Текст книги "Костыль-нога"

Автор книги: Мария Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 5
Как приготовить школьника?

Только я собрался объяснить Пашке, что он не прав, как на меня уселся очередной дятел и стал долбить по голове. Я расслышал в ударах знакомый мотивчик: «Тунц-тунц! Тунц-тунц!»

– Отвали, а? Меломан в шапочке!

Дятел прервался:

– Сам мелома... Погоди, так это ты тот перец, которое сейшны закатывает?! Лол, пацан! А вечером к тебе можно? Я пару чиксов захвачу, зависнем центрово, будь спок!

– С дуба рухнул?! Я сам здесь в гостях! – Не хватало мне еще в комнате тусовки чокнутых дятлов!

– Не хочешь чиксов – припру бухла, – понял по-своему дятел. – Березовый сок любишь?

– Нет!

– Тогда рябиновки, – он сел ко мне на нос и подмигнул. – Мощно зажжем!

– НЕТ! Я здесь в гостях и обещал маме не зажигать и вести себя прилично. А в Москву тебя взять, извини, не могу, там своих долбодубов хватает.

– Я не Долбодуб, я Долбоклеп. Долбодуб всем втирал, что ты музычку слушать даешь, от которой башню сносит. А ты... «В га-а-астяяях», – передразнил Долбоклеп и улетел. Хорошо хоть теперь я знаю, кого благодарить за славу поселкового диджея. Этот Долбодуб у меня получит, будь спок! Никуда не денется, небось, явится вечером музычку слушать!

Из кустов показалась бабулька:

– Ждете? Пойдем уже, недолго ждать осталось. Скоро станешь самым сильным, – обратилась она к Пашке, – всех победишь!

Мой дешевый приворот она, видимо, проигнорировала.

Дошли мы и вправду быстро, старухин домик стоял у самого леса, выйдешь – и вот он. Я глянул: домик как домик, а Пашка сразу страшные глаза сделал и шепчет: «Точно ведьма! Видал, какая труба!»

Детский сад, е-мое! При чем здесь труба? Труба, к слову, действительно была широченная, и пылесос маленький прошел бы, не то что метла. Ну и что? В некоторые московские трубы и вертолет пролазит, это же не значит, что внутри – аэродром.

Бабулька вошла первой, за ней – Пашка и я следом.

За нами хлопнула дверь, и стало темно. «Ставни на окнах», – сообразил я, а бабулька открыла ставню, заслонку печки и выдала:

– Сейчас я вас буду жарить.

Печку я потрогал – холодная. Значит, все нормально, просто не «все дома» у бабуси. А Пашка перетрухал:

– За что?! Мы хорошо себя ведем и лопаем кашу, правда, Игорь?

Я сказал, что правда, и еще, что печка холодная.

– Тогда замариную, – легко согласилась бабуся. – Раз печка холодная – ничего не попишешь, будем мариновать. Или засолить? – рассуждала она вслух. – Не люблю соленое, вредно оно. Отложение солей бываеть, – старуха потянулась в доказательство, противно хрустнув костями. – И жареное – не лучше. Пучит меня от жареного. Аж стены вздрагивають.

Бабка рассеянно посмотрела на печку, потом на бочку в углу. Из бочки пованивало.

Я подошел и откинул крышку. Брага. Рябиновая. Заплесневела давно.

– В ней и замариную, – гнула свое бабуля. —А потом маринованных – и в печку. Только ты песни не пой, – попросила она меня. – А то знаем мы вас, как в браге намаринуетесь, да заведете «Рамштайн» – никакого тебе пищеварения!

Бабка взяла меня за подмышки легко, как котенка, и стала заталкивать в бочку.

– Не надо меня в бочку! – я заколотил ногами. – Нажрусь, как свинья, буду песни орать, все пищеварение испоганю! Пучить будет, деревня взорвется, все на воздух взлетим!

– Ну это вряд ли, – спокойно заметила бабуля. – Вот кричать под этим зельем лучше не надо, оглушить можно. А так «богатырская сила» безвредна для окружающих. Если применять с толком.

– Я с толком буду, – тоном примерного мальчика пообещал Пашка.

Я открыл глаза: избушка, старуха, печка, бочка. Старуха дает Пашке бутылочку с «богатырской силой»...

– Оклемался?

Я потряс головой.

– Вонят у меня, – виновато сказала бабулька. – Вот с непривычки в обморок-то и падают.

Я опять потряс головой. Голова еще гудела – да, вонища знатная. Выходит, я был в обмороке, и никто не собирался нас жарить-мариновать?

– Держи свой приворот, – старуха протянула мне бутылочку. – Зря не лей, назло не используй, и будет тебе счастье.

Я молча нашарил в кармане десятку. Не говорить же ей правду, что я вообще не собираюсь использовать это зелье? Разве что лет через сто, внуков домой заманивать, чтобы дотемна не гуляли. И то побоюсь. Мало ли что она туда налила: «минералка» из унитаза дороже стоит!

– Спасибо.

– Идите с богом.

Бабка вытолкала нас за дверь. А Костыль из рук так и не выпустила. В мои же планы не входило покидать домик без Костыля.

Но пришлось. Бабулька выпроводила нас и встала на пороге, провожая взглядом, пока мы не нырнули в лес. Надо будет вернуться за Костылем до вечера, пока он не стал опасным и не превратил старушку в дерево.

– Я сегодня, поди, опять не усну, – прокричала бабулька. – Бессонница!

К чему это она? Может, и правда ведьма? Как это удобно – выдумывать себе оправдание, когда хотел спасти человека, а у тебя не получилось. Нет, вернуться вечером надо. В доме у нее, конечно, воняет, но это не повод оставлять бабушку в беде.

Я глянул на Пашку. Этот балбес рассматривал на просвет свою «богатырскую силу», раздумывая, сейчас пить или подождать до дома.

– Вернемся вечером?

– Обязательно! Хочу опробовать силу на Костыль-ноге!

Дурак. Железно.

«Силу» он открыл, нюхнул, поморщился и дал нюхнуть мне:

– Мощный запах!

Я осторожно, как на «химии» в школе, помахал ладонью перед горлышком бутылки. «Богатырская сила» попахивала сероводородом – никудышный был богатырь, трусоватый. Пить это я бы точно не стал. А Пашка-дурак взял и глотнул прямо из бутылки:

– Тьфуууууууууууу! – весь глоток оказался на земле и частично – на моей ноге. «Сероводород, мочевина и немножко бензинчику для аромата», – оценил мой древесный организм.

Всосал. Мне-деревяшке – самое то. Если бы не бензин, была бы вообще вкуснятина.

– Как ты?

Пашка дышал раскрытым ртом. Глаза его красные, и физиономия.

– Ссс-сила! – просипел он.

– Не пей больше, там гадость одна. А бабуля – шарлатанка, а не ведьма. Я к ней вечером хотел вернуться, чтобы Костыль забрать. Жалко ведь ее, деревяшкой станет. А ты что подумал?

Пашка сказал, что это самое и подумал, у него и в мыслях не было, что старуха – колдунья. А зелье попробовал – по приколу. Больше не будет. И сунул бутылочку в карман.

– Пошли, здесь недалеко до лодочной станции.

И мы пошли.

Глава 6
Спасатели, вперед!

Спасатель как будто только нас и ждал. Сидел на своей вышке и смотрел не на воду, а на дорогу. Пашка издали начал ему махать, спасатель тоже помахал ему в ответ.

– Он в школе у нас физ-ру преподает. А летом – здесь.

Ясненько. Значит, сильно куролесить нельзя, иначе придется Пашке весь год отдуваться за меня перед физруком. Хотя чего еще ждать от такой маленькой местности?! Учителя, ученики, деревья, птички, дощатые сортиры – все друг друга знают. И знают про Костыль-ногу, только почему-то не очень рвутся эту тему обсуждать.

– Здрасть, Сан Саныч! – бросил Пашка учителю и стал подниматься на вышку, увлекая меня за собой.

– Привет-привет, – спасатель улыбнулся почти белозубо. – Работать пришли?

Пашка не успел ничего ответить. Ступенька под его ногами смачно хрустнула, подломился один из деревянных шестов, держащих вышку, второй-третий, и через секунду началось мое тестовое задание по приему на работу. В смысле рухнула вышка. Я полетел в воду. Пашка за мной, и Сан Саныч туда же. Деревянное тело не тонуло – кто бы сомневался. Я просто поймал за шкирки Пашку и Саныча, позволил им уцепиться за мою спину и не спеша погреб к берегу.

– Оперативно, – заметил на это Саныч, а у Пашки спросил: – Это твой новый друг?

– Родственник из Москвы, вчера приехал.

– Достойно.

Саныч кивнул. На лице все было написано: «Ясненько, вчера приехал и в первый же день нарвался. По полной программе. Теперь вот ищет применение новым способностям. Я бы на неделю в депресняк ушел. Достойно».

И тут раздался взрыв! В полуметре от Пашки вода поднялась столбом, и: «Бабах!» – волна вынесла нас на берег. Пашка еще пытался бултыхать ногами по твердой земле, а Саныч спокойно встал, как будто у него каждый день что-нибудь взрывается. Я же лежал и смотрел на воду, наблюдая, как всплывают оглушенные рыбешки. Либо кто-то их глушит на лодочной станции, в непосредственной близости от вышки (ну и что, что сломалась), либо «богатырская сила» подействовала.

Я покосился на Пашку. Да, парень, теперь ты богатырь. На рыбалку можешь ходить, как Шрек из мультика. Это стоило пятидесяти рублей. Правда, рыбешка нынче дешева, свежепойманную мелочь (примерно с полбатона) толкают дачникам по десятке, за хорошую щуку, с руку длиной, просят уже сто. Эликсир с лихвой окупится после первой же рыбалки. Только стоил ли он таких разрушений?!

– Я не нарочно, – Пашка смотрел в землю. – От неожиданности.

Да, мой друг, неожиданность получилась, прямо скажем, недетская.

– Что случилось-то? – спросил Саныч.

– Не знаем, – хором ответили мы, потому что Пашке еще здесь жить, учиться, а может, и жениться, если не уедет куда-нибудь. А кому нужен такой термоядерный богатырь? Опасно это, девочки.

– Тогда вы приняты, – беззаботно ответил Саныч. – Для начала починим вышку.

Вышку мы чинили до вечера. Пашка еще не освоился со своей богатырской силой, а ведь ее еще надо было скрывать, чтобы Саныч в обморок не падал. Термоядерный богатырь легко поднимал бревно, потом спохватывался и ронял. В воду, а чаще – мне на ногу. Сломанная нога, кстати, еще не срослась, и легко отваливалась, когда на нее роняли бревно. Я замучился привязывать ее обратно! Дачники, которые катались на лодках, беззастенчиво пялились на это шоу. Мы им продали глушенную Пашкой рыбку, пусть наслаждаются, а нам нужна наличность, потому что Пашка придумал план захвата Костыль-ноги.

План был простой как карандаш: я зайду к бабке один и в красках распишу, как «богатырская сила» подействовала на Пашку. Скажу, мне тоже хочется. А пока она будет кашеварить и лупить меня по щекам, чтобы в обморок не упал, Пашка влезет в окно и стырит злополучный Костыль. Его ведь в карман не спрячешь! Я войду с пустыми руками и с пустыми руками выйду. А если старуха хватится Костыля, я скажу: «Откуда я знаю, куда вы его засунули?!»

Уже темнело, когда мы освободились. К бабке же предстояло не идти, а бежать. Бежать через лес пробовали? Мне лично нравилось быть деревянным, потому что на Пашку из плоти и крови было страшно смотреть. Тут ссадина, там царапина – здесь клок волос выдран. А деревянная нога не пострадала – что ей сделается среди своих-то?

Я взлетел на бабкино крыльцо и в сто первый раз подумал, что, может быть, поздно: вон солнце садится. Постучал – тишина. Постучал еще – нет ответа. Дверь была не заперта. Вот сейчас я ее толкну и увижу деревянную скульптуру: Костыль-нога. Бабка, ковыряющая в носу. Дерево. Третьяковская галерея...

Бабка действительно ковыряла в носу, но была вполне себе живой, из плоти и крови. Она просто сладко спала, свернувшись на печке и засунув полпальца в крупную старушечью ноздрю. Уф!

Уф-то уф, но это в мои планы не входило. Что делать? Будить и действовать по плану или потихоньку найти Костыль?.. Костыля с порога не было видно, я шагнул в избу, громко брякнув о дверной косяк чем-то стеклянным. Бутылка с приворотом в кармане штанов. Совсем забыл про нее, а она болтается в кармане и брякает, рискуя разбудить бабку. Зафигом мне вообще этот приворот? Бутылку я вынул и поставил на стол у печки – будем соблюдать тишину. Где же этот Костыль-то, а? Комната в избе была одна и маленькая, но мест, куда можно спрятать палку, хватало. Вот, скажем, под лавкой – нет. За печкой – тоже нет. А вот шеренга стеллажей со всякими коробочками и склянками... Я сделал шаг к стеллажам и услышал знакомый вопль:

– Грабють! – проснулась, значит. Что ж, будем действовать по плану.

– Не бойтесь, это я, – я встал у окна, чтобы лучше было видно. – Зашел «богатырской силы» попросить, на Пашку вон так подействовало, так подействова...

– Ты, шоль? – бабулька ловко свесилась с печки и уставилась на меня. – Ух, напугал, ирод!

Я сотни раз потом переигрывал этот эпизод в голове, что мне стоило вовремя крикнуть: «Не пейте!» Я просто не успел или побоялся, а когда бабулька схватила со стола бутылочку с приворотом и разом осушила ее («Уф, полегчало!») – было уже поздно. На пару секунд она так и замерла – свесившись с печки с бутылкой в руке, глядя впереди себя застывшими глазами. За глазами было интересно наблюдать. Они голубели с каждой секундой, зрачки расширялись. Из застиранных старушечьих глаз за какую-то минуту получились темно-синие, удивленно-круглые глаза ребенка, сидящего на горшке. Целиком бабулька не помолодела, а вот голос тоже изменился, как и словарный запас. Вместо очередного: «Напугал, ирод!» – бабулька выдала: «Милай, што ж ты сразу-то не разбудил! Умаялся ждать, поди, бедненькай», – и это было всего страшнее. Впрочем, нет: страшнее стало, когда бабулька разулыбалась, демонстрируя полное отсутствие зубов. А еще страшнее – когда она соскочила с печки и полезла обниматься:

– Одна сижу день-деньской, а тут вон какой сюрприз! Милай, дай обыму, как же я те рада! Щас я тебе пирожков...

– Мне бы силу, —я попробовал деликатно отстранить бабульку, но она еще крепче стиснула меня в объятиях.

– И силу сварим, и пирожков напечем, к чему торопиться-то?

И тут в глубине комнаты послышался «шмяк!» – Пашка здесь. Сейчас найдет проклятый Костыль, и можно выбираться отсюда. Лопать пирожки в мои планы не входило: во-первых, их еще надо испечь, а это долго, во-вторых, какие пирожки должны получаться у бабульки, которая готовит зелье из сероводорода?! Что-то меня не тянет их пробовать! Совсем не тянет.

Я вывернулся из объятий бабульки, сел за стол и сложил руки как первоклассник – ни обнять, ни подступиться.

– Мне бы силу... – промямлил и понял, что сглупил! Бабулька же сейчас пойдет в глубину комнаты, копаться на стеллажах, а там – Пашка. Надо быстро ее отвлечь!

Плохо соображая, что делаю, я вскочил из-за стола и сам налетел на бабульку:

– А уж я-то как рад вас видеть! – бабулька была худенькая, и для пущего эффекта я ее поднял и закружил: – С самого утра не видел, соскучился, блин, как по родной!

Хорошо, что бабка нахлебалась зелья и приняла все за чистую монету. Я бы на ее месте давно накостылял хамоватому подростку, который приперся воровать, да еще и обниматься лезет.

– Правда?! – она просияла, и мне стало стыдно. – Тогда оставайся! Поздно уже, автобусы не ходють, переночуешь и домой пойдешь, а? – И она подмигнула так, что мне захотелось бежать в Москву и орать: «Убивають!»

– Н-нет, меня ждут, мне бы зелье, а? (Надеюсь, Пашка уже нашел проклятый Костыль – во всяком случае, я не слышал в избе посторонних звуков.)

Бабулька сразу сникла:

– Зелье так зелье... Может, передумаешь?

Я безжалостно мотнул головой. Бабка отошла к стеллажам и принялась стряпать «богатырскую силу», которая мне даром не нужна. Пару минут она стряпала молча, и я чувствовал себя скотиной. Но потом продолжила свой доклад на тему: «Как я счастлива видеть у себя в гостях достойнейшего из подростков», – и мне сразу стало легче. В конце концов это было ее приворотное зелье. Сама сварила, сама же отхлебнула. Я ни при чем.

«Силу» она сварила за считаные минуты, залила в бутылку из-под шампанского и запихала в неизвестно откуда взявшееся ведро со льдом:

– Погоди, пока охладится. А хочешь – вместе разопьем?

Пришлось быстро отказываться, быстро прощаться и быстро улепетывать. Денег брать бабка не захотела, я фамильярно сунул ей полтинник в карман передника и поспешил ретироваться. Уф!

Пашка ждал меня на автобусной остановке. И всю дорогу, пока я бежал, за мной по лесу гнался бабулькин голос: «Заходи почаще, я весь день дома-а-а-а-а!» Наверное, она пьет «Богатырскую силу» с утра до вечера.

Было уже совсем темно, когда я выбрался к остановке, и ничего хорошего это не предвещало. В лучшем случае Пашка засек наступление темноты и вовремя «скинул» опасную ношу, и теперь Костыль блуждает где-то между бабулькой и остановкой, превращая в деревяшки кого попало. В худшем – я увижу сейчас деревянную статую...

Пашка стоял на остановке без Костыля. Ага, скинул! Хотя, может быть, она сама превратила парня в дерево и смоталась.

Пашка не двигался. Я подбежал ближе:

– Живой?

– Угу, – он развернулся ко мне – так: руки-лицо, эта нога давно деревянная... – Только я Костыль не нашел.

Глава 7
Ночные опасности

– Как не нашел?

– Так. Все облазил, вышел за пару секунд до тебя – нет там Костыль-ноги!

Та-ак! Значит, Пашка слышал весь мой позор, от начала до конца. И Костыля не нашел. Выходит, зря мы все это затеяли?!

– Я думаю, Костыль сам ушел с наступлением темноты, – он же умеет. Только я не понял, зачем ты полез к ней обниматься?

– Она первая начала. Нечаянно выпила мое приворотное зелье, думала, вода. А я полез, когда тебя услышал, думал отвлечь.

Получалось, будто я оправдываюсь, и меня это злило. Оправдываться должен Пашка, это он не нашел Костыль-ногу и сорвал операцию. Хотя, если по совести, оправдываться должна была Костыль-нога, – из-за нее мы тут оказались и все это затеяли. А если уж совсем начистоту, оправдываться должен тот торговец, который сотни лет назад убил ни в чем не повинного Пиноккио. Ну уж никак не я.

– Думаешь, сам ушел? А может быть, ты плохо искал? – Да, я был зол, ну и что с того?!

– Точно говорю! Я все там облазил, пока она готовила. Странная такая – ничего у себя под носом не замечает.

– Это от приворотного зелья, она только меня видела. Ладно, что делать будем?

Пашка пожал плечами:

– Домой идти. Костыль надо засветло искать, сам знаешь.

– Знаю.

И мы пошли домой. Автобусы уже не ходили, и нам предстояло пехать несколько километров. А Костыль-нога, между прочим, сбежала у бабульки, значит, далеко отсюда не ушла. Сидит, небось, в кустах и хихикает – ждет, когда поближе подойдем, чтобы выскочить и сотворить парочку деревянных статуй. М-да, веселая перспективка, погибнуть, не дожив до совершеннолетия, по вине гнилой деревяшки. Я шел и невольно вглядывался в каждый куст: в этом она прячется или вон в том... Потом понял, что занимаюсь ерундой: пытаюсь разглядеть палку в кустах, да еще и ночью.

– Я думаю, – рассуждал Пашка, – что бабулька все-таки ведьма. Зелья ее действуют – раз, Костыль-нога днем была у нее, а вечером сама ушла, и бабулька ее не хватилась – два...

– Она бежит за нами и орет: «Вернись, Игорек, я не могу без тебя» – три, —закончил я за Пашку и утянул его в кусты.

Бабулька действительно за нами бежала, а я вовсе не успел по ней соскучиться.

Кусты кололись и предательски шуршали. Я потянул Пашку дальше в лес, здесь у дороги бабульке на нас наткнуться, как два байта переслать, а в лес она, может, и поленится идти. Бабулька догоняла. Продираясь сквозь ветки и утягивая за собой Пашку, я бегом-бегом уносился в темный лес, оставляя все дальше освещенную дорогу.

Я выбрал заросли погуще, нырнул в них и замер. Пашка тяжело дышал рядом:

– Думаешь, не найдет?

– Тс-с-с.

– Игорь! – Бабка кричала совсем рядом, я едва сдерживался, чтобы не рвануть отсюда во все лопатки. Рвану – точно найдет, засечет по шуму в кустах.

– Игорь! – Голос отдалялся, кажется, пронесло. Уф!

– А что дальше? – прошипел Пашка, и я понял, что влип. Дорога-то одна. Допустим, ведьма не знает, где я живу, но бешеной старухе семь верст не крюк – пробежать по дороге пару километров туда-обратно ей не составит труда. А еще эта дорога прямая и освещена к тому же. За километр прекрасно видно, кто там идет впереди или за тобой. В общем, выходить на дорогу и спокойно идти дальше, конечно, можно, но до первого случая, когда бабульке захочется обернуться. Потом надо будет опять нырять в кусты и удирать лесом. А в лесу полно деревьев – можно ненароком наткнуться на Костыль-ногу и тогда...

– Пошли? – спросил Пашка.

И мы пошли на дорогу, потому что бабка, хоть и бешеная, все-таки лучше Костыль-ноги.

Я шел и видел прямо перед собой силуэт убегающей ведьмы, а может, и не ведьмы, но все равно страшно. Я так на нее засмотрелся, что даже не обратил внимания, когда совсем рядом со мной зашуршали кусты. Зашуршали и зашуршали, подумаешь, может, это ветер или зверек какой-нибудь. А вот Пашка обратил, за что и был наказан.

Он рванулся на шорох, как охотничий пес, провалился в кусты: «Бум!» «Хрясь!»... И вышел оттуда деревянным солдатиком Урфина Джюса, сжимая в руке свою дубинку – Костыль-ногу.

Я старался не смотреть, но у меня не получалось. А когда получилось, я понял, что старался зря. Вон Пашка, держит в руках Костыль-ногу и пялится на нее как дурак уже минуты три. И что ему сделалось? Нет, конечно, он стал деревянным, как я. Но при этом он не статуя – машет руками, мотает башкой и орет: «Не бойся!» Я пошевелил конечностями – все в порядке. Значит, Костыль-нога превращает людей просто в деревянных солдатиков, не лишая возможности думать и двигаться. Удовольствие, конечно, сомнительное, но всяко лучше, чем я думал. По крайней мере, теперь мы можем оттащить эту Костыль-ногу домой и, не боясь ничего, спокойно с ней повозиться, прикидывая, какой-такой должна быть Самая Лучшая Деревяшка. По правде говоря, у нас и выбора-то нет, мы просто обязаны удовлетворить амбиции несчастного протеза. А иначе, как мы обретем прежний вид? Мне лично не нравится ходить деревянным солдатом, да и Пашке, я думаю, это тоже не по душе.

Костыль-нога скрипела, трещала и вырывалась из Пашкиных рук. Наверное, если бы не «богатырская сила» – фиг бы он ее удержал, а так нес под мышкой как миленькую, походя рассуждая, что с ней надо сделать перво-наперво.

– Смотри сюда, Игорь: на дрова ее пускали – не помогло, – Пашка загибал деревянные пальцы, – утопающих спасали – не помогло. По прямому назначению – как костыль – использовали – тоже не помогло. Двери сортира и прочие глупости опускаем. Что остается?

Я смог только пожать плечами. За минувшие сутки я перебрал кучу возможных вариантов – все либо казались мне ерундой, либо уже были опробованы местными жителями, и неудачно.

– А я знаю, – торжествовал Пашка, – самая лучшая на свете деревяшка – это детская игрушка!

Пашка дурак. Простим его и постараемся увести от опасных мыслей, пока всех детей в округе не превратил в деревяшки.

– С чего ты взял? – осторожно спросил я.

– С того, – гордо ответил Пашка, – что все дети – максималисты. Если им что-то не по душе, они кричат «Ненавижу!», а если нравится – так и говорят: «Это самое лучшее на свете».

Может, мой провинциальный кузен и бредил, но Костыль-нога у него под мышкой вдруг перестала биться и заинтересованно замерла. Я решил: а почему нет? Риск, конечно, большой, но если мы не будем рисковать, мы никогда не расколдуем ни себя, ни поселковых детей, у которых, кстати, тоже полно деревянных рук и ног. И потом: кто сказал, что полученную игрушку обязательно нужно давать ребенку? Задача у нас сделать Самую Лучшую На Свете Деревяшку. Сделать – и все.

Я спросил:

– Когда начнем?

– Думаю, – солидно ответил Пашка, – ночью мы мать, пожалуй, разбудим, поднимется посмотреть, что случилось, и сама одеревенеет. А если днем, то куда эту штуку на ночь запереть? Она ж отовсюду выберется!

Я вспомнил, что, например, вампиров отпугивают чесноком, а убивают серебряными стрелами, а еще какую-то нечисть ловят шелковыми нитками... В общем, предполагаемых способов удержать ногу на месте хватает, надо только найти нужный. И мы помчались домой, искать нужный способ.

Помчались и нарвались на ведьму. Как я успел про нее забыть?! Она брела навстречу, усталая и грустная. Я в очередной раз почувствовал себя скотиной, но ненадолго, потому что, увидев меня, ведьма тут же воспряла и побежала ко мне обниматься:

– Игорек! – последние пять шагов она бежала уже на деревянных ногах, и я опять почувствовал себя скотиной. Но секунду спустя бабка стиснула меня в деревянных объятьях, и я перестал себя так чувствовать. Сама дура!

– Бабуля, вы ничего не заметили? – деликатно начал Пашка, а у меня уже сил не осталось на дипломатию, я так и ляпнул:

– Вы одеревенели, нефига было за мной гоняться и смотреть на Костыль-ногу!

Бабулька взглянула на меня, потом на себя и среагировала неадекватно – стиснула меня еще сильнее:

– Я теперь такая же, как ты! Ничто не разлучит нас, мы созданы друг для друга! – Бабка произнесла длинный монолог о любви и верности, а мне захотелось разом поломать все телевизоры в поселке. Насмотрелась, поди, сериалов и говорит, как их герои, всякую чепуху. А я – слушай. Нет, сериалы – это зло. И бабки – зло. Но самое большое зло – это всевозможные зелья. Вот старуха напилась приворотного – ее и колбасит! А Пашка со своей «богатырской силой?!» Ну сила-то ладно, в конце концов, она помогает ему удерживать Костыль-ногу. Надо, кстати, и мне хлебнуть, я же тоже буду делать из нее Лучшую Деревяшку. Конечно, тогда в лесу мне попало на ноги немного этой силы, но что-то я не чувствую себя богатырем. Наверное, зелье все-таки стоит пить через рот.

Не обращая внимания на болтающуюся на шее бабульку, я откупорил бутылку «силы» и от души хлебнул. Как хорошо иметь деревянный язык! С настоящим я бы долго плевался, а так, после изнурительного рабочего дня аммиак с сероводородом хорошо пошли. Эй-х!

Бабулька на шее стала легкой, как обычная цепочка. Я почти не чувствовал, что там болтается, и решил, что она мне не мешает. Пусть висит, если хочется, я уже устал от нее бегать. Висит себе, бухтит что-то на ухо, надоест – сама отвалится. А пока можно не обращать внимания и спокойно идти по своим делам, тем более что их у меня невпроворот.

– От «богатырской силы» всегда себя чувствуешь таким спокойным?

– Угу, – ответил Пашка. – И ничего не боишься, кроме как на ногу кому-нибудь наступить.

– Почему?

– Раздавишь!

– Мдя, надо под ноги смотреть. А вышка тоже из-за тебя сломалась?

– Угу. Но мы хорошо починили, я проверял. Так что завтра не свалимся.

– Надеюсь.

Мы шли по ночной дороге. Шумел лес, светила луна. Бабулька весело болталась на шее, в такт моим шагам. Костыль-нога угрожающе поскрипывала под мышкой у Пашки. Спите спокойно, местные жители. У Пашкиной матери много чеснока и шелковых ниток. Инструменты тоже найдутся. Мы обязательно сварганим Лучшую Деревяшку На Свете.