355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мария Высоцкая » Мой худший друг » Текст книги (страница 1)
Мой худший друг
  • Текст добавлен: 19 апреля 2022, 00:04

Текст книги "Мой худший друг"


Автор книги: Мария Высоцкая



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Мария Высоцкая
Мой худший друг

Глава 1

Ариша

– Мам, мне правда нужно ехать вместе с вами?

– Ариша, мы это уже обсуждали, – мама всовывает отцу в руки пакет с подарками для Азариных и открывает для меня заднюю дверь машины. – Что за пессимистичные настроения? Выше нос!

Мотаю головой, с тоской поглядывая на наш новый дом. Мы переехали из Питера в Москву за три дня до Нового года. Было тоскливо оставлять друзей, свою комнату, да и вообще весь привычный уклад жизни.

У родителей здесь работа. Отец открывает новую клинику, маму пригласили главным балетмейстером в театр, и только одна я притащилась сюда невесть для чего. Паршиво. Еще и за полгода до выпускного.

Каникулы скоро закончатся, и мне придется идти в школу. Новую школу, которую мы до сих пор так и не выбрали.

– Стёп, мы ничего не забыли? Кажется, я не положила подарок для Катюши.

– Ульян, прекрати паниковать.

– Положила, мам, – подаю свой унылый голос.

– И я говорю, мать зря панику разводит, – папа улыбается мне в зеркало дальнего вида и переводит машину в драйв.

И он, и мама знают, что этот переезд дается мне нелегко. Я даже на отдыхе первые дня четыре хожу как сомнамбула, пока привыкну к новому месту.

Еще и погода… Всю неделю валит снег, и если до Нового года он вызывал радость и ощущение чуда, то сейчас нагоняет тоску.

Наблюдая за скользящими по стеклу дворниками, перманентно слушаю родителей, которые обсуждают ремонт. Еще один минус переезда – жить на коробках и ждать, когда же по твоей комнате перестанут слоняться рабочие.

– Сюда, Стёп, – мама взмахивает рукой, и папа сворачивает к высоким воротам, которые практически сразу разъезжаются в стороны.

Дом Азариных разительно отличается от нашего, хотя бы тем, что больше раз в шесть. Но это и неудивительно, если твоя семья дружит с миллионерами.

– Ну вы и забрались, – басит отец, как только мы заходим внутрь. – Ты так скоро вообще в лес жить переедешь, Серёг.

Дядя Серёжа выходит навстречу и пожимает отцу руку. Маму целует в щеку, а меня, как и десять лет назад, треплет по голове.

– Стёпа, – тетя Алёна выпархивает следом за мужем, – не подавай ему таких идей, а то и правда скоро будем среди медведей обитать. Ариша, какая ты красивая.

– Здравствуйте, спасибо, – выдавливаю улыбку и напрягаюсь от шума шагов.

Я не хотела сюда ехать не столько из-за своей нахлынувшей апатии, сколько из-за наличия здесь Тима. Сына Азариных. Моего персонального ада с самого детства, понятия не имею, почему он меня так невзлюбил, но любая наша с ним встреча вечно заканчивалась моими слезами.

– Всем привет! – нараспев кричит Катюха, племянница дяди Серёжи и моя подруга по совместительству.

– Катрин, ты, как всегда, в голосе, – подтрунивает папа, и Катька улыбается еще шире, откидывая за спину свои темные волосы.

– В мамулю же, ну! Аринчик, – Катины руки заграбастывают меня в крепкие объятия, а губы чмокают в щеку.

– Привет, – обнимаю ее в ответ.

– Как давно я тебя не видела.

Мы медленно перетекаем в столовую под шумные разговоры и смех. Родители дружат с Азариными, сколько я себя помню. Отец еще учился с дядей Серёжей в Суворовском училище, так что их дружбе уже больше двадцати лет.

– Алёна! – спохватывается мама. – Я же подарки привезла.

Пока мама рассказывает о гастролях и рассовывает всем коробочки с бантами, мы с Катькой устраиваемся за столом. Ужин будет долгим, веселым и действительно семейным.

– А Тимоша где? – спрашивает мама, и я замираю. Кажется, каждая мышца в моем теле напрягается до состояния металла.

– Должен быть с минуты на минуту. Ему же восемнадцать исполнилось, Серёжа подарил машину, представляешь?! Я теперь постоянно на нервах. А если что-то случится?

