Текст книги "Толстый против похитителя дракона"

Автор книги: Мария Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава VI
Не догнали

Никто не спал. Глупо было бы спать, когда тут такое. Милиция и охрана в гражданском сновали по холлу и старательно наводили порядок:

– Не толпиться, всех вызовем. Без родителей не подходить.

Комнату-музей оцепили, не было возможности заглянуть даже в дверной проем, уж слишком много оказалось желающих. Милиция ругалась и всех разгоняла. Все расходились, но подходили следующие… Все-таки в гостинице много народу.

На диване у входа в скорбной позе страдальца сидел Александр Семенович. Рядом с ним – девчонка с крошечным цифровым диктофоном. Пресса? Здесь? Тонкий разглядел девчонку и вспомнил: она ехала с ними еще в автобусе. Ну правильно, разве может такое мероприятие обойтись без прессы? Она небось сама не ожидала, что форум молодых художников окажется настолько интересным. Вон кража в первый же день!

Александр Семенович трагически разводил руками и вещал на весь холл:

– Я думаю, это происки террористов! Ведь пропал не натюрморт Петракова, не пейзаж Корсакова. – Он сделал трагическую паузу. – Пропала скульптура «Дружба народов» Заболотского. Заболотский – это я, – добавил он, повернувшись к публике: Тонкому, Сереге и подошедшей Светке.

Тонкий смутно припомнил, что звероящер «Дружба народов» раньше стоял у стенда с деревянной скульптурой. На выставке он еще видел дракона, на квадраторе – уже нет. Стало быть, еще одна пропажа.

– Что это, как не терроризм, я вас спрашиваю?! – вещал Александр Семенович.

Пафоса было столько, что Сашка и не усомнился: Александр Семенович страшно гордится, что похищены не работы всемирно известных художников, а его, любимого. Ну и еще пейзаж восемнадцатого века и деревянная скульптура. Подумаешь, какие мелочи! Интересно, ему самому-то пропажа не кажется странной? Или этот индюк считает, что так и надо и что у воров в отличие от искусствоведов есть вкус? Он так и спросил:

– Вам не кажется это странным?

Александр Семенович повернулся к нему всем корпусом и скорбно ответствовал:

– Мне кажется странным, что молодые люди вроде вас лезут не в свое дело и перебивают старших.

Понятненько.

– Индюк в своем репертуаре, – шепнул Серый Тонкому и Светке, и ни у кого не возникло возражений.

– Народ! – Охранник, с которым Сашка и Серый ездили искать вора, стоял у своей комнатушки и делал знаки подойти.

– Санек! Вот ты где, я тебя ищу… – А это дед. Материализовался. Вроде спать уходил, хотя разве тут уснешь?

Дед с нестариковской резвостью подскочил к ребятам и начал рассказывать то, что они и так уже знают:

– Тут музей обокрали! И взяли не Петракова, а какую-то чепуху: фигурки-скульптурки… А вы где-то ходите…

– Ездили догонять, – на автопилоте ляпнул Сашка, не сообразив, что сейчас придется объяснять, куда ездили, с кем, кого нашли… Причем не только деду. Они подошли к комнате охраны. Оттуда выглянула женщина в форме и молча затащила Сашку с дедом внутрь, велев остальным подождать.

Она прикрыла дверь, заняла стул, один из двух в комнате, предоставив Сашке с дедом второй. Дед хотел усадить внука, который полночи где-то ездил и может рассказать что-то интересное, а Тонкий, понятно, сопротивлялся. Так они и стояли вдвоем по стеночке, а вопросы на них уже сыпались:

– Фамилия? Имя? Рассказывай, что видел?

– Я ведь уже все рассказал, – не понял дед, но через секунду понимающе покосился на Сашку: – Извини, Санек, рассказывай.

И Санек стал рассказывать. Про взрыв, про то, как Леночка застряла в лифте, как Марьсанна звонила мастеру и как они с охранником потом этого мастера нашли. Про Толстого и украденную фигурку тоже пришлось рассказать. Дед все время перебивал и вставлял свое: «Да ну!», «О как!» и «А я думал, ты спишь», женщина в форме одергивала его, он извинялся, Тонкий продолжал, дед опять перебивал. В общем, допрос прошел в теплой непринужденной обстановке. Под конец их с дедом спросили, не собираются ли они съездить домой, заверили, что даже если собираются – фиг им, а не дом, из гостиницы никого не выпустят еще несколько дней. Велели наслаждаться общением и отпустили на все четыре стороны.

