Текст книги "Зеркала. Темная сторона"

Автор книги: Мария Покусаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Я сощурилась, потому что в моей голове реплика заканчивалась закономерным «чего, как мы все понимаем, не произойдет».

Габриэль продолжал задумчиво вертеть в руках ручку, которой делал пометки в блокноте, видимо, фиксируя наши идеи. Очки все еще были у него на носу.

Кондор смотрел на меня с легкой улыбкой, и я бы сказала, что неуверенным он не выглядел. Недовольным тоже. Поэтому я решила воспользоваться только что завоеванным расположением:

– Можно вопрос? – И, дождавшись кивка, спросила: – Почему вы не скажете правду? Ну, что домагичились. Не афишируя, конечно, но…

Господа маги с невероятной усталостью на лицах переглянулись. Габриэль обернулся ко мне и вежливо, сдержанно улыбнулся:

– Понимаете ли, леди Лидделл… То, что мы с лордом дель Эйве провернули, очень рискованно. Это, можно сказать, поручение одного важного человека, которое мы выполняли на свой страх и риск, потому что определенная часть знаний была получена…

– Не совсем законно, – с каменным лицом сказала я. – Я уже поняла.

Тем более что кое-что знала и до этого.

Габриэль замялся и уточнил:

– Была получена не тем путем, который подходит для научных исследований с последующей публикацией и оглаской. – На лице появилось почти такое же выражение, как было у Кондора, когда тот говорил мне про бдительность Ковена. – Именно поэтому, кстати, я надеюсь на ваше благоразумие.

– И молчание. – Кондор сказал это таким тоном, что мне чуть не свело живот от нехороших предчувствий. – Я гарантирую и благоразумие леди, и ее молчаливость.

Леди решила прямо сейчас проявить благоразумие и промолчать.

– И в связи с тем, что нам нужно сохранить в тайне тот факт, что эти знания нам доступны, – продолжил Габриэль как ни в чем не бывало, – мы и саму нашу работу стараемся держать в секрете. А новость о том, что в доме Мастера Габриэля Морриса появилась девушка из другого мира, поверьте, привлечет слишком много внимания. Вам ли не знать, леди Лидделл.

– Действительно, – хмыкнула я.

Он не обратил на это внимания.

– На эту девушку захотят посмотреть, ее захотят вовлечь в светскую жизнь, ей будут задавать вопросы и, боюсь, ее захотят исследовать. Как явление. Забыв о том, что она – человек. Не знаю, что из этого вы уже испытали на себе, но… Думаю, последнего вы точно избежите, потому что ваш статус для большинства живущих под этим небом – знак вашей неприкосновенности. – Он мельком посмотрел на Кондора. – И эта неприкосновенность поддерживается властью и силой. Не только светской властью и силой человеческих законов. Вам нечего бояться.

Он не понял, почему мы оба – каждый со своей стороны – нахмурились. Кондор нервно улыбнулся одним уголком губ, я отвела взгляд в сторону окна, прикрытого темно-бордовой шторой так, что было видно только кусочек сада. В чашке еще оставалось на глоток молока, я допила его и промолчала.

Видимо, о моем инкогнито Габриэль тоже не знал.

Кое-кто, похоже, не торопился посвящать его во все планы.

Утро за окном плавно переросло в хмурый, неприятный день.

Кондор зевнул.

– Я уверен, наш заказчик не оставит нас в беде, Габриэль, и посодействует. Меня тревожат твои слуги, – сказал он.

– Меня тоже. – Габриэль привычным жестом поправил очки. – Задурить голову горничным чарами и сказкой о потерявшей память несчастной леди, которая среди ночи вышла к нашему дому, думаю, будет несложно. Чернь падка на такие истории не меньше, а то и больше, чем другие женщины. Скажу им, что я вызывал тебя, чтобы диагностировать причины потери памяти.

– И ни капли не соврешь, – сощурился Кондор. – По всей видимости, мне придется навестить тебя еще не раз.

Я перевела взгляд с одного волшебника на другого. Кондор заметил это и понял, что просто так они от меня не отделаются. Он тяжело вздохнул, повертел в воздухе кистями рук, словно бы стряхивая с них напряжение, и сказал:

– Она действительно ничего не помнит. Даже собственное имя. Я не знаю, в чем здесь дело, но Бриджет…

– Бриджет? – я удивленно подняла брови.

