Текст книги "Агория: Карнавал"

Автор книги: Мария Дмитриенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

        Глава 1. То что было до…

 

   Сознание возвращалось по крупицам, как песчинки падающие на дно песочных часов.  Голова гудела, мышцы ломило. Мужчина наконец-то открыл глаза. Ароматы духов, пряностей, пота и крови, ударили в нос. Первые мгновения он не мог понять где находится, не мог вспомнить что именно вызвало  всплеск адреналина, отчего  его кровь закипела, и он потерял над собой контроль. На его родине, мужчины всегда держали  себя в руках, и лишь в сражении  превращались в безжалостных Берсерков. 

В тесной цирковой кибитке царил полумрак. Единственный источник света, керосиновая лампа,  раскачивалась на крючке  прямо над головой Торопа. Желтый свет освещал тяжёлый  стол, мерцал оранжевыми всполохами в лужице разлитого чая, и тут же на столешнице поблескивали осколки   разбитой  чашки.  Глаза мужчины постепенно привыкли к темноте, теперь стало видно и ковер со следами от грязных подошв и часть бурого полога скрывающего за собой нечто от чего сердце Бернийца снова сжалось от боли. Тело юной девушки лежало  на кровати в окружении смятых простыней. 

  Тороп хотел приблизиться и  споткнулся об нечто смутно напоминающие большой мешок с картошкой. Опустив взгляд вниз он увидел ещё один труп на сей раз мужчины.  Правая рука вывернута, голова запрокинута, рот широко открыт. Брат директора цирка был без сомнения мёртв. По рыбье водянистые глаза, глядели в пустоту, а из толстой шеи торчала рукоятка тонкого стилета. Её любимого клинка…

Когда же Тороп успел превратиться в убийцу? 

 

  Он слишком поздно понял, что его обвели вокруг пальца и что Франи не покинула цирковую труппу. Соломон держал её все это время взаперти, как личную игрушку, а Берниец каждый день проходил  мимо вагончика и даже не догадывался... Он поверил словам Соломона, он сам внушил себе, что она его бросила. Злость на неё затмила  любовь, робко тлеющую внутри его широкой груди.

Тороп  не решался взглянуть на кровать, страх накрепко сковал его мышцы, ноги наполнились свинцовой тяжестью. Проклятая лампа продолжала раскачиваться, в такт пульсации крови в ушах.  Словно  маятник, она оголяла перед глазами все подробности трагедии. Если бы он услышал её крики раньше, если бы поспешил… Она была бы жива.

 Картинка резанула внутренний взор. Огромная безобразная  туша Порка Вольфа, нависшая над Франсис. Его  дрожащие пальцы сосиски  теребящие ширинку брюк, в безуспешных попытках  расстегнуть её. Франи едва была заметна под огромной мужской массой  и она из последних сил пыталась дать  ему отпор. Девушка освободила  свои запястья  и оцарапала лоснящееся лицо Порка, тот зашипел и ударил несчастную в висок. Вот он, тот самый момент когда Торопа охватил гнев Берсерка.

Это произошло так быстро. В следующий миг Тороп уже возник  за спиной Вольфа. Берниец  впился  пальцами в шею толстяка и сжал его трахею.  Порк соскочил с постели, он пытался ухватиться за руку Торопа, вспотевшими пальцами, но они лишь  скользили по коже. Несчастный ублюдок не успел понять что произошло.

 Он пыхтел как паровоз, сопел, брыкался и издавал булькающие звуки. Тороп не обращал внимания на его жалкие попытки  вырваться из смертельной хватки. Порк подался назад,  впечатал Торопа в стену, ударил мясистым затылком по носу и тут же ринулся  к выходу.  Побег не удался. Тонкое, почти прозрачное лезвие вошло в его горло, с неожиданной лёгкостью.  Ведь Тороп не прекращал носить с собой её подарок. 

Берниец глядел на избитое тело Франсис, совершенно  пустым немигающим взглядом, лишенным хоть какой-то  осознанности. Что было дальше? Мужчина поморщился от очередной порции воспоминаний.

 Тело Порка безвольно повисло в руках Торопа. Словно тряпичная кукла, огромная туша   повалилась на пол. Глаза Вольфа  были широко распахнуты, белки заплыли кровавой пеленой. 