В холле народу уже поубавилось. В числе прочих Тонкий разглядел охранников, которые ездили в погоню за монтером. Лица у них были такие, что сразу видно: никого они не поймали. М-да.

Дед шел за Сашкой по коридору, подпрыгивая, как первоклассник, и так же вопя:

– Сань, а ты правда его видел? Он какой?

– Кто?

– Монтер, настоящий. А то вдруг опять понадобится, ребята говорят, этот лифт последнее время часто барахлит.

– И опять придет вор, – хмыкнул Тонкий. – Дед, не смеши, тем более тот парень в больнице.

– А что с ним?

– Я же рассказывал при тебе…

Так они дошли до номера, и говорить стало не о чем. Дед сказал: «Я пойду спать», – и отправился к себе. Тонкий толкнул дверь в номер.

Андрюха, все в той же маске монстра, валялся на собранной кровати. Кто его разберет: спит или нет? Сереги не было, наверное, еще гуляет в холле. Тонкий плюхнулся на кровать, резко, чтобы скрипнуло как следует, но Андрюха не шевельнулся. Спит.

Валяться и ничего не делать быстро надоело. Тонкий подошел к окну: со двора выруливали на парковку машины охранников. Странно вообще-то. Шоссе, конечно, большое, но одно. Выскочили на дорогу, тормознули у ближайшего поста ГАИ, приметы машины они знают… ГАИ передала другим постам – и вот он, Монтер, никуда не делся бы. Шоссе одно. До следующего – много километров, хотя и там можно было перехватить. «Не учи ученого», – шепнул мерзкий внутренний голос. А умный внутренний голос шепнул такое, отчего жить стало легче, веселее и срочно захотелось переодеть носки. Это же элементарно, Ватсон! Если Монтера не поймали на шоссе, это значит, что, скорее всего, его там и нет! В деревне Монтер наш! В де-рев-не! Машину в гараж, ушанку на лоб – и никто тебя не найдет днем с огнем, потому что никому просто не придет в голову здесь тебя искать. Воров с такой добычей ловят на шоссе, в аэропорту… А отсидеться в двух шагах от места преступления – что может быть проще и безопаснее при таком раскладе?!

Охране сказать? Кто станет слушать подростка, который предлагает поехать в деревню в первом часу ночи?! Нет, придется действовать самому.

Тонкий надел сухие носки, сразу несколько пар, путь неблизкий, положил в рюкзак маленькие лыжи и стал соображать, как отсюда выбираться. После десяти без взрослых не выпустят. Простое и логичное решение – взять дедушку и спокойно идти на все четыре стороны – Тонкий отмел сразу. Честно говоря, он не был уверен, что после сегодняшнего из гостиницы сейчас выпустят хоть кого-нибудь, да еще на ночь глядя. А раз так, то и нечего светиться, только охрану нервировать.

В сотый раз Тонкий глянул в окно и наконец понял, что третий этаж вообще-то. Не пойдет. Со второго спуститься – еще куда ни шло: решеток нет, сугробы высокие. На втором этаже девчонки. Если в первом часу ночи к ним завалится этакий придурок с лыжами, скажет «Здрасьте», откроет окно и упорхнет в темноту, девчонки вообще-то поймут. Не понять может Марьсанна, дежурная по этажу. Она женщина пожилая, впечатлительная… А в это время, между прочим, все порядочные пожилые и впечатлительные люди давно уже спят.

Тонкий свернул куртку, кинул ее в рюкзак, решительно толкнул дверь, вышел в коридор и поймал на себе сонный взгляд Славика.

– Дед звонил, просил заглянуть, – объяснил ему Тонкий и с независимым видом зашагал к лифту. Славик удовлетворился его объяснением и уткнулся в свой ноутбук. Вот и хорошо, вот и ладно. Ему же там не видно, какую кнопку лифта мы нажимаем: четвертую или вторую…

Марьсанна, как и ожидалось, дремала над вязанием. На цыпочках Тонкий прошествовал мимо нее, символически постучал (ой, не разбудить бы!), открыл дверь, шагнул в номер и первым делом предостерегающе зашипел:

– Тихо все, это я!

А то знаем мы эти прикольчики! К Ленке, например, в неуставное время попробуй зайди: такой визг поднимет, что проснется весь микрорайон.

– Ты так ты, – пожала плечами Светка. – Чего орешь-то?

Она сидела на собранной кровати и читала журнал. Наташка и Танюха за столом играли в дурака. Увидев Тонкого, они, конечно, отвлеклись, впрочем, лица у них были точно такие же: «Ну, здравствуй. А че орать-то?»

– Конспирация, – нашелся Тонкий, и Светка понимающе кивнула.

Тонкий прошел через комнату, под протестующее мычание Танюхи и Наташки выключил ночник и уставился на улицу. Ага, вон камера наблюдения, а другая во-он там. Если спрыгнуть отсюда, то его, пожалуй, ни одна не увидит. А увидит, найдем что наврать. Он достал куртку, облачился, открыл окно, сказал на всякий случай: «Вы меня не видели», – и спрыгнул в темноту.

Глава VII
Овчарка на крыше

Маленькие лыжи бодро скользили по заледеневшим сугробам. Далеко позади горели фонари во дворе гостиницы, впереди, уже не так далеко, чернели на снегу бревенчатые дома. Карманный фонарик бил метра на два, но снег искрился и не давал сбиться с пути. Во-он там лес, а вот деревня. К тому же там окошечко горит… В деревне вообще принято рано ложиться и рано вставать. Интересно, кому не спится в столь поздний час?.. Хотя радоваться рано: может быть, это дачники какие устроили посиделки, а Тонкий себе уже нафантазировал преступника на блюдечке.

Сашка свернул на разрытую деревенскую дорогу, и лыжи сразу стали мешать. Переобулся, пошел пешком. Так даже лучше: мало ли, придется убегать по крышам сараюх или так… Он шел вдоль заборов, останавливаясь у каждого и вглядываясь во двор. Собак пока не попадалось, и это было здорово: ни к чему будить всю деревню, привлекая к себе лишнее внимание.

Во многих дворах не было гаражей, и это здорово облегчало поиски. Вон стоят видавший виды «уазик» и мотоцикл, явно не джип «Тойота», правда? Идем дальше… Иногда гаражи все-таки встречались, тогда приходилось что-то придумывать. Тонкий светил фонариком в щель между досками, забирался на крышу, чтобы зайти с другой стороны и заглянуть в окошко.

Один раз получил зубами по руке: старая овчарка, дремавшая на крыше гаража, очень возмутилась, когда прямо перед ее носом появилась посторонняя рука, куртка и все остальное. К счастью, собака решила, что лаять – много чести такому гостю, как Тонкий, и сразу приступила к своим обязанностям.

Сашка спрыгнул с гаража, сунул руку в грязный сугроб и от души сказал овчарке «Спасибо».

Потому что в сугробе, в паре сантиметров от его руки, лежало то, ради чего стоило получить по руке и вообще выбираться ночью из гостиницы.

Тонкий вынул руку и посветил фонариком на находку. Большой пластиковый ящик для инструментов, какие любят рабочие… Уж Тонкий насмотрелся, за время ремонта у тети Музы. И еще – сегодня вечером. Для тех, кто не понял: Монтер приходил сегодня с точно таким же ящиком. Ящик валялся в сугробе, раскрытый, пустой и вызывающе целый: не из-за поломки его выкинули, ежу понятно. Могли потерять? Тоже маловероятно, ящик большой, вон овчарку запихать можно, если свернется клубком, значит, так просто не потеряешь. В общем, скорее всего, ящик тот, и возражения не принимаются. Зря, что ли, Сашка полночи по сугробам скакал?!

Овчарка со своего гаража внимательно следила за Тонким. Сашка подмигнул ей, сказал «Спасибо» и стал думать, как жить дальше. Отправляясь ночью в деревню, он больше всего надеялся встретить Монтера и меньше всего – найти вещдок. Поэтому пластикового пакета для мусора литров на сто как-то не захватил. Тонкий посветил фонариком под ноги, нашел маленький полиэтиленовый пакет – сгодится – и хорошенько обернул им ручку ящика. Сам ящик он обвязал шарфом, типа альтернативная ручка, и приготовился нести.

Так, стоп, а Монтер? Мы сюда не за ящиком пришли, нам целого бандита подавай! Тонкий шагнул к гаражу и под протестующий рык овчарки посветил в щели между досками.

Видно не было ни черта, но Сашка уже знал, что делать. Он подошел к фасадной стенке, туда, где у машины должна быть морда, к одной щели прилип, в другую посветил… Вуаля! Почти перед носом в луче фонарика блестела эмблема «Тойоты». Саму машину Тонкий и не пытался разглядеть при такой видимости. В других гаражах ему вполне хватало фонарика, потому что «Тойот» не попадалось. Теперь Сашка дорого бы дал, чтобы разглядеть автомобиль. Преступник, конечно, не дурак, чтобы разбрасывать улики рядом с собственным убежищем, но такие совпадения, такие, прям совпадения… Вдруг джип?! Ну пожа-алуйста!

Тонкий зашел сбоку и был наказан. Овчарка, которую уже, наверное, достал этот несознательный, шастающий возле охраняемой территории, снизошла и подняла такой лай!

Откуда-то с соседней улицы ей ответила другая собака, третья во-он оттуда, а после четвертой Тонкий перестал считать и решил, что пора сматываться. Надо же: а он уже было обрадовался, что собак здесь нет. Саня подхватил ящик и стал соображать, куда спрятаться. Сейчас из дома выйдут хозяева, а Сашке очень, о-очень хотелось посмотреть, кто же оттуда выйдет. Но попасться им на глаза он был не готов.

Тонкий обежал дом, прильнул к забору. Овчарка вроде на цепи, поэтому сюда не пойдет, не выдаст. А щелочку в заборе всегда можно найти с любой стороны.

В доме зажегся свет, так близко, что Сашка отпрянул. Хозяин глянул в окно, и Тонкий встретился с ним взглядами, слабо соображая, что хозяин из светлой комнаты его не видит. Не тот. Не Монтер. Но это ничего не значит: мало ли, сколько там народу?! Хозяин отошел от окна, Тонкий увидел всю комнату: кресло, телик, шкаф… Нет, в этой комнате больше никого. В доме еще как минимум три окна, и свет в них не горит.

…А между тем кто-то хлопнул калиткой и заскрипел снегом в Сашкину сторону. Разглядывать окна было некогда. Тонкий мимоходом глянул на номер дома, хотя, чего там, овчарка не даст напутать, вряд ли у кого-то еще охраняет двор такой меланхолик. И побежал прочь! Он не слышал, гнались за ним или нет, да и вряд ли, кому он тут нужен! Просто понял, что сегодня ничего нового узнать не удастся. На соседней улице Тонкий притормозил, перекинул ящик через плечо, как второй рюкзак, надел лыжи и не спеша поехал восвояси.

Уже у дверей гостиницы возник животрепещущий вопрос: «А обратно-то как?» Выпрыгнуть из окна – не фокус, а вот залезть обратно, да еще с чертовым ящиком… Часы на мобильнике показывали половину четвертого. Доброе утро, девочки!

Глава VIII
Недоверчивый охранник

Только Санек прикинул свой скорбный путь по карнизам и водосточной трубе, только убрал куртку в рюкзак и хорошенько привязал к спине злополучный ящик, только шагнул на карниз, как планы его резко переменились. Сзади кто-то тронул его за куртку и весело поинтересовался:

– Тебе чего, скалолаз, двери мало?

Заикой Тонкий, конечно, не стал, но морально уже был к такому повороту событий готов. Поэтому, когда обернулся и увидел перед собой не бандита, а вовсе даже толстого охранника (того, с которым они вечером гнались за Монтером), не сразу нашел что ответить. Охранник Тонкого тоже узнал и здорово удивился:

– Это ты, следопыт?! Ты чего, спать давно пора, а он гуляет, по окнам лазает. Не околел еще гулять-то? Сказал бы, я бы тебя пустил, в окно-то зачем… – Охранник выжидающе смотрел на Тонкого, и Тонкий не мог его разочаровать. В конце концов, найденный вещдок нужно отдать оперативникам. Из рук охраны его примут скорее, чем из рук подростка. Тонкий выдохнул и преподнес:

– Монтер в деревне. Вот его ящик.

– Какой монтер? – не понял сперва охранник, но быстро сообразил: – Этот?! Да ты что?! Ты в деревню ходил? Один? Ночью? Пойдем-пойдем, расскажешь, околел небось. – Он взял Тонкого за плечи и потащил в гостиницу.

Под тяжелыми взглядами охраны в холле они прошли в каморку с мониторами. Охранник сказал напарнику: «Выйди, Колюнь», и Колюня покладисто вышел. Не дожидаясь приглашения, Тонкий плюхнулся на освободившийся стул, избавился от ящика, рюкзака, а заодно от куртки и ботинок. Охранник тут же пододвинул ему чашку с горячим чаем, и это оказалось весьма кстати. Сашка занялся чаем, а охранник поднял ящик за шарф:

– Думаешь, этот? Похож. А где ты его нашел?

– Говорю ж – в деревне, – затараторил Тонкий. – Прямо около дома валялся. А во дворе – гараж. А в гараже – «Тойота»…

– В каком гараже?

Вот ведь тормоз!

– В гараже дома, рядом с которым я нашел этот ящик.

– А-а! – Охранник так картинно поднял брови, что Сашка сразу понял: не верят ему здесь. Не воспринимают всерьез. Обидно, хотя и не ново, за четырнадцать лет Сашка к этому почти привык. Главное, он знает, что с этим делать. Вот мы сейчас:

– Я подумал, – объяснял Тонкий, прихлебывая чай, – если Монтера не поймали на шоссе, то, может, и нет его там? Отсиживается себе где-нибудь в деревне, тихо, спокойно, никто его не ищет…

Охранник кивнул и подал Тонкому печенье с таким умным видом, что Тонкому взвыть захотелось. Вот ведь, скептики!..

– И тогда я поехал в деревню.

– Поехал?

– На лыжах. – Тонкий кивнул на рюкзак. – И нашел это. У самого дома, где «Тойота» в гараже, – повторил он.

– Согрелся? – участливо спросил охранник.

Да что ж такое-то! Сашка взял со стола ручку-бумажку и написал адрес дома:

– Вот здесь я его нашел, смотрите. Ящик обязательно надо передать оперативникам, – взывал к сознательности охранника Тонкий. – Только кто ж меня послушает?!

Охранник сочувственно закивал:

– Меня зовут дядя Саша.

Блин, он вообще нормальный?!

– Меня – просто Саша.

– Знаю. Тебя приятель по имени называл. Он всегда в этой маске ходит?

Наверное, у Тонкого в этот момент было очень страшное лицо, потому что охранник дядя Саша сразу-сразу все понял и устыдился:

– Да передам, передам. Что я, совсем без понятия, что ли? Ты иди лучше спать. Вас же на мастер-класс поднимут ни свет ни заря.

Тонкий отставил кружку и с надеждой глянул на охранника:

– Точно?

– Гадом буду. – Охранник дурашливо поднял правую руку. – Или как у вас говорят?

Вопросец застал Тонкого врасплох, и пока он его обдумывал, его вежливо выпроводили из комнаты охраны. Ну и пускай. Сашке было над чем подумать, хотя ничего путного не придумывалось. Ни одной приличной версии! А из неприличных – то, что Монтер телепат и грабанул музей, находясь в лифте. А как иначе? Зато в эту версию укладывается все: и то, что охрана его не засекла на мониторе, и то, что он вообще пошел в лифт, а не ушел себе сразу. Хотя то, что его не засекли, не значит, что его там не было.

Глава IX
Новые подробности

Зимний воздух ворвался в комнату и шибанул в нос фруктовым запахом. Тонкий повернулся лицом к окну, увидел снег, лес, одинокие точки вдалеке – деревенские домики и огромное красное пятно на всей этой красоте.

– Интересное цветовое решение, – оценил Серега. – Как вы считаете, коллега?

Коллега в своей маске монстра стоял у шкафа и пытался натянуть свитер через голову. Маска мешала, свитер надеваться не хотел, и оценить цветовое решение коллега, понятно, не мог.

Тонкий сел на кровати, разглядел окно: кто-то из соседей сверху вылил кисель прямо на стеклопакеты в их номере. Кисель уже схватился морозцем, и часть сугробов за окном была ярко-розовой.

– Ну и свинка над нами живет! – оценил Тонкий и сел на кровати, показывая, что, типа, проснулся.

Серега уже сидел за столом и жизнерадостно калякал в альбоме. Толстый бегал вокруг и пытался украсть карандаш, но Серега был начеку. Андрюха наконец навоевался со свитером и снял все: и свитер, и маску. Так и стоял у шкафа: в одной руке – маска, в другой – свитер, попеременно поглядывая то на одно, то на другое, как заправская модница: «Что бы сегодня надеть?» Картина маслом и сыром.

Серый обернулся на голос, увидел, что Сашка проснулся, и заговорщически шепнул:

– А что я зна-аю!

– Ну?

– Гну! Пока кто-то спал и видел сны, кое-кому удалось кое-что подслушать, – дразнился Серега.

– Ну не томи.

– Леху с Семеном жалко, – продолжал тянуть Серега.

– Сейчас получишь!

Серега довольно захихикал, но от Сашки на всякий случай отодвинулся.

– Ладно, слушай. Музей грабили за час до прихода Монтера.

– Когда рвануло?

– Откуда знаешь?

– Ты сказал «Леху с Семеном жалко», и охранник, помнишь, говорил, что они вместе выходили после взрыва…

– С Лехой и Семеном?

– Нет, со вторым охранником. У мониторов не было никого.

– А если бы и был, вора бы все равно не увидел, – авторитетно изрек Серега. – Знаешь, как он хитро придумал? Елку помнишь? В музее?

– Ну.

– Гну. А розетка-то за две-ерью. – Серега хитро подмигнул и стал ждать реакции. Но Тонкий завис: при чем здесь розетка?

– А притом, что вор снаружи включил огоньки на елке, после чего спокойно вошел и взял что хотел, не заботясь, что его засекут камеры.

– Почему?

– Вот балда! Ты эти лампочки на елке видел? Прожектора для вертолетов, а не лампочки! А камеры-то не уличные! У них таких фильтров нет, чтобы можно было в самый объектив светить и не ослепить.

До Сашки потихоньку доходило. В объектив уличной камеры все время что-нибудь да светит: фары машин, фонари. Если бы камера слепла от каждой проезжающей машины, грош ей была бы цена. Поэтому на уличных камерах стоят специальные фильтры, чтобы видеть и свет, и машину, и все вокруг. Камерам в помещении обычно никто в морду не светит. А висят они ниже потолочных светильников, в общем, смысла нет снабжать их какими-то там фильтрами. Этим-то и воспользовался вор, включив гирлянду, направив в объектив каждой камеры над витриной по мощному лучу, благо елка рядом. В записи, должно быть, получились белые пятна – и все. Только один вопрос:

– Какой дурак или жулик поставил на елку такие мощные лампочки?

– Думаю, это сейчас и выясняют, – ответил Серега и ни с того ни с сего добавил: – Твой крыс чуть не лишил меня последних карандашей.

Подтверждая его слова, Толстый изловчился, стянул-таки карандашик со стола и бегом-бегом потащил через комнату прятать в надежное место.

У крыс какие-то свои представления о надежных местах. Вот если бы Тонкий, например, вздумал прятать ворованное, он бы ни за что не положил это Леночке в карман.

Да и Леночка бы не оценила. Сама виновата, конечно, возникла на пороге без стука, как полагается воспитателю группы детского сада. Но воспитатель ведь тоже человек. Иногда его пробивает на эмоции так, что хочется поделиться с миром:

– Крыса!!! Уткин!!! – завопила Леночка вместо «Доброго утра».

На зависшего у шкафа Андрюху ее слова произвели неизгладимое впечатление. Секунду назад, разрываясь между маской и свитером, он незамедлительно выбрал первое и надел ее со скоростью милицейского курсанта. Так и стоял теперь: в трусах, майке и маске.

Толстый давно привык, что некоторые как увидят его, так сразу орать. Леночкины вопли не помешали ему спокойно вскарабкаться по штанине, положить карандаш Леночке в карман и вернуться на стол к Сереге за следующим. Этого Леночкина душа не вынесла, и она повторила свою реплику:

– Крыса!!! Уткин!!!

– Мы оба здесь, – смиренно ответил Тонкий, перехватывая в прыжке верного крыса. – Простите его. Он просто животное.

– Грязное брутальное животное! – уточнил Андрюха и пошел чистить зубы.

Леночка проводила взглядом этого годзиллу-переростка, наверное, соображая, стоит ли разговаривать с человеком, который так одевается, или ну его. В конце концов, нашлась и сказала куда-то в пол:

– Спускайтесь завтракать. Расписание мастер-классов висит у дверей кафе. Разберетесь, кому куда надо. – И вышла.

Тонкий глянул ей вслед и подумал, что крысу она ему не то чтобы простила, просто сейчас, после кражи, как-то глупо жаловаться на то, что тебе, видите ли, подкладывают крыс. У администрации и у нее, Леночки, найдутся дела поважнее. Так что живи пока, Александр Уткин. Не до тебя сейчас.

Александр Уткин собирался на завтрак. Если Леночка не сказала ничего нового о краже, это не значит, что ничего нового нет. В столовой небось только и разговоров, что об этом. Надо поторопиться, пока все лучшие сплетни не расхватали.

Серега уже ходил у двери туда-сюда, недвусмысленно подбрасывая и ловя ключ. Андрюха наконец соизволил одеться. Для этого ему все-таки пришлось снять маску, но под дружные крики Тонкого и Сереги:

– Надень-надень обратно, мы без нее тебя не узнаем! – Он быстро обрел свой привычный вид.

Когда ребята спустились в столовую, свободных мест уже почти не осталось. Андрюха молча сунул Тонкому пустой поднос типа: «Не забудь про меня», – и пошел искать место. Сашка и Серый пристроились в хвост очереди.

Впереди стояла Светка с какой-то незнакомой девчонкой, которая, видимо, только что приехала или все минувшие сутки провела на Луне. Во всяком случае, она еще не знала, насколько здесь интересно. И Светка не замедлила ее посвятить:

– Так и не нашли, прикинь! Полночи по гостинице носились, устраивали всем допросы. Домой запретили уезжать, вообще покидать территорию гостиницы без воспитателя. А толку – ноль!

Девчонка почтительно кивала, Тонкий навострил уши. То, что оперативники всю ночь носились по гостинице, как зайцы, согласитесь, не новость. Он бы тоже носился, если бы у него были такие полномочия. Опрос свидетелей, опись-протокол, все дела. Волновало другое. Тонкий прикинулся валенком и заговорчески спросил:

– А говорят-то что?

– Ничего не говорят, – вздохнула Светка. Еще бы! Тонкий немного знал оперативников, эти, пожалуй, скажут! А Светка продолжила: – Но мне удалось узнать…

– Что?

– Что думают на Леночку.

– На нее? – Серега выглянул из-за Сашкиного плеча и уставился на Светку, наверное, не менее круглыми глазами, чем Тонкий. Его было можно понять. По крайней мере, Сашке в голову еще не приходило как-то связать кражу и Леночку. А может, зря?

– Ну сами подумайте. – Светка развернулась к очереди спиной, к ребятам лицом и пятилась всякий раз, когда очередь продвигалась хоть на полшага. – Подумайте, в лифте застрял кто? И что бы делал вор в форме монтера, если бы она там не застряла? Или вы думаете, что он действовал экспромтом? Он, наверное, телепат: шел мимо гостиницы, а тут: хопа! Поймал волну, узнал, что в лифте застряли, дай, думает, ограблю музей, переодевшись монтером! Так, что ли? – Светка торжествующе смотрела на ребят, ожидая реакции. Реакции не было. Тонкий, например, так и завис с одной-единственной мыслью: «А Светка дело говорит». В самом деле, как он сам-то не догадался! Проще пареной репы: чтобы у вора была возможность прийти, переодевшись монтером, нужно было, чтобы кто-то застрял в лифте. Ждать, пока это произойдет, чтобы в нужный момент явиться, возможности нет, не телепат же он, в самом деле. Значит…

– Лифт могли специально испортить, – предположил Серега. – А там кого бог пошлет, тот и застрянет в нужное время.

– То есть его не просто испортили, а снабдили таймером? – ехидно спросила Светка. – А что? Нормальный современный подход. – Она уже вовсю глумилась и хихикала, а ее собеседница между тем подкинула светлую мысль:

– Народ, а электричество не мигало ли? Может, все гораздо проще?

Мысль была настолько свежа, что зависли все на добрых несколько секунд, пока не вспомнили очевидную вещь:

– Не! Мы же в комнате были. И свет уже горел электрический, ночь же была почти. Я бы заметил. – Тонкий вздохнул: не вышло. Хорошая была мысль.