– Не оставлять же на месте ее имени пустоту? – развел руками Кондор. – Так вот, я не знаю, в чем дело. Может быть, это просто шок. Может, следствие небрежно наброшенных чар. – Он не стал смотреть на Габриэля, но я заметила, как тот резко сжал в пальцах свою ручку и печально скривил рот. – Может быть, потеря памяти вызвана самим переходом. Я найду ей врача в Альбе и возьму расходы на себя.

– Что ты! – Габриэль так резко дернул рукой, пытаясь отмахнуться от этой щедрости, что чуть не выронил ручку. – Совершенно не стоит этого делать!

– А ты напишешь леди Хьюм, – с неприятной улыбкой продолжил Кондор, словно бы не слышал протеста. – И скажешь, что тебе нужна помощь.

По выражению лица Габриэля было ясно, что его пытаются заставить сделать что-то, чего ему совсем не хотелось.

– А леди Лидделл будет молчать. – Кондор перевел взгляд на меня, не переставая неприятно улыбаться. – И при встрече с леди Хьюм, если таковая состоится… А я думаю, она состоится, потому что леди Лидделл, как я понимаю, желает быть уверенной, что два коварных и зловредных волшебника не обидят ее протеже… В общем, Мари, именно ты нашла эту девушку рядом с домом, когда я привел тебя сюда, чтобы познакомить со своим старым другом.

Я вскинула голову, глядя ему прямо в глаза, едва не открыв рот от удивления.

– Я не…

– А потом мы что-нибудь придумаем. – Улыбка Кондора перестала быть неприятно жесткой. Он резким движением положил ладони на подлокотники кресла и распрямил плечи, словно сбросил с них тяжелый груз. – Я постараюсь вернуться сегодня вечером или завтра днем, – сказал он Габриэлю. – А сейчас нам с леди Лидделл стоит поторопиться домой. Мари, если ты не против, я скажу Габриэлю пару слов наедине.

Я пожала плечами, мол, если даже я против – хотя с чего бы? – что я могу сделать, если благородные господа решили посекретничать?

Пока их не было, я вытащила из кармана потрепанный билет – чуть почерневший там, где его согнули. Бело-коричневый, с зелеными стенами дворца на картинке, он был сейчас чем-то настолько же невероятным, насколько настоящим. Я вертела его в руке, пытаясь не думать о том, о чем очень хотела бы думать.

Когда мы поднялись в кабинет Габриэля, я поняла, что, кажется, уже привыкла к зеркалам и перемещению через них.

– Жди от меня вестей завтра к вечеру, – напомнил Кондор. – Я надеюсь, она будет спать почти весь день.

– Я ограничу ее общение со слугами, – сказал Габриэль. – Пусть думают, что бедняжка больна и в горячке после прогулки в бальном платье по морозу.

– Главное, чтобы она тебе на шею не села.

Я покраснела, хотя Кондор даже мельком не взглянул в мою сторону, когда сказал это. Может быть, не стоит быть такой мнительной, леди Лидделл?

– Идем. – Он взял меня за руку, осторожно, но крепко, как ребенка. – До завтра, Габриэль.

– До завтра. – Габриэль кивнул ему и с улыбкой поклонился мне. – Рад знакомству, леди Лидделл. Вы нам очень помогли.

– О, не сомневайся… – начал было Кондор.

– Спасибо за чай, господин Моррис, – ответила я, выдернув ладонь из его хватки, и сделала неплохой, на мой взгляд, книксен. – Я тоже рада нашему знакомству, пусть оно и произошло при несколько странных обстоятельствах. Я передам привет через господина дель Эйве при первой возможности. Ах, да!

Я вспомнила, что на мои плечи все еще наброшена шаль, и сняла ее.

– Буду надеяться, что вы сделаете это лично, – Габриэль улыбнулся уже менее формально и даже менее рассеянно, чем улыбался до этого, и еще раз поклонился.

Он забрал у меня шаль, чуть не уронив ее на пол.

– Умница. – Кондор приобнял меня за плечи. – Передам Лин, что ты успешно применила знания на практике. Все, хватит этикета, я устал. Хорошо поспать днем, Габриэль, – бросил он через плечо и утащил меня в зеркало.

