Текст книги "Дыши, мой друг, дыши (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Ключ с лёгкостью повернулся, щёлкнул глухим звуком замок, оставляя в сознании парня осадок страха, а Том нерешительно открыл дверь – та слегка скрипнула из-за ржавчины – и с трудом вылез наружу, понимая, что тело его почти не слушается из-за того, что он пробыл в неподвижном состоянии несколько часов.

Осторожно закрыв дверь клетки обратно, Каулитц шагнул в сторону двери, в которую ещё днём вышел его спаситель, – коленки слегка подкосились, заставив парня остановиться. Том убрал ключ в карман джинс, сжал кулаки и через «не могу» направился к выходу, с каждым шагом ускоряя своё движение.

Он оказался в узком коридоре, замечая одну единственную дверь. Том подскочил к ней и резко распахнул – его лица коснулся прохладный ветер летней ночи, от которого парень с наслаждением прикрыл глаза.

Резко распахнув ресницы, Том выскочил на улицу и помчался прочь от ненавистного ему клуба, в котором он провёл всё своё детство, из-за которого он потерял всё, что было ему дорого.

***

Билл пробыл дома несколько часов, зеркальными глазами всматриваясь в одну и ту же точку в гостиной – яркая и, казалось, теперь единственная не мрачная поверхность стены во всём особняке, которую маленький Билли когда-то изрисовал режущей глаза огненной краской, постепенно начинала потухать от усталых и печальных взглядов парня. Он дышал медленно и ровно, очень редко делая вдохи кислорода, словно пытался на несколько мгновений умереть, забыться, выбросить из головы все картинки сегодняшних похорон.

Трюмпер ещё днём отпустил Кристиану домой пораньше – не хотел чувствовать в этом доме чьё-либо присутствие, чью-либо жизнь. Стены поглощали его энергию, запоминая надолго, на всю свою жизнь, пока их не снесут, или пока они сами не разрушатся под давлением времени, клянясь хранить память о его жильцах и передавать это всё каким-нибудь новым владельцам. Наверное, этот особняк будет предан только одной единственной семье – Трюмперам – которые его построили несколько десятков лет назад и которые до сих пор охраняют каждый камень, в который вложили всю свою душу.

Комната была погружена в тишину, все зеркала спрятались под белоснежными тканями, тусклый свет единственного включённого ночника освещал только половину пространства, а всё это разбавлялось мерным тиканьем часов, что так настойчиво пытались достучаться до разума Билла Трюмпера.

Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так.

И так каждую секунду, исчезая в вечности, в прошлом, которое уже невозможно будет исправить никогда.

Парень невероятно медленно отвёл взгляд от яркого куска стены, с болью в сердце и с обреченными пустыми глазами, борясь с жутким желанием застонать в голос. Было невозможно сидеть на любимом диване его отца, зная, что его труп уже совсем скоро превратится в разложившийся кусок мяса.

Билл втянул в себя воздух, загоняя слёзы обратно в душу, и резко встал, быстрыми шагами направляясь к выходу из этого дома. Парень попутно схватил курку, пачку сигарет и зажигалку, вылетая на свежий воздух и направляясь подальше от этого ужасного теперь места.

Его душу, казалось, уже ничего не сможет спасти – пустота, боль, одиночество. И всё.

Он остался совершенно один в этом мире, оставленный своим ангелом хранителем, забытый в бесконечности жизней, обречённый на глобальное поражение, приближение которого он чувствовал всем своим почти потухшим сердцем.

(Саундтрек: китай – давай выключим свет)

***

Билл медленным усталым шагом плёлся по ночной улице, засунув свои руки в карманы куртки и пристально изучая асфальт под собой, словно надеясь, что его тихие шаги смогут заглушить звуки его мыслей. Улицы были пусты и одиноки – прохлада летней ночи вонзалась в его кожу, оставляя там неприятное ощущение какой-то шершавой боли.

Несколько часов, проведённые на улицах Берлина, заставляли парня слегка ёжиться от холода, только глубже засовывать руки в карманы, сильно сжимая в них свои кулаки. Ему хотелось кружку горячего шоколада и ещё одну толстую сигарету, чтобы почувствовать себя в том времени, когда ещё пару месяцев назад он сидел на кухне глубокой ночью и лечился от бессонницы, чтобы забросать себя иллюзиями, что его отец жив.

