Текст книги "Неспортивный фол (СИ)"
Автор книги: Мария Киселёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
ГЛАВА 1
ЗАК
Выключил одну из восьми игр летней лиги NBA. Сегодня первый день сезона. Chicago Bulls разгромил Toronto Raptors, обогнав на девять очков. Должен радоваться за победу местной команды, но продолжаю листать составы клубов.
До осени решится, отберут меня в одну из тридцати команд баскетбольной ассоциации, или могу распрощаться со спортом. Этот долбанный поворот судьбы доконает. Хочется каждый день смотреть в список топ-пятьдесят молодых баскетболистов и молиться на свою девятнадцатую позицию.
– Ай!
Кошка Кайла вновь атакует ноги, а брать на руки грозное существо по имени Пушинка себе дороже. Мощный форвард поднимает рыжую, как и он сам, кошку, покачивая, словно ребенка. Боже…и этому человеку я доверяю сбрасывать мяч и играть в защите?
Из душа выходит Джонатан, форвард второй связки. Он уступает Кайлу в бросках, но точно не в физической силе. Все еще не понимаю, что сосед забыл в баскетболе, американский футбол принял бы Джо куда радушнее.
В этом году мы трое окончили Чикагский университет, корочка и тому подобное лежат в ящике стола. Несмотря на это, управление разрешает оставаться в общежитии. Игры продолжаются вне зависимости от каникул, и до осени мой состав ведет команду Пум.
Мы с парнями живем на территории университета на юге города. Университетская квартира со свежим ремонтом на шестерых с двумя парнями на комнату, обжита мной, Кайлом и Джо. Для спортсменов всегда есть послабления, бонусы, особенно для чемпионов, так что по в сравнении с другими, у нас хоромы.
Я сам из Чикаго, у семьи частный дом в получасе от центра, но добираться от него каждый день на тренировки пугающая перспектива. Лучше в общежитии, в трех минутах от зала, а теперь и уличной площадки. В начале июля градус Чикаго не опускался ниже двадцати.
Проверяю время.
– Мне пора. – выхожу из гостиной, а после кричу у двери, надевая кроссовки – И Джо, ради Бога, убирай волосы своих девчонок из слива. Я почти шерсть Пушинки полюбил после этих видов.
Друг не возмущается, лишь смеется, тряся головой, будто стрижка под ноль пять нуждается в сушке.
– Эй, Зак! – окликает Кайл.
Рыжий бросает забытые ключи от машины, легко ловлю.
В пять вечера солнце не так печет кожу, как утром. Тони и Дилан подкалывают, что скоро нас можно будет называть темнокожими.
Автомобиль припаркован за оградой, идти дольше, чем до площадки. Черная ауди одна из девяти машин на огромной парковке. Студентам позволено оставаться в общежитии на лето, но все же большинство уезжает.
Путь от университета до дома занимается сорок минут. Сегодня среда, попадаю в час пик, к счастью, до частного сектора есть возможность срезать по магистрали.
Оукли-авеню встречает идеальными газонами, вторыми машинами S-класса, не поместившимися в гаражи. Останавливаюсь у белого дома с коричневой крышей, столбами крыльца, карнизом. Приходится оставить автомобиль у дороги. В гараже машина папы, уехавшего в Хьюстон, на подъезде – мамина. Привычно прохожу по названной мной “ковровой дорожке”. Крупные плиты окружены растениями, альпийскими горками и прочим ландшафтным декором. Уверен, у родителей уходит больше тысячи в месяц для поддержания имиджа перед соседями.
Когда захожу, недоуменно замираю от тишины. Не сразу ко мне подходит мама. Она только закончила телефонный звонок, а теперь обнимает, сдавливая ребра, прижимается ко мне. Мама маленькая, метр шестьдесят пять, выше ее на полторы головы. Она обновила цвет волос до золотого, под глазами круги. Наверняка с очередной операции. Кейтлин Фелтон лучший хирург Чикаго, если не Иллинойса. Ее зовут в безнадежных ситуациях, либо приглашают те, кто настаивает. С такой информацией не остается вопросов о трех машинах и элитном доме. Не надо списывать и архитектора отца со счетов, во всех смыслах.
Расслабляюсь, когда слышу Элли.
– Он тебе понравится, Рина!
Пятилетняя сестра сбегает по лестнице.
– Элли, я все прекрасно понимаю, но не думаю, что твоему брату понравятся лишние синяки. Замедлись, пожалуйста.
И Элли слушается. Она, черт побери, кого-то слушается?!
Вопрос возникает явно из-за родителей. Они завели младшего ребенка уже в возрасте за сорок, не могут уделять Элли достаточно внимания, поэтому во время без нянь балют и поощряют. Как и я. Толком не жил с Элли под одной крышей. Когда она родилась, я уже разъезжал по спортивным лагерям, а затем с концами перебрался в кампус.
Мама отходит на кухню, принимая очередной звонок.
Девушка, говорящая с Элли, как со взрослой, спускается следом. На ней джинсовый комбинезон, который первым делом сравниваю с рабочим. Широкие лямки, передний карман, низ обрезан шортами, под джинсой майка.
Светло-русые волосы убраны в косу, которая давно растрепалась. Так называемая сестренкой Рина заправляет прядь за ухо, от этого небрежность не исчезает. Девушка выглядит слишком хрупкой, слишком собранной, слишком детской, слишком светлой…кто это?
– Зак!
Элли бросается ко мне, подхватываю. Терплю, когда меня пытаются задушить детские ручки. Она не дает вставить и слова. Начинает рассказывать, что узнала о гладиолусах, поднимает большой палец вверх, потом смешно изгибает руку книзу.
– Гладиаторы, Элли, а не гладиолусы. Гладиолусы – цветок, он есть у вас в саду. – Рина улыбается так, как улыбаются только детям – А все началось с того, что я рассыпала хлопья.
– Да! Но Рина отказалась резать щетку, чтобы сделать шлем!
– Стой. Как мог начаться разговор из-за щетки? – сел на корточки – А, козявка? – легонько тяну Элли за нос.
– Рина! На помощь!
Они обе смеются.
– Элли, расскажи Заку, а я поеду домой. Хорошо?
Сестренка мигом поникла.
Мама выходит к нам.
– Спасибо, Сабрина. Тогда до субботы.
– Буду в девять, Кейтлин. – присаживается к Элли – Обещай, что я приду, а ты мне расскажешь, что случилось с котенком Томом. Мне жутко интересно, ты же знаешь. Договорились?
– Я не буду читать без тебя. – обиженно бормочет, что ее бросают.
– Как хочешь, Элли. Но это было бы очень по-взрослому и классно.
Встает, опираясь на коленки. Мама ей кивает, но девушка тут же поворачивается в мою сторону.
– Ой! Простите. Сабрина. – протягивает руку.
Делаю несколько шагов, чтобы слабо сжать женскую ладонь. У нее едва загорелая приятная кожа.
– Зак.
Не помню, когда в последний раз представлялся полным именем – Закари, не меняю традицию.
– Вы не представляете, сколько Элли о вас говорила. Не красней. – подмигивает сестре, затем включает телефон, узнать время – Теперь точно до свидания!
Сбегает по ступенькам крыльца и поворачивает направо, в сторону автобусной остановки.
– Сабрина новая няня Элли. Они неделю как влюблены друг в друга.
Сестра уже отвлеклась, прыгает на диван, перебирает бахрому пледа.
– Заметил.
Проходим в столовую, где уже накрыт ужин.
– Думаю, в сентябре Элли выгонят из школы. – сестре идти в первый класс – Она помнит уже десяток фактов, и это как-то укладывается в ее голове! Еще они читают.
– Мам. Я понял, Сабрина святая.
Но мне все равно интересно как, черт побери, складываются хлопья, зубная щетка и гладиаторы.
***
САБРИНА
Чудом успела на автобус, чтобы доехать до ближайшей станции метро: Clark Lunt, затем час, и я на Wester. Отсюда рукой подать до дома. Я временно живу в квартире тети, которая уехала на все лето на Гавайи со своим бойфрендом. Трейси пустилась во все романтические тяжкие после развода. Спасибо, что успела свести с Фелтонами.
Мамина старшая сестра, перебравшаяся в молодости из Детройта в Чикаго, устроилась в ларек с сэндвичами, затем в забегаловку, дальше ресторанчик. Трейси артистична и легка на подъем, в сорок обосновалась на YouTube, затем Instagram. У нее личный кулинарный блог, и тетя почти не проводит времени в крошечной квартире на востоке Чикаго, всегда на кухне для съемок.
Итак, к Фелтонам. Трейси параноик и не самый приятный человек в моменты стресса, поэтому, когда получает ожог внешней стороны ладони во время эффектного представления блюда, умоляет приехать, едва ли не выслушать последние слова и выпустить пар. Это случилось чуть больше недели назад, перед самым отъездом на Гавайи.
Разумеется, ожог второй степени на крайне чувствительном участке кожи это не шутки, но я все равно была недовольна, особенно сорвавшись с работы.
– Миссис Фелтон, есть педиатрическое отделение! – откровенно ныла медсестра за стойкой хирургического.
С ожогами берут либо туда, либо в травматологию.
– Они закрываются на карантин. Фло, пожалуйста, у меня еще летучка, разговор с…и… – начинает женщина с низким хвостиком, в кроксах, но даже так заметна ее красота.
– Извините, но нет. Элли милая и все такое, но я не справляюсь.
В это же время напротив меня остановилась девочка лет пяти-шести, она носилась по коридору.
– Привет… – слабо улыбаюсь.
– Привет.
У нее воздушные русые волосы, кругленькое личико, темно-зеленые глаза. Малышка слегка наклоняет голову.
– Мне кажется, ты грустишь. Здесь все грустят.
Конечно, это больница.
– Я не грущу, просто устала. Рада, что и ты не грустишь.
Сажусь ровнее. Она смотрит в сторону стойки, где продолжается спор. На нас периодически бросают взгляды.
– Грущу. Я мешаю маме, а она делает очень-очень важную работу.
– Ты не можешь мешать маме, садись. – уверенно говорю – Такого не может быть.
Подпрыгнув, она устраивается на соседнее железное сиденье.
– Твоя мама врач?
– Да. Зак говорит, она режет людей, а потом их зашивает, как кукол. Так они выздоравливают.
Улыбаюсь. Ее мама хирург, а Зак скорее всего противный старший брат.
– Это здорово. Сейчас другой врач помогает моей тете. Она повар.
– У нее болит живот?
– Она обожглась, когда готовила. Честно говоря, даже не знаю что именно.
– У меня иногда болит живот из-за конфет. Мама запрещает есть много.
– Ты знаешь много сладостей? Давай сыграем.
Я могла бы рассказать о важности профессии ее мамы, о том, какая она смелая девочка, но вместо этого отвлекаю.
– Во что? – воодушевилась Элли, но тогда я еще не знала ее имени – Прятки? Холодно-горячо?
– В слова. Это куда сложнее. А те, кто преодолевают трудности, самые классные люди на планете. – авторитетно заявляю.
Так мы разговаривали минут десять. Куда пропала Трейси?
К нам подошла та самая женщина в кроксах.
– Простите, если Элли вас побеспокоила.
– Мама! А я знаю больше животных на “л”, чем Рина! Лиса, лошадь, лев, леиа…
– С пятнышками. – намекала.
– Леопард! Еще… мне нужна еще подсказка!
– Ты справишься. – и все же подставила к голове растопыренные ладони.
– Лось!
– Вау…ты почти зоолог, милая.
Когда врач улыбнулась, увидела в уголках глаз морщинки глубже, чем у женщин ее возраста.
– Как и Рина! Нам надо поехать в сафари, надеть панамы цвета земли, чтобы нас не заметили львы и жирафы!
Встала, протянула руку потрясенной женщине, а потом резко одернула.
– Извините, я их только помыла.
А стоило обработать, средство на стойке регистрации.
– Все в порядке. Кажется, кто-то хорошо проводит время.
– Да! Сыграешь с нами?
Она стушевалась. Врачу стыдно, что она не может уделить должное внимание ребенку. На самом деле, Кейтлин больше смахивает на молодую бабушку, чем маму.
– Я доктор Фелтон. Точнее миссис Фелтон.
Все же пожали руки. Ее пальцы сильнее, чем у знакомых мне мужчин.
– Приятно познакомиться. Сабрина.
В этот момент ближайшие двери наконец-то открылись. Нет, не то чтобы я мечтала сбежать от Элли. Я мечтала просто сбежать.
– Я жива! – воскликнула Трейси, прерывая знакомство – О, доктор, добрый вечер!
Фелтон дружелюбно кивнула, а затем вновь обратилась ко мне.
– Вы случайно не педагог? Работаете с детьми?
– Только небольшой опыт. И не сказать, что горжусь пройденным факультативом по детской психологии. У меня по нему четверка. – легко раскрылась, поздно спохватившись.
– Сабрина, вы случайно не ищите работу? Она не временная, и чаще всего на полный рабочий день.
Замерла.
– Мне нужна няня для Элли. Прошлая недавно ушла. Миссис Грейс.
– Миссис Грейс. – вторит девочка.
Они с мамой абсолютно одинаково морщатся. Не могла сдержать улыбки, а еще…упустить возможность.
Последние три недели я работала в магазине вещиц для декора. Пуфики, статуэтки, ароматизаторы, свечи. Удавалось избегать отдела с последними, чтобы не пропахнуть “семейной страстью” с тиковым деревом и табаком. Мне не нравится это место, не нравится восток города, а особенно зарплата. Еще не знаю, какие условия и требования у Фелтон, но…как минимум попробовать стоит, не так ли?
– Я буду рада, миссис.
Женщина чуть ли не светилась. На удивление молчаливо Элли кружила вокруг.
– Боже, вы мое спасение!
– Прошу, перейдите на “ты”. И будьте строги.
Я не умею делать работу наполовину.
– Ты влюбила Элли в себя, она не носилась по больнице больше десяти минут. Тебе нужно на шоу талантов.
Мы рассмеялись, и через неделю с этого разговора мне проводили экскурсию по частному дому, инструктаж по распорядку дня девочки и тому, что мне можно буквально все в этом доме.
Я сразу, что опрометчиво для тех дней, уволилась из магазинчика, чтобы получать пятнадцать баксов в час. Пятнадцать! Когда я провожу с Элли целый день с девяти до шести, то имею больше ста двадцати за день. Это не сумасшедшие деньги, но для такой работы…Цена обусловлена и тем, что я готова заниматься с девочкой.
Поэтому я выживаю на работу у Фелтонов, провожу экскурсии, пишу работы за студентов. Это покрывает ежедневные траты и с трудом, выплаты по образовательному кредиту. Максимум заработка за последние три месяца составил пять тысяч долларов, далее цифры не сильно снижаются. Это больше, чем получает мама, проработавшая всю жизнь медсестрой в клинике Детройта.
Итак, к сегодняшнему дню.
Через полтора часа с выхода из дома Фелтонов я захожу в квартиру, снимаю кеды, кидаю сумку на пуф прихожей. Не раздеваюсь, лишь отстегиваю лямки комбинезона и падаю на кровать. Мне не нравится, когда на белье лежат уличные вещи, или я забираюсь в постель, не приняв душ. Но сегодня я с утра до вечера занималась Элли, у меня было два часа свободных часа, пока она спала. Потратила их на заключение эссе парня с программы античность.
Девочка была непривычно энергичная по сравнению с предыдущими тремя днями, когда ее можно было занять. Сейчас я слишком нравлюсь Элли, она хочет делать все вместе со мной.
Я уже работала няней. Это было в родном городе, Детройте. В старших классах, чтобы проводить как можно меньше времени дома, я присматривала за пять долларов в час за соседскими ребятами или братом подруги. У меня налажен контакт с детьми, говорю с ними на равных, выслушиваю. Правда, на факультативе по детской психологии учили не забывать, что дети, всего лишь дети. После учебы в Иллинойском университете на культурологической программе я могу устроиться в десятки мест с подходящими обязанностями, там, где примут мой диплом. Однако есть обстоятельства…и есть моя неопределенность. Поэтому завтра меня ждет проведение двух экскурсий по центру Чикаго и музею искусств. Отдаю тридцать баксов Жаклин, моей бывшей соседке по комнате. Она работает в маленьком туристическом бюро и невзначай рассказывает о милой, звонкой девушке, которая проводит экскурсии всего за двести пятьдесят с группы. Завтра я получу четыреста сорок долларов, сразу отложу на срок выплаты образовательного кредита.
Работать няней удобно. Ты находишься в доме, либо гуляешь на площадках. Оговорено ешь, что хочешь, разумеется, не наглея, но на этом акцент не делают. Так что на коммунальные услуги и продукты в этом месяце у меня выйдет приятно мало.
Не замечаю, как проваливаюсь в сон, благодарна себе за установленный заранее будильник.
ГЛАВА 2
САБРИНА
На экскурсии в музее Чикаго на меня недовольно смотрят сотрудники – искусствоведы. Чикагский институт искусств работает под эгидой музея, поэтому сюда без лишних собеседований берут его выпускников.
Моим экскурсиям не в силах помешать, это не запрещено. Я всего лишь рассказываю пачке знакомых об экспонатах, чудесах импрессионизма, интересные факты из жизни художников.
Мне нравится эта работа, нравится с каждым десятым, двадцатым походом видеть новое. И с практичной стороны – это довольно прибыльно. Думаю, будь у меня стабильные заказы, только этим бы и занималась, бегая от налоговиков.
После, в пять вечера, отправляюсь на встречу с подругами в кофейню. Я толком не рассказывала Стефани и Пенни о моей работе у Фелтонов, о том, как к ним каждый день приходит пожилой карикатурный садовник, как на заднем дворе можно устроить барбекю на пару десятков человек.
Стефани рассказывает об очередной фотосессии. Она не модель, помощник фотографа, хотя легко могла бы оказаться по другую сторону камеры. Брюнетка с идеальной короткой стрижкой, вечно с макияжем, в стильной одежде, бывшая балерина. Из-за травмы она покинула дело шестнадцатилетних стараний, но выдержка никуда не делать.
Пенни куда более…легкая…мысленная. Она выучилась со мной на культурологии по одной причине – программа казалась самым обширным и неопределенным вариантом. У Мур обеспеченные родители, наравне с Фелтонами. Однако она переходит с работы на работу, которую ей подкидывают по знакомству, но привязана к месту официантки в центральном ресторанчике смешанной кухни. В ее внешности, стиле есть что-то подростковое, и ей идет.
Мы моментом сошлись в Иллинойском университете на первом курсе, сейчас и не вспомнить как, почему. Известно только зачем. Каждая из нас нуждалась другой. В силе Стефани, умении поддержать и послать каждого Пенни и моей…может, мотивации, а может, осторожности.
Несмотря на обитание в разных концах Чикаго, Пенелопа довозит каждую до порога, чмокнув на прощание.
Пускай у меня куча работы, забот о кредите и мысли о поиске жилья, я ложусь спать с улыбкой. Да. Есть те, кто нужен мне, и кому нужна я. До Иллинойса я чувствовала подобное в глубоком детстве. Это странно и неправильно, но мамина опека не сравнится с готовностью и действиями девочек порвать за меня. И я отвечаю взаимностью.
***
САБРИНА
На следующий день без шести девять я на пороге дома.
– Зак ревнует Элли к тебе. – со смехом сообщает Кейтлин.
Точно. Зак. Странно, что я забыла о нем, даже не рассказала подругам. А парень до головокружения горяч. Спортивное тело, волосы на несколько оттенков темнее, чем у сестры, зато одинаковые зеленые глаза. Он хорош. Очень хорош.
– Это неправильно. Элли слишком…впечатлилось мной.
Девочка все еще спит.
Неправильно и то, что утром мама не целует в лоб. Кейтлин говорит, что просто не может разбудить своего ангелочка.
Меня тоже не целовали, и вряд ли по этой причине.
– Главное, это сказывается на ее знаниях. Еще никто не мог заставить ее сесть и читать.
Все еще не понимаю, что в этом удивительного. Элли не гиперактивный ребенок…просто нужно внимание, она его добивается таким способом.
– Не буду говорить, что вам элементарно повезло. – смеюсь.
– И не надо! Сама знаю. До вечера, Сабрина! – Миссис Фелтон уезжает.
Через полчаса поднимаюсь на второй этаж в розовую спальню девочки. Здесь не пестрит замками, принцессами, а довольно выдержанно и стильно. Три стены в оттенке дымчатый розы, а четвертая…я даже смеялась с собственных знаний – цвета бедра испуганной нимфы. Спасибо истории ренессансной живописи.
По пути на стене у лестницы задерживаюсь. Вновь смотрю на небольшую фотографию с детьми. Она сделала у больницы. Высокий Зак, ему около семнадцати, справа – недовольный мальчик четырех лет. В его руках розовый сверток с Элли. Парнишку наверняка заставили, наказали держать девочку, словно сокровище. Кто он? По внешности явно родственник. Может, третий ребенок и сейчас находится в интернате, крутой частной школе. Я здесь всего лишь работаю, так что никаких вопросов.
Когда бужу Элли, привожу в порядок, мы делаем смешную зарядку, завтракаем. Мне все же рассказывают про котенка Тома. Затем на предметах выбираем, где больше, где меньше, где равно. От апельсинов и вилок легко переходим к цифрам.
Заслуженно садимся на диван и смотрит “Головоломку”. Предложила этот мультфильм в первый день, и он понравился Элли. Кажется, она слишком влюбчивая, надеюсь это измениться, иначе в будущем крохотное сердце будет разбито.
“Головоломку” выучила наизусть с третьего раза, это четвертый. Я терпелива, потому что мы много обсуждаем, вспоминаем, когда по-настоящему радовались или злились. Может, Элли станет психологом? Смотря на ребенка, невозможно не думать о его будущем.
Старательно наношу на лицо Элли солнцезащитный крем, надеваю панамку, когда выходим во двор. Она показывает на любимые цветы, а мне стыдно признаться самой себе, что я знаю довольно немного названий.
Помимо детского домика, клумб, фонтанчика, места под барбекю, пятую часть двора занимает баскетбольная площадка с совсем не детским кольцом. Элли радостно бежит за баскетбольным мячиком, беру такой же. Никогда не видела аналогичных настоящим, но детского размера.
– Ты большая! Возьми другой!
– Слушаюсь, мэм, но меньше командного тона.
Я стою, прислонив мяч к боку. Никогда не играла в баскетбол, разве что делала пару бросков в школе.
Наблюдаю за Элли. Она бросает не “из-под юбки”, как делают девочки, а с плечами. Топает ножкой после череды неудачных попыток, снимает панаму.
– Надень, пожалуйста, солнце еще не спряталось.
Недовольно, но исполняет.
– Тебе явно стоит есть больше каши и мяса, Элли. Уверена, тогда появятся силы бросить мяч даже выше корзины.
– Так может только Зак.
Она обожает брата.
– Никогда не поздно это изменить. Дава…
Не успеваю договорить. Рефлекторно оборачиваюсь, когда вижу мяч, летящий аккурат по дуге в корзину. Он не задевает ни кольца, ни сетки, ни щита. Падает, высоко отскакивает, подтверждая, с какой силой совершен бросок. Мы стоим достаточно далеко, чтобы мяч представлял угрозу.
– Зак! – бежит к брату – Скажи! Рина меня обманывает? Я смогу играть с мячом, как ты, если буду есть, что мне не нравится?
– Если что-то касается баскетбола, то Рина спец, козявка.
Он, как в прошлую встречу, берет Элли за нос, водит из стороны в сторону. Сестра вырывается, но смеется.
– А мы сделали лимонад!
– Правда?
Конечно я удивлена появлением Зака Фелтона, но меня это не касается…как и многое другое. Наверное, мне немного грустно из-за этого. Но я здесь, чтобы заниматься с Элли. Однако его слова и отношение к сестре согревают сердце.
– В этом Рина тоже шпиц!
Она путает со сказанным Заком “спец”.
– Разве только шпиц. Дашь попробовать?
– А ты меня поднимешь? – ее зеленые глазки смотрят на меня, слегка поднимаю брови – Пожалуйста.
Зак дает ей укатившийся маленький мяч, легко поднимает Элли вплотную к корзине. На удивление, девочка перекидывает мяч через кольцо с первого раза.
– Трехочковый, козявка.
– Я не козявка!
Она делает забеги в гараж, убирая мячи, а затем влетает в дом.
– Ты хорошо играешь. – заполняю тишину между взглядами.
Ты? Вы?
– Есть опыт.
Идем в сторону стеклянных дверей, Элли уже в ванной.
– Как ты заставляешь ее убирать обратно мячи? И мыть руки.
Уборка игрушек моя гордость, получилось с третьего раза, это самое сложное. Улыбаюсь.
– Есть опыт. – повторяю за ним – Не помню, чтобы заставляла. Ей нужен пример. Мне приятно, что она его берет с меня.
Зря. Зак хмурится. Взрослый парень, который наверняка так мил только с сестрой, раскис. Пропускает меня в дом.
– Уверена, будь ты младше, Элли бы от тебя не отлипала.
Сама мою руки на кухне, достаю из холодильника пластиковый трехлитровый цилиндр. Элли хотела, чтобы мы перелили его в стеклянную банку с кранчиком. В таких домах наличие подобного обычное дело. Мне нравится быть среди этого хотя бы на правах няни.
Зак спешит помочь, прижимаю холодную тару к себе, оставляя мокрый след от конденсата на футболке.
– Руки, молодой человек!
– А говоришь, не заставляешь. – усмехается, и все же идет к раковине.
Затем переливает естественно-желтую жидкость. Опираюсь на столешницу.
– Прости. Боже, – на секунду закрываю лицо руками – это совсем не мое дело. Привычка.
Нужно абстрагироваться, никаких личностей.
– Расслабься.
Мы примерно одного возраста, уже не дети, но все еще болтаем, как подростки.
Когда Элли выходит из ванной, у нее слипаются глаза. Она готова засыпать, как по выключателю.
– Пойдем. Нужно умыться и немного отдохнуть. Лимонад никуда не денется.
Сонная, она не замечает ничего вокруг, но…
– А Зак?
На это не знаю, что ответить.
– Конечно с тобой, мне же нужно проверить, что ты не легла чумазая в постель.
На удивление все делает брюнет, но так неловко, что мне кажется, Элли либо заснет в его руках, либо взбодрится от резких движений брата. Наконец закрываю двери. Мы минуту стоим у нее, будто караулим.
Уже на кухне Зак выдыхает, и мне хочется смеяться. Интересно, что он окончил? Может, все еще учится? Где живет? У меня всегда много вопрос. И я всегда готова принять, что мне не обязаны давать ответы.
Наливаем лимонад, он все еще прохладный, в двадцать пять градусов цитрус то, что нужно.
– Мне два дня это не дает покоя вопрос. Элли так и не объяснила.
Внимательно смотрю на него.
В голове другие мысли: мне нужно позвонить Жаклин, написать доклад первокурснице, двести баксов.
– Как связаны рассыпанные хлопья, зубная щетка и гладиаторы?
Ставлю стакан.
– Минуту.
Достаю из шкафчика под лестницей щетку для пола.
– Я уронила хлопья. Нужно было убраться и занять сидящую на столе Элли. – чтобы она ненароком не наступила, и не разнесла крошки по дому – Щетина красная, как “ирокез” на шлемах спартанцев и гладиаторов.
Показываю сохраненную фотку, ее же видела девочка.
– Так что никакой зубной щетки. Только рассказы о том, что воину подошла бы ваша щетка. И это куда лучше, чем стричь гриву лошадей…потом пришлось объяснять, что красных лошадей не быв…
Не понимаю взгляд Зака Фелтона, однако замолкаю.
– Пойдем. Раз Элли забросила мяч, то и тебе тоже нужно попасть хотя бы раз за сегодня.
Я ожидала много, но не этого, а еще…с Заком Фелтоном, о котором я ничего не знаю, мне не тревожно. И от этого еще более тревожно…я нормальная? Где инстинкт самосохранения? Мой привычный обостренный, громкий инстинкт.
Мы выходим на площадку. В четыре дня пик градуса спал, но от асфальта все равно идет небольшой жар.
– Встань здесь.
Расстояние кажется действительно подходящим, парень указывает, я молча исполняю.
– А теперь держки.
Подходит совсем близко, помогает взять мяч в руки в нужной позиции выше плеча. Без поддержки Зака, он наверняка бы упал. Парень на голову или больше выше, так что ему удобно мне помогать.
– Несильно приседай, почти пружинь. Ты ведь видела, как делает Элли? – смеется в мои волосы.
– Это она шпиц, верно? – сглатываю.
Не улавливаю ни одной инструкции далее. По нескольким, черт побери, причинам: его колено у моего бедра, руки у плеч, пальцы касаются моих.
– Думаю… – голос хриплый – это не мое.
– Так говорят слабаки, всего лишь выкинь руку и…
Да, самые классные те, кто преодолевают трудности. Что-то подобное сказала Элли в первую встречу. Однако я хватаю двумя руками мяч и оборачиваюсь. Между мной и Заком препятствие из оранжевого снаряда и дополнительный метр.
Я наедине с сильным мужчиной. В его доме. Мне никто не сможет помочь.
***
ЗАК
Помню, одно время это был самый рабочий подкат к девушкам. Они терлись об меня, я возбуждался, чувствовали это, хотели больше. Четверть часа, и они у меня.
Но сейчас я не преследовал эту цель. Не собирался ловить на удочку, мать твою, единственную, кого признает Элли. Или дело не в сестре? Кажется, Сабрина может расположить кого угодно. И мне хотелось еще несколько минут перед отъездом поговорить с ней.
Я приехал забрать свежие медицинские документы, подготовленные мамой. Они понадобятся для игр в августе. Не хотел заходить к Элли, чтобы сестра не расстраивалась, что я тут же убегу. Но услышал привычный звук отскакивающего мяча. Затем донесся предельно спокойный и снисходительный голос Сабрины, наблюдал приличное поведение Элли.
Между девочками абсолютное понимание и четкие подходящие границы власти.
Я впервые укладывал Элли, откровенно стыдясь облажаться перед ее няней. Затем мы пили лимонад, который явно готовила не сестра. Еще Сабринин рассказ о долбанных гладиаторах. Зачем я потащил ее на домашнюю площадку?
И сейчас Рина отпрянула, словно ошпаренная. Девушка роста метр семьдесят, с хвостиком и по прежнему без макияжа. Не помню, когда в последний раз видел женщину без помады. Даже те, с кем я просыпался, умудрялись выскользнуть из постели раньше, привести себя в порядок и вернуться под мою руку.
Во взгляде Сабрины то ли испуг, то ли бессилие. Она, как на ладони.
– Прости. – осознаю отношение к касаниям, это действительно уважаемая тема.
– Я должна была сразу обозначить границы. Все нормально.
Протягивает мяч, перехватываю, автоматически вращаю на пальце. Сабрина опускает серо-голубые глаза, смотрит на кеды.
– Окей. Я поехал. Придумаешь, что сказать Элли?
– Да, без проблем.
Прохожу мимо. Блядь. Опять слишком близко, пусть наши плечи не касаются друг друга, но девушка делает прерывистые вдохи.
Меня воспитали в хорошей семье. Хорошей настолько, чтобы я пытался стать бунтарем. Вместо занятий в старшей школе – баскетбольные тренировки, ввязывался в драки с соперниками. Думаю, это был решающий пункт, чтобы не ставить меня в форварды, могу вспылить.
По стипендии поступил в Чикагский, входящий в топ-десять колледжей страны. На счастье родителей учеба на юридическом давалась неплохо, плюс послабления для спортсменов. А я вел Пум вперед. Капитан со второго курса, в претендентах на список топов с третьего. Но нравится ли мне спорт на самом деле, или вопрос в азарте? Стоит попробовать покер, вдруг словлю игроманию, тогда все встанет на свои места.
И родителям было все равно. Бунтарь так бунтарь, поддержим, чем можем. Закроем через знакомых пропуски, оплатим оставшуюся половину обучения в колледже, продолжим спонсировать. Только год назад отпала нужда в их деньгах, мда…сынок-мажор, который мог себе позволить сконцентрироваться на одних тренировках.
К чему я прокручиваю это в голове…несмотря ни на что, я никогда не обращался паршиво с девушками. Не разбивал сердца изменами, не говорил гадости, как бы ни хотелось бросить некоторым фанаткам что-нибудь соответствующее. И тем более в жизни не поднимал руку на женщину. А Сабрина смотрела на меня именно так. Словно я был готов дать ей пощечину.
Это не мое дело. Сабрина охрененно выполняет свою работу, делает Элли прилежнее. Пусть…существует. Просто существует, боясь, что в любую секунду ее могут обидеть.
Да. Она всего лишь работает на маму, которая следующие дни только и делает, что болтает о няне. Когда я приехал целенаправленно навестить сестренку, все было не так трагично, но все же…Сабрина стала важной темой в доме Фелтонов. Ей бесспорно доверяют настолько, чтобы оставить в доме на ночь, что происходит на следующей неделе.
