
Текст книги "Купель Офелии"
Автор книги: Мария Брикер
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
В дверь поскреблись. На пороге стояла Кристина, виноватая и бодрая, словно не рожала.
– Спасибо тебе за все. Просто так получилось. Случайно. И прости, что я Русу про наш роман наврала. Он бы меня с посторонними не оставил, отправил в больницу и потом домой забрал. А домой мне никак нельзя. И в больницу тоже.
– Да ладно, чего уж там. Хотя… – Ванька хотел рассказать, что из-за ее лжи лишился девушки, но почему-то не смог представить Галочку своей девушкой и промолчал.
– Не волнуйся. Я завтра… вернее, сегодня съеду, – успокоила его Кристина.
Остатки сна словно рукой сдуло.
– Куда? – насторожился Терехин. Не хватало еще ему по всему городу готку отлавливать.
– В Крым рвану, в Казантип, – пожала плечами Кристина.
– Почему в Крым? – ошарашенно спросил Ванька. – Акушерке морду бить?
– Смешно, – с грустью сказала Кристина. – В Крыму тепло, можно особо не париться по поводу жилья, шмоток и подгузников. Будем с Офелией в море купаться, загорать, фрукты кушать, спать под открытом небом и мьюзишен слушать. Я, правда, такое не очень, но… – Кристина умолкла на полуслове. – Ничего, до осени перекантуемся, а там видно будет.
– С Офелией? – переспросил Терехин.
– Ну да. Правда, красивое имя? – улыбнулась Кристина. – Я его еще до рождения дочки придумала.
Ванька нервно кивнул и почувствовал неприятный озноб – имя вызывало стойкий протест и нехорошие ассоциации с трагичной судьбой шекспировской героини. Только больная на всю башку готка могла так обозвать собственное дитя! Рыжая Чебураха никак не тянула на Офелию, от нее веяло солнцем, а не холодным мраком. Терехин открыл рот, чтобы возразить, но снова промолчал. Сил не было спорить. В конце концов, не его дело, как назовет своего ребенка Кристина, а ссориться с ней в данный момент никак нельзя. Теперь только от него зависит, состоится их шоу или нет. Подавив в себе раздражение, Ванька улыбнулся.
– Идея поехать в Крым классная. Только ведь это другое государство. Без паспорта твою Офелию через границу будет сложно перевезти. Разве что в чемодане.
– Вот я кретинка! И правда! – хлопнула себя по лбу Кристина. – Совсем от беременности отупела. Что же делать?
– Ты это… поживи пока у меня. Я не в напряге.
– Точно? – обрадовалась Кристина.
– Ага, – кивнул Ванька. – Зарегистрируешь малыша, оформишь все и поедешь. Могу себе представить, как тебя папаша достал, раз ты с грудняком на шее ноги делаешь, – перевел Терехин тему, усиленно соображая, как ненавязчиво удержать Кристину от побега.
– Папарус тут ни при чем. Конечно, приставучий, но терпеть можно. А жена его новая… Прикинь, она убить меня хочет. – Девушка напряженно хохотнула.
– Как это? – ошарашенно спросил Ванька.
– Обыкновенно. Сначала пыталась угробить на «бэхе». Я чудом уцелела – успела из тачки выскочить перед тем, как та слетела в Москву-реку. Морда вся синяя потом два месяца была. Сегодня очередное подтверждение. Думаешь, я с роликов просто так кувыркнулась? Ха-ха-ха! – делано рассмеялась Кристина. – Я на любых колесах стою лучше, чем на собственных ногах. С трех лет катаюсь. Я их осмотрела – один конек испортили, причем очень аккуратно, комар носа не подточит.
– За что она тебя так?
– Неужели не ясно? Бабки, все зло из-за них! Я единственная наследница Руса. Хотя нет, теперь уже не единственная. Я пыталась мачеху на чистую воду вывести, доказать папарусу, что она замуж за него вышла по расчету. У нее совершенно точно любовник есть. Сегодня я ее почти выследила.
– Так ты жену отца пасла на Воробьевых? – догадался Ванька.
Ответить Кристина не успела – из комнаты послышался заливистый плач, и молодая мамаша побежала утешать дочку. Через пару минут дверь в ванную снова распахнулась – на пороге стояла Кристина с ребенком.