Мой внутренний голос на этих словах гаденько шепчет что-то вроде: «Было бы неплохо».

– …и вот, идем мы, значит, по берегу, а там акула. Настоящая. Маленькая, правда, но я так перепугалась.

Катька так смешно выпучивает глаза, что на моем лице появляется улыбка.

– Вот Тим тоже ржал.

– Кто бы сомневался, – поджимаю губы. – Сострадания явно не его.

– Ага. Кстати, ты со школой определилась? Давай к нам, а? Будем жить в одной комнате.

– Точно, – подхватывает тетя Алёна, – вы же до сих пор не определились со школой. Катюша права, Арине должно понравиться в лицее. Хороший преподавательский состав, пятидневка, корт, бассейн, высокий уровень английского.

Мама мгновенно загорается этой идеей и включается в разговор, правда, уточняет, что режим интерната скорее минус, чем плюс. Правда, потом добавляет:

– Хотя у нас сейчас ремонт, весь этот шум будет отвлекать от учебы. Ты как думаешь, Стёп?

– Если Арина заинтересуется, то пусть.

– Арин?

– Я не знаю, – передергиваю плечами, сжимая в руке вилку.

Учиться вместе с Катей – хорошая идея. Не придется искать подруг и быть белой вороной в новом классе, только вот…

– Всем добрый вечер.

Адский голос из детства, от которого меня до сих пор триггерит, заполняет собой всю столовую, несмотря на то, что по размеру она занимает половину первого этажа нашего дома.

Тимофей Азарин собственной персоной.

Пока он пожимает руку моему отцу и целует свою мать в щеку, я буравлю взглядом тарелку. Мой кошмар детства наяву.

– Тебя во сколько просили приехать? – с нажимом спрашивает дядя Серёжа.

– Пробки, па.

– Госпожа балетмейстер, – Тим делает пафосный поклон перед моей мамой, – Как всегда, прекрасно выглядите.

– Тимоша, – мама с улыбкой треплет его темные, и так взъерошенные волосы. – От девчонок отбоя, наверное, нет, да, Алён?

– Сами мучаемся. Но больше, конечно, от внимания учителей, которые постоянно на него жалуются, да, сынок?!

– Мам, – Тим закатывает глаза и падает на стул напротив меня.

Чуть крепче сжимаю вилку и поднимаю взгляд.

– Арина, – его наглая, улыбающаяся физиономия так и напрашивается на кулак. – А ты подросла, – подмигивает и не стесняясь опускает взгляд к вырезу на моем платье, родители этого, конечно, не видят.

– Тимофей! – это уже дядя Серёжа его одергивает. – Давай сегодня без твоих дурацких шуточек.

– Привет, – смотрю на Азарина-младшего в упор, – а ты остался таким же, как и в шестом классе. В развитии точно, – добавляю чуть тише, так, чтобы слышал только он, ну и Катька.

Та, кстати, хрюкает от смеха. Тим же, наоборот, прищуривается, вытягивая губы тонкой полоской, вербально обещая мне очередную расправу.

– Ну а по поводу лицея вы подумайте, – опять включается Азарина. – Там и Катя своя. И Тимоша в обиду Арину никому не даст.

– Ты переводишься в наш лицей? – включается «Тимоша».

– Еще не решила, – вздернув подбородок, отворачиваюсь к Кате и начинаю рассказывать ей о том, как покаталась на лыжах в этом году.

Саму при этом обдает мелкими мурашками. Я просто не выживу, если на целых пять месяцев окажусь с ним на одной территории.

– О, супер. Я в этом году махнула с Тимохой в Майами к Вике, решила порадовать мамулю с папулей и отправила их на горнолыжку, пусть вдвоем зависнут. Без третьих лишних. Правда, соскучилась уже жесть.

Пока Катюха рассказывает про свой отдых в компании "Тимохи" и Вики – его родной страшей сестры, которая третий год живет в Америке, я кожей чувствую на себе пристальный взгляд Азарина. Еще немного, и он сотрет меня в порошок…

Когда мне было десять, этот гад запер меня на чердаке дома, и я просидела там почти целый день. Родители тогда уехали, я орала там как ненормальная, но дверь мне никто так и не открыл до самого вечера.