В замок.

***

Мы вышли из зеркала в кабинете Кондора, каком-то странно тихом и холодном. Возможно, дело было в пасмурном, нахмуренном небе за окном. Возможно, в том, что я сама была хмурой и усталой.

Я поежилась и пожалела, что отдала Габриэлю шаль. Сейчас она бы пригодилась.

Кондор отпустил мою руку. Он отошел от зеркала буквально на шаг и вдруг удивленно застыл, споткнувшись на ровном месте. Он как-то странно наклонился набок, словно был пьян.

Что-то шло не так, но я успела подставить плечо и поймать волшебника.

Кондор вцепился в меня.

– Ничего страшного, – с явным усилием ответил он. Пальцы на моем плече сжались так, я едва не вскрикнула от боли. – Помоги мне.

– Да, конечно…

Пара шагов до дивана заняли, кажется, вечность. Нести на себе взрослого мужчину, которому я едва доставала макушкой до плеча, было тяжело и страшно, но я смогла.

Сквозь страх я заметила мелкие странности: то, насколько бледным стал Кондор, какими холодными были его руки сейчас, как сильно проступили тени под глазами.

На диван он почти упал, едва не уронив меня вместе с собой, сел, закрыв лицо руками, и замер. Я опустилась рядом, чувствуя себя потерянной и не зная, вообще не понимая, что делать.

Наверное, это было закономерно: когда кто-то сильный, к чьей силе ты привыкла, как к точке опоры, вдруг у тебя на глазах становится слабым и беспомощным, свою беспомощность и никчемность ты чувствуешь особенно остро.

Я протянула руку, осторожно касаясь плеча волшебника в странном порыве нежности и желания то ли как-то утешить его, то ли защитить. Спрашивать, что происходит, я не решалась, хотя очень хотелось.

– Ты… не надо тебе такого видеть, – тихо сказал Кондор и выпрямился.

Он все еще закрывал лицо рукой. Я не сразу поняла зачем, но потом увидела, как между его пальцев просачивается кровь, ярко-алая на фоне бледной кожи.

Кондор посмотрел на свою ладонь, испачканную красным, с обреченным изумлением, чуть приподняв одну бровь, и невесело ухмыльнулся.

– Стоит признать, эти приключения дорого мне обходятся, Мари, – с горькой иронией сказал он и снова закрыл нос рукой. Лицо его сейчас казалось изможденным до крайности, осунувшимся и каким-то заострившимся. – Сейчас прой…

Он не договорил, потому что с тихим стоном потерял сознание и рухнул ко мне на колени, успев схватить за руку, словно просил о помощи. Холодные пальцы в моей ладони тут же стали безвольными, и я сжала их так крепко, что одно из колец впилось в кожу острым выступом.

Сквозь слезы и страх я вспомнила, что нужно делать, и не без труда усадила Кондора так, чтобы он не захлебнулся собственной кровью.

В ней было все: мои руки, джинсы, его рубашка. Я пожалела, что оставила так благородно выданный мне платок где-то в спальне, а не сунула его в карман.

Я залезла на диван с ногами и устроилась рядом с Кондором, не давая ему снова упасть.

Он не откликнулся на имя – ни на одно из имен, которые я знала. Дыхание было слабым, но оно было, значит…

– Господин маг все-таки перестарался и остался без сил? – раздалось откуда-то сбоку.

Я вздрогнула и обернулась.

Ахо сидел у зеркала. Он был в облике кота и, как мне показалось, усы топорщил с явным ехидством. Кот-не кот дернул ухом и зевнул, заметив, что я смотрю на него, а потом медленно, с достоинством переместился в сторону стола и ловко прыгнул на него.

Я всхлипнула и замерла.

– Ай-ай-ай, как нехорошо. – Пасть кота не пошевелилась, словно говорящий был внутри кошачьего тела или прятался за ним. – Такое небрежное отношение к собственной силе непростительно для взрослых опытных магов. – Кот снова зевнул, показывая клыки, и царапнул когтями столешницу, словно бы продемонстрировав мне эти самые когти. – Что смотришь, человечье дитя?

Не отрывая от Ахо взгляда, я произнесла имя Сильвии – так громко и четко, как позволяли мне слезы.