– Случайно не знаешь, как попу младенцам мыть? А то мы обкакались, – радостно сообщила она и вручила Терехину вонючий подгузник.
С этого момента жизнь Ваньки превратилась в кошмар.
Мая 21-го, 1861 года.
Милая моя, славная, любимая княгинюшка!
Как невыносимо я соскучился по Вашим синим глазам и ласковым пальчикам, что дарили мне счастье в уединении жарких ночей. Ежеминутно вспоминаю прелестное Ваше личико и наше истомленное любовью и негой лето. Мочи нет, как хочется обнять Вас, закружить в вальсе своих чувств, подхватить на руки и вдохнуть пьянящую сладость Ваших губ.
Простите великодушно, милая моя Настенька, что позволил себе лишнего в фантазиях. Радость вскружила мою бестолковую голову. Хочу сообщить Вам, что три года стройки завершены. Конный завод, на мой вкус, вышел роскошным. Все в нем предусмотрено по новой моде: и вентиляция, и отопление, и дренажные системы. Иноземец не подвел, все сделал по науке.
Приезжали намедни конезаводчики с соседних уездов, безмерно хвалили и прочили мне великое будущее. Я и сам верю, что дело мое стоит свеч. Увлечен и сгораю от желания приняться за работу. Впрочем, пока шла стройка, я экспериментировал в старых конюшнях. Несколько маток дали достойный приплод, и молодняк уже резвится на просторных левадах, а у меня глаза радуются, глядя на произведение рук моих.
Пожелайте мне удачи, милая моя княгинюшка, радость моя и печаль моей души. Все, что я делаю, я делаю ради Вас и нашей любви.
Целую Ваши руки. Будьте здоровы и счастливы.
Ваш верный раб, граф Б.
Глава 8
КАСТИНГ
– Господи, поскорей бы начать проект и переехать! – ныл Ванька, пролистывая сообщения от интернет-френдов.
Друзья расположились с ноутбуком и блокнотами на кухне. Наконец-то выдалась спокойная минута – Кристина с Галочкой уволокли Чебурашку гулять. Сконцентрироваться на чем-то, когда под ухом вопит младенец, а рядом суетятся бабы, было решительно невозможно. Невероятно, но детский плач оказался страшнее какашек. Очевидно, боженька заложил в детей специальный ультразвуковой раздражитель, производящий на мозг взрослых разрушительное воздействие.
От воплей Офелии у Ваньки вставали волосы дыбом, случались колики и спазмы мозга, а однажды даже начался понос. Скрутило, когда добрая Кристина попросила его пару минут подежурить у люльки, пока она примет душ. Почему-то ей приспичило принимать душ именно тогда, когда Галина отвалила за продуктами! А бывшая тоже отличилась: учесала, нахально проигнорировав Ванькино предложение самому сбегать в магазин. Он, видите ли, прошлый раз купил совсем не то, что она просила. Подумаешь, купил не те подгузники для Чебурахи… «Какая разница, куда какать?» – возмущался недоверием Ванька.
За день рыжая Чебурашка изводила столько подгузников, что Терехин всерьез забеспокоился об экологии и проблемах их утилизации. Дошло до того, что по ночам ему часто снилась планета, заваленная грязными подгузниками до самого неба, а он отчаянно карабкается наверх, но все время утопает в них ногами, словно в болоте.
Бабы все-таки совершенно нерациональные созданья, ругался Терехин, вспоминая ад, в котором оказался.
Вот и сейчас – как только Кристина заперлась в ванной, Чебурашка распахнула голубые невинные очи, просекла отсутствие мамаши, раззявила ротик и выдала такую оперную руладу, что Ванька оглох. Он качал люльку, втыкал в орущую пасть соску, тряс Чебураху на руках, носил по квартире, обмахивал пеленкой – ничего не помогло. Тем временем Кристина бессовестно полоскалась в душе, не обращая внимания на орущую дочь, аж целых пятнадцать минут. Горлопанила маленькая заразка, пока не вернулась мамаша и не сунула ей в беззубый рот титьку. Наступила тишина. Но ненадолго. Потому что после еды Чебураха изгадила новый подгузник и заголосила вновь. И орала, пока ее не переодели.
По ночам малышка тоже оглушала окрестности требовательными воплями, просыпаясь каждые три часа. Засыпала, правда, быстро, как только получала порцию жратвы. Но Ванька потом долго ворочался, считал слонов. А едва сон наконец приходил к нему, вновь просыпалась Чебураха.
За две недели от недосыпа он превратился в привидение и люто возненавидел Хлебникова, который мирно спал на его матрасе, не реагируя на внешние раздражители. Сволочь!
Днем Павлуша, как саранча, совершал набег на холодильник и сжирал зараз недельный продовольственный запас. От работы по дому он умело отлынивал, мотивируя тем, что умеет только думать. Девки отчего-то ему верили и не эксплуатировали почем зря. В его обязанности входил только вынос мусора, количество которого с увеличением проживальцев в квартире и учитывая частые покаки и пописы Офелии, приняло просто угрожающие масштабы. Павлуша выносил мешки на помойку, а потом часами балдел на лавочке возле дома. В итоге самая тяжелая работа – ежедневная уборка с применением пылесоса – легла на Ванькины плечи. Он за жизнь столько пыли не напылесосил, сколько пришлось за последние две недели!
Не спалось и Лукину с Галиной. Всю ночь они о чем-то шуршали на кухне, спорили, читали стихи и нагло целовались. Ванька почти не ревновал. Превратившись в стриженую блондинку, поэтесса перестала его волновать как женщина, он только поражался нахальству бывшей и друга, которые беззастенчиво крутили роман прямо перед его носом, предавались любовным утехам на его мебели, а по утрам пили свежевыжатый морковный сок со сливками.
К удивлению Терехина, Галочка предложение подработать и присмотреть за малышом и его так называемой женой восприняла спокойно, даже с энтузиазмом. С одной стороны, это радовало – не пришлось ее уламывать и пугать страшной карой магната, а с другой, обида сердце царапала – бывшая вела себя так, словно и не было у них никогда романа.
Ванька по-прежнему обитал в ванной комнате, только переместился с одеялом с пола в ванну, где можно было вытянуться почти во весь рост и хотя бы на ночь задернуть шторку в свою жизнь. Благо по ночам Офелия какалась не часто. На ночной душ Терехин ввел строгое табу, а перед отходом ко сну, как суровый папаша, выспрашивал у обитателей квартиры на Филях, все ли пописали перед сном.
В остальном коммунальная жизнь в его однушке текла сама собой и подчинялась только режиму дня Офелии, который рыжая малявка установила сама.
Радовало одно: Белгородский уже подыскал место съемок – просторный загородный особняк, куда по условию договора они должны перебраться на время проведения реалити-шоу. Съемочная группа тоже уже была укомплектована, оборудование заказано и монтировалось. Оставалось лишь набрать героев для шоу.
Как назло, казавшееся пустяком дело превратилось в настоящую проблему. Достойных кандидатов на роль «белых ворон» никак не получалось отыскать, хотя интернет-друзья на их просьбу откликнулись массово и живо, с азартом перечисляя заскоки своих знакомых.
– Сплошные стереотипы! – в очередной раз пролистывая комментарии своего блога, возмутился Ванька.
– Ага, – согласился Лукин. – Все, как один, наперебой называют своих школьных учителей и преподов вузов. Такое впечатление, что в школу идут работать только придурки.
– Идут нормальные, просто дети-дебилы их такими делают, – печально произнес Хлебников. И загрустил, вспомнив, вероятно, свою тетушку-профессоршу.
– Может, хотя бы одного просветителя возьмем? – с надеждой глядя на товарищей, спросил Лукин. – К примеру, у меня в школе была такая…
– О, нет! – театрально схватился за голову Терехин. – Про твою училку по литературе я больше слушать не могу. Договорились же: набираем в шоу людей необычных во всех отношениях. На крайняк, творческих личностей или тихих гениев. У них нестандартный склад ума, а следовательно, и поступки будут неординарные. И вообще, давайте определимся все-таки, кого набираем, опишем в трех словах общий портрет.
– Это проще пареной репы, – рассудительно сказал Хлебников, жуя то шариковую ручку, то бутерброд с колбасой, пятый по счету. – Чудак – тот, кто выделяется из общей массы, совершает непонятные поступки, кто с детской непосредственностью живет по своим законам. Кто-то, кто немного или много за рамками статистики.