Да, это было глупо: жить прошлым, но Билл не мог один справиться со всеми навалившимися на него событиями. Ещё пару недель назад он планировал поступление в полицейскую академию – его отец настоял на этом ещё в прошлом году – и хотел параллельно начать учиться игре на гитаре, а сейчас ему совершенно не до чего не осталось дела. Наследства хватит на всю жизнь, интерес пропал, душа расколота.

А Трюмпер совершенно не знал, что нужно делать в таких ситуациях, когда безнадёжные попытки спастись исчезают в пустоте времени.

Порой мимо проскальзывала чья-то жизнь – Билл не задумывался над тем, что этот человек делает в такое время на улице, а не мирно спит в своей уютной постели с мужем или женой. Ему было всё равно. Они врятли смогли бы изменить в его жизни хотя бы маленький кусочек, частичку, которую он с радостью бы кому-нибудь отдал: нести в себе всю эту боль было просто невозможно.

Краем глаза парень видел, как исчезают позади яркие вывески магазинов и ресторанов, кафе, каких-то других заведений, словно растворяясь в прошлом. Он не останавливался, не смотрел по сторонам, почти ни о чём не думал. Было сложно и больно. Ему хотелось уничтожить любой намёк на то, что когда-то в этом мире жил Гордон Трюмпер, его отец, чтобы не поддаваться эмоциям. Билл привык всё скрывать в себе – одиночество, единственное, что помогало ему раскрыться.

Билл остановился возле фонаря, который освещал ближайшее пространство, и достал из кармана пачку сигарет. Щёлкнула зажигалка – огонь маленьким пламенем взметнулся в воздух, а едкий дым начал проворно убивать кислород в чистом ночном воздухе. Постояв несколько секунд на одном месте, парень взглянул на звёздное небо, начиная разглядывать множество ярких клякс под предводительством большой круглой луны. Красивая и слишком завораживающая картина смогла отвлечь Билла от грустных мыслей на несколько незначительных минут. Парень затянулся, выдыхая изо рта дым, чтобы тот умер за пределами его лёгких в тоске и одиночестве, забытый всеми живыми существами этого мира.

Внимание Трюмпера привлёк двигающийся луч – небольшой метеорит вошёл в пределы атмосферы. Падающая звезда. Желание.

– Вот бы мне заполнить пустоту в сердце, – прошептал парень. – Вот бы совсем немного сил, чтобы жить, – он глубоко вздохнул, наблюдая, как звезда вместе с его желанием навсегда исчезает, сгорая в атмосфере, так и не долетев до Земли, а затем развернулся и всё таким же усталым шагом направился домой, где его уже ждала пустая холодная постель.

***

Том бежал долго и упорно, не останавливаясь, пробираясь через разнообразные задворки этого города и примечая для себя, что в этих трущобах не так уж и уютно.

Сальные окна домов были плотно закрыты, пустые банки и какие-то пакеты валялись прямо на улице, неприятный запах отходов переполнял воздух, грязные стены, казалось, давили со всех сторон, но парню было на это абсолютно наплевать – всё это казалось ему раем по сравнению с одной и той же клеткой, в которой он провёл всю свою жизнь.

Наконец, он остановился и сложился пополам, упираясь руками в колени и пытаясь выровнять своё дыхание, которое жутко сбилось от этого долгого бега. Страх преследовал его с того момента, когда ключ плавно повернулся в ржавом замке его клетки – Тому казалось, что его преследуют от самого клуба, чтобы снова схватить и вернуть на положенное ему место.

Хотя, признаться, так далеко ему ещё не удавалось зайти.

Каулитц глубоко вздохнул и выпрямился, замечая, что находится в небольшом проулке, который выходил на главные улицы Берлина. Парень медленно шагнул вперёд и остановился прямо у угла, прислоняясь к стенке руками, словно маленький ребёнок, который стоял рядом с дверью, боясь выйти к гостям. Его глаза заворожено начали скользить по ночным улицам роскошного города, обрывками общей картины замечая свет фонарей, вывески разных заведений, красивые стены домов, которые он видел первый раз в жизни. Всё было куда лучше, чем он представлял себе в своих мечтах, когда ещё сидел бессонными ночами в клетке над сотнями богатых посетителей клуба.

