Текст книги "Любовь, или Пускай смеются дети (сборник)"
Автор книги: Мария Метлицкая
Соавторы: Олег Рой,Маша Трауб,Дина Рубина,Татьяна Тронина,Лариса Райт,Диана Машкова,Ирина Муравьева,Андрей Геласимов,Ариадна Борисова,Людмила Петрушевская
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Татьяна Тронина
Новая золушка
– Ребята, просьба не расходиться! – В кабинет, где проходили занятия пятого «А», заглянула директор школы, Анна Геннадьевна. – К нам тут приехал представитель киностудии, он ищет молодые таланты… Желающие могут записаться. Петя, да вы проходите, не бойтесь, они вас не укусят.
Анна Геннадьевна протолкнула в класс рыжеволосого молодого человека в оранжевом свитере, а сама исчезла.
Молодой человек, тот самый, которого звали Петей, отчаянно краснея и сутулясь, вышел к доске.
«Наверное, он и в школе точно так же стеснялся, – с сочувствием подумала Арина. – Странно. Я думала, что взрослые уже не стесняются!»
– Добрый день, – прокашлявшись, произнес этот самый Петя. – Друзья… наша киностудия снимает фильм для детей. Про детей. В смысле, кино для детей. Нужны молодые актеры. Для массовки, ну, и на роль главной героини. – Молодой человек опять прокашлялся и закончил расстроенно: – Мы до сих пор не нашли актрису на роль героини, представляете?
Класс зашумел. Не так часто ребят приглашали сниматься в кино! Можно сказать, совсем нечасто. А если откровенно, то в первый раз.
– А какое кино? – строго спросила Сабрина – первая красавица класса, девочка с роскошной черной косой. Она и одевалась лучше всех в классе. А может быть, и в школе… По крайней мере, так утверждала сама Сабрина.
Она сидела впереди Арины и на протяжении всех лет, что девочки учились вместе, часто оборачивалась и бросала на Арину укоризненные и снисходительные взгляды. Потому что Арина ничем не выделялась – ни нарядами, ни прической, ни яркими туфельками. Ни даже сережками.
Вот у Сабрины сережки – с настоящими бриллиантами! Туфли – из дорогого бутика. Мобильный телефон последней модели. А платья – куплены папой-бизнесменом в Италии…
Каждый раз Арине под этими взглядами становилось неловко. Но что она могла поделать? Не напоминать же каждый раз однокласснице, что они с мамой живут вдвоем, без папы, а мама – обычная медсестра в поликлинике…
– Сюжет всем известен, – чуть приободрившись, сказал Петя. – Это история про Золушку. И мы ищем девочку на ее роль.
– Почему девочку? – опять строго спросила Сабрина. – Золушка же была взрослой девушкой, она в конце сказки выходит замуж за принца!
Мальчишки заулыбались, захихикали, подталкивая друг друга локтями. А братья-близнецы Горлановы, Толик и Вадик, захохотали в голос и принялись корчить рожи представителю киностудии. Эти братья ни минуты не могли просидеть спокойно даже на уроке, а тут уж и вовсе разошлись.
– Ну кому интересна старая сказка… – немного обиделся рыжеволосый Петя с киностудии. – Ее все наизусть знают. Наш фильм будет по мотивам известной истории. Вы в курсе, ребята, что такое «по мотивам»?
– В курсе, конечно, – холодно кивнула Сабрина. – Это когда переврут всю историю и с ног на голову поставят. А зрители потом возмущаются!
– Ну, не хотите, не снимайтесь, – обиженно ответил ей Петя. – Мы силой никого на съемки не тащим. А вот все желающие могут записать адрес и телефон нашей киностудии. Приезжайте в эту пятницу, завтра, с родителями. Во второй половине дня, как раз после уроков. Будет отбор кандидатов. Есть желающие?
– Есть! – подняла руку Арина. Ну как она могла упустить такой шанс? Ладно, пусть ее и не выберут на роль Золушки, но может в массовку удастся попасть…
Вслед за ней потянули руки и другие девчонки. Да и часть мальчишек тоже мечтали сняться в кино.
– Минутку! – возмутилась Сабрина. – Может, я как раз и желаю сниматься! Может, я единственная, кто на роль Золушки годится. Может, я ваш фильм спасу, и вы мне потом спасибо скажете!
