Текст книги "Лунное сердце"

Автор книги: Мария Ерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Мария Ерова
Лунное сердце

Пролог

«А тебе доводилось слышать легенду о том, как Солнце и Луна разошлись в небе и с тех пор не могут друг с другом встретиться?

Думаю, нет. Поэтому слушай внимательно и ничего не упускай из вида.

Это случилось давно, ещё в те времена, когда боги жили среди людей и не скрывали ото всех, кто они такие. Мир и лад царили на земле, и не было ни печалей, ни бед, потому что Бессмертные помогали им во всём, обучали ремёслам, лечили болезни одним прикосновением божественных ладоней и поддерживали в душах людей благодатный огонь любви и веры.

И всех ближе к смертным были боги – Луна и Солнце, Селена и Рами, божественные неразлучные супруги, что своей добротой и безвозмездной помощью сыскали небывалую любовь и почитание, а также служили образцом семьи, и многие равнялись на них.

Но наравне с любовью, наполнившей всех, в сердце одной девушки, красивой с лица, да чёрной душою, родилась зависть. Уж больно ей приглянулся Рами – супруг Селены, и Ильхе – так звали эту несчастную, захотелось заполучить его, чего бы ей это не стоило.

Она часто смотрелась в гладь воды озера, и сравнивала себя с Селеной:

– И ничем я её не хуже, и кожа так же бела, и волос посеребрён, и стан тонок, и голос чист. Хочу, чтобы Рами стал моим, позабыв свою Селену!

Но сколько Ильхе не старалась обратить на себя внимание бога – Солнца, он и не думал смотреть в её сторону искренне любя свою супругу. И тогда она возвращалась к тому озеру, чтобы любоваться своей красотой и сетовать на жизнь.

Однажды её речь, обращённую к несправедливой судьбе, услышал злой бог Черновей. Он ненавидел добрых богов, ведь благодаря им на земле почти не осталось зла, но эта девушка оказалась просто удачей.

Черновей обернулся большой чёрной рыбой и подплыл к Ильхе, принеся ей в дар веточку обман-травы – не простой, а выращенной на вершине самой высокой горы, куда ещё не добрался ни один смертный, и куда только богам был ведом путь.

Девушка, выслушав его внимательно, с жадностью приняла этот дар, уже предвкушая, как распорядится им, и понеслась навстречу своему выдуманному счастью, забыв даже произнести слова благодарности. Черновей же лишь посмеивался, довольный тем, как ловко сработал его хитрый план, и принялся ждать.

Ильхе, возвратившись домой, пробралась к себе и приготовила отвар из веточки, данной ей Черновеем. И, выпив его, загадала своё желание.

«Иди к нему», – прозвучал в голове слащавый голос её «благодетеля». – «И ты увидишь, что он теперь принадлежит лишь тебе».

Ильхе так и сделала.

Казалось, Рами уже ждал её, потому как с порога их с Селеной жилья, тут же привлёк Ильхе к себе, и в тот вечер она разделила с ним ложе.

Так и застала их богиня вместе – её супруг и Ильхе спали в их общей кровати, обнажённые, в обнимку, и горю Селены не было предела. Голос её против воли вырвался скорбным плачем наружу, и Рами, очнувшись ото сна, вдруг прозрел, осознав, какую ошибку он совершил.

На коленях молил он о прощении, говоря, что видел в Ильхе Селену, но та не верила, впервые в жизни ощутив на себе предательство. Сердце её вмиг заледенело, вздрогнуло и вдруг рассыпалось на тысячи маленьких песчинок – переливающихся загадочным светом камушков, разлетевшихся по всей земле – не собрать.

Рассмеялась она недобрым смехом, словно теряя разум, и сказала, что отныне нет им двоим места на земле, и если Рами будет здесь, то ей придётся уйти на небо. И тотчас же, засветившись холодным серебряным светом, поднялась она ввысь, исчезая в ночи, и только свет её так и сиял на тёмном небосводе.