Том поднял голову к небу и тихо ахнул: только сейчас он заметил чёрное лаковое небо с множеством ярких звёзд, которое, казалось, могло в любую секунду обрушиться на него огромным одеялом мрака. Парень заворожено наблюдал за вселенной, забывая обо всём на свете, чувствуя себя прекрасно, ощущая себя по-настоящему живым.

Вздрогнув от какого-то приглушённого звука, Том резко прижался к стене и осмотрелся по сторонам. Никого. Облегчённо вздохнув, Каулитц снова взглянул на улицы Берлина, вдруг отчётливо заметив одну единственную тёмную фигуру, которая шла по противоположной стороне улицы, медленно и безжизненно передвигая своё высокое худое тело. Том уже захотел было спрятаться и убежать отсюда подальше, чтобы его никто и никогда не смог увидеть, но в тот момент, когда яркий уличный фонарь осветил остановившегося рядом с ним человека, Каулитц почему-то передумал и начал пристально за ним наблюдать, узнавая в незнакомце отчётливые черты того парня, который помог ему сбежать. Всё в той же одежде, с той же белой полосой на груди, что начинала вселять в Тома какую-то надежду, всё с той же неприлично сильной энергией.

Вот он прикурил сигарету и посмотрел на небо, несколько минут рассматривая яркие кляксы, вот что-то тихо пробормотал себе под нос – Каулитц видел лишь неясные движения его губ – вот развернулся и зашагал в обратную сторону, снова исчезая в темноте.

Том прикусил губу, вдруг незаметно проскользнул на пустую улицу богатых кварталов и медленно зашагал вслед за незнакомцем, держась на другой стороне улицы на несколько метров позади. Парню пришла безумно глупая мысль, что этот человек единственный, кого он знает, единственный кто помог ему выбраться из ада, кто, возможно, захочет помочь ему ещё раз. Осталось только ворваться в его жизнь и нагло попросить о гостеприимном приёме, что так хорошо умел делать Том.

Они шли довольно долго, Каулитцу начало казаться, что позади уже осталось полгорода, к его счастью на пути ему не встретилось ни одной живой души – незнакомец продолжал проворно, но медленно идти вперёд, совершенно не замечая слежку. Вдруг он свернул к большому красивому особняку с тёмными мрачными окнами. Парень поднялся по ступенькам и скрылся за дверью дома, а Том решительно пересёк улицу, намереваясь бессовестно найти себе ночлег. Всё равно ему идти было больше некуда…

(Саундтрек: THE RASMUS & ANETTE OLZON – October & April)

***

Тихие медленные шаги разносились по холодному ночному воздуху, оставляя в душе осадок печали и грусти. Фильтр очередной сигареты был полностью искусан ровными белоснежными зубами, а красивые губы изредка приоткрывались, выпуская на волю едкий серый дым, в который, казалось, начала превращаться жизнь Билла Трюмпера.

Усталые когда-то сверкающие глаза были уставлены вниз, бессмысленно исследуя асфальт под ногами, брови задумчиво нахмурены, а сердце с каждым шагом сжималось, понимая, что до его дома остаётся всё меньше и меньше робких шагов. Всё быстрее приближается неизбежная встреча с особняком, который в своих стенах хранил память о его отце, будто специально заставляя единственного владельца вспоминать теперь уже бессмысленные для него моменты прошлой жизни.

Билл медленно переместил сигарету в другой конец рта, словно какую-нибудь тонкую травинку, и поднял голову, сразу же замечая очертания его спящего дома. Тёмные окна наводили на глупые мысли, что последний кусочек надежды навсегда умер вместе со смыслом жизни, исчезая в пустоте вселенной и забирая с собой важные части души.

