Текст книги "Толстый – повелитель огня"

Автор книги: Мария Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава IX
Троянская Елена

Что ни говори, а регулярное общение с телефонными хулиганами не обходится без последствий. Сразу начинаешь нервно реагировать на самые обыденные вещи. На слова «коты», «канализация», да просто на телефонный звонок! Даже Толстый вздрогнул и быстро-быстро по треникам вскарабкался Сашке на плечо. Ленка сидела на полу и сочувственно смотрела на них обоих.

– Ну хочешь, я возьму?

– Сам!

Звонил не Ваня и даже не коты. Звонила Елена-историчка.

– Саша, добрый вечер. Позови бабушку, пожалуйста.

Вот как прикажете реагировать, когда тебе домой звонит учительница и просит бабушку к телефону? Тонкий повел себя неоригинально: пару секунд он лихорадочно припоминал, что такого успел натворить в школе за последние дни, и, не найдя ответа, спросил в лоб:

– Что случилось, Елена Владимировна?

– Ничего-ничего. Просто я хотела обсудить с ней кое-какие организационные вопросы.

Врет, решил Тонкий. Бабушка даже в родительском комитете не состоит и вообще далека от школьных дел. Если бы деньги собирала на что-то, всему классу бы объявила.

– А бабушка во дворе, – не соврал Тонкий. – С бабушками.

– Позови ее, пожалуйста, это важно.

А что делать?! Двор и правда недалеко, надо было соврать, что бабушка улетела на Луну и что-то там поломалось на станции, поэтому связи нет… Чушь какая-то! Может, и правда организационный вопрос, без бабушки не обойтись? Что он в самом деле? Ничего ж не натворил за последние дни…

Тонкий спустился во двор. Бабушка еще сидела на лавочке перед подъездом и обсуждала с Майей Дмитриевной какой-то учебный вопрос. Лабашов брел к «Москвичу» в глубине двора. Открыл дверь, сел в машину. Бабушка с Майей Дмитриевной проводили его взглядом, потом заметили Тонкого.

– Ты что, Сань?

– Тебя к телефону.

Бабушка начала прощаться, и заняло это минут пять, потому что бабушки быстро прощаться не умеют. Бабушка поднялась по лестнице за Тонким, и это тоже заняло несколько минут, потому что бабушки не зайцы, не такая у них скорость. Тонкий надеялся, что Елена не дождется и передумает. Но учительское терпение оказалось крепче времени.

– Кто там? – спросила бабушка, перед тем как взять трубку.

– Елена-историчка. Я ничего не делал, – на всякий случай добавил Тонкий и сделал вид, что он увлеченно наводит порядок.

Взял охапку одежды из коридора, притащил в комнату, где не только шкаф, но и бабушка с телефоном, и сел рядом, аккуратно складывая каждую вещь и подолгу выискивая ей место на полке. Бабушка заметила уловку, но виду не подала.

– Слушаю. Добрый вечер. Так. И Саша? А что тогда? Неужели?

Тонкий слушал и не понимал. Зато бабушка, похоже, понимала.

Тонкий видел, как она недовольно косится в его сторону. Значит, он все-таки что-то натворил. Причем давно, потому что успел забыть.

– Елена Владимировна, вопрос уже решен, я могу обещать, что это больше не повторится. Хорошо, я поговорю с ним…

Значит, он угадал. Если бабушка оправдывается, все ясно. Что-то Сашка все-таки натворил. Сейчас бабушка положит трубку, всыплет, вот и узнаем, за что.

Упрямый Ленкин свитер не хотел влезать на полку. Выскальзывал и падал, как дрессированный. Тонкий комкал его так и сяк, старательно втискивая между джинсами и джинсами. Никак. Впрочем, это было только на руку: дрессированный свитер – хороший повод оставаться в комнате и слушать разговор.

– Думаю, они сами разберутся. Поговорю. Да.

Бабушка положила трубку, молча подошла, отобрала у Сашки свитер и положила его на свободную полку. Предатель-свитер послушно лег и падать не собирался. Бабушка захлопнула шкаф и опустилась в кресло, кивнув Сашке на соседнее.

