Текст книги "Неспокойное семейство"

Автор книги: Мария Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

БЕРИТЕ ДЕСЯТЬ

Я пошла на инкубаторную станцию, где цыплята из яиц

выводятся. Смотрю – цыплят дают. Их брали кто во что —

в шляпы, кастрюли, в банки из-под консервов. Один мальчишка

даже сел разуваться, ботинок снял.

– Ты это что? Не так уж жарко.

– Я не принёс ничего, а мне цыплят брать. В ботинок

возьму.

– Может, и мне взять? Хоть штук пять.

– Где пять, там и десять, – говорит мне зоотехник. —

Берите десять. Последние. Больше не будет в этом году.

– А куда я их положу?

– В чемоданчик.

Я пришла с чемоданчиком вместо портфеля. Взять хоте-

лось. Но чемоданчик набит доверху.

– А бумаги и книги куда я дену?

– Мы вам газету дадим. Завернёте.

Уговорили. Взяла десятерых.

ЭТО У ВАС ПИЩАТ?

Пищат цыплята в чемоданчике. А я стараюсь не трясти

его. И ещё боюсь, чтобы не задохнулись цыплята.

Стою на остановке и вспоминаю.

«С первого дня давайте им зелень: сурепку, лебеду, одуванчики», —

говорил зоотехник.

По обочинам окраинной улицы в траве желтели одуванчики.

Стала рвать листья. Большую охапку набрала.

Подошёл трамвай. Народу было мало. Села. Напротив

пожилая дама читала книгу. Трамвай рывком взял. Цыплят

тряхнуло – они пискнули. Чуть слышно, а дама оглянулась.

Я подняла глаза вверх и стала разглядывать там объявления —

о цирке, о театрах, о том, что в магазинах продаётся. . .

Ну, сами знаете, какие объявления бывают в трамваях.

Опять тряхнуло. Снова пискнули цыплята. Чуть слышно,

а дама опять стала оглядываться. Может, животных в трамваях

возить не разрешается? Покосилась на кондукторшу.

Она смотрит в окно и пока ничего не замечает.

Трамвай опять дёрнуло, опять пискнули цыплята. Я

оглянулась на даму и встретилась с ней глазами. Она понимающе усмехнулась – тайна раскрыта! – и стала дальше

читать.

– Это у вас пищат? – вдруг повернулась ко мне кондукторша.

– У меня, – испугалась я. – Нельзя?

– Ничего, – сказала кондукторша. – Тут их каждый

день везут.

– Покажите! – потребовал сосед старичок. – Э-э, с

грецкий орех! . . Мелюзга какая!

Мелюзга? Они же только вылупились! Я взяла и вышла

на площадку. Народу уже набилось. Встала к стенке, лицом

к стеклу. И чемоданчик к стеклу примостила. Трамвай звенел,

мимо с грохотом проносились грузовики. . . Хорошо!

Цыплята пищали, и никто не слышал.

ИМ ХОЛОДНО ТАК

Ну, дома, наконец! На кухне тётя Маша, соседка, чистила картошку.

– Тётя Маша, я цыплят купила!

– Цыпля-а-ат?! Да что вы с ними делать будете?

В самом деле, что я с ними делать буду?

– Пускай растут! – беспечно отвечаю.

– Это в комнате-то? Им воздух нужен!

– Я окно открою.

– Бегать им надо!

– Я их в большой таз посажу.

– Да они через два дня выскочат из него!

– А я их на дачу отвезу.

– Это другое дело.

В комнате открыла чемоданчик шире. Цыплята сбились

кучкой в уголок. Правда, какие они малюсенькие! . . Но куда

посадить их? Выдвинула боковой ящик у письменного стола.

Сюда, что ли?

В дверь постучали. Это тётя Маша.

– Я вам корзинку для цыплят принесла.

Корзинка была узкая и высокая. Тётя Маша с нею за

грибами ходила, когда ездила в деревню.

–' Яйца-то есть?

– Нет. На рынок пойду.

– Я вам дам.

Она принесла два яйца. Надо варить их.

– Скорлупу не бросайте, – учила тётя Маша, – тоже

давайте.

– На что она? Какая от неё польза?

– Это минеральный корм. Чтобы кости развивались.

Каждый день давайте. А можно и мел или старую штукатур-

ку. Только помельче столките.

На кухню вышла другая соседка, Женя.

– Вы, говорят, цыплят купили. Можно посмотреть?

Повела её к моим питомцам.