На мой тринадцатый день рождения он столкнул меня в бассейн, прекрасно зная, что я не умею плавать. Папа меня выловил, но я до сих пор боюсь водоемов, в которых не чувствую дна под ногами. Максимум могу зайти в море по пояс, дальше уже страшно.

В шестнадцать на дне рождения моего папы я застукала Тима со своей девкой целующимися у себя в комнате. Он валялся на кровати прямо в ботинках, а она, как я потом выяснила, изуродовала плюшевого медведя, который напоминал об умершем дедушке, и залила весь ящик с косметикой водой.

И это только малая часть. То, что вспоминается сразу, стоит мне его только увидеть.

Поначалу я, конечно, жаловалась родителям, но чем больше я это делала, тем хуже становились его «приколы». После жесткой выволочки от дяди Серёжи Тим снова брался за свое, но теперь уже сильнее обозленный. Поэтому в какой-то момент я решила минимизировать наше общение, старалась напрашиваться к бабушке, когда родители ездили в гости к Азариным, или прикидывалась больной.

– Оставайтесь у нас. Там такая метель, – предлагает тетя Алёна, и, конечно, мама сразу соглашается. Папа с дядей Серёжей уже как полчаса закрылись в кабинете. – Комнат всем хватит.

Я на этих словах белею как мел. А вот Азарин, напротив, обдает меня ядовитой улыбкой, которая не предвещает ничего хорошего.

– Я даже не знаю, завтра с утра нужно в театре быть.

– Встанем пораньше, – стоит на своем Азарина, и мама, сдает позиции. Хотя ей и самой хочется почесать с Аленой языками.

– О, тачку-то покажи, – оживает Катька и, обогнув стол, упирается в плечи двоюродного брата ладошками. – Я ж не видела еще. Ариш, ты с нами?

– Не интересуюсь машинами.

– Да ты ничем, кроме своих книжек, не интересуешься, – хмыкает Тим и получает словесный подзатыльник от матери.

– А тебе стоило бы поинтересоваться книжками ради разнообразия.

Азарин прищуривается и, с шумом отодвинув стул, поднимается из-за стола.

– Пошли, Катюха.

Как только они уходят, я сразу же спрашиваю, где могу лечь спать, и в сопровождении домработницы иду наверх.

Оказавшись в комнате, закрываюсь на замок изнутри и, стянув с себя платье, бросаю его на кресло. После такого ужина мне явно не помешает горячая ванна.

Пока набираю воду, чищу зубы и просматриваю ленту в инсте, запускаю свой плейлист, устраивая телефон на подставке рядом с ванной.

Я отмокаю, пока проигрывается треков двадцать, кожа на ступнях и ладонях за это время сморщивается, а разморенное теплым влажным воздухом сознание тянет в сон.

Завернувшись полотенцем, толкаю дверь и выхожу в спальню.

– С легким паром?

Сердце мгновенно уходит в пятки. Медленно поворачиваю голову на звук, крепче прижимая полотенце к груди.

Азарин, широко раскинув ноги, сидит в кресле, а мое платье, которое я туда кинула, теперь валяется на полу.

– Как ты сюда попал?

– У меня есть ключ.

Именно его он демонстрирует, потянувшись к карману джинсов. Блестящий металл, зажатый между пальцев, мелькает перед моим лицом и снова возвращается в карман.

– Выйди отсюда.

– Это мой дом, Громова. Так что, если что-то не нравится, вали отсюда сама.

– Зачем ты пришел?

Тим склоняет голову вбок, а потом так резко вытягивается во весь рост, что с испуга я отскакиваю шага на три назад.

– Не шугайся так. Я пришел предупредить, что в моей школе тебя не ждет ничего хорошего. Ты же это понимаешь, Ариша?

Мое имя он произносит с насмешкой. Всегда произносит с насмешкой.

– Не переживай, я не горю желанием там учиться.

– Вот и хорошо.

Тим прищуривается, бросает взгляд на мои голые ноги и, сунув руки в карманы джинсов, поворачивается к двери. Которая, кстати, распахивается. Видимо, за собой, на ключ он ее не закрывал.

Катька забегает в комнату с широченной улыбкой, но, увидев своего братца и меня в полотенце, чуть притормаживает. Я замечаю, как дрогнули уголки ее губ, а глаза загорелись интересом. Даже любопытством.

– А что это вы тут делаете?

– Пришел пожелать Арине спокойной ночи. Тебе тоже советую лечь спать, – парирует Тим и, не обернувшись, выходит из комнаты.

– Че ему опять надо? – Катя со всей силы хлопает дверью. – В лифте, что ли, родился?

Катюха закатывает глаза и, потерев ладошки друг о друга, забирается ко мне на кровать.

– Огрей ты его уже чем-нибудь тяжелым, достал выпендриваться. Блин, – мечтательно вздыхает, – так классно, что мы теперь будем вместе учиться. Правда?

– Правда, – натянуто улыбаюсь и наконец надеваю халат.

Очень классно…

Глава 2

Ариша

– Это куда, мам?

– А что там?

Мама заворачивает вентиль и, оттолкнувшись от раковины и вытерев руки полотенцем, переводит взгляд на коробку, на боку которой красным маркером написано: «Ел. игрушки», и которую я уже как родную прижимаю к груди.

– Игрушки для елки.

– Где ты ее нашла?

– На втором этаже, в гостевой.

– И почему мы не заглянули туда перед Новым годом? Не пришлось бы покупать новые.

– Понятия не имею, – пожимаю плечами и ставлю все это добро на обеденный стол.

Из всех комнат в новом доме для жилья пригодны кухня, ванные и туалеты, в остальных помещениях ремонт в самом разгаре. Например, вчера утром, когда я пошла чистить зубы, в моей комнате лежал только матрац, а когда вернулась, туда успели занести кровать. Огромную, круглую, с мягкой лавандовой обивкой.

– Этот ремонт сведет меня с ума, – мама подтягивает штанины серых домашних брюк и садится на стул. – Ты как? Голова не болит? Температуры нет?

– Мам, у меня не акклиматизация.

– А кто его знает, Ариш. Ты уже вторую неделю как привидение по дому слоняешься. Может, витамины пропить?

– Я привыкаю, – с губ срывается тяжелый вздох, и мама с грустной улыбкой качает головой.

– Я знаю, что весь наш переезд тебе и даром не нужен. Хоть ты постоянного говоришь обратное. Ну вот так получается, малыш. Папе сложно разрываться на два города, а без его тотального и личного контроля дела в новой клинике в порядок не придут.

– Я понимаю, – выдернув стул из-за стола, ставлю его напротив мамы, чтобы присесть рядом.

– Не злишься?

– За что? Мне просто нужно чуть больше времени, чтобы привыкнуть. Я справлюсь. Сама же отказалась пожить эти полгода у бабушки. С вами хочу.

– Если будешь чувствовать себя плохо, сразу говори. И я сейчас не только про физическое состояние.

– Знаю, – улыбаюсь и тянусь к маме с обнимашками.

Моя мама максимально тактильный человек, постоянно всех обнимает, трогает, целует. Потому что ее мама в свое время, да и до сих пор очень холодный и своенравный человек. Я же в папу, предпочитаю очерчивать вокруг себя максимальные границы. Терпеть не могу, когда трогают мои волосы или, например, целуют в щеку, особенно если это практически чужие люди, проявляющие вот такую странную вежливость во время приветствий.

И мой порыв пообниматься сейчас маму, конечно, очень радует, но и прекрасно дает понять, что мое состояние находится в шатком положении и далеко от нормального. Обычно я так эмоции не проявляю, но сегодня вдруг захотелось. Наверное, после пережитого стресса в доме Азариных. Тим, как всегда смог пошатнуть мою уверенность.

Тим любит подобные появления и еще указывать. Этим он вчера и занимался без всяких стеснений. Это насколько нужно быть самоуверенной какашкой, чтобы вот так заявиться в комнату к постороннему тебе человеку?

– Ты про школу подумала?

Мама что, мысли читает?

– Ну так… Не скажу, что сильно хочу там учиться. Это же, наверное, дорого… А мы только переехали, и клинику папа открывает…

– Вот эти вопросы ты вообще в голову не бери. Деньги у нас есть. К тому же Серёжа – главный спонсор в этом лицее, поэтому нам сделают неплохую скидку на обучение. Ты же у меня отличница, на золотую медаль идешь. В прошлой школе все учителя были от тебя в восторге.