Сильвия не пришла. Ни сразу, ни через пару минут, когда я позвала ее снова.

Кот то ли фыркнул, то ли чихнул.

– Лесная леди не придет, – сказал он насмешливо. – Мой господин поставил чары так, чтобы она могла войти сюда только по его личному приглашению.

Он прыгнул вниз, на пол, но пола не достиг – вместо этого он перетек в собственную тень и взмыл в воздух уже в обличье крылатой твари, нагло улыбающейся мне во все свои мелкие острые зубки.

– Самонадеянность губит чародея быстрее и вернее яда или смертельных заклинаний, – заметил он, разглядывая Кондора. – Он может прийти в себя хоть сейчас, а может проваляться так пару суток, если ты ему не поможешь. – Ахо подлетел чуть ближе, завис буквально в ладони от моего лица. – А может умереть.

На личике фэйри появилось выражение хитрого самодовольства.

– Тогда помоги ему, – сказала я, надеясь, что голос звучит твердо.

И тут же предательски всхлипнула.

– Условия моего с ним соглашения исключают выполнение любых касающихся его жизни и здоровья приказов, исходящих от третьих лиц в физическом или… – Ахо покосился на волшебника. – Или в ином отсутствии хозяина. Во избежание соблазна причинить ему вред.

Он хихикнул и на всякий случай отлетел подальше:

– Но я могу дать тебе совет.

Пикси с легким стрекотом переместился и застыл перед моим лицом, приложив крохотный пальчик к тонким губам. Он демонстративно думал, старательно изображая и человеческую мимику, и человеческие привычки вообще. Я вскинула голову: мне хотелось надеяться на лучшее, но из-за этой его странной, карикатурной задумчивости я чувствовала подвох.

И потом – Кондор предупреждал меня, что доверять Ахо не стоит.

– Поцелуй его, – медленно и четко сказал пикси.

Он был серьезен настолько, насколько может казаться серьезным кто-то вроде него.

– ЧТО?

Серьезность сменилась сияющим самодовольством и хитростью, и мне тут же захотелось поймать Ахо и поступить с ним так, как поступают дети с бабочками или стрекозами.

Кажется, фэйри мой настрой понял – он криво улыбнулся одним уголком рта, еще раз обнажив и продемонстрировав мне зубы.

Я перевела взгляд на Кондора и нервно сглотнула, почему-то подумав, что со следами крови на губах он похож на вампира, спящего после ужина с глупой человеческой девицей. Стоило, наверное, бежать отсюда и звать на помощь Ренара, но оставлять беспомощного волшебника наедине с Ахо я не хотела.

Я протянула руку и убрала со лба Кондора прядь волос. Его кожа была холодной, дыхание – все еще слабым. Хоть кровь из носа идти перестала, правда, обивку дивана и нашу одежду это уже не спасет.

– Ахо, я…

– Тебе мешает стыд? – Фэйри сел на спинку дивана сбоку от меня и наблюдал за всем блестящими темными глазами. – Как это по-человечески!

– Да ты просто издеваешься, – поняла я.

Он рассмеялся, весело болтая ножками, словно вся ситуация казалась ему забавной шуткой.

– О нет, я серьезен! Ты не знаешь многих законов этого мира, нездешнее дитя! Говорят, поцелуй, полный искренних чувств, творит настоящие чудеса!

– Я тебе хвост дверью прищемлю, – пообещала я и покраснела.

– Поймай для начала! – Ахо захихикал, взмыл в воздух и замер ровно  на том расстоянии, на котором он был в абсолютной безопасности от моих пальцев. – Я знаю, что ты боишься, – напомнил он злорадно, но тут же его интонации стали спокойными, почти ровными и даже доброжелательными. – И твой страх очень сладок. Ты можешь остановить все раньше, чем я откушу тебе кончик уха, например. И ведь я даже не предлагаю тебе что-то… неприятное. Попробуй. – Ахо сел на краешек одной из полок и приобнял статуэтку грифона, которая стояла на ней. – Попробуй, и я приведу рыжего, – пообещал он и еще шире улыбнулся.

Я зло сжала губы и поняла, что, пожалуй, это честная сделка.

По крайней мере, казалось мне, я ничего не теряю.

Кроме самолюбия, если волшебник очнется в процессе. Или если ему разболтают.

На то, что он очнется до, я очень надеялась, но нет. Не очнулся. Не очнулся, даже когда я осторожно провела рукой по его щеке, извиняясь за то, что собиралась сделать.

Ахо взлетел и замер в воздухе, вытянувшись в нашу сторону, внимательный и предвкушающий. Я не понимала, чего он добивается, и, честно говоря, уже не хотела думать и строить предположения.

Поцелуй получился с привкусом крови и слез. Я стояла на коленях рядом с Кондором, стараясь не дотрагиваться лишний раз, не нарушать чужие границы еще сильнее, чем уже это сделала. Все, что я себе позволила, это осторожно придерживать голову мага, запустив пальцы в его жесткие темные волосы, почему-то казавшиеся на ощупь похожими на птичьи перья.

Я искренне надеялась, что Кондор не придет в себя сразу, и не знаю, чего боялась больше, его гнева или того, что он ответит на поцелуй.

Кончики пальцев слегка покалывало изнутри.

Ахо что-то невнятно, но красноречиво хмыкнул.

Я злобно вскинула голову.

– Достаточно?! Видишь, ничего не получилось!

– Вполне, – фэйри резво отлетел в сторону и уставился на мои руки.

Я удивленно перевела взгляд на них и чуть не вскрикнула: сквозь кожу было видно, как вдоль вен проступает что-то бледно-серебристое, сияющее, и с каждым ударом сердца это сияние становилось все ярче и ярче. Покалывание в пальцах стало сильнее, под кожей ладоней нарастала щекотка.

«Нет ощущения, что ладони горят?»

Торжествующий звонкий хохот фэйри заполнил комнату.

– Я так и учуял! От тебя слишком пахло магией, человечье дитя! – Ахо суетливо кружил рядом, как назойливая и любопытная муха-переросток, едва ли не принюхиваясь ко мне, но старательно держась на безопасном расстоянии.

Я же в ступоре наблюдала, как просачивается на кончиках пальцев это сияние, как оно стекает с моей руки, оставаясь в воздухе едва заметным туманным шлейфом, стоит только пошевелить пальцами.

Красиво. И страшно.

Стало холоднее.

С очередным выдохом я заметила, как изо рта вырвался пар.

На границе слуха раздался легкий стеклянный перезвон, уже знакомый и потому страшный. Я обернулась к зеркалу и увидела, как и зеркало, и оконные стекла покрылись тончайшим слоем узоров инея.

И стало тихо.

– Очнись, пожалуйста, – я осторожно потрясла Кондора за плечо.

Он не очнулся.

Ахо тоже исчез – или спрятался где-то, где я его не видела. Я позвала его, но пикси не показался.

Впервые за все это время я пожалела, что слуг в замке почти нет. Или есть, но не люди, и общаться с ними я не умею. Я осталась одна с чем-то неведомым, странным и необъяснимым, и мне было чертовски страшно.

Щекотка под кожей превратилась в боль. Ладони жгло, вдоль вен словно тек жидкий серебряный огонь. Мне хотелось расцарапать кожу, только бы это ушло, пропало, вытекло из меня прочь.

Еще больше мне хотелось оказаться не здесь, и если мне сейчас придется бежать из кабинета и тащить Кондора с собой – на себе – то я была к этому готова.

Всхлипнув, я схватилась за руку волшебника и переплела наши пальцы – и тут же мое запястье свело странной судорогой.

Пальцы Кондора с силой сжались. Я зашипела от боли, проклиная все его кольца, но обрадовалась тому, что он, кажется, начал приходить в себя – пусть медленно, но начал.

Кондор открыл глаза и уставился на меня и на то, во что превратилась комната.

На покрытые инеем стекла – и на серебро.

Оно сейчас было всюду. Мои руки были в серебре, в туманном сиянии, которое уходило сквозь пальцы и оплетало ладонь Кондора, уползало вверх по его руке. Я не могла пошевелиться то ли от страха, то ли почему-то еще, и пальцы разжать я тоже не могла. Они не слушались меня.

Кондор смотрел на все это в изумлении. Он что-то прошептал, зажмурился, глубоко вдохнул – и отпустил мою руку с какой-то странной легкостью.

В тот же момент мне показалось, что внутри меня что-то разбилось на тысячи мелких, острых ледяных осколков – и вместо жидкого огня под кожей разлился холод, жуткий, уничтожающий все, что способно дышать.

Я успела услышать удар, звук открывающейся двери, голос Ренара и то, что Кондор что-то отвечает ему, успела почувствовать, как меня хватают за плечи, открывают мне рот и вливают в него что-то горькое и обжигающее.

А потом мне стало так больно, что лучше бы я умерла, захлебнувшись ледяной водой, текущей с другой стороны мира.

De Profundis

Магия, мадам, пьянит как вино, и если вы непривычны к ней, то рискуете быстро опьянеть.

Сюзанна Кларк, «Прощай-Милость, или Дамы из Грейс-Адье»

Я пришла в себя, когда голоса, эхо которых плыло где-то в моих грезах замысловатыми диалогами, вдруг стали громче и приобрели весьма явные призвуки начавшегося спора.

– Не хотелось бы рисковать своей шкурой, но, Кондор, мать твоя… достойная женщина, здесь не я клювом прощелкал.

Это совершенно точно был Ренар.

Потому что кто еще осмелится на такое?

– Твоя задача была очень проста, – огрызнулись в ответ. – И заключалась в том, чтобы развлекать девушку. А не оставлять ее одну в толпе!

В последней фразе было столько гнева, что даже произнесенная не слишком громко, она отозвалась в моей голове приступом острой боли.

– Во-первых, не в толпе, – не в пример спокойнее ответил Ренар. – Во-вторых, так было нужно. В тот момент. Кто же знал?

Кондор вздохнул и ответил уже мягче, с каким-то оттенком раскаяния:

– Да никто не знал. И знать не мог.

Он резко замолчал, словно почувствовал, что я их слушаю. Я попыталась моргнуть. Это удалось с трудом: от крошечного движения жесткий обруч боли сдавил мою голову еще сильнее. Притворяться, что я все еще не в сознании, не хотелось, хотелось пить. Страшно. Такой жажды у меня не было никогда – рот словно высох, губы потрескались и болели.

Я попыталась повернуться набок, но не смогла. Головы была тяжелая, тело не слушалось, оно было обессилено до предела. Я шевельнула рукой, дернула ею судорожно, неловко, и мне показалось, что рука прошла сквозь толщу чего-то вязкого, тяжелого, мешающего двигаться. Я издала какой-то полувсхлип, полукрик, и теплые ласковые пальцы легли мне на затылок, помогая приподнять голову.

– Тихо, все хорошо, – сказал Ренар.

Он попытался усадить меня рядом, но я бессильно привалилась к его плечу, сгорая от стыда и беспомощности.

– Теперь-то да, все хорошо, – голос Кондора звучал сухо.

Я услышала плеск воды, звон стекла, потом меня заставили запрокинуть голову и влили в рот что-то. Отвратительное. Невероятно кислое. Холодное.

Я попыталась дернуться, но руки Ренара крепко держали меня, да и сил сопротивляться просто не было. Сделать глоток удалось с большим трудом, горло отозвалось саднящей болью.

– Потерпи, милая, – мягко сказал Кондор. – Сейчас будет лучше.

Он говорил что-то еще, совершеннейшую ерунду, вроде той, которую твердят детям, когда дают горькое, но эффективное лекарство. Я не понимала и половины слов, меня ломало и выкручивало, трясло, как при ознобе, и тогда Ренар прижимал меня к себе, словно я могла вырваться и упасть.

Наконец, я смогла открыть глаза. Мир ослеплял меня, он был слишком резким, болезненно-ярким. Я смотрела вокруг, щурясь и чуть не плача от боли, шока и собственной беспомощности, пыталась понять, сколько сейчас времени, и тот ли это вообще день, и что же, черт возьми, произошло?

– Пей. – Кондор протянул мне стакан с чем-то, и я отпрянула, не решаясь взять его, потому что ждала очередного подвоха. – Это просто вода, – сказал Кондор. – Самая обыкновенная. И если ты не выпьешь, я волью ее в тебя насильно.

Моя рука дрожала так, что я чуть не расплескала содержимое стакана, оказавшегося сейчас слишком тяжелым. Зубы стукнулись о стекло. Вода. Действительно, просто вода, потрясающе вкусная, холодная, самая обыкновенная вода.