– Я, кажется, не все знаю о твоих школьных делах.

Тонкий пожал плечами: ясное дело, дни длинные, уроков много, и захочешь – все не расскажешь. Что ж такого он успел натворить и забыть? Не томи, а?

– Ты, оказывается, драки устраиваешь, бабушку позоришь.

– Я?

– Сегодня на истории, – объяснила бабушка, проницательно глядя на Тонкого. – Тебе одного ребра мало? Кстати, как оно?

– Трещина, говорил же. Я не дрался, ба!

– Не дрался, знаю. Но эта драка была по твоей вине…

– Я, что ли, девчонка? Елена, блин, прекрасная из параллельного класса?

– Не обольщайся, Троянской войны все-таки не было. Тем не менее…

Тонкий начал потихоньку соображать, в чем его обвиняют. Федорова и Витька Елена вызвала вечером с родителями. Они небось и выложили ей, какой такой был повод для драки. Витек дразнил Тонкого, Федоров решил призвать его к порядку. А дразнил потому…

– Я не знала, что записи моих разговоров с этим… – она сделала паузу, – есть в Интернете. И уж точно не думала, что ты будешь их кому-то показывать.

– Это не я!

– Значит, показали твои друзья, по твоей наводке, – припечатала бабушка, и возразить здесь было решительно нечего.

Тонкий уныло кивнул:

– Я брал Федорова разбираться с этим… На Арбат, вчера, помнишь? Конечно, я ему сказал, кого будем бить и за что.

– И дал адрес в Интернете?

– Нет, он сам нашел. Это нетрудно…

– Значит, любой ученик теперь может найти и послушать… Драка была, был вызов родителей, многие это видели в вашем классе и знают причину… Захотят – отыщут в Интернете, послушают… – она говорила словно бы сама с собой.

Тонкий давно понял, что он не прав и что файлики с того сайта надо бы убрать. Пока еще Тонкого дразнили только в классе, но завтра это может быть уже вся школа… Со всей школой не передерешься, даже если Федоров будет помогать.

– Я не хотел, ба. Что-нибудь придумаю, это дело замнут и забудут.

– Что тут думать-то? – бабушка посмотрела на него, как на маленького. – Я скажу Иванову сейчас: не хочешь на отчисление – убирай файлы из сайта. Мне важно, чтобы ты в принципе понял, как неосторожно поступил, рассказывая приятелям о наших проблемах.

– Давно понял. Подожди, ты оставишь его в университете?

Бабушка дернула плечом и уставилась в экран выключенного телевизора. Тонкий подумал, что она еще сама не знает, как поступить.

– Решать не мне, – вздохнула бабушка, стирая пальцем пылинку с экрана. – Решаются такие вопросы в деканате. Только я могу рассказать всем, что Иванов из этих… Как ты их там называешь – «баранки»?

– Пранкеры.

– Да. А могу и не сказать.

– А если скажешь, об этом узнает весь университет, – закончил Тонкий, и ему стало еще паршивее.

– Я не думаю, что он станет нарываться, – поспешно успокоила его бабушка. – Уберет как миленький, вот увидишь. Важно в принципе решить: позволить ему остаться в университете или нет… Парень-то, кажется, неплохой, с хулиганьем связался только. – Она тыкала пальцем в экран, собирая пылинки, Тонкий сразу понял: она чего-то от него ждет. И еще боится, что ее беседы услышит весь университет. На экране оставались темные следы от пальцев с бахромой пылинок по краям.

– Ну хочешь, я сам с ним поговорю?

– Зачем?

– Быстрее будет. По «аське» свяжусь – он тут же и уберет.

– Не надо. Я сама. Просто думала… Ты с ним не знаком?

– В Интернете болтали.

– Он как, вообще, парень-то? Я его вижу только за партой, ты ж понимаешь.

Отпечатки пальцев уже заняли половину экрана. Тонкий вдруг понял, что бабушке очень и очень хочется выгнать этого Иванова из университета, но она боится сбить планы хорошему, наверное, парню. Плохому – еще куда ни шло, а вот хорошему…

– Подлый он, ба. Я ж тебе говорил: забил девушке стрелку и не пришел… По телефону опять же, и… и… – Он запнулся и подумал, что у этого Иванова, наверное, есть родители, планы, амбиции. Может, он хочет стать телеведущим или профессором, как бабушка? А из-за своего дурацкого хобби может запросто стать солдатом на ближайшие два года. И неизвестно, сможет ли он через эти два года восстановиться в университете. В армии небось будет не до учебников. Хотя отец, например…

– Захочет – восстановится, – припечатал Тонкий, вспомнив про котов и канализацию.

– А если не захочет?

– Невелика потеря.

Бабушка мазнула рукавом по экрану – «пальчики» смазались в ровную черную полосу.

– Ладно, иди. И разберись в школе, чтобы не было никаких разговоров.

– Хорошо.

– Пыль вытри.

Потом Тонкий расставлял по местам технику, вытирал пыль, спорил по телефону с Вуколовой насчет Лабашова. Сошлись они в одном: Романа Петровича лучше не беспокоить, он и слушать не станет о каких-то оговорках. Потом Сашка откопал в крысиной клетке погрызенный «капс лок», воткнул на место. Поболтал по телефону с Федоровым, хотя тот и так давно понял, что был не прав, давая одноклассникам слушать «пранки» с бабушкой. Запустил «аську»… Не ту! Не свою, а новую, которую завел специально для Вани. Хотел отключиться, но получил «месидж».

– Превет, Ира. Как дела?

– Я не Ира! – огрызнулся Тонкий. Он еще злился на Ваню за то, что тот доставил ему столько хлопот, и немножко на себя и бабушку – просто так.

– Я так и падумал , – многозначительно ответил Ваня.

– Ну и думай дальше! – Тонкий злился. У этого Вани еще хватает совести так запросто с ним разговаривать после того, как его уже прищучили и грозят отчислением.

– Стукач!

– Не стукач, а внук Валентины Ивановны. И ты ее достал.

– Правда?

– Что достал? Правда. Сам-то как думаешь?

– Что внук.

– Нет, блин, шучу! Я из ФБР.

– Врешь!

– Вру.

– Она грозилась меня отчислить.

– И отчислит, если «пранки» с сайта не уберешь.

– Убрал уже.

Тонкий сбегал на сайт и увидел, что Ваня не врет. «Тараторка» была, «Бутуз» был, «Старухи» не было. Вообще не было ни одного Ваниного файла. Неужели исправляется?

– Чем она тебе не угодила-то? – миролюбиво спросил Тонкий.

– Я не знал, что это она. Мне просто подкинули хороший материал.

А вот это уже интересно! «Материал», значит, подкинули?

– Однокурсник? – быстро спросил Тонкий.

– Нет, Толяша вообще с другого факультета.

– Какой Толяша?

– Неважно.

– Как это неважно? – возмутился Тонкий. – Ты перестал звонить – он начнет.

– Не начнет.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

Что ж, спасибо хоть на этом. Тонкий и не надеялся, что Ваня так просто скажет, что за Толяша такой дал ему бабушкин телефон. Странно, что имя назвал, должно быть, случайно проговорился. То, что парень учится в университете, но не на журфаке, а где-то еще, уже было подарком. Тонкий удачно ввернул про однокурсника. Спросил бы «кто» – Ваня вообще бы не ответил.

– Значит, моя бабушка для тебя – материал?

– Ну да! Ругается классно, никто такого не говорит! Я и работал с ней, мало ли на свете старух по имени Валентина Ивановна?! А потом, когда понял, отступать уже было неспортивно.

– Надо было до печенок достать?

– Да иди ты! Думаешь, раз профессорский внук – все можно?

– Сам иди , – не обиделся Тонкий.

Разговаривать с Ваней было уже неинтересно. Кто ему дал бабушкин телефон – все равно не скажет, да и не нужно это. Если тот парень лично с самого начала не стал звонить сам, а дал телефон Ване…

Тонкий невежливо ушел в офлайн.

Кстати, бабушка-то была права: не такой безграмотный этот Иванов, каким хотел казаться. Сейчас ведь нормально поговорили, без ошибок почти.

Глава X
Вся правда о Лабашове

Болеть неинтересно, когда занимаешься этим в одиночку. Захворала бы сейчас Вуколова или хоть Федоров с Фоминым, пошел бы к ним, хоть в дурака бы сыграли. Ну хоть Ленка бы дома была! Или бабушка. Или Толстый бы научился говорить, а то так со скуки помереть можно!

Тонкий сбегал в поликлинику еще с утра и теперь бродил по дому мрачный как тень. По телику ерунда, в Интернете никого нет – все учатся, такая тоска, хоть вой. Даже рисовать не хотелось. Тонкий послонялся по дому, подумал о возвышенном и о краже, но так и не придумал ничего нового. Что тут думать-то: воры в милиции, Тонкий – герой, Толстый – тоже, вчера получил баранку за спасение хозяина. Вчерашнее приключение уже казалось тихим и пресным, как речка-вонючка на даче.

Спасение пришло с улицы, нажало на звонок и, при внимательном рассмотрении, оказалось Лабашовым. Лабашов стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу, как первоклассник, вяло демонстрируя желание войти и что-то сказать.

Тонкий обрадовался ему, как родному, даже забыл, как его зовут.

– Ты?!. Вы?..

– Ты, – подсказал «спаситель от скуки», – то есть я. Лабашов Серега, помнишь?

Тонкий не стал отвечать на дурацкий вопрос, втащил студента в квартиру и повел к себе в комнату.

– Проходи. Чаю хочешь? Я тут помираю: в школу ходить не велено, не знаю, чем себя занять… Садись на диван, Толстый не кусается.

Студент робко глянул на Толстого, занявшего оборонительную позицию на диванной подушке, и присел на краешек.

– Я по делу. Мне надо тебе кое-что сказать. – Он увидел, что Сашка уже навострил лыжи в кухню. – Подожди ты с чаем! Тут серьезное дело.

Тонкий послушно затормозил, вернулся и сел рядом с Лабашовым. Серьезное так серьезное.

– Я, похоже, это… Майю Дмитриевну я подставил с ворами. И вас, кажется.

Заявление было сильное. Тонкий подумал: хорошо, что он за чаем не пошел, а то бы сейчас ухнул поднос прямо на пол. От таких новостей-то! Пара чашек – ерунда, но кипяток на ноги – штука неприятная. Ну и хорошо, что не ухнул, ну и ладно, ну и проехали. Когда такое дело…

– С чего ты это взял? – осторожно спросил Тонкий и подумал, что в любом случае день перестал быть скучным. – Почему ты мне это говоришь, а не милиции?

– Я не виноват. В милиции не докажешь, что ты не верблюд, а про тебя Майя Дмитриевна рассказывала – ты фальшивщика в школе поймал…

– Короче!

И Лабашов рассказал так коротко, как мог.

В начале сентября во дворе университета к нему подошел парень: «Слушай, мне Майя Дмитриевна по экономике велела приготовить реферат с видеоматериалами. Я записал на дивидюк, она сможет это посмотреть, как думаешь?»

Лабашов к тому времени уже успел побывать в гостях у Майи Дмитриевны, сдавая свой многострадальный «хвост». Он заверил парня, что «ди-ви-ди» у преподавателя есть и компьютер вроде новый – если что, диск можно посмотреть и на нем.

Парень оживился: «Так ты был у нее в гостях? А что она любит? Не собирает, к примеру, какие-нибудь фигурки, ничего такого не заметил? Мне без презента соваться нельзя»… Серега честно описал ему обстановку, увиденную у Майи Дмитриевны. Никаких фигурок им замечено не было, но тот студент, похоже, остался доволен.

Поговорили – разошлись. Лабашов об этом давно забыл, но две недели тому назад он вновь увидел того же студента во дворе университета. Лабашов узнал его, хотел окликнуть, но тот подошел первым: «Студент, выручай! Такая проблема: меня ведь отчислили с первого курса! Сейчас восстанавливаюсь. Студенческого, сам понимаешь, нет, поэтому в здание меня не пустят. Допуск есть, а билета нет, понимаешь? А мне надо Майе Дмитриевне сдать реферат. С видеоматериалами, помнишь, я говорил? Дай ее телефончик, а? Я знаю, у тебя есть».

