Текст книги "Дикая охота (СИ)"

Автор книги: Мария Домино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Элдор высвободил застрявший в сколе плиток пола конец пики, которую держал в руках, и по скрипучей лестнице поднялся на второй этаж. Его занимала длинная проходная комната, куда выходило несколько дверей. На ходу нашарив во внутреннем кармане ключ, Элдор отпер крайнюю слева.

Это была самая большая комната на втором этаже, а кроме того, через нее проходило целых две ветки отопительных труб. Бывшие же хозяева особняка любезно сделали ее смежной с ванной, заложив оригинальный вход, и постоялец становился обладателем персональной уборной. Впрочем, если не считать еще трех больших окон и высокого потолка, на этом достоинства комнаты заканчивались. Будучи угловой, в холодное время года она промерзала сильнее прочих. Старинный паркет пола демонстрировал обилие щербин. Массивный шкаф с мутным зеркалом был таинственно лишен ножек, а столом служил рояль без клавиш, который съедал немалую часть помещения.

Сначала Элдор вымылся под непостоянным потоком воды из тусклого медного душевого крана. Подавалась она через общую водонапорную башню сектора, а нагревалась – в особняковой кочегарке. Занятное свойство этой системы состояло в том, что температура воды колебалась от едва теплой до обжигающе горячей, а холодную через нее не подавали вовсе. За ней следовало спускаться в машинное отделение с ведром. Каждый раз, когда кто-то набирал внизу холодную воду, горячая наверху становилась кипятком.

Время элдорова завтрака совпадало с тем, что у других называлось обедом. Хозяйка подала свежие овощи, мясной пирог и горячую рубику с печеньем. Устроившись за столом возле окна, Элдор не преминул просмотреть утреннюю газету, которую кто-то оставил здесь до него. Своего фото на весь разворот, которое он опасался увидеть, там не было. Но статья об обрушении квартала, конечно, была. Бойким слогом корреспондент докладывал, что нынешней ночью патруль гвардейцев в погоне за жалкой стайкой фомор беспощадно смел на своем пути несколько фабрик в секторе 102В. "Вряд ли требовалось заходить так далеко, – пишет он, – ведь стоит одному только капитану Финбару появиться на горизонте, как можно смело надевать каску, а то и нырять в бункер. Впрочем, откуда же фоморам знать, что с этим гвардейцем шутки плохи. В уравнении их звериного быта битые окна, сорванная черепица и прорванный водопровод ничем не отличаются от исправного и целого". Далее он предполагал, что, видимо, у властей закончилось терпение и они выслали за отрядом военное судно. Оное доставило гвардейцев в Управление, где солдат и держат под арестом. "Представители Королевской гвардии от комментариев отказались", – резюмировал журналист.

Вернувшись в комнату, Элдор проспал до самого вечера, пока его сон не был прерван трескучим звонком заведенного будильника.

На выходе, в проходной, он столкнулся со своей соседкой напротив, печальной, но бодрящейся дамой лет сорока, в сопровождении которой и спустился к ужину. Дама, сердобольная женщина, содержала у себя в комнате целый птичник больных или покалеченных голубей, которых подбирала на улице и лечила за свой счет. У дамы была дочь, мечтательная девушка, которая редко выходила из дома и рисовала посредственные городские пейзажи, где угадывалась одновременно любовь к городу и тоска по смене мест. Дама была одержима идеей найти дочери достойного жениха, к чему сама дочь явно не стремилась, предпочитая свиданиям подработку в каком-то мелком журнале искусств. Однажды дама подошла с наводящим разговором и к Элдору, интересуясь, почему он снимает комнату, когда на жалованье офицера гвардии можно позволить себе хорошую квартиру на верхних уровнях.

Полчаса спустя Элдор покинул особняк и пешком отправился в оружейный квартал. Вечерний Старн встретил его подмерзшим грязным снегом и морозным смогом. Тысячами желтых глаз глядели друг на друга растущие друг на друге здания. Призывно сияли теплые окна кафе и ресторанов, которые были заполнены почти до отказа. Магазинные витрины, за которыми застыли в жеманных позах одетые по последней моде манекены, стояли рядами кастрюли и сервизы или предлагали скидку продвинутые пылесосы с пониженным топливопотреблением, наоборот, гасли одна за другой. Был тот час, когда последние задержавшиеся клерки спешили домой, спрятав нос в поднятый воротник пальто. Искусно лавировали они меж таких же, как они сами, работяг, парочек или людей, которые шли расслабиться где-нибудь после трудового дня.

Пыхтели, выдыхая вонючие клубы пара, челноки. Длинные гусеницы из машин медленно ползли по магистралям, мигая фонарями и переругиваясь гудками. Ленивыми рывками шевелились их маневренные лопасти. Порой лодки зависали так близко друг другу, что казалось, сейчас их лопасти перепутаются между собой.

К оружейному кварталу вела довольно широкая улица, которая сворачивала с проспекта Генералов. С двух сторон к ней так близко примыкали многоквартирные дома, что пешеходы могли заглянуть в окна. Поэтому за стеклами тепло светились исходящим от комнатных ламп светом плотные шторы.

Архитектура квартала образовывала собой неравный литой многоугольник. Заключенный сам в себя, веками он причудливо разрастался, верный одному принципу – как можно теснее. В результате в исполинскую башню квартала можно было попасть лишь двумя способами – через главные ворота или через самый верхний уровень.

Главный вход обозначался большой аркой со старыми и много раз латаными, но крепкими воротами. За ними началась широкая главная улица, устланная чешуей брусчатки. По обе ее стороны тянулись, точно два желтых, побитых службой желтых поезда, двухэтажные длинные дома. С первого этажа на мостовую сбегали широкие ступени крылец, обрамленные на всякий лад украшенными перилами. Сверкали ручками тяжелые металлические двери. Над некоторыми из них еще сохранились козырьки, хотя выросшие сверху уровни не позволили бы дождю толком намочить посетителя. Огромные, как у городских магазинов, окна были забраны решетками снаружи и сеткой изнутри. Пестрели названия, предложения и скидки: "Полная экипировка от Мартина", "Сезонная распродажа капканов!", "Аренда респираторов". Среди них попадались солидные фирмы, наподобие представительства Кронбанка или туристического бюро. Было здесь и свое почтовое отделение, лавка зеленщика, большое кафе, травмпункт и аптека. Окна второго этажа принадлежали жилым комнатам, если они помещались над оружейными мастерскими или магазинами; рядом с ними из стены, а то и прямо из вентиляции торчали дымовые трубы. Тут же крепились и многочисленные очистные установки самых разных размеров и сборок.

Аккуратные и деловые господа и дамы входили и выходили из десятков дверей, куда-то спешили, несли с собой папки с документами, что-то сверяли по своим записям, сосредоточенно заглядывая в записную книжку. Строгая одежда представителей по существу отличалась только эмблемами охотничьих гильдий.

По пролетной части плыли редкие челноки. В основном это были грузовые паровики, пузатые, неманевренные. Своих авто оружейники, как правило, не держали, предпочитая арендовать, или держали редко, так как для машины нужно место. Место обычно оказывалось занято под склад деталей и сырья.

В холодном воздухе носились теплые потоки. Над проспектом вместе с клубами пара и дыма метался рев двигателей и гул голосов. Элдор прошел немного и свернул направо. Улица выгибалась небольшой дугой. Она намного больше походила на жилую – обычные домики с компактным крыльцом, где в длинных каменных клумбах чахли кактусы. На цокольных этажах домов были устроены магазины; нашлась даже пара оружейных.

Через две сотни метров Элдор нырнул в подворотню, вышел на параллельной улице, которая спустя какое-то время круто заворачивала влево. Гвардеец пересек ее по диагонали, завернул за угол и прошел по узкой тропинке меж плотного массива домов. Сырой, душный и холодный воздух пах плесенью и машинным маслом. Под ногами хлюпали лужи самого загадочного происхождения.

С той стороны Элдор вышел на середину длинной опрятной улочки. Охотники, поодиночке, но чаще группами, наведывались в диагностический центр, ремонтные мастерские и лавку торговли огнестрельным оружием оптом и в розницу.

Элдор миновал вереницу ей подобных и оказался в ряду старинных двух– и трехэтажных домов, многие из которых сохранили черепичную крышу. Над скатом то проходил мост перехода, то лестница, но чаще сверху красовалась застройка. Здесь было шумно и сильно парило – сплошь и рядом в оружейных мастерских что-то плавили, ковали, паяли и собирали. Некоторые мастера холодного оружия работали прямо на улице. В защитных масках, грубых фартуках и перчатках по локоть они ковали копья и боевые ножи, выпрямляли погнутую броню или переплавляли ее. Несмотря на то, что оружейное искусство шагнуло далеко вперед, кузнечное дело жило, хотя и не сказать, чтобы процветало. Ни один охотник в здравом уме не откажется полностью от стали.

За грохочущим кварталом начинались небольшие торговые лавки, мелкие мастерские, брокерские конторы, пункты приема-выдачи приманки – сдавали свежее мясо, выдавали мороженое – и несколько оружейных ломбардов. Стоящие вплотную дома можно было отличить только по цвету штукатурки. Их близко посаженные узкие окна прятали ржавчину крепких решетчатых рам за дешевой краской.

Тут Элдор нашел лестницу вниз и спустился на десять этажей. Лестницу зажали меж собой торцы узких многоэтажных домов, подпирающие постройки выше. На каждом этаже предусматривалась дверь в подъезд, с которой предполагалось попасть на уличную лестницу, но почти ни одна из них для того не годилась. Площадки пришли в аварийное состояние или вовсе обвалились; кое-где от них осталась лишь торчащая из стен арматура и фрагменты перил. Некоторые двери заколотили чем попало, другие темные проемы щерились рваной рабицей или решеткой. Потому Элдору пришлось идти до самой мостовой, что проходила вдоль домов, которые угрюмо и неприветливо нависали над ней. Сумрак рассеивали мигающие, давно немытые фонари.

Проулок между многоэтажками наполняла сырость и темень. Кисли и воняли кучки мусора по краям моста. К ним примешивался тухлый запах давно загнивающих отходов, которые в куда большем количестве скопились где-то внизу. Вонь немного скрашивала старая, дребезжащая очистная установка, посаженная на стену одного из домов. Под ней на старой желтоватой штукатурке блестели влажные подтеки.

Мимо, сунув руки в карманы, прошел человек в длинном сером плаще, укутанный потрепанным шарфом до самых глаз. Растоптанная, неопределимого цвета обувь чавкала при каждом его шаге.

Проулок привел Элдора в подворотню. У правой ее стены группка личностей дымила чем-то подозрительно похожим на доморощенный скальный дурман. Взгляд гвардейца равнодушно скользнул по сутулым фигурам в облаках сизого дыма.

Подворотня выходила во двор-колодец, освещаемый лишь мигающей парой желтых ламп у разных подъездов. Гудел ветер. Откуда-то сверху доносилась прерываемая хрипом старого граммофона глухая музыка. Из подвала слышалось урчание котельных машин. Одно из длинных окон на втором этаже было распахнуто. Мужчина, покрытый наколками вплоть до макушки лысой головы, курил самокрутку. За его спиной в неярком свете виднелся обшарпанный потолок и часть стены.

Подъезд напротив стерег скелет фомора, который какой-то чудак облачил в дырявую шляпу, сюртук без пуговиц и огромные женские панталоны. При каждом движении воздуха панталоны раздувались, словно парус, и скелет, смущаясь, гремел костями. Висел он на тонкой ржавой цепи вне досягаемости. Видимо, местные обитатели находили его весьма забавным. Кто-то даже прикрепил к нему жестянку на длинной веревке с надписью: "Почтенному господину на праздные увеселения". Надпись являла собой уникальнейший образчик орфографического невежества ("пачтеннаму газподину напразные увиселения"). "Увиселение" добавляло картине каламбурной ироничности.

Элдор вошел в подъезд слева от этого. Клепаная дверь со следами когтей снаружи и крепким засовом внутри крякнула, впуская гвардейца внутрь. В подъезде витал застарелый запах уборной, к которому примешивались ароматы табака, прогорклого масла и супа.

Слева в несколько рядов тянулись помятые и поломанные почтовые ящики, на некоторых из них относительно недавно намалевали номера квартир. Богатые на процарапанную роспись стены шелушились зеленой краской.

Ступени лестницы порядком истерлись; от многоугольной плитки на площадках уже почти ничего не осталось. Сумрак едва рассеивал свет из не забранных решетками, но местами заколоченных окон.

На одной из площадок, где – о чудо – работала лампа, обмотанная для пущей надежности цепями, отряд охотников затаскивал в двери огромный брезентовый мешок, который крепко пропитался чем-то темным. Броню и обувь охотников покрывала уже подсохшая грязь. Их глухую ругань Элдор услышал еще на входе.

– Толку от этой шиххи, – первый голос, как оказалось, принадлежал арбалетчику. – Фоморы усраться какие бешеные. Капкан? Да нафомрить им. Отгрызет себе к балору лапу и удерет рану зализывать. Если не подохнет – то еще злее станет.

Зычно харкнув, что пробудило в подъезде эхо, он сплюнул под ноги.

– Фомору нафомрить, ты это слышал? – гоготнул второй, с ружьем через плечо. – Ну так нашихай ты их используешь?

– Их данезь до гибайра разных делают, – встрял третий. – Так что завязывай гнать, если выбирать не умеешь.

Проходя мимо, Элдор лениво прикинул про себя, что бы он выиграл от поимки трех нелегалов с добычей на руках. За сбыт добычи без учета, а значит, и без уплаты налога, полагается конфискация с наложением штрафа. Его величина прямо пропорциональна количеству добытого. Уклонение от уплаты налога за дичь в особо крупных размерах карается несколькими годами заключения. Потом он вспомнил о своем отстранении от службы, которое, впрочем, официально в силу еще не вступило.

Он не сомневался, что каждый из охотников с головы до ног ощупал его пристальным взглядом, но сейчас никому не было выгодно затевать драку. Будь начеку, но не нападай первым – этому негласному правилу в оружейном квартале следовали все.

Подниматься пришлось на предпоследний этаж. Элдор повернул рычажок звонка, устроенного рядом с дверью, обшитой разномастными металлическими листами. Она была настолько толстой, что не пропускала звука. Едва слышно щелкнул замок, прямоугольник приотворился, оставаясь на цепочке. В щель Элдор увидел худощавого парня в растянутой черной майке и свободных штанах. По коже его жилистых рук вились узоры татуировок. На Элдора устремился пристальный взгляд покрасневших глаз.

– В Закхайме – плут, – сказал Элдор.

– С начала, – потребовал сипловатый голос.

– Открывай, Герда.

Дверь захлопнулась. После непродолжительной возни она бесшумно распахнулась.

Хозяин провел гвардейца внутрь квартиры. Прямо шел довольно широкий неосвещенный коридор, куда выходило несколько дверей. Они свернули в приоткрытые двойные двери слева, где вместо стекол были приспособлены разные куски фанеры.

Вслед за хозяином упав на табурет у большого, но шаткого стола, Элдор снял респиратор.

– Слышал о тебе, – сказал Герда.

– Обо мне не слышал разве что глухой, – согласился Элдор, стягивая с плеча ремень потертой сумки. Смахнув с усеянной россыпью пятен столешницы крошки и колбасные шкурки, он тяжело опустил сумку на нее. Внутри глухо звякнуло.

– Монеты? Ты серьезно? – скривился хозяин.

– Нарочно для тебя копил.

Герда встал, чуть не задев головой низко висящий газовый светильник. Копаясь на полках кухонного шкафа, у которого недоставало одной дверцы, он спросил:

– За неусловленную явку надбавку не забыл?

– Можешь пересчитать.

Герда хмыкнул и снял с покрытой многолетней копотью газовой горелки металлический чайник, в котором уже давно кипела вода. Склонившись над конфоркой, он поймал огоньку на самокрутку, затянулся и предложил. – Рубики?

Гость покачал головой.

– Мне нужен лучший мастер оружейной сборки, – сказал он. – Как можно скорее.

В маленькую ручную мельницу, которую он достал с полок, Герда засыпал горсть рубиновых зерен из бумажного пакета и раз десять повернул ручку. Миниатюрные жернова захрипели и выплюнули грубо перетертые частицы. Герда сыпанул часть в щербатую кружку и залил кипятком. Вернувшись за стол, он постучал кружкой о столешницу, чтобы гуща осела.

– Лучший, говоришь?.. – он выпустил в потолок облачко дыма. – Лучшим всегда был Арк Дике, но про него все знают, так что его пасут. Постольку-поскольку, но все же.

–Не годится.

Хозяин откинулся на скрипучую спинку хлипкого стула и закинул ногу на ногу. Пригубив рубику, он проводил задумчивым взглядом жирного таракана, который, любознательно высунув усы из-за края столешницы, забрался на нее и прочертил по ней замысловатый маршрут. Элдор терпеливо ждал, зная, что Герда не тянет время, а обдумывает варианты. Его уникальная память держала в себе тысячи имен и столько сведений, что для хранения их на носителе потребовалась бы небольшая библиотека. Герда держал все их у себя в голове. Что занимало шесть комнат его квартиры, знал только он сам.

Самокрутка его почти истлела, когда он, затянувшись от окурка, выпрямился и щелчком отбросил его, даже не глядя.

– Кое-кто есть.

Он вышел. Хлопнула одна из дверей в коридоре, стало тихо. Через старую раму окна с тонким свистом поддувало; чуть шевелилась толстая, пыльная штора. С улицы донесся истерический гогот, который, вынырнув из задымленной подворотни, всплыл к следующему уровню. Из короткого медного крана над несоразмерно большой квадратной раковиной капало в эмалированную миску. Выше кусок стены покрывала старая, от времени потерявшая всякий цвет краска. В обе стороны от нее расходился кухонный фартук из той же самой плитки, что клали когда-то на пол. Под раковиной стоял огромный жестяной таз, а в углу напротив, отгороженная дырявой ширмой, пряталась чугунная ванна, что стояла на кирпичах.

Через несколько минут Герда вернулся. Маленький предмет, который был у него в руке, он протянул Элдору.

– Несколько ребят в разное время рассказывали мне про одного прямо-таки удивительного мастера, – прокомментировал он.

Предмет оказался металлической фигуркой черной птицы. В клюве она держала тонкую цепочку, к другому концу которой было приспособлено кольцо для ключей. Повертев крошечного ворона в пальцах, Элдор вопросительно взглянул на собеседника.

–Как звать – не сказали. Находится на углу Линден и Гренай, – добавил тот, потягивая рубику.

–Тебе мало?

–Обижаешь. Только догадки есть, но я не стану трепать.

Усмехнувшись, Элдор сунул брелок в карман.