, где они особенно необходимы»[42]42
Archives Nationales. Fonds Bonaparte. 400 AP-44. Correspondance avec Fould.
[Закрыть]. В этом плане император показал себя сторонником концепции взаимозависимости благополучия народных масс и экономического, в частности промышленного, прогресса; что позволило ряду исследователей именовать его «Сен-Симоном на троне», ибо, как уже говорилось выше, идеи этого мыслителя оказали сильное влияние на Луи Бонапарта[43]43
См.: Plessis A. De la fête impériale au mur des fédérés. Paris, 1979; Anceau Е. Napoléon III, un Saint-Simon à cheval. Tallandier, 2008.
[Закрыть]. Если переложить наполеоновские идеи на язык современности, это был проект «государства всеобщего благосостояния». Кроме того, император полагал, что экономическое процветание – залог социальной стабильности и внешнеполитического успеха страны; Франция по-прежнему сильно отставала от своего давнего соперника Англии, европейского экономического лидера, где к тому времени уже завершился промышленный переворот, и задачей Наполеона III было максимальное сокращение разрыва между двумя европейскими титанами.