Парень шумно выплюнул окурок на асфальт – тот одиноко упал ему под ноги, разбрасывая пепел, словно последние частички своей итак короткой жизни, – и свернул в сторону дома. На него вдруг обрушилась непонятная давящая энергетика, отчего возникло желание развернуться и убежать подальше отсюда, но Билл решительно взбежал по ступенькам на крыльцо и скрылся внутри, удивляясь, что он умудрился перед своим уходом не запереть входную дверь.

В доме было холодно, словно все окна и двери были открыты нараспашку несколько дней подряд, впуская каждую секунду в себя ветер и пустоту. Парень поёжился, осматривая тёмный коридор и замечая очертания различных старинных ваз, скульптур, картин, разных кресел, что так любил собирать его отец – он свозил с разных концов света антикварные вещи, считая, что они придают особняку какой-то более величественный вид.

С тоской пройдя мимо комода с зеркалом, на котором ещё утром висела записка от Кристианы с адресом клуба, Билл остановился и посмотрел на свой неясный мрачный силуэт, различая в отражении глаз дольку отчётливой боли.

– Ну что, приятель, одни остались мы, да? – Билл тихо хмыкнул. – Говорю сам с собой…

Он безнадёжно покачал головой и опустил глаза в темноту, тихо вздыхая с незаметным стоном в пустоту. Трюмпер взмахнул руками и сцепил пальцы рук, начиная по привычке наслаждаться хрустом суставов, а ведь это всегда раздражало Гордона. Его много что раздражало в поведении Билла, но в то же время его безграничная любовь к сыну брала верх. Казалось, что всё было безупречно.

Тихие шаги в глубине дома заставили парня замереть на месте, с подозрением вглядываясь в сторону арки, которая вела на кухню. Кристиана вернулась посреди ночи? Может, что-то забыла здесь? Тогда почему свет не включила?

Билл бесшумно пробрался почти через весь коридор и прислонился спиной к стене возле арки, прислушиваюсь к вероятным звукам неизвестного, возможно, вора, который взял да и вошёл в открытую дверь. Глубоко вдохнув в себя воздух и затем тихо выдохнув, парень резко выскочил из своего убежища и ворвался в кухню, машинально включая свет и осматривая ближайшее пространство. Пусто. Ни единой живой души. Может, ему просто всё показалось?

Трюмпер облегчённо улыбнулся, начиная думать, что он постепенно сходит с ума от всей этой обстановки, и устало повернулся на сто восемьдесят градусов, вдруг вздрагивая и от неожиданности вскрикивая:

– А! – Билл отшатнулся, замечая в паре метров от себя какого-то парня.

– А! – эхом отозвался он, наверное, не ожидавший такой реакции. – Чего орёшь? У меня чуть инфаркт не случился, – незнакомец выдохнул, как-то рвано и ужасно притворно хватаясь за сердце.

– Ты кто?! – завопил Трюмпер.

Парень поковырял мизинцем в ухе, притворно скривившись и показывая, что он оглох.

– Я Том, – как ни в чём не бывало, протянул он. – А ты меня совсем не помнишь? – он одёрнул грязную футболку, словно стряхивая с неё пылинки, и вскинул бровь.

– Помню! – воскликнул Билл, прекрасно вспоминая тот момент сегодняшнего дня, когда его «заставили» подать ключ и отдать его запертому в клетке человеку. – Какого чёрта ты делаешь в моём доме?!

Том скучающе поднял голову и начал осматривать потолок и стены, совершенно не обращая внимания на истеричного парня. Его взгляд упал на вазу, что стояла недалеко от него на подставке с деревянной резьбой.

– Я решил пожить у тебя здесь немного. Знаешь ли, я ведь сбежал из той клетки, за мной скоро охотиться будут, а идти мне некуда. Я подумал, раз ты мне помог тогда, то и сейчас не откажешь, – спокойно протянул он и подошёл к заинтересовавшему его антикварному предмету, начиная пристально разглядывать вазу. – Ты ведь не против?

– Что?! – Билл ошарашенно наблюдал за каждым действием нагло ворвавшегося в его жизнь сбежавшего почти что преступника, совершенно не понимая, что сейчас здесь происходит. – Ты совсем ох*рел что ли?! Как ты сюда вообще вошёл?!