– А что же они у вас в голой корзинке? Холодно так.

Женя принесла кусок старого ватного одеяла и грелку

с горячей водой. На грелку постелили одеяло, а сверху посадили цыплят.

Им понравилось. Сбились на тёплое и затихли.

ЦЫПЛЯТА НЕ ЕДЯТ

Яйца сварились. Искрошила одно. Скорлупу в муку

столкла. Посыпала. Где кормить? В корзинке? Перепачкаются, ещё захворают. Дам в тазу.

Принесла из коридора большой алюминиевый таз. На

дно газету разостлала. Насыпала крошеное яйцо, пустила

цыплят, а они не едят. Не хотят?

– Тётя Маша!

Тётя Маша бежит.

– Что у вас?

– Цыплята ничего не едят. Пропадут! . .

– Не пропадут. Надо научить их. Клушка вот как скликает их, —

тётя Маша согнула палец и застучала по дну.

–Цыплята подбежали к пальцу. Самый большой, серый с

рыжими крылышками – петушок, наверное, – клюнул около

пальца. За ним остальные принялись стукать носами. Всё

яйцо съели! . .

Налила им воды в поилку. Поилка – блюдце, в блюдце

опрокинутая банка из-под варенья. Вода только по краям

блюдца, и им не залезть в воду – не простудятся.

УТРОМ РАНО

Утром, едва затикало радио, я вскочила. Надо не

только собраться и позавтракать, а ещё и успеть цыплят на-

кормить! Опять в таз насыпала корм. А цыплята снова не

едят. Но я уж знала. Пальцем постучала – живо принялись

клевать. За ночь подросли. Быстрее вчерашнего съели.

– Тётя Маша! – кричу. – Дайте ещё яйцо! Куплю,—

верну вам.

– Возьмите два! Надо им оставить. Проголодаются,

пока вас не будет.

Причёсываюсь и за цыплятами слежу. А цыплята в тазу

бегают. Один, самый крупный, который вчера первым стал

есть, крылышками замахал. На крыльях ни одного перышка,

пуховые совсем, а помогают. Чуть не выскочил из таза.

– Кышь, ты!

Он запищал и отскочил.

Вышла из комнаты, а тот озорник и выпрыгнул. Сидит у

таза и громко пищит: слышит товарищей в тазу и просится

к ним. Сам виноват! Не прыгал бы!

Всех в корзинку на грелку пересадила. Цыплята при-

тихли, будто нет их.

– Пойдёте, прикройте их сверху-то, – заглянула тётя

Маша. – А то ещё выскочат. Растеряются в комнате.

– Темно им будет. Еды не видно.

– Вы щёлку оставьте!

КОТ УСЛЫШАЛ

Чуть не опоздала на работу. . . Сижу – занимаюсь. Отдыхаю

от цыплят. В перерыв заходят сослуживцы. Приглашают в кино.

Культпоход сегодня.

– Не могу, – отвечаю. – Некогда.

– Да что вам делать? Живёте одна!

Я и рассказала про цыплят. Удивились они и согласились,

что мне в кино ходить, правда, нет времени.

После работы все отправились в кино, а я – к цыплятам.

Пришла домой – у дверей Барсик сидит.

– Нельзя, Барсик, – говорю. – Уходи!

А он не слушает. Плотнее жмётся к двери. Ждёт, чтобы

открыли.

– Это он цыплят услышал, – объясняет тётя Маша. —

Как вышел утром на кухню, так сразу к вашей двери. Учу-

ял их.

Вот какой! Из коридора слышит, как цыплята в корзинке

шевелятся.

Тётя Маша подняла кота. Я открываю дверь. Кот рвётся

из рук, оглядывается на дверь, мяучит. . .

Но его уносят.

НА ДАЧУ

Цыплята съели всё, что я им оставила. И грелка остыла.

Они собрались в светлом уголку, у щёлки. Глаза закрыли и

тихонько попискивают. Наклонилась над корзинкой, они проснулись, —

как запищат! Узнали. Пищат! Требуют еды. Что

же, опять вчерашние листья одуванчика давать? Завяли.

– Лука зелёного возьмите! – советует тётя Маша.

– У вас нет?

– Весь искрошила. Окрошку сделала. Да до рынка

далеко ли? Живо вернётесь!

Побежала скорей на рынок.

Лук цыплятам понравился.

«Чем хотите, кормите, – говорил мне вчера зоотехник, —

только разнообразным кормом». Уж он-то знает, как

растить цыплят. Учился этому. Что же им приготовить?