– Спасибо! Пожалуйста! Спасибо! Да не за что! – дурачась, наперебой заорали Толик с Вадиком.
Арина записала телефон и адрес киностудии.
Потом, когда рыжий Петя ушел, вдруг вспомнила, что мама в пятницу задерживается допоздна, до восьми часов вечера идет прием в поликлинике. А что, люди тоже работают, и не все больные могут прийти днем…
«Ладно, – подумала Арина. – А я тогда Олю попрошу со мной съездить!»
Оля жила в квартире напротив и приглядывала за Ариной, когда та была совсем маленькой, если мама Арины задерживалась на дежурстве. Оля теперь училась в институте, но все равно свободного времени у девушки хватало. Они, Арина и Оля, до сих пор как подруги болтали, если в лифте сталкивались. Как старшая и младшая подруга, конечно… Оля добрая, Оля не откажет! А на киностудии можно сказать, что Оля – старшая сестра…
Вспомнив об Оле, Арина приободрилась. Собрала портфель и спустилась в раздевалку.
Одноклассники почти все разбежались. В раздевалке находились Толик с Вадиком – за ними пришла их бабушка – и Сабрина с ее мамой.
Толик и Вадик орали, бегали, прятались за вешалками, а бабушка гонялась за ними, пыталась натянуть на мальчишек куртки.
– Толик! Вадик! Да угомонитесь уже! Никакого сладу с ними… – пожаловалась бабушка маме Сабрины и, пытаясь отдышаться, плюхнулась на скамейку. – И учатся из рук вон плохо. Что из них вырастет? Вот, хорошо, что мозгов у них хватило на съемки записаться.
– Как, и вы туда же? – подняла вверх тоненькие, словно нарисованные брови мама Сабрины. Мама Сабрины выглядела настоящей фотомоделью.
– А чем мы хуже? – подбоченилась бабушка Толика и Вадика. – Может, у моих ребят талант. Киноактерский талант! Вон сколько интервью этих актеров, где они признаются, что в школе плохо учились…
– Да при чем тут это, – снисходительно произнесла мама Сабрины. – Математику с литературой не обязательно на отлично вызубрить, чтобы на сцену выходить. Но у актера должен быть поставлен голос. Походка должна быть поставлена тоже! Техника речи тоже… У нас Сабриночка на специальные курсы ходит, где всему этому учат. Вокал, танцы! Я думаю, ей всерьез роль Золушки светит.
– Правда, мам? – обрадовалась Сабрина и искоса стрельнула в Арину снисходительным, как и у ее матери, взглядом. «Вот, мол, и не надейся, что тебя в кино позовут!» – говорил этот взгляд.
– Правда, моя деточка! – сказала мать Сабрины и звонко поцеловала дочку в лоб.
«Эх, не возьмут меня даже в массовку… – неожиданно расстроилась Арина, натягивая на ноги свои видавшие виды ботинки. – Наверняка там, на киностудии, не только наш класс будет. Полно интересных девчонок, красивых и ярких! Сабрину на роль Золушки возьмут, других девчонок в массовку…»
Но потом вспомнила, как ее собственная мама говорила ей, чтобы она никогда не сдавалась. И что у всех людей равные права. И не может быть человек хуже или лучше других, если одет не по моде или чего-то не знает… Одежду можно купить, а новым знаниям – выучиться. Гораздо хуже – когда человек ничего не хочет делать и ни во что не верит.
Словом, Арина твердо решила идти в пятницу на пробы.
Для начала, из дома уже, позвонила Оле, своей старшей подруге и соседке, описала ситуацию.
– Пойдешь со мной? – спросила Арина и затаила дыхание.
– Конечно, пойду! – обрадовалась Оля. – Это ведь такой шанс. Ой, я хотела бы побывать на настоящей киностудии… Вдруг какого-нибудь известного актера встречу. А когда?
– В пятницу, во второй половине дня! – выдохнула Арина.
– Отлично! Я как раз свободна, у нас в этот день всего три пары, – сказала Оля.
– Пары? Какие пары? – не поняла Арина.
– У вас в школе уроки, а у нас лекции, их называют пары. Они по времени как раз как пара школьных уроков! – засмеялась Оля. – Так когда выдвигаться, Арина?
– Ой… Я не знаю! – вдруг испугалась девочка. – Вроде все контакты записала, а про время забыла… Но это ничего. Я сейчас кому-нибудь из класса позвоню, уточню.
– Жду! – сказала Оля.
Арина положила трубку и набрала городской номер братьев Горлановых.
– Алло, Толик?
– Это не Толик, это Вадик, – прозвучало в трубке.
– Ой, прости… Вадик, ты мне не подскажешь… – начала было Арина, но в трубке зашуршало и прозвучал еще один голос:
– Это не Вадик, это Толик!
– Какой Толик, когда Вадик! – заорал первый голос.
«Все ясно, – подумала Арина. – Это они по спаренному телефону разговаривают, одновременно!»
Но толку от братьев не было никакого. Они орали друг на друга и решительно не слышали вопросов Арины. Послушав еще немного их вопли, Арина тихо положила трубку. Пожалуй, лучше позвонить Сабрине. Ну и что, что Сабрина задирает нос. В принципе, она не такая уж вредина, должна помочь. Сабрина наверняка запомнила время, раз всерьез нацелилась на роль Золушки.
– Алло… Сабрина, добрый день, – вежливо сказала в трубку Арина. – Не могла бы ты подсказать, на какое время назначены пробы?
– Ой, Арина… Привет. Ты тоже собралась на киностудию?
– Да.
– Ой, да ты мне конкурентка, получается… – хихикнула Сабрина. – Ладно, шучу. Начало проб в восемнадцать ноль-ноль.
– Спасибо большое! – Арина положила трубку, затем снова позвонила Оле и сообщила ей точное время.
Засыпала в этот день Арина счастливая. Она мечтала попасть на съемочную площадку. Ну да, сама Арина не ходит на танцы и вокал, но она обожает петь и танцевать, правда, делает это дома, когда никто не видит. Например, убирает в квартире к приходу мамы и поет. Или пылесосит и пританцовывает…
И сон Арине приснился соответствующий. Будто она, в красивом платье с широкой юбкой, в блестящих туфельках, с волосами, закрученными в локоны (а не с привычным хвостом на затылке), вальсирует в огромном зале, а вокруг стоят ее одноклассники и еще какие-то люди – много, много! – и все хлопают в ладоши и радостно ей улыбаются. Потому что она танцует прекрасно и людям приятно смотреть на нее. Ну, как если бы Арина всем подарок сделала, что ли…
На следующий день Арина прибежала после школы и позвонила в соседскую дверь. Как там Оля, не забыла ли о своем обещании?
Дверь открылась не сразу. На пороге стояла Оля в теплом толстом халате, шея замотана шарфом. Оля часто моргала, словно ей было больно смотреть, и то и дело хлюпала покрасневшим носом.
– Ты заболела… – упавшим голосом прошептала Арина.
– Ага, – прохрипела Оля. – Тридцать восемь и пять. Грипп, наверное. Прости, Аришка, что подвела.
– Ничего-ничего! – улыбнулась Арина, стараясь сдержать слезы. – Ты, главное, выздоравливай!
Арина зашла к себе в квартиру, села на стул, вздохнула. Поплакала немного, потом переоделась, пошла разогревать обед, убралась на кухне. Как иначе, мама придет поздно, усталая… А Арина совсем не устала.
Половина шестого. Где-то там, наверное, ребята съезжаются на пробы, выступают перед режиссером, показывают свои таланты. Эх, какой у Арины был шанс…
«Ну и что! – вдруг подумала девочка. – Одна съезжу!»
Арина быстро оделась и выскочила из дома. В троллейбусе – битком, люди возвращались после работы. И дорога вся машинами забита…
Словом, лишь в половине седьмого Арина сумела зайти в офис киностудии. Поднялась на пятый этаж на лифте.
В огромном холле – пусто. А по коридору бегают Толик с Вадиком, играют в салки.
– Ты водишь!
– Нет, ты водишь!
– Ребята, а где все? – растерянно спросила Арина. Она ожидала увидеть тут толпу желающих сняться в фильме.
– Где все, где все… – передразнил Толик. – Где-где! Пробы уже закончились, ты бы еще позже приехала!
– Закончились? – растерянно пробормотала девочка. – А я думала…
– В три начало было, к шести уже разошлись, – в этот момент появилась бабушка братьев Горлановых. – Уф, ребята, замучилась я за вами по этажам бегать…
«Значит, Сабрина обманула меня», – поняла Арина.
Она побрела по коридору, чтобы мальчишки не увидели ее слез. Там, чуть дальше, еще один лифт находился. Нажала на кнопку. Лифт остановился, распахнул дверцы. В нем стояла женщина – то ли молодая, то ли старая, не разберешь. Лицо женщины пряталось за фиолетовыми очками, и шляпа на голове, которая почти закрывала щеки.
– Вниз? – спросила Арина.
– Вниз, – равнодушно ответила женщина. Арина вошла в лифт, дверцы за ее спиной закрылись.
* * *
– Дави на эту кнопку, – сказал Вадик.
– А ты на ту.
– Ага. А теперь на все сразу дави! Быстрее!
Мальчишки торопились – к ним уже бежала бабушка, размахивая платком и пытаясь отдышаться.
* * *
Лифт вдруг дернулся и остановился.
– Это что такое? – женщина в шляпе недовольно принялась нажимать кнопки на панели. Лифт не двигался.
– Алло, диспетчерская? – закричала женщина в переговорное устройство. – Безобразие! Лифт застрял!
– Вызвали мастера. Ждите! – булькнуло в ответ из устройства.
Арина вздохнула и села на корточки, приготовившись ждать. Вот что за день такой, сплошные неудачи…
– Как я устала… – раздраженно произнесла женщина и тоже присела на пол. В этот момент незнакомка показалась Арине совсем старой и измученной. Она покосилась на девочку: – А ты что тут делала?
– На пробы приехала, – ответила Арина. – Только я опоздала.
– Опаздывать нехорошо.
– Да я не нарочно. Мне время неправильное сказали. Девочка одна.
– Да? – с интересом спросила женщина. – А зачем она так?
– Я думаю, она… она очень хотела получить роль Золушки.
– А ты – хотела бы?
– Да, – кивнула Арина. – Мне нравится Золушка. Только зря она такой безответной была. Над ней мачеха с сестрами издевались, а она молчала, по дому работала, убирала, готовила…
– Не надо было убирать? – с любопытством спросила женщина. Она вдруг показалась Арине совсем молодой и интересной. Только очки и шляпа зачем-то скрывали ее красоту.
– Надо. Но когда другие люди делом заняты или больны и им нельзя не помочь – вот тогда обязательно надо помочь! – с жаром выпалила Арина. – Или вот еще когда это работа, за которую деньги платят. Ну, например, Золушка работает уборщицей, ей платят зарплату. И значит, она должна убирать, и хорошо это делать.
– Гм. Интересная логика. Выходит, Золушка в старой сказке была не права?
– Конечно, не права, – убежденно кивнула Арина. – Нельзя терпеть, когда над тобой издеваются! И потом. Отец Золушки…
– Так-так-так, что там с отцом? – спросила женщина.
– Ну как он мог жениться на такой нехорошей мачехе и допустить, чтобы его дочку мучили?
– А он что должен был делать? Побить мачеху?
– Бить никого нельзя, – возразила Арина. – Он должен был уйти и найти себе другую жену. Хорошую. Которая бы приняла Золушку, как свою родную дочь. Вот, например, моя мама. Она… Она ушла от папы, когда тот стал плохо себя вести, – неожиданно призналась Арина. – И пусть мы одни с ней теперь и денег мало. Но… Но мы счастливы!
– Это правильно, – пробормотала женщина. – Как это верно… – Она сняла очки и посмотрела на Арину ярко-синими, огромными, сказочными глазами. – Ты еще маленькая, но ты очень правильно рассуждаешь! Ты поешь? Ты умеешь танцевать?
– Ну, немного, – смутилась девочка. И вдруг запела в полный голос, пытаясь развеселить эту грустную, усталую женщину, застрявшую вместе с ней в лифте:
Святая Дева, ты не в силах мне помочь, любви запретной не дано мне превозмочь. Стой! Не покидай меня, безумная мечта…
Женщина слушала с интересом, потом, когда Арина закончила петь, сказала, улыбаясь:
– Гм, неплохо. С чувством. Ты в курсе, что у тебя от природы поставленный голос?
– Нет, а как это?
– У тебя талант, вот оно что.
– Правда? То есть мне не надо учиться пению? – Арина вдруг вспомнила Сабрину, которую учили и танцам, и вокалу.
– Всему надо учиться. Только еще и талант должен быть. Вот когда все это вместе – тогда и начинает получаться. Тебя как зовут?
– Арина.
– Ты прошла пробы, считай, – улыбнулась женщина. – Пожалуй, именно ты, Арина, и подходишь на роль Золушки. У тебя есть способности. И ты очень верно угадала ее характер.
– Как… угадала?
– А вот угадала. Словно уже прочитала сценарий будущего фильма. Я режиссер, и я буду снимать фильм именно о такой девчонке, которая не даст себя в обиду, но готова помогать всем, кто нуждается в ее помощи.
– Ух ты… – потрясенно пробормотала Арина, еще не веря своему счастью. На всякий случай она решила не радоваться раньше времени. Мало ли что!
Арина держала себя в руках, пока режиссер вела переговоры с ее мамой.
Пока шли репетиции и снимали мерки для костюмов.
Пока тянулись первые съемочные дни, бестолковые и напряженные, – когда по двадцать раз приходилось переснимать одну и ту же сцену.
И только тогда, когда Арина, по сценарию, попала на бал, в чудесном платье и хрустальных башмачках, – вот именно тогда Арина и позволила себе обрадоваться. Кружась в вальсе, она пела от души, рассказывая о своей радости всему миру.
– Это талант, – наблюдая за сценой, прошептала женщина-режиссер на ухо своему рыжеволосому помощнику. – Просто чудо, что я ее нашла! Она – настоящая Золушка! Да, Петя, и попроси ту девочку из массовки отойти подальше, из-за нее все время приходится переснимать… да-да, вон ту, с черной косой. Ну совершенно не умеет вести себя в кадре.
Ариадна Борисова
Рог тритона
Отрывок из повести
Из больницы выздоровевшего мальчика привезли не на дачу, а в каменное двухэтажное здание, окруженное отцветающей зеленью тополей. Детдом населяли, согласно общему списку, ровно тридцать круглых сирот и шестьдесят восемь социальных – те, у кого родители были предположительно живы. С кого-то удавалось выжать часть алиментов, кто-то искусно скрывался либо умер в безвестности, и ребенок без согласия кровных родителей на усыновление оставался по закону в детдоме до совершеннолетия. Мальчику повезло: он был полноценным сиротой и мог надеяться обрести семью.
Кличка приклеилась к нему прочно, Принцем его называли теперь и воспитатели. Альбина Николаевна даже не пыталась скрыть, что выделяет воспитанника среди других, добавляла ласковые словечки вроде «умничка» и «красавчик» и прощала многое из того, чего не спускала остальным. Он был благодарен ей за приятное обращение и огорчался, что на девочку доброта воспитательниц не распространяется, хотя и ее прозвище – Русалка – прижилось. Но не в этом втором имени, вероятно, крылось холодноватое отношение женщин ко всем здешним девочкам.
Что Русалка? Без малого пятьдесят таких девочек жило в детдоме – большинство непослушные, потомственные носительницы общественных пороков… Галину Родионовну особенно раздражало очевидное влечение друг к другу этих двух детей. Углядев их вместе, она куда-нибудь уводила потенциальную прожигательницу жизни от мальчика с крепкими генами, спаявшимися в смычках деревни с городом в добротный крестьянско-интеллигентский сплав.
Из девочки, по мнению взрослых, знакомых с ее происхождением, ничего позитивного не могло вырасти. Красавица мать, явленная на свет от скандальной связи актрисы и музыканта, с юности славилась не менее скандальными приключениями. Погулявши вволю, женщина на грани критических лет и потери «товарного» вида вышла замуж за подающего надежды ученого-математика. Но что-то у них не сложилось и, порядком успев потрепать нервы себе и окружающим, семья погибла в стремительные сроки. Через два года после рождения дочери мать умерла при оставшихся невыясненными обстоятельствах в чужом доме: то ли отравилась паленой водкой, то ли ее отравил кто-то из многочисленных приятелей. Отца выгнали из института. Он устроился бухгалтером в затрапезную организацию, тщился завязать с пьянством и заняться воспитанием девочки, но снова пускался во все тяжкие. В конце концов дитя попало в детдом.
Девочка была миловидна, хотя, по общему суждению, не унаследовала красоты бабушки и матери, и не сказать, чтобы в ней проявлялись математические способности отца или дедовские музыкальные.
В редкие дни просветления и покаяния отец навещал дочь. Принц видел этого человека однажды – неопрятно одетого, с унылым лицом, странно отдающим сливовой сизостью, и подбородком, похожим на ежика с перевернутой вверх ногами картинки. Руки мужчины со вспученными венами на кистях мелко дрожали, когда он подал девочке сомнительные лакомства – слипшийся комок леденцов в папиросных крошках и бумажный кулек пропахших теми же папиросами семечек. Она грызла замусоленные гостинцы, а отец смотрел на нее рассеянно, безумно и нежно.
Девочка отсыпала Принцу семечек в ладонь из кулька. Леденцами не поделилась, догадываясь об его брезгливости, и была права, потому что и от малого подарка он незаметно избавился. И руки помыл с мылом. Мальчик терпеть не мог табачных запахов, да и человек показался ему каким-то подозрительным.
Это был последний визит Русалочкиного отца. Он исчез бесследно, но никто из воспитательниц не удивился и не стал подавать в международный розыск. Мужчины часто пропадают в неизвестных направлениях, будто отдельных особей мужского пола забирают в свои тарелки НЛО – для опытов, или подпольные врачебные учреждения – на органы. После обнаруживается, что потерянные никуда не делись. Мужчины просто больше женщин склонны к перемене мест жительства и перемене жизни в целом.
Чуть погодя Галина Родионовна сказала что-то насчет «замерз». Да, «замерз насмерть алкаш», так и сообщила нянечке в коридоре во всеуслышание, поминая фамилию Русалочки. С плохо скрытым злорадством, которое чуткий мальчик приметил, не ведая, конечно, его причины. А проистекало оно из ненависти к алкашам вообще и в частности за то, что они презирают брошенных ими же детей, ненависти к стране с вечной ее перестройкой и в какой-то мере к себе – невезучей, безмужней, с двумя такими же спиногрызами в съемной квартире.
Девочка знала, что такое смерть, но все не могла поверить, что папа умер, и перестала есть. Отощала, ослабла, в уголках губ появились заеды. Не от простуды – Галина Родионовна, зажимая нос воспитанницы твердыми пальцами, насильно заталкивала ей кашу в рот большой ложкой…
Одна из нянь, жалея сиротку, садилась перед сном на край ее кровати, гладила по голове:
– Ишь, волосенки какие завитушчатые и две макушки на затылке. У кого враз две – счастливыми вырастают. Спи. Счастье свое во сне увидишь.
Сны Русалочки были не снами, а скорее воспоминаниями. Она любила отца и хорошо помнила прогулки с ним по набережной, походы в зоопарк и театр, выходные поездки на пляж за город. Папа наряжал дочку в красивое платье, неумело заплетал косички. Учил плавать и, загорая на песке, разглядывал с нею облака. Они видели в небе крылатых коней и других сказочных животных. Девочка не уставала слушать одни и те же рассказы о жизни гор, джунглей и моря и чудесные папины сказки.
По его щадящей версии, грустная сказка о Русалочке, соединившаяся почему-то со сказкой о Спящей царевне, была как бы настоящей историей, к тому же пока незавершенной. В этой истории морская ведьма обманула Русалочку. Забрав голос в обмен на ножки, ведьма усыпила девушку в заколдованном дворце. Ее могла разбудить только волшебная раковина в руках принца, но злая колдунья выбросила раковину в беличье дупло. А принц не забыл свою спасительницу и разыскивал ее повсюду. Белка, которой стала известна история, тоже принялась искать принца. Жила в лесу то одной страны, то второй, и все без толку, ведь принцев на свете много…
– Он найдет Русалочку? – спрашивала дочь.
– Обязательно. Все у них будет хорошо, не сомневайся…
Месяцы папиной депрессии и запоя как-то выпали из памяти девочки, а матери она и не знала. О том, что мама лежит в земле, потому что всех, кто умирает, закапывают в землю, объяснила детдомовке няня…
Русалочка могла теперь претендовать на новых родителей и новые сказки.
Как и Принц.
* * *
В клейкую паутину часов и дней мальчика черными мушками влипали никем не исчисляемые события. К мастерству длинно плеваться прибавились иные мужские умения и просто необходимые навыки. За полную окурков банку из-под пива можно было выторговать у больших мальчиков всякие нужные вещички. Как бы ни гнушался Принц запахом табака, он собирал «бычки» по колеям дорог, вместе с первыми уроками рынка получая сведения о качестве и градации сигаретных марок. Научился залихватски отвечать на дразнилки «домашних» баловней, заимел привычку вставлять в речь слово «блин», участвовал следующим летом в набегах на огороды дачников. Овощной ассортимент на любовно ухоженных частных грядках был не в пример разнообразнее и вкуснее луково-редисочной мелочи детдома. Огородные вылазки представлялись своеобразной аттестацией на смелость. Принц не считал их кражей, находя справедливыми доводы Белоконя о том, что, по человеческим законам, люди обязаны делиться друг с другом, а если кто-то жадничает, то так ему и надо!
Задворки окрестных дворов были исследованы до каждого куста, как и лесок перед речкой, но полосатая кошка с желтыми глазами, жившая под пнем у мертвой березы, нигде не встречалась. Любой зверь, подобно человеку, не может бесконечно жить в одиночестве. Кошка, наверное, ушла в город.
Лето выдалось жарким. Воспитанникам почти по полдня разрешалось проводить у реки для укрепления иммунитета перед школой, воспитательницы приводили и своих детей. Принц построил дворец из досочек, камней и песка, такой красивый, что люди специально ходили фотографировать. Белоконь уважительно сказал: «Здоровский дворец» и помог укрепить над ним тент от дождя – повариха позволила взять большой целлофановый мешок из-под каких-то продуктов.
Следы босых ступней Русалочки на песке напоминали слабые оттиски серповидного ножа, которым бабушка срезала в палисаднике крапиву для щей. Принц удивлялся, какие они маленькие. Его ладонь закрывала всю прорисованную пальцем подошву.
– Русалочка спит в таком же дворце, – шепнула ему девочка. – Только он настоящий и заколдованный.
– Ты спишь в заколдованном дворце? – не понял он. – Где?..
– Не я, другая русалочка… А может, я, – путалась она. – Не здесь, далеко.
Девочка бежала к реке, с которой у нее был особенный сговор. Вольная водяная стихия перебрасывала ее из волны в волну, как из ладони в ладонь, – нежно, родственно, приводя в изумление тех, кто еще не видел русалок. Жаль, что женщина, с чьей легкой руки Русалочка получила свое сказочное прозвище, перестала ездить на пляж.
Иногда Принц «плавал» на мелкоте, держась руками за дно. Девочка звала войти в воду глубже чем по грудь. Почти захлебнувшись, он в панике едва не закричал: «Помогите!» Выскочил на берег с ринувшейся в голову болью, запрыгал, выбивая горячие заглушки из ушей. Не скоро согласился снова рискнуть… и поплыл. Русалочка плыла рядом, подстраиваясь под неуклюжие гребки его рук, под неловкое еще парение, и оба были счастливы, словно летели в небе.
* * *
Речка понемногу сделалась холоднее, небесная синь разбавилась дымчатой предосенней известью. Яркий зеленый цвет деревьев смягчился беглой желтизной, и лес в сквозных тропках раздвинулся шире для солнца. Сидя однажды на бревне у сарая, девочка пересказала Принцу папину незаконченную историю о спящей русалочке.
– Придет время, и белка найдет принца, или он сам найдет волшебную раковину! Тогда никакие злые силы не помешают ему снять заклятье и Русалочка проснется, – говорила она чужим голосом, и мальчик сообразил, что она подражает отцовской повествовательной интонации. Его изумило совпадение в прозвищах.
– Здорово, правда, что у нас клички – будто из сказки?
– Здорово… А может, это мы?
– Но ты же не спишь, и папа у тебя не морской король… был.
– Злая ведьма заколдовала всех – меня, папу, маму, – прошептала девочка, сладко плача на плече Принца. – Раковина есть на самом деле, я знаю. Она – моя…
Плечо затекло, но мальчик боялся спугнуть минуту ее откровения и не шевелился. Разболтав секрет одной из подружек, девочка была наказана за простодушие насмешками, стала осторожна и доверилась Принцу впервые.
От нее хорошо пахло смесью детского пота и молока. В предосеннем воздухе витал пряно-горький аромат увядающих смородиновых листьев, так похожий на запах кадушки из-под огурцов. На лопухах висели бисерные паучьи сети, унизанные вечерней росой. Сорвался и полетел лист смородины, полупрозрачный, с отчетливым рисунком каркасных нитей. А шелковистые веки Русалочки походили на чуть загибающиеся к вискам цветочные лепестки… Мокрые ресницы вздрагивали и сверкали, как густые щетинки лучей.
Принц прикоснулся губами к ее теплой щеке, и в его закрытых глазах запылало красное солнце. Волосы на виске девочки были влажными, от лица несло солоноватой прохладой… и красный-прекрасный мир вдруг взорвался выбросом тяжко разбрызганных слов.
Пакостные, чесоточные, блевотные, – не слова, а струпья гнилой парши в своре бродячих собак, они потрясли и оглушили мальчика! Никто в детдоме не делал тайны из жеста «палец в дырку». Все знали о любви Принца к девочке, но никому и в голову не приходило придать их отношениям такой ужасный, такой дикий смысл. Тем более – выкрикнуть это в лицо… с неоспоримой, властной уверенностью.
– Что вы делаете, что вы тут делаете?! – завопила Галина Родионовна, опомнившись после того, как выплеснула в воздух грязную брань.
Принца шатнуло: воспитательница ударила девочку по щеке… Подняв голову, он увидел черную тень против солнца – с круглой шишкой на темени, без шеи, с встопорщенными руками и пучками морковных пальцев. В горле мальчика застряло что-то липкое, выкипевшее изнутри, как рыбный пузырь их ухи. Принц трудно сглотнул его и с ненавистью прохрипел:
– Ведьма!
Во время ужина он обнаружил отпечаток увесистой руки на лице Русалочки и, с чувством саднящего ожога на коже собственной щеки, спросил:
– Больно?
– Нет, – качнула она головой, глядя в стол. – Медсестра дала мне таблетку. Скоро пройдет…
Багровое пятно не сходило с лица девочки несколько дней.
* * *
Принц решил добыть Русалочке раковину. Любую – не до волшебной! Только бы успокоился, улегся на дно души отвратительный осадок от гадких слов. Главным добытчиком в дошкольной среде был, разумеется, Белоконь. Родственники мальчишку не посещали, но сладости и фрукты он где-то доставал чаще, чем выменивал их на собранные окурки. Удачливый торговец сам подошел в коридоре:
– Зараза эта Галька-Родька.
– Галина Родионовна? – догадался Принц.
– Ну. Руки, блин, распускает. Меня сколько раз лупила.
Белоконь вздохнул. Постояли, глядя в окно, и Принц отважился:
– Знаешь… Мне нужна раковина. Но чтоб по секрету.
– Ясно. – Короткий взгляд Белоконя был острым и понятливым. Он снова вздохнул и, помедлив, оглянулся по сторонам. – Ладно… Познакомлю тебя с ним. Сам раковину у него попросишь. Принесет… запросто.
– Кто?
– Ну, не Дед же Мороз, – усмехнулся Белоконь. – Тварь.
– Тварь?..
– Так я его зову, он не знает…
Ни к кому из знакомых не подходила эта мерзкая кличка. Попросить Тварь принести раковину, очевидно, можно было в залог какого-то дурного поступка.
– Воровать не буду.
– Глупый ты… Не надо ничего воровать и делать ничего не надо, только смотреть. Не боись, Тварь не тронет. Он и меня не трогает… почти. Братишки у тебя нет, значит, не будет ничем угрожать. Посмотришь, пока он… и все.
– Что «пока он»?
– Увидишь…
Вечером выходного дня Белоконь, приставив палец к губам, подозвал Принца из тени забора. В углу заросшего кустами двора, где земля над несчастным котенком взялась крепким бурьяном, один лист железа не был прибит к перекладине снизу и легко отгибался.