Текст книги "Четыре года времени"

Автор книги: Мария Галина

Мария Галина
Четыре года времени

Он говорит ты всё молчишь и молчишь

 
Он говорит ты всё молчишь и молчишь
Обед не готов бельё не развешано не убран дом
Развеселись – гляди мальчиш-кибальчиш
Скачет под окном
Как вырос за лето соседский пацан Артём
И мать на скамейке гордится своим дитём

Она говорит: звезда у него во лбу
Будённовка островерха горит в огне
Он исполин он дует в свою трубу
На бледном коне
И взор его режет острей ножа
На уровне третьего этажа

Он говорит: семейный создать уют
Не так-то сложно какие-то пять минут
И кофе готов гляди за окном клюют
Рябину дрозды не сеют они не жнут
Нарежем хлеб на двоих разольём вино
А птицам крошки высыплем за окно

Она говорит: по сигналу что он трубит
Из океана выползет трилобит
Те чёрные птицы слетелись из-под земли
Им капли крови рябиной лежат в пыли
Они клюют во тьме и при свете дня
Не прикасайся не трогай больше меня
Не обнимай меня не целуй меня
Мне стыдно всадника страшно его коня

Он говорит: вольны мы и ту и ту
Реальность видеть в посмертном своём быту
Предпочитаю разум и красоту
Тем более кофе выкипел на плиту
Ты бы протёрла её, а то пригорит и тогда уж совсем не отскребёшь...

Гляди, жена:
Воздвигся град, из лазурита его стена,
Что нам с того, что ни солнце и ни луна
Городу этому более не нужны?
Свет его в Славе, народы все спасены.
 

ЛЕТО ЛЕТО

Этот цикл был начат в 2013 году в Одессе, в июле, когда лето взбирается на верхушку годового холма и там дрожит, замирает, точно шар, которому предстоит скатиться вниз, но пока что можно дрожать и покачиваться в золотом, зелёном стоячем воздухе, в неподвижных пятнах света и тени, очень чётко очерченных, с почти ощутимыми физически границами, как бывает на юге. В полуразрушенном корпусе советского санатория, заросшего дичками акации и сухой травой, мы снимали комнату, выходящую на море, ходили пить кофе в крохотную палатку, которую тут же держала большая и безалаберная семья из Молдавии, спускались к морю по щерблёной лестнице, поднимались от моря по щерблёной лестнице, в ощущении полного покоя и довольства. И вдруг у меня возникло совершенно отчётливое ощущение, что мы присутствуем при конце прежнего мира. Такого уже не будет. Никогда.

Так что я начала писать цикл в предположении, что он фиксирует какие-то фрагменты разрушенного мира, непонятные для тех. кто пришёл после, включая имена и топонимы – что такое, например, Улица Красных Зорь? Почему красных? Последствия какой тотальной катастрофы отражены в этом архаичном названии? Что изображено на вот этой фреске? Что это за человек в странном головном уборе? И так далее... В частности, для этого цикла было написано стихотворение:

Не забудьте также оглядеть мозаику в школе

на уцелевшей части стены,

где всё, что мы проходили в школе

ещё до войны...

Из какого-то суеверия, из-за ощущения, что накличу беду, я это стихотворение вынесла из цикла и нигде никогда не обнародовала. Теперь, конечно, жалею, косвенно это послужило бы доказательством того, что люди способны в известных условиях провидеть будущее, в особенности если это будущее касается неких тектонических подвижек истории. Но теперь уже нужны другие слова или другие действия.

 1. Улица Красных Зорь

 
Улица Красных Зорь
На углу с переулком Магнитных бурь
Где открывается выход
К молчаливому тяжёлому морю
Здесь как встарь
Зацветает миндаль
Вечерами мутно моргает одинокий печальный фонарь
Кастелянша Лариса
В доме отдыха имени Инженера Лося
Жалуется на то, что жизнь не удалася
Складывает в стопки простыни и одеяла
Пересчитывает, ошибается, начинает сначала,
На одной из простынь застиранные кровавые пятна
Это неприятно.
 

 2. Вот идёт серебристый лох

 
Вот идёт серебристый лох,
Он прекрасен, пока не сдох,
Он у моря раскинул сеть,
Чтобы в ней висеть.
В каждой рыбе живёт огонь,
В каждом хлопце гудит гармонь,
В каждом дереве хруст и вой —
Есть тут кто живой?
Кто не дерево и не птиц,
Не насажен на сотню спиц,
Проскакать в колесе небес
С музыкой и без?
 