– Сварите пшённую кашу покруче. Без соли только, —

предложила тётя Маша. – У нас в деревне все так кормят.

Горячую, смотрите, не дайте: обожгутся.

Будто я не знаю!

В одной кастрюле себе готовлю, в другой кашу для

цыплят варю. Завтра воскресенье. Сегодня же повезу их

на дачу.

Положила на блюдце остуженной каши. Посыпала зелёным луком.

Всё, кажется. Пусть едят. Хотела и сама сесть за

стол, да пришлось караулить. Цыплята из таза то один, то

другой выпрыгивают – крылышками замашут и выскочат.

Двух дней нет от роду, а что проделывают!

Стала собираться. Корзинку со всех сторон обмотала

марлей, чтобы нигде не осталось ни дырки – вдруг выскочат

дорогой! В чемодан поставила кастрюльку с пшённой кашей,

положила пучок луку. В мешочек насыпала пшена с кило-

грамм. . . Про запас!

КАКОЙ ОНИ ПОРОДЫ?

В вагоне все места уже заняли. Встала в проходе. В од-

ной руке корзина с цыплятами, в другой – чемодан с едой

для них. Хорошо, что молчат. Никто не обращает внимания.

Свисток. Поезд плавно тронулся. Незаметно совсем, а

цыплята запищали. Вот неженки! Я прижала корзинку к себе,

будто ребёнка. Держу на весу, чтобы не трясло. А они

пищат и пищат. Пассажиры услышали.

– Мама! – говорит какой-то мальчик. – Это где птички поют?

Пассажиров было много, и они скоро догадались, что

это цыплята, и пищат в моей корзинке.

– Кур заводите? Куда везёте? Какой породы? – посыпались вопросы.

Откуда я знаю, какой они породы! На инкубаторной

станции почти все цыплята были жёлтые. Из тех, я знала,

должны вырасти белые куры, породы леггорн. Я выбрала

пёстрых – рыжих, серых, оранжевых, пегих. . . Они мне

больше понравились. А какой они породы? Вырастут, тогда

и покажут, какой они породы.

– Вы их откройте, а то им душно, – хитро говорит

мальчик. Ему хочется посмотреть на цыплят.

Откроешь их! Марля то тут, то там вздымается бугорками

над корзинкой – они тормошатся. Стараются вылезти.

Их и не найдёшь потом. Ещё передавят таких крошек!

В МАРЛЕВОЙ КОМНАТКЕ

Поезд-электричка шёл быстро. Пассажиров оставалось

всё меньше и меньше. Скоро вышла и я. Солнце, воздух! . .

Я приоткрыла корзинку и едва успела поймать всё того же

рыже-серого петушка, который везде поспевал первым. При-

шлось закрыть.

На даче меня встретили сестры—старшая, Зина, и младшая, Таня.

– Что так поздно? Мы думали, ты не приедешь сегодня.

Уже шесть часов.

– С цыплятами возилась.

– С какими цыплятами?

– Да купила вчера на инкубаторной станции.

– Вот придумала! Что ты с ними будешь делать?

Этот вопрос я и сама уже не раз задавала себе. И не на-

ходила на него ответа.

– Пускай растут, – говорю.

Я открыла корзинку. Все принялись разглядывать цыплят.

А они будто понимают. Охорашиваются. Клювиками пух

оправляют. Глазки-бусинки блестят. И почти не пищат. Не

проголодались: перед дорогой их кормили. Словом, цыплята

всем понравились.

– Ничего, пусть живут пока, – решили и сестры.

В корзинке им было тесно.

– Переселю их под стол, – говорю.

– Так они и будут там сидеть! Разбегутся сейчас же.

Но я сняла с корзинки марлю и обернула ею четыре

ножки стола так, что под столом получилась марлевая комнатка.

Раскидала по газете резаной сурепки – нарвала, пока

со станции шла. И пустила цыплят. Они не бегут. Потягиваются,

как после сна: то правое крыло и правую ногу вытянут;

то левое крыло и левую ногу потягивают. Засиделись!

Один схватил кусочек сурепки и побежал. Другой увидел и

погнался за ним. А остальные восемь за ними кинулись.

Мечутся друг за другом, а зелени под столом сколько

угодно. . . Глупые какие!

ЧЕРЕЗ ДВЕРЬ – ДЫРОЧКУ

С утра оставили корм цыплятам и все ушли гулять. Воз-

вращаемся – рыже-серый петушок по комнате ходит. Тоненько

попискивает и то тут, то там клюнет – подбирает

что-то.

Откуда он выбрался?

Поймала его, сунула обратно за марлю.

Сыплю пшено цыплятам, а он снова тут как тут, около

меня.

Остальные в это время за марлей шум подняли. Видно,

дерутся там из-за какого-нибудь одного зёрнышка.

Рыже-серый петушок услышал, обежал кругом марле-

вые стенки, нашёл в них крошечную дырку – и юрк через

неё обратно! . .

Вот где выход! Догадливый.

Зашила дырку-дверь.

Больше не выйдешь! . .

МЯУ!. .-ГДЕ ОНИ?

По понедельникам утренние поезда переполнены. Ещё

останешься! С вечера отправилась я в город. Приехала поздно.

На цыпочках пробираюсь к своей комнате. Повернула

выключатель – у двери Барсик сидит.

– Тебе что? – говорю. – Цыплят нет давно. Я спать

хочу. Уходи! . .

А он отвернулся от меня. На дверь уставился.

– Как хочешь.

Открываю дверь; он пулей вперёд меня кинулся. Обе-

жал всю комнату. Под кровать заглянул. На стул вспрыгнул.

И со стула прямо мне под ноги!

– Что, – говорю, – не нашёл никого?

А он глядит мне в глаза.

– Мяу? . . – Куда делись? . .

– Уехали, – говорю. – На даче живут.

А он не верит. Смотрит на меня.

– Мяу? . . – Покажи, где они! . .

ВСЕХ УВЕЛ РЫЖЕ-СЕРЫЙ ПЕТУХ

Зина мне позвонила:

– У Тани отпуск с завтрашнего дня. Будет жить на

даче. Соглашается смотреть за цыплятами.

Вот хорошо! Но в этот день всё-таки поехала. Нельзя,

кормить надо.

Вхожу, а цыплята – не один уж, а все десять – разгуливают

по комнате.

Я к дырочке – опять расклевал озорник? Нет, зашита!

Принялась ловить их. Маленькие, а не догонишь сразу. . .

Вот один, другой. . . Опускаю через марлю под стол. Что та-

кое? Второй раз рыже-серого петушка схватила!

Два их одинаковых, что ли?

Пускаю его за марлю и ищу там второго. А он вдруг:

«пи-пи-пи-пи! . .» Да на марлевую стенку – прыг! . . Стенка

заколебалась, подогнулась. А он – порх! – и очутился за

стенкой. Порх-порх-порх! – и остальные за ним летят. В белой

комнатке никого не осталось.

Всех увёл рыже-серый петух! . .

Подумать только, им по четыре дня всего, а они летают,

как воробьи.

Подтянула марлю вверх, к самой крышке стола. Тогда

переловила всех.

Ну-ка, вылетите теперь! . .

ЦЫПЛЯЧИЙ ЦИРК

– Давай вынесем цыплят на прогулку, – говорит

Таня. – А то они воздуха не видят.

Что же! Перед дачей у нас сосенки растут, и около них

такая славная полянка! Вынесли цыплят. Я взяла кормуш-

ку – блюдце с кашей и поилку.

Выпустили цыплят – они разбежались.

– Цып-цып-цып! . . – кричу. – Цып-цып-цып! . . Да

что вы, не слышите?

Они не понимают. Маленькие.

– Растеряются цыплята, – волнуется Таня. – Кошки

переловят их! . .

– Постой! – говорю. – А ну-ка, как клушка. – И к

цыплятам: – Ко-ко-ко! . . – кличу по-куриному и согнутым

пальцем стучу по переплёту книжки (взяла почитать, когда

их караулить буду) .

Цыплята повернулись и к нам бегут. А я стучу, стучу. . .

– Цыплячий цирк! – вдруг слышу за собой. – Ишь,

дрессирует! . .

Двое мальчишек по десяти – одиннадцати лет стоят за

моей спиной и хохочут, показывая на меня. В руках у них

ведёрко, а в ведёрке вода. Наверное, на дне рыба.

– Ну и пусть цыплячий цирк! А вам тут делать нечего!

Уходите!

Но мальчишкам интересно. Стоят, не уходят. Смотрят.

Долго смотрели. Один тихонько постучал по ведёрку со-

гнутым, как у меня, пальцем. И один цыплёнок к нему по-

бежал.

Это уж слишком!