Лабашов не углядел ничего подозрительного в том, что студент у студента просит телефон «препода». У всех есть «хвосты», но не всем удается поймать преподавателя у дверей университета. Телефон Серега дал, рассказал парню, по каким дням Майя Дмитриевна бывает на кафедре, дал переписать расписание – обычные студенческие дела, что тут подозрительного? Парень еще поспрашивал, не побеспокоит ли он Майи-Дмитриевниных домочадцев своим звонком, и Лабашов сообщил, что она живет одна, если не считать кошки. Потом парень стал расспрашивать про бабушку Тонкого («А то у меня и по русскому «хвост», за один, сам знаешь, не отчисляют»). Лабашов ответил, что с преподавателем не знаком, но вроде живет рядом какая-то русичка… «Им небось в одном доме квартиры давали», – поддержал разговор парень, и Лабашов с ним согласился…

Тонкий понял, к чему клонит Серега, и перебил:

– Ты на краже его видел?

– Того парня? Нет. Но, по-моему, Сань, это был наводчик.

«А по-моему, ты параноик», – подумал Тонкий и, наверное, заметно подумал, потому что Лабашов поспешил объяснить:

– Саня, я узнавал: нет у нас такого факультета, где бы читали и Майя Дмитриевна, и твоя бабушка. Нет, понимаешь? Экономистам русский читает другой преподаватель. На журфаке у твоей бабушки тоже есть экономика, но читает ее опять же не Майя Дмитриевна. Они пересекаются только на театральном, но там Майя Дмитриевна читает не экономику, а математику. А парень четко сказал: «Майя Дмитриевна по экономике велела приготовить реферат… Не знаешь координаты Валентины Ивановны, а то у меня и по русскому «хвост»?» Такого ни на одном факультете нет, понимаешь?

Тонкий понял: Серега не параноик. Парень дело говорит. Ведь так и работают наводчики: сперва изучают обстановку (есть ли в доме вообще что воровать); выясняют, кто еще живет в квартире (кошка – не в счет); узнают рабочее расписание: по каким таким дням у Майи Дмитриевны лекции (читай: «Ее не бывает дома»). Координаты жертвы опять же…

Похоже. Очень похоже! Лабашов молодец, наблюдательный. Тонкий бы и не вспомнил, что там было две недели тому назад!

Сашка встал и пошел за чаем. Наблюдательный Лабашов увязался за ним в кухню.

– Я боюсь говорить в милиции, – жаловался он, по-светски устраиваясь за кухонным столом. – Я же теперь, получается, соучастник!

«И все-таки он параноик», – мелькнуло у Тонкого.

– Не бойся, – успокоил он мнительного Лабашова. – Разговаривать со студентами – не преступление. А вот утаивать данные от следствия…

– Они ж за меня первого примутся!

– Не примутся. Расписание долго изучал?

– Всю ночь, – похвастался Лабашов. – Попросил в уччасти отсканить. Инспектору лень было копаться – выискивать наше, она и дала мне пачку, где все есть.

«Паршиво поставлена работа с документами, – подумал Тонкий, меланхолично разливая чай. – А потом удивляются, что преподавателей обворовывают».

– Все?

– Точно, все. Я по сайту сверил: все факультеты, все курсы. Аспирантура отдельно, да этот парень говорил, что он первокурсник.

Тонкий молча поставил ему чашку. А сам-то еще вчера подозревал Серегу в соучастии в преступлении! Что ж, получилось соучастие, только не то, о котором думал Сашка. А может?.. Не-а. Не врет Лабашов, да и с чего ему врать? Ну, помог наводчикам, сам того не желая! Дело не подсудное, но противное. Хорошо хоть – заметил! Тонкий бы, например, забыл этот разговор, как вчерашний день, и точно не побежал бы сверять расписания.

– А как ты вообще дотумкал расписания посмотреть?

Лабашов улыбнулся и смущенно отхлебнул горячий чай.