В Питере я тоже училась в частной гимназии. И преподаватели меня правда хвалили, хотя, наверное, сложно этого не делать, когда человек и правда учится, старается и пытается вникать абсолютно во все – основные уроки, дополнительные занятия, спорт, самодеятельность. Я была замечена во всем.

– Да и Катюша поможет тебе адаптироваться, ты у меня девочка сдержанная, закрытая, а Катюха у нас боевая, всех разгонит.

В этом мама права, Катька и я – полные противоположности, которые притянулись. Даже удивительно, что у нас есть общие интересы, я бы сказала, много общих интересов. Но тут роль сыграла дружба наших родителей, мы с Катрин с детства в одной упряжке, в реальной жизни я с девчонками Катькиного темперамента практически не общаюсь.

– И Тим, если что, в обиду не даст, а то парни сейчас те еще…

– Ой, они всегда такими были, – закатываю глаза, чтобы съехать с разговора про Азарина. Вот о ком о ком, а о нем я говорить точно не хочу.

– Ну-у-у-у, тут ты права. Так, куда наш папа-то запропастился? – мама бросает взгляд на свое запястье, окольцованное часами. – Почти одиннадцать уже.

– Работает. Может, фильм посмотрим?

– Давай тогда еще вот эти коробки разберем и завалимся что-нибудь посмотреть, – соглашается мама и, поднявшись со стула, направляется к вещам, сложенным в углу. – Я тогда Алёне звоню насчет школы? До завтра желательно дать ответ.

Родители стараются, у них сейчас и так куча дел. Нагружать их своими проблемами, которые, по сути, связаны только с одним гадким мальчишкой, будет верхом эгоизма, поэтому я киваю и даже пытаюсь улыбнуться.

Ну не убьет же он меня, ей-богу! В конечном счете эта школа ему не принадлежит, а я имею право учиться там, где хочу. И в сложившихся обстоятельствах я выбираю именно ее.

– Уверена? Если не хочешь, мы посмотрим что-то другое.

– Осталось всего два дня, мам.

– Ничего страшного, выход есть всегда. Я не хочу, чтобы ты училась там, где тебе не нравится.

– Мне нравится. Катюха вчера показывала фотки, там есть теннисный корт.

В моей прошлой школе такого не было. На самом деле много чего не было. Например, школьной телестудии, студии звукозаписи или скалодрома в спортивном зале.

Правда, все это перекрывает один жирный минус. И этот минус я встречаю первым в пустом школьном коридоре, потому что опаздываю на урок, немного заблудившись в здании.

Катька, как оказалось, заселится в комнату лишь со следующей недели, потому что подцепила простуду и теперь сидит дома с соплями.

Только выворачиваю из-за лестницы и сразу слышу:

– Эй, некрасивая!

– Это ты мне?

Оборачиваюсь на голос, от которого еще с детства бросает в дрожь. Азарин спрыгивает с подоконника, на котором сидел с планшетом в руках, и делает пару широких шагов в мою сторону. Инстинктивно пячусь, прикрывая себя руками. В пылу его наступления и моего бегства я не заметила, как оказалась у стены.

– А ты тут кого-то еще видишь, Громова? Зря ты меня не послушала. Не стоило переводиться. Жизнь в этом месте станет для тебя адом, – он ядовито улыбается и толкает меня под лестницу. – Крысам здесь не место.

Мой внутренний голос вопит зарядить ему пощечину, но вместо этого я просто стою как истукан. Самая тупая защитная реакция – притвориться мертвой. Но в критических ситуациях, особенно когда я теряюсь, что ответить, срабатывает именно она.

– Чего тебе от меня надо, Азарин? – упираюсь затылком в стену и от неожиданности клацаю зубами.

– Испугалась? – Тим притворно улыбается. У него даже голос становится мягче. – Я пошутил. Давай дружить, Громова, не чужие же люди.

– Ты серьезно?

Азарин кивает, а его губы оказываются слишком близко к моему лицу.

– Конечно, я стану твоим самым худшим другом, А-ри-ша. Самым, – шепчет мне на ухо.

Глава 3

Кому я вообще верю? Серьезно, Арина? Ты правда на секунду допустила, что он может быть нормальным?

– Не трогай меня, – передергиваю плечами в попытке сбросить оцепенение. – И никогда больше ко мне не подходи, – толкаю его в грудь в надежде, что это даст мне шанс улизнуть. Ну или хотя бы выбраться из-под этой дурацкой лестницы, куда он меня затолкнул. Нас же здесь практически не видно.