 3. Мир трещит по швам

 
Мир трещит по швам
Словно старый костюм
Из прорех
Выползает дым
Там внутри на светящимся теле
В самой его серёдке
В огненной его сердцевинке
Проступают тёмные знаки
Татуированные цитаты то ли
Из Перси Биши Шелли
То ли из Мэри Шелли
Сочинительницы-нимфетки
Что-то там о чудовище
Разрушающем всё до основания
Ищущем понимания
Отцовского благословения
Одобрения Обожания...
 

4 . Живёт жужжит шелестит шевелится

 
Живёт жужжит шелестит шевелится жмётся к цветам и злакам
Немножко гудроном немножко дёгтем гораздо больше
Разнообразной травой большей частью пыреем жаркий
Чашелистик цветка время не движется это
Кашка это полынь это мальва это
Жук-скакун это жук-солдатик это паук-сенокосец
Это иволга это удод это
Сокол-чеглок высоко неопасно это
Косо стоящий отдельный осколок света
Вот они
Последние дни
Бабочки-плодожорки
 

UKRAINE ON-LINE

Смотри, дурачок, не своё кино

 
Смотри, дурачок, не своё кино,
таращась во все глаза,
но против мы с тобой или за —
им, в общем-то, всё равно.
А после того, как благую весть
услышат они с небес,
нам скажут – вас не стояло здесь.
И нас не стояло здесь.
24.01.2014
 

Селище вітер

 
Селище вітер
Коту і полю
Вогники очі
Тьоплые подарунки
У маскхалатах
Баю-бай должны все люди ночью спать
Нас будить никто не будет поднимать
Мы до страшного суда
Не проснёмся никогда
Ховайся глибше
Оці кучугури
Мовби намети
Біли та тихі
Спи мій малятко
Бач там у лісі
Вогники очі
Коти та ліси
Зібравшись у коло
Палять багаття
Щоб не було темно
Щоб було тепло
Спи не лякайся
Рученьки ніженьки
Місяць злітае
Край неба палас
Скінчилася гра
 

Вот радио играет «в рабочий полдень»

 
Вот радио играет «в рабочий полдень»
Вот солнце зависает почти в зените
Вот пряха на обочине там поодаль
Тянет и тянет нити

А с обочины тянет донником и бензином,
А она всё прядёт, поскольку она безумна.
Погляди на себя пряха, ты такая неряха,
У тебя все нити разного цвета.
А нам нужны одинаковые рубахи,
Цвета хаки форменные береты,
Перепутаны, длинноваты цветные нити —
Нам нужны короткие, извините.

Звенят в раскалённом воздухе пилы и молоточки —
Совокупный пунктир междометий, крохотных многоточий,
Голубой мотылёк обращает глаза-фасетки
К ненароком задевшей его плечом молодой соседке,
Нагреваются на прилавке арбузы-дыни,
И короткая тень уткнулась в кусты полыни.

Это слишком сложно, такое вынести невозможно.

Так сыграй на тальянке прощание нам славянки
Гармонист подземный в раскалённой глотке таганки
И вот эта красотка в чём-то цветном моднячем
Пусть бежит вдоль строя и что-то кричит и плачет

Подкатил автобус, и тётка с огромной сумкой
Прётся напролом, её обзывают сукой,
От неё увернуться поскольку едва успели
Женщина с дитём и мужик с портфелем,
А с обочины тянет донником и бензином,
И все больше коротких, всё больше грязно-зелёных,
И кузнечики в жухлой траве маршируют строем,
Превращаясь но ходу во что то совсем другое
 

Она привычно ставит на стол четыре прибора

 
Она привычно ставит на стол четыре прибора,
Наливает свежую воду в кошачью миску,
Опять, говорит, задержались, но они уже скоро,
Опять все остынет, но они уже близко.
И украдкой выглядывает в окошко,
Где гостей намывает перчаточкой белой кошка.
Покрывается пылью фотография на буфете,
Пыльной горкой труха высыпается из дивана,
Надо будет зашить, а глупые эти дети
Опять не успеют к обеду, но еще рано,
И заворачивает кастрюлю в толстую байку,
Потому что так она медленней остывает,
и печальная кошка, жалея свою хозяйку,
все гостей намывает, гостей намывает, гостей намывает.
 

