Текст книги "Механизм"

Автор книги: Мария Доронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Смотрите! Они опять!

От холмов слева наползал волной туман, а в нем мелькали головы чудовищ.

– Все в дом! – скомандовал Тариус.

Повторять не пришлось: как можно быстрее все укрылись в своем странном жилище. Дверь тщательно заперли. Сенекс едва доковылял до стула и рухнул на него – тошнило от слабости. Рядом усадили Пола. Мальчик дрожал, губы его посинели. Паола, хотя к ней чудовища не прикоснулись, тоже тряслась, как в лихорадке.

– Думаю, сейчас самое время для припрятанной бутылки, – просипел старик Мэту.

Тот нервно облизнул губы, покосился на Тариуса, но спорить не стал и отправился в подвал. Остальные тем временем перебрались на кухню. Дора достала стаканы и принялась готовить кофе. По плавности движений было понятно, что ее это успокаивает. И верно: в безопасности, под мерный шум и потрескивание в плите, перепуганный огонек жизни в груди вновь затеплился ровно.

Вернулся Мэт и поставил бутылку на стол, хотел открыть, но искалеченная рука дрожала, и пробка не поддавалась. Тариус мягко отстранил его, откупорил виски, налил детям на донышко стаканов, взрослым – на пару пальцев, и плотно вогнал пробку обратно.

Все молча выпили. Дети зажмурились: Паола закашлялась, мальчик мужественно сдержался, но глаза заблестели от слез. Подождав, пока он переведет дух, Тариус спросил:

– Как это случилось?

– Я… я пошел погулять. К тем камням, которые вы нашли на берегу. Потом увидел, что над болотом поднимается странный туман, и решил посмотреть.

– Зачем? – вскинулась Дора. – Ты не подумал, что это опасно?

– Если бы подумал, ничего и не было, – заметил Тариус.

Мальчик замялся и опустил голову.

– Мне почудилось, что кто-то зовет. По имени. Я туман даже не сразу заметил. А потом оттуда эти вынырнули. И я побежал.

– Дурак! – испуганно и зло выкрикнула Паола.

– А то, – согласился Капитан.

Пол нервно усмехнулся, но возражать не стал.

– Мы еще не поблагодарили вас, – сказал Мэт. – Если бы не факелы… Как вы догадались?

Капитан пожал плечами:

– Не сложно было сообразить: огонь разгоняет туман.

– Вы еще сообразили, – поежилась Дора. – У меня от их вида все мысли из головы вылетели. А уж когда рядом оказались…

Сенекс подумал, что дело не в сообразительности, а более простом восприятии, но ничего не сказал. В конце концов, Тариус действительно их спас.

– Там что-то мелькнуло! – Паола ткнула пальцем в сторону окна.

Тариус поднялся и выключил свет. Тотчас темнота за окнами посерела, и они увидели чудовище, стоящее прямо за стеклом. Непонятно, могло ли оно видеть без глаз, но один вид его был ужасен. Паола вскрикнула, Пол задрожал. Тариус поспешил в холл, остальные – за ним. Щелкнул выключатель, погрузив комнату в сумерки, и тогда все увидели чудовищ, столпившихся перед окнами снаружи. Они вслушивались, слепо всматривались, внюхивались, прижимая к стеклу страшные ладони.

– О, боже, – жалобно простонала Дора.

– Они не пройдут внутрь, – отрезал Тариус.

– Почему вы так уверены?

– Потому что иначе уже были бы здесь.

– Но они ведь из тумана, он может просачиваться сквозь щели!

– Наверное, для обретения формы этого недостаточно, – промямлил Мэт.

– Проверьте: нет ли где открытого окна, – распорядился Капитан. – На втором этаже тоже.

Все, кроме Сенекса, бросились исполнять приказ, и вскоре опять собрались в холле, удостоверившись в своей безопасности. Между тем чудовища за окнами оживились: они двигались быстрее, привлеченные активностью людей, а может, еще и…

– Свет! – догадался Тариус. – Их отпугивает свет. Зажигайте все светильники – во всех комнатах.

– Превратим дом в волшебный фонарик, – истерично хохотнул Пол, но побежал быстрее всех.

Вскоре дом был залит светом. Снаружи, он, должно быть, представлял весьма милую картинку: этакий оплот уюта и радости. Однако чудовища красоты не оценили. Пока остальные занимались делом, Сенекс подошел к окну и видел, как они недовольно закачались, заклубились, и услышал злобное шипение.

– То, что надо! Пусть утрутся, – подытожил Тариус.

– Но они не уходят, – осторожно заметила Дора.

– Туман уходит только с рассветом, – пожал плечами Мэт.

– Нам бояться нечего, – решительно заявил Тариус, глядя на перепуганных детей. – Пусть хоть изойдутся на шипение – внутрь им не пробраться.

– Все же нам с вами стоит покараулить, – предложил Мэт. – А остальные пусть идут спать. Все вымотались.

– Вы устали не меньше, – заявила Дора.

– Верно, – поддакнул Пол.

– Значит, так, – отрезал Тариус, с каждой минутой обретавший все большую уверенность. – Я остаюсь здесь, Мэт идет в гостиную и присматривает за другим бортом, остальные – по каютам отсыпаться. Подстрахуете нас завтра, если что. Свет не выключать.

Спорить никто не решился.

Сенекс добрался до комнаты, закрыл дверь на ключ и с невероятным облегчением лег на кровать. Он очень устал и, несмотря на лампу, смог заснуть куда быстрее, чем рассчитывал. Старческий сон его, впрочем, был неглубок. Где-то в середине ночи он проснулся от звука шагов. Хлопнула дверь – Капитан вернулся в свою комнату. Сенекс прислушался: снаружи шел дождь – по стеклу барабанили капли. Непогода прогнала туман. Можно спать.

К утру дождь закончился, но рассветный остров был до того хмур и неуютен, что начинать день не хотелось. А Сенексу не хотелось даже жить. После вчерашних волнений и порции виски он чувствовал себя отвратительно. Вот что самое ужасное в старости: как будто мало просто осознания скорого ухода. Тело подводит тебя, оно начинает разрушаться, изнашивается стремительно еще при жизни. Рождаемая этим беспомощность, отвратительная слабость, боль, гложущая тебя, как голодный пес, – вот что кошмарно.

Сенекс застонал. Скорее, чтобы почувствовать, что еще может, чем от боли, но звук вышел жалкий и тут же растворился в тишине. Он тихо лежал, надеясь перетерпеть боль и выиграть еще один раунд у подступающего небытия. В комнате становилось все светлее. И прохладнее. Вчера он не разжег камин.

Пересилив себя, Сенекс сел на кровати, собираясь с духом. Жалобным скрипом отозвалась спина, крутило колени. Сейчас он ненавидел все вокруг, жалел себя, и эти эмоции неплохо отгоняли проклятые черные мысли, пауками шныряющие в голове. Он с трудом поднялся и дошаркал до туалета. Уголь в камине еще был, и старик, хрустя всеми суставами и сопя от напряжения, разжег огонь. Тот синей лентой весело пробежал по угольным вершинам, щелкая искрами.

Сенекс постоял возле, глядя на пламя. В последний год он нередко ловил себя на ранее не свойственной любви к созерцанию. Качающаяся ветка, дождь, перекатываемая ветром пыль, бегущие облака – иногда он мог уставиться просто на стену или краешек стола и сидеть так без малого час. Даже не думал ни о чем в этот момент и не погружался в воспоминания, а просто был. С одной стороны, такие моменты раздражали, словно мозг привыкал к недеянию, но с другой – он чувствовал себя при этом так спокойно и умиротворенно.

Сейчас покой спугнули. Хлопнула дверь, шаги, потом другие. Жильцы просыпались и начинали новый день. А его комната застыла в безвременье, как лодка, влекомая рекой мимо берегов суетящейся жизни. Сенекс доковылял до большого мягкого кресла у окна. Сегодня он никуда не выйдет. Пусть остальные тревожатся, надеются, ищут подсказки. Сенекс выше этой чепухи. Он спокоен и готов. Низкие тучи за окном были с ним совершенно согласны. Так же угрюмо насупившись, они плыли и не обращали внимания на чуждую им землю.

Сенекс задремал, потому что от осторожного стука в дверь вздрогнул и открыл глаза.

– Кто там?

– Это Дора… Можно войти?

Не дают старику покоя.

– Входите.

Женщина открыла дверь медленно, потому что в другой руке держала поднос.

– Я так и подумала, что вам нездоровится, поэтому принесла завтрак.

– Хм. Я не голоден.

– Это овсянка. Специально сварила понежнее. Всем нужны силы.

– Благодарю.

Он заметил движение за окном и, повернувшись, увидел Тариуса и Пола. Те направлялись в сторону моря. Дора кивнула.

– Отправились ловить рыбу. Тариус решил проверить, можем ли дополнить свой рацион. Поскольку неизвестно, как мы сюда попали и… как вернуться, придется быть экономными.

– Это разумно.

– О да! Он оказался настоящим капитаном. Всех нас собрал, изложил план: соблюдаем осторожность, после темноты из дома не выходим, экономим продукты. Раз уж живем здесь… пока, решили навести порядок. Как он выразился: бодрость тела даст бодрость духа, – и Дора тихо рассмеялась.

– И она уже появилась, как посмотрю, – заметил Сенекс.

Почувствовав скрытую усмешку, женщина смутилась и со словами: «Еще столько дел» – вышла из комнаты.

Пусть займутся чем-нибудь. У них будет предостаточно времени, чтобы пройти все стадии отчаяния. А чем меньше истерии, тем лучше.

Овсянка вкусно пахла, и Сенекс покосился на поднос. Пожалуй, немного подкрепиться все же стоит. Пока он задумчиво жевал кашу, глядя в окно, внизу шумела уборка. Как будто все и впрямь засучили рукава и деловито обживали новое место. Глупцы. Этот дом так же стар и нелюдим, как он сам, и на все попытки сделать его уютным и жилым ответит презрительной усмешкой. Сколько ни мой полы, ни протирай стекла, как ни протапливай комнаты, какими ароматами ни наполняй кухню, здесь всегда будет сумрачно и холодно. Чуждо. Да и много ли толку от избалованной девчонки и калеки.

Головная боль нехотя отступила, и после теплого завтрака потянуло в сон. Нет ничего лучше, если нечем заняться. Сенекс добрел до кровати, устроился на подушках, и вдруг удивительно четко вспомнил спальню в своем доме: узкое окно, темные занавеси и даже ту книгу, что осталась лежать на прикроватной тумбочке. А потом он заснул.

Проснулся не посвежевшим, но достаточно окрепшим, чтобы начать-таки переваливший за середину день. Сенекс оделся и вышел из комнаты. Никого не видно, но голоса долетают из кухни. Как и следовало ожидать: существенной разницы в плане уюта не наблюдалось. Но собравшиеся за столом жильцы уже немного напоминали – пусть бестолковую – семью. Трудившаяся на ниве чистоты троица пила какао, а вернувшиеся рыбаки жадно уплетали суп.

– Вам полегчало? – обрадовалась Дора (Мэт отзеркалил ее улыбку). – Как хорошо. Присаживайтесь, я налью вам суп. Без ложной скромности должна сказать – хорош. Мы с Паолой постарались.

Девочка просияла от похвалы.

– Благодарю. Это уже уха?

– Нет, рыбы пока не наловили, – ответила Дора, ставя перед ним тарелку и осторожно косясь на Тариуса. – Может, завтра повезет больше.

– Кэп сказал, что завтра выйдем чуть свет, на рассвете хороший клев, – деловито добавил Пол. – И пойдем на другую сторону острова. Сегодня мы плавали между «рогами» этого месяца. Кстати, на южной косе такая же статуя стоит, что на северной.

– Статуя?

– А как правильно? Ну, изваяние. Древнее, из камня вырублено. Только на севере лицом к морю здоровенная рыба, а на спине у нее, то есть вместо спины, на загривке…

– Нет у рыб загривка, – вдруг вмешался молчавший Тариус.

– В общем, вместо спины – девушка. А на юге – наоборот: стоит мужчина, а сзади он – чешуйчатый змей.

– Любопытно, – протянул Мэт.

– Валуны действительно очень старые, и могут, чем черт не шутит, быть не просто сигнальными камнями, – покачал головой Тариус и повернулся к старику. – В тех книгах наверху не встречали таких картинок?

– Хм. Было одно изображение, но слишком стилизованное. Мне трудно судить о достоверности.

– Давайте я вас провожу туда, – предложил Пол, вдохновленный трудовым днем.

– Спасибо, малыш, но такое путешествие мне не под силу, если только ты не планируешь нести меня на руках.

– Давайте наоборот, – предложил Тариус. – Надо эти камни набросать, а вы посмотрите.

– Я хорошо рисую, – дождалась своего часа Паола. – Я беру уроки, и учитель меня очень хвалит.

Пол закатил глаза.

– Отличная идея! – как всегда порадовалась Дора.

– Только нельзя идти одной, – решил Мэт. – Капитану и твоему брату нужно отдохнуть, давай я составлю компанию.

– Может, лучше Дора, – наморщила носик принцесса.

Мэт хохотнул:

– Удар в самое сердце.

– Дорогая, мне еще нужно убрать на кухне и приготовить обед на завтра. С Мэтом надежнее.

– Стрелять умеете? – вдруг спросил Тариус.

– Да. А разве…

– Нашел пару револьверов. Угадайте: где? В моей комнате.

– Вот это да! Нужно и наши тщательно осмотреть.

– Это уж верно. В общем, револьверы я почистил, пули имеются. Возьмите один на всякий случай и до темноты возвращайтесь.

– Тогда нам нужно поторопиться. Паола, быстренько одевайся и выходим.

– Но у меня нет блокнота.

– В библиотеке есть бумага и карандаши. Только аккуратнее на столе, – нахмурился Сенекс.

Когда троица отправилась наверх, он наконец смог попробовать переоцененный суп. Хорошо хоть не успел остыть. Дора между тем разбирала посуду, а мальчишка лениво развалился на стуле. Не прошло и пяти минут, как наверху зазвучали громкие голоса, шаги.

– Что случилось? – всполошилась Дора.

Ответа долго ждать не пришлось: на кухню вбежал взбудораженный Мэт.

– Смотрите, что случилось с моей деталью!

И он показал на ладони кусочек головоломки, сопровождающий каждого жильца в перемещении. Деталь слегка светилась, как отполированная, хотя раньше этого не было.

– И она стала намагниченной! Слегка. У Капитана тоже.

– А у меня нет, – продемонстрировала запыхавшаяся Паола. – Такая же, как была.

Мэт и Дора поспешили в комнаты за своими частями, Сенексу, по счастью, не пришлось совершать дополнительного путешествия: деталь он предусмотрительно носил в кармане. И все же изменения коснулись лишь двух. Детали Тариуса и Мэта теперь слегка притягивали остальные, немного лучше – друг друга, и все же этого не хватало, чтобы они держались вместе.

– Почему же это случилось? – бормотал Мэт, склонившись над столом.

– Может, ваши просто первые, и потом это будет со всеми? – предположила Дора.

– И мы наконец вернемся домой?

– Ага, – осадил сестру Пол. – Вот прямо так просто.

– Попали же мы сюда просто.

– Тихо, – отрезал Тариус. – Должна все же быть причина. Мы что-то сделали. Или не сделали. В отличие от других. Что-то нужное.

– Хм. Не припомню, чтобы мы делали что-то особенное вместе.

– Почему обязательно вместе? – подал голос Сенекс. – Я не ошибусь, если предположу, что вы, в некотором смысле, механик, и лифт починили не просто так?

Мэт кивнул.

– Если так рассуждать, то я вышел в море, – пожал плечами Тариус.

– С другой стороны, – старик внутренне улыбнулся. – Я тоже занялся своим делом – расшифровываю язык. Но моя деталь не изменилась.

Нужно было видеть их опрокинутые лица после секундной надежды.

– И все-таки, – упрямо нахмурился Мэт, – это надежда. Это хоть как-то объясняет изменение деталей.

– А как быть с детьми? – подлил масла в огонь Сенекс. – Какими делами им стоит заняться?

– Я рисую. И занимаюсь верховой ездой, – пискнула Паола.

– А я – фехтованием…

Тариус рассмеялся.

– У вас есть идея получше? – взвился Мэт.

– Пожалуйста, не ссорьтесь, – вздохнула Дора. – Обо всем этом нужно хорошенько подумать.

– Время есть. Сегодня выйти уже не получится, – спокойно сказал Сенекс, указав на окно.

Снаружи удивительно быстро темнело.

– Но ведь еще очень рано.

Пол подскочил к окну и закрутил головой, всматриваясь.

– Там, вроде, тучи. Но отсюда плохо видно.

И он, юрко обогнув всех, выскочил из кухни.

– Стой! – крикнул Тариус. – Мало ли что там.

Как ни странно, мальчишка послушался, и дождался их у входа. В холле уже сгустились сумерки. Действительно что-то близилось.

Тариус, а за ним и остальные, вышел из дома. В лицо тотчас ударил порыв ветра. Ледяного – никак иначе. С севера к острову приближалась огромная туча – ни конца ни края – плывущая так низко, что задевала верхушки леса. В ее чернильном брюхе всякий сколько-нибудь понимающий человек угадал бы…

– Снег, – мрачно констатировал Тариус. – Сейчас будет буран.

– Здесь вроде бы еще не зима.

– Это неважно. Один черт будет метель. Ну, да и ладно. Мы под крышей.

Да, крыша у них была. И стены, и даже огонь в очаге. Но все это не складывалось в Дом – надежную защиту от любых бурь, хоть природных, хоть душевных. Взбудораженные и разочарованные новыми загадками, они спрятались внутри. Все молчали, но, не сговариваясь, потянулись на кухню. Однако стоило Доре поставить чайник на плиту, как дом буквально задрожал от мощного порыва. Зазвенели стекла, загудело в трубах, ветер свистел и завывал сотнями глоток. Нельзя было усидеть на месте – они поспешили к окнам. Зрелище катастрофы неизъяснимо притягательно.

Море кипело белыми бурунами, туча закрывала уже все небо. Полетели первые, невероятно крупные хлопья снега. Это было даже красиво: завораживало, затягивало мысли в свое кружение. Дора неосознанно улыбалась, а Паола в восторге стиснула руки. И снега становилось все больше и больше, от его мельтешения даже посветлело. Словно перья зимних лебедей засыпали землю. Перья превратились в белых пташек. В фосфорически сияющих голубей. И вот уже крылья снежных цапель сердито бьют по стеклам. С каждой минутой ветер становится сильнее, закручивается столбами. Наконец метель разъярилась настолько, что ничего уже не было видно. Она свистела, и рычала, и завывала на все лады, и голос ее ввинчивался в самое сердце, сковывая его ледяным страхом.

Смотреть на это не было сил. Все потянулись к столу, к освещенному кругу возле горячей плиты. Разговор не клеился: на всех давил непрекращающийся вой снаружи. Наконец, когда кофе был готов, Мэт собрался с духом:

– Давайте все же вернемся к преобразившимся деталям. Пусть гипотеза о профессиональной идентификации спорна, но пока что она – единственная. Раз уж мы все здесь, и заняться больше нечем, стоит подумать, как использовать эту надежду.

– Нет ничего хуже лживых надежд.

– Верно, Капитан, но совсем без надежды нельзя. Некогда нам отчаиваться. Итак, если каждый должен применить свои способности, давайте выясним, так сказать, специализации и подумаем, как их использовать. С ребятами все сложно, но посмотрим, что изменится завтра, когда Паола поупражняется в рисовании. О нас с Капитаном все ясно, значит…

– Значит, следующие мы с Дорой, – закончил Сенекс. – Что ж, до недавнего времени я преподавал логику и математический анализ в нашем славном (по мнению большинства) столичном университете.

– А языки?

– Это увлечение. Структурой и созданием искусственных языков занимаются многие логики. Однако…

– Однако деталька ваша не засветилась.

– Совершенно точно, Капитан. Позвольте уж и мне вас так называть. Получается, этому Дому нужно от меня что-то другое.

Пол поежился.

– Вы так сказали, будто он живой и сам нас сюда затащил.

«Молодой человек, я все больше склоняюсь к этому», – подумал он и, может, даже не собирался произнести вслух, но тут на крышу дома обрушился страшный удар ветра, вдруг засвистевшего уже внутри. Свет отчаянно заморгал и пропал. Темнотой разлилась тишина. У Сенекса пересохло во рту, но он не решался поднять чашку, чтобы не расплескать кофе на колени.

– Ч-что это? – пискнула Паола.

– Спокойно, – раздался голос Капитана. – Дора, зажгите лучину для растопки. В кладовке должны быть свечи.

Когда в сопровождении крохотного язычка пламени он вышел из кухни, стало как будто еще темнее. Слышно было, как сопит Пол.

– Ничего, – успокаивающе сказал Мэт. – Во время непогоды такое случается. Бояться нечего.

Из-за двери показалось сияние. Как ослепил всех электрический свет, если теперь обыкновенная свеча казалась солнцем.

Тариус принес целую связку. Пара подсвечников нашлась, для остальных использовали стаканы.

– Сразу все зажигать не нужно, – распорядился Тариус, – но когда разойдемся по комнатам, каждый возьмет себе свечу.

– Думаете, света не будет всю ночь? – осторожно и внешне спокойно спросил Пол.

– Откуда мне знать? Все равно в темноте чинить не получится.

– Боюсь, и при свете тоже, – поджал губы Мэт. – Еще вчера я убедился, что электричество в этом доме питается от совершенно неизвестного источника. Ни генератора, ни подстанции.

– Разве такое возможно?

– Вы у меня спрашиваете?

– После такого ужасного удара ничего уже не включится, – задрожал голосок Паолы.

– Кстати, удар был действительно силен. Пусть это маловероятно, предлагаю все же проверить: нет ли обрушений, – предложил Мэт.

– Идем, – согласился Капитан. – Остальные пока здесь.

Остальные и не горели желанием бродить во тьме по чертовому дому. И снова на кухне стало тихо, только потрескивало в плите, да свистела вьюга. Однако со свечами было значительно лучше, вместе с тьмой они рассеивали страх – первобытный страх беззащитности.

В необычном освещении и люди выглядели немного незнакомыми. Странно падали тени, чуть колеблющийся свет ощупывал контуры. Дора заправила за ухо прядь волос, и Сенекс заметил, какое хрупкое у нее запястье. «Птичьи косточки», – говаривал отец про его сестру Маджери. Она и правда была миниатюрна и тонка, как певчая птичка. И так же небрежно заправляла за ухо прядь непослушных вьющихся волос.