Любой пройдет мимо и даже не заметит. Мне что, опять вопить? Как в десять лет на чердаке?

Да и после моего толчка Азарин практически не сдвинулся с места. Как стоял, так и стоит. Может быть, миллиметров на двадцать отшатнулся, а потом снова приблизился. План провалился с треском.

– А вот это зря. Я, значит, проявляю любезность и почти гостеприимство, а ты, Громова, мой порыв не ценишь.

– Чего ты вообще ко мне прикопался? Тебе заняться нечем?

– Думаю, что теперь точно есть чем, – он ухмыляется, обшаривая мое тело глазами от носов туфель до макушки. – Своим появлением ты обеспечила мне развлечение прямо до выпускного.

– Дай мне пройти. Я опаздываю на урок.

– Он у нас общий. Мы же теперь одноклассники. Могу проводить в класс. Ты же заблудилась, верно?

– Я обойдусь.

– Алгебраичка опоздунов не любит. Еще пять минут, – чекает время, – и она тебя уже не пустит.

Пропустив его слова мимо ушей, предпринимаю вторую попытку уйти. Делаю решительный шаг вперед и сразу ощущаю, как на мое плечо ложится его ладонь. Тим дергает ремешок сумки вниз, и тот, скользнув по предплечью, повисает на моем согнутом локте.

Я отчетливо слышу грохот выпавших из незакрытого на молнию отделения мелочей. На пару секунд прикрываю глаза и, громко выдохнув, опускаюсь на корточки, чтобы подобрать высыпавшиеся через открытое отделение ручки, бальзам для губ, пудру, которую теперь только выкинуть, потому что она, кажется, разбилась.

Это именно то, о чем я мечтала. В первый же день в новой школе ползать у Азарина в ногах!

– Все? Шалость удалась? – вытягиваюсь во весь рост и вжикаю молнией на сумке. – Если хочешь, я даже могу заплакать. Тебе же в кайф доводить меня до слез. Ты от этого какое-то больное удовольствие испытываешь. Сейчас, подожди минутку или ущипни, – вытягиваю руку вперед и, не рассчитав силу, что чуть не заезжаю ему кулаком в нос. – Чтобы быстрее было.

Тим отталкивает мою руку и, сунув свои в карманы, негромко произносит:

– Тебе лечиться надо, Громова, ле-чи-ть-ся. – Причем говорит он все это с таким лицом, будто я и правда психически больна. – Удачи в поисках кабинета.

Круто развернувшись на пятках, он идет к подоконнику, на котором оставил свои шмотки, и, закинув рюкзак на спину, заворачивает за угол.

Наблюдаю за ним боковым зрением, а сама дрожащими руками поправляю пиджак и воротничок рубашки. Нужно немного успокоиться и наконец уже найти этот долбаный класс.

Именно это я и делаю. Привожу себя в порядок и, в сотый раз за день посмотрев карту школы в приложении, нахожу нужный мне кабинет. Он этажом выше.

Быстро взбегаю по ступеням наверх и заношу кулак над той самой дверью. Короткий стук, прежде чем дернуть ручку на себя, и вот на меня уже смотрит пятнадцать пар глаз.

– Девушка, у нас не опаздывают, – чеканит преподаватель, отрывая маркер от доски.

– Я не могла найти кабинет.

– Или просто решили подольше поспать в первый учебный день, как делали это все каникулы. Выйдите за дверь.

– Меня просто ввели в заблуждение, – переступаю с ноги на ногу. Я просто не могу быть изгнанной с первого урока в первый же день. – Сказали, что это не второй корпус, а первый. Мое приложение глючит, – трясу телефоном перед своим лицом. – Поэтому сначала я пошла в соседний.

– Кто сказал?

Первой мыслью мелькает назвать рандомное имя, но потом воспоминания подкидывают это обидное «крыса», отвешенное Азариным ни за что, и я без запинки произношу и так затертую до дыр в эти дни фамилию:

– Азарин.

На дальних партах после моих слов начинается оживление. Мельком осматриваю класс, пряча руки за спину. Знаю, что развязываю войну, но опоздала я и правда из-за него. Если бы он не загнал меня под эту лестницу…

Тот, кто сидит за одной партой с Тимом, толкает его локтем в бок и тычет в меня пальцем.