– Ну, дотумкал я только вчера, в милиции. Времени было много. Этот парень, только сейчас понимаю, слишком интересовался обстановкой: что у кого дома есть ценного. Спрашивал, кто еще проживает в квартире, расписание опять же… А вечером, когда ты спросил: «Это тоже ваш студент?», я и вспомнил, что Майя Дмитриевна с твоей бабушкой вроде не пересекались…

– Ясно. Ты это… расскажи лучше Роману Петровичу. Сейчас я тебе визитку дам.

– Не надо! – Лабашов поднялся и торопливо допил чай. – У меня есть. Сейчас от тебя позвоню и зайду к нему. Точно ничего не будет?

– Стопудово.

Он и правда позвонил Роману Петровичу и быстро ушел. А Тонкий остался переваривать услышанное.

Совсем озверели студенты: один по телефону хулиганит, другой домушников натравливает. Хотя тот наводчик не был студентом, как выяснилось. Студент хотя бы соврал правдоподобнее. Стоп, а откуда он знал, что у Лабашова есть телефон Майи Дмитриевны? И что он вообще бывает у нее дома? Подслушал? Может быть. А может быть, наводчику сказал кто-то из студентов. Такой же балбес, как Лабашов, лишенный бдительности, но всегда готовый помочь товарищу, не подозревая, что перед ним – наводчик. Или подозревая? Вообще, гнилое это занятие – преподавателей обворовывать. Не олигархи все-таки. Да и наводчик скорее будет тусоваться во дворе, чем у места работы будущей жертвы. Значит, все-таки – студент?

Додумать ему не дали. Позвонила бабушка и радостно сообщила:

– Тетя Лена… То есть Елена Анатольевна с актерского пригласила тебя в гости за город. Там лес, свежий воздух. Погостишь недельку, пока болеешь. Собирайся. Вечером тебя там будут ждать.

Тонкий даже не успел спросить, кто такая Елена Анатольевна с актерского и с какого перепугу она зовет Сашку в гости. С преподавателем не поспоришь, поэтому проще было собраться и ждать бабушку: приедет – объяснит. В конце концов, может, за городом болеть не так скучно? Хотя какой прок от речки в октябре? И с чего какая-то тетя Лена печется о его здоровье? Хотя это Сашке она – незнакомая тетя Лена, а на работе для бабушки небось приятельница.

Пока гадал, Тонкий побросал в сумку вещи, приготовил переноску для верного крыса. Может, это и невежливо – ехать в гости с крысой вместо конфет, но как же Толстый будет один без него? Бабушке некогда с ним возиться, а легкомысленная Ленка обязательно забудет его покормить. Конфет и по дороге купить можно, проблема, что ли?!

Пока собирался, вернулась Ленка, проехалась по поводу его спонтанного отъезда:

– Сачкуешь, симулянт?

Почти сразу вернулась бабушка и тоже оказалась недовольна:

– Ты что, на ПМЖ собрался? Легенький рюкзачок – и все. Надоест – вернешься домой, всего час на электричке.

– А ты со мной не поедешь? – робко понадеялся Тонкий.

Бабушка покачала головой:

– Во-первых, Елена Анатольевна звала тебя. Во-вторых, в университет оттуда ехать жутко неудобно, она сама там появляется раз в неделю.

– А как же?..

– Там ее сын в пекарне за старшего. С ним и будете кучковаться, он не против, предупрежден. Только крысу особо не демонстрируй, продукты все-таки.

– Не понял: в какой пекарне?

– У нее своя пекарня, – объяснила бабушка. – То есть у ее сына… То есть… Сама не знаю, в общем. Тебя пригласили туда погостить – и все. Да что ты стесняешься? – добавила она, глядя, как Тонкий смущенно чешет в затылке. – Елена Анатольевна хорошая, мастерство актера преподает на театральном. Тысячу лет ее знаю. Рассказала ей сегодня о твоих подвигах, что ребро твое треснуло из-за меня, она и говорит: «Пусть приезжает ко мне за город, на воздухе быстрее отойдет». Я подумала, ты захочешь отдохнуть после того, что случилось.

Тонкий хмыкнул и пошел утрамбовывать содержимое сумки в маленький рюкзачок. Бабушку трудно понять. А двух бабушек, если они о чем-то договорились, – не стоит и пытаться.