– Не твои! – говорю. – Что мешаешь мне?

– Жалко? – заскулили мальчишки. – Мы им ничего

не сделаем. . . Вон смотрите! Ваш цыплёнок убегает!—

крикнул вдруг один из них и изо всей силы застучал.

Цыплёнок вернулся.

Ну, как прогнать их? И оба остались.

А цыплята клевали траву, гонялись за муравьями, подпрыгивали

за мушками. . .

ИМ МЯСО НУЖНО

Поздно вечером приехала Зина.

– Мы цыплят на прогулку водили, – докладываем ей.

– Это хорошо. Я им мясо привезла.

– Мясо? Что они, хищники? – говорю. – Они на него

и смотреть не захотят!

Однако сытые цыплята жадно набросились на мясо.

Принялись ссориться. Обжоры какие! . .

– Видишь, – Зина говорит. – Мясо им обязательно

нужно. Когда я студенткой работала на птичьей ферме

практиканткой, мы кормили кур мясом, чтобы лучше неслись. . .

А золы сыпали им?

– К чему это? Комнату пачкать?

– Как к чему? Они, вместо воды, купаются в золе.

– Где же взять её?

– В печку посадим! Там золы много.

Я открыла дверцу голландской печки. Проверила рукой,

нет ли гвоздей, камешков или ещё чего. Сгребла золу в куч-

ку и посадила всех на кучку. Теперь можно окна распахнуть.

А то даже форточки позакрывали, чтобы кошки не влезли.

ПЕТУШОК ЗАХРОМАЛ

Утром выпустили цыплят из печки – серые, грязные!

Стали отряхиваться – всю комнату запылили. Вот так со-

хранили чистоту! . . Смотрю, а рыже-серый петушок

хромает.

– Хорошо же ты печку осмотрела,– упрекнула Зина.—

Вон как ножку ушиб.

Стали проверять печной под – гладкий! И зола мягкая.

Не от печки захромал. Может, подрался в темноте?

Сделала им кашу на молоке. Салатных листьев наре-

зала– взяла у хозяйки. Все клюют, бегают. А рыже-серый петушок

стоять не может: больная ножка подгибается, и он

валится на бок.

Взяла больного на руки. Кормлю с ладони. Ест – и кашу,

и салат. Самые маленькие кусочки выбирает. Будто не может

пошире рот открыть.

На ночь уж не сажали в печку. Оставили под столом.

А утром смотрим – ещё два захромали. Так же, как и рыже-

серый петушок. И тоже крупные крошки не хотят брать.

Подбирают мелкие.

Что за причина?

ДАЮ РЫБИЙ ЖИР

Сижу на работе и нет-нет да вспомню про цыплят. По-

чему захворали? От чего их лечить? Может, заразное что?

Вдруг все заболеют? Пропадут! . .

Один сотрудник у нас, Иван Петрович, раньше меня купил цыплят. Рассказала ему всё.

– А у вас не хромают? – спрашиваю.

– Нет, – отвечает. – Я рыбьим жиром пою. У ваших,

видно, детский паралич. Витаминов не хватает.

Я купила в аптеке рыбий жир. Повезла на дачу.

– Как же давать им? – говорит Таня. – С чайной ложечки?

Захлебнутся.

А если кашу помаслить? Положила кашу на блюдце, по-

лила рыбьим жиром и хорошенько перемешала. Взяла больного,

рот ему открываю. Он пищит, а я ему в рот кашу с жиром пихаю.

Всех, и больных и здоровых, заставила есть лечебную кашу.

На другой день больным будто легче стало. Не падают.

Хромают, а ходят.

– Дай им сегодня два раза рыбий жир. Помасли и салат, —

советую Тане.

После работы приезжаю на дачу. Таня встречает меня,

чуть не плачет.

– Бери твоих цыплят! Я из-за них ни гулять, ни купаться,

ни загорать не могу! Только и бегай к ним!

Я гляжу – ни один больше не хромает.

– Таня! – говорю. – Смотри, поправились!

– Так я же им два раза давала рыбий жир!

– И тебе не жалко прогонять, когда выздоровели? Они

скоро вырастут. Меньше будет хлопот. А рыбий жир только

раз в день лей. И еду сразу сыпь.

Тане их тоже жалко.

– Ладно, – соглашается, – пусть ещё поживут.

Я ИМ НЕ НЯНЬКА!

На другой день к Тане никто не поехал. Там у неё под-

руга. Знакомые. Не соскучится. А цыплята здоровые.