– Ну хорошо, – не сдавался Серега, – а как насчет лампочек? Слышала, когда произошло ограбление?

– Когда раздался взрыв, – подхватила Светка. – Елкой ослепили камеру….

– А лифт застрял часом позже! – торжествующе заметил Серега. – Как это объясняют?

Светка вздохнула, сделала шаг назад, подвинув очередь, и посмотрела на Серегу как на дебила:

– Именно, Серый! Именно! Прежде чем передать наворованное сообщнику, это наворованное надо украсть.

– Не понял?

А Тонкий, кажется, понял. По-светкиному выходило ясно как день и вообще-то логично.

Леночка – воспитатель группы и в гостинице пребывает денно и нощно. Охрана и персонал ее знают, и никто не удивится, если ей, например, вздумается, нарядить елку лампочками с мощностью прожекторов, заглянуть в комнаты к художникам, пока их самих на месте нет… А что? Она воспитатель, это ее работа. И петарды подкинуть Лехе и Семену могла она. Взяла у дежурного ключик, наплела: «Здесь дети будут жить, хочу проверить, все ли в порядке», – да положила петарды куда надо. И кстати, когда раздался взрыв, на улицу она спустилась ой не сразу, гораздо позже остальных… Правильно. Потому что была в музее. Грабанула музей под шумок, потихоньку перетаскала фигурки в диван, стоящий в лифте. Диван большой, туда засунуть можно если не полмузея, но содержимое двух-трех витрин влезет точно. Сложила и ушла. Через часик, когда подрывников поймали, связалась с Монтером и «застряла» в лифте. Вор перехватил настоящего монтера, вошел в лифт, предварительно выгнав свидетелей, сложил награбленное в ящик…

Светка объясняла это все наивному Сереге, а очередь двигалась. Светка тоже двигалась, пятясь, толкая локтем поднос, задевая каблуками впереди стоящего. А очередь не резиновая, и так, рассказывая, Светка, в конце концов, допятилась до стеллажа с тарелками. Дальше рассказывать?

Быстрее всех среагировала Светкина собеседница: она успела перехватить в воздухе первые две тарелки. Третью схватил Тонкий, но она шустро выскользнула и оказалась под ногами. Спасибо, что не на голове, и еще спасибо от Толстого. Как всякое домашнее животное, он точно знал: если еда оказывается на полу, то она переходит в его полное распоряжение.

Итак, Толстый съехал по штанине и побежал инспектировать содержимое кокнувшейся тарелки. В эту самую секунду Серега, Тонкий и обернувшаяся Светка пытались одновременно шестью конечностями перехватить в полете оставшийся десяток тарелок. Светка наступила на хвост Толстого, а Тонкий в кашу. Каша скользкая, а в шаге от нее, между прочим, еще два стеллажа…

Почему-то когда падаешь, думаешь только о хорошем. Надеешься, что за любой предмет вокруг можно схватиться и он тебя выдержит. Будь то плечо соседа, соломинка, столик на колесиках, уцелевший стеллаж с тарелками… Прибавьте к этому, что так считают почти все, и вы поймете, что случилось в следующие несколько секунд. В радиусе двух метров от ребят было всего четыре стеллажа, заставленных тарелками. Как раз по одному на каждого.

Тонкий ойкнул, закрылся руками от падающего Сереги, выдернул Толстого из-под Светки и подумал, что каникулы вообще-то ничего, веселые. Но поесть уже явно не дадут.

– Где грохочет, там и ты! – раздалось над ухом. Дед. С подносом и в костюме он был похож на официанта. Особенно сейчас, на фоне визжащей и хихикающей очереди, невозмутимый такой дед: – С утра веселитесь, молодежь?

Тонкий пробормотал что-то невнятное, выбрался из-под стеллажа и весь в каше сдался подошедшей Леночке:

– Мы ненарочно!

– Вижу. – Леночка окинула взглядом живописную компанию: действительно, было на что посмотреть: Светка, ее собеседница и Толстый по уши в каше, первым всегда достается больше всех. У Сереги только брюхо перемазано, у Сашки еще и бок. Украшал компанию дед в своем выглаженном костюме без единого пятнышка, зато с подносом. Леночка покосилась на деда. Похоже, он ей показался единственным вменяемым человеком в этой компании. Настолько вменяемым, что можно и спросить: