Текст книги "Кофейникс"

Автор книги: Мария Фомальгаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Кэхериэт

У меня череп вместо головы.

На самом деле нет.

У меня кошачьи зрачки в глубине глазниц.

На самом деле нет.

Меня зовут Ловец.

На самом деле нет.

Так видят меня на экране в квадратике сколько-то там на сколько-то там.

«…мы стали слишком сильно доверять призракам и духам, живущим на острове – мы стали забывать, какую опасность они представляют на самом деле. Стоит ли удивляться, что люди искренне изумлены, когда наивный хозяин большого дома поселит у себя призрачную баньши, а потом недоумевает, почему умер кто-то из его близких или он сам? Мы забыли, как наши предки беспощадно убивали баньши заклинаниями, чтобы темные мороки не приближались к человеческому жилью…»

– Ты занят? – Кэхэриет заглядывает в комнату, не столько вижу её саму, сколько слышу приглушенный голос.

– Сейчас, сейчас… – допечатываю фразу…

ОТПРАВИТЬ

Сделано…

Обнимаю Кэхэриет, призрачную, невесомую, прижимаюсь к невидимым губам.

Захлопываю ноутбук.

Спускаюсь из башни в уютный зал на втором этаже замка, где уже дымится на столе жирная индейка.

– А ты мне про свою работу не рассказывал, – напоминает Кэхэриет.

– А… ну… работа, как работа…

Кэхэриет смеется.

– Нет, а правда, что там?

– Да… тексты писать…

– А про что?

Тоже смеюсь:

– А про все.

Она не узнает.

Не узнает.

Звякает телефон.

ПОПОЛНЕНИЕ СЧЕТА НА 765…

Сжимаю зубы, мало, чертовски мало на большую семью, непростительно мало.

У меня череп вместо головы.

На самом деле нет.

У меня кошачьи зрачки в глубине глазниц.

На самом деле нет.

Меня зовут Ловец.

На самом деле нет.

Так видят меня на экране в квадратике сколько-то там на сколько-то там.

Вечереет.

Над холмами поднимается луна, обглоданная с одного края, думаю, надо бы написать про тех, кто глодает луну, хотя нет…

В комнату проскальзывает Лианнан, маленькая, юркая, веселая, я сжимаю зубы, сейчас начнется, ну па-а-ап, ну па-а-ап, сейчас работать не даст… Одергиваю сам себя, дети-то быстро растут, лет через пять сам себе не прощу, что вот так отмахнулся от Лианнан, заработал какие-то гроши, а Лианнан… а где она, а уже где-то там, далеко, и уже не посидишь с ней, не поиграешь в блошки, в у-медведя-во-бору…

– А работаешь?

– А… ну… да… что-то не клеится…

– А давай я тебе вдохновение сделаю…

Смеюсь:

– Да ты же вроде только менестрелям и поэтам можешь…

– А давай тебе тоже вдохновение сделаю…

– А давай…

Уже понимаю, что я буду писать…

«…Люди наивно полагают, что Ланнан-Ши – не более чем невинный дух, весело играющий в заброшенных колодцах. Мы успели надежно забыть, что имеем дело с безжалостными убийцами, выпивающими кровь до последней капли. Мы забыли, как наши предки не жалели серебряных пуль, чтобы избавиться от исчадий ада…»

…ПОПОЛНЕНИЕ СЧЕТА НА 895…

У меня череп вместо головы.

На самом деле нет.

У меня кошачьи зрачки в глубине глазниц.

На самом деле нет.

Меня зовут Ловец.

На самом деле нет.

Так видят меня на экране в квадратике сколько-то там на сколько-то там.

Невольно думаю про тех, по ту сторону экрана, которые пишут – пополнение счета…

– А можно спросить… а вам с этого какая польза?

– А нельзя.

– А вы серебряные пули продаете, да?

– Да.

Или:

– Нет.

Мысленно представляю себе разговор с ними – разговор, который никогда не состоится.