– Азарин, значит? – алгебраичка сдвигает очки на кончик носа и, немного сгорбив спину, пристально смотрит на Тима. Который, в отличие от его дружков, делает вид, что говорят вообще не о нем.

– Он, – киваю.

Понятия не имею, чем для меня обернется это «признание», но в борьбе за себя иногда любые методы хороши.

– Этот может. Присаживайтесь, Громова. А Тимофей у нас пойдет к доске. Мы как раз начали проверять домашнее задание. Вы же выполнили его за каникулы?

– Может, не я? – Тим лениво откидывается на спинку стула.

На удивление, он не метает в меня молнии. Затишье черед бурей?

– Посмотрите на Лизку, она просто мечтает заработать еще одну пятерку.

– Иди зарабатывай свою двойку.

– Вы меня почти уговорили, но не очень…

– Азарин!

– Иду.

Тим вытягивается во весь рост. Я продолжаю стоять у доски. Преподаватель как раз переключается на то, чтобы меня представить, а потом направляет к свободной парте. По тупому стечению обстоятельств она как раз в соседнем ряду от места, где сидит Азарин. За что?

Класс смотрит вроде с интересом, а вроде и с безразличием, понять сложно. Единственное, что явно читается у многих на лбу, это вопрос, откуда я знаю Тима. Для рыжеволосой девочки за первой партой это самый животрепещущий вопрос, судя по тому, как вытянулись ее губы и сузились глаза.

– Проходите, Громова, все на вас уже насмотрелись, – бурчит алгебраичка, и мне ничего не остается, как шагнуть вперед, в проход, куда уже вышел Азарин.

Мы сталкиваемся с ним нос к носу где-то на середине пути.

– Значит, я виноват? – хватает меня под локоть, не парясь о том, что мы в классе и за спиной стоит учитель.

– Дай пройти, – стараюсь говорить тихо, но при этом убедительно и самое главное – ровно. Голос не дрожит, а мое волнение остается только моим. Во внешнюю среду я его не транслирую.

– У вас там дом свиданий? – ворчит преподавательница, и класс начинает подхихикивать.

Я дергаюсь вперед, но Тим продолжает меня удерживать, начиная рассуждающе угрожать.

– Катюха у нас болеет, а это значит, в комнате ты пока одна, – он улыбается и запрокидывает голову, будто вот-вот разразится зловещим смехом. – Советую быть осторожной этой ночью.

Он проходит дальше, а я еще какое-то время зависаю в проходе, пытаясь скинуть оцепенение и наконец уже занять свое место.

Соприкоснувшись со стулом, поворачиваю голову, наталкиваясь на улыбку какого-то парня, взгляд которого моментально опускается к моим ногам. Свожу колени крепче и, прикрыв часть лица волосами, упираюсь взглядом в тетрадь, прекрасно слыша, как Азарин скребет маркером по доске, отпуская дурацкие комментарии по ходу решения.

– Всем приятного аппетита, – выдергиваю стул из-под стола с громким, мерзким звуком, будто веду вилкой по стеклу.

Данис кивает, а вот Громова вскидывает взгляд. Правда, смотрит при этом на Кайсарова. Делает вид, что моего появления даже не заметила, потому что продолжает ему что-то рассказывать. Ведь до этого они о чем-то весело болтали.

– …так что мое решение более быстрое.

Конечно, что еще могут обсуждать двое заучек.

– Но не всем подойдет.

– Согласна, Азарин вот и самое простое тригонометрическое уравнение сегодня не решил. Да?

И вот теперь смотрит на меня, причем с насмешкой. Знакомство с Даником на пользу ей явно не пошло. Хотя это же Ариша, и доходит до нее туго. Она до сих пор не поняла, что Кайсаров мой друг, а не враг.

– Я сейчас.

Данису звонят. Он встает из-за стола и выходит в коридор.

– И когда мы стали такими смелыми? – цепляюсь носком кроссовка за ножку ее стула, занятия закончились, поэтому с формой можно распрощаться, и дергаю на себя.

Громова ойкает и уже через пару секунд оказывается рядом со мной. Хорошо, что столы круглые.

