Текст книги "За перевал (СИ)"

Автор книги: Мария Кимури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Двое полезли на склон с двух сторон, взяв его в клещи.

Он дернулся к злому – тот отскочил, глупый едва не достал его копьем сзади. Третий боялся, в одиночку он скорее не нападет…

Оскалившись, Дагмор бросился на злого еще раз, тот развернулся и бросился бежать… В отчаянии, вообще ни о чем не думая, Дагмор метнул ему в спину ятаган, как копье.

Достал.

Развернулся – и с голыми руками пошел по склону на третьего, думая только о том, что сейчас он удавит эту тварь, чтобы больше за ними не бегать.

Позади с воем катился на тропу злобный, вой сорвался на визг…

Третий не выдержал – развернулся и кинулся прочь.

– Убью, тварь трусливая!! – заорал Дагмор ему вслед. Дыхание сорвалось.

Оружие, дернуло его. Он безоружен, там еще двое… сейчас и третьего вернут…

Соскользнув на тропу, он едва не упал на ровном месте. Последняя вспышка бешенства выпила все силы, его шатало.

Но и злой валялся без движения – катясь по склону, он разворотил себе ятаганом всю спину, как рычагом. Дагмор выдернул меч – от тяжести в ладони снова стало спокойнее.

Еще двух пережил.

*

Первого недоубитого орка они встретили почти сразу, он с трудом ковылял к перевалу, держась за разбитую о камни голову. Его без затей подстрелили разведчики.

Первого убитого орка они увидели заметно ниже, в стороне от тропы, возле ручья, без головы и без ятагана. И вот тогда уже подумали, что разбитая орочья башка тоже могла быть не случайностью.

– Ему помогли! Здесь поблизости были наши разведчики! – воскликнул Саэрос.

– Тогда бы орка подстрелили, – возразил сокольничий Аргил из Дортониона, – и оружие осталось бы при нем.

– Следы орков тянутся дальше, – следопыты уже осматривали склон. – И лапа гаура на тропе, бежал напрямую вниз.

– Здесь не было разведчиков, – сказал Белег, – потому что все, кто были, уже присоединились к нам на обратном пути.

Он выслал вперед двоих, остальные спускались чуть медленнее, плотной группой, по извивающейся тропе среди огромной россыпи гранитных обломков. На последнем повороте тропы один из молодых стрелков невнятно вскрикнул, указывая на камни, и Белег поспешил взглянуть.

Следы босых окровавленных ног отпечатались на камнях – эльда мчался напрямик по этим жутким обломкам. Белег коснулся рукой каменной поверхности, покрытой бессчетными мелкими выступами. Стешут все, живое и неживое.

Новые восклицания донеслись впереди – из бледной, прозрачной рощицы, куда вели темные следы на траве. Не надеялся же беглец найти защиту среди этих детенышей берез?..

– Должно быть, нашли тело, – вздохнул он. – Храбрец и упрямец. Надеюсь, мы сможем похоронить его… если орки и гаур что-то оставили.

Послал коня вперед – и издали удивился лицам следопытов, выходящим из второй чахлой рощицы.

…Гаур сдыхал долго, туша еще не остыла до конца. Зверь бился здесь, нанизанный на косо срубленный стволик березы, скользя лапами в луже собственной крови из пробитого горла. Следы орков были вокруг, но никто и не подумал освободить зверя или прикончить его – просто постояли возле него и побежали дальше.

Прикоснувшись к надрубленным корням березы, Белег почувствовал эхо уже знакомой ярости.

– Это не эльда! – В голосе Саэроса было непривычное напряжение, его рука невольно легла на оружие. – Это рауг в облике эльда! Не бывает таких беглецов!

Молодые охотники переглядывались, казалось, слова Саэроса их изрядно обеспокоили.

– Это нолдо, – возразил Белег хмуро. – Если он недавно пленен, если в ярости и отчаянии – они способны на многое.

Из-за таких страхов беглецы и покидают Дориат, подумал он.

Саэрос тоже коснулся деревца – и отдернул руку.

– Недавно пленен? – переспросил он. – Этой ярости много лет, он давно обезумел! Я боюсь, милосерднее будет убить его, если этого не сумеют сделать оставшиеся орки!

– Вот как? – Бросил Аргил, помрачнев. Саэрос опустил глаза.

– Убить того, кто сражается с Врагом? За то, что дерется до конца и из последних сил? – раздался голос Лутиэн, и Саэрос окончательно смешался и отступил к своей лошади.

– Вперед, – сказал Белег. – Готовьте оружие. Если допустить, что они бегут дальше, мы нагоним их у подножия Аглона, за рекой или перед ней, до того, как разбегутся. Если этот эльда бежит столь же упорно, как здесь – быть может, мы застанем его живым. Спешить стоит в обоих случаях.

Еще двоих живых орков они слету стоптали и срубили на тропе – и только потом поняли, что те уже поднимались, а не задержались при спуске.

Все-таки мертв, подумал тоскливо Белег. За что бедняге это все, Валар? Бежать, сопротивляться до последнего, победить гаура, убить еще нескольких врагов – и не дожить до помощи какой-то несчастной свечи-другой времени…

Ему стало горько, словно он опять потерял одного из своих. Как над телом Хитуэна.

– С ними не было вожака, – сказал Аргил задумчиво, бросив последний взгляд на трупы. – Это мелкие сошки.

Белег встрепенулся.

*

Шатаясь, он отошел немного от трупа, обернулся.

Вожак орков далеко на склоне шел уверенным шагом, стук его сапогов уже различался без труда.

Я догоню тебя, говорили эти шаги без слов и осанвэ. Беги, голуг, пока не упадешь, а потом я приду. Ещё восход разгореться не успеет.

Дагмор невольно сравнил свое оружие и ятаган в руке свежеубитого орка, но металл был схож, а рукоять прежнего лежала в руке уверенно. Снова попробовал пальцем заточку.

Долго бежать поздно. Пора выбирать место драки с главным. Ему пригодится немного времени, чтобы поточить меч и перевести дух.

Он двинулся вниз, стараясь дышать ровнее. Лучше бы иметь под ногами мягкую землю, но чутье твердило, что эти зелёные склоны – худшее из здешних мест для последней драки.

Ниже и правее. Туда, где каменные кости ещё раз прорвали зелёный склон. Камень, порождение Ауле, внушал ему спокойствие. И Дагмор свернул с тропы, чтобы снова не терять лишнего шага на пути – и чтобы пройти мягкой травой хоть часть его.

Рассвет приближался к нижним склонам Аглона, мелкие звезды гасли, и он не мог надышаться здешним воздухом, с запахом цветов, которых не было ни на Ард Гален, ни на северных склонах. О которых давно не думал и не вспоминал, чтобы не огорчаться лишний раз.

Он шел в тишине, волоча ятаган, его пошатывало, а позади, выше по склону, с испуганными криками разлетались от орка мелкие птицы, перед тем с недовольным писком сторонившиеся него самого. Склон жил тихой сумеречной жизнью, и только там, позади, испуганно затихал.

Странно, что он видит и замечает это сейчас так ярко.

Подойдя к камням, Дагмор едва не вскрикнул от радости, увидев целый уступ шириной меньше десяти шагов, тянущийся неровной полосой вдоль базальтовой стены глубокого сине-серого цвета. Четырьмя ростами эльда ниже виднелся другой уступ, а главная тропа спускалась по старому большому обвалу, похоронившему когда-то часть этой стены.

Даже если вожак спрыгнет сверху… Неважно, он услышит. Впрочем, он и так слышит – вожак лишь немного отстал, потому что не торопился. Камень под ногами Дагмора едва ощутимо зазвучал эхом многих лет ветров и вод, точивших его снаружи и в трещинах – изнутри. Это многое значило, но пока стоило сосредоточиться на другом.

Подобрав подходящий обломок, Дагмор сел и провел им по лезвию ятагана. Вожак тоже услышит его издалека.

Отдых… Палка о двух концах. Тело отчаянно просило его – и могло подвести, если получит избыток. Он и без того подгонял себя как усталого, истощенного коня, и старался не думать, что за вожаком могут явиться отставшие.

Только ещё один. Все прочее сейчас неважно. Все прочее это лишь часть мира вокруг него. Как звёзды Варды над головой, ветер и камень под ногами.

Когда вожак спрыгнул на уступ, шваркнув сапогами по камню, Дагмор по-прежнему сидел и точил ятаган. И вожак ухмыльнулся во всю свою широченную рожу. Правый нижний клык его торчал немного выше левого и черкнул по щеке при ухмылке.

– Упрямый вожак голугов, – сказал вожак. – Побил слабых. Хорошая добыча.

Слово «хороший», мелькнула глупая мысль, неудачный способ передать это орочье понятие. Буквально это ближе к слову «съедобный» и возможно, от него и образовано, только называется им все, что вызывает довольство и неопасно.

Ты у меня сейчас узнаешь «неопасно»!

Дагмор оскалился в ответ.

– Упрямый орк, – ответил он на том же исковерканном языке. Сородичей от него корежило, от попыток что-то произнести – того хуже, а ему сейчас было все равно. – Уходи, будешь живой.

Глупость ведь сказал. Убить надо, иначе орк повернет назад, отыщет отставших своих, найдет других беглецов…

«Но, если он уйдет, в спину бить не буду. Меня могли уже тащить в Ангбанд обратно, а я сижу здесь и даже ещё не сдох».

Орк хохотал долго. Густым таким басом.

– Весёлый голуг. Бургаш ошибался. Стоящая добыча.

Бургаш, подумал он. Похоже на «бурз», темный, и «гхаш», «огонь», где «х» проглотили для удобства. А «стоящая» значит здесь «преодолеть, чтобы получить».

«Да заткнись уже!»

Вот и безумие подступает, споры с самим собой начались. Где мое боевое бешенство, слабо возмутился Дагмор, словно глядя на себя со стороны. Растратил на ветер и созерцание звезд?.. Он назвал меня «вожаком», может, даже узнал, а мне все равно?

Он встал, шатнувшись. От орка вовсе не веяло страхом. Он был доволен и весел, он отлично проводил время. По сравнению с ним те, другие орки казались злыми щенками рядом с большим довольным псом.

Жаль, ноги опять заныли, злость прикрывала от этой боли.

Умирать стало немного досадно, очень уж было здесь хорошо – под звёздами Элентари, в розоватом сумраке, стоять на каменных костях Арды на свежем ветру.

Ярость, державшая Дагмора, погасла, была только усталость. И что-то ещё, не дающее просто прыгнуть вниз с уступа.

Он неотрывно слышал камень – обветренный, напряжённый, потрескивающий…

– Уходи или дерись, – бросил он, и орк шагнул вперёд, скрежетнув сапогом по старому базальту. Перехватил тяжёлое копьё. Хорошее, добротное оружие, с таким и самому в бой не стыдно выйти.

Шатнувшись, как пьяный, Дагмор увернулся от рубящего удара. Едва не споткнувшись, уклонился от выпада. Плевать на красоту, плевать на точность движений, если тело едва слушается и движется, как кукла, он станет куклой, но не остановится.

Бургаш смеялся, тесня его шаг за шагом вдоль уступа. Ну, ты же орк, думал Дагмор, я должен тебя ненавидеть, дай мне хоть искру злости, на которую можно опереться, сволочь, раугово отродье, зеленая морда!

Он падал, отступал, снова падал – и пока ещё поднимался. Камень гудел под ними.

Бургаш был доволен собой и добычей, его довольство клубилось вокруг шагов на десять, как ни у одного орка, встреченного за эти годы. Ни следа огорчения о сородичах на нем не было.

Лязгнул в первый раз ятаган, встречая длинное лезвие копья. На ятагане осталась новая зарубка. В движении стало немного легче.

Выпад копья. Отклонить. Рубящий удар – шагнуть влево к стене, для орка она справа и мешает размаху. Снова отступить.

– Дерись! – рыкнул Бургаш, впервые выказав недовольство.

Теперь усмехнулся Дагмор. У него ещё целая половина уступа впереди, вернее, позади. Это очень много. Десятки шагов настоящего, непорченого камня, костей земных, впитавших звездный свет и почти три десятка лет пьющие солнце…

Быстрый выпад вспорол ему кожу на боку. Он словно проснулся, встретив новый удар со всей силой. Копьё дрогнуло, Бургаш ухмыльнулся.

Затем рубящий удар орочьего копья прочертил самым остриём полосу поперек груди Дагмора, перечеркнув ангбандское клеймо. Боль – тоже инструмент, когда другого нет.

В ответ он ударил снизу вверх, стараясь срубить наконечник, но упругое, оплетенное кожей дерево выдержало.

Камень стонал под ногами, предупреждая. Сердце колотилось. Орк скалился, азарт захватывал его, и глаза загорелись привычным злым огнем. Он немудрено чередовал быстрые выпады и рубящие удары, один из которых однажды достанет цель, не здесь, так десятью шагами дальше. Или ещё дальше. Или ещё чуть-чуть…

Базальт едва слышно треснул под орочьими сапогами – там, где легко прошли обмотанные тряпками ноги Дагмора, оставив темные следы на серой поверхности.

Треснул – и скользнул вниз.

Дагмор прыгнул вперёд, отбив выпад копья наручником и перехватив древко левой рукой – в то единственное мгновение, когда орк замер от неожиданности. В броске вогнал ятаган в основание широченной шеи Бургаша. И полетел вместе с орком вниз.

Тот был ещё живой и удивленный, когда они рухнули на нижний уступ, и Дагмор – всей тяжестью прямо на него.

Первый удар смягчился, а потом его швырнуло прочь, и он покатился кувырком, думая лишь, что опять остался без оружия. Лишь бы не к обрыву… Звонко пробренчало по камням древко копья. Голова гудела, тело вспыхивало болью.

Он пытался подняться, вышло лишь с четвертого раза.

Копье. Орочье копьё. Ятаган. Что угодно. Острый осколок камня лег в руку, он стиснул его и, наконец, встал, опираясь на стену уступа.

Бургаш лежал, раскинув руки, теперь уже бесповоротно погасший, ятаган так и торчал из него рукоятью вверх.

Дагмор с благодарностью погладил серый, выветренный базальт. Поискал глазами орочье копьё, разглядел среди обломков и заковылял к нему. Оружие и опора – лучшего сейчас желать невозможно… Сел его подобрать – и долго сидел без единой мысли, опираясь на копьё и наслаждаясь неподвижностью. Последние крупные звёзды медленно ползли по небу вокруг острия копья. Где-то внизу пела вода. Он дышал, и чуть пыльный после обвала воздух казался сладким, как дома. Как очень далеко, на северных склонах Пелори, где тоже видны звёзды…

Посмотрел вверх.

Серп Валар уже ушел за склоны Аглона, на юге еще горел Карниль, в рассвете держался бледный Небесный Меченосец – и он засмеялся устало, радуясь этому свету и этому камню. Кажется, упади сюда его голова – успел бы посмеяться тоже.

Потом тревога рванула его изнутри когтем. Слишком привычная, прижившаяся, спасавшая раз за разом… Нельзя отдыхать, твердила она. Уйти. Скрыться. Замести следы.

Он поднялся, прислушался – и двинулся на пение воды. Там его потеряют. Остановился возле орка. Стоило бы взять его плащ, перевязать заново ноги, да и рану на боку…

Он вдруг подумал об этом с отвращением. Все же наклонился и вытянул из-под лежащего плотную серую ткань. Не орочье, понял он вдруг. С плеч эльда.

«Надеюсь, тебя содрали в горячке драки, а не с мертвого…» – подумал он, кое-как обмотав плащ вокруг пояса. Но надежда невелика.

Перевел взгляд на Бургаша.

– Дурак зеленомордый, – пробормотал Дагмор. – Не утащил ведь меня в Ангбанд, а почему, уже все равно. Сбереги там свою фэа от Моргота… если она есть.

Ему стало смешно от себя, а впрочем, никто не слышит эти глупости. И он заковылял в сторону склона, с трудом переставляя ноги.

Смешно, но идти прямо было терпимо, а вот необходимость сворачивать, что вниз по склону, что вместе с тропой, ужасно возмущала. Но у подножия склона журчала речка, он слышал ее голос, словно в тумане и брел на него, медленно переставляя ноги. В глазах потемнело раз, другой… что-то закружилось вокруг него…

И он с размаху уткнулся лицом в очень холодную воду. Рука еще стискивала копье, пальцы закаменели на древке, он даже не смог сразу разжать их, и приподнялся, опираясь на костяшки пальцев. Тумана вокруг не было. Он лежал в воде у самого берега.

Перевернулся, медленно сел.

В этом месте река чуть разбежалась в ширину по базальтовой плите, замедлив течение. Он плеснул в лицо. Напился. Каждое движение требовало огромного сосредоточения… Сполз немного поглубже и просто лег в холодную воду, раскинув руки, по-прежнему сжимая копьё. Вода обволокла его, смывая пыль и кровь, продолжая петь, и невнятно перекликалась с последними утренними звёздами. Звёзды Варды молча улыбались сверху, и от этого становилось немного легче.

Хватит ли сил вымыться получше? Он был уверен лишь в том, что в холодной воде не уснет. Хотелось стать чистым, хотелось вовсе содрать с себя драную грязную шкуру и надеть новую, только где ее взять?

…Хватит ли сил подняться на перевал, за остальными?..

Склон тихо звучал, Дагмор, наконец, расслышал это и насторожился. Где-то наверху все громче стучали копыта, звук смещался то правее, то левее – это же тропа петляет по склону… Ненадолго шум стих – едва ли не там, где он дрался в последний раз, а затем вернулся, и копыта многих лошадей загрохотали по камням, устремляясь прямо к воде. Прямо к нему.

Он отбросил чужой мокрый плащ, чтобы не помешал, сел в воде. Встал на одно колено. И медленно поднялся, понимая, что без копья вряд ли сможет даже идти.

Казалось, он стоял на горячих углях.

Всадники возникли на переломе склона, там же, где шел он.

Серые в яблоках некрупные кони легко спустились вниз и вынесли на берег реки три десятка эльдар в серебристых плащах. Светлые волосы виднелись из-под капюшонов, лиственный узор мелькал на сапогах и полах одежд…

Синдар. Дориатские синдар. Не слуги Моргота!

Он засмеялся, когда в него нацелилась разом дюжина стрел.

Самый рослый из всадников оружия не достал. Направил коня к кромке воды, откинул капюшон – очень спокойное и уверенное лицо у него было. Радостное даже. Необычайно большой лук из темного дерева высился за его плечом.

– Я Белег Куталион из пограничной стражи Дориата. Назови себя, нолдо, – сказал он.

Рот упорно кривился в усмешке, сдержать ее не удавалось. Особенно при виде испуга на лицах некоторых синдар.

– Никогда не слышал. Я Дагмор. Воин Дома Феанора, – сказал он на наречии серых эльдар. Он знает, и пусть они знают. Хитрить больше нет сил.

– За тобой охотились орки.

– Я их убил.

– Сколько вас было всего?

– Двадцать два. Синдар, нандор и трое нолдор.

– Что с ними произошло? – продолжал спрашивать тот.

Так. Шанс для остальных. И плевать, что синдар не опускают оружия.

– Скрылись в скалах у перевала, я с одним из воинов увлек орков за собой. Он погиб. Остальные должны быть живы!

– Я понял, – кивнул предводитель серых. – И отправлю дозор им на подмогу. Но ты забрел на наши земли, воин Дома Феанора. Отдай оружие.

– Иначе что? – не удержался Дагмор, продолжая усмехаться.

Опустившиеся было стрелы вновь нацелились ему в лицо.

– За преступления Дома Феанора и его верных им запрещен вход на земли Дориата и в окрестности. Отдай оружие, или будешь убит, – сказал Белег на удивление спокойно, просто предупреждая.

Дагмор неудержимо захохотал. Смех рвался наружу, как вода из пробитой бочки. Сложившись пополам, он никак не мог вдохнуть от хохота, хотя рядом вспороли воду две стрелы.

Невысокий всадник в капюшоне вскинул руку, останавливая стрелков. Мелькнул синий рукав его одежд. Белег спешился и шагнул Дагмору навстречу, глядя ему в глаза.

Все ещё смеясь, тот перевернул копьё, воткнул в речное дно. Острие скрежетнуло по камню и застряло. Схватился за живот – от смеха стало больно и едва хватало воздуха.

– Напугай меня… чем-нибудь… другим! – выдохнул Дагмор наконец, едва способный говорить.

– Следуй за мной.

Он разжал ладонь, сделал несколько шагов – и очень пожалел о копье. Хороший был посох. Нет. Он не упадёт еще раз. Не дождетесь.

– За лошадьми не побегу, – сказал Дагмор в спину предводителю синдар. – Лучше стреляй сразу.

Река заставила его ненадолго забыть о боли в ногах, но сейчас, казалось, он шел по битому стеклу или колотому льду.

Несколько возгласов изумления донеслось от окруживших его синдар. Что они там увидели? А, должно быть, его спину.

– Только перенесенные испытания извиняют твою грубость, – сказал другой синда.

– Это ещё не грубость, – бросил Дагмор. Даже оглядываться на говорившего не стал, только усмехнулся.

Донеслись обрывки фраз:

– Никто не повезёт его…

– …жестоко заставлять далеко идти…

– …встанем лагерем на той поляне…

Злость поднималась внутри.

– Воины Тингола… так боятся безоружного… что не могут луки опустить? – спросил Дагмор, переводя дыхание.

– Мы не доверяем убийцам, – жёстко отозвался кто-то.

Предводитель обернулся, жестом велел воинам молчать.

– Долго был в плену? – этот спокойный синда начал Дагмору нравиться. Если что, убьет быстро.

– Со второго… года Солнца.

– Прорыв к Ангбанду?

– Да.

По лбу поползла капля пота. Ноги ломило. Нет, с него хватит…

Белег поднял руку, призывая спутников остановиться, за несколько мгновений до того, как Дагмор открыл рот, чтобы потребовать отдыха или казни на месте.

– Мы встанем здесь, – сказал он. – Ответь ещё на два вопроса, и можешь отдыхать.

– Я пока не отказывался… отвечать, – сказал Дагмор, тяжело садясь на траву посреди пологого склона. Почти падая. Но все же ещё не падая.

На него рудным пластом наваливалась неудержимая тяжесть.

– Не стоит отказываться в твоём положении, – предупредил Белег.

Дагмор засмеялся снова. Коротко.

– Я могу все, – сказал он, чувствуя, как все тело тяжелеет. Вот-вот начнет заплетаться язык. – Молчать. Послать вас на Север и в горы. Вам нечем напугать меня.

– Торопишься умереть, воин Феанора? – спросил уже знакомый жёсткий голос, и тут Белег довольно резко приказал тому замолчать.

– Не думаю, что тебя легко напугать, – сказал предводитель синдар.

– Я отвечаю ради спутников.

– Расскажи, где их оставил.

Это было важно, и Дагмор медленно, восстанавливая в памяти, описал участок северной тропы к перевалу и столбы пятнисто-серых скал, куда забрались беглецы.

– Достаточно, – поднял руку Белег, когда Дагмор пустился заплетающимся языком называть цвета и породы камня на повороте тропы, для пущей точности. – Я знаю это место. И последнее…

«Спать хочу. Наконец-то я хочу спать. Убиться, как я хочу спать»…

Все стало просто, понял Дагмор. Его судьба определилась. Его эльдар спасут, если они живы. Его могут убить по слову Тингола, но мучения больше не грозят. Разве что смертельная скука в ожидании приговора. Это называется… Да, пожалуй, безопасность. Тело осознало ее и властно потребовало пощады.

Больше нет ни одной причины его мучить. Особенно когда трава такая мягкая, и туман опять наползает, словно покрывало…

Его встряхнули за плечо.

– Ответь, воин Феанора. Ты сражался в Альквалондэ? Ты убивал ради кораблей?

Дагмору потребовалось несколько мгновений, чтобы просто понять вопрос. Заданный вдобавок очень тихо.

– Да. На мне… есть кровь сородичей. Белег… – Он с досадой тряхнул головой. – Станете судить и казнить – не будите.

Уткнулся, наконец, в эту чудесную траву и закрыл глаза.

========== часть 2 ==========

– Второй день – это чересчур, – подумал вслух Белег. – Не хотел бы бросать его среди леса, и тем более – везти куда-то спящим.

– Если то, что мы поняли – правда, это не чересчур, – возразила Лутиэн. – Как бы ни был дух силен, тело может требовать покоя. Дух после многих испытаний – тоже. Ты же не требовал бы от Маэдроса Феанариона быстрого выздоровления?

– Старшего Феанариона пытали годами, он долго и встать не мог. А этот сумасшедший бежал и дрался, как драуг.

– Поверь, работа в рудниках Моргота тоже пытка. Монотонная, способная растянуться на много десятилетий. Я как целитель знаю, что она делает с телами и душами.

– Королевна, мы можем лечить его, сколько сочтем нужным, но что, если король сочтет нужным воздать кому-то за сделанное Феанором и его верными полной мерой?