– Это самое, а давайте в таком случае Галочку пригласим? – выдал Лукин и подмигнул.
– С дуба рухнул. – Ванька подпрыгнул на табуретке от возмущения.
– Почему? Она как раз немного, а иногда много за рамками статистики. Ку-ку на всю башку и натура творческая во всех отношениях, – беззастенчиво прокомментировал свое решение Сеня.
– Сам ты ку-ку на всю башку. Ты Галочку не знаешь, она нам такое шоу устроит…
– Почему не знаю? Знаю, причем очень глубоко, – съехидничал Сеня, но, получив смачный подзатыльник, хрюкнул и затих.
– Поэтесса нам не подходит, – с нажимом сказал Терехин, хотя в душе был полностью с Лукиным согласен. Без сомнения, Галочка Воронина-Колченогова являла собой идеальный образец для шоу, укомплектованный всеми нужными характеристиками. Спорил Ванька из чувства протеста и раздражения. Для него она хотя бы – бывшая, а Лукин с ней крутит роман, но цинично протежирует ее в шоу придурков. Кем надо быть, чтобы свою бабу выставлять на всеобщее посмешище!
– А что, вполне себе предложение, – влез Павлуша, вытащил ручку изо рта и открыл блокнот. – Итак, намбер ван – поэтесса Г. Молодая экзальтированная блондинка приятной наружности, склонная к суициду и написанию стихов, – жирно вывел он на листе в клетку. Подумал немного и дописал: – С большими сиськами.
– Полегче! – притворно возмутился Лукин. Не выдержал и гоготнул, изобразив жестом девичью грудь руками.
Хлебников тоже загоготал и нарисовал на листе груди. Ваньке стало совсем тошно. Он, конечно, всегда знал, что друзья у него дебилы, но не подозревал, что все настолько запущено.
– Хорошо, – зло сказал он. – В таком случае давайте пригласим в шоу твою, Пашка, Тетюмотю. Все-таки нельзя обойти стороной столь обширный статистический пласт чудиков, как преподавательский состав. К тому же она у тебя в некотором роде творческая натура, так что все нужные параметры налицо. – Терехин отобрал блокнот и аккуратно написал: – Номер два: Матильда З., дама бальзаковского возраста, вдова, преподаватель философии МГУ, битломанка, любительница Босха, бега трусцой и общепитовских котлет.
Ванька замолчал и уставился на Хлебникова, ожидая, что тот разразится ругательствами, но реакция Павлика оказалась непредсказуемой.
– Прикольно! Вдруг именно она возьмет главный приз? – радостно подпрыгнул тот на стуле.
– Ты, кажется, готов тетку на эшафот отправить ради презренного металла, – ехидно заметил Терехин.
– В глубине души она всегда мечтала стать звездой. Так пущай хоть на старости лет попробует, – не заметил колкости Хлебников и зарумянился от возбуждения, словно его тетя уже взяла главный приз.
– Мотя не тянет на белую ворону, – лениво встрял Лукин, потирая вихры на затылке, куда недавно опустилась Ванькина ладонь. – Чудинки в ней не хватает.
– Добавим, – деловито сказал Павлуша. – К тому же вы не все про нее знаете.
– Неужели твоя Тетямотя пьет кровь убитых младенцев, а по ночам режет кроликов?! – заорал Лукин.
– Ну… почти угадал, – загадочно сообщил Хлебников. – Матильда коллекционирует речи военных диктаторов на виниле.
– Офигеть! – потрясенно воскликнул Сеня. – На хрена ей речи диктаторов?
– Прется она от них, что тут непонятного, – хихикнул Ванька, пытаясь избавиться от неловкости. Ощущение возникло, словно он заглянул в чужую спальню. Странности посторонних людей спокойно воспринимал, но Тетямотя была своей и пироги пекла классные.
– А студенты ее уткой называют, – не унимался Хлебников, – потому что она крякает, когда волнуется и когда…
– Сексом занимается, – перебил друга Сеня и заржал во все горло.
– Дубина тупоголовая! – наконец обиделся за тетку племянничек и… напрягся, сдерживая хохот. Ванька тоже прыснул, живописно представив интеллигентную Матильду крякающей в момент любовных утех. – Мотя не крякает во время секса, – сдув щеки, защитил тетку Пашка. – Она вообще сексом не занимается. Лет двадцать, точно.
– В таком случае однозначно утверждаем кандидатуру Тетимоти на роль белой вороны и переходим к следующей, – заявил Лукин. – Твоя очередь, Пашутка. Мы с Николаем Васильевичем своих кандидатов выдвинули.
Хлебников напряг извилины.
– Что-то у меня кризис жанра. В голову только Кристина лезет, но боюсь, Белгородский ее кандидатуру вряд ли одобрит.
– М-да, тут без вариантов, хотя белее вороны не придумаешь. – Лукин намотал вихор на палец и почесал наморщенный лоб. – Может, у нее подружка есть или друг? Такие же, как она.
– Таких, как она, больше не существует в природе. Наша Криста – уникум. И вообще, давайте обойдемся без готов. Креатива в них никакого нет, только понты, – нервно сказал Терехин. – Лучше вернемся к поиску в Инете. Вот, например, один мой френд описывает своего соседа. Ильин Илья Ильич – мужчина средних лет, рыжеволосый, лохматый. Очки старомодные, одно стекло треснуто, пальто в клеточку зимой, летом засаленный костюм фабрики «Большевичка», купленный в ГУМе еще во времена расцвета социализма, нечищеные ботинки, белые носки. В руках вечно таскает саквояж, а из него торчит веник, причем в баню ходил лет сто назад. Руки постоянно что-то теребят. Речь правильная, грамотная, но когда говорит, замирает время от времени, вроде как задумывается, а потом теряет нить разговора.
– Классический образец чудика, но что-то он мне не катит. Скучно. – Пашка зевнул в подтверждение своих слов. Вслед за ним зевнули и все остальные. Но Хлебников на всякий случай уточнил: – А чем он занимается-то?
– Написано – изобретатель, а что конкретно изобретает – не указано. В свободное от изобретений время работает доктором в районном КВД.
– Круто! Такие обычно изобретают вечный двигатель или машину времени, – хихикнул Лукин. – Может, это самое, все-таки возьмем «классика жанра» в команду?
– Ладно, пущай будет доктор-изобретатель, так и быть, – согласился Хлебников, делая пометку в блокноте.
– Слушайте еще. Математическое светило Григорий Зебельман. Неприметный мужчина с наметившейся лысинкой и тихим голосом, катастрофически вежливый, бессребреник – отказался от нескольких наград за свои научные открытия. Живет с мамой на ее пенсию, не имеет женщины, зато имеет одно, но великое хобби – собирает бабочек-альбиносов.
– Блин, вот придурок! – хмыкнул Лукин.
– Ты про бабочек или про отказ от премий? – ехидно спросил Ванька.
– Хватит ко мне цепляться! – неожиданно разозлился Сеня. – Морду мне набей, в конце концов, и успокойся. Я же не лез к тебе, когда ты всех классных телок у меня из-под носа уводил!
Терехин ужасно растерялся, даже утратил способность говорить. Он и не предполагал, что Семен страдает.
– А чего? – громко сказал Хлебников, чтобы разрядить обстановку. – Философ, вернее, философиня есть, поэтесса-акушерка имеется, изобретатель-венеролог в наличии. Берем математическое светило для комплекции.
– Тогда и вот это чудо природы надо взять, – снова уткнулся носом в компьютер Ваньки. – Родион Буденый…
– Красиво, дальше можно не читать, – хихикнул Хлебников.
– Дальше интереснее. Возраст – 31 год. Журналист районной газеты. Пишет обзоры о социальной несправедливости и отвечает на письма в рубрике «Наши читатели интересуются». Причем, сам вопросы сочиняет, а потом на них отвечает. Одевается в брючата, еле доходящие до щиколоток, натягивая их чуть ли не до подмышек. Обязательно – белая, но жутко грязная на воротнике рубашка и галстук на резинке. Дезодорантом не пользуется принципиально. Летом находиться с ним рядом невыносимо чисто физически. Плюс аромат носков. Обувь невероятная, не по погоде и не по сезону. Однажды пришел на работу в кирзовых сапогах. При малейшем намеке на что-то, порочащее его («Родион, вы немного опоздали»), начинает дико и визгливо орать, брызгая слюной. Заткнуть эту истерику невозможно. Зрение у Родиона минус 15, то есть слеп, как крот, но очки не носит, ибо беспокоится, что они ухудшат его внешность. В маршрутки вваливается, как куль с картошкой. И не всегда в ту маршрутку, которая ему нужна.
– Я – за. Что-то мне подсказывает: вонючка Буденый возьмет главный приз, – хихикнул Лукин.
– Ни фига, главный приз возьмет Мотя, – возразил Хлебников не то в шутку, не то всерьез. – Слушайте, а я, пожалуй, еще и Казимира в шоу приглашу, чтобы Моте не скучно было. У нас ведь нет миллионера-повара, а любовная интрига нам не помешает.
– Ага, так он и согласится, – усмехнулся Лукин. – Бросит все дела и прилетит из Майами, чтобы в сомнительном реалити поучаствовать.
– Ради встречи с Матильдой прилетит. Она мне тут звонила на днях, рыдала – ей визу в Штаты не дали. Так что наше шоу – отличная маза им встретиться и воссоединиться, – деловито заявил Хлебников и вывел в блокноте под цифрой пять: Казимир Х., 55 лет, интраверт знойной наружности, миллионер-кулинар.
– Отлично! – возбужденно заерзал на табуретке Ванька. – Занятная компашка собирается. Я нашел еще одного в копилочку. Филарет М., 45 лет, художник, волосы не стрижет из принципиальных соображений – боится потерять связь с космосом. Не пьет, не курит…
– Непьющий художник? Жесть! Таких не бывает, – встрял Хлебников, с азартом записывая данные следующего кандидата.
– Не перебивай, – усмехнулся Ванька. – В любую погоду ходит в семейных трусах, за что неоднократно привлекался. Зимой ежедневно бегает босиком по снегу и занимается физкультурой на школьном дворе, летом медитирует. Вегетарианец. Вдовец, имеет троих дочерей, из коих две ушли в монастырь, третья же выбрала иной путь – в четырнадцать лет переспала со всем районом, а сейчас тусит где-то на Ленинградке, подрабатывает телом.
– Бывают же такие придурки, все семейство свое изжил, – вздохнул Пашка.
– А я вот чего подумал… – Ванька встал, выпил воды из чайника и хлопнул его на плиту. – Чудак почему-то непременно видится добрым, хотя, скорее, это лишь желаемое, а не действительное… Вряд ли чудак может быть по-настоящему добр, он ведь живет в каком-то своем измерении и немножко отстранен от реалий. Опять же, почему-то часто чудаки видятся безобидными. Но скорее, они всего лишь в особой группе риска, потому что заняты чем-то своим и не обращают внимания на внешние угрозы. Однако сами обидеть, если подумать, могут с такой же вероятностью, а то и с большей, чем все прочие. Может, правда, умысла злого у них будет меньше.
– Все, поручику больше не наливать, – хохотнул Лукин. – Эк тебя в философские дебри занесло!
– Я бы еще бабку в шоу пригласил, – не оценил Ванькиного пассажа Хлебников. – У нас во дворе есть нищенка профессиональная, днем попрошайничает, вечером бродячих кошек «вискасом» кормит. Они к ней со всего района сбегаются.
– Я тоже такую знаю, – закивал Терехин. – В соседнем подъезде живет. Она детей клюкой фигачит, чтобы под окнами не орали, кипятком их окатывает, а кошек и собак дворовых кормит, ласкает, целует в пасти. Странное переплетение извилин, да? Мне раньше всегда казалось, что те, кто любит животных, непременно должны любить детей, ведь животные – совсем как дети… – Ванька немного помолчал. – Короче, оставим эти типажи для следующего реалити. У меня только что новая гениальная идея родилась. Мы соберем бомжей, отмоем, накормим и с помощью стилистов их всех преобразим в нормальных людей по типу передачи «Модный приговор». Прикиньте, какое шоу получится!
– Идея классная, – уважительно кивнул Хлебников, – но давай сначала с шоу белых ворон разберемся. Время идет, а у нас только семь кандидатов.
– Так, все! Белгородский сказал, чтобы десять было. Троих он сам найдет, так что у нас полный комплект. Можно начинать обработку кандидатов. Чувствую, задачка перед нами стоит нелегкая.
– А как вам моя кандидатура? – раздался голос за спиной парней. На пороге кухни стояла Кристина. Когда она вернулась с прогулки, никто не слышал, какую часть обсуждения узнала – тоже, поэтому смутились все разом.
– А Галина где? – промямлил Сеня, оттянув себе ухо на километр. Он всегда так делал, когда испытывал неловкость.
– С Офелией осталась во дворе. Дома очень душно. Ладно, не парьтесь, шоумены. Я давно про вашу гениальную идею знаю. И в курсе, что спонсирует ее Рус. В общем, я подумала и решила, что буду участвовать в вашем дурдоме. Пишите мою кандидатуру. Я согласна.
– Твой папарус будет против, – вяло отреагировал Ванька. – И вообще, ты совсем очумела, да? Ну какое шоу? У тебя маленький ребенок!
– И что? Рождение ребенка – не повод отказываться от жизни. Пока я буду играть, за Офелией присмотрите вы, – радостно доложила готка, – а Руса я беру на себя. Ничего ведь сверхъестественного от героев не требуется? Разгадать какую-нибудь головоломку, да?
– Господибожемой, за что мне это! – закатил глаза Ванька. – Ты соображаешь, что несешь? Мы присмотрим за Офелией… Почему мы вообще должны за ней присматривать? Она твоя дочь! Кто ее грудью будет кормить? Я? А какашки кто будет от попы отскребать? Пашка?
– Извините, но при чем тут я? – ошарашенно спросил Хлебников.
– А я тут при чем? – заорал Терехин, вскочив и уронив табуретку на пол. – Прилепилась ко мне, как банный лист к заднице. Кто тебя вообще в мою жизнь звал?
– Ты действительно ни при чем, – тихо проговорила Кристина, – но, думаю, Русу знать об этом не обязательно. А то вдруг передумает давать бабки неизвестно кому…
– Угрожаешь? – спросил Ванька, от гнева его трясло.
– Предупреждаю, – сощурила глаза готка. Сейчас она походила на Белгородского, тот же холод глаз, то же выражение лица. Странно, ведь Кристина была приемной, а не родной дочерью.
– Ругаетесь, как супружеская пара со стажем, – гоготнул Лукин и получил очередной подзатыльник от Ваньки.
– Да пожалуйста! – неожиданно сдался Терехин, уселся обратно на табуретку и отвернулся к окну. – Хочешь, чтобы над тобой ржала вся страна – участвуй, – тихо сказал он. И добавил: – Но задницу Офелии я все равно мыть не буду.
– Хорошо, я все буду делать сама! – рявкнула Кристина.
– Вот и ладненько, – потер толстые ладошки Хлебников. – С какашками Офелии разобрались, с героями тоже. Пусть один кандидат будет в запасе. Вдруг кто-то откажется. Кристина права: действительно, ничего сверхъестественного от героев не потребуется. Большую часть дня участники будут жить обыденной жизнью. Мало того, малышка оживит шоу и добавит в него изюма. Итак, у нас есть восемь кандидатов. Осталось уговорить их принять участие в шоу.
– Одну уже типа уговорили, – пошутил Лукин. И самоуверенно заявил: – А Галчонка я беру на себя.
– Галчонка? Меня сейчас вырвет, – закрыл рукой рот Терехин.
– Заткнитесь, уроды! – вернул друзей в рабочее русло Павлуша. – Белгородский прав, контингент сложный, к каждому свой подход требуется. Давайте думать, чем будем заманивать граждан в шоу.
– Слушайте, а что, если нам как раз про шоу кандидатам ничего и не говорить? – оживился Ванька. – Помните «Десять негритят» Агаты Кристи? Народ прибыл на остров, получив приглашение по почте. Давайте так же поступим. Сварганим приглашения по интересам, организуем каждому бесплатный проезд до места, соберем их всех и закроем пути к отступлению. Допустим, запрем в особняке. А там объясним, что от них требуется, повертим морковкой перед носом и подсунем контракты. Согласятся, как миленькие. Им деваться некуда будет. Иначе, боюсь, не видать нам чудиков, как своих ушей.
– Поддерживаю! – Хлебников закрыл свой блокнот и хлопнул по нему рукой.
Сверху легла пятерня Лукина. Терехин подумал немного и тоже шлепнул свою ладонь на руки друзей.
– Один за всех и все за одного! – торжественно провозгласила Кристина и виновато посмотрела Ваньке в глаза.
– Не дуйся, мне просто деньги очень-очень нужны. Ну просто позарез! – по-детски сказала девушка, прижав ладони к груди.
– Да пошла ты лесом, мать Офелии… – беззлобно пробурчал Ванька и посмотрел на часы. – Что-то долго Галина Чебураху проветривает. Ребенку жрать уже пора, – по стариковски проскрипел он.
На лестнице послышались голодные вопли Офелии, и Терехин с облегчением вздохнул. А потом смутился, поймав на себе странный взгляд Кристины, теплый и взрослый.
* * *
На следующий день Белгородский, внимательно просмотрев досье на «белых ворон», одобрил все кандидатуры, включая кандидатуру падчерицы, и отправил друзей рассылать приглашения. По поводу участия Кристины в шоу магнат-спонсор даже бровью не повел – вероятно, привык к чудачествам приемной дочурки и устал им противостоять. Персональные приглашения развезли по адресам курьером, вручили лично каждому прямо в руки в тот же день. Проект должен был стартовать через две недели, вот организаторы решили дать возможность героям обдумать приглашение и уладить свои дела перед отъездом.
Самым сложным оказалось придумать заманиловку для математического светила Зебельмана – чудак жил затворником и сторонился людей. После некоторых раздумий пришли к выводу, что звать его надо на уникальную выставку бабочек-альбиносов.
Журналюгу Буденого вызвали в пригород для написания рекламной «джинсы» о поселке миллионеров. Он, защитник обездоленных, единственный из всех кандидатов согласился сразу, о чем радостно сообщил курьеру и потребовал немедленно выплатить ему аванс.
Изобретателя «вечных двигателей» пригласили на тайный симпозиум нанотехнологий, организованный натовцами – к моменту рассылки приглашений друзьям стала известна еще одна деталь: Ильин Илья Ильич все свободное от трудов время проводит на американских военных сайтах, пытаясь впарить свой вечный двигатель заокеанской армии.
Художника Филарета заманили на слет пейзажистов-вегетарианцев.
Тетюмотю – читать лекции по философии для бизнесменов.
Казимира решили позвать шеф-поваром банкета для московской элиты. Потом Пашка, опасаясь, что разбогатевший дядюшка пошлет нанимателей лесом, раскрыл ему все карты по телефону. Казик подумал и заказал билет на самолет в Россию, клятвенно заверив племянника, что не станет выдавать секрета Матильде, а сделает ей приятный сюрприз. Он действительно искал повод, чтобы наведаться на родину и встретиться с любовью всей жизни, но боялся.
Заминка вышла с Галиной. Опасаясь непредсказуемой реакции поэтессы, решили ей ничего не говорить до приезда на базу. Криста хоть и неохотно, но подыграла друзьям: попросила новоявленную няньку помочь ей с ребенком в загородном пансионате. Однако Галочка вдруг уперлась рогом и наотрез отказалась куда-либо перемещаться с привычного уголка в квартире на Филях, где, по ее словам, феерично сочинялось и спалось.
Совсем баба одурела, возмущался Ванька, поражаясь нахальству поэтессы. В его квартире бывшая так укоренилась, что сдвинуть с места невозможно. Даже будучи его действующей девушкой, Галочка так не наглела, всегда вела себя скромно и ни на что не претендовала, кроме его сердца. Во всяком случае, на предметы его мебели точно.
Уговоры на Галочку не действовали. Ванькино предложение оплатить ее работу по двойному тарифу тоже не дало результата. Друзья запаниковали. Но вскоре все решилось довольно просто и неожиданно: поэтесса узнала, что троица друзей будет сопровождать Кристину, и тут же согласилась, хапнула аванс и радостно умчалась обновлять гардероб. Как только за Галиной закрылась дверь, Ваньке стало окончательно понятно, что Галочка всерьез втрескалась в друга и готова следовать за ним хоть на край света. Терехин расстроился и, как ни старался, не мог простить Семену того, что тот с легкостью отбил у него бабу и влюбил ее в себя до умопомрачения. Мало того, Сеня еще и раскидывал свои вонючие носки по всей квартире и не реагировал на просьбы их хотя бы иногда стирать.