Луна уходит куда-то никуда, мне не хочется включать лампу, мне не хочется ничего делать, хочется зарыться в одеяло и спать…

…крик.

Там, внизу, в комнатах, даже не сразу понимаю, где – бегу по лабиринтам замка, спотыкаюсь о самого себя, падаю куда-то на потолок. Натыкаюсь на Кэхэриет, бледную, безмолвную, почему она лежит на полу круглого зала с мозаикой в виде компаса, лежит, пронзенная серебряной пулей, перед окном, распахнутым в зимнюю ночь…

Холодеют руки, закрываю окно – как будто это может что-то изменить, что-то исправить, припоминаю какие-то обряды, как вернуть убитую баньши – понимаю, что никак.

– Па-ап…

Хватаю в охапку Лианнан, увожу прочь, прочь, в библиотечную анфиладу, дальше, в шахматный зал, усаживаю на кресло в виде коня, Лианнан как всегда поправляет, это не конь, это келпи, киваю, келпи, келпи, конечно же, келпи, кто бы сомневался…

Закрываю двери, закрываю ставни, Лианнан ноет, хочет морозное небо, исколотое звездами, – я включаю какой-то космический ночник, по потолку бегут разноцветные огоньки. Лианнан сворачивается клубочком, кажется засыпает. Открываю ноут, набираю – привычно, механически…

«…Люди! Не повторяйте чужих ошибок! Не приманивайте келпи! Не забывайте, что это не мирные безобидные лошадки, а смертоносные чудовища, убивающие…»

…спохватываюсь.

УДАЛИТЬ.

Закрываю ноут, пропади, пропади оно все…

Тренькает телефон, кому опять неймется…

«Напоминаем, что в этом месяце стоимость аренды замка составляет…»

Чер-р-р-т…

Открываю ноут, сжимаю зубы…

«…Люди! Не повторяйте чужих ошибок! Не приманивайте келпи! Не забывайте, что это не мирные безобидные лошадки, а…»

Оглядываю шахматную комнату, вижу в темном углу что-то с длинными когтями и копытами, пронзенное серебряной стрелой. Мне не по себе, мне не верится, что они пробрались сюда, те, кто читают Ловца, полторы тысячи прочтений в день, начислено семьсот…

Сжимаю первое попавшееся оружие, благо, в замке его много, затравленно оглядываю комнату, клеточки, клеточки, клеточки, пуфики в форме пешек, столик в виде шахматного слона, шкафчики в виде ладьи, мирно спящая Лианнан, Ланнан-ши, как говорила Кэхэриет…

Кэхэриет…

Больно сжимается сердце.

Сжимаю серебряный кинжал, готовый заколоть любого, кто приблизится к нам, – комната отражается в зеркальных стенах, становится бесконечной, мне то и дело мерещатся какие-то тени в лабиринте шахматных фигур, нет, это мое отражение…

Или…

Арктический лед в сердце.

Только сейчас понимаю, что вижу Ловца.

Здесь.

Напротив.

У него череп вместо головы.

На самом деле да.

У него кошачьи зрачки в глубине глазниц.

На самом деле да.

Его зовут Ловец.

На самом деле да.

Я не понимаю, как он сошел с экрана, как он оказался здесь, – живой, во плоти, так не бывает, просто не бывает, вот келпи, баньши, лианан-ши – бывают, а сошедшие с экрана – нет, нет, нет…

Замахиваюсь кинжалом – он тоже замахивается точно таким же кинжалом, почему у него такой же кинжал из серебра, почему он одет как я, почему он повторяет мои движения, почему он в зеркале, почему это мое отражение, почему у меня череп вместо головы – на самом деле, да, почему у меня кошачьи зрачки в глубине глазниц – на самом деле, да, я не Ловец, я не Ловец, я…

…тот в зеркале поднимается, сжимает кинжал, идет через комнату, заносит руку над Лианнан, спящей в отражении, почему я не могу остановить его, почему, почему, почему…

Кофейник с фениксом

Стражники.