Вот что произошло.

Сейчас Франсис лежит  перед ним, такая маленькая, хрупкая как   фарфоровая  танцовщица из лавки кукольного дел мастера,  и Тороп стоит на коленях. Он крепко сжимает  челюсти в немом крике, проклиная себя.

• Прости Френи. Прости. -хрипло шепчет  Берниец и тянется к телу девушки.

• Я должен был тебе помочь. 

На улице собрались работники цирка. Тороп слышит возбужденные голоса мужчин. Соломон Вольф явился не один, с подкреплением. Кто-то наверняка успел заглянуть в вагончик, пока Тороп валялся без сознания.  Берниец и до этого события наводил ужас одним своим видом, теперь же покровительство Соломона сошло на нет и Торопу не уйти от расплаты за содеянное.

На груди девушки, на тоненькой цепочке висит  осколок фарфоровой статуэтки. Маленький осколок  оставшийся от первого и последнего подарка который Тороп подарил Франсис. На глаза мужчины наворачиваются слезы. 

-напоследок думает  Берниец и поднимается с колен.

 

 Тремя месяцами ранее.

 

Когда путешествуешь с цирковой труппой, понятие выходного дня сужается до нескольких свободных часов в неделю. В постоянной суматохе, и в  ощущение вечного праздника, забываешь про отдых, пока усталость не валит тебя с ног.        

     Именно о усталости в данный момент  думал  Тороп.

Сегодняшний день вымотал его до предела. В империю пришло  лето, невыносимая пора для северян. 

После  дневного зноя и изнуряющей работы, Берниец ощущал себя опустошенным, словно само солнце иссушило его изнутри. Мужчина едва переставлял ноги. Организм требовал отдыха, но Тороп  не мог пропустить представление, он слишком долго ждал возможности посмотреть зрелище в первых рядах, а не как обычно, прячась в  закулисье. Но сперва  он принял душ и перекусил в обществе 

карлика Пипа. 

Пип нередко проводил с Бернийцем время, он был чрезвычайно болтливым малым, немногие  могли выдержать нескончаемый поток информации, который просто лился из его уст. Но Тороп  любил его слушать, как бы  на фоне  собственных размышлений. Сегодня  болтовня отвлекала и  заставляла  нервничать и Берниец то и дело поглядывал на часы, совершенно не вникая в смысл рассказа. Пип прекрасно знал куда так стремился великан и снисходительно и понимающе улыбался, от чего Тороп заливался краской, как спелый помидор. 

 

 До начала шоу оставалось совсем немного времени.

Шапито трещало по швам от наплыва зрителей, почти все удачные места  оказались заняты и Тороп нашел единственное свободное место у входа. Не самое удачное, но и   само представление его не сильно волновало, он ждал лишь один единственный номер. 

 Нос щекотали ароматы жжёного сахара, попкорна, и опилок под ногами. Слух   заполнял оркестр. Музыка звучала ненавязчивая, но достаточно громкая, чтобы заглушить возню, пока люди рассаживались. Софиты, всё ещё опушённые вниз, выделяли лишь часть манежа. Взгляд Бернийца устремился под самый потолок. Тороп  ничего не разбирал в царившей  тьме, но точно знал –высоко над ним, и над окружающей суетой к выступлению готовилась Франсис Блэйк. Собственно ради этой миниатюрной блондинки Тороп зачастил на представления гимнастов. Мысли о девушке, что как маленькая птичка порхает под шатром, возникали в его разуме всё чаще. 

Всего четыре месяца назад Франсис устроилась на работу в цирк Соломона Вольфа  и сразу же добилась удивительных успехов. Её номера  собирали любителей пощекотать нервы, ведь девушка выступала без страховки. И каждый раз, когда она совершала очередной трюк, Тороп переставал дышать. Он готов был смотреть на красавицу бесконечно. И пусть Франсис его совершенно не замечала, мужчине  было достаточно просто изредка наблюдать за ней, невесомой, удивительной и хрупкой, как ночной мотылёк.

Торопа поглотили размышления, взор его  затуманился. Как глупо он смотрелся со стороны. Вид у него был довольно грозный, а выражение лица мечтательное.  Раздались фанфары, шум в зале стих. Основной свет в один миг стал приглушённым, а софиты устремили свои лучи вверх. Там в высоте, тоненькая, как струна фигурка, отбрасывала длинные тени на красно-белые полосы брезентового шатра. Девушка казалась   величественной богиней, взирающей с небес на замершую   публику. 

Франсис стоит на площадке, в этот самый момент Тороп ощущает  как его желудок скручивается в тугой узел, а сердце отбивает дробь в унисон   барабанам оркестра. 

Гимнастка перебирает тонкими пальчиками по стальному грифу. Её руки  затянуты в перчатки, ведь ладони не должны скользить. Девушка ещё несколько мгновений сжимает перекладину и отчётливо ощущает холод металла. Она старается подавить  волнение, и заглушить страх. Хотя понимает – сложно бороться с тем что дано самой природой. Но сейчас она  должна побороть  это  чувство. Франсис даёт себе время, чтобы успокоиться и ритм её сердца постепенно приходит в норму. 

Смотреть только вперёд. 

Тороп знает, что сейчас произойдёт. Он готов сорваться с места и едва себя сдерживает. Напряжение нарастает. Барабаны звучат всё быстрее. Зрители сохраняют тишину.

Франсис  шагает навстречу пустоте. 

Некоторое мгновение девушка раскачивается на трапеции и затем совершает прыжок в никуда. Резкий разворот в воздухе. Торопу кажется что она  не успеет ухватиться за перекладину. Всего на мгновение мужчина испытывает неподдельный ужас. Он ещё никогда в жизни так сильно не боялся.

 Миниатюрная гимнастка повисает на одной руке, цепко ухватившись за вращающийся под куполом обруч.

Зал взрывается аплодисментами. Очередной  кувырок, девушка переворачивается и виснет вниз головой. Гибкое тело Франсис усыпано блёстками, она  сияет, как северная звезда.  У Торопа перехватывает дыхание. Точь-в-точь маленькая фарфоровая куколка.

 Не так давно Тороп купил для гимнастки статуэтку, крошечную танцовщицу, удивительно похожую на Франсис. Вот только у него не хватало смелости, чтобы вручить подарок. Берниец много раз пытался подойти к своей зазнобе, и это не составило бы труда, после выступления Франсис неизменно общалась с поклонниками и Тороп мог  запросто привлечь её внимание. Не заметить такого громилу было довольно сложно. Но мужчина держался в стороне. А потом подолгу на себя злился за собственную нерешительность. И вот сейчас он опять сжимал статуэтку в кармане.

Из-под купола опустился обруч и девушка под бурные овации бабочкой спорхнула  вниз. Тороп сам не удержался и поднялся в полный рост, он аплодировал, закрыв собой львиную долю обзора для задних рядов. Но кто бы осмелился его осадить?

Франсис поклонилась. Какая же лёгкая она была, словно пушинка. Её торчащие ушки и курносый носик придавали девушке вид маленькой мышки. Наконец-то гимнастка покинула манеж. И Тороп решил, что его дальнейшее пребывание среди зрителей, потеряло всякий смысл.

Франсис стояла за шапито. Как и думал Тороп, её со всех сторон обступили поклонники. Юноши и статные мужчина, все они толпились вокруг гимнастки, словно мотыльки которых привлекал незримый свет, исходивший от девичьего стана. Франсис держала охапку цветов и принимала  новые букеты. Её взгляд  скользил с одного мужчины на другого,  и каждый из фанатов буквально боролся за внимание девицы. Кто-то особенно смелый, а Тороп назвал бы его «особенно наглый». Неожиданно перехватил хрупкое запястье гимнастки и жадно впился в него губами. Тороп сжал кулаки. Каков подлец. Подумал Берниец и ему впервые захотелось вмешаться в происходящее. Впрочем, Франсис сама превосходно выходи́ла из щекотливых ситуаций. Девушка мило улыбнулась, хоть улыбка её была  натянутой и грациозно высвободила руку из удерживающих её оков. Фривольное поведение мужчины раззадорило остальных поклонников и Франсис, сославшись на  усталость, решила удалиться. Под вздохи и ахи, девушка направилась прочь от шатра. Минуя стайку танцовщиц, облачённых в открытые и довольно вызывающие костюмы, гимнастка добралась до самого дальнего вагончика. Тороп следовал за ней, незаметной поступью, хотя по пути он сшиб реквизит фокусника, чем вызвал негодование его ассистента и запутался в подвесных фонариках, но Франсис, как будто не замечала громадины, шедшей за ней по пятам. Девушка остановилась у дверей своей кибитки  и перед тем как пройти внутрь, скинула букеты в бочку с мусором. Всего на секунду она задержала взор на смятых знаках  мужского внимания, провела пальцами по лепесткам  и листьям.  Коснулась  шипа розы и  поморщилась от укола. На бледном пальце выступила алая капля. Тороп не понимал,  было ли это сделано преднамеренно или случайно. На лице Франсис впервые за всё время, что Берниец за ней наблюдал, возникло неподдельное выражение сосредоточенного хладнокровия. Тороп нервно переступил с ноги на ногу, под его весом что-то хрустнуло и девушка посмотрела в сторону Бернийца. От  резкого и пронизывающего взгляда в животе у мужчины неприятно закололо. Такое же чувство он испытывал в детстве, когда вместе с другими мальчиками переплывал реку во время снегопада. Кишки внутри покрывались иголками, а дыхание перехватывало. Франсис  шагнула навстречу Торопу и в этот момент  за её спиной кто-то тактично закашлял.

У Торопа язык пристал к нёбу от волнения. Он захотел стать частью стены, за которой стоял, лишь бы не попасться  ей на глаза. К счастью, Франсис отвлеклась и уже мило беседовала с  коренастым мужчиной. Тороп узнал в нём Порка Вольфа. 

У Соломона, директора шапито, было два брата, то ли двойняшки, то ли близнецы. Берниец не улавливал сильной разницы между ними. Однако знал, что Соломон в их семье  старший. Он заправлял бизнесом,  а двое младших брали на себя  скромную роль исполнителей. Можно сказать, были на побегушках у Соломона и особенным умом не отличались. Все артисты  терпели выходки и злые розыгрыши от Порка и Ральфа, но сам Соломон предпочитал не обращать внимания на шалости своих недалёких братцев, пока дело не касалось  денег, в этом случае Вольфа не волновали кровные узы. 

 Сейчас же  директор цирка явно сосредоточился  на Франсис. Что-то подсказывало Бернийцу, что девушка в жизни бы не ответила взаимностью на  поползновения Порка. Другое дело Соломон, он разительно отличался от  братьев.  

Младший Вольф поприветствовал гимнастику. Он был бы рад поцеловать ей руку, но Франсис проигнорировала его намерение отчего лицо Порка зарумянилось. Они о чем то разговаривали, но Тороп не мог расслышать слов, до его ушей доносились мелодичный смех Франсис и хрюкающий хохот Порка. Что могло так их развеселить?  Милая беседа подошла к концу, и младший Вольф вручил гимнастке огромную корзину с розами и помятый конверт. Точно, он был всего лишь посыльным. Франсис мило улыбнулась и на этот раз её улыбка отличалась от обычной, театральной, предназначенной для поклонников. Сердце Торопа словно провалилось в про́пасть.

Франсис  была не  первой  женщиной в цирковой труппе,  попавшей  под очарование Соломона. Вольф умел красиво ухаживать и не скупился на дорогие, изысканные подарки. Статуэтка  которую  для Франсис так бережно хранил  Тороп безнадёжно блёкла на фоне  широких жестов главы цирка. Девушка попрощалась с Порком  тот ещё несколько раз обернулся и посмотрел на неё. Мясистые губы младшего Вольфа  растянулись в похабной  ухмылке, а Франсис заметив на себе его сальный взгляд ,смущённо помахала ручкой. Нет она не отправила корзинку с розами в мусорку,  а аккуратно внесла её в свой вагончик. Тороп тяжело вздохнул ,сегодня он увидел достаточно. Глупо было надеяться что такая девушка как Франсис когда-нибудь взглянет на обычного работягу как он. В окне  кибитки  появился тусклый свет, гимнастка зажгла свечу и поставила её на подоконник. Тороп услышал шаги позади себя и обернулся. 