– Хочешь, я открою тебе маленький секрет? – подаюсь к ней, и Арина сразу прилипает к спинке стула. Ожидаемо. – Он с тобой общается исключительно по Катькиной просьбе.

Она продолжает нагло улыбаться. Верить в себя, Арина, в твоей ситуации большая ошибка.

– С чего вдруг Кате кого-то просить со мной общаться? – картинно закатывает глаза.

– Потому что ты зажатая, пресная ботаничка, которую забьют тут в первый же день. Твои предки попросили нас тебя оберегать. Катька заболела. Кайсаров за ней второй год таскается и выполнит все, о чем она его попросит. Так что, если бы не Дан, ты сидела бы здесь одна.

Громова поджимает губы. Анализирует. Пытается не верить, но червяк сомнения уже завелся в ее умненькой голове. Время идет на секунды. Зрачки расширяются. Вижу, как окаменели ее плечи. Взгляд потух. Вызова там больше нет, скорее разочарование.

– Хорошая попытка, – выдавливает улыбку, – я почти тебе поверила. В следующий раз приложи чуть больше усилий.

Конечно, не поверила, именно поэтому вцепилась в край стола до побелевших пальцев и улыбаешься так, что скоро кожа на щеках потрескается. Не верю, Громова. За артистизм двойка. С натяжкой.

– Ты можешь думать что хочешь. Главное – помалкивай и не высовывайся.

– Иначе что?

Арина подается вперед. Наши взгляды сталкиваются. Чувствую запах ее духов и неосознанно рассматриваю лицо. Курносый маленький нос, большие круглые глаза в обрамлении пушистых темных ресниц. Открытые, честные, светлые, как и положено правильной девочке. Две светло-серые льдинки, которые готовы стереть меня в порошок.

Она тоже успела переодеться. Распустить свои светлые, немного вьющиеся волосы, а вместо строгой формы из брюк и пиджака надеть вязаное бледно-голубое платье длиной чуть выше колена. Сейчас она сидит, поэтому подол подтянулся вверх, оголяя ноги под темным капроном почти до середины бедра.

В горле становится сухо. Громова продолжает прожигать меня своими глазищами, а я понимаю, что не могу пошевелиться. Пауза затянулась и стала практически мхатовской. Нужно что-то с этим делать, срочно что-то делать.

Но я продолжаю молча на нее таращиться.

Ариша скользит рукой по столу, и я инстинктивно накрываю ее своей ладонью, читая в серых льдинках недоумение, смешанное с волнением.

Черт!

– Узнаешь, – отдергиваю руку. – И не забудь запереть комнату не только на ключ, но и на защелку. Всякое может произойти.

– Это угроза?

Ее вопрос звучит глухо и абсолютно без вызова. Она сейчас потеряна не меньше моего, и если я успел собраться за эти секунды, то она все еще в раздрае.

– Дружеский совет.

– У вас все нормально? – голос Даниса застает врасплох.

Откидываюсь на спинку стула, удостаивая его лишь кивком головы.

– Вы в хоккей играть пойдете? – голосит подоспевший Королев.

– Иду, – перевожу взгляд с Громовой на него.

– Дан?

– Воздержусь. Арин, ты идешь?

Кайсаров расплывается в улыбке, на которую Громова отвечает легким кивком и поднимается из-за стола. Теперь она явно не так рада его предложению. Ну что ж, я просто хотел, чтобы она знала правду, которую мне рассказала Катька, пока мы болтались с Дюшей в спортзале.

Катрин первая написала, что попросила Даниса приглядеть за Аришей. Возможно, я показал Громовой это немного под другим углом, но ей полезно. Пусть встряхнется.

Или она думала, что кто-то здесь упадет ей в ноги? Как этот ее Антошка?

– Ты есть не будешь?

Королев наяривает вилкой жюльен, а меня тошнит от одной мысли о еде.

– Воздержусь, – копирую недавний ответ Кайсарова и поднимаюсь из-за стола. – Жду тебя в раздевалке.

На хоккейной площадке, которую каждую зиму заливают на уличном футбольном поле, поочередно загораются прожекторы. Девчонки уместились на первом ряду трибуны. Суток не прошло, а Янка уже успела настроить всех девок в классе против Громовой, поэтому они сбились кружком и демонстративно отползли в сторону, когда Ариша села на скамейку выше, прямо над ними.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю