Текст книги "Неделимые (СИ)"

Автор книги: Мария Высоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Да, – не видел причин говорить обратное, – кто звонил?

– Папа, – повисла тишина, а после Рита вновь заговорила: – Поздравил с рождением малышей.

– Я сейчас приеду, – дернулся в кресле, намереваясь встать, но Марго в раз оборвала его порыв.

– Не занимайся ерундой, у нас все хорошо, а что до этого звонка, то это просто эмоции. Слишком неожиданно. Не делай трагедии, у тебя сегодня куда более важный день.

– Рита, – улыбнулся краешком губ, – точно все нормально?

– Точно. Не переживай.

– Звони, если что...

– Да, конечно, – согласилась, вешая трубку. Марков понимал, что говорить о случившемся она не захочет, и ее можно понять. Когда дело касалось четы Лавровых, Ритка редко была разговорчива и предпочитала не замечать этой проблемы.

Егор кивнул Юле. Которая к этому времени принесла чашку горячего крепкого кофе. До конца выборов оставалось чуть более двух часов.

__________________

Яркое солнце грело изнутри. Рита, как и всегда, с рождения детей, проснулась рано. Босые ноги пересекли широкую гостиную, направляясь на кухню. Слабый зеленый сладкий час, взбодрил и сделал ее утро. К обеду должна была заехать Ирина.

Со дня победы Егора в выборах прошло пять дней. Пять дней какой-то безумной жизни. Его постоянно не было дома, он вечно был занят, и она прекрасно понимала, что так и должно быть, но легче ей от данного понимания не становилось ни на грамм. Она понимала, что начинает дико по нему скучать. Его отсутствие, в связи с тем, что пока она была беременна, он почти всегда находился рядом, стало для нее чем-то ужасным.

Ей безумно его не хватало.

Допив чай, она направилась в детскую, чтобы удостовериться, что все хорошо. Конечно, в кармане у нее всегда болталась радио-няня, но это ее не успокаивало. Вдруг эта штука сломается, а ее дети будут срочно нуждаться в матери, поэтому периодически – а если быть честной, то очень и очень часто, – она заглядывала в детскую. И лишь услышав мирное посапывание в два носика, успокаивалась, светясь улыбкой, но она гасла быстро, сменяясь новой волной беспокойства за детей.

Ей, конечно, помогали. Периодически к ней наведывалась Ирина Александровна, часто это происходило вместе с Ростиславом, Егор тоже старался уделить все свободное время ей и детям, но, кажется, даже это не спасло ее от послеродовой депрессии. В голову постоянно лезли какие-то сумасшедшие мысли, часто накатывала безосновательная печаль.

Ирина не раз пыталась с девушкой поговорить по этому поводу, за что только напоролась на серьезный и слегка недовольный взгляд сына. После этих допросов, Егор в не совсем вежливой форме, попросил мать больше не лезть к Ритке. В тот момент Марго стало стыдно перед свекровью, которая всегда относилась к ней прекрасно, но она промолчала, позволив Егору все решить за нее. Да и так ей действительно было легче.

– Маргарита Павловна, – донеслось позади, это был Сергей – охранник.

– Да, – улыбнулась, слегка растерянно, она ведь совершенно не слышала, как он подошел.

– Вас к телефону, – протянул трубку. Это было странным. Ей редко кто звонил на домашний.

– Хорошо, спасибо, – приложила телефон к уху, – слушаю.

– Здравствуйте, вас беспокоят из городской клинической больницы. Маргарита, Лаврова Ольга Николаевна, ваша мать?

– Да, – нахмурилась, – что– то случилось?

– Приезжайте поскорее, ваша мама в очень тяжелом состоянии. Она попала в аварию, выскочила на встречную, прямо в грузовик, удар был тяжелым. Мы делаем все что можем, – телефонная трубка выпала из рук, Рита пошатнулась, на лице промелькнуло все от улыбки до полнейшего отчаяния. Гамма страшных эмоций. Пальцы рук подрагивали.