– Он спас почти дюжину наших сородичей. Отец не будет настолько несправедлив.

Белег взглянул на нее в упор.

– Знаешь ли ты, почему король не отозвал согласие отдать Аглон и восточные земли уцелевшим сыновьям Феанора?

– Потому что все равно не сможет их защищать. Ничего не изменилось.

– Тингол приказал нам, своим военачальникам, разузнать обо всех оставшихся силах Феанарионов, – сказал Белег медленно. – Не будь разгрома у Ангбанда, и задумываться бы не стоило. Но их осталось не больше трети прежних войск. И король размышляет и подсчитывает силы. Наши – и те, которые они приведут ближе к нашим землям. В отдалении от всех прочих нолдор.

– Ты не говорил мне раньше, Белег…

– Я нарушаю приказ Тингола, сообщая тебе.

– Храбрость этого безумца тебе так по душе?

– Не только. Королевна, я впервые увидел воина сыновей Феанора в деле. Возмездие подобным ему даже при численно близких силах – очень плохая затея. Уже не только потому, что лить кровь эльдар ещё раз – само по себе страшно, даже возмездия ради.

– Моя мать никогда не поддержит такого решения. И я, когда о нем станет известно.

– Госпожа Мелиан… Очень любит короля. Я не помню, чтобы она противоречила ему хоть в чем-то, – сказал Белег задумчиво. – Никогда. Она тоже молчит. И может молчать впредь.

На лицо Лутиэн опустилась тень.

– Но и такой причины возразить я прежде не припомню. Она не промолчит. Осуждать убийство сородичей и готовиться к нему же…

– Не осуждать. Прийти в ярость… – сказал Белег.

– Не могу это осуждать.

– …И остаться жить с нею вместе.

– Разве ты ни разу не видел их в деле прежде? – Спросила Лутиэн, помолчав. – Ты воевал, ты был на их праздновании Воссоединения. И даже обычные их воины на такое способны?

– Воевал, но не рядом с нолдор. А на празднике все радовались жизни, даже старшие Феанарионы, говорят, улыбались.

– …Он мог промолчать, – сказала Лутиэн, продолжая размышлять. – Назвать только имя. Не ответить тебе.

– Мы бы все равно спросили, чей он верный. Не сразу, так позже.

– Он мог ответить только нам.

– Да, – признал Белег, – это все усложнило. Саэрос готов был убить его сразу.

Прошелестели торопливые шаги, юный синда откинул полог шатра.

– Мой командир, ты велел сообщить, когда пленный действительно проснется.

Предводитель пограничной стражи нахмурился, снова услышав слово «пленный». Лутиэн тоже.

*

Кажется, его куда-то несли и даже окунули снова в воду, а потом что-то громко стучало. Кажется, он поднимался раз, и упал снова. При этом он не видел снов и был очень рад.

Пробуждения он тоже не запомнил. Только понял вдруг, что лежит с открытыми глазами, разглядывая перекошенную стену и пытаясь понять, что перед ним такое.

От этого стало привычно неловко. Вспомнилось, как он после бунта едва понимал, что с ним делали целители, настолько болью отшибло ум.

Чтобы развеять мерзкое воспоминание, он протянул руку и коснулся неровной стены – та подалась под пальцами. Просто плотная ткань. Вокруг него – стенки низкого шатра.

А потом он понял, что лежит без одежды, укрытый такой же плотной тканью, смутно вспомнил, как его окатывали водой – и уши так и полыхнули.

Рауговы синдар! Нет бы оставить лежать на траве!!

Будь он Майтимо, спасённый родичами со скалы, проще было бы терпеть, да и когда его самого вытаскивал Эльгаэр почти из Мандоса, ничто не стесняло. Но здесь, рядом с холеными синдар, без одежды, не будучи лежачим раненым, он себя почувствовал особенно ободранным и грязным. Когда стоял перед ними с копьём в руках и видел нацеленные в себя стрелы, было плевать. Но принимать от них помощь… Особенно если ему все же решат оттяпать голову…

Выдохнув сквозь зубы, он медленно сел. Увидел свои ступни, обмотанные полосами чистой ткани, и почувствовал запах лечебного бальзама. Увидел, что наручника на левой руке больше нет – и очень смутно вспомнил, как его сняли. Тело одеревенело так, что раздайся при движении громкий скрип, он бы не удивился. Но болело меньше, чем он ждал. Свежие рубцы на рёбрах и поперек груди уже закрылись и не кровоточили, бальзам был тому причиной или долгий лечащий сон, уже неважно. Синяки покрывали тело, словно он сделался пятнистой лесной кошкой.

Снаружи стоял ясный день, солнце просвечивало в щели у входа. Возле себя Дагмор нашел большую чашку воды и одну маленькую лепешку – думают, что он долго голодал, ну, почти верно думают… Или пожадничали? Тьфу, пропасть.

Отломив кусочек, он задумчиво смотрел на него какое-то время, не решаясь положить в рот. А когда попробовал – едва поверил снова, что еда бывает настолько вкусной.

Лембас. Настоящий. Не иначе, этот Белег вхож к королеве Мелиан, если ему дают с собой в дорогу лембас! Вкус напомнил уже совсем далёкие времена до войны и затмения. Казалось, эти крошки тают во рту, возвращая силы.

Он бы лег снова, но полог колыхнулся, внутрь заглянул хмурый юный синда, бросил «с тобой хотят говорить» – и убежал.

Часть Дагмора мрачно твердила, что для свободных синдар это пустяки, и он им не обязан ничем. Другая часть вредно напомнила, что давать ему лембас и укрытие тоже никто не обязан, особенно родичи тэлери, и стоит говорить с ними немного любезнее. Он ещё слушал этот глупый спор, когда Белег откинул полог маленького шатра, вошёл и по-хозяйски сел напротив, скрестив ноги.

Рука у Дагмора так и дернулась выхватить удачно оказавшийся рукоятью к нему чужой нож. Он сам остановил движение на полпути, и Белег встречное – тоже.

– Привычка?

– Да. Удачу надо ловить, а орков пугать.

– Осторожнее здесь… с привычками, – предупредил страж границ.

– Если тратишь на меня настоящий лембас, убивать сейчас не собираешься. – Усмехаясь, Дагмор обмотал покрывало вокруг бедер, завязал узлом. Сел прямо.

– Не собираюсь, – согласился Белег спокойно. – Ты мало ешь.

– Это много. Что с моими эльдар?

– Охотники нашли их. К вечеру будут здесь.

– Уже! Так просто?.. – вырвалось у него.

– А что ждал ты?

– Недоверия. Долгой проверки.

– Я не доверяю только словам, – кивнул Белег. – Но мы наткнулись на тело синда возле перевала, двинулись вниз по следам орков, находили их трупы один за другим. Ты бежал и не один, мог сказать правду в остальном. И… Дом Феанора по-прежнему сражается против Моргота, несмотря ни на что. В этом я могу быть уверен. Это помимо того, что я не услышал в твоих словах лжи.

Дагмор скомкал покрывало.

– Его звали Хитуэн, дориатец. Он меня еле терпел, но молчал. Работал и дрался рядом.

– Как он погиб?

– Уводил орков от остальных вместе со мной. По следу пустили волка. Догнали нас, убили его.

– А ты?

– Орки решили сыграть в догонялки. С безоружным, – он усмехнулся.

– Радуешься?

– Радуюсь. Чужая злая глупость дала мне шанс. А драка… я или сдох бы свободным, или свободным выжил.

– Иные из нас думали увидеть рауга в конце следа. Не боишься сам уподобиться орку, вырастив в себе столько злости?

Вопрос был таким спокойным, что невероятно бесил. Пришлось даже выдохнуть пару раз перед тем, как отвечать.

– Слушай, Белег Куталион, – сказал он сквозь зубы, – я не знаю, на чем бы держался ты сам, когда от тебя требуют ковать оружие против своих, или спускают шкуру за отказ, или когда рубишь камень год за годом, а рядом кто-то умирает то и дело, или кого-то убивают за то, что плохо работает или не понравился надзирателям! Я держался, чем мог. Яростью. Злостью. Чужой помощью. Желанием вытащить тех, кто мне помог.

«Сказал бы – гордостью, но гордость там отшибают неплохо. Как я хочу дать тебе в глаз, чистюля, словами не описать… Но я твой должник».

– Считаешь меня темной тварью – убей. Но тогда ты зря тратил лембас. Или отпусти драться с Врагом дальше. Если вправе.