• Ах вот ты где, а я уже обыскался. – из тени  вышел Пип. Он многозначительно поглядел на вагончик Франсис, но ничего не сказал. И по чести говоря Тороп был ему за это благодарен. Берниец не очень   хотел чтобы его поймали за подглядыванием. Он понимал как выглядит  со стороны. Пип единственный кто знал о его чувствах  и часто подталкивал Торопа к активным действиям. Бывало, он откровенно ругал Бернийца за нерешительность и шутил на этот счёт. Но здоровяк не обижался на шутки, ведь в них была доля  правды. На самом деле Берниец ощущал себя не смелее церковной мыши, когда дело касалось Франсис. Тороп был зрелым  мужчиной, успевшим познать  женщин, но о глубоких чувствах речи никогда не шло. 

 Бернийцы искали  себе пару на всю жизнь.  Они подходили основательно к выбору партнёра и в таком союзе эмоции не всегда играли важную роль. Бернийки по своему складу  резко контрастировали с представительницами прекрасного пола с островов. Во-первых, они  были крупнее и выше ростом. Во-вторых, по силе  практически не уступали мужчинам. В-третьих, их характер закалялись  с детства. Девочки тренировались  на равных  с мальчиками.  Завоевать расположение  дамы  с Северина  было крайне сложной задачей.  Лишь пройдя серьёзное  испытание, кандидат в мужья мог рассчитывать на благосклонность женщины.  Торопа же не привлекала грубая красота. Он  хотел видеть рядом  с собой хрупкий цветок, нуждающийся в защите.   

 

Пип кашлянул. 

-Я  не просто так тебя искал.

 -Что случилось? -пробубнил Тороп. Пип махнул рукой понуждая Бернийца следовать за ним.

Они проходили мимо вагончика дрессировщика, когда из него в буквальном смысле,  вывалился  мужчина в грязной рубашке и таких же  штанах. Пахло от него не лучшим образом, но казалось это обстоятельство его совершенно не смущало. Увидав Торопа мужик смачно выругался.

-Где тебя носило?!– прорычал дрессировщик и плюнул себе под ноги.

-У меня свободное время, отчитываться не обязан. -Тороп нахмурился, видеть Олова именно сегодня ему совершенно не хотелось. Встреча с ним была апогеем,   вишенкой на верхушке всего дерьма, что сегодня обрушилось  на голову Торопу. Олов  успел принять на грудь и сейчас просто источал смелость. Пип  встал между двумя мужчинами. Конфликты  работника и главного дрессировщика происходили  всё чаще. В большинстве случаев Олов сам подкалывал Бернийца, а  причины его ненависти к нему были слишком туманными. Тороп считал, подлец просто испытывал  его терпение. Вот и в этот раз мужчина стоял напротив Бернийца с самодовольным выражением на лице.

Пип дёрнул своего друга за штанину, пытаясь  убавить накал страстей. Воздух вокруг этих двоих начинал сгущаться.  

-Что тебе нужно?– процедил сквозь зубы Тороп. 

-Тебя сегодня не было на собрании. Завтра утром ты должен с другими моими ребятами встретить груз.

-Что за груз?

Олов вытер потные  руки о рубашку и достал самокрутку из-за уха. 

-Посылка из Фессалии. Так сказать, долгожданное приобретение для нашего зверинца. 

Дрессировщик закурил, выпустив в воздух облако дыма. 

-Ты  будешь подстраховывать моих ребят. – ещё одна глубокая затяжка и последовавший за ней отвратительный смешок.

-Тебя то в случае чего не жалко пустить в расход. 

Тороп едва сдержался чтобы не заехать Олову по морде, кулаки давно чесались, но Пип выскочил вперёд и преградил  дорогу.

-Тороп успокойся. – прошептал Пип. 

От дрессировщика  карлик стоял всего в полуметре и докурив Олов стряхнул пепел Пипу на голову. 

-Да, Берниец ,послушай своего дружка, коротышка знает своё место в отличие от тебя. 

Давно Тороп не испытывал такой злости. Несмотря на  протесты Пипа, он резко подался вперёд и схватил Олова подгрудки. Жидкий огонь прошёл волной под кожей Торопа.  На лице дрессировщика отразился  страх. Он хотел что-то промычать, но  весь кислород вышел из его  лёгких. 

