Текст книги "Ты будешь мой (СИ)"
Автор книги: Мария Сакрытина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 6. Илва
«Если меня когда-нибудь запрут в тюрьме, я хочу сидеть именно в такой», – думала я, разглядывая дом Рахэль. Вот странно: раньше неприхотливая во всём, что касалось удобств, ведьма нынче жила в красивом, прямо-таки кукольном домике. А раньше он действительно напоминал тюрьму: когда я только привела к ней русалку. Удивительно, как сильно какие-то шесть месяцев меняют человека.
Предрассветный туман окружал дом: духи ждали меня, давая возможность осмотреть всё до того, как нагрянет стража. Мне не хотелось, чтобы меня здесь видели: зачем лишние слухи? С чего бы королеве интересоваться домом мёртвой служанки? И в то же время мне было любопытно… болезненно-любопытно. Я подозревала, что русалка не так проста, как я думала. Но чтобы настолько!
Тело Рахэль лежало на втором этаже в миленькой спальне, украшенной деревянными изразцами и резьбой по камню богаче, чем моя собственная. Впрочем, меня никогда не волновали такие глупости, как украшения. Русалку, похоже, наоборот.
Интересно, ну вот очень мне было интересно – какой магией пользовалась мерзавка? И как – если я запечатала её всю. Как умудрилась обворожить чёрствую стерву Рахэль? Настолько, что та была готова на всё ради этой девки хвостатой, даже пойти против своей королевы.
«Нет, ну тварь, а, – думала я восхищённо. – Это даже смешно: обворожила, а потом всадила нож в шею. Какова мерзавка, а!»
Нож валялся рядом – около полупустого шкафа с одеждой. Собиралась русалка, похоже, в спешке. Умная девка, сбежала в Гленну. И главное, нашла отличное решение, которое всех устроило! Мне её преследовать смысла не было: с глаз долой, из сердца вон. Из сердца моего принца – нам с ним она сейчас не опасна. Да и чего ради мне искать её по всей Гленне? Мстить? Помилуйте. Пусть умирает, где хочет, хоть к морю тащится. Заклятие на ней не снять никому без моей помощи. Так что даже в море, с запечатанной магией, она будет изгоем. Если догадается к нему пойти – девка наверняка ещё уверена, что она человек. Ну пусть. Это даже интересно. Да, жаль, что не умрёт на моих глазах. Зато не будет мешаться под ногами на свадьбе.
Я огляделась в последний раз. Взгляд задержался на синей воздушной тряпке у кровати. Халат: дорогая ткань, ручная вышивка. Уж точно не русалка шила. Дугэльская школа, такой вышивке за полгода не научишься.
Рахэль лежала навзничь, смотря пустыми глазами в потолок, когда я прошла мимо неё к зеркалу. Украшала она свою «дочку», холила… любила. Ну как, как девке это удалось?..
…Моя мать никогда не стала бы шить для меня…
В зеркале отражалась вся комната – дрожащая в сумеречном тумане. Я подошла ближе, прислонила халат к себе. Бледная немощь. В голубой воздушной тряпке.
Я надела халат поверх платья, выпрямилась. Худышка, белая, как клочья тумана. Чёрные волосы, вечно влажные, кое-как доходящие до плеч. И синяки под глазами. Смотреть противно.
«Ты очень на неё похожа, Илва. Ты так же красива…»
Первые лучи солнца заглянули в комнату, заиграли на стеклянном панно, висящем на стене за моей спиной.
Я резко обернулась.
Русалка, изображённая на нём, посмотрела на меня в ответ и издевательски улыбнулась. На ней была синяя богатая накидка, и длинные роскошные волосы укутывали её, как плащ.
Я медленно опустилась на кровать, закрывая лицо руками – и всё равно глядела на панно сквозь пальцы.
Я никогда, никогда, никогда не смогу с ней сравниться. Она всегда будет лучше. Всегда будет первой. Вся моя магия, вся моя власть – ничто по сравнению с тем, чем владеет она.
Почему мне никогда это не будет принадлежать? Почему я никогда не буду так же красива, любима, счастлива? Почему?!
Но её принц всё равно будет моим.
Я стащила синюю тряпку, швырнула её на пол, потянулась к камню призыва. И ушла до того, как появилась стража – пешком, как какая-нибудь чернявка. Туман тёк за мной, закрывая от любопытных глаз.
А в небе вставало солнце. Ненавистное яркое солнце для всех.
***
Я освободилась только под вечер. Удивительно, сколько дел приходится делать королеве! А ведь ни разу не видела, чтобы мать занималась чем-то отличным от приёмов послов и танцев в их честь или походов к портнихам. Но даже у неё никогда не было на меня времени. На собственных молоденьких гвардейцев было, на меня – нет.
В первые месяцы своего правления я не раз слышала сетования о том, как изменился двор с новой королевой. Ну да, приёмы канули в прошлое. Недосуг мне было их устраивать, да и танцевать я не умела. И молоденьких гвардейцев игнорировала (чему, полагаю, они были только рады). И вечно совала нос в то, что, по мнению двора, меня не касалось: в дугэльскую оборону, например. В торговлю. К ремесленникам захаживала. Дворяне морщились: им приходилось таскаться за мной, зажимать носы в красильне или скучать в ювелирной мастерской. А я в очередной раз удивлялась, как при матушке и её предшественницах Дугэл не развалился. По всему получалось, должен был. «Ваше Величество, ну зачем вам эти мужики, эти грубияны? – удивлялись мои придворные после посещения каменщиков. – Разве пристало высокой королеве обращать внимания на этих насекомых?» Я слушала и в очередной раз убеждалась, что меня окружают одни идиоты. Плевать я хотела на каменщиков, ювелиров, ткачей, дровосеков и всю их братию. Просто они делали для Дугэла больше, чем все мои придворные вместе взятые. И поэтому я заботилась о них – ну, как о свиньях, которых откармливают к большому празднику. А аристократов, моих лучших волшебников, пыталась заставить работать на меня, как упрямых ослов. И примерно с тем же успехом.
Так что я отлично понимала, почему среди дворян ещё находятся идиоты, рискующие меня убить. Несмотря на то, что без меня духи тумана сойдут с ума. И несмотря на то, что мы тогда будем беззащитны. Я одного только понять не могла: почему этим идиотом оказался приставленный к проклятой русалке охранник?
У меня тот день вообще был днём удивлений. Сначала я узнала, что бесхвостая девица всадила кухонный нож в глотку «матери», а потом она же весьма недурно разобралась с «поклонником», вывихнув ему запястья и нацепив фэйрийский рабский ошейник. Да девчонке в пору было завидовать, и на этот раз отнюдь не красоте и женственности.
Марк, разжалованный некогда командующий Южной крепости (и, вдобавок, любимец матери, что делало его одним из десятка моих предполагаемых отцов, о чём он очень любил напоминать), висел на дыбе и так мерзко ухмылялся, что в какой-то момент мне захотелось нарисовать ему похожую «улыбку» на шее и закончить наш разговор, не начав.
«Ну уж нет, – напомнила я себе. – Этот мерзавец мне нужен, и убивать его я не стану». Помимо неприятного характера и злого языка, бывший мамин фаворит обладал массой достоинств. Например, умел виртуозно лгать, договариваться с кем угодно и о чём угодно, и оставлять этого кого угодно с носом. Я подумывала отправить его в Инесс, в гости к моему будущему свёкру. Они бы друг другу понравились.
Оставалось только придумать заклинание, обязывающее служить мне верой и правдой. Между прочим, ещё одно достоинство: я знала, что этот мерзавец продаст меня при первом же удобном случае. Он этого и не скрывал никогда. А другие лебезили и прятали кинжалы за спиной.
Другое дело, что планы Марка почти всегда оказывались удачными.
«Что, Илвушка, хочешь подкрутить винт? – прохрипел Марк, спокойно глядя на меня. – Добавь-ка огоньку, доченька».
Этой «доченькой» он бесил меня ещё в прошлое наше свидание – ровно полгода назад и тоже в пыточной. Тогда я решила, что прекрасным ответом будет необходимость изображать влюблённого в фэйрискую красотку. Не учла, что Марк тоже отличный колдун, и заклинание, наложенное на него, оказалось слишком слабым.
Сейчас я просто подкрутила винт, регулирующий верёвку. Кости хрустнули, мамин фаворит закричал. Хриплым сорванным голосом.
Я подвинула шкатулку с лезвиями, влезла на стол и приготовилась слушать. Обычно где-то в это время гленцы становились очень разговорчивыми (правда, больше не по делу), а мои подданные – очень испуганными. Без рук они не могли колдовать – а это настоящий ужас, уж я-то знаю.
Марк испуганным не выглядел. Больным, злым – не испуганным, чем удивлял меня и бесил неимоверно.
Молчание затягивалось.
«Илвушка, ну что ты даже ничего не спрашиваешь? – не выдержал, наконец, Марк. – Поинтересуйся, как у меня дела. Будь ласковой девочкой».
Я с сомнением посмотрела на шкатулку, потом передумала и снова подкрутила винт.
Как у него дела, я видела и так. Чуть-чуть, и руки можно будет отрубать. Впрочем, зачем послу руки?
На этот раз молчал Марк дольше. Настолько, что я не выдержала, плеснула ему в лицо холодной водой и погромче поинтересовалась, за сколько он меня продал гленцам. Не то чтобы мне было очень любопытно… Впрочем, было. Хотелось знать, во сколько меня оценили обиженные зверьки.
Марк, отфыркиваясь, дрожащим голосом рассказал.
«М-мало, – решила я. – Прод-дешевил. На т-тебя н-не п-похоже».
«Так родители твоей русалки дали бы больше», – хохотнул Марк и тут же зашипел от боли.
«С чего б-бы?» – удивилась я, терпеливо дождавшись, когда он успокоится.
«За то, что привёл их дочку домой невредимой», – прошептал Марк, вызвав смешок уже у меня.
«И ты н-настолько г-глуп, что д-думаешь, б-будто они вст-третили б-бы т-тебя с распростёртыми об-бъятьями? Д-да они всад-дили б-бы тебе трезуб-бец в б-брюхо, заб-брали д-девку, а тебя отд-дали б-бы своим чуд-довищам: они, г-говорят, в-вечно г-голодные».
«В мужа своей дочки? – Марк сделал попытку улыбнуться. – Это только ты, крошка, убиваешь родственников, а морские фэйри семью уважают. И в отца своего внука или внучки трезубцем бы тыкать не стали».
Я опёрлась рукой о столешницу и согнулась от хохота. Ну вот, есть же люди, которым плевать на русалкины чары. Муж! После моего принца-то. Ну девка, теперь-то я понимала, почему она не стала его убивать. Оставила грязную работу мне. Уважаю. А вот я его тоже не трону. Назло и потому, что такими изворотливыми мерзавцами не размениваются. Их и так мало.
«Про ошейник расск-кажешь?» – поинтересовалась я, протягивая руки к винту.
Марк проследил за мной, попытался фыркнуть, но боль гордость победила. Рассказал – в выражениях, которые не следовало слышать придворной даме, тем более, королеве.
Русалка в моих глазах поднялась ещё на ступень: девка заполучила личного охранника из гленцов. На недавних игрищах – быстра. И без гроша в кармане: не было у неё таких денег, чтобы зверька купить.
Умна, быстра и красива. Но заклинание не разрушила и не разрушит – маг из неё, как из меня красотка. А значит, с глаз долой из сердца вон. И хвала духам.
«Может, ещё что рассказать, дочка? Я-то всяко лучше тебя разговариваю, – ухмылялся Марк, глядя, как я выбираю клинок из шкатулки. – Без этих твоих заи-и-и-иканий. Хочешь послушать, как гленцев в Битэг провёл? Или что они ещё для тебя готовят? Ты же знаешь, я дочь в обиду не дам, я тебе всю правду расскажу. Не понимаю только, как у такой красотки, как Давина, и у такого молодца, как я, получилась такая неказистая, косноязычная дочурка…»
Устал, поняла я. Устал и пытается заработать быструю смерть. Решил, я из себя выйду и убью его. Блефует и нарывается. Ну-ну. Убью его не сейчас, и вообще, не скоро.
Я отложила клинок, подалась к винту. И вздрогнула, услышав звонкое:
«Как ты смеешь оскорблять мою невесту?»
Я снова схватилась за столешницу – на этот раз, чтобы не упасть.
«Рэян? Чт-то ты т-тут д-делаешь?»
Второй инесский принц стегнул меня улыбкой, как хлыстом, и нежно произнёс:
«Искал тебя, Илва. Я беспокоился: тебя пытаются убить даже в вашей святыне – ты не боишься ходить по дворцу одна?»
Марк на дыбе хрипло захохотал. А я проглотила ехидную реплику: Рэян иногда «выдавал» и не такие глупости, бывало. Но прийти за мной в пыточную…
«Со мной всё в порядке, любимый, возвращайся в свои покои», – пока я пыталась это выдавить, Рэян, не слушая, подошёл к столу, взял отброшенный мной нож и на моих глазах всадил его Марку в плечо.
Я остолбенела.
«Р-рэян?»
«Это ничтожество посмело тебя оскорбить, – произнёс принц сквозь стоны Марка, ведя клинком вниз, к локтю. – Даже смерть будет слишком лёгким наказанием».
«Вот и оставь его в покое!» – хотелось воскликнуть мне, но вместо этого вырвалось испуганное: «Р-рэян, что с т-тобой?»
Инесский принц, великодушный и всепрощающий добряк, вечно упрашивающий меня пощадить то гленцев, то моих собственных вельмож, сейчас криво улыбнулся и повернул клинок.
Брызнула кровь, закричал, выгибаясь, Марк, а мне впервые духи знают за какое время стало страшно.
«Рэян! Оставь его!» – взвизгнула я, отворачиваясь.
Резко оборвавшийся крик и глухой удар врезались мне в память надолго.
«Как скажешь, любимая. Но ты же не думала оставлять его в живых?»
Я торопливо обернулась. Марк по-прежнему висел на дыбе, из длинной глубокой раны на его левой руке пока ещё сочилась кровь, в груди по самую рукоять торчал нож.
«Илва?»
Я медленно перевела взгляд: Рэян стоял рядом с дыбой, нежно мне улыбался, а его коричневую рубашку покрывали бурые пятна.
«Илва, любимая? С тобой всё в порядке?»
Я отшатнулась к стене, споткнулась о табурет, перевернула его и с грохотом упала на пол.
Рэян оказался рядом быстрее, чем я опомнилась. «Илва, ты так побледнела. Тебе нужно отдохнуть, любимая. Пойдём, я отведу тебя в нашу спальню».
«Н-нашу сп-пальню?» – ахнула я, отползая.
«Ну конечно, милая, – в глазах Рэяна я ясно читала беспокойство. – Илва, любимая, неужели я чем-то вызвал твоё недовольство? Ты отвергаешь меня?»
«О духи!» – билось в голове, когда я, вжавшись в угол, не выдержала:
«Р-рэян, п-посмотри на м-меня».
Он посмотрел, не отпуская моей руки. Не знаю, что он увидел в моих глазах, что заставило его так ласково улыбаться, но я видела туман – туман, поднимающийся над жертвенником в каменном круге Битэга.
О, духи… После недавней «Санны» я думала, что с заклятьем не сложилось – тем более на следующее утро Рэян жаловался на недомогание. Я испугалась, вызвала ему лекарей – его даже везли обратно в столицу в отдельной повозке под лекарским присмотром. До этого экспериментировавшая с таким же заклинанием на слугах, я не волновалась: смертельным оно точно не было. Возможно, что-то из наложенных на Рэяна инесскими магами щитовых чар не дало колдовству утвердиться, только и всего.
Похоже, дало. Ой как дало.
«Р-рэян, ты н-носишь к-коричневое?» – выдохнула я, комкая воротник его испачканной в крови рубашки.
«Твой любимый цвет, моя королева», – недоумённо отозвался принц.
Да. Мой любимый цвет.
«Что я наделала!» – кричала я про себя, поднимаясь. А вслух снова сказала совсем не то: «Ид-дём, Рэян. Идём в нашу сп-пальню».
Он засветился улыбкой – почти как раньше. И моё сердце подпрыгнуло, а во рту стало горько-горько.
Я не этого хотела. Я хотела, чтобы он любил меня, меня одну, но чтобы он оставался со мной. Это – это не Рэян. Мне нравилась его доброта, мне нравились его причуды, его жалость.
Идущее рядом со мной чудовище, убивающее походя – как никем не сдерживаемые духи тумана – вызывало оторопь и брезгливость.
У меня снова не получилось… Как с приворотным зельем – а ведь надеялась на магию.
Придворные кланялись нам, пока мы шли к своим покоям. Смотрели с ужасом на меня и склонялись в глубоких поклонах. А мне хотелось выть в голос от досады. Исправлять это заклинание придётся долго – а потом придумывать новый способ заставить Рэяна меня любить.
Ну почему, почему никогда не бывает так, как я хочу?!
В спальне Рэян, пачкая меня кровью, сдирая накидку, впился в губы. Его поцелуй был горько-металлическим на вкус – я вырвалась, отвернулась, но инесец снова прижал к себе. И целовал руки, грудь – ненасытно и яростно. Как духи тумана, забирающие жертвы.
А потом, повалив на кровать, тихо выдохнул в ухо: «Санна».
Я закричала, но прежде чем смогла приказать остановиться, он снова закрыл мне рот поцелуем. Напрочь забыв про магию, я вырывалась, как могла, и, когда руки нащупали под подушкой кинжал в ножнах, не задумываясь, с силой стукнула его рукоятью в висок.
Рэян повалился на кровать, закрыв глаза, а я отползла к стене и дрожащими руками принялась торопливо приводить одежду в порядок.
В дверь поскреблась служанка: перед тем, как спускаться в пыточную, я приказала, чтобы по возращении ужин меня уже ждал.
«Г-госпожа, – заикаясь ещё сильнее меня, выпалила она, чуть не выронив поднос. – В-вам чт-то-нибудь ещё н-нужно?»
«Д-да, – кивнула я, – сонное з-зелье. И п-посильнее».
«Вам или принцу?» – зачем-то уточнила дурёха.
«М-мне. И п-принцу», – отозвалась я, и ударила застонавшего Рэяна рукоятью под затылком. Принц затих, снова потеряв сознание, а служанка, пятясь и глядя на нас ошалевшими глазами, отступила к двери, напрочь забыв про поднос.
Я проводила её взглядом. Послушала, как тоскливо звенят тарелочки и кружки, как обречённо стучит, закрываясь, дверь.
И, опустившись рядом с Рэяном на кровать, захохотала.