– Через задний ход, – пожал плечами Том и поднял руку, чтобы потрогать вазу.

– Не трогай это, ей… – снова заорал Билл, но тут же замолчал – Каулитц вздрогнул от крика, а ваза пошатнулась и с громким разбивающимся звуком упала на пол, разбрасывая во все стороны осколки своего тела, – …больше тысячи лет, – тихо добавил он, тоскливо всматриваясь в остатки антиквариата. – Ты разбил любимую вазу моего отца.

Трюмпер поджал губы и недовольно взглянул на Тома, который с виноватой миной на лице начал медленно отходить в сторону.

– Я склею, – пообещал он. – Твой отец даже не заметит ничего…

Билл на секунду расширил глаза, понимая, что опять вспомнил о сегодняшних похоронах, – на парня вдруг накатила резкая волна безразличия и пустоты, которую на некоторое время смог заглушить этот незваный гость. Парень потушил в своей душе зажёгшийся недавно огонёк и засунул руки в карманы куртки, разворачиваясь и направляясь медленным шагом в сторону лестницы.

– Он умер, – тихо буркнул Билл. – Выметайся из моего дома, иначе я вызову полицию, и тебя снова отправят в тот ужасный клуб.

– Ты же этого не сделаешь! – парень поплёлся за ним как хвостик.

– Поверь мне, сделаю, – Трюмпер начал подниматься по лестнице, совершенно не обращая на того никакого внимания.

– А я скажу, что ты помог мне бежать, так что тебя посадят в эту клетку вместе со мной, – не отставал Том.

– Плевать.

– Ну, пожалуйста, парень, можно я останусь? – заскулил Каулитц, начиная поднимать вслед за ним.

– Нет.

– Но…

– Нет.

– Но я…

– Нет.

– Но я буду тихо…

– Да что тебе от меня нужно?! – Билл резко повернулся к нему лицом и вскинул руками. – У меня и без тебя проблем хватает! Чего ты ко мне привязался?!

Трюмпер метнул в Тома злым взглядом, чуть ли не нависая над ним, – Каулитц стоял на несколько ступеней ниже и с широкими глазами смотрел на него снизу вверх. Повисла тишина.

– Ну, можно я останусь? – невинно улыбнулся он, нарушая молчание.

Билл издал что-то на подобии непонятного рыка и недовольно скрипнул зубами, наконец, беспомощно вздыхая.

– Ладно, – безразлично выдавил парень. – Можешь переночевать, но чтобы утром я тебя здесь не видел, понял?

– Хорошо, – Каулитц весело засверкал глазами.

Билл развернулся и всё такой же медленно безразличной походкой направился к себе в комнату, а Том поспешил следом за ним, словно наивный мальчишка, радуясь своей какой-то личной победе. Трюмпер прошёл вдоль по тёмному коридору и остановился у своей двери, вдруг повернувшись и вовремя замечая, что этот парень стоит в паре шагов от него и наивным взглядом смотрит прямо ему в глаза.

– Ну, ты же не собираешься спать в моей комнате? – буркнул он. – Туда иди.

Билл кивнул на другие двери, а Том безразлично пожал плечами и развернулся, отходя в сторону.

– Тебе лучше уйти отсюда как можно раньше, – некстати ляпнул Трюмпер и уже собрался зайти в свою комнату, как внезапный вопрос заставил его замереть на месте.

– Как тебя зовут? – Билл повернул к нему голову, замечая, что Том внимательно смотрит на него.

– Билл, – помедлив, всё же сказа он.

Трюмпер постоял ещё несколько мгновений в дверях, а затем с трудом оторвал взгляд от Каулитца и скрылся в темноте этого дома, понимая, что сегодня он врятли сможет заснуть из-за ненужных ему мыслей, что так нагло врывались в его голову, как этот мальчишка, который собрался спать в соседней комнате.