-Отпусти меня, слышь! – заверещал Олов. Его ноги болтались в воздухе. 

Пип пытался утихомирить своего друга, но Тороп его совершенно не слышал. Перед глазами Бернийца воцарилась алая пелена гнева. Долго урод издевался. Сколько раз от Олова доставалось Пипу и другим артистам.  Дрессировщик в отчаяние пытался разжать удерживающие его руки, но пальцы Бернийца были похлеще стальных зубьев  медвежьего капкана. 

-Что  здесь происходит?– раздавшийся голос вернул Торопа в реальность.

Только сейчас Берниец заметил что вокруг   собрались другие работники и артисты. Никто из них не решался вмешаться в конфликт и только появление директора цирка внесло оживление в толпу.  Все молча разбрелись по своим делам. 

-Мне нужно повторить вопрос? 

 Соломон, как всегда, был спокоен.  С присущей ему  манерой он  чеканил каждое произнесённое  слово и от этого мороз шел по коже.  

Тороп отпустил   дрессировщика и тот  повалился   на землю. Олов почти сразу отполз в сторону и кое-как поднялся на ноги держась за ограду рядом со своей кибиткой. 

-Ничего не случилось. – Тороп постарался унять злость.

-Разве не случилось? – Соломон небрежно взглянул в сторону дрессировщика, который пытался заговорить и сейчас отчаянно кашлял. 

-Ты знаешь какое наказание за драки.

– Простите что вмешиваюсь. – Пип примирительно поднял маленькие ладони. Соломон посмотрел на карлика.

– Произошло недопонимание. Мой друг неправильно отреагировал на шутку. 

Торопа конечно не устраивал такой вариант событий. Руки до сих пор ощущали тепло тщедушного тельца Олова. И Берниец был более чем уверен, зубы дрессировщика нуждались в прореживание. 

-Чушь собачья. Этот ублюдок напал на меня! – продрал глотку Олов, он стоял прислонившись к ограде и указывал на Торопа дрожащим перстом.

– Я говорил,  чужеземцы опасны, они нелюди, не место этому отребью в цирке. Его в клетке держать надо!  – как только дрессировщик закончил  свою отчаянную тираду, Соломон посмотрел на него недобрым взглядом, сулившим большие неприятности. Вольф терпеть не мог истерик, и не любил когда люди срывались на визг.

-Однако ,Берниец не производит впечатление неуравновешенного человека. Что не скажешь о вас. 

Олов задохнулся от возмущения, тело покрыла испарина, он весь содрогался  от напряжения, но препираться с хозяином  мужчина не решился. В  данный момент в глазах Вольфа, Олов прибивал в не лучшем свете и любое его слово могло стать последним. Соломон легко прощался с нерадивыми работниками. Многие не понимали почему такой человек как Олов до сих пор работал на Вольфа. Дрессировщику оставалось лишь злобно  скрежетать зубами. Напоследок он глянул  на Торопа, и  в этом немом,  взгляде читались  страшная обида и ненависть. 

Когда дрессировщик забрался в свой вагончик и громко хлопнул дверью. Пип благодарил хозяина за доброту, как маленький щенок, он заискивающе заглядывал в его глаза.  

Но Соломон явно куда-то спешил, и Тороп подозревал что, направлялся он  к Франсис. Выглядел директор цирка потрясающе, редкая женщина могла бы  перед ним устоять. По сравнению со своими братьями Соломон  был высоким, подтянутым и  худощавым мужчиной. Да и чертами лица он обладал более гармоничными. 

Пепельные волосы аккуратно уложенные назад блестели в жёлтом свете бумажных фонариков.  Узкие бёдра обтягивали чёрные вельветовые брюки, безупречно подчёркивающие длину ног и другие выпуклости  его тела. Широкую грудь скрывала  шелковая рубашка и броский бордовый жилет. Соломон предпочитал одежду модного кроя, из дорогих тканей.  На теле хозяина цирка Тороп приметил  рисунки, которые раньше не замечал.  Сейчас они отчётливо проступали под белой материей. Некоторые узоры доходили до ключицы и продолжались на правой руке.