Прикрыв глаза, девушка посчитала до десяти, а после побежала в комнату. Пока переодевалась позвонила Ирине, чтобы та приехала раньше. Этот час ожидания стал пыткой, но когда свекровь переступила порог дома, Рита протараторила о случившемся на одном дыхании и, схватив ключи от машины, понеслась к гаражам.

Черный мерседес, как клоун из коробки, выпрыгнул за ворота дома.

Ничего не соображая, Рита лишь смогла набрать номер Егора, въезжая в город. Сбивчиво, с надрывом и слезами, она сообщила плохую новость, кидая телефон на соседнее сидение.

В палате стояла гробовая тишина.

Марго вошла тихо. Как мышка подкралась к больничной койке. Губы дрогнули. А пальцы сильнее сжали руки матери.

– Милая моя, – всхлипнула смотря на искалеченное лицо матери. Красные ссадины, проступившие синяки... это было выше ее сил.

На плечах ощущалась тяжесть.

Рита обернулась, встречаясь взглядом с Егором. Мужчина сильнее сжал хрупкие женские плечи, притягивая ее к себе.

– Она не самый хороший человек. Но даже она это не заслужила, – уткнулась носом в плечо мужа, – моя бедная, бедная...

– Тихо, – поцеловал в макушку, – все будет хорошо, побудь здесь, я поговорю с врачом.

Как только дверь закрылась за ним, Рита вновь посмотрела на мать. Ее губы подрагивали, женщина хватала ртом воздух, а потом медленно, совсем чуть-чуть приоткрыла глаза.

– Мама, – выкрикнула Маркова, падая на колени у кровати, вцепляясь в расцарапанные руки женщины.

– Ритка, – хрипло проговорила Ольга, – не думала, что ты придешь, после всего, что я сделала.

– Что ты такое говоришь, что? – Рита повысила голос. – Мамочка...

– Тише, детка, тише, – Ольга вяло улыбнулась, – прости меня за все. Я рада, что все мои выходки не смогли испортить твою жизнь. Я рада. Что твоя жизнь сложилась лучше, чем моя.

– Все хорошо. Хорошо. Ты теперь бабушка. Бабушка два раза, – улыбнулась сквозь слезы.

– Поверь, твои детям будет лучше без такой бабушки, как я, – женщина закашляла, а Рита закрыла уши руками.

– Не говори, не говори глупостей, не надо.

– Какая же ты...как ты не понимаешь, я плохой человек, плохая мать, и буду такой же плохой бабушкой. Я даже рада, что все вышло так. Мне стыдно и больно от самой себя, от всего что происходило в нашей семье, но я слаба. Я никогда никого не любила. И так не хотела твоего рождения, ты была моей обузой. Обузой юной, семнадцатилетней девчонки, которой пришлось выйти замуж за нелюбимого и которая все жизнь жалела об этом. Которая хотела себе другой жизни. Я все ненавидела, всех. И тебя, и твоего отца, это из-за вас мой отец выдал меня замуж, чтобы не опозорить свою фамилию, это из-за вас я навсегда потеряла человека которого любила, все из-за вас... Прости меня, что не стала для тебя настоящей матерью. Прости.

Рита смотрела на эту женщину, и не верила своим ушам. Как? Как она могла все это говорить, почему, почему молчала все жизнь, почему всех мучала, но сильнее в ней говорило чувство жалости к той молодой девочке, которую, как и ее саму насильно выдали замуж – она-то знала, ее дед, отец Ольги, вполне мог так сделать. Только разница в том, что Рита в этом браке обрела счастье, а вот ее мать нет. Возможно, не будь Егор таким, ее жизнь была бы такой, как и жизнь матери. Стало горько. Горько и больно.

– Но мы же можем все изменить, все, мама...– это был крик отчаяния.

– Нет, слишком поздно. И совершенно тебе не нужно. Живи своей жизнью, не вплетай в нее меня. Радуйся, будь счастлива и никогда, никогда, слышишь, не давай никому ничего решать за тебя. Наверное, я только сейчас понимаю, как сильно любила тебя все это время. Но моя обида и злость... они не успокоились, они не давали мне жить, не давали ничего чувствовать, – по щеке Ольги прокатилась слезинка, еле заметная. Но это сразу бросилось Рите в глаза, она никогда не видела, что бы ее мать плакала. Для девушки она закрепилась в памяти, как ледяная, титановая глыба, без чувств и эмоций... – Как вы назвали детей?