(Саундтрек: TOKIO HOTEL – Attention)

Ночь длилась безумно долго – Билл ворочался в своей кровати, но заснуть так и не смог. Хотя, он этого прекрасно ожидал – глупая надежда на маленький лучик света была жестоко раздавлена вчерашним днём. На полу валялась пустая пачка сигарет – в воздухе витала призрачная душа погибших жителей этой картонной тюрьмы, которая виднелась благодаря первым лучам солнца, которые сумели пробраться в этот дом через небольшую щёлку неплотно закрытых занавесок, а сами обугленные тела валялись в открытом гробу на тумбочке, обречённые на жалкое поражение.

Бессмысленный усталый взгляд парня сканировал одну единственную точку пространства, опухшие веки почти закрывались, но в то же время не позволяли ему заснуть и сбежать от проблем, а сухие губы были чуть приоткрыты, впуская в лёгкие отравленный кислород.

Лежать больше не было сил – всё тело ныло и требовало небольшой разрядки. Билл лениво свесил ноги и встал, с ужасной депрессивной аурой направляясь к двери и оставляя позади смятую простынь, скомканное одеяло и длительную бессонную ночь. Мятая одежда, которую парень даже не соизволил снять с себя, придавала ему какой-то драматичный вид, ещё больше даря ощущение его потерянности и пустоте.

Трюмпер наполовину прикрыл глаза и зашагал вдоль по коридору к ненавистной ему лестнице, медленно спускаясь по ступеням и вплывая на кухню.

Дом ещё спал, Кристиана врятли была здесь в такое время – слишком рано, чтобы бродить по особняку, особенно в полном одиночестве, но это никогда не останавливало теперь уже единственного владельца. Было всё ещё как-то холодно – пальцы Билла немного онемели, отчего ему пришлось подышать в ладони, чтобы хоть как-то согреть. Парень поставил вариться кофе, параллельно доставая из шкафа свои припрятанные сигареты, которые тут же оказались на столешнице, ожидая, когда их душу смогут впитать в свои лёгкие, а потом нагло уничтожить память о них о красивую резную пепельницу.

Через несколько минут Билл уже сел на своё любимое место, с тоской бросив взгляд туда, где совсем недавно сидел его отец, и осторожно обнял кружку с кофе руками, наблюдая, как горячий пар поднимается к потолку, исчезая, прежде чем сумеет коснуться его своими невидимыми руками. Слегка подув на гладь горячего напитка, отчего она задрожала красивыми короткими волнами, парень сделал маленький глоток, поморщившись от неприятного ощущения обожженного кончика языка и резко поднял глаза на только что появившегося в дверях вчерашнего незваного гостя, про которого он сумел-таки как-то умудриться совсем забыть.

– Ты ещё здесь? – Билл незаметно поджал губы, медленно опуская взгляд на кофе.

– Да, – Том улыбнулся как чеширский кот из сказки «Алиса в стране чудес» и решительно сел напротив него.

– Не садись туда! – вдруг воскликнул Трюмпер.

– Почему? – парень вскинул бровь, но так и не соизволил встать и пересесть на другое место. – Здесь же никто не сидит.

– Какая разница? Я не хочу, чтобы ты там сидел! – Билл недовольно засверкал газами. – И вообще, какого чёрта ты всё ещё в моём доме?! Я же говорил, чтобы ты отсюда убрался, как проснёшься!

– Вообще-то, я даже не смог заснуть, – Каулитц картинно выпрямился. – Здесь кровати слишком мягкие.

Билл вскинул бровь и недоверчиво нахмурился, делая ещё один глоток кофе, чтобы согреться.

– Сейчас Кристиана придёт, поднимет панику, тебя отсюда будет забирать отлов диких животных, так что, будь добр, исчезни, – выдавил Трюмпер, пытаясь хоть как-то выдворить этого человека из своего дома, поскольку использовать силу ему не хотелось – его тело сейчас врятли бы поднялось с этого диванчика.

– Я спрячусь. Она и не заметит, что я здесь, – заверил его тот.

Билл замолчал, закатив глаза и потянувшись к пачке сигарет. Он достал оттуда полоску и прикурил, нарочито нагло выпуская дым в сторону Каулитца. Тот поморщился. Не курил.

– Ты собираешься отсюда уходить? – устало спросил Билл, совершенно точно зная ответ.

– Нет.

– Я вызову полицию.

– Не вызовешь, – Том улыбнулся. – А можно мне что-нибудь поесть?