Не желая мириться с потерей, Рами, любящий муж, воззрел на ту, что была причиной их разлада. Ильхе, стыдливо завернувшись в одеяло, со страхом и трепетом ждала его приговора. Откуда же ей было знать, что Черновей обманул её, и она стала желанной для бога Солнца, лишь на несколько часов приняв облик его возлюбленной Селены.

Гнев переполнял Рами, и он раскалился настолько, что вспыхнул ярким огнём, вмиг ослепившим Ильхе. Затем он вознёсся вслед за Селеной на небо, желая догнать её, но тому не суждено было случиться, ибо богиня – Луна этого не хотела. И с тех пор так повелось, вслед за ночью в мир приходил день, Солнце сменяло Луну на бескрайнем небосводе, но вместе их было не застать в вечной гонке Рами за своей возлюбленной Селеной.

А что же Ильхе, спросишь ты? Что стало с ней?

Ослепнув глазами, но, так и не прозрев душой, она поняла, какую ошибку совершила. Но так и не решилась рассказать обо всём людям. Лишившись покровительства богов, они начали чахнуть от болезней, враждовать и, в конце концов, разделились, потеряв былую мощь и силу.

Время шло, и, так и не узнав о первопричине, по которой боги покинули землю, они начали обвинять божественных супругов в своих напастях, утверждая, что те специально бросили их на верную гибель, желая таким образом развлечься. Кто-то обвинял одну только Селену, называя её вздорной бабой, покинувшей мужа в угоду прихоти. Они жаждали вернуть на землю Рами, и основали свой клан для поклонения богу-Солнцу, назвав себя его Сынами, не доверяя женщинам ни один из ритуалов. Другие, напротив, обозлились на Рами, утверждая, что он предал свою любящую жену, а потому она ушла на небо, не в силах оставаться среди людей. Они стали звать себя дочерями Луны, потому как главенство возымели у них женщины, открывшие в себе доселе незнакомую магию, неподвластную мужчинам.

Одна только Ильхе, и день, и ночь, живущая в обиде и страхе, будучи уже дряхлой слепой старухой, знала, с чего всё началось. И была бы рада забыть, да не могла, и только чёрная злоба всё копилась в её не знающей покоя душе. Богиня же, взирая с небес на землю безмолвно, и не стремясь к отмщению, только в смертный час снизошла к Ильхе, а может той просто почудилось, но голос Селены произнёс прямо над ухом: «Верни мне то, что навеки разбито. И будешь мной прощена».

Но рассмеялась дряхлая Ильхе беззубым старушечьим ртом, воскликнув:

– Никогда! Никогда, Селена! И пусть Рами не стал моим, но и твоим ему не бывать! Не вернуть тебе своё сердце, разбитое на тысячи кусочков! И раз вы до сих пор не вместе, то, чую, не всё подвластно и богам! И раз мне не удалось испытать в жизни счастья, то и ты будь несчастна в своём бессмертии!

И с этими словами Ильхе, оставив бренное тело, превратилась в злобный дух Иллуны, что испокон веков рассоривал влюблённых по всей земле и мешал их счастью.

Прислужница же Ильхе, будучи верной Селене девой и подслушав весь разговор, рассказала обо всё своим сёстрам.

И, правда то было или нет, только лунные жрицы с тех пор собирают по песчинке рассыпавшееся сердце Селены, и складывают его в хрустальную чашу в потаённом от глаз людских месте, надеясь однажды вновь увидеть среди живущих свою покровительницу и вручить ей собранное по камешку разбитое сердце».

***

Темира открыла глаза, припомнив эту старинную легенду, которую не одну сотню раз рассказывала ей перед сном бабушка, укачивая её в мягкой и уютной колыбели. Словно очнувшись ото сна, девушка вдруг осознала, что совсем не помнит, что происходило с ней до этого мига. Только близкий круг жриц, да слова Верховной Матери, сплетавшие заклинание…

Синий огонь плясал в Круге Луны, начерченном посередине Храма Луны, что был сокрыт от посторонних глаз магией дочерей Селены. Стены его были высоки и прочны, но прозрачны – так, всякий находящийся внутри видел всё, что творится снаружи. Но тот, кто попытался бы узреть Храм извне, не увидел бы никого и ничего. Он был светом и тьмой, началом и концом пути каждой из стоявших здесь жриц, молчаливо внемлющих своей серебряной богине, что сейчас безмолвно смотрела на них с небес, но щедро питала их своих даром – способностью к магии, возвышающей над обычными смертными.

Но главным его сокровищем был Алтарь – высокий монумент из горного хрусталя, что пылал тем же синим магическим огнём. И в центре его стояла огромная серебряная чаша, наполовину полная ортоклазами – лунными камнями, игриво переливающимися в том свете.

Лиц девушек было не разглядеть, и не только благодаря полуночной тьме, которую волшебный огонь почти не разбавлял – свет его был мягок, серебрист. Каждая из жриц была одета в длинную серую мантию из тонкой кожи, с капюшоном, что скрывал, какие бы то ни было, различия черт лица, и все они казались похожими, даже одинаковыми.

Верховная Мать взмахнула рукой, и жрицы взялись за руки, образую Живой Круг. Магия, почувствовав единение живой плоти, радостно затрепетала, и понеслась по телам своих носительниц, наполняя каждую из них неяркой волшебной субстанцией, мягкой и холодной. В тот же момент, наполнившись до краёв, каждая из них ощущала небывалый прилив сил, и глаза жриц вспыхивали тем же синим огнём, что плясал в Круге Луны…

Завершив ритуал, девушки запели прощальную песню, слегка покачиваясь в такт своим голосам и воздев руки к небу.

Стены Храма поплыли, начали исчезать и вскоре растворились, став невидимыми, неосязаемыми.

Луна же оставалась безмолвной и почти равнодушной в бесконечной звёздной вышине. Но дар её сослужит добрую службу своим дочерям, ведь магии, полученной ими в эту ночь, должно хватить каждой из Дев Селены на целый месяц, до следующего полнолуния.

Часть первая. Люди Луны и Солнца

1

Темира устало разогнула затёкшую спину, прижав к груди охапку хвороста, собранного ей в лесу. Близилась осень, и бессонные ночи давались ей всё труднее, ведь дневное светило с каждым днём вставало всё позже и позже, и становилось холоднее.

Но сейчас девушке было очень жарко, потому как любая работа разгоняла кровь, и она просто мечтала хотя бы расстегнуть плотный жилет из грубой выделанной кожи, одетый прямо на полотняную тунику с длинным рукавом. Однако нужно было терпеть до дома. Или хотя бы до реки.

Её ноги, облачённые в облегающие чулки и лёгкие замшевые сапожки, мягко ступали по начинавшей жухнуть траве, а потом по берегу столь желанной реки, из которой девушке не терпелось напиться. И она, положив свою охапку на берег, с жадностью склонилась к воде, зачерпнув полные ладони живительной влаги.

Утолив жажду и умывшись холодной водой, Темира не спешила уходить, хотя знала, что ей уже пора возвращаться. Но усталость брала своё, и девушке захотелось ещё немного отдохнуть, отчего она стала разглядывать своё лицо в серой мрачной реке – отражении раннего хмурого неба.

Темира была не высокой по меркам её деревни – не больше двух аршинов да пяти вершков, худенькой да не броской, беловолосой, как все женщины их селения, с густым едва вьющимся волосом, прозрачной белой кожей и тёмно-зелёными большими глазами. Маленький нос смешно был вздёрнут кверху, а тёмные брови вразлёт придавали юному, почти детскому личику, немного строгости.

«Красавица» – восхищалась бабушка, иной раз заглядевшись на неё, но Темира знала: до «красавицы» ей далеко.

То ли дело Сапфира, одна из её сверстниц, вот та была настоящей красавицей. Почему-то, когда речь заходила о красоте, именно она приходила на ум девушке. Сапфира была старше Темиры всего на двадцать четыре Луны, но уже расцвела как девушка в полной мере. Высокая, гибкая, с белыми волнистыми волосами и правильными чертами идеального лица, высокими скулами и глазами цвета драгоценного камня, имя которого носила. Ей все восхищались и все тайком завидовали, даже её самые близкие подруги, сама же Сапфира принимала свою красоту и положение как должное, и явно знала себе цену.

Эти раздумья только расстроили Темиру, и вместо того, чтобы отдохнуть и привести мысли в порядок, девушка расстроилась, и чела её коснулась тень уныния.

Но деваться некуда, надо было идти дальше. Ещё раз напиться воды, и отправиться в путь…

Темира вновь склонилась над гладкой серостью реки, зачерпнула в ладонь воды, и потянула её к губам, как внимание её вдруг привлёк странный силуэт в глубине речушки.

Солнце как будто невзначай блеснуло в тот миг, выглянув из-за туч, и луч его, как ножом, полоснул неспешную толщу воды, выхватив разбухшее лицо с широко раскрытыми невидящими глазами мертвеца. Длинные волосы молодого мужчины тянулись кверху, колыхаясь в такт спокойному течению реки, а вспоротая грудь покойника была полна некрупных булыжников, не дающих всплыть изуродованному телу. На шее же мертвеца, поймав слабый лучик солнца, поблёскивал тяжёлый железный медальон с выбитым на нём символом утреннего светила.

Возможно, девушке это показалось, но внезапно изо рта мертвеца вырвались пузыри, и он, хватая руками воду, начал стремительно подниматься на поверхность.

Зажав рот рукой, Темира всё же не смогла сдержать крик, и лёгкие её болезненно сжались спазмом под воздействием ужасающего происшествия.

Забыв и про хворост, и про всё остальное, девушка бросилась со всех ног в сторону родной деревни, чтобы сообщить страшную новость и справится с почти поглотившим её страхом.

Темира не помнила, как добралась до дома, забежала внутрь жилища и, захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь, опустилась на пол, с трудом переводя дыхание.

Всю дорогу ей чудилось, что тот мертвец преследует её, догоняя, и до сих пор ей слышался его страшный утробный голос: «Отдай моё сердце, ведьма!»

2

Утро в охотничьем поселении не заладилось сразу. Ночь была тихой, но бессонной, и Анриш, натачивая лезвие своего боевого короткого меча, откровенно зевал, и сумел уже два раза порезаться.

Несильно, но отец всё равно укорит его этим промахом, если узнает. Хорошо, что он был занят сейчас другими делами, коих у старейшины клана всегда было невпроворот. И, возможно, молодому охотнику удастся скрыть свежие раны до поры до времени.

Анриш был младшим сыном в семье старейшины, но волею судьбы, остался единственным. Два его старших брата погибли: один в нечестной драке с кочующими переселенцами, другой во время охоты на медведя. Свирепый зверь разорвал молодого охотника на части на глазах у всех, кто тогда принимал участие в охоте, и с его смертью, казалось, сердце старейшины совсем очерствело.

Анриша он не любил. Или любил, но не настолько, чтобы воспринимать всерьёз, ведь он всегда был не больше, чем последышем после двух сильных старших братьев-воинов, которых отец сам лично учил и воспитывал. Младший же был тем, кто своим появлением на свет отнял жизнь его любимой жены Вестины. И, может быть, именно поэтому мальчик никогда не ощущал на себе проявлений отцовской любви.

Но жизнь внесла свои коррективы в их и без того непростые отношения. И Келберу, отцу Анриша, пришлось, скрипя зубами, взяться за подготовку сына к принятию власти, ведь кроме него других наследников у старейшины больше не было.

– Анриш!

Громкий голос друга выдернул его из не лучших размышлений, и он на автомате спрятал израненную руку за спину. Но тот даже не обратил на это никакого внимания. Вид парня был бледен, и даже встревожен. И он продолжил:

– Прибыл гонец от лунных. В их речке Русянке нашли тело Гойда. Его убили, брат. Пойдём, тебя ждёт отец.

3

Темира, не шевелясь, лежала в своей постели, пытаясь уснуть. Страх, прилипший к ней вчера, у реки, не оставлял её ни на минуту. Девушке то и дело мерещилось разбухшее от воды лицо незнакомого мужчины, а каждый шорох она принимала за посягательство на свою жизнь со стороны покойника, и это порядком выматывало.

Конечно же, в действительности Темиру никто не преследовал. После того, как она рассказала о случившемся своей бабушке, та сразу же доложила старейшине, и он собрал людей, чтобы достать тело из воды и, по возможности, опознать.

Темире пришлось идти с ними в качестве проводника. Слава Селене, её не просили подходить близко, лишь указать место, где она увидела свою страшную находку. Его было легко найти – охапка хвороста всё так же лежала на берегу. Как и тело в воде – благо, оно никуда не делось…

… Страшные воспоминания гнали сон прочь. Темира прислушалась: на другой кровати, в противоположном конце комнаты, мерно похрапывала бабушка. Вот кого не волновало изуродованное тело, найденное в воде – покойников на своём веку она повидала. Девушке же так страшно не было никогда в жизни.

Но личные переживания не должны были мешать её обязанностям жрицы Серебряной. Верховная Мать ясно дала ей понять, что недовольна девушкой – слишком медленно та продвигалась по нелёгкому пути служительницы Селены. Но кто же был виноват, что даже просто уснуть ей пока не удавалось.

4

Конное войско из двадцати всадников вошло в их поселение рано утром, на рассвете, нарочито медленно, вальяжно, а золотые медальоны с изображением солнца сверкали на груди каждого из мужчин, показывая их принадлежность к своему клану.

Их встречал старейшина Лунной деревни, со своими людьми, правда, пешими, но тоже при оружии. Надо сказать, воинской славой люди Луны никогда не обладали. Их силой была магия, да и то принадлежавшая только избранным – дочерям Селены, как правило, исключительно женщинам со светлыми волосами, в коих Верховная Мать могла распознать эту способность, едва младенцем та или иная девочка появлялась на свет. Но взращивать и развивать эту искру она начинала не раньше, чем пройдёт восемнадцать полных Лун, что в других поселениях называлось «годами».

Жрецы Солнца же, напротив, были исключительно мужчинами. Исторически этот накладывало свой отпечаток на взаимоотношения двух кланов, в прошлом они даже враждовали, но сейчас поддерживали пусть натянутые, но мирные отношения.

Но то, что один из Сынов Солнца был найден убитым именно на территории поклонников Селены, могло разрушить хрупкий мир двух поселений.

Именно поэтому старейшина лунных почитателей как можно скорее сообщил о страшной находке людям Солнца, и лично встречал их старейшину, чтобы заверить, что он и его народ здесь не причём.

– Приветствую тебя, Келбер! – начал он свою речь, осторожно наблюдая за всадниками. Кто же мог предположить, как они отреагируют на весть об убитом брате. При любом раскладе, конных было больше, а об их умениях в бою ходили легенды.

– И я тебя приветствую, Таргон. – слегка склонив голову, поздоровался старейшина лунных. Нет, он был не дураком, чтобы начинать войну, не разобравшись. К тому же, солнечные тоже были наслышаны о магии лунных людей. И кто знает, чем бы закончилась эта стычка…

Убедившись в добрых намерениях относительно друг друга, представители двух кланов, объединившись, направились к Латрапиусу – общинному залу, большому просторному дому из брёвен, не разделённому на комнаты, где обычно происходили собрания и переговоры.

Там, сев за уже накрытые снедью столы, уставшие с дороги всадники, тут же принялись утолять голод нехитрой, но сытной пищей. Старейшины же, уединившись за отдельный стол, принялись обсуждать случившееся.

– Скажи мне, Таргон, как могло случится так, что сильный, обученный военному мастерству, воин, был столь жестоко убит на твоей территории? Отвечай, но знай: ложь я распознаю за версту. Поэтому в твоих интересах говорить только правду.

Старейшина лунных занервничал. В действительности, он ведь и впрямь не был причастен к убийству Сына Солнца. Но вот как убедить в этом Келбера? Задачка не из лёгких…

И он пустился в недолгий, но монотонный рассказ о том, как всё было. В конце концов, здесь и рассказывать-то было не о чем. Раннее утро, визит старой Аркелы, повествующей о том, что приключилось с её внучкой на реке, а после…

– Я хочу видеть ту девчонку, что обнаружила тело Гойда в реке. – выслушав рассказ до конца, сообщил Келбер тоном, не терпящим возражений. – Немедленно.

5

Темира проснулась от того, что бабушка неистово трясла её за плечи.

– Вставай, живая? Фух…

Старая Аркела утёрла выступивший пот со лба. Девушка непонимающе уставилась на неё, ещё не до конца придя в себя.

– Что случилось, бабушка? На тебе лица нет…

– Я десять минут разбудить тебя не могла, думала уж померла… Старейшина за тобой послал, одевайся…

Сердце Темиры сжалось в неприятном предчувствии, и остатки сна как рукой сняло.

– Зачем?

Бабушка мялась, явно нервничая.

– Там эти… солнечные прибыли, за своим мертвяком… с тобой хотят поговорить.

– Я не пойду! – запаниковала девушка, испугавшись.

– А ну как село сожгут да всех переубивают?! Пойдём, Темирушка, я рядом буду… Авось ничего…

Девушка знала, что с бабкой спорить бесполезно. Да и права она была, надо идти. Не даст старейшина её в обиду, да и ничего плохого она не сделала. А вот если ослушается и не придёт, мало ли, что подумать могут. И ладно, если только подумать.

И она, крепко стиснув зубы, уверенно откинула одеяло в сторону.

***

Собрав крайние пряди светлых волос, и заплетя их в тугую косу поверх остальных, вольной волной рассыпавшихся по спине, Темира надела длинное простое платье из грубой холстины и сверху свою накидку из шкур бурых лисиц.

Утренний воздух был свеж и если бы не обстоятельства, вынудившие девушку покинуть духоту родного дома в столь ранний час, Темира, пожалуй, обрадовалась бы оказаться на улице.

Бабушка шла следом, едва поспевая за мягко ступавшей по сонной земле внучкой, гордо выпрямившей спину и поднявшей голову. Как будто на судилище её вели, ей богу. Да одного взгляда на неё хватит понять, что девчонка тут не причём. Куда такой щепке справиться с настоящим воином! Пусть и магичке…

В таких размышлениях и полном молчании добрались они до Латрапиуса. Охрана у двери, бессловесно пропустила вглубь зала Темиру, но тут же закрыла проход перед её бабушкой – мол, не положено, и та, нервно подёргивая пальцами краешки своего платка, осталась снаружи.

Девушка, замешкавшись, хотела тоже повернуть назад, но бабка на неё прикрикнула:

– Иди, иди же! Я здесь подожду, ну же…

И Темира, плотно сжав губы, ступила на всеобщее обозрение своих и чужаков, и с её появлением в зале воцарилось молчание. Все повернули головы в её сторону.

6

Анриш был сам не свой с того самого мига, как узнал о смерти одного из самых лучших воинов своей общины. Тот факт, что Гойд погиб, не укладывался в его голове. Да ладно бы, если в бою или на охоте, нет! Его убили, подло утопив тело, набитое камнями, наверняка надеясь тем самым сокрыть улики.

Старейшина лунных был предельно вежлив и осторожен, но его отца было не провести. Гойд пропал несколько недель назад, а может быть, был отослан по какому-либо заданию – Анриш этого не знал. Они не были друзьями или даже приятелями в силу возраста, сыну Келбера только исполнилось двадцать, Гойд же был старше его лет на восемь и уже подходил к тому возрасту, когда обязанность обзаводиться семьёй вступала в силу. Это значило, мужчине, хотел он того или нет, надлежало жениться и продолжить свой род в честь и славу Сыновей Солнца. Если же он отказывался по каким-либо причинам делать это, то рисковал потерять статус в общине, а значит, лишиться её покровительства. Понятно, что такая перспектива мало кого устраивала, и мужчины стремились найти себе подходящую жену, чтобы обзавестись здоровым потомством.

Возможно, Гойд появился в селении лунных именно за этим. Но что тогда могло произойти?

Анриш не знал и терялся в догадках.

Вторая причина, по которой молодой охотник испытывал тревогу, были слухи, ходившие о поселении лунных. «Ведьмы» – сплевывали под ноги себе старшие, едва речь заходила об этом, но самому Анришу раньше не доводилось здесь бывать. А потому естественный интерес граничил с опасением за свою жизнь. И когда отец послал за одной из них – лунных жриц – Анриш стал самим вниманием в предвкушении этой встречи.

Она появилась в огромном зале вполне ожидаемо, и всё же неожиданно, притянув к себе внимание всех мужчин, находящихся здесь. Первое, что бросилось в глаза Анришу – длинные светлые, почти белые волосы, отливающие серебром, вольно рассыпавшиеся по скромному одеянию девушки – простой накидке из шкур, скрывающей и согревающей хрупкое девичье тело.

Девушка была растеряна, если не сказать напугана. Её взгляд заметался по залу, незнакомым лицам, и Анриш, проникнувшись сочувствием к юной жрице, попытался отвести взгляд в сторону, чтобы не смущать её ещё больше, но… Что-то мешало ему это сделать. А когда и она взглянула на него, и их взгляды пересеклись в одной точке пространства, замерев на секунду, охотник едва смог сдержаться, чтобы не шагнуть ей навстречу.

…Искрящиеся дивным светом глаза блеснули в ночи, преисполненные желания и радости. Руки подобно рыбам очень нежно, но настойчиво вошли в гладь океана белых волос, а щёки ощутили обратное прикосновение, от которого мурашками покрылось тело, а едва сдерживаемый стон вырвался наружу, повторённый нежными устами возлюбленной…

Анриш едва не задохнулся от внезапности видения, что едва не лишило его возможности стоять на ногах. Раньше он никогда не испытывал ничего подобного, да и с женщиной быть ему не доводилось. Неужели, всё это проделки вошедшей «ведьмы»? Но тут же он устыдился собственных мыслей.

Жрица быстро отвела взгляд, сбитая с толку излишним вниманием к своей персоне, к которому, вероятно не была привыкшей. «Никакая не ведьма – просто напуганная девчонка, да к тому же очень хорошенькая» – услышал парень в голове собственные мысли. А вот взгляд отца, обращённый на юную жрицу, ему совершенно не понравился.

Келбер смотрел с прищуром, подозревая и одновременно испытывая свою «жертву» – а иначе девушку сейчас и назвать было нельзя. Грозный, с лицом, изломанным шрамами, наполовину спрятанными густой тёмной бородой, пронизанной сединой, как и некогда смоляные волосы на голове, старейшина солнечных не создавал впечатление мягкого, доброго человека. Напротив, он был суров, и высокий рост в три аршина только добавлял Келберу строгости, и вид его был донельзя непреклонен.

– Смотри на меня! – громко приказал он Темире, что с завидным упорством изучала пол Латрапиуса, только бы не смотреть в глаза этого страшного во всех смыслах человека. От него так и веяло холодом и неприязнью.

Таргон, старейшина лунных, не вмешивался, предпочтя пустить дело на самотёк. Но, к достоинству девушки, она всё же смогла пересилить себя, и два зелёных озера поднялись навстречу жаждущего выяснить правду мужчине. И тогда Келбер продолжил.

– Скажи, жрица, ты знаешь, что случилось с нашим братом? Кто его погубил?

Темира отрицательно качнула головой, не отводя взгляда, и на этот раз старейшина солнечных ей почти поверил. Но не до конца. Как и девушка, не сводя с неё внимательных глаз, он обратился к Таргону:

– Прикажи доставить сюда тело Гойда. Я хочу его увидеть.

– Боюсь, тебе не понравится… – начал вилять тот, представляя, что сейчас начнётся. – Тело находится в стадии разложения, и я считаю не лучшей идеей…

– Ничего. Мы выдержим. – стальным голосом заверил его Келбер. – Приказывай.

7

Тяжёлый ящик, служивший гробом для весомого мертвеца, с трудом несли несколько мужчин лунной общины. Он поскрипывал на добротных цепях, в зловещей тишине затаивших дыхание встречающих, и Темира боялась дышать, боялась ещё раз увидеть жуткого покойника, нашпигованного булыжниками, потому как чуяла: он здесь не к добру.

Смрадный запах разлагающегося тела ударил в нос, но девушка и не думала защищаться от него, напуганная предстоящей «встречей». И вот мужчины водрузили гроб на несколько стульев посредине Латрапиуса, чтобы всем было хорошо видно того, кто в нём лежит.

– Подойди, дитя. – эта просьба, обращённая к Темире, прозвучала вовсе не как просьба. Скорее приказ, и девушка побоялась ослушаться, сделав неуверенный шаг к гробу.

Но и сам Келбер подошёл ближе, уставившись на того, кто был членом его общины всего несколько дней тому назад. Другие братья тоже поспешили за своим предводителем, и Анриш, не желая оставаться в стороне, пробрался к тому месту, где стояла ни жива, ни мертва Темира. Ему отчего-то очень хотелось быть к ней ближе, и даже столь непосредственная близость мертвеца не отбивала этого желания.

Девушка же, не отрываясь, смотрела на мертвяка.

Гойд стал ещё страшнее, непригляднее. Кожные покровы его естественно потемнели, став багровыми, синюшными, закрытые плоскими камнями глаза создавали впечатление одетой маски, что только придавало ему ещё более ужасающего флера. А на торчащих осколках ребер копошились какие-то насекомые. Темира застыла, как вкопанная, не в силах сдвинуться с места, её воображение слишком уж разыгралось, рисуя ужасающие картины, как вдруг…

Багровая длань покойника схватила девушку за запястье, потянув на себя. Не удержавшись на ногах, она рухнула прямо в гроб, понимая, что ей конец.

– Отдай… моё… сердце! – утробно завопил он, и перед глазами Темиры всё поплыло. И она потеряла сознание.

***

Чего Анриш не мог ожидать, так это то, что его безвременно почивший брат по клану Гойд надумает вскочить из гроба. Да не просто вскочить, а для начала вусмерть напугать несчастную девчонку-жрицу, схватив её за тонкую белую руку и потянуть на себя.

Испугаться он не успел, потому как инстинкт тут же заставил его выхватить хорошо наточенный меч и со всего размаха рубануть по давно остывшей закостенелой конечности, отсекая её. Но девушка, уже будучи в беспамятстве, не могла подняться сама, и тогда молодой воин подхватил её на руки, спешно относя в сторону от гроба, и от внезапно ожившего мертвеца.

Другие же воины, последовав его примеру и выхватив мечи из ножен, были начеку, и не зря. Потеряв свою «добычу», да в придачу ещё и руку, тело мертвеца резко дёрнулось, затем резво подскочило, оказавшись в вертикальном положении, и, выставив перед собой руки, начало бросаться на всех подряд. Камни с грохотом высыпались из распоротой груди на пол, а невидящие глаза, подернутые мутными бельмами, источали настоящую злобу.

– Всем приготовиться! – крикнул Келбер, но все и так приняли боевую стойку, готовые отразить нападение.

Несмотря на свою гибель, Гойд оказался весьма увертливым и сильным, бывшие его братья по ордену наступали по одному, боясь нечаянно задеть своих. Лунные же даже не пытались вмешиваться, поражённо уставившись на живой труп, не в силах поверить в это и вполне не напрасно опасаясь за свою жизнь.

Но мертвяк не чувствовал боли. Он безбоязненно бросался на своих, и уже сшиб двоих с ног, размахивая целой рукой и культей, и с каждым оказанным сопротивлением его агрессия только возрастала.

Тогда Келбер пошёл в атаку, разъярившись не на шутку, и, вонзив в разодранную грудь мертвяка свой меч, он вдруг почувствовал, что земля уходит из-под ног. Это мертвяк, железной хваткой вцепившись в его горло, поднял его в воздух, продолжая душить, и старейшина практически не мог ему сопротивляться.

Внезапно действо нарушил громкий женский голос, произносящий какое-то заклинание, и все машинально повернули головы в сторону стремительно вошедшей и приближающейся к ним женщине в длинном сером одеянии.