– Женя, девочка Женечка и Максим... я всегда хотела. Так хотела, чтобы ты стала мне ближе, что бы мы могли вот так вот разговаривать...

– Родная, не стоит, не жалей меня, не надо. Если бы не эта авария, я бы так ничего и не поняла, это я знаю точно. Не делай меня хорошей, не выбрасывай из памяти все плохое, что я сделала для тебя. Я ужасна и никогда этого не скрывала и не собираюсь отнекиваться теперь. Здравый смысл... прямой расчет, – облизнула пересохшие губы. – Ты правда любишь... – приподняла брови, – Егора? – Рита лишь кивнула.

– Это хорошо. Любовь – это хорошо. Я так его любила, а он предал меня, как и все. Никто меня не понял, в том числе и он. Тоже отвернулся, был слаб, жаль, что я поняла это слишком поздно. И на протяжений всей жизни видела в нем единственного дорогого человека, божественного, сродни ангелу, а все обстоит куда проще... он просто трус. Трус, который не смог ничего сделать, не смог, когда я так верила... так любила...

– Мама, – Рита затаила дыхание, – о ком ты говоришь? Кто этот человек?

– Ты прекрасно знаешь этого человека, Степан Алексеевич... отец даже не догадывается, что полжизни работал с человеком, которого я любила, любила, а его ненавидела... полжизни разочарований. Полжизни как в тумане, стуча в ледяную стену.

– Степан Алексеевич, папин лучший друг? – округлила глаза, прикрывая рот ладошкой. Мать лишь кивнула. – Почему, почему ты не сказала, почему не ушла... потом, сейчас, в конце концов?

Ольга не ответила, ей было слишком больно, больно и стыдно сказать, что человек которого она любила всю жизнь, некогда был с ней лишь из-за положения ее отца. Из-за денег и влияния. А она как сумасшедшая, помешанная дура, была готова сделать для него все что угодно. Она и делала. Отчасти из-за нее умер отец, его сердце не выдержало, когда он узнал, что его любимая, единственная дочь, помогла семье только начинающих свое дело конкурентов почти что разорить его (хорошо, что не все знали о его заграничном бизнесе и вкладах в полезные ископаемые).

И вот спустя столько лет боли, мучений и душевных метаний, она вновь осталась у разбитого корыта. Пресыщенная этой дрянной жизнью. Ненавидящая все вокруг.

Но, вероятно, только сейчас, поняла, как была слепа все эти годы. Думая, что у нее нет человека, который по-настоящему ее любит – хотя таким человеком была ее дочь. Рита, которая всегда была обузой, ненавистной девчонкой, маленькой дрянью, испортившей ей жизнь, в итоге оказалась той единственной, кто любил ее, несмотря ни на что. Душа разрывалась на части от мыслей, что жизнь прожита так глупо, так неправильно.

Дверь в палату хлопнула, отчего Рита вздрогнула, к ним вновь вернулся Егор, который в секунды поднял жену с пола, прижимая к себе.

– Поехали, хватит на сегодня слез. Я говорил с врачом, все хорошо, опасность миновала, – врал он, понимая, скажи он правду, Рита пригвоздит себя к полу и не сдвинется с места.

– Я приду завтра, – улыбнулась матери, – и принесу... чего ты хочешь?

Егор все это время смотрел на Ольгу, пока жена перечисляла, чего бы хотелось матери, говорила о детях. Марков же не отрывал взгляд от глаз Ольги, которая делала то же самое. Все в комнате, кроме Риты, прекрасно знали, что, вероятнее всего, завтра не настанет.

Хмурое небо вновь заволокло тучами. Казалось, что вокруг нет ни души. Тишина. Рита прижала пальцы к губам, безмолвно глядя на фотографию с черной лентой в углу.

Она стояла так уже около часа, совершенно не желая куда-либо идти. Еще пятнадцать минут назад толпившиеся вокруг люди исчезли, кладбище опустело, оставляя у могилы лишь три черных фигуры.

Слез уже не было, кончились. Осталось лишь разрывающееся на части сердце и какие-то невообразимые мечты. Ее преследовала мысль, что все могло быть иначе, что ее мать могла бы быть другой. Что она не виновата в том, что ее жизнь пошла не так. Горечь утраты топила девушку в своем бокале.

Егор плотнее запахнул ворот пальто, убирая руки поглубже в карманы. Он не испытывал жалости или скорби, ему было абсолютно все равно на женщину лежащую в этой могиле. Его волновало лишь состояние жены, которая перестала плакать и словно выпала из жизни. Эта картина пугала.

– Поехали домой, ты вся продрогла, – шепнул на ухо, опаляя теплым дыханием. Рита не шевельнулась, лишь прикрыла глаза, а после медленно кивнула.

Они уже почти дошли до машины, как позади послышался тихий крик, он распугал сидевших на ветках воронов.

– Рита, – мужчина замер, переводя взгляд на Егора. Словно просил разрешения на разговор с дочерью. Марго обернулась, отпуская руку мужа. Егор кивнул.

– Папа, не сегодня... не сегодня...

»» ЭПИЛОГ

Душно. За окном еще продолжали промерзать улицы, но ей было душно. Душно в этой комнате, в этом мире. Тяжелый, липкий и на долю секунды неподъемный груз свалился на ее хрупкие плечи. Столько еще предстояло осмыслить…

Рита печально взглянула в окно и резко задернула прозрачную, слегка розоватую тюль. По спине пробежал леденящий поток мурашек. Громким эхом в голове, все еще отдавались последние слова матери, а в душе бурлила непонятная смесь эмоций. Горе, печаль, но в то же время их перекрывала дикая злоба, слепая ярость…ярость за испорченную жизнь, ей, маленькой девочке, подростку.

За дверью послышались шаги, в комнату вошел Егор. Он в миг пересек комнату, обхватывая ее за плечи. Его руки обхватили ее, обвились, как спасательный круг. Круг, не дающий утонуть, а ведь она кажется так к этому близка.

Мужчина крепче прижал ее к себе, словно желал выдавить весь этой поток скорби и печали. Он не жалел Ольгу, а уж тем более не скорбел по ушедшей. Нет. Ему со всем его цинизмом, было просто плевать. Даже здесь она сумела испортить жизнь дочери, даже сейчас, умерла в самый неподходящий момент…хотя разве может он быть подходящим в таких вещах?!

– Как ты? – его теплое дыхание обожгло кожу, заставляя вздрогнуть. Эта тишина, витавшая в комнате последние пару часов, стала родной. Каждый звук сейчас, был в новинку.

– Не знаю. Наверное, тяжело. Я кажется еще так до конца все и не осознала…

– Прошло два дня. Это нормально.

– Как дети? – обернулась, встречаясь с ним взглядом.

– Спят, едят, орут,– улыбнулся,– нормально все,– Рита поджала губы.

– Ты прости меня, что все так. Из-за всего что произошло…я так мало уделяю им времени. Наверное, я плохая мать,– печально опустила голову, глаза наполнились слезами. Все эти два дня, она не плакала нет. Полностью ушла в себя, закрылась от мира, не желая сталкиваться с его обитателями.

– Не пори чушь,– Егор повысил голос, – и заканчивай лить слезы. Я мог бы много сказать (соврать) о том, как мне жаль, о том, как я тебя понимаю…но я не понимаю. И никогда не пойму, Ольга не тот человек, по которому нужно лить слезы!

– Егор,– только и выдала Рита, тихо, печально, без возмущения.

– Извини. Вообще я пришел сказать, что приехал твой отец

– Отец? Нет, не надо, я не хочу, прогони его, Егор, прогони.

– Тихо, тихо,– вновь прижал к себе,– как муж, я его конечно прогоню, но вот как человек дам совет, реши все сегодня, сейчас. А после отпусти.

– Я не могу, не могу сейчас.

– Ты самая сильная и уникальная женщина. Которую я видел. Ты можешь все. Все!

Она не ответила. Подняла голову встречаясь с ним взглядом. Его серые, холодные глаза сегодня были другими, она видела в них страх, страх за нее. но этот страх затмевала решительность и бурлящая внутри этого человека энергия. Энергия и жизненная сила, которой порой не хватало самой Рите. подумав об этом, она качнула головой, давая согласия на разговор.

– Только ты будешь там, не уйдешь,– сжал его ладонь.

– Не уйду,– Марков решительно открыл дверь, на ступенях зазвенели шаги.

Отец сидел в огромной гостиной. Когда они вошли, то оказались за его спиной. Мужчина сидел в нерешительности и боялся обернуться, боялся увидеть осуждения во взгляде дочери. Боялся, но, когда обернулся увидел лишь поток слез, и ее летящий силуэт. Рита подбежала к нему обвивая за шею, слегка наваливаясь на него. Ее лицо было мокрым от горячих слез. Они лились ручьем.

Павел обнял дочь, прикрывая глаза. его маленькая девочка, девочка которую он предал.

– Прости меня родная.

___________________

Четыре года спустя…

– Поставь! Это мое, Женя,– Рита обернулась на крики, и вновь к Кристине.

– И вот так каждый день, Женя это мое, Женя не трогай, а Женя у нас все трогает, и не желает слушать.

– Слушай, им надо было наоборот родиться, ну в смысле мальчик девочка.

– Не ты первая так думаешь, многие говорят, что у нас Женя с мужским характером – папиным. А вот максим тихий, скромный, аккуратный, Женька же как ураган.

– Я заметила, вы у нас второй день, а я с утра не смогла узнать свою гостиную,– Кристина рассмеялась, поглаживая огромный живот.

– А я предупреждала, что будет не легко. Сама нас в гости назвала.

– Конечно назвала, мне здесь одной скучно до жути, Руслан все никак дела закончить не может.

– Не жалеешь, что затеяла этот переезд, сменить страну это тебе не новое платье купить,– посадила подбежавшего Максима на колени.

– Я тоже!

– Нет, я с мамой буду,– Кристина покачала головой.

– Как ты только еще не сошла с ними с ума?! Не представляю.

– Привыкла, – пожала плечами, обнимая дочь за плечики.

– Мам, можно в бассейн?

– Нет, я в бассейн, мам не разрешай ему! – топнула ножкой.

– Нет, мааааааам,– на весь двор раздался плачь.

– Так, мы, пожалуй, спать пойдем, а то вон уже все посинели от слез, и капризов,– поставила Максима на землю, сжимая его ладошку в своей,– Женя, пошли.

– Я с Кристиной, можно с Кристиной.

– Нет.

– Ну мааам…

– Пусть остается, все равно же не уложишь,– Рита вздохнула, – пусть, веди себя хорошо,– пригрозила пальцем, расплываясь в улыбке.

– Почему ей можно не спать, а мне нельзя? – бубнил под нос малыш, шагая в дом.

– Ну ты же хочешь спать? – подняла на руки, ступая на винтовую лестницу.

– Хочу.

Рита улыбнулась, закрывая дверь спальни. Жаркое калифорнийское солнце обжигало и без того покрасневшую кожу. Ветер ласкал длинные рыжие волосы, обрамленные белой атласной лентой. Вокруг витала атмосфера беспробудного счастья. Три года, как один день. Все было словно сон – но он был таким приятным, дорогим.

– А пап скоро прилетит?

– Скоро

– Когда скоро?

– Вечером

– Когда посплю?

– Да,– накрыла тонким одеяльцем.

– Тогда я спать,– засунул ручку под подушку, складывая губки бантиком.

Вечером, Егор, как и обещал прилетел в Калифорнию, и даже прихватил с собой Руслана, только стоило ему это целых суток в Москве, и помощи в некоторых еще не решенных делах.

–Привет,– поцеловал жену в губы,– ты загорела.

– Конечно, мы все эти двое суток из бассейн не вылазим, ноем, деремся, но кроме бассейна и шезлонгов нам ничего не надо.

Егор приглушенно рассмеялся, переодевая рубашку на футболку.

– Где ворчуны?

– В столовой, папу сказали ждать будут.

– Ждали-ждали и проворонили,– поцеловал в шею,– пошли тогда радовать.

– Пойдем. Кстати, Кристина сказала тут неподалеку продают дом.

– У тебя стало очень хитрое лицо,– подал руку на последней ступеньке,– мне уже страшно.

– Марков блин! Я серьезно, давай купим, как дачу….

– Дача в штатах, как скромно,– вновь рассмеялся, за что получил легкий удар в грудь.

– Ну тебя

– Не дуйся,– не успел поцеловать, как Женька сбила его с ног,– Жека! Где брата потеряла?

– Он там,– показала на кухню,– с Русланом, – как ты так незаметно прошел? – сложила ручки на груди.

– Волшебство,– поднял дочь на руки, а Рита прихватила упавшую из Женькиных рук, на пол, игрушку,– привет,– махнул Кристине, как только вошел в кухню.

– Паааапааа,– вопль содрогнул стены кухни. Максим спрыгнул со стула, направляясь к отцу.

– Ну, это теперь надолго, мамочка может отдохнуть,– посмеялась Рита, усаживаясь рядом с Кристиной.

– Папины дети

– Не то слово

– Мы и спать то не ложимся, пока папа не позвонит,– покачала головой,– ты так и не узнавала пол?

– Нет, решили пусть сюрприз будет. Мы любому рады, сама знаешь.

В кармане зашумел телефон, выгоняя Марго подальше от криков и смеха детей.

На веранде было прохладно, вдалике вижнелась тоненькая полосочка почти уже зашедшего солнца.

– Да,– ответила сразу, как только провела пальцем по сенсорному экрану.

– Привет, как вы доченька?

– Хорошо пап, отдыхаем, загораем. Ты как? – сунула руку в карман просторных белых шорт.

– Хорошо, Ирина со Славой заезжали.

– Отлично. Мы детей уложим, няню вызовем, и в ресторан собираемся, Руслан угощает,– усмехнулась.

– Хорошо вам отдохнуть! Звони, не забывай.

– Не забуду. Люблю. Целую.

Голос отца, как и последние три года был полон счастья, но в нем все еще чувствовали нотки стыда и сожаления о содеянном. Рита уже давно его простила. Простила и жила дальше. Наслаждалась присутствие родного человека, и была счастлива, что их отношения так изменились.

Отец стал еще одной ее опорой, кроме мужа. Он поддерживал ее, оберегал и одаривал всей своей отцовской любовью. Обожал внуков, и не замечал иногда осуждающие и злостные взгляды Егора, который к сожалению, пока до конца так и не смирился со всей постановкой дел.

– Я няню вызвал,– Егор улыбнулся, вытягивая из ее рук мобильный,– кто звонил?

– Папа. О, значит можно собираться? – загорелась, вспомнив про платье, которое она купила перед самым вылетом сюда.

– Можно.

______________

Тихий, но при этом роскошный ресторан в морском стиле, на берегу океана. Что может быть прозаичнее и великолепнее? Приятная слуху музыка, шум прибоя, и мелькающие огоньки. Нежно, маняще, расслабляюще. Атмосфера покоя и умиротворения.

Когда они вчетвером вошли в зал, и встретил метрдотель, мужчина в широкой белой рубашке с широким поясом и смешной шапочкой на голове, улыбнулся самой яркой и приветливой улыбкой, провожая к забронированному столику.

– За нас ребятки,– воскликнул Руслан, не успели подать вино. Он собственноручно разлил красную жидкость по бокалам отгоняя сомелье, а бокал жены наполни яблочным фрешем,– за новую главу нашей и вашей жизни!

– За нас!

Гул и разговоры неспешно продолжались почти до самого утра. Ветер раздувал томный и душный воздух. Солнце медленно возвышалось над землей, и они были как никогда счастливы.

e.ru [193

32.50.111.212.d63f366b283304c12db9c9d127b7dc61]