Текст книги "Найди себя"

Автор книги: Мария Степанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Все, настроение немного улучшилось. Он проговорил: «Готова?». Готова ли я? Нет, конечно, нет, мне страшно, я боюсь, но не смею в этом признаться открыто, поэтому ничего не отвечаю ему. Бросок. Да! Получилось, не уже ли это свершилось? А что я сделала для этого? Эм, я даже не знаю, не почувствовала, а может быть, и правда все зависит от настроения и настроя? Ох, все возможно. Следующий подход. И снова те же слова: «Готова?». На этот раз я решила ответить честно: «Если я скажу «нет» то, что будет?» «Ничего не изменится». «Тогда я буду просто молчать, потому что я никогда не готова». «Хорошо». И мы все делали, делали, пока нам не сказали «стоп», да у нас не всегда получалось, но ведь главное то, что мы старались, а тренировка и постоянное повторение делает невозможное, и то о чем ты раньше и думать не смел, сейчас ты выполняешь с легкостью и удивляешься своим результатам.

– Насыщенно, – отозвался С., который шел все это время рядом и молчал, погруженный в свои мысли. «Как много я бы отдал, чтобы стоять на месте того парня и чтобы не он, а я подбадривал и помогал М.. Обидно, что я этого не могу сделать, я слабее, как душевно, так и физически, нужно воспитывать себя, переламывать, только тогда ты достигнешь вершин».

А ветер все также теребил волосы на ветру и это были последние теплые дни, когда можно было просто так идти по улице, не боясь сырости, слякоти и мерзкой погоды, которая поливала душу холодным дождем с темно-серым фоном вокруг.

Если люди не научатся помогать друг другу, то род человеческий исчезнет с лица земли

©Вальтер Скотт

Конец тренировки, скоро домой…

– Сейчас, я доделаю, и можем идти, – проговорила М., обращаясь к С.

– Давай.

Стук. Крик. Еще крик. Как же он режет слух, а теперь он слился в единый звук, от которого мурашки бегут по коже, кажется, прекратился, но в ушах отдается многократным эхом.

«Что это было?», не сговариваясь, подумали ребята. М. огляделась вокруг, зал был полон народу, но никто не шевельнулся, ничего не сделал, никто не бежал на помощь, все просто стояли и наблюдали. Девочка потихоньку сделала шаг, и вышла из-за предмета, который ей мешал видеть происходящее. «Лучше бы я это не видела вовсе». На полу лежала девушка и кричала, у нее была неестественно извернута рука, она уже чуть ли не плакала. М. поспешила к ней. «О нет, только не она», повторяла она снова и снова, «Т….».

Рядом с ней стоял парень, видимо они выполняли упражнение, и она упала. «Что теперь будет? А серьезно ли все? Надеюсь, что все обойдется», летели мысли у нее в голове, она их не ощущала до конца, потому что была поглощена действием, которое разворачивалось перед ее глазами. А сама она пыталась придумать, как же помочь можно этой девушке, облегчить ее страдания, которые она не заслуживает.

– Доктор, где доктор? – проговорил С., стоявший рядом с окаменелым лицом.

– Чем вам поможет доктор? – вместо ответа спросил тренер, уже сидевший рядом с пострадавшей.

«Действительно, зачем нужны доктора? Наверное, чтобы помочь. Или так мы думаем только мы с С., хотя есть и другой вариант, этого доктора просто нет на месте. В любом случае медицинский работник намного больше знает и умеет, нежели кто-либо другой». Тренер немного погодя принес обезболивающее.

– Как же больно, как же больно, – говорила больше для себя, нежели для других девушка, – почему со мной?

«Почему со мной? Я думаю, что каждый будет задавать такой вопрос, если что-либо случится, но ведь это же должно с кем-то случаться, не правда ли? Не с тобой, так с кем-то другим, который тоже будет повторять слова: «Почему именно со мной». Замкнутый круг получается». Все молчат, тишина, как же она всегда напрягает, как хорошо, когда кто-то говорит, так радостно и живо становится, разрушая ту атмосферу страха и неопределенности.

– Все будет хорошо, – заверил тренер и встал, – поехали.

Вот, эти люди уехали и вроде должно стать легче, а ведь нет, душа ноет, ты беспокоишься за нее. Но сама уже идешь по темной улице, постоянно вспоминая в той или иной степени произошедшее сегодня.

–С., -позвала его девочка.

– Да, – откликнулся он, на миг отложив свои размышления.

– Ты заметил что-то странное?

– Ммм, знаешь, не на каждой тренировке увидишь такое, пугающе, – а про себя добавил: «Я рад, что это была не ты».

– Нет, конечно, я тоже не считаю это обыденным, будем надеяться, что она вскоре поправится. Но… почему ты услышал крик и не ломанулся сразу к ней?

– Я боялся, что буду мешаться, и будет лучше, если я постаю в сторонке, не накаляя обстановку. А потом я увидел, что никто не собирается помогать, ну или хотя бы подходить, то, конечно, я поспешил туда.

– То же самое, у меня было какое-то замешательство, когда я поняла, что тренеры стоят на месте, а потом так нехотя идут к упавшей. Знаешь, так вразвалочку, дескать, подождет, и ни такое бывало. Люди настолько разные и восприятие мира у них тоже, – она прервалась на половине фразы, не решившись продолжить дальше. Но в уме у нее складывалась четкая картинка, которая обозначала недоумение, в котором присутствовала частичка гнева. Помощь – она свойственная человеку, но все ее осуществляют по-разному, некоторые из-за своих должностных обязанностей, а другие просто хотят помочь человеку, не зависимо от его статуса, и в каком положении он находится в данный момент. Если брать характеристику хорошего человека, то в нее можно включить такое понятие, как «всегда прийти на помощь», не думая о своей выгоде из этого дела, просто так, может быть даже в ущерб себе. Тренеры… а что сделали они? Да, они пришли на помощь, но не резко, интуитивно, как должно было быть, если знаешь, что действительно способен помочь, а по происшествии времени, возможно, в другой ситуации драгоценного времени.

Дуновение холодного ветра привело обратно в серую безрадостную реальность, в которой нужно всего добиваться самой, и становиться лучше с каждым днем, чтобы потом ты мог носить почетное звание «хороший человек».

2016

Свобода – это роскошь, которую не каждый может себе позволить.

© Бисмарк Отто

– Ну, ведь должен быть выход! – вскричала М.

– Чего ты так орешь? – удивился С., сидя в уголке.

– Постой, а что я должна делать? – с отчаянием на лице обратилась к мальчику М. – Сесть, как ты и думать, что все так и должно быть?

– Тебе разве плохо?

– Плохо? Да, мне же здесь ужасно! Как же ты не можешь этого понять.

С. приподнял голову и посмотрел снизу вверх на девочку, не было никакого сочувствия и понимания в его взгляде, лишь недоумение.

– Просто расслабься, сядь, посиди, какая разница, где это делать?

– Подожди, т.е. тебя не смущает, что ты в железной клетке с толстыми перекладинами, а места здесь, от силы, 6 квадратных метров?

– А что будет там? За оградой?

– Там? Какой у тебя странный вопрос, – еще больше рассердилась девушка. – Там свобода, реки, моря, леса. Все, что нужно для жизни.

– Разве здесь ты не живешь?

– Я здесь умираю, – уже тихо проговорила М. – В железном мирке, где все ограничено. Как тебе может быть хорошо, расскажи, пожалуйста, – взмолилась она, присаживаясь рядом на колени, – мне хочется плакать от безысходности, от того, что я не могу этого изменить, как мне смериться с таким положением?

В глазах юноши что-то проблеснуло, но лишь на миг, и вновь потухло. Он заговорил неторопливо, смотря на лицо девушки.

– Ты ешь, пьешь, спишь, читаешь книги, смотришь фильмы, общаешься. Что нужно еще человеку для счастья?

М. хотела возразить, но сглотнула слова и продолжила слушать.

– Все жизненные потребности удовлетворены, зачем нужно усложнять жизнь, выбираясь за эти рамки туда, где все не может подчиняться каким-то единым правилам? Для тебя все создали, благоустроили, живи и наслаждайся.

– Существуй, – прошептала она, с глазами, полными противоречий и готовностью все поменять.

– Что? – переспросил, не расслышав, мальчик.

– Существуй, – громче повторила она. – Живите здесь, если вам так нравится, а я найду выход отсюда в то место, где моя душа будет освобождена от стереотипов, правил и ограничений.

Девушка резко встала и продолжила ощупывать прутья решетки, пытаясь найти слабое звено, чтобы выбраться на волю. Холод металла пробирал до костей, но внутри теплилась идея, что все измениться, нужно лишь постараться и ясно понимать, чего ты хочешь и как этого добиться. В голове проплывала лишь одна мысль: «Здесь от меня каждый день и каждый час отщипывают кусочки, делая более уязвимой и удобной к управлению, навязывая то, что выгодно другим, не давая вздохнуть полной грудью, уничтожая все человеческое и живое, что есть внутри меня. Я умираю, потихоньку сравниваясь с землею».

Всякий раз, когда вы обнаруживаете себя на стороне большинства – время остановиться и задуматься.

©Марк Твен

– М., ты куда? Мы, кажется, не договорили.

– На встречу к приключениям.

– Смешно.

– А мне вот нет, я действительно к ним в гости.

– Что же тебе сейчас не нравится?

– Обыденность, – заключила девушка и зашагала в противоположную сторону от дома.

– Спокойствие. Тебя ничего не тревожит, что еще можно желать? – догнал ее С.

– Я ценю это. Но не должно же быть так постоянно, надо что-то менять: себя, обстановку, людей. Нужно приносить в жизнь что-то, что будет отличаться от повседневности.

– Нет, ну я с тобой не согласен. Многие люди идут к этому годами, чтобы все устаканилось, жизнь шла мирно и тихо.

– А никто не говорит, что у нас должны быть одинаковые точки зрения, – отрезала М.

– Это общепринято.

– Правда? А почему же тогда я так не считаю? – резко остановилась М. и взглянула в глаза С., пытаясь в них найти ответ, тот замялся.

– Ты другая…

– Другая, – вдруг М. стало нечего говорить, она осознала, что она отличается от всех, она единственная такая, даже С. это заметил, но ведь все люди разные, все думают по-разному… или нет. – Почему? – уже медленно произнесла она.

– Ты мыслишь иначе, никак все, ты особенная, наверное, каждый должен быть таким – личностью, но в действительности такого нет, мы все придерживаемся чьего-то одного мнения, не пытаясь его оспорить или усомниться в сказанном, ты же все противопоставляешь, пытаешься найти подвох и находишь. Создавая что-то свое, ты идешь против народа, который не воспринимает тебя, поэтому считая, что что-то с тобой не так, а ведь они глубоко заблуждаются. Это с ними не так! А ты живешь, ты видишь, чувствуешь, осознаешь и не боишься все это сказать. Именно такие люди ведут за собой людей, когда им удается заинтересовать их.

«И это сказала не я, эту мысль изрек С., видно ли по мне, что я отличаюсь от других в хорошую или плохую сторону? Я не могу этого объяснить, скорее всего, я стою на одной высоте с ними только чуть поодаль с другими единомышленниками, но где они? Где мне искать людей, похожих на меня, с кем можно было бы поговорить на одном языке, понимать друг друга с полуслова? То общество, где вода не застаивается, а все время находится в движении, меняясь, приобретая новые полезные свойства, в то время, как в другом стакане вода тухнет и начинает пахнуть дурно. Лицемерие ли это? Наверное, все-таки нет. Это вывод, который я знала давно, но не могла себе в этом признаться, думая, что это будет выглядеть слишком пафосно, но раз мне это уже сказал другой человек, то не стоит бояться таких мыслей. Я их приму и буду двигаться уже в ту сторону, в которую они указывают: прочь от одинаковых людей, где каждый похож на стоящего рядом, прочь от социальных предрассудков, которые мешают жить, от которых надо избавляться, если это не делают другие, то начну делать я, не зависимо от того, что будет думать общество обо мне, ведь они не похожи на меня, а я не похожа на них».

– А что насчет приключений? – вдруг оборвал ход мыслей М. С.

– Приключения нас ждут, – улыбнулась ему в ответ девушка, – без них жить не интересно, что же мы будем вспоминать на старости лет, сидя у камина?

– Но это безрассудно, искать какие-то неприятности, если их можно избежать.

– Какой ты скучный! Значит, я иду одна, – сделав пару шагов, М. услышала, как С. ее снова догоняет.

– Нет, я решил, с тобой.

– А как же опасность?

– К черту.

– Вот это уже мне нравится, – заблестели глаза у М., – не стоит думать, что скажут другие, что потом ты пожалеешь, стоит бояться того, что, когда была возможность, ты ее не использовал, вдруг, получится из этого что-то стоящее.

Правильного выбора в реальности не существует – есть только сделанный выбор и его последствия.

©Эльчин Сафарли

С., ты уходишь? – голос М. надорвался.

– А что надо делать?

– Сядь, сядь, пожалуйста.

Парень сел с ней рядом на диван в ожидании того, что будет дальше. А она не стала ничего говорить, просто взяла и обняла его.

– Что такое? – уже перепугался он.

– Ничего, посиди, посиди, очень прошу тебя, – умоляла его девушка. И прижалась к нему еще сильнее. Молчание продолжалось несколько минут. С. никак не мог понять, чем вызван такой порыв нежности, и уже хотел заговорить, как девушка сама начала:

– Почему тебя так долго не было?

– Как? Ведь ты сама была не в городе, – удивился тот.

– Да, – М. взглянула ему прямо в глаза, – мне было так плохо…

– Почему ты не позвонила?

– Не хотела тебя беспокоить, думала, что ты был занят, а я тебе помешаю.

– Так, а почему именно тебе было плохо?

– Представляешь, когда тебя отстраняют от общения с людьми на неделю-две? Это невыносимо, ты пытаешься найти, чем заняться, но это помогает ненадолго. Я постоянно искала каких-либо случайных встреч, но их не было. Так тоскливо, грустно. Отвратительно, разве так может жить человек? Наверное, некоторым это может казаться раем. Почему бы и нет? Тишина, покой, никто тебя не трогает. Благодать. Да, я и сама о таком мечтала… Но это терпимо и в сласть только первые несколько дней, а после начинается невыносимая мука. Ты становишься нервным, на все реагируешь иначе. Проверяешь постоянно почту, вдруг, ну вдруг. Нет, ничего. Никому не интересно, что, да как с тобой. Всем наплевать, они заняты другими, своими, более важными делами. Они гуляют, развлекаются, а тебе достается лишь смотреть на веселые их фотографии в социальных сетях. И вопрос – а почему я не там? Почему я не достойна того, что происходит с ними? Может быть, я делаю что-то не так или не заслужила этого? Да нет, вроде трудилась и работала даже больше этих людей, но радость у них, а ты в каком-то странном состоянии.

– Но ведь и у тебя были такие моменты.

Девушка глубоко вдохнула и, положив голову ему на плечо, продолжила.

– Были. Пытаясь как-то освежить их в памяти, я смотрю фотографии, листаю ленты друзей. Но что это по сравнению с тем, что сейчас испытывают другие? Тем более, что от этих воспоминаний мне становится только грустнее. Представляешь, вот было все, а потом вдруг закончилось. Закончилось так, что нельзя сейчас, прямо сию минуту, вернуть, прокрутить время назад не получается, а на горизонте будущего пока не наблюдается ничего подобного.

– Не расстраивайся, ведь не может быть так, что всегда все отлично, тогда ты это счастье перестанешь замечать, тебе нужно разнообразие, чтобы было с чем сравнивать.