Четверо.

Октахор Симплекс пытается придумать еще что-нибудь, больше ничего не придумывается, вертятся и вертятся все те же два слова.

Стражники.

И – четверо.

А да, еще алебарды. Или алебастры. Или как оно там называется, чем сейчас Октахору Симплексу отрубят голову.

А ведь так все хорошо начиналось, неприступная крепостная стена, увитая плющом, путь, который показался длиною в вечность, узкие коридоры и переходы, не менее узкие улочки Лунограда, лабиринты переходов из ниоткуда в никуда, башня, казалось, проткнувшая луну, мириады ступенек винтовой лестницы, блики луны, расколотые витражными окнами на мириады искр – и святая святых, время на башне…

И стражники.

Четверо.

И да, еще алебарды. Или алебастры. Или как их там.

И уже не скажешь что-нибудь про заблудился, это постараться надо, заблудиться в городе, обнесенном крепостной стеной, и оказаться на башне…

И…

И…

И —

– Добро пожаловать, господин Симплекс.

– А…?

– Добро пожаловать. Для нас большая честь… Если вы еще не выбрали себе гостиницу, рекомендуем Кофейникс, чудесное место… что-то между кофе, кофейней, кофейником, фениксом, и еще не пойми, чем…

– Большое спасибо…

– Да не за что, рады помочь…

Симплекс не верит себе, Симплекс не понимает, почему ему до сих пор не отрубили голову в узких переулках Лунограда, так не бывает, так просто не должно быть… где дворцовые интриги, где заговоры, где звон шпаг на каждом шагу, где то, без чего невозможно представить себе Луноград…

– …я уж думал, мне устроят показательную казнь…

Это Октахор Симплекс говорит уже потом, в Кофейниксе, где уютно устроился в кресле в маленьком кафе в компании чашечки кофе…

– Казнь? – чашечка кофе изумленно хлопает глазами, – вы что имеете в виду?

– Ну как же, каждому, кто пробрался в город, отрубают голову…

Чашечка смеется заливистым звоном.

– Ах-ха-ха, какой вы право смешной!

– Позвольте, позвольте, это была не шутка… мне говорили, что вы…

– Ну что вы, ничего подобного… – чашечка мрачнеет, – очень странно, почему так… должно быть, наш автор что-то напутал…

…автор просыпается, – за секунду до того, как клинок касается его горла.

– Чему обязан?

Автор сам удивляется, как спокойно звучит его голос, как будто ничего и не произошло…

– Октахор Симплекс… к вашим услугам…

– Вы… не может… не может быть… немыслимо… Для меня. знаете ли, большая честь…

– Скажите… зачем вы это делаете?

– Ч-что делаю?

…автор смотрит, как чайник разливает по чашкам чай, подталкивает чашку дорогому гостю, да не бойтесь, пейте, не отравлю я вас, где это видано, чтобы автор собственного героя отра… м-м-м… а ведь видано, еще как видано, только это не тот случай, не тот…

– Ну а как вы хотели, дорогой мой Симплекс, заказ отрабатывать надо…

– Заказ?

– Ну а вы что думали, конечно, заказ, думаете, так бы за эту графомань платил кто-нибудь?

– Но… кто и зачем вас просил очернить Полнолунию?

– Ну, этого я вам сказать не могу, у меня свои тайны…

– Ну, кто бы это ни был, можете расторгать с ним контракт.

– В смысле?

– В прямом смысле. У вас ничего не получилось… правда пробилась через ваши лживые выдумки, Полнолуния в книжке получилась такая, какая она есть на самом деле…

– И что… хотите сказать, это кто-то читает?

– Можете не сомневаться, еще как…

– С ума сойти можно… надо же… большое вам спасибо, уважаемый Симплекс, честное слово, гора с плеч, что мне не придется больше врать про Полнолунию…

– …большое вам спасибо, уважаемый Симплекс, честное слово, гора с плеч, что нам не придется больше бороться за правду день ото дня…

Октахор Симплекс откашливается:

– Я, собственно… не хочу доставлять вам лишнее беспокойство, но я пришел сюда за временем…

С этими словами Симплекс поднимается по ступенькам бесконечной лестницы на вершину башни.

– За временем?

– Ну да… стыдно признаться, я должен его похитить… за этим послал меня автор…

– Ну, зачем же что-то похищать, мы с удовольствием подарим вам время, – говорит один из стражников.

Страннику кажется, что он ослышался.

– Подарите… время?

– Ну, конечно, время, это дело такое, у нас его навалом…

– Право же… вы уверены?

– Абсолютно… вот сюда… пожалуйста…

Октахор Симплекс осторожно входит на площадку – отсюда весь город как на ладони, – смотрит на время, тут же спохватывается, почему он видит только циферблат, а где само время, время-то где…

– А где же… время?

– Ну что же вы хотите, уважаемый Симплекс, мы же какой Луноград? Ненастоящий. Где же мы вам возьмем настоящее время?

– Вот ведь черт! Из-звините… я так и думал, что все будет не так-то и просто… так и чувствовал, что если все идет так просто, то в результате окажется невозможным…

– Ну, отчего же невозможным, просто настоящее время нужно искать в настоящей Полнолунии.

– Это… это же всего лишь шутка?

– Отнюдь, уважаемый Симплекс…

– И как же вы предлагаете мне попасть в настоящий Луноград? Это же не невозможно!

– Э-э-э, уважаемый Симплекс, Луноград на то ли Луноград, что на его улочках можно найти все, что угодно, вот так вот случайно свернете не туда, подниметесь не по той лестнице не в том проулке – и нате вам, вот вы и в настоящей Полнолунии!

– Вот как… вы мне покажете этот переулок?

– Э-э-э, нет, эти переулки нарочно никто не найдет, это вам нужно случайно на него наткнуться, поплутать по городу!

– Да, пожалуй, вы правы… придется поплутать…

– …неужели… неужели это здесь?

– Все верно, уважаемый Симплекс.

– Я так и думал, – Симплекс смотрит на улицу, которая медленно перерастает в лестницу, – я так и представлял себе что-то такое…

Октахор Симплекс идет по лестнице, чуть теряется в тумане осени, идет к башне, которая возвышается над городом.

Ненастоящие стражники смотрят в настоящий мир, прислушиваются.

Окрики.

Два выстрела.

Все кончено…

– …а ловко вы притворились автором, который про Полнолунию врал…

– Чего не сделаешь, чтобы от Симплекса избавиться…

– Постойте… так вы же могли его и в вашем вымышленном Лунограде убить!

– Не могли бы… понимаете, в книжке другие законы действуют, не может быть такого, Октахор Симплекс в книжке непобедим… а вот в реальной Полнолунии очень даже.

– Ну, вы вообще молодец… даже не беспокойтесь, кусок времени вы получите, как договаривались…

Расходятся из Кофейникса, держат алебарды. Или алебастры, или что у них там…

Альга, Герба, Фунги…

Это не это не литий, говорю я себе.

Не литий.

Это кадмий, какого черта я вообще перепутал его с литием, хотел бы я знать, о чем вообще думал, когда запомнил, – литий, когда выверял траекторию, орбиту…

Отсюда я вижу только тоненький серпик планеты, как будто обглоданный, даже кажется, что там, в темноте, ничего нет, но это только кажется, там меня поджидает губительная твердь, от которой не будет возврата.

Разогнаться.

Изо всех сил.

Лететь, изрыгая пламя, – чтобы вырваться из кадмиевого плена, чтобы хотя бы вырваться на орбиту, а не упасть на твердь. Космос не прощает мимолетных промашек, я это знаю. Я уже вижу чуть поодаль какие-то обломки, кладбище тех, кому не повезло, кладбище, которое медленно плывет вокруг мертвой планеты.

Вырваться с обриты.

Вырваться.

Любой ценой.

Проскочить вот это невидимое в темноте, оскаленное тоненьким серпиком…

Планета не отпускает, планета тянет, планета с силой сжимает мой хвост, ну же, ну же, ну…

…Корпус переламывается пополам – я бы сказал, с оглушительным треском, но здесь нет никакого треска, мертвая тишина, а дальше вселенная кувыркается в бешеном вальсе, меня отбрасывает куда-то в никуда, я еще не понимаю до конца, что свободен, если это можно назвать свободой, когда половина тебя беспомощно несется по орбите, а вторая половина не менее беспомощно летит в пустоту.

Черт.

Черт, черт, черт.

Какого черта я сделал это, какого черта освободился непонятно какой ценой, что вообще со мной будет дальше…

Что…

Про сигналы бедствия даже не думаю, здесь только того и ждут, стоит им только заметить чью-нибудь слабость, – налетят, растерзают, даром, что у меня уже и растерзывать нечего…

Собраться.

Буквально – собраться.

Оглядеться, куда меня вообще несет, могу ли я хоть как-то выверить курс, ага, как бы не так, размечтался… На мое счастье поблизости нет ничего, что могло бы…

Ага, как же, нет, нате вам, ни раньше, ни позже, – он движется прямо на меня, огромный, раз в десять больше меня самого, движется, – стремительно, неумолимо, ближе, ближе…

– Смените курс, – требую в пустоту, отчаянно надеюсь, что он успеет отклониться, хотя на такой скорости черта с два…

Даже не вздрагивает, несется на всех парах…

– Смените курс!

Он стремительно приближается, я уже вижу крохотные огоньки на корпусе…

– Да вы столкнуться со мной хотите, что ли?

Он не отвечает, он сталкивается, он разби… нет, он разбил бы меня, если бы не были открыты отсеки, если бы я не провалился туда со всеми потрохами, вернее, все, что от меня вообще осталось.

– Вы… что вы себе позволяете?

Тишина. Какая-то нехорошая тишина, пленители со своими жертвами так не молчат… тут что-то другое, понять бы еще, что именно…

Пробираюсь по внутренностям огромной станции, ищу сам не знаю, что, топливный отсек, а это еще что такое…

Смотрю.

Не понимаю, что я вижу, ни на одной станции не видел ничего подобного, резервуары не пойми с чем… выверяю радиацию, нет, не то, прощелкиваю магнитное поле, магнитное поле какое-то странное, тоже никогда в жизни ничего подобного не чувствовал.

Шальная мыслишка – выискать какой-нибудь аварийный челнок, подключиться к нему, оторваться, и только меня и видели, только черта с два мне дадут к чему-то тут подключиться, тут скорее меня самого на запчасти растерзают…

…точно.

Спохватываюсь, вот оно, вот, ловко он охотится за деталями, правильно, чем самому делать, лучше вот так…

Отчаянно прикидываю, что тут можно соврать, за мной сейчас прилетят, ага, хорошо сказано, на мириады световых лет никого нет вокруг… а у меня нестандарт, а мои фрагменты вам не подойдут никуда… тоже как-то неубедительно…

Только сначала раскусить, понять эту гнетущую тишину, разобраться, что тут случилось, добраться до сервера… точно, добраться до сервера, этого он мне точно не позволит, вот и познакомимся…

Вижу сервер.

Все понимаю.

Вот оно…

Смотрю на мертвый сервер, еще не понимаю, что я собираюсь делать, а что тут можно сделать, подключить обесточенные диски…

…подключить…

Замираю.

Понимаю, что это мой шанс.

Вот так, пройти мимо, бочком-бочком, я этого не видел, я этого не находил, ничего не было, не было, не было, ничего не знаю, это моя станция, огромная, летящая, вернее, не так – я и есть эта станция, нужно только подключить к нему мое сознание…

…вот так…

…а теперь…

Сначала не понимаю, не чувствую громадины станции – это нормально, это сначала всегда так бывает, не понимаешь, не чувствуешь, теряешься. Тут, главное, не паниковать, не волноваться, выждать – иногда полминуты, а иногда и несколько лет, прежде чем чужая станция откликнется на мое сознание.

