Текст книги "Только в моих мечтах"

Автор книги: Мария Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Стюарт Мария
Только в моих мечтах

Мария СТЮАРТ

ТОЛЬКО В МОИХ МЕЧТАХ

Кэтти и Бэкки, наполняющим светом всю мою жизнь, посвящается.

Глава 1

"Лендровер" весело покрывал милю за милей. Куин Холистер мчалась под полуденным солнцем по маршруту 191 где-то в шести милях от Биллингса, штат Монтана, с твердым намерением успеть домой к ужину. Уверенная, что даже неожиданный буран не сможет помешать ей в пути, она сбавила скорость, чтобы включить музыку. Покопавшись в большой синей сумке, Куин после некоторого раздумья выбрала рождественскую песенку, в самый раз подходящую для того, чтобы напевать ее по дороге в небольшой городок Ларкспур, а затем, сразу за ним, на Ранчо высоких лугов, где на праздник собирается вся ее семья.

Куин выехала из Мизулы на рассвете, заранее подготовившись к дороге. Девушка собиралась пробыть дома две недели до возвращения в Монтану, где она в течение семестра заменяла преподавателя, который попал в автомобильную катастрофу. Через месяц занятия закончатся, а во втором семестре начнет работу постоянный преподаватель. Однако Куин пока не решила окончательно, остаться ли ей в Мизуле или вернуться на ранчо. Она писала и иллюстрировала книги для детей и могла работать где угодно. В настоящий момент Куин была свободна и еще не определилась, каким из проектов займется в будущем. Так или иначе, на следующие две недели работа была отложена, и она проста собиралась хорошо провести время со своей семьей.

Где бы ни находились потомки Кэтрин и Хэпа Холистер, все они съезжались на Рождество домой. И ни у кого из них никогда не возникало желания праздновать его где-нибудь еще.

Ранчо высоких лугов было их родным гнездом, и они собирались здесь, чтобы поболтать в семейном кругу и отведать рождественских сладостей. Старый бревенчатый дом пах Рождеством – только что срубленной сосной, корицей, ванилью и имбирем; в эти дни он был похож на картинку в журнале каждое окно и каждую дверь украшали рождественские венки. На полу в столовой, под окнами, уже, стояли бутылки красного кларета, за которым специально ездили в Биллингс.

На пианино в большой комнате вырастала рождественская деревенька Кэтрин, и огоньки фарфоровых домиков сверкали как маленькие звезды.

В канун Рождества они все соберутся у камина, и тот, чья очередь будет в этом году, прочтет всей семье "Рождественскую ночь". Родные, любимые лица, освещенные теплым огнем... И на некоторое время споры и подтрунивания, неизбежные в такой большой семье, прекратятся. Даже простая мысль об этом озаряла улыбкой лицо Куин, и, сама не сознавая этого, она сильнее надавила на газ.

В зеркале заднего вида неожиданно выросли горы, где когда-то вызывали духов индейцы. В Харлоутауне она переехала через реку Масселшел и проехала указатель на Мартинсдейл, куда последние недели многие жители Монтаны приезжали, чтобы купить рождественского гуся в колонии гуттеритов – общине немецкоговорящих фермеров, бежавших в начале девятнадцатого века из России и Австрии от религиозных преследований. Колония гуттеритов была неотъемлемой частью пейзажа Монтаны и славилась качеством своих продуктов. Куин знала, что семейные традиции Холистеров требовали, чтобы на Рождество был подан по крайней мере один хороший гуттеритский гусь, приготовленный особым образом.

Жирный гусь.., ростбиф и йоркширский пудинг... Обеденный стол будет просто ломиться от праздничных блюд, приготовленных для семьи и друзей. Данхэмы, родственники, живущие по другую сторону холма, будут обязательно, еще, возможно, кое-кто из соседей и все, кого Холистеры захотят пригласить в этом году. Все это было рождественской традицией на Ранчо высоких лугов.

Выбивая пальцами на рулевом колесе мелодию "Маленький барабанщик", Куин взглянула на часы. Она как раз успевала. В это время года никто не может с уверенностью сказать, какой будет погода. Солнце уже начало медленно опускаться к горизонту, когда она свернула направо с шоссе на последний участок двухполосной дороги к Ларкспуру. Проезжая мимо школы на окраине города, она окунулась в воспоминания. На поле за школой ее брат завоевал награды в чемпионате штата по бейсболу и футболу. Вокруг поля была беговая дорожка, на 'которой Куин соревновалась в беге на длинную дистанцию, а ее сестра Сюзанна – или, проще, Санни – на короткую. А дальше за полем были площадки, где девочки могли поиграть в софтбол. Младшая Холиетер, Элизабет-Лиза, три года входила в сборную штата, осе это казалось таким далеким.

Приближаясь к въезду в город, она немного притормозила. Аккуратные фасады домов были знакомы ей так же хорошо, как и ранчо в пяти милях отсюда, на котором она выросла.

Широкая улица деловой части города была украшена рождественскими огнями. Справа у первого поворота стоял универсальный магазин Хиллера, который был одновременно и продуктовым магазином, и аптекой. Рядом находилось кафе "Жемчужина" – пожалуй, самое приличное место в радиусе пятидесяти миль, где можно было перекусить, и вдобавок единственное место в городе, где можно было купить газету, журнал или книгу. Прямо напротив "Жемчужины" располагался магазин спортивных товаров, который наверняка пользовался бешеным успехом в это время года, а рядом с ним – небольшое строение белого цвета, служившее одновременно муниципальным зданием, библиотекой и почтой. Офис доктора Беллоуза, местного ветеринара, находился на следующем углу, а напротив него медицинское учреждение, обслуживающее людей. Дальше шли подряд: "Коралл" – единственное в городе заведение, работающее после десяти вечера, "Таун шоп" – магазин, знаменитый разнообразием джинсовой одежды, и "Тилстром", в течение многих лет торгующий сельскохозяйственным оборудованием. Вот, пожалуй, и все достопримечательности города Ларкспур, штат Монтана, с населением в 3127 человек.

За деловой частью города находилась жилая часть – пять кварталов аккуратных улиц с опрятными домами, многие из которых были построены еще в те времена, когда Ларкспур процветал. Тогда здесь разрабатывались месторождения золота, свинца и серебра, а сапфировые рудники славились на весь мир своими чистыми голубыми камнями. Когда шум вокруг рудников поутих, многие занялись разведением скота. Холистеры и их близкие родственники Данхэмы, живущие за Голубой горой, зарабатывали на жизнь как на рудниках, так и работой на ранчо. Двумя кварталами ниже, на Альдере, находились архитектурные памятники Ларкспура – дома первых поселенцев, которые покинули рудники с полными карманами, пришли в город, занялись торговлей, построили прекрасные поместья для своих семей.

Повинуясь минутному капризу, Куин повернула налево и сбавила скорость, чтобы взглянуть на особняки, украшенные к празднику. Куин усмехнулась, вспомнив, что, когда ей было около двенадцати, она не могла понять, почему Холистеры должны жить так далеко от города, на ранчо, ведь многие ее друзья жили среди тихого великолепия Альдера. Но восхищение городом быстро прошло, и Куин уже больше не жалела о своем деревенском происхождении.

Чем дальше она отъезжала от центра, тем все менее презентабельными становились дома, лишенные интереса с точки зрения архитектуры; и, наконец, последняя маленькая улица с крошечными бунгало и одноэтажными блочными домами привела к озеру, которое обозначало северную границу города.

Куин знала, что в это время дня на замерзшем озере будет полно любителей кататься на коньках. Не в состоянии противиться желанию, она притормозила на небольшой стоянке справа, заглушила двигатель и на минутку положила руки на руль перед тем, как выйти из машины и пройти по замерзшей тропинке к озеру.

Наполовину скрытая небольшими белыми соснами, посаженными два года назад Комиссией по улучшению состояния озера, Куин спрятала руки в карманы джинсов и наблюдала за вечерним шоу, которое разыгрывалось на этом озере каждую зиму с тех пор, как в этой долине человек впервые надел коньки. Местами лед был глубоко изрезан, и для тех, кто не смотрел, куда едет, катание на коньках становилось небезопасным. Группа подростков проехала на коньках мимо нее, держась за натянутую веревку. Она увидела, как один из мальчиков, державшийся за самый конец веревки, неожиданно споткнулся, его ноги взлетели вверх, и он приземлился на лед. Куин видела, что ему больно, но мальчик все равно смеялся, довольный тем, что увлек за собой большую часть цепочки, и не одному подростку пришлось тормозить об лед мягким местом.

Куин отошла в тень сосен, улыбаясь и вспоминая те далекие зимние дни, когда она развлекалась точь-в-точь так же, как и это новое поколение молодых жителей Ларкспура, – каталась на коньках, веселилась, флиртовала, промерзала до костей, но все же смеялась и, да, несомненно, флиртовала. Многие увлечения зарождались именно здесь. Да о чем тут говорить, на катке влюбились друг в друга ее родители! И сама Куин бегала на коньках по этому льду, а за ней гонялся ее школьный возлюбленный. Точно так же, как эти.

Она с интересом наблюдала, как мимо нее пронеслась на тонких сверкающих коньках девушка. Ее шапка была в руках парня, который убегал от нее. Девушка с криками гналась за ним, ее длинные каштановые волосы развевались, лицо разгорелось от погони. Куин вздохнула, охваченная ностальгией. Не была ли и она когда-то девчонкой, бросавшейся в погоню по озеру за парнем, который делал вид, что не обращал на нее внимания? И не закончится ли эта погоня в одном из самых удаленных уголков озера, где парень украдкой коснется холодными губами ее губ? А потом они вернутся назад к цепочке и будут снова и снова проигрывать эту сцену до самой темноты.

О да, Куин так хорошо знала эти забавы!

А где, интересно, ее старые коньки? Может быть, ей удастся уговорить сестер покататься с ней на озере как-нибудь днем на предстоящей праздничной неделе. Будет здорово вновь заскользить по льду, подумала Куин, затем засунула руки в карманы куртки и обнаружила там смятую долларовую купюру. Она пошла по твердой как камень земле к небольшой стойке, где конопатая девушка продавала горячий шоколад под бело-зеленой деревянной вывеской "Вся выручка от продажи идет в фонд организации "Молодежь Ларкспура"". Куин показала один палец, и девушка налила чашку горячего какао, украсила его взбитыми сливками, закрыла чашку крышкой и протянула через узкий прилавок Куин.

Над катком быстро сгущались сумерки, и кое-кто уже потянулся к краю озера и делал первые неловкие шаги по заснеженной земле. Тем, кто поменьше, пора было возвращаться домой. Девушки звали своих сестер, наклоняясь, чтобы помочь детям развязать коньки и переобуться. Та, у которой отобрали шапку и которая смеялась и заигрывала, отбирая ее, сейчас склонилась над своей сестренкой. До боли знакомая сцена.

Когда-то и Куин вот так же помогала не хотевшей уходить с катка Лизе. Как это было давно!

Но есть ситуации, которые повторяются во все времена.

Пора было и ей ехать домой. Куин повернулась и прямиком пошла к машине, грея руки чашкой с горячим напитком.

Она села в машину, включила печку, и по ее телу пробежала дрожь. Был холодный день, и температура быстро падала по мере того, как садилось солнце. Она развернулась на Озерной дороге и на минуту остановилась; ее взгляд был прикован к маленькому зеленому домику в стороне от дороги. Все тот же маленький зеленый домик, на который она старалась не обращать внимания с того момента, как решила остановиться у озера.

Старого гаража, когда-то стоявшего в конце грунтовой дороги, больше не было, так же как и семьи, жившей здесь когда-то: парень, девочка, их бабушка и иногда их отец, в те редкие дни, когда вспоминал о своих детях. Куин была в этом доме лишь однажды, когда умерла бабушка. Шестнадцатилетняя, по уши влюбленная в парня, Куин пришла с цветами и пирогом, так же как делала ее мать, когда умирал кто-то из соседей. Она стояла на ступеньках и стучала в дверь, чувствуя себя взрослой. Парень приоткрыл дверь, и она смогла увидеть, что в доме было мало мебели, а его отец сидел на единственном старом стуле в тусклой гостиной Парень был ошарашен тем, что она пришла, и не пригласил ее войти в дом Позднее, на похоронах старой женщины, Куин стояла между отцом и матерью и видела, как лицо парня исказилось гримасой боли, когда легкий гроб опускался в могильную яму, и ей хотелось подойти к нему, обнять, утешить.

"Что ж, – безжалостно напомнила себе Куин, – того парня уже давно нет, так же как нет и той девчонки, какой я была, когда любила его".

Куин развернула машину и направилась к городу по дороге, которая вела к ее дому "Лендровер" без усилий двигался по занесенной снегом дороге Слева, в полумиле впереди, Куин видела огни ранчо, мерцающие желтым светом на фоне покрытых снегом горных склонов Она уже почти чувствовала запах жаркого, которое мама обещала приготовить на ужин, а на десерт – пирог с клюквой и изюмом Куин ехала домой, и у нее текли слюнки в предвкушении всего этого.

Глава 2

Кейлеб Маккензи стоял на крыльце домика, построенного более ста лет назад братом его прапрадеда, и прислушивался к ночной тишине Где-то в сосновом лесу за домиком раздавался шорох, и он думал о том, какой, интересно, зверь может красться сейчас сквозь тьму Когда-то давным-давно Кейлеб мог узнать по звуку любого зверька, скрывающегося ночью в горах, но это время ушло. Слишком долго он отсутствовал, слишком много лет провел в городах на востоке Соединенных Штатов.

Он даже не знал наверняка, кто населял сейчас горы, какие животные были вынуждены покинуть эти места с тех пер, как он оставил Ларкспур.

Где-то внизу, в долине, мерцали янтарем огни ранчо Холистеров маленькие яркие свечки в ночи Когда он проезжал мимо ранчо два дня назад, на какое-то мгновение у него возникла мысль заехать к ним Он был уверен, что Хэп и Кэтрин Холистер будут рады увидеть его Хэп был тренером местной молодежной лиги, и именно он обучил Кейла всем тонкостям и премудростям бейсбола Тогда Кейл и Скай Холистер были друзьями, играли в одной бейсбольной команде и провели не один час, тренируясь на поле за сараем Холистеров.

Они могли играть и на поле в Ларкспуре – Кейл жил в городе, и поездка на велосипеде на ранчо под безжалостным, палящим солнцем Монтаны была долгой. Но в доме Ская было всегда тепло и уютно, чего никак нельзя было сказать о доме Кейла Его отец был водителем-дальнобойщиком, проводившим в пути те редкие дни, когда был трезв, мать бросила их много лет назад, и Кейл со своей младшей сестрой Вэлери проводил гораздо больше времени в домах своих друзей, чем в своем Миссис Холистер всегда приглашала его к столу, а ее муж, обнаружив в мальчике невероятные физические способности, проводил массу времени, тренируя и обучая его. Еще до окончания школы Кейл знал, что, если у него не будет травмы, его ожидает карьера профессионального бейсболиста. Интересно, кем бы он сейчас был, если бы не тренер Холистер Вряд ли тогда ему удалось бы попасть когда-либо в высшую лигу.

Кейл все чаще стал ночевать на ранчо Холистеров. Иногда мальчики спали в амбаре или в одном из старых сараев Но когда он подрос, спать в сарае было уже не так интересно.

Куда лучше было ночевать на ранчо, где он мог, если повезет, встретиться с сестрой Ская Все дочки Холистера были просто великолепны, от старшей, Си-Си, до младшей, Лизы. Но только одна занимала его, только с одной были связаны все его юношеские мечты.

Всю свою жизнь Кейл был влюблен в Куин Холистер.

Она казалась ему самой прекрасной девушкой на свете. Высокая и яркая, с длинными каштановыми волосами, с глазами того же глубокого светло-зеленого цвета, что и кусочек морского стекла, который когда-то привезла ему из Флориды тетя, Куин была его первой и единственной любовью. Даже сейчас, спустя много лет, Кейл мог закрыть глаза и представить, как она летит по холмам на своем жеребце, как мерцают, словно нимб, ее волосы и развеваются за спиной подобно реке, Прекрасна. Прекрасна, как нежные лучи солнца, последние отблески которых догорают сейчас где-то за ее домом.

И самым чудесным было то, что Куин тоже его любила.

Если он изо всех сил трудился, чтобы получить хороший аттестат, то только для того, чтобы доказать Куин, что он достоин ее. Если он проводил час за часом в бесконечных тренировках по бейсболу, то не только для того, чтобы осуществить свою мечту и стать звездой высшей лиги, но и для того, чтобы обеспечить свое будущее с ней Он даже прошел досрочно два последних года колледжа, чтобы принять предложение профессиональной бейсбольной, команды Балтимора "Харбормастер" и иметь возможность; зарабатывать достаточно, чтобы быть достойным ее.

Кейл считал себя счастливейшим парнем на планете, когда в день своего двадцатилетия подписал свой первый контракт на игру в высшей лиге и сделал предложение тогда еще семнадцатилетней Куин, а она восторженно обняла его и дала согласие. Однако мистер и миссис Холистер не пришли в восторг оттого, что их дочь бросит колледж и окунется в семейную жизнь. И хотя Куин пообещала окончить колледж в Мэриленде, где будет играть Кейл, родители были непреклонны. Как бы они ни любили Кейла, но о свадьбе и речи не может быть, пока невеста не окончит колледж.

Куин кричала и плакала, но не смогла убедить родителей дать согласие на их брак. И тогда они решили действовать на свой страх и риск: убежать из дома.

Кейл не переставал удивляться, почему по прошествии стольких лет боль не стихала. Сердце по-прежнему болело, по-прежнему кружилась голова, когда он вспоминал, как ждал ее прямо здесь, на этом самом месте, на крыльце старого домика, где они договорились встретиться. Когда солнце начало медленно опускаться к холмам, Кейл понял, что Куин не придет.

Неужели он действительно подумал, что такая девушка, как она, бросит все, что у нее есть, ради сына водителя-алкаша?

Кейл вытащил из кармана билет на самолет, тот самый, который он купил для своей невесты, разорвал на мелкие кусочки, залез в свой старенький черный пикап и захлопнул дверцу.

Грузовичок несся по грунтовой дороге мимо ранчо Холистеров, а Кейл пытался сдержать слезы горечи и унижения. Он ехал на аэродром Галлатин, что в восьми милях от Бозмэна.

Если он поторопится, то успеет на самолет в Денвер, а оттуда он полетит в Балтимор. Один.

Кейл добился известности и славы в высшей лиге, но так ни разу и не вернулся в Монтану, к этому домику, где когда-то мечтал о счастливой жизни со своей единственной настоящей любовью. А сегодня он здесь.

Кейл потер плечо – его все еще беспокоила боль от травмы, которая однажды жарким августовским вечером в Кливленде положила конец его карьере. Позднее Кейл просматривал видеозапись этого трагического для него эпизода. Он смотрел на то, как два человека столкнулись в воздухе, и был спокоен, как будто это происходило с кем-то другим. Снова и снова он перематывал пленку, вопреки очевидному надеясь, что для тела не столкнутся, не упадут на землю, одно – под опасным углом. Но это произошло. И каждый раз он чувствовал землю под своим плечом, слышал треск ломающейся кости. Две хирургические операции помогли ему восстановить силу, но не подвижность. Он никогда не сможет играть – в этом сомневаться не приходилось.

И вот сейчас Кейл стоял на крыльце старого домика в горах, вглядывался вдаль и думал, правильно ли он сделал, что приехал сюда. В этом году сестра наняла бригаду строителей, чтобы отремонтировать домик, уже много лет стоявший пустым и заброшенным Работы были закончены осенью, и Вэл провела здесь два месяца, прячась от городской жизни, к которой так и не привыкла, спасаясь от многочисленных обязанностей профессиональной модели, которые, казалось, вот-вот захлестнут ее с головой.

Хотя Кейл и Вэлери выросли в городе, они провели не один летний день в горах и гордились своей привязанностью как к старому, ветхому домику, так и к легендам, которыми был овеян образ его первого хозяина, Джеда Маккензи. Конечно, изменения, которые сделала Вэл, немало бы удивили ее предка, холостяка, консерватора, всю свою жизнь прожившего в полном одиночестве в этом домике и умершего здесь же много лет назад.

Вэлери обнаружила, что поездка в горы обернулась прекрасным отдыхом, и в этом году смогла убедить Кейла, что отдых в горах будет так же полезен и для него. Она сделала запасы продуктов сразу после Дня благодарения и на Рождество рассчитывала встретиться здесь с братом и его сыновьями.

– Будет здорово, Кейл, вот увидишь, – обещала Вэлери. – Только ты, я и твои ребятишки. Ты непременно захочешь приехать сюда еще раз...

Кейл не был в этом уверен, особенно сейчас, когда начал сомневаться, прилетит ли самолет Вэл в Льюистаун до бурана, который мог спуститься с гор и вывести из строя все пути сообщения, включая и аэропорт. И он мог прекрасно обойтись без воспоминаний, преследующих его в этом домике. Он стряхнул с ботинок снег и направился внутрь.

Огонь встретил его своим теплом как старого Приятеля.

Кейл сел на стул около двери и снял ботинки. В толстых шерстяных носках он прошел по сосновому полу так тихо, как только мог, чтобы не разбудить двух спящих дьяволят, его сыновей-двойняшек. Эрик и Эван спали на разных концах дивана, два четырехлетних малыша, укрытых большим теплым, ручной вязки, пледом, который подарила Кейлу соседка миссис Линдли, когда он уезжал в колледж в Бозмэн. Кейл сложил дрова у камина, добавил еще одно полено, думая, будить ли детей на ужин. Конечно, они совершенно вымотались во время дневной прогулки по глубокому снегу. Кейлу тоже хотелось вздремнуть, но последнее время он плохо спал по ночам и боялся, что дневной сон приведет к еще одной долгой бессонной ночи.

Он пошел на маленькую кухню, чтобы вскипятить воды и приготовить кофе, надеясь, что на сей раз это ему удастся.

Испорченный всеми удобствами, которые дают человеку деньги, он забыл, как готовить кофе на старой плите, хотя сегодня утром в этом отношении наметился прогресс. Любопытно, Вэл обновила почти все в доме, но не стала заменять старую плиту.

Она находила, что у пищи, приготовленной на этой плите, есть свой особый вкус, и ни за что не хотела расставаться с ней, утверждая, что благодаря этому не утратила дух первопроходцев. Очередная причуда Вэл, подумал Кейл. Они есть у каждого. Он добавил молока в чашку и попробовал горячий кофе.

Гораздо лучше. Он снял его не слишком поздно.

Осторожно поставив чашку на видавший виды кленовый столик, Кейл подвинул любимое кресло-качалку своего предка Джеда поближе к огню и открыл книгу, которую начал читать прошлой ночью. Нигде не было такой тишины, как в этих горах. Она и успокаивала, и настораживала его. Он так давно не был в этих краях, что уже не чувствовал себя здесь как дома, но все же обнаружил, что по-прежнему любит горы и не забыл, что такое тишина. Кейл вздохнул, откинулся в кресле и углубился в чтение нового популярного триллера.

Верхнее полено скатилось вниз и ударилось о стенку камина, и он бесшумно поднялся, чтобы положить его на место.

Эрик шевельнулся, и его нога вылезла из-под одеяла. Они были такими милыми, когда спали. И такими маленькими чертенятами, когда бодрствовали. Он печально подумал, что секрет воспитания его детей, возможно, заключался в постоянных тренировках, как, например, сегодняшняя прогулка по горам.

Невольно Кейл вспомнил прошлое Рождество и большой дом под Балтимором, который уговорила его купить жена, Джоу Бетт. Но и этот роскошный особняк ее не устраивал.

Джоу Бетт Уилкинс преследовала Кейла Маккензи с той ночи, когда они познакомились, до того дня, когда они наконец поженились. Уже во время свадебной церемонии у него было неприятное предчувствие того, что он об этом пожалеет. Но Джоу Бетт была настойчивой, а он устал постоянно увиливать от брачных уз и, проявив слабость, согласился жениться на ней. Когда Кейл спохватился, было уже поздно. Она страшно расстроилась, когда поняла, что беременна, но, узнав, что у нее двойня, решила, что, раз родилось сразу двое, ее работа сделана и она избавлена от необходимости повторить это еще раз. Как только родились дети, она наняла няню, съездила на курорт и занялась своей работой, вновь став женой профессионального бейсболиста. Нужно признать, у Джоу Бетт это великолепно получалось.

В тот день, когда стало ясно, что его дни в бейсболе сочтены, она собрала вещи и вернулась в Теннесси – с остановкой в Неваде у адвоката для оформления развода, – оставив Кейлу мальчиков, няню и дом, который он сразу же продал и отослал ей чек на половину суммы. Она прислала ему копию свидетельства о разводе с поздравительной открыткой, и с тех пор он о ней ничего не слышал.

***

Когда Куин оказывалась в своей старой комнате, которую делила с Си-Си, она всегда сталкивалась лицом к лицу с прошлым. На рассвете она потянулась, зевнула и перевернулась на другой бок, рассчитывая поспать пару часиков в первый день отпуска, но каждый раз, когда она закрывала глаза, на нее накатывалось новое воспоминание. В этой комнате она писала и стихи, и любовные письма, делала многочисленные записи – от восторженных до полных отчаяния – в дневнике. Когда ей было двенадцать, она поссорилась с Си-Си и разделила комнату на две половины, которую ни одна из них не решалась переступать неделями. Позже в том же году она и Санни сидели на краю этой самой кровати и смотрели, как Си-Си превращается из деревенской девушки в принцессу, готовясь к студенческому балу. А через два года и Куин надела шикарное платье с веточкой лаванды и почувствовала себя вполне взрослой, опираясь на руку Кейлеба Маккензи.

Это было их первое настоящее свидание после ничего не значащих приветствий в школе или на бейсбольном поле, куда Куин приходила с отцом и братом как бы для того, чтобы посмотреть, как играет Скай, Хотя и понятия не имела о том, на какой тот играет позиции. Она не могла отвести взгляд от Кейла. Когда он робко пригласил ее на большой студенческий бал, Куин подумала, что небеса послали ей драгоценнейший из своих даров.

Бал был именно таким, каким должен быть первый большой бал. Куин и Кейл танцевали и болтали, танцевали и болтали и наконец – наконец! поцеловались на заднем сиденье машины, которую Билли де Уитт одолжил по такому случаю у старшего брата. Позднее Кейл признался, что не договаривался о встрече со Скаем, опасаясь, что тот может застукать его целующимся со своей младшей сестрой, чем, собственно, и планировал заняться Кейл.

С тех пор они всегда были вместе. Куин и Кейл. Последние два года в школе и первые два года в колледже они были отчаянно влюблены друг в Друга и знали все секреты, все мечты друг друга. Кейл был ее первой и самой большой любовью, и Куин в голову не могло прийти, что их ждет разлука.

Молодые люди планировали такую замечательную жизнь, и Куин не могла дождаться, когда они начнут ее.

С первого курса колледжа за Кейлом охотились профессиональные команды, он согласился на стипендию в штате Монтана в городе Бозмэн, потому что это было недалеко от дома и от Куин. На втором курсе он уже знал, что должен жениться на ней как можно скорее. Они были молоды, и Куин была уверена, что ее родители помогут им осуществить эти планы. В конце концов, ее Мать была не намного старше Куин, когда вышла замуж.

Каково же было удивление Куин, когда родители смертельно испугались, услышав, как их семнадцатилетняя дочь объявила, что они с Кейлом-собираются пожениться на следующей неделе после ее выпуска. Со слезами на глазах она уверяла их, что они все продумали и поедут в Монтану, а когда Кейл закончит учебу через два года, она переведется в колледж, где он будет играть в профессиональной команде. Но отец с матерью холодно отказали им в своем благословении.

– Ради Бога, Куин, тебе же всего семнадцать, – вздыхала Кэтрин.

– Мама, я люблю Кейла...

– Дорогая, я верю, что ты так считаешь. Но мы с отцом думаем, что ты еще слишком молода, чтобы принимать подобные решения. Куин, ты же даже из Монтаны ни разу не выезжала. Тебе нужно посмотреть мир – побывать в разных городах, расширить свой горизонт.

– Единственный город, куда я хочу поехать, это в Бозмэн с Кейлом. Расширить свой горизонт я смогу, став женой Кейла.

– Куин, послушай меня. – Кэтрин присела на край кровати дочери. – Дай себе время подумать. Подожди хотя бы пару лет...

Пару лет! С таким же успехом можно было попросить подождать пару жизней.

Итак, Кейл встретился с тренером команды Балтимора, который давно его звал к себе, и сделка была заключена. Он уедет из Монтаны, но возьмет с собой Куин. Они поженятся, как только прилетят в Мэриленд. Куин обещала, что Хэп и Кэтрин приедут. Она поступит в колледж поблизости, а Кейл будет делать карьеру в бейсболе. Жизнь будет великолепной.

Куин нередко задумывалась, была бы жизнь действительно такой великолепной, если бы осуществились все их мечты?

Она прождала у домика до темноты, когда ей стало ясно, что он в конце концов решил уехать без нее. Она вернулась домой и заставила себя непринужденно спросить, не звонил ли Кейл. Он не звонил.

Куин медленно поднялась в свою комнату, легла на постель и, так тихо, как только могла, рыдала до тех пор, пока не выплакала все свои слезы. На следующий день она уехала в горы и сделала свойственный семнадцатилетнему сердцу драматичный жест – швырнула его кольцо со склона Лысой скалы и поклялась никогда впредь не называть его имя, если только ей не придется. Не решившись сказать родителям, что ее бросили, Куин притворилась, что рассталась с Кейлом из-за ссоры, а когда ее о нем спрашивали, лишь безразлично пожимала плечами да бормотала что-то неопределенное. В конце концов расспросы прекратились, и для ее семьи этот эпизод канул в прошлое и стал историей. А Куин хотела, чтобы они думали именно так.

Конечно, невозможно было не узнать" что он сделал карьеру в своем любимом спорте. Куин вовсе перестала смотреть игры и читать спортивные разделы в газетах Она не хотела знать, где он играл, как жил, но, естественно, местные газеты следили за каждым его шагом, публиковали его фотографии.

Так Куин узнала о его браке с бывшей королевой красоты из какого-то южного штата несколько лет назад.

– Похоже, Кейл наконец устроился, – осторожно сказала ей по телефону мать. – В субботних газетах его фотография с невестой прямо на первой странице.

– Я рада за него, – равнодушно ответила Куин, затем поинтересовалась здоровьем одного из жеребцов Ская, заболевшего неделю назад, и повесила трубку. Раны она зализывала в одиночку – таков был ее характер Иногда ей попадалось на глаза интервью с ним по телевизору, и на мгновение время останавливалось – это был ее Кейл, но только на мгновение, пока она не приходила в себя и не переключала канал О да, если бы ее загнали в угол, она скрепя сердце признала бы, что гордится им, тем, что он смог преодолеть неблагоприятные обстоятельства в начале своей жизни и реализовать заложенные в нем от природы способности. С другой стороны, она никогда не смогла бы простить ему того, что он полностью овладел ее сердцем лишь для того, чтобы разбить его.