Он гуляет по берегу, там на песке валяются вроде

 
Он гуляет по берегу, там на песке валяются вроде
Рыб, но это вроде уже не совсем и рыбы,
Плачут, жалуются, что выпадают молочные зубы,
Нынче ничего постоянного нет в природе,
Утешает он рыб, ещё прорастут коренные,
Оборачивается, смотрит – на огороде
Картошка закатывает глазки, выгибает выи,
Воет, но, слава тебе господи, не уходит,
Как же быть, сестрёнка, он жалуется бурёнке,
Если всё живое лепечет, плачет, жмётся к коленям,
Словно бы завёлся в дому покойник,
А возьмёшься за нож – визжит, дерётся и убегает,
и зуб вот, смотри, еле держится, а бурёнка
Говорит – это новый режется, не печалься
И сочувственно третьим глазом своим мигает,
И течет, течет молоко в подойник.
 

Допивал торопясь молоко, а пенки

 
Допивал торопясь молоко, а пенки
Относил шпионке и отщепенке,
Что немножко выжила из ума,
Вместе с хлебом и ношеными вещами,
Из нее не вытащили клещами
Ничего, поскольку была нема.

В небе голубом ни стежка, ни шрама,
И такая открывается панорама
С этого стратегического холма,
Что щемит в груди и слеза из глаза,
А она все время молчит зараза,
Несмотря что молоденькая сама.

А под вечер пахнет кошачьей мятой,
И комар танцует в луче заката,
А вокруг ни домика и ни дыма,
А ему так хочется быть любимым,
И чтобы кто-то сказал его имя.

И когда косится безумным оком,
И когда истекает любовным соком,
И когда лежит у него под боком
Все равно так страшно и одиноко,
Все равно так страшно и одиноко.
 

Ночью не спится но утром есть чем заняться

 
Ночью не спится но утром есть чем заняться
В облачном небе луна бежит как волчица
После определённого возраста перестаёшь бояться
Потому что ничего с тобой уже не может случиться
Разве что при неловком движении о себе напомнит ключица
Потом приходится долго лечиться
И нельзя наклоняться

Над порогом прибита подкова от сглаза
В саду мальвы за плетнём спуск к речке
Там на берегу играют в войну маленькие человечки
Из которых каждый убит не по одному разу
Но встаёт стряхивает песчинки
Забирает свои машинки
Правда с каждым разом всё трудней подниматься

За рекою ночами слышны взрывы
Там в три смены добывают в карьерах кровавик-камень
Не иначе хотят перевыполнить план добычи
Оттого и эти сухие грозы эти зарницы в полнеба
Оттого заснуть и не удаётся
Да к тому же скрипят половицы в пустом доме
Кто-то ходит по ним
Кто-то ходит
Кого не видно
 

Говорят что в соседнем леске

 
Говорят что в соседнем леске
Похоронен какой то бурят.
У него светлячки вместо глаз,
Он лежит и читает Манас.
Трижды семь кобылиц в облаках
Надоили ему молока,
Но тому, кто берёт языка,
безъязыкая речь не слышна,
Кто владеет кольцом и ключом,
Тот не ведает слова «зачем»,
Кто когда-то слюбился с огнём,
Тот не ходит по улицам днём.
Мёртвым всякая речь как своя
Заползает в обугленный рот,
Кто пустил по нему муравья?
Пусть сейчас же его уберёт!
 

ПЕСНИ ДЯДЮШКИ ГУСА

Примечание автора: если кто-то усмотрит здесь двусмысленности и сомнительные коннотации, он будет прав

Зачем ты старушка в полночную тишь

 
Зачем ты старушка в полночную тишь
С метлою под мышкой по небу летишь?
Над сонной землею поближе к земле
Зачем ты качаешься в мертвой петле?
Затем я старушка летаю одна,
Что черные люди глядят из окна,
Зеленые люди лежат на песке,
И небо качается на волоске.
Затем я старушка несусь как болид,
Что небо обрушить мне Кант не велит,
Он шишел и вышел и бродит в ночи,
Фамилья его неприлично звучит,
И вот он скитается полой луной
Смущенный и страшный в рубахе одной…
 