– Еще. – Я вытерла губы ладонью. – Пожалуйста.

Кондор понимающе хмыкнул.

После второго стакана я сообразила, что сижу на диване в кабинете, одетая в ту же рубашку, которую маг любезно одолжил мне ночью. Голым ногам было прохладно, я смутилась и поджала их, неловко пытаясь натянуть подол рубашки на колени.

– Оставь, котеночек, все, что нужно, мы уже видели, – фыркнул Ренар, и я только зубами скрипнула. – Твоя одежда была вся в крови, – добавил он, словно пытался оправдаться, и покосился на Кондора.

Понятно, в чьей крови.

Меня все еще трясло, но не от холода или озноба, а от страха. Мой мир успел дважды разбиться вдребезги за эту ночь и утро, и я уже не знала, что думать и на что надеяться. Голые колени сейчас действительно были наименее важной из всех моих проблем.

Я затравленно посмотрела на Ренара – на его губах была хитрая улыбка, но глаза стали непривычно серьезными, внимательными, как никогда – и перевела взгляд на Кондора, бледного, как смерть, с заострившимися чертами лица, настолько усталого на вид, что, казалось, он сейчас упадет. Опять.

– Что? – неожиданно иронично спросил маг.

– Синяки, – сказала я, – удивительно подчеркивают цвет глаз.

Он сдержанно рассмеялся и сел на стол.

«Знает ли Кондор о том, что было, пока он валялся в отключке?» – подумала я. Сложное и неблагодарное занятие – гадать об этом. Ахо поблизости тоже не наблюдалось, и, наверное, оно было к лучшему. Я тяжело вздохнула, как перед прыжком в холодную воду, и спросила прямо:

– Что я опять натворила?

Кондор приподнял одну бровь и криво усмехнулся.

– Какой интересный вопрос, – сказал он. – Не что случилось и не в чем дело, а что ты опять натворила. С чего бы начать?

Он дотронулся пальцем до подбородка, словно задумался, перебирая в голове варианты ответа.

Ренар ласково погладил меня по плечу.

– У тебя магическое истощение, – сказал он. Кондор бросил на нас внимательный взгляд, но не стал мешать. – Очень серьезное. Такое случается, знаешь, когда волшебники долго действуют на пределе своих сил…

– Или лезут, куда не следует, – закончил за него Кондор. – А вы, леди Лидделл, так хотели спасти меня, что каким-то немыслимым образом догадались влить в меня весь резерв, который у вас был. – Он покачал головой, рассматривая меня, как ребенка, который совершил серьезный проступок, сам того не зная. – Все было бы не так страшно, если бы ты не сделала это так… резко и быстро…

– И заодно выморозила весь кабинет изнутри, – сказал Ренар и посмотрел на меня сверху вниз. – Не помнишь?

Я помотала головой.

Но поверила ему. Потому что хорошо помнила иней на всех стеклах и пар, вырывающийся изо рта.

– Твой волшебный кавалер, милая, по всей видимости, решил сделать тебе поистине королевский подарок, – сказал Кондор, и я покраснела. – Он использовал тебя как сосуд для энергии. – Кондор наклонил голову набок. – Я читал о таком, но никогда не встречал.

Ренар присвистнул. Он выглядел удивленным, видимо, тем, что Кондор чего-то такого не встречал.

– Это, конечно, стоило бы заметить сразу, но прогулки по Изнанке в любом случае оставляют след, поэтому я не заметил. – Кондор  выждал паузу, дав мне откашляться. Вроде бы без ощущения, что во рту появилась ледяная вода. – Сейчас тебя мучает абсолютно закономерный и справедливый откат. Он неприятный, но уже ничем тебе не угрожает. Кроме головной боли и общей слабости. Но это можно поправить.

Он замолчал, видимо, ожидая, как я себя поведу после всего, что узнала.

Я же повела себя никак. Я ничего не могла.

Ни радоваться. Ни бояться. Ни переживать по этому поводу.

Мне было так плохо, что все, на что я была способна, это сидеть, прижавшись к Ренару, теплому, как кот, и изредка вздрагивать.

– Где… пикси? – спросила я.

Кондор дернул головой, словно не расслышал фразу достаточно четко.

– Ахо? – переспросил он. – Наказан.

– М-м, – только и смогла ответить я.

– Только не начинай его оправдывать, – добавил Кондор.

– Я и не собиралась, – выдохнула я, думая, а все ли он знает.

И если знает, то что мне делать?

«Впрочем, – подумала я, – это сейчас не так уж важно».

И, кажется, за всем этим я пропустила какую-то сказанную мне фразу.

Ренар осторожно потрепал меня по плечу, возвращая в реальность. Кондор осуждающе покачал головой.

– Если все дальше пойдет так же, как сейчас, Мари, я с тобой поседею раньше времени. – Он ловко спрыгнул со стола, налил воды в стакан и протянул мне. Очень кстати, потому что жажда меня все еще мучила. – Когда в следующий раз решишь спасти мою жизнь, пожалуйста, постарайся не потерять свою.

Я чуть не поперхнулась водой.

– В смысле спасать твою жизнь?

С очень спокойной улыбкой волшебник забрал у меня стакан, поставил его на стол и отошел в сторону одного из шкафов, витражные дверцы которого были плотно закрыты.

– Моей жизни ничего не угрожало, – сказал он, на что Ренар как-то скептически хмыкнул, но промолчал. – Я перенапрягся немного, но… такое бывает. Иногда, – добавил Кондор и получил еще одно скептическое хмыканье в свой адрес.

«Конечно, – подумала я, – магическое истощение, вот как это называется. То, что было с тобой. Если я, конечно, все правильно сейчас поняла».

Вспышка – и шкаф открылся. Разглядеть, что в нем, было сложновато, но я видела какие-то книги и склянки разных размеров, закрытые коробки и ящички. Видимо, что-то ценное, раз Кондор открывал замок магией, а не ключом.

– Сейф для подозрительных зелий?

Я попыталась встать, опираясь на руку Ренара.

Но тот не позволил.

– Ты уверена, милая? – спросил он хитро, и я поняла, что не уверена.

Все куда сложнее, чем я думала: ноги дрожали, каждое движение давалось неимоверным усилием. Ренар осторожно усадил меня назад. Я ткнулась ему в плечо, позволяя привлечь меня ближе и обнять.

– Не только подозрительных и не только зелий, – отозвался Кондор, поворачиваясь в нашу сторону.

В его руке был небольшой флакон из темного стекла, совершенно неприметный в отличие от изящного, сияющего гранями пузырька с моим «снотворным». Я вздрогнула, когда маг, вытащив зубами пробку, вытряхнул на ладонь что-то и кинул это что-то в тот самый стакан, из которого я пила.

– Это последнее, что тебе сегодня не понравится, обещаю, – сказал он. – Нет, не настолько не понравится, – добавил он, заметив мой испуг. – Это не больно, просто невкусно.

Стоило плеснуть в стакан воды, как она зашипела и окрасилась в багряный цвет, стала похожа на густой вишневый сироп. Я закусила нижнюю губу, понимая, что, видимо, мне придется это выпить несмотря ни на что. Ренар крепко держал меня за плечи, готовый не давать мне вырваться, если я вдруг вздумаю сопротивляться. Я сделала глубокий вдох, с невероятной болью и обреченностью глядя на изящную руку Кондора, протягивающую мне стакан.

– Зачем? – прошептала я, пытаясь оттянуть время перед прыжком в неизвестность.

– Быстро восстановит силы. Не только в физическом плане, – ответил волшебник. – Иначе, боюсь, ты проведешь три-четыре дня в постели, добираясь в уборную вдоль стеночки.

Я вздохнула и взяла стакан из его рук. Зелье не пахло ничем, только пузырьки щекотали нос, как если бы в стакане была газировка. Зажмурившись, я сделала первый глоток.

Оно было безвкусным до отвращения. Мне казалось, что я глотаю пустоту, только под конец язык царапнули какие-то песчинки осадка. Отсутствие послевкусия оказалось мерзостным, и я сидела, ошарашенная, не зная, к чему готовиться и чего ждать.

А потом под кожей стало щекотно. Кончики пальцев знакомо покалывало, и я от испуга и неожиданности чуть не уронила стакан, который все еще держала.