Кажется, получилось – тут главное слово «кажется», надо проверять, осторожно, бережно, чуть-чуть отклонить курс, вот чер-р-рт, сначала же надо было убедиться, что вокруг нет ничего такого, что разобьет мою станцию на осколки.

Нет, ничего нет.

Повезло.

Осторожно выверяю курс, осторожно начинаю разгон, – я еще не знаю, каким будет предел моей скорости, но чувствую, что смогу вырваться за пределы мертвой галактики и века и века дрейфовать до ближайшей туманности, где еще горят живые звезды. Если, конечно, хватит топлива, говорю я себе, если хватит. Тут главное слово – «если».

Искать. Оглядывать черную пустоту вечной ночи, не мелькнет ли где живой огонек, да, вроде что-то есть – бесконечно далеко, если только датчики не врут, кто их знает, эти датчики, где сервер умер, там и датчики могли долго не протянуть…

Нет, все-таки они меня не обманывают, далекие всполохи превращаются в огоньки, я вижу мерцание… нет, это не похоже на звезды, это гораздо мельче, и гораздо ближе… и…

…вот черт…

Слишком поздно спохватываюсь, что оказываюсь в гуще станций, станций, станций – больших, сильных, но крепко потрепанных жизнью, как бы они не растерзали меня на куски, да не как бы, а растерзают в два счета…

– Добро пожаловать… – кто-то любезно поворачивается ко мне, – для нас большая честь…

Меня коробит, холодок по спине, ну давайте, смейтесь, смейтесь, прежде чем накинуться на меня скопом, имейте в виду, просто так я себя не отдам…

– Позвольте поделиться с вами топливом…

Меня коробит, это что-то новенькое, совсем новенькое, какой-то ловкий ход, почему они не могут просто забрать топливо, почему…

Все-таки говорю:

– С-спасибо…

– Да не за что, мы же все понимаем, такая миссия у вас…

Меня передергивает, это еще что…

– Э-э-э… а… ну да…

– Позвольте угостить вас, – добавляет еще кто-то, – все-таки вам предстоит такой долгий путь…

– Э-э-э… а-а-а… д-да…

Откуда они знают, черт их дери… нет, этого не может быть, это слишком просто, слишком хорошо, чтобы быть правдой, вот так вот, ни с того ни с сего кучу топлива в дальний путь…

– А разрешите… – кто-то осторожно подкрадывается ко мне, бочком-бочком, шепотом-шепотом, – взглянуть… ну… вы понимаете…

Меня передергивает, вот оно что, ловко…

– Н-нет… позвольте…

Он спохватывается:

– Да-да, конечно, я понимаю… такое сокровище…

Оживляюсь:

– А может… вы сами хотите себе это сокровище?

– Что вы, что вы, я такое не потяну… уж вы взяли на себя труд такой… спасибо вам огромное…

И все хлопочут, спасибо, спасибо вам, что бы мы без вас делали вообще…

Мне становится не по себе, только сейчас понимаю, что вляпался во что-то, непонятно, во что, и лучше бы выбраться из этого как-нибудь… я не знаю, как… ладно, успеется, успеется, не сейчас… Сейчас ни о чем не думать, двигаться вокруг мертвой галактики вместе со всеми, пока не ускорюсь настолько, что оторвусь от них…

– …отдайте мне.

– Что, простите?

– Мне отдайте.

Не понимаю:

– Что… что вам отдать?

– Вы знаете, что.

– С какой… с какой стати?

– С той стати! Думаете, вы самый лучший, да? Думаете, вы прямо лучше всех справитесь?

– Думаю, да.

Ожидаю нападения – не меньше. Ничего не происходит, понимаю, что битвы не будет, что он побоится всех остальных, парящих вокруг нас.

Разгоняюсь.

Быстрее.