Поздно вечером звонит с дачи сама Таня:

– Что хотите делайте, приезжайте за цыплятами! Не

хочу больше с ними! Никуда не уйти. То корм готовь,

то рыбий жир давай, то гулять веди. . . Я им не нянька! Забирайте

немедленно!

Легко сказать «забирайте!» Куда? Они выросли. Ни

в корзине, ни в тазу не станут жить. И воздух им нужен. . .

Вот ещё горе!

Утром опять пошла к Ивану Петровичу. Жалуюсь ему на

беду.

– Хотите, я их возьму? Мы с братом дачу строим. Сад

посадили. Там жена с дочкой сейчас. Мы кур заводим.

Цыплята вот как нужны! За любую бы цену взял. Нигде не до-

стать.

Вечером с Иваном Петровичем после работы поехали на

дачу, и он забрал цыплят. . .

А корзинку я домой увезла.

ОТЛИЧНО ЖИВУТ

Через неделю спрашиваю у Ивана Петровича:

– Как живут мои цыплята?

– Отлично, – отвечает. – По саду, на свободе с утра

до вечера гуляют. Такие проворные! Там тли какие-то заве-

лись, так они склёвывают. Все кусты очистили. . .

И сами хорошие. Мои на неделю старше, а глядеть – ровни!

– Рыбьим жиром часто поите?

– Совсем не даю! Они же на солнце, на воздухе! . .

К чему?

Порадовалась я за цыплят. Признаться, скучаю без них.

Уж очень они забавные! . . Ну, да раз им там лучше, пускай

живут! . .

Время шло. Я меньше думала о цыплятах. Теперь утром

встаю – не тороплюсь. Тётя Маша тоже всё реже вспоминает их.

А Барсик помнит. В тот день, как я принесла с дачи пустую корзинку,

он долго её обнюхивал. Потом забрался

в неё и лёг. Будто караулил кого. С тех пор каждый день

забирается в неё и спит в ней. Должно быть, корзинка ещё

пахнет цыплятами, и Барсик ждёт, когда они вернутся.

В ГОСТИ К ЦЫПЛЯТАМ

Нет, не могу забыть цыплят. Может, плохо им там, на

стройке? А Иван Петрович приглашает– приезжайте да

приезжайте. Цыплят проведать.

И я поехала.

Поезд остановился прямо на лужайке перед кирпичным

домиком-вокзалом. Вышла из вагона – в ромашки попала.

Узкой полевой тропкой дошла до посёлка.

– Где здесь Павловы дом строят?

Мне указали на большой сад в конце посёлка, у речки.

Дом у Ивана Петровича был уже выстроен и крышей по-

крыт. Не сделали только дверей да окна не застеклили. Он

с женой и дочкой жил в шалаше – тонком дощатом домике

с земляным полом. Печка стояла прямо в саду, около ша-

лаша, сложена была из белёных кирпичей. Трубы не было,

и дым, когда топили, шёл, куда хотел. Кругом большие яб-

лони, вишнёвые деревья и разные кусты: малина, смородина,

крыжовник. И всюду трава, трава. Будто на полянке в лесу.

Две курочки-молодки гуляли меж кустами, подпрыгивали за

пролетавшими мотыльками, кузнечиками.

– Где же мои цыплята? – спрашиваю.

– А вы позовите, – говорит Иван Петрович.

Я взяла пакет с овсяной крупой, крошками всякими —

привезла в гостинец, – вышла на середину травяного двора.

– Цып-цып-цьш-цып-цып! . .

Батюшки, сколько их вдруг появилось! И белые, и серые,

и рыжие. . .

А больше белые. Несутся со всех ног, обгоняют друг друга, на крыльях взлётывают, орут. . .

Я горсть за горстью кидаю. Они хватают, торопятся!

А мои десять – я их сразу узнала – серые, рыжие, пёстрые —

быстрее всех, больше всех клюют. И ко мне так и

подступают. Я присела – они на руки, на колени лезут. . .

Наелись, а не расходятся, копаются около меня. А рыже-

серый петух – вырос-то как! – на плечо ко мне забрался.

Клюв о воротник мой почистил, крыльями замахал да как

заорёт мне в ухо: «Ки-ки-ре-ку-у-у-у-у! . .»

Голосишко писклявый, ломается, а оглушил! . . Жизни

радуется.

Мне бы тоже понравилось жить в таком саду! Под яблонями гулять, за бабочками бегать. . .