И стон идет по всей земле

 
И стон идет по всей земле
Аллон-аллэ, аллон аллэ
Что рать пошла на рать,
Лишь им двоим на то насрать
Аллон-аллэ, аллон аллэ,
Ему по нраву днем орать,
А ей в ночи орать.
Но в поле только мертвецы
Копаются в земле
И все они совсем мальцы
Аллон-аллэ, аллон-аллэ
Они совсем юнцы.
И что же делать им двоим
Аллон-аллэ, аллон-аллэ
Когда вприсядку жирный дым
Несется по всей земле
Со всех сторон из всех печей,
Не будет больше калачей
Она ничья, и он ничей
И чья вода горчей…
 

Где моя буренка

 
Где моя буренка
Она улетела
На луне отрастила
Себе новое тело.
Все мычит что никто не приходит
Никто не доит
Где моя собачка
На луне лает
Стережет буренку
Которую никто не доит
Где моя кошечка
На луне мяучит
Бабушка сказала
Ей там будет лучше
Буду нынче вечером
Тоже на луне я
Гладить свою кошечку
В кратере Линнея
 

Не будите пастушка

 
Не будите пастушка
Пусть себе поспит пока
Теребит рожок пастуший
Его детская рука
Он играет как умеет
Не будите пастушка.
Пастушок уснул в стогу
То-то тихо на лугу
Не поют колядки овцы
И коровы ни гугу
Не будите пастушка
Он пришел издалека
Из краев где больше нету
Ни коров ни молока
 

Когда я нынче шел к реке

 
Когда я нынче шел к реке,
Я встретил свинку в парике,
Она качалась в гамаке,
Обычнейшее дело,
Она сказала мне – дружок,
Пойдем со мной на бережок,
Под сень неведомых садов,
Где не видать ничьих следов,
Ни лапы, ни копыта,
Поскольку все размыто.
У нас все будет холосо,
Как завещал Анри Руссо,
Никто из этих кущей
Не выгонит живущих…
Здесь ни осталось никого,
Поскольку все за одного
Вчера ушли на бойню
И нынче все спокойно.
 

Маленькая мисс Морфи

 
Маленькая мисс Морфи
Сидит на брикете торфа,
Маленькая мисс Гуффи
Сидит за зеленом пуфе
Маленькая мисс Морфи
Кушает рыбок мертвых
Маленькая мисс Гуффи
Кушает птичек мертвых.
Кушай, моя рыбка,
Кушай, моя птичка,
Будут виться локоны,
Будет белым личико.
 

Падает падает лондонский мост

 
Падает падает лондонский мост
Падает падает лондонский мост
В опрокинутом небе встает в полный рост
Зеркало вод собирается в горсть
Сколько в глазах твоих гаснущих звезд
О дорогая моя
Снизу кричат ему паааберегись
Докеры брокеры прочая слизь
Падает падает лондонский мост
Выговор кокни не прост
Падает падает лондонский мост
Ангелам хилый насест
Снизу в тебя проникает вода
Ты хороша как всегда
Алая плоть твоя белая кость
О дорогая моя.
 

ПЛОХОЙ КЛИМАТ

 
У нас такой плохой климат
Что все перипатетики
Захлебываются снегом
Уходят на дно бесконечной черной зимы
Не успевая
Договориться до чего-нибудь толкового.

У нас такой плохой климат,
что Диоген вечнокашляющий
из своего сырого контейнера
под трубами навесной теплотрассы
давно переселился
на цветущие поля асфоделей

у нас такой плохой климат,
что Данте и Беатриче
после первой же брачной ночи
улетели в Таиланд на медовый месяц
и не вернулись обратно
живут там долго и счастливо
но нам ничего не пишут

У нас такой плохой климат
что киклопы кинокефалы
с окраин мира
переселились на помойки промзоны
говорят по нашему
ничем от нас не отличаются
вообще ничем
 

ПЛОЩАДЬ РЕВОЛЮЦИИ

 
Первая девушка:
Я перешла шершавую черную воду, она
Оказалась мне по колено.
Я то думала, будет по горло
Села на бережку, на скользкий холодный камень.
Вытряхнула воду из кирзачей, выкрутила портянки
Пошевелила пальцами ног.
Это было приятно
Смотрела, как волна чёрно-маслянистая огни раздвигает-сдвигает
Словно бы на гармошке играет бесшумно,
Я ничего не помнила,
Да и сейчас не помню.

Вторая девушка:
Ты должна помнить, как он тебя трогал.

Первая девушка, торопливо:
Не помню.

Вторая девушка:
Охлопывал, как лошадь.

Первая девушка:
Говорю же тебе, не помню.

Вторая девушка:
Ну и дура. Я-то своего не забуду. Знаешь, какие
У него были сильные руки. Трогал меня повсюду
– тут и вот тут и даже
Вот это самое место.  Хватал за сиськи

Первая девушка:
Ты не переходила воду?

Вторая девушка:
Переходила.
Только давно, покуда была живая

Старик с ружьем:
Когда закончится вся эта лабуда,
Я встану с места и пойду туда,
Где сотрясают земляные с воды
Разнузданные призраки свободы
Летящие во мраке поезда.

Вторая девушка, подхватывая:
у них во лбу горящая звезда...

Первая девушка:
Известно с чем рифмуется, о да!

Вторая девушка, обиженно:
Сама пизда!

Первая девушка, обиженно:
Я снова целка,
Заросла моя щёлка.
А была точно белка
Из меха и шёлка.
А была из батиста,
Рвалась, где тонко,
Я была рекордистка,
Была чемпионка!

Старик с ружьём:
Молчать, трещотки!
Ить враг не дремлет.
Но я ногами
Врастаю в землю,
Врастаю в камень!

Юноша с книгой, бормочет:
Кровавый камень порфирит, кровавый камень порфирит

Пограничник с собакой:
Мы с Мухтаром ходим парой от заката до рассвета
Он совсем еще щенок, я не одинок
На двоих у нас шеесть ног, хвост один, четыре глаза
Знаете, я еще ни разу не пожалел, что выбрал именно его
Когда он ткнулся мне в ладони мокрым холодным носом
И я сразу понял – вот он, мои. Каждый мальчишка
Мечтает о большой собаке.
Когда стало совсем темно, он вёл меня через воду
Я положил руку на его тёплую холку,
Точно слепой и его собака-поводырь,
Я знал – он не подведёт. И вот мы тут, вместе. Мы всегда всегда.
Когда начнётся война,
Мы встанем с ним как стена.

Вторая девушка:
Когда начнётся война,
И я восстану от сна.

Первая девушка:
Когда начнётся война,
Я стану чья-то жена.

Юноша с книгой:
Кровавый камень гематит, кровавый камень гематит...

ГОЛОС:
ЯРМАРКА РЕМЁСЕЛ В СОКОЛЬНИКАХ. ПРИГЛАШАЕМ ВСЕХ ЖЕЛАЮЩИХ ВОЗРАСТ ВОСЕМЬ ПЛЮС.

Первая девушка:
Ты слышала?

Вторая девушка:
Этот шум? Ну и что? Такое
Тут теперь часто.

Старик с ружьём:
На страшной высоте свидетелей дразня,
само сгорая в медленном огне,
Шептало одиночного огня,
Пожалуйста, не думая обо мне.
Шептало одиночного огня,
Пожалуйста, не замечай меня.

Когда домой вернусь я по весне,
Из-под земли в родные зеленя,
Я буду окликать тебя во сне,
Шептало одиночного огня...

Вторая девушка:
Нет-нет, я помню. Он меня щупал, трогал,
Щипал и гладил. Сильные руки. Пальцы как у слепого...
Его звали Коля. Точно Коля. Или нет, Иннокентий.
Как он любил моё тело!
Даже в глазах темнело.


Старик с ружьём, второй девушке:
Дура! Ты лучше
Погляди на меня, я ещё не старый!

Вторая девушка, не оборачиваясь:
Уймись, мудило!

Женщина с ребёнком, ребёнку:
Не слушай их, тебе ещё рано.
Смотри, вот глобус, вот модель самолёта...

Юноша с книгой, бормочет:
Кровавый камень кровавик, кровавый камень кровавик...

Пограничник с собакой:
Здесь всё по-другому. Земля
Иногда трясётся. Я вижу
Стремительно приближающиеся огни, снующие тени. Порою
Мне даже кажется, что это вроде бы люди,
Просто они двигаются слишком быстро.
Так не бывает. Тем более что граница
На замке.

Вторая девушка, уверенно;
Конечно, Это не люди.
Люди Бывают тёплые и живые.

Юноша с книгой:
Оптический эффект.

Женщина с ребёнком:
Мой мальчик растёт очень быстро. Скоро
Он встанет на ножки, головкой упрётся
В своды, вышибет дно и выйдет наружу,
Выведет всех нас к свету,
В руки возьмёт мастерок, циркуль, логарифмическую линейку,
Построит чудесный город...

Пограничник с собакой:
Когда он встанет,
Я дам ему поиграть со своей собакой.

Женщина с ребёнком, ребёнку:
Смотри, собачка! Смотри, какие у неё смешные ушки!

ГОЛОС:
НА ПРИБЛИЖАЮЩИЙСЯ ПОЕЗД ПОСАДКИ НЕТ.

Первая девушка:
Вот, опять!

Вторая девушка:
Шумы, помехи. Когда они объявят общий сбор,
Мы обязательно услышим.

Юноша с книгой, бормочет:
Кровавый камень кровавик бросают в страшный грузовик...

Старик с ружьём:
Когда генералиссимус рябой
Поднимет массы против сонмищ тьмы
и поведёт ИХ сам в последний бои,
Тогда ему понадобимся мы,
И мы восстанем, смертный сон презрев,
Его последний боевой резерв.

И мы пройдём меж облачных вершин,
И будет наш удар несокрушим.

Мы выйдем к свету и увидим сад,
Мы выйдем к саду и увидим свет,
И каждый, кто оглянется назад,
Тот разглядит, что смерти больше нет,
А это просто яблоки висят,
Вращаясь и светясь над головой,
И то, что, нам казалось, было ад —
Лишь на холсте набросок черновой.

Первая девушка:
Моя любовь, в тени твоей воды
Такие рыбы ползают по дну,
Что я увижу летние сады,
Когда нырну.

Вторая девушка:
Моя любовь, в тени твоей реки
Такие рыбы ползают по дну,
Что я увижу тень твоей руки,
Когда нырну.

Обе, хором:
Когда придёт последняя война
И весть о ней помчится по лучу,
Тебе я буду верная жена
Плечом к плечу.

Ребёнок:
Когда я вырасту, я изобрету такое лекарство,
Что никто не будет умирать.

Женщина с ребёнком, ребёнку:
Ах ты, мой сладкий!

Юноша с книгой, захлопывает книгу,
поднимается:
Внемлите, перламутроустланные аммониты,
Фасеточноглазые трилобиты
И вы, о застенчивые белемниты,
Узнайте, что вы не брошены и не забыты,
Каждый из вас сохранён навеки
В этой гигантской книге,
На каменных её страницах
Брахиоподы, мшанки, морские ежи, морские лилии, офиуры
И вовсе неведомые, светящиеся во мраке,
Весь бессловесный морской народец,
Я предстою за вас перед этим
Страшным каменным небом,
Двоякодышащим его мраком,
Движущимися его огнями,
Се говорю – никто из нас не погиб,
Никто из нас не погибнет!
 

У НЕЕ

Когда она надевает свое лучшее платье

 
Когда она надевает свое лучшее платье
Сходят олени с коврика над кроватью
Когда она у зеркала красит губы
В подземных морях прозревают слепые рыбы
Когда она щеточкой выгибает  ресницы
Одевается перьями белый скелет синицы
А ее первый нетерпеливо стоит под дверью
Говорит опять повсюду оленье дерьмо и перья
И чертовы эти рыбы, крабы
Ползают повсюду
А мы могли бы
Вернее ты могла бы
Вымыть посуду
Собраться
Одеться
Накраситься
Как минимум полчаса назад
И вот тогда бы мы уж точно никуда бы не опоздали!
 

  За день до конца света женщины всё так же будут

 
За день до конца света женщины всё так же будут
Охорашиваться в примерочных,
Покупать платья, но главное – туфли-лодочки,
Удобные, мягкие,
Чтобы не жали, если придётся
Идти по красной дорожке, по мраморным белым ступеням
Лестницы, нисходящей к морю,
В леопардовых пятнах теней и солнечных бликов,
Или по разноцветным плиткам танцпола,
Музыка, белое вино запотевает в бокале
И рядом кто-то красивый, сильный и загорелый,
Но главное – туфли-лодочки и новое платье,
Для жизни красивой, лёгкой и беспечальной.
Ах, говорит она, примеряя дома украдкой, ну что за дура,
Эти туфли
Опять, конечно же, жмут, опять я купила
На размер меньше.
Но ничего, это ведь буквально
На один-единственный вечер, завтра
Все равно конец света, кому они будут нужны потом,
Эти туфли.