Быстрее.

Еще быстрее.

Сам пугаюсь собственной скорости, я даже и не знал, что бывает так.

Выверяю траекторию, проверяю – еще, еще, еще, слишком все это непривычно, слишком пугающе, слишком боюсь ошибиться…

Вроде правильно.

Главное слово – «вроде».

– Счастливого пусти.

– Спасибо.

– Счастливого пути.

– Спасибо, спасибо…

– Пусть у вас все получится…

– Большое спасибо…

– Удачи вам!

– Благодарю!

Понимаю, что так и не спросил у них, что это такое, что вообще происходит.

Понимаю, что еще не поздно спросить.

Понимаю, что не спрошу, – потому что в ту же минуту меня сотрут в порошок, вернее, нет, не сотрут, я еще успею испепелить штук пяток врагов, прежде чем испепелят меня самого…

Засы…

…паю, как же, дадут мне заснуть, это еще что, опять этот, который – отдайте мне то, отдайте мне это, фиг тебе, ничего я тебе не отдам…

– Ну что вам… что?

Да вы смотрите, вы куда прете-то, хотите, чтобы вас на орбиту засосало, и дальше?

Пытаюсь понять, куда пру, на какую орбиту, где я вообще, почему меня окружают звезды, живые, горячие, когда это они загорелись, не могли они загореться… Или… или это сколько веков прошло, сколько миллиардов лет, я уже на месте…

На месте…

Звезды – живые, горячие, раскаленные, еще миллионы лет можно кормиться этими звездами, если не…

…если не…

…только сейчас спохватываюсь, что еще немного – и всю громадину моей станции затянет на звезду, огромную, голубоватую, раскаленную, да не просто на орбиту, а в самое пекло. Какого черта я недовыверил траекторию, какого черта ошибся… а да, это не ошибся, не я, это этот прицепился ко мне, сбил меня с пути…

– Вы… вы… что вам надо-то?

– Сами прекрасно знаете, что.

– И даже не просите… не получите…

– Отдайте… – он что-то переключает там, у себя, что за черт, – по-хорошему отдайте… вы все равно в этом ничего не понимаете, все равно!

Только сейчас понимаю, что он вооружен лучше, чем я думал, даже намного лучше, что я рискую не успеть отразить атаку, что надо бить здесь, сейчас, на поражение…

Стреляю – стремительно, отчаянно, толком не прицеливаюсь, уже слишком поздно понимаю, что сейчас прихлопну и себя самого тоже, да не прихлопну, а уже, так оно и есть, смотрю на то, что осталось от обшивки отсека. Вспомнить бы еще, что это был за отсек, долго я после этого проживу, или нет. Понимаю, что проживу еще долго, – умерло то, что было уже мертво, навеки застывший сервер…

– От… дай… – хрипит сигнал умирающей станции, подбитой моим выстрелом, – э..то… от… дай…

Мне кажется, я ослышался, не верю себе:

– Так тебе… это вот… в резервуарах?

Он не успевает ответить – да. Снова не верю себе, не понимаю, как можно вот так погибнуть из-за неведомо чего…

…чего?

Спросить… только сейчас понимаю, что спросить уже не у кого, что я так и не узнал…

…не узнал…

Беспомощно смотрю на звезду, на застывшие комки магмы вокруг звезды, на двух комках металлическая пустыня, третий, покрытый водой и глиной, кутается в водяной пар…

Еще с большей беспомощностью смотрю на резервуары, как будто они мне что-то подскажут, ничего не значащие надписи – alga, herba, fungi, pisces…

Жуткие мысли – что это так важно, так важно, а я не знаю, что делать…

Решаюсь.

Бережно укладываю в челнок.

Бережно отправляю челнок к раскаленной звезде.

Жду.

В страхе смотрю на все, что пролетает мимо – только бы не задело челнок…

…успокаиваюсь – когда челнок тонет в раскаленном пламени.

Кажется, я сделал как надо.

Главное слово – «кажется»…