– Нет, – Билл незаметно вздрогнул от громкого телефонного звонка и резко схватил трубку, что висела на стене позади него. – Слушаю.

– Гер Трюмпер?

– Кристиана? – Билл вскинул бровь, и вынул изо рта сигарету, перехватив её двумя пальцами.

– Да. Я хотела спросить кое о чём, – она нерешительно замолчала. – Моя сестра заболела, и я бы хотела на несколько дней уехать. Вы не против? Знаю, что не вовремя, но я могу попросить кого-нибудь поработать за меня.

– Не стоит, – Билл понимающе вздохнул, покосившись на парня. Слишком много он начал понимать в последнее время. – Езжай. Я как-нибудь сам справлюсь.

– Спасибо, Гер Трюмпер, – она облегчённо вздохнула, словно боялась, что он откажет. – Я постараюсь поскорее.

– Не за что, – легко улыбнулся тот и положил трубку, возвращаясь к своему кофе. – Ну, так что там, на счёт твоего ухода?

– Ты мне поесть дашь? – Каулитц совершенно не обратил на него внимание.

– Нет.

– Тогда я не уйду, – он капризно скрестил руки на груди, словно маленький ребёнок.

– А если я тебя покормлю, ты уйдёшь? – с надеждой спросил Билл.

– Ну… – Том скривился. – Нет. Мне некуда идти, да и сейчас день, меня могу поймать.

Трюмпер устало выдохнул и откинулся назад, потушив недокуренную сигарету.

– Дьявол! Ну что мне сделать, чтобы от тебя избавиться? – заскулил он, хватая пальцами кружку с остатками кофе и начиная греть руки.

Несколько секунд Том задумчиво молчал, наверное, размышляя над тем, что можно попросить у этого разбитого жизнью аристократа. Парень видел, что у Билла с каждым вздохом теряется всё больше и больше сил, вот поэтому он ещё не выставил его за дверь, как это бы сделал любой другой на его месте. Пустота, боль, разбитость жизнью, какое-то отчаяние и безразличие – всё это нагло забирало у него умение дышать и жить.

– Помоги мне найти брата, – спокойно попросил Том. – И я обещаю, что сразу же уйду.

– Брата? – Билл вскинул бровь. – У тебя есть брат? Я думал, что у таких как ты нет родственников…

– Нас разлучили в детстве, – Каулитц пропустил мимо ушёй его слова. – Меня купил владелец того клуба, а его увезли в какое-то другое место. Я не знаю, что с ним случилось потом. Я даже не помню, как его зовут, – прошептал Том, опуская голову, виновато нахмурившись.

– А ты уверен, что он вообще существует? – Трюмпер скептично фыркнул.

– Уверен, – Том засверкал глазами. – Так ты поможешь?

Билл капризно скривился, делая глоток почти остывшего кофе, вспомнил про то, что Кристиана уехала, – теперь выгнать этого наглого мальчишку будет некому, про то, что ему надо будет хоть чем-то занять своё тело, иначе он совсем сойдёт с ума, и, конечно, про то, что другими способами выгнать сбежавшего преступника, да, теперь точно преступника и спекулянта, будет просто невозможно.

– Хорошо, – неохотно сказал Билл. – Но сначала иди ка ты помойся! От тебя воняет за километр!

Том радостно улыбнулся и вскочил на ноги.

– Вообще-то нам разрешали мыться один раз в месяц! – он картинно развернулся и гордо вышел в коридор.

– Ванная на втором этаже! – крикнул ему Билл вслед и безнадёжно вздохнул. – Дьявол… Я сошёл с ума…

(Саундтрек: WIZ KHALIFA – Black & Yellow)

Совсем остывший кофе в кружке, словно холодная ночь в одинокой постели, последняя наполовину сгоревшая сигарета между пальцами как остатки сил на то, чтобы выжить, глупые мысли в голове, не дававшие никакого покоя – всё это признаки одиночества и пустоты, подавленности и какой-то ненужной никому депрессии.

Ослепляющее солнце никак не могло пробраться в сердце парня, который незаметно сидел на кухне и продолжал думать обо всём на свете, не замечая суеты жизни за стенами этого дома. Ни одного облачка, ни одного намёка на слёзы неба, ничего, что могло бы напомнить о недавней трагедии. Наверное, всё было решено Богами уже давно. Всё, что творилось сейчас в этом особняке…

Втянув в себя остатки дыма, Билл затушил окурок о переполненную пепельницу так, словно хотел выместить на неё всю свою боль и обиду, и встал, хватая пальцами кружку и перенося её ближе к раковине. Рука лёгким движением включила воду, а вторая устало подставила под прозрачную струю кружку, чтобы всполоснуть и поставить обратно в шкаф. Закрыв кран, парень внимательно осмотрел кухню, задержавшись взглядом на том месте, где любил сидеть его отец и где так нагло обосновался сегодня этот негодный мальчишка, и взглянул в окно, за которым уже начинал властвовать солнечный день, чтобы окончательно убедиться в том, что его всё в этом мире ополчилось против него.

Тихо вздохнув, Трюмпер проплыл к холодильнику и достал с верхней полки вчерашнюю лапшу, с подавленным выражением на лице запихивая её в микроволновку и нажимая самую большую кнопочку, которая раньше почему-то вызывала у него какой-то глумливый смех.

Ровно в тот момент, когда миниатюрная печка звякнула, оповещая, что всё готово, ровно через две минуты, которые Билл провёл в очередных своих раздумьях о несправедливости его никчёмной жизни, его одиночество в очередной раз нарушили.

– Как вкусно пахнет, это ты мне сделал? – Том вошёл на кухню с блаженной мордашкой и с улыбкой до ушей.

Трюмпер безжизненно повернулся к нему и замер, скользя глазами всё по той же грязной одежде, в которой Каулитц появился вчерашним вечером у него в доме.

– Ты зачем эти тряпки опять на себя нацепил, а?! – воскликнул Билл, недовольно сверля его глазами.

– Мне больше нечего одеть! – Том вскинул руками. – Ты же не хочешь, чтобы я голый тут бегал?

Трюмпер раздражённо закатил глаза и устало вздохнул, машинально думая на счёт своих убеждений и предпочтений. Перспектива глазеть на голого незнакомого парня его совершенно не устраивала.

– Пошли, – Билл поджал губы и направился в сторону коридора, слишком брезгливо протискивая своё тело мимо Тома.

– А поесть? – простонал тот.

– Переоденешься, тогда пущу тебя за стол, – буркнул Трюмпер и зашагал в сторону лестницы – Каулитц бросил тоскливый взгляд на микроволновку, в которой находилась его будущая еда, и зашагал обратно, стараясь не отставать от скучного на его взгляд хозяина этого дома и не обслюнявить весь пол.

Они поднялись на второй этаж, преодолевая расстояние до комнаты Билла слишком медленно и лениво, – её владелец вплыл внутрь, совершенно не замечая, как за ним влетел его спутник и остановился посередине комнаты, начиная осматриваться по сторонам. Его глаза проворно скользили по разным предметам, задерживаясь на них едва ли на долю секунды, чтобы понять их очертания и пригодность для использования.

– Что это? – Том вдруг подскочил к дальнему углу и склонился над заинтересовавшим его предметом.

– Телевизор, – Билл хмуро бросил на парня взгляд и подошёл к шкафу, распахивая его и начиная высматривать то, что могло бы подойти Каулитцу.

– А что с ним делать нужно? – тот начал нажимать на разные кнопочки, но совершенно ничего не происходило.

– Его запретили, так что теперь уже ничего, – буркнул Трюмпер.

– А что раньше с ним делали? – парень посмотрел в своё неясное отражение на экране.

– Смотрели…

– В чёрный квадрат? – удивлённо протянул он, затем выпрямился и продолжил своё исследование по комнате.

– Нет, – снова недовольство в голосе. – То, что по нему показывали.

Каулитц на пару секунд замолчал, подавая маленькую надежду на тишину, но тут заметил шикарную, по его мнению, вещь.

– Вау, у тебя рояль есть! – Том бросился к белоснежному инструменту и с восторгом уставился на закрытую крышку. – Сыграешь?