– Да, конечно, я все прекрасно понимаю. Также я отлично знаю, что нужно быть радой абсолютно всему, что со мной происходит. Искать в этом положительное… Я делала это, старалась, но потом устала, поняв, что я себя обманываю, говоря и убеждая себя, что в этом что-то есть, что стоит ценить. Но нет, даже если трезво взглянуть на вещи, то видно, что в этой ситуации нет ничего, чему можно было радоваться, поэтому если я буду и дальше продолжать это делать, то это будет называться притворство. Я так не хочу. Наверное, сейчас один из многих этапов жизни, который нужно просто перетерпеть, чтобы дальше было лучше.

– Зато после ты будешь вспоминать это время с благодарностью, что оно было и показало тебе, как бывает в жизни. На его фоне другие радости будут выглядеть еще ярче.

– Главное, чтобы так было не всегда, – тихо промолвила она.

Значение привычек, приобретенных в раннем возрасте, громадно; отделаться от них впоследствии очень трудно, а иногда и не под силу взрослому.

©Пётр Францевич Лесгафт

– Зачем ты к ним ходила? – хмуро спросил он.

– С., у них другой образ жизни, никак у меня.

– Поэтому я и спрашиваю, зачем тебе это было нужно, если они тебя не научат ничему хорошему?

– Ты так думаешь? – усмехнулась М..

– Конечно. Они пьют, курят, пантуются друг перед другом. Разве не это тебе не нравилось? Ты сама постоянно твердишь, что это плохо, что не стоит так делать и водиться с такими. Ты пересмотрела свои взгляды? Ты слишком изменчива, – С. говорил это очень серьезно, в упор, смотря на девушку, которая даже и не думала раскаиваться, а еле сдерживала улыбку.

– Мне кажется, что ты не до конца понимаешь то, что я делаю. Ведь все зависит от человека, с кем он будет водиться, гулять, дружить. Никто не может навязать ему этого, если он только сам не передумает, у него не щелкнет что-нибудь в голове, и он резко поменяет свои принципы, идеи, идеалы.

– По-моему, именно это ты и сделала, – заметил парень.

– Да нет же, это было что-то вроде эксперимента. Знаешь, когда в детстве тебе объясняют, что такое добро, а что такое зло, учат различать эти понятия. Позже мы делаем уже это на подсознательном уровне, анализируя ситуации. А кого-то в детстве плохо учили разграничивать эти явления. Он может идти только по тому пути, который ему известен, концепцию которого ему «разжевали и в рот положили», а сам он сделать это не способен. Вот, я же сидя в их компании не списываю все, а разбираю тщательно, что они говорят, делают. Я сопоставляют факты и их действия, результат и то, чем они занимаются сейчас. Все вполне логично, кто может думать, тот это делает. И у меня в голове выстраивается картинка – дорога, по которой пойду уже я, способная маневрировать, уходить в сторону, намеренно откланяться от заданного пути, чтобы после вернуться обратно, затратив на это меньше сил, а не идти, как баран все в одну строну, сметая, все, что попадается. Наверное, в этом и различаются умные люди и не очень. Я не хочу хвалить себя или что-то в этом роде, просто хочу показать, что каждый человек сам для себя выбирает. И этот выбор происходит еще в детстве, когда ты либо отказываешься познавать что-то новое и учиться, либо поглощаешь все, впитываешь в себя знания. У некоторых позже, но эти случаи более редкие.

– Да, а с первого взгляда, мне показалось, что ты влилась к ним в компанию, так заинтересованно их слушаешь, – С. замолчал. Он слишком мало знает об этой загадочной девушке, которая в прямом смысле слова, может перевернуть все с ног на голову, и еще вынести для себя из этого что-то, что не может понять человек, просто наблюдающий за ней.

– Маленькие дети не способны еще к таким сложным действиям, как анализирование ситуации, но становясь взрослее, они не верят всему, что им показывают и говорят, они это фильтруют, оставляя только самое важное, самое значимое, из чего потом собирается настоящая – правдивая картинка, до которой докапываются лишь единицы. А некоторые взрослые так и остаются детьми в своем развитии, видимо, им лень думать или они не умеют, не знаю. Но готовы верить любому слову, которое сказал кто-то, кто считается для них авторитетом.

– Надо учиться думать, – заключил С., решивший, что впредь будет больше уделять внимания тому, что говорят другие, но рассматривая их слова с разных сторон, чтобы уже его мнение было не одногранным.

Чем тише ты становишься, тем больше слышишь.

©Рам Дасс

«Тишина. Для места, в котором я сейчас нахожусь, весьма необычное явление. Такой покой и уют, несмотря на то, что я в центре большого города, где туда-сюда снуют машины, пешеходы, порой раздаются крики и сирены аварийных автомобилей. Да, а здесь в тихом дворике этого нет, здесь лишь тускло горят своим неровным светом фонари. Друг за другом освещаются окна в многоквартирных домах. За каждым из которых бурлит жизнь: семьи ужинают, общаются, обговаривают что-то, делятся своими впечатлениями и переживаниями, которые у них накопились за этот день. У некоторых открыты форточки, а оттуда доносятся голоса людей, но они не разборчивы, слова нельзя разделить. Все это сливается в монотонный, но приятный гул. Разговоры. Они отдают каким-то теплом, лаской – жизнью. Здесь она чувствуется, как ни в одном другом месте. Поскрипывание качелей. Вдруг раздается смех, но тут же затихает, переходя в тот самый монотонный гул. А ветер такой теплый. Он мягко развевает мои волосы, лежащие на плечах, щекочет и шепчет что-то на ушко. Так не бывает на шумной улице или в морозный день. Эти ощущения мне можно пережить лишь сейчас – в теплый вечер в этом, с первого взгляда, самом обычном дворике города».

С. сидел рядом и медленно раскачивался на качелях.

«Хорошо здесь. Так и не хочется уходить. Качели. Как много связано воспоминаний с ними. А М. тоже рядом, и от этого становится так приятно. Она так задумчиво вглядывается в окна. Что она там может увидеть, разглядеть? Ведь все завешано шторами так, что я не понимаю, как свет лампочек проходит сквозь них. Никаких забот, ничего. Просто сидеть вот так, сколько это будет продолжаться? Точно не вечность, а жаль, ведь, кажется, здесь наступает такое умиротворение, отдых души. А М. говорила, что такое бывает только на природе. Вот же это состояние, которое можно достичь и, не выезжая за пределы мегаполиса».

Парень взглянул на М..

«Как же она прекрасна, раскачивающаяся на этих качелях, с развивающимися волосами, и с этим лицом, выражение которого может поменяться в любую минуту. Сейчас уголки ее губ немного расплылись в улыбке, видимо, она думает о чем-то очень хорошем. А ее глаза напоминают какую-то бездну, в которой можно найти абсолютно все, все чувства, все эмоции, она попробовала многое и о многом может рассказать одним взглядом. Как же я его люблю. Он отдает магией и волшебством, способный заворожить человека за одну секунду и дать ответы на все вопросы, не говоря ни слова. М…»

Тут девушка повернула голову, и их взгляды пересеклись.

Нет в мире прекраснее чувства, чем ощущение, что ты сделал людям хоть каплю добра!

©Решад Нури Гюнтекин

– Привет.

– Привет.

– Я думал, что ты сейчас занимаешься с ней, вроде среда.

– Я перестала, – грустно ответила М.

– Отчего же? Тебе же нравилось.

– Мне надоело тратить время впустую. Представляешь, с начала ты упрашиваешь ее позаниматься, приводишь различные доводы, зачем ей это нужно, потом долго ищешь время, а после тратишь столько сил на вбивание в нее этой информации. Я терпела, думая, что за такие мучения мне будет хоть какая-нибудь благодарность, но нет. Я просто трачу время и силы на человека, которому, по-видимому, это совершенно не нужно. Но я же вижу, что в будущем она пожалеет о том, что не сделала сейчас, поэтому я стараюсь направить ее на верный путь.

– Зачем ты вообще взялась это делать?

– Я так устроена, что у меня есть потребность помогать другим, в ущерб своим интересам.

– Как мало, однако, таких людей, как ты, – С. присел на краешек стула в холе. – Всех обычно интересует лишь что-то свое, к примеру, поиграть, погулять, ну и совсем редко действительно заняться чем-то полезным.

–Мне просто так обидно смотреть на людей, видя, что они чего-то не понимают или не могут сделать, в то время, как я могла им это объяснить.

– Но ведь это их проблемы.

– Я понимаю, но чувствую почему-то и свою вину.

– Хорошо, а вдруг им не нужна твоя помощь?

– Ты прав, эта ситуация дала мне понять, что не стоит растрачивать свое время на людей, которые это не ценят. Пускай теперь они гоняются за мной и просят помощи, а не я это делаю. Если я перестаю исправлять человека или давать советы, то это значит, что мне стала безразлична его судьба, потому что раньше я интересовалась ей, старалась принять активное участие, но, увы, это не возымело должного эффекта. Ладно, я пойду, займусь собой, тем более, что у меня появилось на это время.

– Давай, пока.

М. ушла, С. проводил ее печальным взглядом. «Почему такие люди, как М. должны меняться под натиском окружающего их общества? Ведь насколько открытые и всегда готовые помочь, они были. А теперь все меняется и только лишь из-за того, что другие так не благодарны и не уважительны к ним. Воспитать в себе такого человека крайне сложно, может быть, даже не возможно, а единицы гибнут вот так – на пустом месте, когда этого можно было бы избежать».

И десятки тех, кто захотел твое тело, не стоят и мизинца того, кто полюбил твою душу. 

©Омар Хайям

– М., ты сильно спешишь?

– Ты что-то хотел? Могу задержаться на пару минут.

– Да, – как-то суетясь, говорил он, – присядем?

Ребята присели на лавочку в сквере. Вокруг никого не было, но С. все равно обернулся, как бы не решаясь говорить при посторонних.

– С., что случилось?

Парень опустил голову, он судорожно разгибал и сгибал пальцы. Вдруг он резко ее поднял, смотря прямо в глаза девушке, произнес:

– Все, так не может больше продолжаться. Я измучен долгим томлением. Мне нужно высказаться, да, ты должна знать, пусть после этих слов и многое может поменяться. М., ты мне очень сильно нравишься, – выдохнул, наконец, он.

М. сидела неподвижно, вглядываясь в лицо другу, не веря его словам, они поразили ее так сильно, что она никак не могла отвести взгляд, все думая, что он ошибся или брякнул, не подумав. Это же С., с ним не может быть такого.

– С., это шутка? – недоуменно поинтересовалась она.

– Я знал, что ты не поверишь, тоже сначала не мог понять, действительно ли я что-то чувствую или же это так, просто твоя близость на меня так влияет. Оказывается, нет, все по-настоящему. Я даже стихи написал, смотри, – он достал бумажку и начал читать, слова его лились плавно, не спеша, два раза он сбился, но найдя нужную строчку, снова и снова продолжал.

М. сидела, вслушиваясь в его речь, настоящее ей казалось сном, таким радужным, но непонятным. Глаза против ее желания стали влажными. Как это было трогательно, такого ей никто еще не посвящал.

– С., ты же не пишешь стихи, – заметила она шепотом.

– Для тебя я это сделал, в какой-то момент что-то нашло, само на бумаге получилось, – говорил мягко он, вкладывая ей в руку листок с признанием.

– Ты же не понимал красоту природы.

– Я постарался понять, ты так это объясняла, что не вдуматься в это было сложно.

– С., – слезы уже потекли по щекам, но они были теплые и сладкие, – мне так приятно, никогда бы не подумала, что я кому-то нужна такая. Ты всегда все переворачивал, все мои суждения отвергал, смотря на них с другой стороны, а теперь ты мне говоришь такое… может быть, правда, противоположности сближаются?

– Тебе было не интересно слушать мой взгляд на вещи? – опечалился он.

– Ой, С., ты, наверное, не то подумал. Чужое мнение – самое важное, что только может быть. Ты его отлично преподносил, если бы не ты, то я не смогла бы понять себя. Не смей бросать оспаривать меня! Я вспоминаю с радостью то, какие у нас были дискуссии, а если ты говорил тоже, что и я, то этого бы не вышло. Люди нужны, чтобы дополнять друг друга – один раз скажешь ты, я передумаю, другой раз мои слова направят тебя на размышления.

– М., спасибо тебе.

– За что же?

– За беседы, за часы, в которые я мог любоваться тобой, ты не представляешь, какое это наслаждение! Никто другой не способен так доказывать, спорить, но при этом оставаться безумно милым и ранимым человеком. Я знал, что мои чувства останутся только моими, нет, я не грущу по этому поводу, просто, мне очень хотелось, чтобы ты знала о них. Друзья, давай тогда останемся ими же, главное, что ты все равно будешь рядом.

– С., – сквозь слезы улыбнулась М. и, вложив в его руку свою с измятым листком, крепко обняла его. Тихонько, чтобы слышал только он, прошептала, – куда же ты от меня денешься…

Должно ли искусство быть понятным? Да, но лишь для тех, кому оно адресовано.

©Станислав Ежи Лец

– Взгляни, – подозвала М. С., – смотри, это же волшебно!

– Что именно?

– Картина, конечно.

– Их тут десятки, все примерно похожи, может быть, только техникой немного различаются, да сюжетами, а так я завтра даже не смогу вспомнить ни одну в отдельности, все сольется, представляя собой общую картинную галерею, где висело множество полотен.

– Позволь же спросить, зачем ты тогда сюда пришел?

– Во-первых, ты позвала, во-вторых, взглянуть на шедевры русской живописи.

– Ты сказал «шедевры», а теперь попробуй растолковать это слово.

– Ну, что-то очень яркое, – замялся парень.

– Не просто яркое, а в этом произведении должно быть мастерство и еще кое-что… Вот, взгляни сюда.

Девушка подвела друга к холсту с изображением пустого поля, на котором разыгралась метель, в середине был написан дедушка, крепко прижавший к себе внучка, а вокруг них были волки. Много волков с оскаленными зубами, с которых капала слюна на белый снег, их бешеные глаза с жадностью смотрели на людей. Звери подступали все ближе и ближе, смыкая круг, готовясь накинуться в любой момент и порвать маленьких беззащитных людишек. А метель все сильнее завывала и завывала, окутывая картину все больше своим холодом и безнадежностью.

– М., не спи, – окликнул С.

– А, ну вот, эту картину я назвала бы шедевром, а именно настоящим искусством. Взгляни, как потрудился художник: он не только безупречно изобразил пейзаж, фигуры людей и выступающие мышцы волков, но и передал то движение и эмоции, которые чувствуют персонажи. Испуг и страх за маленького мальчика в глазах деда, его рука крепко прижимает крохотную головку к себе. А паренек жмется и сам ближе, веря, что дедушка его спасет. Волчьи звериные глаза всматриваются в темноту, дожидаясь какой-то команды, чтобы растерзать жертву. Белый снег мечется, подгоняемый ветром, подчеркивая неокончательность изображенной ситуации.

– Вот ты рассказала, и я увидел, без тебя бы мне не разобрать. А что насчет авангардизма?

– Как по мне, – девушка зашагала в следующий зал, – так это лишь выражение своих чувств, накопившихся эмоций с помощью различных красок и незатейливых фигур, это творчество, но не мастерство. Даже маленький ребенок может такое намалевать, не то, что тот шедевр. Вот только какая несправедливость! Люди, не имеющие никакого таланта и рисующие не пойми что, доступное в понимании только им одним, получают за свои полотна огромные деньги, а настоящие великие художники за свои старания гроши.

– Многим нравится такой импрессионизм.

– Раскрутка. «Картины» можно было бы покупать и по другой цене. Я тоже люблю изображать нечто, но это лишь для меня, так я выплескиваю на бумагу свое внутренне состояние или мысли.

Картина П.К. Вениг «Дедушка, спаси»